Кутузовы. Эхо войны

Моя жизнь прошла под знаком минувшей  Великой войны. Я родился в победном 45-м, мои родители – фронтовики. Детские и юношеские годы прошли на Кубани, где каждый камень хранит память о кровавых сражениях. В праздничные дни мать надевала награды, и я с ранних лет знал, какая медаль -  за Кавказ, какая – за Белград, а какая - за боевые заслуги. А массивная Красная Звезда в серебряной оправе производила впечатление без всяких слов.
 
Наш дом в Новороссийске располагался на юго-западной окраине, и сразу за Степной улицей начинались холмы и долины полуострова Мысхако.  Взрослые рассказали нам, мальчишкам, что в годы войны, совсем недавно, здесь, на Мысхако, под ураганным огнём фашистов стояли насмерть наши десантники. 225 дней они отстаивали клочок суши, который метко назвали Малой землёй.  Да мы и сами ощущали накал тех небывалых боёв, потому что в лесах  натыкались на осыпавшиеся окопы и полуразрушенные землянки времен легендарной Малой земли. На каждом шагу встречались кучки позеленевших патронных гильз, ржавые каски, саперные лопатки, осколки снарядов, консервные банки. Казалось, земля не успела остыть от яростных схваток. Я перебирал куски металла, лазил по остаткам укреплений и пытался  представить, что произошло здесь на самом деле. Впоследствии я не раз вспоминал свои детские переживания, когда работал экскурсоводом.
 
 В летние месяцы мы с матерью уезжали в пионерский лагерь под Новороссийском, куда её приглашали воспитателем. В лагере, когда мне было 11 лет, и произошла незабываемая  встреча с участником ещё одной далёкой войны.
  Однажды на сцену нашего кинотеатра поднялся согбенный, седой как лунь, старик. Он был затянут в зелёный мундир, на груди рядом с круглым орденом отчётливо выделялась другая награда – крест: такой я ещё не видел. В наступившей тишине старик представился, и мы узнали, что перед нами 102-летний Константин Викентьевич Хруцкий, бывший унтер-офицер, последний в России ветеран русско-турецкой войны 1877 г. Он начал рассказ неуверенно, с остановками, как бы пробуя голос и проверяя настроение зала. Но по мере того, как углублялся в дорогие воспоминания, воодушевился, расправил плечи и, поглаживая сморщенной жилистой рукой бороду, неожиданно для нас запел дребезжащим старческим фальцетом:
                Вот полночь наступает,
Луна горит светло,
Отряд наш выступает
                С бивака своего.
Горныя вершины,
Увижу ль я вас вновь,
Турецкия долины -
Кладбища удальцов.
      
80 лет назад молодой Хруцкий под командированием Радецкого защищал Шипкинский перевал. От турецкого огня и лютых морозов спасались в глубоких сырых землянках. «Вшей было видимо-невидимо, снимали рубахи и вытряхивали в огонь». Однажды кровля землянки рухнула и задавила спящих солдат. Хруцкий лежал у самой стены и стонал, засыпанный дёрном и снегом. Его откопали и вынесли из завала. Зимнего обмундирования не хватало, солдаты поверх холодных шинелей набрасывали палатки, сапоги обматывали мешками. Были обледенелые кручи и склоны, занесённые метелями тропы, переходы с ружьями, сумками, патронами и ранеными, град турецких пуль и гранат по пристрелянным позициям, атаки одна за другой… Всё превозмог русский солдат во имя свободы братьев-болгар.
Он стоял перед нами, и вместо седого, близорукого, изборождённого морщинами старика, мы видели бравого исполина-гвардейца. Когда он, снова ссутулившись, направился к выходу, мы, мальчишки, сорвались с мест, окружили, подхватили героя и на руках вынесли со сцены. Хруцкий вынул платок, долго протирал глаза, сморкался и, обведя нас влажным взглядом, сказал: «Спасибо, ребятки. Растите добрыми защитниками». Проводив почётного гостя, мать рассказала нам, что и сама участвовала в освобождении Болгарии. Только не от турецких захватчиков, а немецких.

 В сентябре 1944-го гвардейцы 73-й стрелковой дивизии вступили на болгарскую землю и расположились в живописном городке Мездра. Мать с офицерами из штаба отправилась посмотреть город. У ткацкой фабрики их окружили молодые работницы. Разглядывали награды на женской гимнастёрке и наперебой спрашивали: «Булка? Момиче?» Наталья достала из рюкзака буханку хлеба и протянула болгаркам, но те отрицательно покачали головами. Один из офицеров разъяснил: «Они интересуются, замужем ты или нет?»
Получив ответ, женщины попросили Наталью рассказать о себе. Завязалась беседа, офицер, как мог, переводил. «Мы ждали русских», – не раз повторяли работницы и дружно запели «Катюшу». В 1988 году  мать снова побывала в братской стране. Среди множества подарков она привезла Александровский серебряный рубль на цепочке. Наш офицер оставил его на память в одной из болгарских семей, и он хранился как святыня. И вот правнуки преподнесли бесценную монету русской Наталье, которая пришла к ним по следам того офицера через 67 лет.
 
Мать любила при гостях открывать деревянную шкатулку, откуда бережно извлекала крупную брошь овальной формы. Брошь переходила из рук в руки: в тусклой жёлтой оправе сверкали  гранёные камни кровавого цвета. 20 октября 1944 г. войска Красной Армии проходили по улицам освобождённого Белграда, воинов забрасывали цветами и радостно приветствовали жители столицы. После торжественного марша горожане позвали солдат и офицеров в гости.
 
На шею матери бросилась красивая женщина средних лет с заплаканными глазами: «Я Ружена. Приглашаю вас к себе». После скромного обеда и взволнованного признания в любви к русским, женщина сняла с платья брошь и приколола её на гимнастёрку матери: «На память, - сказала Ружена, - дороже у меня ничего нет». И рассказала, что брошь подарена мужем в годовщину свадьбы. Мужа убили оккупанты, сын сражается в партизанах и о нём ничего неизвестно, но сегодня, 20 октября, Ружена счастлива. «Победа! Дружба!» - не раз повторяла она.
Мать редко надевала брошь, она очень дорожила подарком дружбы. Я записал её рассказ для школьного альманаха «Алые паруса» и был награждён книгой А.Кузнецова «Продолжение легенды».
 После окончания техникума и кратковременной работы на заводе, я поступил в Ростовский университет на заочное отделение исторического факультета и был принят в штат Новороссийского экскурсионного бюро. 5 лет экскурсионные маршруты выводили меня и моих слушателей на дороги минувшей войны.
 
Я открывал самым разным людям трагические и героические страницы истории черноморского города: нерушимую оборону у стен цемзаводов, беспримерную защиту плацдарма Малая земля, изгнание жителей из оккупированного города и превращение его в неприступную цитадель, молниеносный сокрушительный штурм гитлеровских твердынь советскими войсками.
Нередко после экскурсий мои гости спрашивали: «А почему Новороссийск не город-герой?» И я уверенно отвечал: «Обязательно будет!» Через год после моего отъезда, в 1973-м, Новороссийску было присвоено почётное звание города-героя.
Свои соображения о мастерстве экскурсовода я высказал на совещании экскурсионных работников  в апреле 1970, где обсуждалась подготовка к 25-летию Победы.

 «Где истоки подвига? Почему идут на подвиг так безумно смело? Неужели подвиг доступен любому и всегда случаен? Не опростить этот великий порыв, заставить готовиться к нему, думать о нём – наша задача. Экскурсовод должен показать человека войны, творца подвига. Здесь не отделаться общими фразами. Если экскурсовод не обладает данными для такого разговора, если у него отсутствуют навыки элементарного перевоплощения, владения голосом и жестами, умение присутствовать в рассказе, то не следует и приступать. Ныне патриотическая экскурсия не может ограничиться барабанным боем и победным салютом, слушателей утомит однообразный тон, и они быстро потеряют интерес. 2-3 минуты займут на Малой земле строчки из солдатского письма: простые, понятные всем заботы о жене, детях; скупое сообщение о гибели друга; тоска по дому – но как много эти минуты всколыхнут в душе каждого, какой болью наполнят сердца живых. Дайте возможность насладиться красотой окрестного пейзажа. Природа – одна из радостей жизни, война лишает этой радости. На Малой земле с её морскими далями, окутанными дымкой хребтами гор слушатели не могут не сравнить в воображении две противоположных картины – нынешнюю и фронтовую. Им станет понятно, как горько и мучительно было солдатам умирать посреди такого великолепия. Но они выполнили свой долг перед Родиной. Так мирный пейзаж можно раздвинуть во времени, сделать источником гражданских и эстетических чувств.
 
Сделайте с этой же целью «Неизвестного матроса» главной фигурой Новороссийской десантной операции. Его облик в памятнике статичен, но экскурсовод может несколькими штрихами показать этого богатыря накануне решающей битвы, передать его внешне спокойную сосредоточенность и накал страстей в душе, волевую собранность и готовность к любому повороту.
Не бойтесь рисовать остроконфликтные ситуации, временную растерянность и замешательство, лихорадочные поиски выхода. Победа оплачена дорогой ценой, боевой опыт стоил многих жертв, просчёты и ошибки – крови. Слушатели должны сделать вывод, что война – это гигантский труд, работа мышц и ума. Воспитать патриота можно лишь тогда, когда сам будешь убеждённым патриотом, когда захочешь поделиться наблюдениями и раздумьями. Этого невозможно добиться только на время экскурсии, всякая же фальшь и риторика будут немедленно распознаны аудиторией».