Венценосный Государь Николай II. глава 10

X

   Народ, заполнивший храм, зачарованно слушал эти пламенные речи, произносимые епископом. Тишина стояла необычайная, никто не осмеливался произнести ни звука, боясь этим помешать говорившему, и прослушать что-либо важное. Не все, однако, удостоились чести услышать речь Назария, потому как все те, кто находились снаружи, были лишены такой возможности. Но это ни в малой степени не умаляло их радости по поводу происходящего торжества. Ведь многие из них никогда не имели возможности принять участие в чем-либо подобном.
   А епископ Назарий продолжал:
   - «Уединение, молитва, любовь и воздержание – суть четырехсоставная колесница, возносящая дух на небо», - говорил он неоднократно, поучая других, и сам здесь особенно и неуклонно следует своему слову. Крепко закрывает он лесную тропу, ведущую к его пустынной келии, и весь погружается в молитву, богомыслие, чтение слова Божия и писаний святых отцов, - молится тысячу дней и ночей на камне, с удивительным терпением переносит нападение разбойников, едва не до смерти избивших его, и, прощая их, просит лишь об одном – не преследовать их. Подвиг же воздержания  преподобный Серафим выражает в труднейшем, но и плодотворнейшем из всех подвигов воздержания – молчальничестве. От уединения и молчания рождается умиление и кротость, - говорил он потом. – Они возводят человека к благочестию, приближают его к Богу и делают его как бы земным Ангелом». Многочисленны, разнообразны, но и последовательны были все подвиги блаженного старца в пустыне и в монастырской уединенной келии. Это ступени, по которым, руководимый благодатью Божией, Серафим неуклонно, шаг за шагом шел и возвышался той святости и чистоты, которой в удел дано видеть Бога. И он видел Господа, видел и беседовал с его Пречистою матерью, видел святых ангелов. Презирал он и человека в тайниках его ума и сердца и с поразительной ясностью проразумевал его будущее; входил в духовное общение с людьми независимо от расстояния, в каком он находился по отношению к нему. Когда же, по повелению Божьей Матери, ослабил подвиг затвора и молчальничества и отворил двери своей келии для беседы сперва с иноками, а затем с мирянами – какую любовь к человеку явил отшельник миру! День и ночь шли к нему – кто с своими сомнениями, кто с нуждой и горем, кто с болезнями, и он одних утверждал в вере, других утешал, направляя мысли к Богу-Подателю мира и радости, третьих чудесно исцелял от недугов телесных. Православный русский народ увидел в нем избранника Божия, великого праведника; признал  его святым при жизни, стал почитать таковым и по блаженной кончине его. Как при жизни святого старца тысячные толпы направлялись к его пустыньке, чтобы видеть его, получить благословение, утешение или исцеление, так и по смерти еще больше толпы с теми же нуждами стали притекать к его могиле, к месту его пустынных подвигов, на источник, который он ископал. В своем сознании верующие люди не различали живого и умершего отца Серафима, как и у Господа нет различия людей по сим состояниям.
   Не изменил своих отношений к людям по кончине своей и сам преподобный Серафим. И теперь, как и прежде, он усердный пред Богом молитвенник за них; и теперь он участлив и отзывчив к нужде и горю людскому и спешит к притекающим к нему со своею благодатную помощью  - утешает, спасает, исцеляет; и теперь он и близок ко всем, кто чтит и любит его. Вот он входит к больной Дивеевской монахине и говорит: «Я пришел навестить своих нищих: давно здесь не был», осеняет больную крестным знамением, и та выздоравливает; является другой такой же больной монахине, и когда та спрашивает: «Ты ли это, батюшка?», - он говорит ей: «Какая ты, радость моя, неверующая, сама просила меня и не веришь». Других многочисленных больных или их родителей и близких он утешал, с лаской и любовью говоря: «Не плачь, не убивайся, дочь твоя будет жива и здорова»; «Не бойся, дочь моя, сейчас тебе будет великая радость: ты увидишь образ Божьей Матери»; «Радость моя, я всегда с тобою, мужайся, не унывай…» Вот перед нами другое детище преподобного Серафима – Дивеевский монастырь. Обитель эта есть поистине чудо милости Божьей по молитвам преподобного, ее основателя. Сколько притеснений, бед и огорчений понесла она за время своего существования. Страдала она от голода, претерпевала пожары и, несмотря на это, расширялась и увеличивалась в числе своих насельниц и украшалась их добродетелями. Чем же живы «Дивеевские сироты»? Живы они тем, что жив среди них отец, питатель и молитвенник их, батюшка Серафим. Скажите кому-нибудь из них, что в монастыре их то или это устроено хорошо, и они ответят вам: «Так благословил батюшка; все у нас по молитвам его». Спросите настоятельницу, как она думает поступить в том или в другом деле: «Как благословит батюшка Серафим; как он укажет», таков обычный ответ на подобные вопросы. Спросим и самих себя: разве не вера, что преподобный Серафим жив и непрестанно молит о нас Бога, собрала нас на это торжество. В этом храме, где возносится ныне Безкровная о нем жертва, где некогда и сам он совершал Божественную Литургию, кто из нас не чувствует присутствия  и молитвенного с нами общения его. Кто духовными очами не видит озаренного небесным Светом образа его. Кому не слышится его дышащее любовью Слово. А многочисленные исцеления больных на наших глазах совершившиеся: эти недвижимые – вдруг восставшие, эти слепые – вдруг прозревшие, - о чем свидетельствуют, как не о том, что он, батюшка, здесь, среди нас невидимо возлагает свои руки на недужных и испрашивает им от Бога благодать исцеления. Дивный во Святых Твоих, Господи, и в наше время, когда некоторая часть наших братий составляет Церковь святую Твою, принебрегает Таинствами, учением и преданиями, Ты воздвиг во славу Свою, к великой радости верных Твоих, новый светильник Церкви, для которой ничего нет невозможного, которая как в области духа, так и материи преодолевает все препятствия, способна и горы переставлять по слову Твоему (Мк. 11, 23). Людям себялюбивым, гордым и злопамятным Ты явил в нем пример самоотречения, красоту и величие смирения и истинное благо в совершенном незлобии и любви. Невоздержанным всякого рода в подвигах отца Серафима Ты показал дивный образец терпения и полное осуществление слова Твоего о власти живого и бодрого духа над немощную плотию и о силе твоей, в немощах совершаемой.   Показал нам Ангела в условиях земного быта и человека, уже на земле вкусившего сладость Небесного Царствия, даровал нам нового великого молитвенника пред престолом твоим о наших нуждах, скорбях и болезнях и нового Чудотворца Русской Земли. За столь великое видимое и для слепотствующих знамение благодати Твоей, изобильно ныне излиянной на нас, приносим из глубины сердец наших благодарение Тебе, Промыслителю нашему, Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь.
   Таковой была  речь епископа  Назария.
   После окончания богослужения народ вовсе и не собирался расходиться, напротив, людей становилось даже как будто еще больше. И не удивительно, ведь именно в этот  день в Саров должен был прибыть Император Николай II, вместе со всей своей семьей. Кто же мог уйти в такой день, да еще накануне прибытия Государя.
   На железнодорожной станции путевой обходчик беседовал с одним из местных крестьян.
   - Неужто и взаправду к нам сюда едет сам Император? – недоверчиво спрашивал крестьянин, не сводя взгляда с путевого обходчика.
   Тот неопределенно пожал плечами, куря при этом сигарету.
   - Кто ж его знает, говорят, и в самом деле должен прибыть.
   Крестьянин изумился, приезд Государя казался ему совершенно нереальным, все равно, что с неба спустится сам Иисус Христос, и почтит их землю своим посещением. 
   - Это в нашу-то глушь, аж из самого Петербурга?
   - Угу, из самого Петербурга.
   - Видать действительно важное событие происходит.
   - Выходит, что важное. Не каждый день старцев к лику святых причисляют. Ты же в курсе, что у вас в Сарове творится? Народу – тьма! Говорят, будто бы Император сам приложил руку к тому, чтобы прославить преподобного Серафима. И инициатива исходит от него.
   - Вон оно как, ини-ци-а-тива, - с трудом произнес крестьянин незнакомое мудреное слово, оглаживая свою густую бороду.
   Весть о приезде Государя не была пустым слухом, как оно могло показаться. В тот же день царский поезд прибыл в Арзамас. Путь был не из легких, поезда до Сарова не ходили, да и в сам Арзамас железнодорожный путь лежал через Нижний Новгород.
   При виде царского поезда, на котором прибыл Николай почти со всей своей семьей, путевой обходчик изумленно произнес:
   - Ишь, ты, глянь, а Государь и в самом деле приехал.
   До последней минуты он и сам не верил в такое чудо.
    Поезд остановился на станции, и царская семья, вместе со всей своей свитой, покинула вагоны. Все с изумлением озирались по сторонам. Никому из них ранее не доводилось здесь бывать, а красота здешних мест просто завораживала.
   - Смотри, Ники, как здесь красиво, - восторженно говорила Александра Федоровна, рассматривая густые зеленые лесы, окружающие станцию.
   Но если даже здесь, на станции, было так красиво, то какая же красота ожидала их в Сарове.
   Были поданы конные экипажи. В самом первом из них, запряженной четверкой лошадей, разместились Император Николай с Императрицей. Во второй экипаж села вдовствующая Императрица Мария Федоровна. В остальных разместились Великий Князь Сергей Александрович с Елизаветой Федоровной, княгиня Ольга Александровна с мужем Петром Александровичем Ольденбургским, князья Петр Николаевич, Николай Николаевич и Георгий Максимилианович с супругами.
   Экипажи тронулись в путь, и въехали в саровский лес. Дорога, предусмотрительно отремонтированная, была гладкой и ровной, словно асфальт.
   - Ники, до чего же здесь красиво! – непрестанно восклицала Императрица, поминутно высовываясь в окно, и рассматривая окружающий их густой лес. – Это даже красивее, чем места у меня на родине.
   Последнее признание было высшей степенью похвалы в устах Аликс, так как она очень любила Дармштадт, и считала его красоты самыми прекрасными в мире. Впрочем, к моменту описываемых событий, она успела по-настоящему полюбить Россию, но для русского народа она, к сожалению, так и осталась немкой, иностранкой.
   И Николай, и Александра ожидали от предстоящего дня чуда. Оба они чувствовали, что этот день переменит всю их жизнь. Но они даже не догадывались, да и не могли догадываться, что это будут за перемены. И от преподобного Серафима они ждали чуда, но чуда доброго, такого, какое осчастливит  их на всю дальнейшую жизнь. Много слышали они и о блаженной Паше Саровской, ждали и от нее добрых вестей и пророчеств. Кроме всего прочего и Николай,  и Аликс, в душе молили Бога о ниспослании им наследника, и верили, что по молитвам Серафима, и Паши Саровской, это произойдет. У Ники будет здоровый наследник, а само его правление будет счастливым и мудрым. Народ будет благоденствовать, страна процветать, а все революционные мятежи и вредные для государства  мысли навсегда исчезнут с лица земли Русской.
   Никто даже не подозревал, что ждет их в Дивеево.
   Около половины шестого вечера экипажи выехали из леса, и остановились прямо у ворот обители. Когда Николай с Императрицей вышли из кареты, к ним навстречу поспешили духовные лица, во главе с митрополитом Антонием. Совершив глубокий поклон, митрополит обратился к Государю с приветственной речью: 
   - Святая обитель Саровская радостно встречает Тебя, Благочестивейший Государь, прибывшего ныне сюда принять молитвенное участие в торжествах прославления великого ее подвижника, приснопамятного старца, иеромонаха Серафима. И все великое множество собравшегося здесь народа православного радуется лицезреть Царя своего, с ним вместе молящегося и разделяющего светлое его торжество. Гряди же с миром, Государь, в обитель сию, и молитвами прославляемого угодника Божия да будет благословенно от Господа вхождение Твое.
   Окончив речь, митрополит окропил Царственную семью святой водой, после чего Государь изъявил желание увидеть раку с мощами преподобного Серафима. Просьба Императора была тут же удовлетворена, и его проводили в Церковь Зосимы и Савватия, где покоилась рака. В этот день Николай сподобился впервые увидеть, и поклониться мощам саровского старца, в прославлении которого он сыграл такую немалую роль.   
   Когда же Государь входил в Саровский собор, произошел один казусный случай. Народ так сильно теснил вокруг, что одна беременная женщина была так сильно сдавлена, что тут же на месте родила ребенка, прямо на ковер, почти под ноги Николаю. Это происшествие произвело настолько сильное впечатление на Государя, что он сразу же изъявил желание быть записанным крестным отцом новорожденному.
   В тот же день князья, сопровождавшие Императора, отправились в Дивеево. Они тоже были наслышаны о блаженной Прасковье Ивановне, и хотели лично повидать ее. Блаженная же, обладающая даром провидения, и прекрасно зная, что царская чета молит о ниспослании им наследника, приготовила куклу-мальчика, уложила ее в постель и, показав князьям, сказала:
   - Тише, тише, он спит.  Это ваш.