Любовь зла

    - Фамилия моя – Гурба. Не знаю, откуда она пошла, может, искажённая из старой-престарой сказки–считалки: катилась торба с высокого горба... И прозвище у меня, как у известного персонажа из популярного фильма – Горбатый. Ну, это-то понятно – тут всё из-за моей сутулости и природной силушки.
     Это я к чему? Хочу рассказать историю, случившуюся со мной во время службы в армии. История до такой степени невероятная, что кому ни расскажу, никто не верит. Может, написанному как документу поверят.
     Помнится, у Ю.Тынянова был такой виртуальный персонаж - подпоручик Киже. Писарь, оформляя приказ, отвлёкся и допустил ошибку, в результате которой и появилась на свет эта несуществующая личность - по документам как бы есть, а самого человека нет. Так и прожил со странными приключениями этот фантом до самой смерти.
     В моём случае с точностью до наоборот. Я, реальный солдат, причём вооружённый автоматом АК-47, а одно время юридически как бы не существовал в части, и был предоставлен сам себе.
     А всё началось с простого письма. Пишет моя любимая девушка: «…Петенька, к тебе на службу заехать не могу. Отпуск дали всего на двадцать дней вместо тридцати, на что я так рассчитывала. А у меня дома в посёлке в тяжёлом состоянии отец. Ему требуется медицинская помощь и уход, ради чего, собственно, и еду. Подумай, дорогой, может, тебя командир отпустит ко мне дней на пять? Как это было бы здорово...»
     Глупая! Это кто мне такой отпуск даст! Я и так уже дважды побывал на родине: первый раз за отличную учёбу, а второй - за высокие места в спортивных соревнованиях на первенство Ленинградского военного округа. Третий раз ещё никто никогда не ездил. О таком прецеденте я вообще не слышал!
     Так рассуждал я, сидя у тумбочки и вертя в руках письмецо. А так хотелось к ней! Но как? Было бы ещё рядом, а то где-то за Минском! Это ж столько вёрст! Только на дорогу туда и обратно уйдёт не менее пяти дней! А хочется… Страсть как хочется! Вот хорошо Морозову: нашёл в городке, совсем рядом, хорошенькую девочку и счастлив, да ещё с другой, из Кемерова, переписывается, пройдоха, а тут…
     А раз хочется, то, вне зависимости от разума, в голове стал складываться невероятно дерзкий, фантастический план.
     Весь расчёт был на безграничное доверие ко мне командира Никифорова. Как оно, доверие, сформировалось? Об этом следует рассказать особо.
     Сразу, как только я появился в части, все обратили внимание на мои незаурядные физические данные: мог без разминки выжать штангу весом сто двадцать килограммов или взять высоту сто семьдесят сантиметров. Но особо приводил зрителей в восторг мой персональный трюк, когда я брался зубами за спинку тяжёлого старшинского дубового стула, который вечно стоял в каптёрке, поднимал его и, держа горизонтально, приседал до двадцати раз! Вот набитый дурак!
     Понятно, когда проходили любые соревнования, при комплектации команды первым всегда значился я. И всегда занимал призовые места. Легко!
     Через некоторое время меня как лучшего спортсмена назначили начальником физподготовки части. Естественно, на общественных началах. Как правило, без всякой оплаты. Но самое главное, что давало мне это назначение – относительную свободу. Мог передвигаться по городку, сходить позагорать на озеро, находящееся в двух километрах от части. И что особенно важно, мог при желании, переодевшись в гражданскую одежду, съездить в Ленинград, естественно, самовольно, как у нас говорят – самоходом.
     Однажды прогулка на озеро завершилась скандалом, результат которого ещё более укрепил, как это ни странно, мой авторитет.
     Прогуливаясь в самоволке по берегу озера, лавируя между лежаков с загорающими, я случайно перешагнул через субтильную личность. А это оказался, на мою беду, начальник штаба дивизии полковник Крикунов. В форме полковника – величина! А разденется – гном! Разве узнаешь? А меня-то он сразу узнал! Но не подал вида.
     На следующий день моему командиру выдал по первое число. А тот, естественно, устроил разнос мне:
     - Что б больше никуда! Узнаю, что опять ходишь в самоволку – сгною на гауптвахте! Заменить бы тебя, да некем, - поостыв, через паузу, - бороду хоть бы сбрил, а то, как Фидель. За версту тебя видно.
     Разъясняю, с первых же дней службы меня замучили фурункулы на лице, всему виной сырая ленинградская погода, и доктор выдал справку, разрешающую не бриться, а носить бороду! Потому-то часто и стучали Никифорову: твоего Фиделя опять в самоходе на озере видели.
     На следующий день, после грозного предупреждения, подхожу к командиру:
     - Товарищ майор, меня срочно вызывают в штаб дивизии на совещание.
     - Какое совещание?! Опять в самоволку намылился? Ступай, принимай в первом взводе ВСК. (Военно-спортивный комплекс, вроде ГТО).
     Что делать? Моё дело телячье, промычал и в закут!
     Входит полковник в зал заседания, где собраны специалисты по спорту, окинул орлиным оком всех сидящих и вопрошает:
     - А где этот, бородатый, с химроты?
     - Ему звонили, ответил, что командир не отпустил!
    - Что? – заревел взбесившийся полковник. - Это что он себе позволяет?! На погонах звезде тесно стало?! Или одна звезда для него уже роскошь?! – он аж захлебнулся от злости. - Звоните, если не пришлёт своего обалдуя через десять минут, я из него бешбармак сделаю! – А чтоб все поняли, насколько серьёзны его угрозы, добавил: - Перерыв на десять минут. - И вышел из зала заседания.
     Следует сказать, что более хамоватого и вспыльчивого офицера я ещё не встречал.
     Стою у перекладины на нашем стадионе, считаю, сколько раз солдат сделает подъём силой, попутно и страхую. Пацаны молодые, зелёные салаги, аж светятся. Но пройдёт несколько месяцев, и у ребят заиграют мускулы. А вернутся домой через три года настоящими крепышами, закованными в броню мышц.
     Вижу, как со всех ног пылит к нам испуганный командир Никифоров. Ещё не добежав метров десять, кричит:
     - Гурба, бегом в штаб!
     - А кто ВСК принимать будет?
     - Бегом! Приказываю!
     Только я вернулся из штаба, как меня посыльный вновь отправляет к командиру. По лицу майора вижу, что получил от полковника основательную трёпку.
     - Вот что, сержант, в следующий раз не дожидайся моего разрешения, а сразу дуй в штаб. Понял?
     - Понял, товарищ майор!
     - Ты чего лыбишься? Пошёл вон!
     Так я получил полную бесконтрольную свободу.
     Наступил день Х, когда надо было решиться на задуманную авантюру. С утра до самого вечера я прокручивал в голове свой план, шлифуя и оттачивая его фрагменты. Казалось бы, всё предусмотрел, но всё равно, уверен был процентов на двадцать, что он удастся. Ну, что ж, это тоже результат – кто не рискует, тот не пьёт шампанское… с любимой! И я решился!
     В первую очередь, выехал в город и купил авиабилет до Минска. В день вылета, постучавшись, зашёл к командиру роты Никифорову:
     - Разрешите обратиться, товарищ майор!
     - Обращайтесь.
     - Мне позвонил майор Комаров и настоятельно просил срочно выехать в штаб округа. Там комплектуется команда сборной страны по военному троеборью на первенство стран Варшавского договора. (*)
     - А ты, сержант, тут при чём?
     - Меня, как и двух других из нашей дивизии, хотят подключить к сборной, так сказать, «натаскать» к соревнованиям на первенство округа.
     - Вот будет телефонограмма из штаба дивизии за подписью Крикунова, тогда и приходи.
     - Товарищ майор, телефонограммы не будет! Всё это делается неофициально. - Такое практиковалось довольно часто.
     Никифоров заколебался. Но ему явно не хотелось, чтобы его вторично намотало на маховик зубодробительного характера сумасбродного полковника.
     - Скажи, что от меня требуется?
     Самое главное свершилось! Майор поверил и готов выполнить всё, что скажу! И для пущей убедительности добавляю:
     - Выдать мне: табельный автомат с тремя рожками, командировочное удостоверение в Песочное на тридцать суток, продовольственный аттестат на этот же срок. - Песочное вообще не существовало, так, виртуальный объект. Придумал, чтобы сразу не обнаружился обман.
     - А патроны?
     - Они мне не нужны. Их там, на месте, выдают специальные, трассирующие.
     - А почему в Песочном, всегда ведь проводили в Кавголово?
     - Там, в Песочном, всё оборудовали по международным стандартам. Товарищ майор, мне всё нужно срочно, вечером команда отбывает на место, а я самостоятельно, если отстану, их не найду.
     - А кто останется на это время за тебя?
     - Снигирёв.
     - Хорошо. Позови писаря и дежурного по роте.
     - Есть позвать!
     Ура! Удался мой безумный план, и я с тем, что затребовал, вышел через контрольно-пропускной пункт за территорию гарнизона.
     Думал, что и дальше всё пройдёт, как по маслу. Наивный, как я заблуждался! И не такие блестящие по задумкам авантюры проваливались из-за случайных мелочей.
     О том, что будет дальше, я вообще не задумывался. Хотя знал: если откроется обман - самоволка с оружием – это как минимум дисциплинарный батальон. Года эдак на три! Но главное впереди - встреча с любимой! Французы знают, что говорят: при любом преступлении ищите женщину!
     В первую очередь, направляюсь на квартиру к моему другу, взводному командиру Олегу. У меня с ним и его женой Татьяной с некоторых пор сложились приятельские отношения. В этой квартире, как в камере хранения, лежали мои гражданские носильные вещи, в которых я частенько выезжал в Ленинград.
     Едва я переступил порог, как сразу попросил:
     - Танечка, дорогая, срочно погладь мне рубашку, отправляюсь в дальнее путешествие!
     - И куда ж ты в этот раз навострил лыжи?
     Я честно всё рассказал, добавив:
     - Автомат спрячь подальше и мужу ничего не говори. Если спросит, скажешь, что приходил, переоделся в гражданскую одежду, а куда, зачем, на сколько ничего не сказал.
     - Ой, Петя, ты-то хоть понимаешь, что делаешь?
     - Танечка, конечно, понимаю. Но ничего не могу с собой поделать! Уж так я её люблю, что нет больше сил, терпеть такую долгую разлуку.
     - Сказал бы, что нужна женщина, я тебе б нашла.
     - Таня, о чём ты говоришь? Кроме неё мне на дух никого не надо. Однолюб я.
     Пока Татьяна приводила в порядок одежду, я тщательно побрился и, переодевшись, глядя в зеркало, почти не узнал себя. Как всё-таки одежда меняет облик человека! Уже в дверях она попробовала ещё раз обратиться к моему разуму:
     - Петя, может, передумаешь? Ну, нет, так нет. Давай хоть посидим на дорожку.
     Бодрым шагом несла меня судьба на автобусную остановку. Выйдя на тропинку вдоль аккуратно подстриженных кустарников, я нос к носу столкнулся - с кем вы думаете? - с самим полковником Крикуновым! У меня сразу - состояние грогги. Я выдержал метров с десяток и оглянулся. Полковник прошёл мимо меня, как мимо придорожной мусорной урны, даже не обернувшись. Как ошпаренный, на дрожащих ногах выскочил на остановку и влетел в первый же подвернувшийся автобус. Пронесло!
     Не успел в аэропорту осмотреться, как следует, как ко мне подошли два старших сержанта из нашей роты Соловьёв и Морозов.
     - Ты чего здесь? Да ещё в гражданском?
     Мне требовалось время, хоть несколько секунд, чтобы сообразить, как выпутаться из этой щекотливой ситуации. И я задал встречный вопрос:
     - Вот вы-то, как здесь оказались? Групповая самоволка? За неё дают вдвое больше.
     - Мы с Соловьёвым встречаем его жену. Прилетает из Бийска на десять дней.
     - А каким рейсом?
     Называют рейс, который приходит раньше моего на полтора часа. Прекрасно! У меня мгновенно родилась версия своего появления в аэропорту:
     - Ребята, меня вызвали на сборы по военному троеборью, вот можете посмотреть моё командировочное удостоверение. Приехал на пункт сбора, здесь в двух шагах, и все решили отметиться по соточке. А так как тут все международные мастера, то меня переодели и как самого молодого отправили за водкой. Нигде не нашёл, говорят, можно купить только здесь.
     - Точно! Пойдём, покажем.
     Как жалко было денег на эти непредвиденные расходы, но делать нечего. Сам оказался в плену своей выдумки.
     Подошли к киоску, где я и купил две бутылки водки на деньги моей девушки, которые она загодя выслала.
     - А что так мало? - спросил любопытный Соловьёв.
     - Спортсмены много не пьют, это чисто символически, ради знакомства. Очень компанейские ребята. А что, вы не возражаете, если я соприсутствую при столь исторической встрече?
     - Да ради Бога.
     И мы прошли в зал ожидания.
     Примерно через час диктор объявил, что их рейс задерживается на два часа в связи с нелётной погодой над транзитной территорией Свердловска.
     Да что за день сегодня! Ситуация снова в корне поменялась. Сейчас мой самолёт вылетает раньше на полчаса! Надо что-то предпринимать. Придётся всё рассказать, иного выхода просто нет.
     - Ребята, сейчас я вам открою причину моего пребывания здесь. Только поклянитесь – никому ни слова! - Пришлось выложить всё, как есть. Вот удивительно, когда врал – верили, сказал правду - не верят! Показал билет – не верят!!!
     - Ладно, хлопцы, пойдёмте, выпьем за моё благополучное путешествие.
     Взяли в буфете по два бутерброда, зашли за кустики, выпили бутылку, а вторую отдал им, пусть выпьют при встрече с женой. Окончательно поверили только, когда я прошёл через контроль на посадку.
     А дальше всё просто. Дорога, дорога, автобусы, автобусы. Вот я и у любимой. И больше двадцати дней как в раю…


     Примерно через неделю после отбытия Гурбы в части началась тотальная окружная проверка. Проверяли всё: от оружия до служебных документов.
     К Никифорову подошёл писарь и указал на отсутствие документов на откомандированного Гурбу.
     - Отправь телефонограмму майору Комарову, объясни вкратце обстановку, пусть пришлёт на Гурбу вызов.
     Ответ из штаба дивизии ошарашил командира: не вызывали Гурбу, никаких соревнований не проводят, нет в природе такой спортивной базы «Песочная», да и вообще Гурба никогда не занимался военным троеборьем. Подпись - майор Комаров.
     На совет Никифоров пригласил всех командиров взводов и политработника. Стояло несколько вопросов: куда пропал Гурба, зачем ему автомат, и самое главное – как выпутаться из этой неприятнейшей ситуации.
     - Я ещё могу понять, что, уходя в самоволку, чтобы меня одурачить, он взял командировочное, продовольственный аттестат, но на какой хрен ему понадобился автомат без патронов? – размышлял вслух майор.
     - Почему вы уверены, что без патронов? Он вполне мог заранее их заготовить, - возразил политрук Семибратов, - вы же знаете, что у каждого солдата припрятан в укромном месте хотя бы один патрон.
     Это было действительно так. И никто не мог сказать наверняка, откуда такая традиция пошла. Должно быть, это наследие войны, когда каждый оставлял для себя роковой патрон, чтобы живьём не попасть в руки врага. Для чего он в мирное время? Точного ответа нет. Может, он придавал солдату некую уверенность, что всегда накажет обидчика, или… но этого пока ни с кем не случалось.
     - Да, я уверен. При желании он получил бы столько, сколько б захотел. Но вот для чего ему автомат без патронов? Что он с ним собрался делать? Если кого убить, то этот Горбатый кого хошь одним кулаком убьёт. Я видел, с какими слонами он на первенстве округа по борьбе управлялся! Вот чего человеку не хватало? Всё для него сделали: отдельный кубрик для спортинвентаря, специально для него лучшую спортивную форму выписали, двойной паёк. А какая свобода? Никому другому и не снилась! И такую свинью мне подложить!
     - Вы знаете, этот феномен кто-то из великих, то ли Ярослав Гашек, то ли Бисмарк прокомментировал так: куда солдата не целуй, везде задница! – опять вступил в разговор Семибратов.
     - Я, кажется, догадываюсь, в чём тут дело, - заявил молчавший до этого капитан Красин, пожилой командир взвода техобслуживания, прошедший горнило войны. - Не нужен ему автомат, как и продовольственная карточка, это всё для прикрытия, для большей убедительности. Автомат он, возможно, закопал в укромном месте. Пройдёт месяц и он явится, как солёный огурчик к водочке. У него, очевидно, был точный расчёт, что его не хватятся. Скорее всего, у подружки в городке окопался. Он не мог и предполагать, что нагрянет проверка. Но каков шельмец! Это ж до такого додуматься! Нужно обыскать его каморку, может, что найдём, надо ещё позвонить военкому по месту проживания его родителей. Вдруг он там ошивается.
     - В городке у него никого нет и не было, это я знаю точно, - добавил командир взвода.
     - Наверное, списался с кем и отъехал на юг, да хоть бы в Сочи. Мы тут голову ломаем, а он там с бабёнкой на пляже кувыркается, - раздражаясь, заговорил Семибратов, - вот увидите, прибудет с самохода Гурба, если только вернётся, весь загорелый и счастливый. Сволочь!
     При обыске обнаружили такое… В прикроватной тумбочке имелось двойное дно, там были аккуратно уложены и соединены проводами плоские батареи от дозиметрических приборов. От них тянулись тщательно упрятанные провода к штыревой розетке, так же тщательно замаскированной в крышке. Вызвали специалиста. Тот всё проверил и пожал плечами:
     - Ничего не могу сказать конкретно. Единственно – напряжение на выходе двенадцать вольт.
     Что включалось в эту розетку? Приёмник? Передатчик? А вдруг Гурба - шпион? И что теперь делать? Сообщать в КГБ?
     - Никакого КГБ. Не надо из сержанта, пусть и с неуставным поведением, делать врага народа, - весомо сказал Красин. - Если был бы шпион, он бы все следы замёл.
     - Логично, - согласился Никифоров. - Но как нам выпутаться из этой истории? Сержанта-то нет! Нет и автомата!
     - Может, объявить, что пропал без вести, или дезертировал, - подал голос взводный.
     - Это было бы уместно десять дней тому назад. Сейчас надо искать другой вариант.
     - Тогда его - демобилизовать!
     - Час от часу не легче. Как мы его демобилизуем, если нет приказа министра обороны? – отметал все предложения Никифоров.
     - Есть идея! Надо издать задним числом приказ о направлении сержанта в госпиталь на обследование. Пусть врач, который ему «прописал» бороду, подберёт такую заразную болезнь, что б никто не посмел сунуться его проверять. И отправить подальше, в окружной госпиталь, что на Обводном канале. О нём такая мрачная слава, что туда ни один проверяющий не сунется. Если через тридцать дней не вернётся в часть – комиссуем. А как пронесёт проверку, там уж что-нибудь и другое придумать сможем. А автомат списать в металлолом, - вновь подкинул здравую идею Красин.
     - Пожалуй, это лучший выход. Принимается, - одобрил командир роты.
     Тумбочку опечатали, сдали под охрану и разошлись.


     Пролетели счастливые денёчки, и Гурба со своей девушкой отправились назад. Сначала самолётом до Москвы, а затем, посадив подругу в Домодедово на самолёт, покатил на «Голубой стреле» в Ленинград. Но как ни старался, а опоздал на три дня.
     А в это время, как и планировали офицеры роты, на основании уже заготовленных ранее документов, сержанта заочно комиссовали по болезни. О чём и было объявлено старшиной роты перед строем во время вечерней поверки три дня тому назад, к великому изумлению военнослужащих.
    Первым делом герой самохода появился у своего взводного. Дома оказалась опять одна Татьяна. Не давая ей возможности прийти в себя, он только спросил:
     - Танечка, меня искали?
     - Да вроде нет. У меня муж вообще о делах на службе ни-ни.
     - И правильно делает. Мне тоже не задавай вопросов. Я очень тороплюсь. Всё потом расскажу.
     Быстренько переоделся в армейское, схватил автомат и бегом-бегом в часть.
     У дневального, завидевшего Гурбу, от удивления заклинило челюсть.
     - Командир у себя?
     Рядовой только кивнул головой.
     - Товарищ майор, старший сержант Гурба со сборов прибыл! – звонко и весело отрапортовал он.
     Никифоров и находящийся в этот момент в его кабинете капитан Красин с трудом узнали Гурбу. Перед ними стоял бравый молодец, загорелый до черноты с тщательно выбритым лицом.
     - Сержант, подай-ка сюда автомат, - приказал майор. Он схватил брошенное ему оружие и передал капитану.
     Тот передёрнул затвор:
     - Пусто.
     - А теперь, сержант, подай мне свои документы.
     Тот положил на стол командировочное и продовольственный аттестат.
     - Клади сюда удостоверение личности и комсомольский билет. А теперь пойдём с нами. - И повели ничего не понимающего Гурбу к его тумбочке.
     - Что это? - Никифоров указал на её содержимое.
     - Счас, покажу, - сержант развязал вещмешок, достал электробритву, воткнул штекер шнура в розетку и заработавшей бритвой стал водить по лицу. - Ещё можно и бороду подправлять. Это очень удобно. Не надо в очереди у розетки стоять, - добавил он.
     Никифоров и Красин облегчённо переглянулись. Затем они втроём вернулись в кабинет.
     - Ну, докладывай, Гурба, где так загорел? Где был? С кем гулял? Только не морочь нам голову, что был на сборах!
     Только тут он понял, что разоблачён. Ничего не стал скрывать, всё рассказал без утайки, кроме одного: об участии в этом деле жены его взводного Олега. Чем дальше рассказывал старший сержант, тем больше наливался гневом командир роты. Наконец он не выдержал и взорвался:
     - Хватит! Пошёл вон, скотина! Чтоб я тебя больше не видел ни в казарме, ни в гарнизоне! Мотай отсюда туда, откуда явился!
     - А документы?
     - Я сказал, вали прочь! Может, караул вызвать, чтобы тебе помочь?! Да и автомат захвати!
     Так Гурба оказался на улице, вне закона и без документов. Перед ним встал вопрос: что делать? Куда идти? Где и как жить?

     - Товарищ майор, зачем вы его выгнали? Надо было временно отправить на гауптвахту.
     - Зачем-зачем? Сорвался! Так меня одурачить! Если всё вылезет наружу, стану посмешищем на всю дивизию. Уж Крикунов расстарается, как пить дать!
     - Надо его вернуть и все документы выправить, словно ничего и не произошло.
     - Вернётся сам. Куда он без документов? Я ему уж новое место службы подыскал. Оттуда он точно никуда не сбежит. Остров Дальний за Полярным кругом, рядом со Шпицбергеном. Из штаба округа дали команду отправить туда специалиста-химика вместо сержанта Телегина.
     - А что, Телегина к нам возвращают?
     - На лечение. Очень тяжёлое воспаление лёгких, да ещё на фоне цинги.
     - Да, север просто так никому не даётся.
     - Вот пусть там Гурба и дослуживает. Может, до него дойдёт, какая существует разница между Ленинградом и Дальним.
     Через две недели Гурба отправился к месту новой службы.

     «Вот и закончилась моя история с самоволками, и теперь вам решать, правда это или вымысел», - поставил точку Гурба.


     История с самоволками имела продолжение.
     Однажды, находясь с дружеским визитом на сопредельной территории у норвежских рыбаков с представителями командования своей части, Гурба познакомился с молодой норвежкой Мааре, в которой текла кровь древних могучих викингов. Высокая крепкая, с редкой для норвежек красотой, сразу очаровала нашего однолюба. Он влюбился без ума и напрочь забыл свою прежнюю любовь. Теперь каждую неделю на воскресенье уходил на лыжах через границу за тридцать километров к Мааре. Командование знало о его путешествиях за кордон, но закрывало на всё глаза по очень простой причине - иногда он по просьбе офицеров приносил кое-что заграничное.
     На все предостережения об опасности он только посмеивался. Говорил, что дорогу к любимой знает лучше, чем в гарнизонную столовую, что у него всегда с собой компас и что против врагов у него есть свои средства защиты, а для бешеной собаки и сто вёрст не крюк.
     Но как-то он не вернулся. Ни через день, ни через три. В результате совместных с норвежцами поисков удалось установить, что его растерзал белый медведь. Было видно по следам, что медведь долго ждал его у лыжни в засаде. Первую и последующие атаки голодного зверя он отражал слезоточивым сухим порошком. Но зверь настойчиво раз за разом повторял их, преследуя Гурбу по пятам более десяти километров. Наконец он зашёл с наветренной стороны, когда защита оказалась бесполезной, и убил его. А затем съел. Остались только несколько крупных костей, обрывки одежды да лыжи. По одежде и опознали. Очевидно, медведь был очень старый, и другой добычи он поймать просто не мог.
     Долго рыдала Мааре по своему любимому. Утешилась только тогда, когда родила сына. И назвала его в честь русского отца – Руусиком.


 (*) Военный блок, созданный в противовес НАТО, впоследствии распущен.