История, которую нельзя переписать. Глава 10

                10.



          Дождь почти закончился, капля сорвалась с ветки и угодила точно за воротник, проложив холодную дорожку по спине, но Зина только улыбнулась. Последнее время девушка была в прекрасном расположении духа. Прасковья Павловна сдержала слово, и они переехали в город, всё получилось даже лучше, чем рассчитывали. Знакомый предложил купить у него половину дома, в которой раньше жил сын с семьёй.  Он весной завербовался на Север и комнаты пустовали. Старик обрадовался такому соседству и цену излишне не заламывал.

          Начиналась новая жизнь. Зинаида каждый день гуляла по городу, изучала улицы, втайне надеясь встретить Зубкова. Гроза застала на полпути к дому, и пришлось спрятаться под раскидистым деревом, где скрывались от налетевшей стихии ещё несколько человек.  Заметив мечтательную улыбку на лице девушки, какой-то парень в коричневой куртке начал к ней приставать. Вёл себя довольно развязно, чтобы избавиться от неприятного субъекта не дожидаясь, когда дождь стихнет совсем, Зина выскочила на тротуар.

          - Эй, куда же ты? – крикнул парень вслед.

          Она сосредоточенно глядела себе под ноги, боясь угодить в лужу, и неловко толкнула в спину женщину:

          - Простите.

          - Ничего, бывает, - ответила незнакомка и остановилась. - Зина!?

          Девушка подняла глаза:

          - Эмма Эдуардовна, как я рада вас видеть!

          Заметив под плащом кругленький живот, не сдержалась и с детской непосредственностью выпалила:

          - Ого, как здорово! Вы замуж вышли?

          - Вышла. А ты, какими судьбами?

          - Подала документы в техникум. Буду здесь жить.

          - Очень рада за тебя. Что ж заходи в гости, Лесная улица 17 квартира 9. А хочешь, пойдём прямо сейчас, муж скоро с работы придёт, я вас познакомлю.

          - Не могу, бабушка волноваться будет, давно ушла из дома. В другой раз.

          - Бабушку волновать нельзя. Привет ей от меня.

          - Передам. До свидания.

          Зина обрадовалась встрече с бывшей учительницей, ещё одна родная душа. И всё же главное найти Зубкова.


          Прошло две недели. Выяснила, где находится районное отделение милиции, изучила все подходы к нему, мечтая увидеть хотя бы издалека или мельком. Но знакомая фигура ни разу не появилась. Домой возвращаться не хотелось, вспомнила о приглашении Эммы Эдуардовны.

          Двухэтажный дом находился недалеко от школы. Дверь была обита коричневым дерматином, Зина постучалась, никто не ответил. Она видела кнопку звонка, но почему-то нажать не решалась. Из соседней квартиры вышла женщина с хозяйственной сумкой:

          - Чего стучишь, деревня, не видишь, звонок есть.

          Зина потянула руку к чёрной кнопке, но тётка опередила:

          - Нет, их дома. Эмка в роддоме, сам по магазинам носится, как угорелый, завтра забирать.

          Девушка, подталкиваемая в спину ещё какими-то словами, заторопилась на улицу. Дома первым делом бросилась к зеркалу: почему деревня, у неё что  это на лице написано. С некоторых пор уничижительные прозвища стали в ходу у горожан, ими встречали любого без всякого повода. Совершенно незнакомый человек мог легко огорошить встречного: деревня, колхоз, лапоть, и спокойно идти своей дорогой. Местные нравы ей были не знакомы, а потому девушка очень расстроилась. Назавтра ждал ещё один неприятный сюрприз.

          С утра, тщательно принарядившись и выпросив у соседа цветов, Зина отправилась поздравлять Эмму Эдуардовну с рождением дочери. К роддому пришла вовремя молодая мама с белоснежным свёртком на руках, счастливо улыбаясь, позировала перед фотокамерой. Девушка подняла руку, чтобы помахать и тут увидела Зубкова. Пока Эмма Эдуардовна спускалась по ступенькам, под локоток её осторожно поддерживал какой-то незнакомый мужчина без одной руки. А затем к ним подошёл Михаил Николаевич, поцеловал Эмму в щеку и взял ребёнка. Зина замерла как вкопанная, букет выпал у неё из рук и ноги стали ватными. Тут её заметили, счастливая мамочка кричала какое-то приветствие, но девушка развернулась и опрометью кинулась прочь. Горючие слёзы отчаяния и полной безнадёги хлынули из глаз, найдя укромный уголок, Зина наплакалась вволю. Откуда ни возьмись, опять возник парень в коричневой куртке:

          - Эй, подруга. Кто обидел мою кралю? Говори, сейчас разберёмся с этим дешёвым фраером.

          Присел рядом на скамейку:

          - Ну, ты чего?  Не местная, что ли?  Я тебя прежде не видел. Поступать приехала?

          Зина вытерла слёзы и встала, с силой оттолкнув парня пытавшегося преградить дорогу.

          Дома на расспросы Прасковьи Павловны расплакалась снова:

          - Бабушка, как он мог, как мог. Ведь я его так люблю. А Эмма, я её ненавижу.

          - Господь с тобой ласточка, как можно. Это жизнь, это жизнь…Твой дед, Дмитрий Фатеевич когда женился, я тоже думала, что руки на себя наложу с горя. Нельзя, грех большой. Потерпи, моя горлинка, всё пройдёт. Перемелется, мука будет, - старушка гладила свою любимицу, понимая, что словами такому горю не поможешь.

          - Мука!? МУ-ка мне будет, бабушка. Господи, за что!?

          - А ты не суди, не суди так-то. Сама говоришь дитё у них, не гневи Бога, не желай другим зла. Неладно это.


          Пока не начались занятия в техникуме, дальше двора Зинаида не выходила. Мир стал тусклым и безликим, даже милое бабушкино воркование не радовало, как прежде.

          В первый же день в вестибюле главного учебного корпуса увидела привязчивого незнакомца. Поняла, что парень здесь не учится, а зашёл специально. Разрешения проводить до дома не спрашивал, просто шёл следом и лузгал семечки. Так продолжалось несколько дней. Кличка ухажера была Латыш, производная фамилии Латышев. Личность в городе известная.

          Уж чего-чего, а такого кавалера Зине и даром было не надо. Приходилось придумывать разные пути отхода, чтобы не пересекаться, но Латыш город знал, как свои пять пальцев, и девушке приходилось туго. В какой-то степени это обстоятельство стало спасительным, она очень болезненно переживала предательство Зубкова, а эта история отвлекала от более мрачных мыслей. Город, в который так рвалась, разонравился в одночасье, и захотелось обратно в деревню.

          Латыш всё чаще поджидал у дома и однажды его заметил сосед. Обеспокоенный таким знакомством старик зашёл поговорить:

          - Зина, это очень не хороший парень. Будь с ним поосторожнее.

          Прасковья Павловна с того дня потеряла покой. Девушка пыталась объяснить:

          - Бабушка, да не встречаюсь я с ним.  Он сам за мной ходит.

          - Это и страшно. Знаю я таких, им хоть ссы в глаза - всё божья роса. Полоумные изверги, худшие из людей. Ты только характер свой не показывай, если что, беги со всех ног. Ох, девка, согрешишь с тобой.

          Всегда заканчивала своей любимой присказкой Прасковья Павловна редкие нравоучения, но в этот раз ситуация была особенно серьёзной.

          События развивались сами по себе, без прямого участия Зинаиды. Какая-то девица старшего курса, прежняя пассия Латыша, грозилась набить морду. И набила бы. Зина уже начинала понимать, что если в деревне один Елисей Цаплин испортил жизнь не одному десятку земляков, то здесь таких ещё больше. Наглость - второе счастье, их любимый девиз. Нормального языка они не понимают. Чем бы всё закончилось неизвестно, но однажды ухажёр пропал, как сквозь землю провалился. Как-то после занятий к Зине подошёл незнакомец и с видом заговорщика сообщил, что Латыш подался в бега, но велел ждать. Девушка была обескуражена такой наглостью и всё же благоразумно промолчала. Мысленно молила Бога, чтобы больше этих типов не видеть.

          Перед самым Новым Годом встретила в магазине Эмму Эдуардовну.

          - Зиночка, ты куда потерялась? Почему не заходишь?

          - Занятия отнимают много времени.

          - Никаких отговорок, знаю я тебя, стесняешься. Брось, заходи, увидишь, какая доченька у нас растёт. Ты не представляешь, мы с мужем её просто обожаем.

          - Спасибо, зайду.

          - А вот и он. Познакомься.

         Зина, заливаясь краской с головы до пят, с трудом повернула голову и захлопала глазами, перед ней стоял симпатичный мужчина без одной руки.

          - Андрей, познакомься, наконец, это та девушка, которая неизвестно почему тогда сбежала. Несказанно удивив всех нас.

          - Очень приятно, Андрей.

          - Зина, - и она осторожно пожала протянутую руку.

          - Зиночка, мы сейчас спешим, наш нянька, наверное, там уже с ума сходит. Миша отпустил нас немного развеяться. Ждём и никаких отговорок на этот раз, - с шутливой требовательностью бросила на прощание Эмма Эдуардовна.

          Снежные хлопья таяли недолетая до горячих щёк. Не чуя под собой ног, Зинаида спешила домой поделиться нежданной радостью с Прасковьей Павловной. Из разговора она поняла, что ошиблась, Зубков друг семьи и только. А если вечером нянчится с чужим ребёнком, значит, не женат.


          Новый Год Зина встречала в гостях у Эммы Эдуардовны. После глоточка шампанского они договорились перейти на ты. Было очень весело, малышка совсем не капризничала, и праздничное застолье удалось на славу. Андрей красивым бархатным баритоном пел романсы, а Михаил Николаевич подыгрывал на гитаре.

          Зинаида никогда не была так счастлива, сам Зубков вызвался её проводить. Девушка, как могла, всячески оттягивала минуту расставания, прокладывая самый длинный маршрут, какой только удалось выкроить из лабиринта улиц. Было снежно и тихо. Иногда Зина вырывалась вперёд и кружила в тусклом свете уличных фонарей, от переполнявшего душу восторга хотелось взлететь. Капитан улыбался почти детской беспечности и любовался ею.

          И всё же Михаил Николаевич не спешил делать выводы, тем более, предпринимать какие-то шаги к сближению.  Изредка, случайно, пересекались в городе или у Эммы.  Тянулись месяцы, Зина мучилась в сомнениях, порывалась прийти сама и во всём признаться,  но тут же пугалась собственной смелости. А Зубков, понимая разницу в возрасте, считал себя не вправе ухаживать за молоденькой знакомой своих друзей.

          Летом Зина уехали с бабушкой в деревню. Варили варенье, заготавливали грибы и другие соленья. Серафима похвалилась тем, что Пётя на хорошем счету у командования и собирается остаться на сверхсрочную службу. Это был лучший выход для них, и Зина порадовалась за сестрёнку. Закалённому колхозной жизнью парню, армейские будни не могут быть в тягость. Все препятствия для молодой пары были устранены, скоро Пётр приедет в краткосрочный отпуск и заберёт Симочку с собой. «Вот если бы у них с Зубковым сложилось так  же счастливо», - вздыхала Зинаида.

         Брат Митя ждал своего призыва, продолжая работать помощником комбайнёра, откладывая образование в долгий ящик. Причина была в страстном увлечении рыбалкой и охотой, а ещё соседкой по имени Наташа, как пошутила Анна Дмитриевна. На что Митя обиженно возразил: «Вот батя вернётся, тогда другое дело, а пока я единственный мужик в доме». И это тоже чистая правда. В глубине души мать радовалась такому решению сына, казалось бы, какие её годы, но застуженные и натруженные руки не слушались свою хозяйку.


          После возвращения в город всё осталось по-прежнему. И как часто бывает с влюбленными, помог её величество случай. Молодые родители попросили Зину посидеть с девочкой, малышка уже делала первые шаги и пыталась что-то лопотать на своём языке. Девушка с удовольствием согласилась. Эмма с Андреем поехали в областной центр по школьным делам, но автобус на обратном пути сломался. Вечером Михаил Николаевич заглянул к друзьям на огонёк и застал там Зинаиду с ребёнком на руках. Девушка была так красива в образе мадонны, что сердце капитана дрогнуло.

          Зубков честно признался, что рассчитывать на какие-то преференции при таком муже Зина не должна. Возможно, даже погоны майора ему не светят. О звании жены полковника может и не мечтать, но девушка только рассмеялась в ответ: « Я тебя люблю, о чём мне ещё мечтать».


          Автобус удалось оживить только под утро. Молодые родители все на нервах появились дома в шесть часов. Их маленькая доченька спала, как и положено младенцу, безмятежно улыбаясь. А на диване устроилась красивая молодая пара. Эмма с Андреем ушли на кухню, чтобы не смущать влюбленных, нельзя сказать, что произошедшее для них стало полной неожиданностью. Они были рады за друзей.