Город Сиреней

Жукова О.В.

                1.  Город Сиреней.
             
               

                Мы не поняли друг друга, очень жаль
                Между нами дым разлуки и печаль….
               

Утро.

         Безудержный и озорной,  океанский ветер Кайя,   задорно играя, трепал паруса белой яхты «Марии», как нельзя,  кстати, сегодня, заплывшей в его  безграничные, бездонные  владения.
      «Мария», легко скользя, по водной глади и видя  благодушное  настроение Кайи, капризного хозяина этих мест, совсем не волновалась, беспечно доверившись своему давнему и вечному спутнику, она уплывая с ним, всё дальше и дальше в бесконечные просторы океана, спокойно дремлющего, в это тихое, свежее и  сияющее,  утро.
        Обычно, настроение  Кайи,  то и дело менялось, и от этого зависело многое. Об этом все знали и с опаской  следили, за каждым его  вздохом, словно,  пытаясь  заглянуть в его непонятную, обременённую смутными, порывистыми и порою даже противоречивыми желаниями, душу. Но это всё было напрасно, потому, что и сам,  Кайя, не зная, себя до конца, мало об этом беспокоился и нисколько не заботился о том, чтобы быть понятным  для всех и тем более,  быть  понятым всеми…
    Да и возможно ли это?
     Он витал высоко, он спускался и низко, но всё это делалось широко и вольно, свободно и легко, и, только с ему одному, присущим размахом.
     Вольная душа Кайи, словно парила над всеми и всем. И не было в ней ничего мелочного и мелкого. Он и сам прекрасно понимал это и чувствовал всё своё могущество  и величие. Кстати, это главное в нём, его сущность,  признавали даже и те, кто недолюбливал нашего Кайю,  а таких,  было очень даже,  скажу я  вам, немало.
       Но ни об них вовсе и речь.  В это необыкновенное, для Кайи,  приветливое и ласковое утро,  жизнь казалось, особенной, и предвкушение чего-то нового захватывающего и интересного  охватило его,  будоража и несказанно волнуя.
      Это было, именно, такое полное  радости и света, утро,  когда, проснувшись,  вдруг, остро понимаешь, как же прекрасна жизнь и как хочется  что-то начать новое и удивительное, такое, о чем давно мечтаешь и веришь, очень веришь, но почему, то всё откладываешь, не решаясь, сделать первый шаг  к своей мечте. А проснувшись сегодня, вдруг, понимаешь, что  пора, и всё получится!!! Обязательно!!! Просто так, чуть ли не  само собою, потому, что жизнь любит, просто очень любит... И  веришь, бесконечно в себя и в свои силы,  и во всё, во что веришь.
     Выспавшееся солнышко, ещё нежилось на мягких перинах из белоснежных, легчайших облаков, скрученных причудливыми барашками, тепло и нежно скользя  своими сияющими глазами, по  бесконечной бирюзе океана
           Кайя всегда радовался, завидя вдали паруса. Сплетаясь с ними, он, то подгонял их вперед, то пытался задержать подольше в своих просторах.  Весело болтая с парусами, он узнавал  много интересного. Новые подробности дополняли и так без того сказочный, неведомый для Кайи мир, всё   новыми и новыми подробностями.
     Об океане, Кайя знал всё.  Это был его мир,  его настоящее и будущее, хотя, как знать… не раз, уже, он воя от скуки и безграничного однообразия этой, своей жизни,  начинал вдруг  метаться, всё более и более  злясь и даже,  набрасываясь на надоевший ему океан, и всё более  раздражаясь,  выл и выл и выл.
     Океан всякий раз, обижаясь и возмущённо  брызгая,  холодной волной, пропахшей водорослями,  доказывал, ему, ветру, Кайи, что тот не прав,  бесконечно неправ,  ему только и место здесь,  в этих, океанских просторах,  что никто и никогда и нигде, его не будет  больше терпеть. 
      Словно, задетый за живое,  Кайя  с воем  и визгом, набрасываясь, всей своей мощью,  сплетался с непокорным и бушующим океаном, словно желая выместить на нём, всё, что накопилось в нём недопонятого, недополученного и  тем более неосуществлённого. И не дай Бог, оказаться, в эти страшные минуты и часы какой-нибудь  яхте или даже огромному, самому огромному кораблю,  всё попадало в это замес, беснующихся стихий, их никому неподвластного гнева.
     Но изрядно подустав, они оба потихоньку начинали затихать,  и уставший, обессиленный океан, постепенно погружался в дрёму, постепенно  забываясь своим недолгим, но таким, необходимым ему сном.
      Это бывало всегда благословенным временем и осмелевшие вдруг, паруса вздымались, над спящей гладью океана, чтобы легко парить, едва касаясь, воды, словно боясь разбудить его.
   Вот тут-то и поджидал их Кайя, изрядно подуставший,  а затем и успокоившийся, он ласково подгонял их, и играя с ними заводил неспешные разговоры, о той, другой,  жизни,  которая  была там,  вдали, откуда они держали свой путь, о неведомых местах,  где океанский ветер Кайя ещё не бывал.
    Паруса, очарованные добродушием непредсказуемого хозяина этих широт,  вдруг, осмелев,  охотно делились, тем, о чем слышали из рассказов моряков, и о том, что самим им пришлось увидеть, попадая  в те или  иные  земли. Они многое знали и  поведали   ему столько, что  Кайя  уже не мог сказать однозначно о своем будущем…


                Город  Сиреней.

      Особенно заманчивым для Кайя был город Цветущих Сиреней. В этом прекрасном месте побывал почти каждый корабль  и паруса  любой яхты могли подолгу и с восторгом рассказывать об этом  сказочном месте, об      увиденном там.
    А  яхта  «Мария» как раз  сегодня, плыла оттуда, что очень обрадовало, Кайю и он с большим интересом слушал всё, о чём могли поведать ему её белоснежные паруса.
      Ещё издали, подплывая, к гавани города Цветущих Сиреней, они видели сияющие купола и причудливые крыши дворцов. Там солнце, неустанно,  рисовало своими бликами, словно  волшебной кистью, россыпь маленьких солнышек на мозаике стен и все они эти маленькие солнышки, вместе, с создавшим, их небесным, огромным сияющим солнцем,  вместе улыбались, приветствуя прохожих.
      Кайя  уныло покосился на небо, где солнце лениво нежилось на облаках, ничуть не стараясь чем-либо удивить его, Кайю. Несмотря на своё хорошее настроение, он, почувствовал, вдруг, как нечто неприятное кольнуло его, словно задело, но он, отогнав,  эти мысли,  снова стал слушать об этом  удивительном городе, где всё по-другому. Где, даже это же солнце и то светит  иначе, стараясь угодить тем, кто живёт в столь благословенных местах.
      А паруса,  сами слышали как матросы, сходившие на берег, чтобы своими глазами  увидеть все красоты этого  необычного города, видели белые, украшенные кружевом ажура, беседки, увитые розовыми и голубыми ипомеями. Поговаривали, даже,  что именно, здесь, по ночам, собираются феи на свои фантастические обряды.
       А весною, когда зацветали  сирени, то начиналось, нечто такое в этом удивительном городе,  но тут, паруса, начинали  путаться и толком не могли  объяснить, что же именно случалось тогда, когда  приходила в этот город  весна. Но только, слышали, они, что запах весны и сиреней,  гуляя по улочкам и скверикам,  проникал   в открытые окна домов, сквозь прозрачную тюль занавесок, попадая  в самое сердце, и растревожив душу, чем-то непостижимо волнующим, и подолгу, не давая уснуть и не умея пройти незамеченным, околдовывал весь город. Во всяком случае, как-то так и пелось в песенке моряков, которую любили слушать паруса, в  те  редкие часы,  когда притихший океан и луна  непостижимо и зачарованно смотрели друг на друга, таинственно и маняще, не отводя друг от друга своих мистических глаз.  И песня эта, сама выплёскивалась наружу, раздаваясь в долгой  звенящей, тишине, отзываясь снова и снова. 
     Зачарованный, притихший, Кайя готов был слушать и слушать, бесконечно потому, что это и была та самая,  настоящая жизнь,  о которой он мечтал, догадываясь и рисуя, в своем воображении лишь некие эфемерные образы. И вот они, эти образы,  постепенно начали оживать, пока только по рассказам, но всё это было так явственно, так ощутимо прекрасно, словно сама, настоящая жизнь стучалась в его растревоженную душу. Он чувствовал это, каждой своею клеточкой.
       Он долго, очень долго и неустанно каждым, даже самым лёгким дуновением своим, пытался нащупать её, эту другую жизнь, и сегодня, она как-то по-особенному открывалась ему, словно посылая  привет из неведомого ему доселе, но такого  удивительного, города, цветущих Сиреней…
     Кайя почувствовал как нестерпимо и мучительно, вдруг захотелось ему, тоже, вдыхая ароматы, прислушиваясь к себе, не спать  этими весенними  удивительными ночами, или вдруг пролетая мимо, словно невзначай растрепать легкое, вуалевое платьице, затерявшейся и замечтавшейся  в белоснежной беседке  феи… 
      В это самое время, проснувшийся океан  взбодрился и  набежавшей волной, покачнул паруса и «Мария» накренилась, мокрые брызги полетели в   Кайю, словно встряхивая его и выводя из мира необыкновенных, столь явственных, сегодня, образов, ароматов и ощущений
     Кайя  брезгливо поморщившись, покосился в сторону океана, дышащего, прямо под ним и парусами  скользящей по воде «Марии», своим, ставшим особенно  нестерпимым, дыханием, таким знакомым, и почему-то именно сегодня столь неприятным.
      А паруса, оправившись, и словно не замечая, этой, последней выходки океана, продолжали, наперебой,  рассказывать Кайи, все свои маленькие истории, когда-то услышанные ими случайно, многое  из их рассказов, было почерпнуто из простых, душевных песенок моряков, что-то додумано, а кое-что было и сущей правдой.
     Так, например, как в случае с последним сообщением. Припасённое на конец и словно ценный трофей, оно было подарено парусами Кайе. Это была  награда от них своему внимательному слушателю.
     В сущности, они рассказали ему и очень много и слишком мало. Мало, потому, что кое-что из услышанного,  сегодня, он  слышал и раньше, а много, если брать  в расчет то, что рассказ их был настолько значимым, что имел большие последствия, для многих участников этого повествования.
     Новость, эта, последняя заключалась в том, что в городе Цветущих Сиреней, в этом царстве цветов недавно расцвела белая Лилия – самая прекрасная из всех лилий в мире. Она росла в парке города Сиреней.
    Все поклонники красоты приходили любоваться на это белоснежное чудо. Непоседа - Кайя, давно мечтавший о путешествиях, был сражен в самое сердце этим последним известием, чаша терпения  была переполнена, да и чего было ждать?  Он не мог больше оставаться в океанских просторах. Долго уже, в его беспокойных снах ему виделся город Сиреней, а теперь еще эта белая богиня - красавица Лилия! Все манило и будоражило его воображение, и невозможно было откладывать свое путешествие.

               
               
                В путь.


     Набирая скорость, все быстрее и быстрее, помчался к берегу  с океана соленый морской ветер Кайя. Впереди его ждали незабываемые встречи, ведь там, на земле, живут люди, звери, растут цветы и деревья, порхают прекрасные бабочки с разноцветными крыльями, поют птицы. Он услышит дивную музыку и смех.
      Кайя волновался в ожидании чего-то нового, неизведанного. Предчувствие встречи манило его и завораживало. Он покажет всем, на что способен, обнажив весь неуемный пыл своего сердца, всю мощь и силу, и обнимая всех своими сильными руками, прокричит им радостно слова приветствий…
              Вдали уже виднелась Земля. Все ближе и ближе очертания домов и крыш.
- Я ворвусь внезапно, - решил Кайя,- и это будет сюрприз, большой сюрприз в их тихой обывательской жизни.
               Вот и Город Сиреней. Но, что это?! Люди, торопясь, закрывают двери и окна, прячутся в дома, а бездомные бродяги жмутся в каких-либо, найденных наспех,  уголках, прикрываясь своими жалкими лохмотьями и пытаясь спрятаться.
- Вот это встреча! – подумал Кайя, удивляясь все больше.
Цветы, беспомощно качаясь на тоненьких, хрупких стебельках, не могли убежать, но пытались уклониться от его объятий.
       Океанский ветер Кайя с шумом и воем летал и кружил по Городу Сиреней, но, как не старался он, так и не смог увидеть нигде порхающих бабочек с разноцветными крылышками, ни веселых стрекоз. На деревьях не было поющих и щебечущих птиц. Не слышал он смеха и звуков музыки. Лишь надрывно шумели деревья, со страхом  отклоняющиеся от его объятий и многие даже ломались...
-Что сделал я им плохого? – подумал он с горечью и недоумением. – Почему они не рады мне?!
                Вскоре ему надоел стук и скрип старых ставень, хлопанье незапертых калиток, тревожные глаза бездомных, несчастных бродяг.
 

                Домой.

С опустошенным сердцем улетал Кайя из Города Сиреней, унося  смутное, навязчивое ощущение непонятной вины, словно навязанной  ему кем-то, хотя он , именно он и был обижен в этом городе, таком чужом и совсем не таком, в который он летел, о  котором столько мечтал…        
      Назад, обратно, далеко,  в океан, к своей вольной, простой и бесхитростной жизни. Там, на бескрайней морской глади было все ясно и понятно, все было родным и знакомым. Соленые брызги пены приятной прохладой освежали воздух, а солнце на закате спокойно и величаво освещало водную гладь. Это и был его сказочный мир, совсем не похожий на тот, в котором побывал Кайя, путешествуя в Город Сиреней.
                …А утро пробудило спящий город. Услышав тишину, к  которой больше не примешивался вой ветра, люди открыли окна и двери, запертые ставни и калитки. Они вышли на улицы. Хаос царил везде. Всюду валялся мусор, обломанные ветки деревьев, обсыпавшиеся  с сиреней  цветы, всё это хаотично и уныло валялось неприкаянно то тут и то там.. У бедных домов ветер снес крыши. Не спрятанное хозяйками белье было истерзано, словно штормом паруса. Оборванные гирлянды цветов красноречиво намекали на то, что здесь ночевали не феи.
         Жители Города Сиреней, не сговариваясь,  один за другим потихоньку, заполняли свой любимый парк – жемчужину этих мест, чтобы посмотреть, как их гордость и радость - их прекрасные цветы пережили эту стихию.    
        А умирающие, слабые создания лежали оборванные и растерзанные порывами океанского ветра Кайи. Их хрупкие стебельки не выдержали такого безудержного напора. На голой, сырой земле белела перебитая обломанной веткой  дерева,  белая Лилия, вчера еще дарившая всем видевшим ее, радость и восторг, а сегодня печальным зрелищем сжимающая душу. Красота цветов не сумела победить силу ветра, и они, сраженные, погибали на глазах у горюющих людей.
- Какой жестокий ветер! – сокрушались люди.
- Какие злые люди! – подумал, вспоминая о них, пролетавший над океаном вольный ветер Кайя.