Рождение Ивана

Рожали в платном отделении 2-го роддома. Роддом был закрыт на карантин, и работали только несколько палат.
 
Стояла очень жаркая погода.

За день до плановых родов папа и мама были в консультации, и сказали, что вроде как все нормально. Но за последний день ребенок в животе успел перевернуться, и рожать его было непросто.

Сначала папа сидел в фойе, а потом его пригласили туда, где рожала мама.  Они сказали, что мама совсем не тужится, и что папа должен помочь.

У папы как сейчас стоит перед глазами картинка. Мама лежит на кушетке. Врач кричат ей «Тужься! Тужься!». И папа вместе с врачами ходил вокруг лежащей мамы и тоже говорил какие-то слова.

Папе было жалко маму.

Потом был перерыв, мама, кажется, спала, и днем папа успел даже съездить в город и отвезти статью в журнал.

Потом он вернулся, все было по-прежнему. В какой-то момент врачи засуетились, и каталку с мамой покатили на кесарево сечение.
 
А папа остался сидеть в палате.

Это были очень страшные 15 минут в жизни папы. Он сидел и думал «А вдруг все будет плохо?».

А потом его позвали, и показали мальчика. Это было незабываемое зрелище. Папе запомнились паучьи руки, огромные по сравнению во всем телом стопы. И глаза. Очень глубокие синие глаза. Папа никогда не думал, что у только родившихся детей такие глубокие глаза. Когда папа в следующий раз увидел Ивана, то глаза того уже превратились в обычные стеклянные глаза младенца.

Мама лежала в отдельной палате, и когда папа первый раз увидел маму после родов – как ему стало ее жалко!! Она была вся растерзанная. И изможденная.

Мама попросила кагора, и папа привез ей бутылку.

Иван лежал тут же, в этой же палате, у мамы было молоко, и Иван хорошо ел и хорошо какал.

Выписывать маму и Ваню из роддома приехал дед Николай.

Ваню назвали Иваном по предложению мамы. У нее был дед Иван, по фамилии Рыжиков, которым мама гордилась. Папа рассудил, что по отцовской линии у него тоже был прадед Иван, и согласился.

Так Иван стал Иваном.