ММП-1968

    Штурман.
    ММП-1968.

     Закончена учеба в Ленинградском мореходном училище. 1 марта 1968 года состоялся выпуск нашей роты и 23 молодых новоиспеченных судоводителя были направлены в Мурманское морское пароходство (ММП) для дальнейшего испытания своей судьбы. Я связал с ММП всю свою жизнь, пройдя путь от четвертого штурмана до капитана дальнего плавания и капитана-наставника большой группы судов, включавших временами и весь атомный ледокольный флот. Тогда я еще не знал, что стану одним из самых молодых капитанов пароходства. Не знал я, что кроме взлетов будут и крутые падения, а потом снова быстрое движение по служебной лестнице. Я и не думал, что займусь когда-нибудь воспитанием  судоводителей и подготовкой капитанов для родной компании,  и подготовлю для ММП за время работы в Службе безопасности мореплавания более 70 капитанов, ведя их  по ступенькам служебного роста – от третьего штурмана до капитана. Все это будет через многие годы и далеко-далеко впереди. Но вернемся к истокам.

     В Мурманск каждый из нас добирался самостоятельно, благо, что подъемные грели душу. Когда я сел в самолет, то выяснилось, что со мной летит и Казаков Саша, которого провожала на рейс моя бывшая «любовь» - Ира Якадина. Казаков успел даже у нее отметиться, переночевав у Ирины в последнюю ночь перед вылетом в Мурманск. Так мы с ним и добирались вместе до пароходства.  Кто-то прибыл в ММП в начале марта, кто-то в середине, а мы с Казаковым появились после 20 марта. Размещали нас в общежитии ММП, которое находилось в двухэтажном доме – в Терском переулке. Когда мы с Сашкой прибыли  в общежитие на Терском, там уже обитало около десятка наших ребят. Кто-то из ребят уже прошел все необходимые инструктажи  по технике безопасности, и даже сдал техминимум  в службе мореплавания, а кое-кто - даже получил и  направление на судно. Несколько человек уже успели уйти в рейс. К концу марта нами все инструктажи были пройдены и техминимумы в СБМ сданы.

    И вот мы, несколько человек, толчемся в вестибюле отдела кадров (ОК) на улице Володарского, д.6. Старший инспектор ОК Суханов Сергей Иванович вызывает нас по одному в кабинет, где выписывает направления на суда. Доходит очередь и до меня.
 -  «Кисляков! Пойдешь 4 штурманом на атомный ледокол «Ленин». Очень хорошее для тебя направление. Будешь расти и возможно станешь капитаном атомного ледокола. Вот только надо сразу же поступать в Макаровку, чтобы получить высшее образование» - услышал я напутствие в свой адрес. То, чего я боялся – случилось! А как же молодая жена? Куда она приедет, кто ее встретит? Как она будет одна в чужом и незнакомом городе без меня? Я даже еще квартиру не нашел, не говоря  уже о работе для нее. Нет! Только не ледокол! Я старался объяснить свое положение старшему инспектору, но он был глух к  моим просьбам. Ледокол скоро должен выходить в Арктику, а здесь вам не детсад! Но я не сдавался…

-   «На ледокол я не пойду! Что хотите, то и  делайте, но только не ледокол!» - были мои слова. Тогда Сергей Иванович сказал: - «Не пойдешь ты на ледокол только в одном случае, если  найдешь для себя замену». Я выскочил как ошпаренный в коридор и столкнулся со своим другом – Сашей Казаковым.
-   «Саша, дружище, выручай! Ты же знаешь мое положение. Надо жену встречать, а меня на атомный ледокол «Ленин» посылают. Мне туда никак нельзя – иди ты туда вместо меня. Инспектор мне сказал, что не пошлет на «Ленин», если я найду себе замену. А ребята уже почти все   получили направления на суда. Только ты и можешь мне помочь». И Саша согласился… Счастливый я быстро зашел в кабинет. -  «Вот, привел себе замену» - и указал на Казакова.

 -  «Ну, счастье твое, что быстро управился. Тогда пойдешь на «пассажир» – «Илью Репин». Завтра судно отходит в рейс». Я был счастлив вдвойне. Во-первых, отпало мое направление   на ледокол, а во-вторых, было получено направление на «пассажир» – знакомый уже  для меня  знаменитый пароход, где я начинал проходить годовую практику матроса в 1966 году. А главное я шел сразу  на должность третьего штурмана, а не четвертого, как все ребята. Правда валюты на "Илье Репине» я заработать не мог, но зарплата была выше, чем у других ребят. Оклад мне назначили в 110 рублей. Сергей Иванович предупредил, что на пассажире девушек много, и я, прежде всего, должен буду думать только о работе и вникать во все детали штурманской службы.  Какие там девушки, если моя Аленушка будет рядом, а рейсы продолжаются не более 2-3 дней. Надо срочно оформлять трудовой договор, подписывать направление в службе мореплавания и дать телеграмму, а лучше – написать подробное письмо моей любимой.

 -   «Саша, дружище, выручил! Спасибо! Желаю тебе всего хорошего на атомном ледоколе и семь футов под килем!». Мы расстались с другом, и я побежал в службу мореплавания. В этот день я решил на пароход не идти, так как надо было решить и закруглить все свои дела. Надо было написать большое  письмо родителям, где я хотел попросить у них прощение за свои прошлые дела и сообщить им о своем назначении на пассажирский лайнер. Договор я оформил в этот же день – 26 марта 1968 года.
      
     Мне  был присвоен табельный номер, который сохранился за мной в течение всей моей работы в Мурманском морском пароходстве - №3045. Позже срочные договора перезаключались со мной каждые три года, вплоть до распада СССР. А ведь по договору стаж на Севере нам всем шел год за полтора. Но все это после распада Союза накрылось, как говорят, бордовой шляпой. Но, накрылось, правда, тоже для всех, а не только для меня одного.
 
   27 марта в 08.00 я был на борту «Ильи Репина». – «Ба, знакомые все лица! Капитан – Показанов Николай Павлович, дублер капитана – Игаун Василий Иванович, старпом – Мурашов Владимир Федорович, второй штурман – Говоруха Андрей Яковлевич. Да и рядовых моряков – почти всех  знаю. Вот только девушки  все новые и незнакомые.  Но у меня молодая и самая красивая жена, которая вскоре будет со мной. Зато девушки сразу же захотели познакомиться с молодым и красивым третьим штурманом. Надо было их  всех сразу же поставить на свои места. Но как это сделать, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Решил сразу весь женский пол оповестить, что я только что женился и жду-не дождусь любимую жену. Вроде бы все успокоились…  Хотя, вряд ли, если бы я не был уже женат, многие из этих девушек не захотели бы упускать такого завидного и перспективного жениха. Но, тут облом  им был по полной программе, и ничего не поделаешь. Парнишу уже перехватили…
    
   После короткого рейса на Озерко предстояла стоянка в Мурманске - двое суток. На первой же стоянке я пошел искать жене работу. И сразу же нашел то, что нужно! Проходя по улице Комсомольской, дом 2, я обратил внимание на вывеску, - проектный институт «Промпроект». Зашел в отдел кадров и спросил: «Нужны ли вам сметчики?». Ответ был положительным. Да, - оказывается, еще как нужны! Договорились с начальником ОК, что он пошлет вызов моей жене в Ленинград, и она, уже по вызову института, выедет в Мурманск. Бегу! Скорее на почту - звонить Алене, что работа ей уже найдена. Должность – старший техник по сметам. Оклад – 75 рублей. На проспекте Ленина встретил электромеханика Володю, с которым в 1967 году работал на тх «Акоп Акопян». Рассказал ему о своей жене и о том, что ищу квартиру для проживания. А он как раз искал, кому бы сдать однокомнатную квартиру на улице Гагарина на 2-3 месяца. Как говорится, на ловца и зверь бежит! Вот так, в один день, я решил все свои важнейшие дела. Позвонил  Алене и обрадовал ее успешным решением всех наших вопросов.

    Вскоре, Алене  из «Промпроекта» пришел вызов на работу в Мурманск. Она начала закруглять дела на прежней работе и собираться в Мурманск.  Ей надо было  выписаться из своей комнаты в Гатчине, собрать личные вещи, кое-что продать или раздать,  проститься с подругами. По молодости и неопытности, выписываясь из Гатчины, Алена не забронировала свое жилье, а это надо было сделать при переезде на Север. Я тоже этого не знал. Так мы потеряли право на жилье в Гатчине. Да что там было думать о какой-то хибаре, когда тебя влечет новая жизнь и неизвестность! Я в Мурманске тоже  время зря не терял, ходил на подготовительные курсы для поступления в Макаровку, а  15 апреля подал заявление на поступление заочно в ЛВИМУ им. адмирала С.О Макарова. Со мной заявление подали также Казаков Саша и Юра Березюк. Вступительные экзамены, которые проходили в Мурманском УКП, мы с Сашкой сдали успешно, а Юру выгнали с математики из-за шпаргалки. Поступил он в Макаровку только на следующий год. Я  успешно окончил заочно   ЛВИМУ имени адмирала С.О.Макарова в 1976 году.

     Аленка приехала в Мурманск 17 апреля. Я ее встретил с цветами. Взял такси и повез на снятую квартиру, которая для нас была первым пристанищем в Мурманске. Квартира  была однокомнатная и со всеми удобствами. Рядом с домом - кольцо троллейбуса № 3, который  шел в центр города и имел остановку на Пяти углах, – рядом с будущей работой моей жены. Все было по высшему разряду: цветы, шампанское, стол с деликатесами и большая кровать в углу комнаты. Что еще надо для полного счастья! Я был счастлив.   Вскоре оказалось, что я счастлив вдвойне. Аленка сообщила мне, что у нас будет ребенок. Надо понять чувство будущего молодого папаши – радости не было предела! Но появилась и что-то новое, связанное с гордостью и ответственностью перед семьей. Всех этих чувств и эмоций трудно понять тому, кто этого не испытал сам, но я помню о тех временах до сих пор. Алена была очень довольна нашим временным жилищем. Она в письмах писала, чтобы я снял комнату с удобствами, а здесь – целая квартира, где тебе никто и  ничем не мешает. Она ведь в Гатчине имела комнату без удобств: топить печку надо было дровами, а за водой ходить до колонки с ведром. Я тоже помнил наш дом в деревне, и знал все «прелести» жизни в доме без удобств, когда в туалет надо было бегать за угол сарая – зимой и летом. Но счастье это, конечно, хорошо, но человеку надо еще и добывать пропитание. А добывается оно работой. Я, правда, имел уже и стол и дом на «Илье Репине», но жену ведь не будешь все время держать при себе. Через день-два я ушел в очередной рейс на Териберку, а Алена  -  устраиваться на работу в институт, привезя с прежнего места работы свою учетную карточку и характеристику.
               
    Время шло к весне, кровь бурлила, молодость не замечала серости наших будней. Одно, что нас с Аленой угнетало – это то, что к середине июля нам надо было искать новое жилье, так как Володя сдал  мне квартиру всего на три месяца. Вещи все наши вмещались в три чемодана, поэтому на подъем мы были легки. Вот только задача была – найти приличное съемное жилье. В Мурманске в то время с жильем была  большая проблема
         
    Вторым нашим жильем стала комната в квартире прокурора г. Мурманска, дом которого находился около самого стадиона на проспекте Ленина. Прокурор с женой уезжали на два месяца в отпуск, и сдали нам одну маленькую комнату, в которой из мебели нам выделили раскладушку и стул. Окно комнаты выходило во двор – на стадион. Футбольные игры мы смотрели из окна «нашей» комнаты. Аленка работала в институте, а я ходил в рейсы на Озерко и Териберку. Получалось, что за неделю, я 2-3 раза ночевал  дома, хотя эти ночевки выходили мне боком. Боком потому, что спать вдвоем на раскладушке можно было только на боку. Аленушка уже ходила на шестом месяце беременности, была  с приличным животиком, поэтому я старался, чтобы ей было, прежде всего, удобно. Сам  я лежал на железке, опасаясь лишний раз повернуться  и потревожить будущую маму. Длилось это мучение, правда, всего два месяца – до ее ухода в декретный отпуск, который начался с 15 сентября. Когда отход в рейс у меня выпадал на пятницу, то я брал жену  с собой в рейс, и она несла со мной вахту на мостике, и даже отбивала склянки в рынду.

    В Озерко «Илья Репин» стоял по расписанию целый день. В августе-сентябре вся тундра была усеяна грибами и ягодами в таком количестве, что собрать их все было просто невозможно. Нам и некуда  все это было заготавливать, так как я должен был в октябре перегонять «Илью Репина» в Беломорск, а Алена собиралась уехать рожать  в Боровичи. Жилье прокурор нам сдал только до 15 сентября… А дальше с жильем была неизвестность. Надежда была только на институт «Промпроект», где можно было быстро получить какое-нибудь жилье.

    Числа с 10 сентября Алена ушла в декретный отпуск, а 14 сентября, она пошла со мной в рейс на «Илье Репине» до Иоканьги. Этот рейс стал для меня знаменательным – первое настоящее столкновение произошло на моей вахте. На мостике находились капитан Показанов Н.П., дублер капитана Игаун В.И и я – новоиспеченный штурман. Более красноречиво обо всем  этом говорилось в приказе  № 764 по Мурманскому пароходству.

    Это был мой первый, но не последний выговор. Было обидно, прежде всего за то, что не все было правильно изложено в приказе, а второе – меня лишили премии. В тот момент для меня была важна каждая копейка. На ходовом мостике  при съемке с якоря на рейде Североморска находились два морских волка – капитаны Показанов Н.П. и Игаун В.И. Туман был такой плотности, что не было видно боцмана на баке в 20 метрах от крыла мостика. Радар был всего один – «Нептун», у которого попеременно стояли то капитан, то дублер капитана, а меня и близко не подпускали к радару, чтобы определить место судна. Я только успевал записывать команды капитана в черновой журнал. И вдруг получилось, что виноват в столкновении чуть ли не один молодой 3-й штурман Кисляков В.В., как это было видно из статьи в газете «Арктическая Звезда» главного штурмана ММП Вдовина Павла Петровича.
 
    Я тогда, в сентябре 1968 года, впервые столкнулся с вопросом  по подделыванию записей в судовом журнале. Судовой журнал после вахты я писал под диктовку капитана. Во время стоянки в Иоканьге капитан проконсультировался с пароходством по записям в журнале и получил указание изменить некоторые  из них. Но как это сделать? Ведь журнал-то уже записан, а что написано пером – не вырубишь и топором. Но мы не только «вырубили», а вообще,- до прихода в Мурманск переписали весь судовой журнал с записями месяца за полтора-два. Все было тип-топ. Благо, что несколько заверенных у капитана порта  судовых журналов имелось на борту. Да и капитан порта Попов Юрий Львович был для пароходства своим человеком. Но авария – есть авария и кто-то должен был понести наказание. Капитан Показанов Н.П.был очень недоволен, что его наказали не только выговором, но еще и высчитали из его зарплаты треть месячного оклада. Так что воспоминания об «Илье Репине» остались у меня не только теплыми и радужными, но и огорчительными. Но как говорится: «за одного битого двух небитых дают». Все это был мой опыт жизни… Неоценимый опыт!

    Но хорошие времена на «Илье Репине» подходили к концу. Планировалось, что в январе 1969 года ММП получит новый теплоход «Юшар», который достраивался в Болгарии. Пароходство и ММФ  решили передать пароход «Илья Репин» в Днепропетровск, где находился завод по производству электрорадионавигационных приборов (ЭРНП). «Илья Репин» должен был стать испытательной лабораторией для ЭРНП. Планировалось, что судно доработает  на линиях до конца сентября, а с 1 октября экипаж должен  перегнать «Репина» в порт Беломорск, где пароход будет  передан речной перегонной команде.

    16 сентября, с приходом «Ильи Репина» в Мурманск, я отправил жену самолетом в Боровичи, а сам занялся подготовкой судна к переходу  на Белое море, и передаче дел по своей части. Дел было много, а переживаний за жену и будущего ребенка еще больше. Это же наш первый ребенок. Надо было думать и решать вопрос, где и как жить нам дальше. Была надежда, что нам выделят какое-то жилье, так как институт достаточно быстро обеспечивал жильем своих работников. Но это было несколько позже…

    Время было летне-осеннее со всеми прелестями северной природы. Ручьи и озера полны рыбы, а тундра усыпана грибами и ягодами. Незабываемая пора! Позже я много раз ходил в Озерко на разных судах, вплоть до ноября 1993 года. И это было лучшее время и лучшие воспоминания о моих плаваниях по побережью  Кольского полуострова.
            
    Я написал родителям, что у нас с Аленой будет ребенок. Вскоре получил письмо от мамы, которая писала мне, чтобы я после перегона «Ильи Репина» приехал домой, а затем она вместе со мной поедет в Боровичи, чтобы познакомиться с моей женой и ее родными. Так оно и получилось.

    4 октября 1968 года в 09.30  «Илья Репин» отошел в свой последний рейс из Мурманска в порт Беломорск, а затем по рекам - на Азовское море.  Когда судно уходило из Мурманска в свой последний рейс, капитан Мурманского  морского торгового порта Юрий Львович Попов, лично обзвонил и сообщил на все суда, стоящие в порту и на рейде, что «Илья Репин» уходит из родного порта навсегда. Это были незабываемые минуты. Как только были отданы последние швартовы и судно начало отходить от главного пирса морского вокзала, началось что-то невообразимое. Сначала начали гудеть судовыми тифонами и свистками катера АСПТР, буксиры, портовый флот и суда ВМФ, стоящие у морского вокзала. Затем мощно заревели ледоколы и суда, стоящие в судоремонтном заводе. К ним подключились все суда, стоящие в порту и на рейде, а по мере движения «Ильи Репина» по заливу, к этому реву судовых тифонов и свистков подключились гудки паровозов и клаксоны автомобилей. На душе творилось что-то сверхъестественное. Я стоял на мостике и видел, как катились слезы из глаз у «морских полярных волков» - капитанов Николая Показанова и Василия Игауна, которые вели свое  любимое судно в его последний рейс. И в этих гудках судов, паровозов и машин была выражена человеческая любовь и уважение к знаменитому пароходу-труженику - пароходу  «Илья Репин». Ведь с его судьбой напрямую были связаны тысячи человеческих судеб, в том числе и моя судьба.

     Из Беломорска я уезжал последней партией - с капитаном Игауном В.И., старшим  и вторым механиками. Мне было поручено увезти с парохода все необходимые для передачи в архив судовые журналы и документы. Капитан Показанов Н.П.  передал дела дублеру капитана Игауну В.И. и уехал в Мурманск на пару дней раньше, так как его уже назначили капитаном-наставником пассажирских судов и отозвали в пароходство. Мы вернулись в Мурманск 11 октября и я до 20 ноября ушел на выходные и в отпуск. 

    11 октября я уехал из Мурманска в деревню Немойту к родителям, а уже 13 октября утром  был на пороге своего родного дома. Радости было много у всех. Мне родители больше ни о чем не напоминали… Были только распросы и вопросы – что, как, когда, где и т.п. Я пробыл  у родителей до 3 ноября – помогал по дому, встречался с друзьями, выступал в школе перед учениками своей школы. Отец и мать были очень довольны, что я поступил учиться в ЛВИМУ и получу высшее образование. 3 ноября мы выехали с мамой в Боровичи. В этот день, моя Аленушка, родила мне дочку – Оленьку. Мы об этом еще ничего не знали.  Приехали в Боровичи  к вечеру 4 ноября. Нас встретили родные Алены. Вечер провели за столом, отмечая знакомство и рождение дочки и внучки. А утром 5 ноября мы с мамой уже были в больнице, где впервые увидели нашу Оленьку, а мама – мою жену Лену. Но мама долго задерживаться в Боровичах не могла, так как дома ждало хозяйство и занятия в школе. 8 ноября я проводил маму на вокзал, и она уехала к себе домой, чтобы рассказать всем все о моей жене и дочке, о Боровичах и Ленинграде, который я немного ей показал. Особенно маме понравился зоологический музей и кунсткамера. Я же встретил  после праздников из роддома жену с дочкой, побыл с ними еще дней десять и уехал в Мурманск, где меня снова ждала неизвестность.

    Дело в том, что новый теплоход «Юшар» из-за малой остойчивости был непригоден для работы в Баренцевом море, и его передали в Северное морское пароходство – в Архангельск. А другие места на пассажирском флоте были заняты. В начале декабря меня направили работать  третьим помощником капитана   на пароход «Зоя Космодемьянская» - в губу Кислую, где судно выгружалось. После выгрузки мы должны были стать в ремонт на 35 СРЗ,  а потом передать «Зою Космодемьянскую» рижанам – в Латвийское морское пароходство.

     В это  время решился и наш вопрос с жильем. Мне сообщили, что институт выделил жене комнату – 18,3 кв. метра на улице Октябрьской, около рынка. Но там проживала семья, которая должна была куда-то переехать, но когда это случится – было неизвестно. После 20 декабря нам на три месяца сдали комнату  в Терском  переулке наши знакомые – Юра и Галя Беспаловы. Мне хотелось первый Новый год встретить с женой и дочкой, пусть не в своей квартире, но вместе. Так оно и получилось. 27 декабря Алена и Оленька прилетели самолетом из Ленинграда в Мурманск. Я  встретил жену с дочкой в аэропорту. Радости не было предела. Из аэропорта мы на такси приехали на Терский переулок, где  должны были жить ближайшие три месяца. А уже на следующий день мы пошли с Аленой смотреть, выделенное нам институтом  новое жилье на улице Октябрьской в доме № 24.

     Комната была большой и чистой с двумя окнами во двор. Итак, 1968 год заканчивался для нас успешно и благополучно. Мы были рады и счастливы, вступая с большими надеждами в год 1969-й. Этот год подарил мне дочку и восстановил нормальные отношения с родителями. Жена заимела постоянную работу в Мурманске и ей выделили жилье, где нам уже можно было строить нормальные семейные отношения. Я, правда, потерял место на пассажирском флоте - и меня ждала неизвестность бытия. Но, в целом, все было прекрасно и удивительно!  31 декабря 1968 года я был дома и Новый 1969 год встретил с любимой женой и маленькой доченькой Оленькой у красивой пушистой зеленой лесной красавицы елки, которая стояла в нашей новой съемной комнате.

      Для газеты "Арктическая звезда" мною была опубликована статья о пароходе, который называли на Кольском полуострове "Дедушкой пассажирского флота". Эту статью я о помещаю ниже.

      "Грузопассажирский пароход «Илья Репин». Водоизмещение 2150 тонн, длина 77 метров, ширина 10,9 метра, осадка 4 метра, скорость 15 узлов, имел две паровые машины общей мощностью мощность 1900 л/с, пассажировместимость - 185 мест, грузовместимость - 40 тонн, экипаж - 56 человек (14 командный состав).  Спущен пароход на воду в 1927 году на судоверфи «Stettiner Oberwerke AG» в городе Штеттин (Германия), под именем «Rugard».

     С 1950 «Илья Репин» переведен на баланс ММП. Работал на скорой линии Мурманск - Архангельск – Мурманск, делая по 22 захода в портопункты побережья Баренцева и Белого морей.

     В зимнее время пароход работал на линии Мурманск - Иоканьга - Мурманск.   Пароход выполнял рейсы в Лиинахамари и Озерко. Перевозил рыбаков, военных моряков и пограничников.  За 18 лет эксплуатации в ММП п/х «Илья Репин» перевез более 440 тысяч пассажиров, более 35 000 тонн народно-хозяйственных грузов, прошел более 400 000 миль. За последние 10 лет эксплуатации, Репинцы сэкономили более 750 000 рублей по статьям расхода.

     Пароход был кузницей кадров. На нем прошли обучение и повысили квалификацию более 400 моряков. Из экипажа п/х «Илья Репин» вышли и в последующие годы работали 21 капитан дальнего плавания, из них один Герой Социалистического Труда, четыре партийных работника, три капитана наставника, два заместителя начальника пароходства и Министерства морского флота

     5.10.1968 года «Дедушка пассажирского флота», последний из могикан парового флота - славный труженик Советского Заполярья, снискавший признательность и благодарность жителей побережья Баренцева и Белого морей, моряков Краснознаменного Северного ВМФ, был передан Запорожскому заводу «Радиоприбор» для дальнейшей эксплуатации.

    Сорок лет назад, в июле 1966 года с группой курсантов Ленинградского мореходного училища (ЛМУ) я прибыл в Мурманск для прохождения годичной плавательной практики на судах пароходства. Меня и еще двух курсантов третьего курса - Валентина Кустова и Василия Дмитрова направили на знаменитый по всему Северу пароход "Илья Репин", который уже тогда называли «дедушкой пассажирского флота». А после окончания ЛМУ в марте 1968 года я вновь пришел на это же судно, но уже в должности третьего штурмана, и работал на пароходе до передачи его и перегона по рекам в город Днепропетровск, где в конце-концов, ему была уготовлена участь развеселого плавучего ресторана.

     До войны «Rugard» работал на линиях Балтийского и Северного морей, совершая рейсы на расстояния до 1000 морских миль, перевозя пассажиров и грузы для Германии. Судно отличалось своим мощным клепаным корпусом из знаменитой крупповской стали и безотказностью работы паровой машины. Но прежде всего его узнавали в портах Германии по знаменитой трубе и мощному паровому тифону, звук которого был слышан на многие морские мили. К 1939 году Германия располагала крупным торговым и пассажирским флотом.

     Начало второй мировой войны не стало неожиданностью для немецких судоходных компаний. Капитаны судов имели секретные инструкции на случай «чрезвычайных обстоятельств». Практически все пассажирские суда в начале войны были возвращены в порты Германии, где их быстро переоборудовали под базы подводных лодок, плавучие казармы, госпитали, мастерские, а затем рассредоточили по разным портам: Киль, Гамбург, Данциг, Готенфаген, Штеттин, Бременхафен, Фленсбург и другим. По существу, большинство пассажирских судов Германии отстаивались в гаванях, не принимая участия в операциях на морских театрах войны. Пароход «Rugard» во время войны использовался, как по назначению, так и в качестве госпитального судна, и считался личной яхтой Германа Геринга - рейхсфюрера гитлеровской Германии.

     Война, как известно, закончилась победой антигитлеровской коалиции над фашисткой Германией. Судьба Германского флота решалась на Потсдамской конференции трех держав в конце июля - начале августа 1945 года, где были определены принципы распределения германского флота среди союзников. Часть германских пассажирских судов перешла под советский флаг.
 
     Пароход «Rugard» в счет репараций был также передан СССР. После передачи судно прошло переоборудование, и было названо именем великого русского художника – «Илья Репин», а затем отправлено в порт Ленинград.

     26 июня 1945 года вышло постановление СНК СССР о реорганизации Гидрографического института в Высшее арктическое морское училище Главсевморпути (ВАМУ). Все студенты Гидрографического института, учившиеся в ВАМУ в то время, стали его курсантами. Для обеспечения практики курсантов училищу были переданы пассажирский пароход «Илья Репин» и две парусно-моторные шхуны ледового класса «Профессор Визе» и «Академик Шокальский». В дальнейшем ВАМУ было преобразовано в ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова, ныне - ГМА.

     Вот что вспоминает о пароходе «Илья Репин» капитан ММП Семен Лазаревич Либеров: «Тогда в 45-м в арктическом училище не было общежития. Все курсанты жили в громадном куполообразном здании бывшего Гидрографического института на Заневском проспекте. Вначале - в актовом зале, позже - под самым куполом. Но там надо было размещать лаборатории, и кому-то пришла в голову гениальная идея - поселить курсантов на пассажирском пароходе «Илья Репин». Он стоял у причала недалеко от 16-й линии Васильевского острова. Судно было вполне комфортабельным: каюты трех классов, музыкальный салон, прекрасный ресторан. Он казался курсантам просто раем»

     Но недолго длился рай для курсантов. На Севере, в Мурманске - надо было налаживать пассажирские перевозки вдоль побережья Баренцева и Белого морей. Так пароход получил свою новую прописку - порт Мурманск, Мурманское морское пароходство.

     Более 18 лет судно обслуживало побережье Белого и Баренцева морей. На линиях Мурманск - Архангельск, Мурманск - Йоканьга, Мурманск - Озерко и других были перевезены сотни тысяч пассажиров и тысячи тонн груза. Сотни жителей побережья каждый раз с нетерпением ожидали, когда же на горизонте появится знаменитая труба «Ильи Репина» или зазвучит его гудок. Судовое сообщение было единственным видом связи с материком. Пароход всегда ждали с любовью и нетерпением.

      Вот как вспоминает о "Илье Репине" один из его пассажиров: "    Двухпалубный теплоход  “Илья Репин”,  построенный в 1927 году на верфи германского города Шттеттин  а по репарации в 1945 году переданный СССР,  подходил к одному из причалов самой крупной базы Северного флота – Гремихи.  Этим рейсом в июле 1966 года на базу прибыло более сотни новобранцев, которым предстояло долгие три года служить в полку ПВО,  прикрывающем эту базу от самолетов НАТО.

      …Все двое суток, от самого Мурманска,  мы страдали морской болезнью. Как только теплоход вышел в открытое море, началась сильная качка,  задул ветер,  корабль то взбирался на волну, то падал вниз.  В пассажирском третьем классе не было ни кают, ни перегородок, а койки в два яруса располагались в просторном помещении под палубой.  На койках лежали чуть живые с зелеными лицами от морской болезни новобранцы.  Никому из нас до сих пор не приходилось ходить по морю.  Сегодня, когда прошло 50 лет,  я не вспомню, чем нас кормили, а может и не кормили вообще,  но этот переход навсегда остался в памяти.
 
     Внезапно качка прекратилась,   обороты машины упали, и судно замедлило ход. Я вышел на палубу и увидел, что мы вошли в бухту.   Репин медленно двигался вдоль берега.  С правой, материковой стороны,   располагались причалы с пришвартованными подводными лодками, судами, буксирами,  а слева был вытянувшийся на сотни метров остров.   Сама природа создала здесь идеальные условия и закрывала бухту от штормовых волн. Такой я впервые увидел Гремиху.

      На одном из причалов толпилась кучка военных, которые были одеты в шинели с поднятыми воротниками,  а ведь было начало июля и из Ленинграда мы выехали в рубашках.  Дул ветер, лил мелкий дождь, который перешел в редкий снег.  Наш лайнер подошел к причалу, и мы быстро покинули судно.  Всех пересчитали и разместили в кузовах машин. Через минут двадцать неспешной езды машины въехали на территорию полка ПВО в/ч 95320".   

     Когда судно уходило из Мурманска в свой последний рейс, капитан порта Юрий Львович Попов лично сообщил на все суда, стоявшие в порту и на рейде, что пароход «Илья Репин» уходит из родного порта навсегда. Это были незабываемые минуты. Как только были отданы последние швартовы, началось что-то невообразимое. Сначала начали гудеть судовыми тифонами и свистками катера АСПТР, буксиры, портовый флот и суда ВМФ, стоявшие у морского вокзала. Затем мощно заревели ледоколы и суда поставленные на СРЗ, к ним подключились все суда, стоявшие в порту и на рейде, а по мере движения судна по Кольскому заливу, к этому реву судовых тифонов и свистков подключились гудки паровозов и клаксоны автомобилей.

     На душе творилось что-то необычайное. Помимо воли на глаза наворачивались слезы и мурашки бежали по телу. Я стоял на мостике и видел, как катились слезы у морских волков - капитанов Николая Павловича Показанова и Василия Ивановича Игауна, которые провожали любимое судно в его последний рейс. И в этих гудках судов, паровозов и машин была выражена человеческая любовь и уважение к знаменитому труженику - пароходу «Илья Репин».

    С судьбой судна напрямую были связаны тысячи человеческих судеб. Многие командиры, прошедшие школу «Ильи Репина», стали известными капитанами и старшими механиками, а сотни членов экипажа и тысячи людей с побережья с благодарностью вспоминают ту неповторимую атмосферу, которая существовала на славном и легендарном судне. Память о дедушке пассажирского флота и тех временах осталась в экспонатах и фотографиях, которые хранятся в музее Мурманского морского пароходства. А для меня пароход «Илья Репин» прежде всего напрямую ассоциируется с его славным экипажем, а также с моими первыми капитанами - Николаем Павловичем Показановым и Василием Ивановичем Игауном, прекрасными людьми и непревзойденными моряками-профессионалами, давшими многим судоводителям, в том числе и мне, путевку в большую капитанскую жизнь".

Капитан-наставник Службы безопасности мореплавания ММП Кисляков В.В.