Матка Бозка

               
Чудесную эту  икону Богоматери   я   обнаружила на даче  после  кончины родителей. На ней была Богородица с младенцем, вся в коричнево-золотистой гамме, в патине исчезновения и размывания временем. Довольно большая икона, размером примерно 30на 40 см, написанная на доске теперь уж не знаю какими красками, но старинная. Ее  художественной ценности  я не могла бы сама определить, но вида она была очень благородного. Претендентов  вокруг не было, и мы с мужем ее себе  и забрали. Дача, точнее, крохотный домик, выстроенный отцом на участке родственников  с их разрешения  – отходил после смерти родителей   в  окончательное владение родни,  и мы покидали его, оставив неизвестно на кого старинную  родительскую никелированную кровать с периной, дедовский  кустарный комод и прочий скарб, который мог  бы  еще нам  послужить в деревне, если бывать  здесь иногда, но юридические права родственниками были предъявлены категорически, и мы покидали отчую хижину .
 В   день обретения замечательного образа, с ним в рюкзаке, пошли мы  бродить с  мужем напоследок   по окрестностям моей родовой деревеньки. Когда еще мы выберемся  сюда, к этим неброским  родным  красотам, - речке, лесу, лугам, полям, болотам! А тот денек в конце лета выдался теплый, солнечный…   Вот мы и побрели  себе куда глаза глядят - не наглядятся, но в направлении к станции. Подошли и к обрывистому речному берегу.  В наших краях река в это время уже холодная, но   желая вспомнить детство золотое и уповая на свою былую закаленность, я разделась и поплавала голая, пока муж стоял на стреме, чтобы меня в таком виде посторонние  не застукали. Вода и впрямь была очень свежа. После купания  я ощутила не столько бодрость, сколько  некоторый дискомфорт в теле, но мы пошли побыстрее к станции, и я  начала понемногу согреваться. Все же мы остановились, проходя через лес от речки  к главной дороге,  и прилегли на соблазнительный, пригретый на солнечной лесной   полянке мох. Кругом цвела и пахла  лесная природа последних дней лета, - чирикали птички, резвились пчелки и другие невредные насекомые, комаров уже не было, листва на деревьях и кустарнике завороженно  колыхалась и, жесткая от приближения   осени,  как будто  чуть звенела, рябина особенно  краснела на фоне ельника, там и тут мелькали во мху  то ягодки перезрелой  черники, то брусничинки,  то поспевающая  клюква, то костяника, попадались и грибочки – маслята, рыжики по берегам канавок, - и от всей этой красоты, изобилия  и тепла  у нас возникло тогда  ощущение рая земного.  Мы разнежились в этом первозданном парадизе и, как зверьки, быстренько  свои похотливые дела привычно справили. Меня, правда, смущало опасение нежданных каких-нибудь  муравьев или  других лесных насекомых, или даже змей,  и еще холод, тянувший  в спину из-под  мха, на котором я лежала. Да еще и парочку тихо удаляющихся от нас  грибников мы заметили, когда закончились  наши телесные языческие восторги.   Однако это нам не очень помешало, и мы с чувством полного единения с природой скоро продолжили свой путь к станции. Там, около вокзала, как  всегда, кучковались  продавцы цветов, мороженого, пирожков, лоточки с разными товарами, а рядом, в ларьках продукты  и посолиднее, - колбаса, сыр  и даже алкоголь. Очень захотелось и поесть, и выпить, а денег в те времена, 90-е годы, как всегда, не было. Грустные от голода и безденежья, бродили мы в ожидании поезда, вдыхая соблазнительные ароматы подогретых  беляшей и выпиваемого народом пива, я изобретала в уме, чем  будем обедать дома, - ага, пшенка есть, растительное масло есть, родственники подарили шмат соленого прошлогоднего шпига ( в этом году поросят еще не резали), еще и  картошки немного и  последние луковки и морковки я нарыла в родительском огородике, нарвали смородинового и вишневого  листа, калиновых веток с листьями и ягодами, черноплодки,  почти одеревеневшего укропа, -  в общем, с голода не помрем! Подошли мы к лотку с книгами и журналами. Покупать мы ничего не собирались, не на что,  но пролистать что-либо бесплатно до прихода поезда  ведь не возбраняется. Там были и старые издания книг и журналов, и даже картины, весьма кустарные, зато дешевые. Муж нашел что-то допотопное про гражданскую войну и ее маршалов, я вздыхала над новым  изданием русских и  советских песен. И тут, снедаемый голодом и жаждой муженек спрашивает продавца, шустрого такого и жилистого мужичка, - мол, иконами не интересуетесь? А тот живо так реагирует, - а у вас, мол, есть что?  Муж смотрит на меня, я на него, дураки дураками! И тут же безо всяких разговоров мы  достаем из рюкзака нашу драгоценность.  «Матка  Бозка! – восторженно  восклицает наш бойкий  торговец и крестится.  - Владимирская икона! Я возьму ее! Вот вам …» - и, быстро сориентировавшись в нашей непролазной невежественности в  деле и денежных невзгодах или заподозрив нас, вынужденных идти на такую сделку, в нечистых путях обретения образа,  этот, видимо, полячек  отмусоливает нам весьма небольшую сумму, достаточную тогда  разве что для покупки пары бутылок водки. Судя по разгоревшимся глазам коробейника, он смекнул и хорошую ценность этого старинного списка Владимирской иконы  и нашу хилую материальную устойчивость, и правда, -  мы с мужем не собирались продавать нашу икону, даже не считая нужным определять ее ценность, для нас  это не было  предметом  торговли и какой-то выгоды, но  денежный кризис у нас  так затянулся, мы так оголодали из-за  тогдашней безработицы, что все моральные и материальные критерии  тут же испарились, и мы,  еще немного поторговавшись и  получив добавку   за наше сокровище, смущенные сомнительной  сделкой, пошли к поезду с деньгами, не слишком обрадованные своими действиями.
 Накупили по приезде в город еды, выпивки, но насладиться этим мне почти не удалось:  видимо, от простуды, подхваченной на реке и в лесу, и моральных все-таки переживаний из-за продажи  родительской иконы  у меня поднялась температура, начался кашель, не стало аппетита, в общем, я заболела  на продолжительное время. Испытанными домашними средствами  я подлечилась кое-как, температуры не стало, аппетит возродился,  но долго еще  я не  чувствовала себя вполне здоровой, - то кашель донимал, то насморк, то потливость – в общем, былое нормальное самочувствие  долго не возвращалось, и муж на это досадовал, так как я утратила свою обычную энергичность и  работоспособность. А какому мужу это понравится?! Вот он и стал проявлять то досаду на мои сопливости и кашли, то к месту и не к месту упоминать  мой возраст, более солидный, чем у него, а то и чаще стал пропадать у своих родителей да так там в конце концов и остался.   Мне и самой все эти недомогания были в тягость. Я тогда и травы перепробовала в средствах для лечения, - череду, мяту, калину, в том числе,  - и диеты, каши, там, мед, овощи, глинтвейны, сало, бульоны… Врачи и лекарства тоже мало помогали, выздоровление двигалось медленно, и материальные лишения того времени не способствовали восстановлению организма, надо бы подправлять себя икрой, мясом, фруктами, шоколадом, и уезжать поближе к солнцу, на бархатный сезон в Сочи или в Крым, а на что это все было делать? Работы, подработки только что не давали умереть с голоду, на те деньги я могла покупать только «долгоиграющие продукты»  - перловку ("шрапнель"), растительное масло, самое большее из белков – яйца, - строго дозированно на определенный срок, до получения денег за следуюшую подработку в чужом саду или на соцопросе. И я все мучилась своим прозрением: не надо было продавать ту прекрасную икону -   и не заболела бы я  тогда, если бы мой иммунитет не был бы  ослаблен  моими переживаниями о неправедном действе. И потом  я еще  поняла:   больше всего   моя болезнь была  наказанием  «Матки Бозки». И  пошла я отмаливать свою вину – сначала в Софийский собор моего родного  города  Пушкина, потом съездила и во Владимирский собор в Питере, и теперь, когда уже безденежье попритушилось и  невзгоды со здоровьем перешли в другую стадию, возрастную, при посещении  церквей я  всегда ставлю свечку  во имя Богоматери, Мадонны, по-польски ее зовут «Матка Бозка». Не хочу гневить тебя больше, Матка Бозка, прости меня за все мои прегрешения, вольные и невольные,  благодарю  за выздоровление и уповаю на твое покровительство в грядущем!
Лахти.2014.

 Ноябрь 2014 г.