Ад на Земле

 
  Не знаю, проснусь  ли я завтра, но засыпаю. Сон единственное, что не смогли отнять. Запасы картошки, которые мы успели спрятать, уже исчерпали себя, и завтра мне придётся идти на поле. Возможно, мне повезёт найти пару единичних колосков или корешков, это уже будет праздником.
Главное, сорвать их быстро чтобы никто из охраняющих не заметил.
 Проснувшись, я не могу стать с кровати. У меня жутко болит живот, голова. Руки мои стали ещё костлявие, чуть ли не просвечиваются на солнце, глаза запали внутрь и постоянно холодно. У моих братьев и сестёр, такой же ужасающий вид, как и у меня. Но в отличии от них, я ещё могу ходить.

 Мама печалется, не из чего готовить, а в последствии,и нечего есть. Мне становиться страшно от одной мысли, что мы умрём с голоду.
 На прошлой неделе, мы кушали хорошо, папа достал где-то хлеб и  мы делили его на пятерых каждый день. Но хлеба еле хватило на неделю.
 
 До голода, жили мы небагато, но и небедно. У нас было пару коров и коз. Иногда мы продавали молоко, когда его было очень много… вернуть бы время назад…
  Но пришли они, люди, которые забрали все запасы еды… Мама успела спрятать картошку в погребе. Жаль, коров... что с ними будет?! Особенно, я жалею о Зорьке, она была доброй. Я пас её ещё телёнком. Мама умоляла оставить хоть одну корову, но никто не обращал на неё внимание. Это даже хорошо, вот соседку нашу-бабу Машу, ещё и побили. Побили из-за того, что хотела отнять «государственное имущество», только с каких пор курица-«государственное имущество»?!

 Мне восимнадцать лет, а на вид, мне не дашь и тринадцати.
 
 Мама с папой со всех сил пытаются нас спасти. Папа даже своровал на работе, но ради нас, ради детей, и я его не осуждаю. Мне больно смотреть на родителей, сами они, также чахнут.  Папа уже почти не встаёт с кровати, из-за того, что всё приносившее, -отдавал нам. Больно мне и от того, что мои братья и сёстры опухли и даже плакать уже не могут (в нашей хатке тихо, как будто нас и вовсе там нет).
 Сегодня я обноружил, что ноги мои уже распухли. Старые колоши маленькие. А вот одежда наоборот, висит, чуть ли не падает с тела.
Мне тяжело долго стоять, не то, что ходить. Наверное, я скоро буду лежать возле своих братьев. А кто же тогда поможет папе с мамой?! Нет. Я так не могу! Буду собираться на поле.
  Я одел папину свиту, мне снова жутко холодно. На улице светает, четыре утра. Нужно идти, и чем быстрее, тем лучше, может быть охрана на поле спит... Не вечно же им там расхаживать? Интресно, они тоже недоедают?! Тоже видят, как мучаются их родные, дети, семьи?! Вряд ли. Недавно, я «воровал у государства», видели бы вы их пыки, поняли бы с чего я сделал такой вывод. Они жирные и страшные. Охраняют то, что по сути пренадлижит нам. Ведь имено мы работали на поле… В горле пересохло. Хочется пить, нужно попить…  Эх... вода закончилась. В кухле, пусто как и в моём животе. Придётся, набрать ещё и воды с колодца. Хорошо, что этого  нам ещё не запретили.
  Хорошо, ещё то, что мы вместе и держимся. Мама и папа даже шутят, дабы развеселить нас, и поддерживать в нашем нездоровом теле «здоровый дух». У моих соседей, почти у каждой рядом живущей семьи, пропали или умерли дети. У большинства пропали. Пропали также кошки и собаки, говорят пропали, а я знаю, что их съели. Я уверен. Даже мой котёнок пропал. Кто-то его сьел, но мне всё же хочется верить, что он потерялся и скоро вернётся вновь домой.
  Я плачу третий день. Пока я могу ещё плакать. Мне жаль своего друга. Он «пропал». Мы дружили с детства. Вместе играли, вместе стреляли голубей… Мама из-за этого боится меня отпускать, но мне уже восемнадцать, и я могу отбиться от кого-либо. До голода у меня была спортивная фигура.
 
 Мы не успели переехать к родственникам, в Киев. Переехали бы, без оговорок, мне к тому же там учится… но не успели.
  На улице холодно, а впрочем, меня всегда укрывает холод. Туманно немного. К колодцу, несколько километров, но сначала я пойду в поле, там должно быть остаться много колосков. А может всё же, пойти сразу по воду, а уже потом в поле? Вода нужнее, да и иногда, очень редко, уталяет голод. Нет! Пойду в поле! Нужно успеть пока «рабы режима» не проснулись.
 
 Вокруг тишина, всё спит. Птиц не слышно. На улице пусто, впрочем, как и всегда за последнее время. Под ногами, изредка попадаются камушки, нужно быть осторожнее. Вот, осталось ещё чуть-чуть, и я приду. За горбом уже веднеется, кажись, бескрайнее поле, засенное колосками. Живот свело.
  Я выхожу в поле. Слышу запах колосков. Пшеница. Кажется, это рай... Я уже вижу нетронутые колоски. Я срываю их...и ещё, и ещё. Я складываю колоски в корзинку. Но их так мало…
Там, дальше, их много… Я иду туда. Я рву и рву, но внезапно, мои ушные перепонки залаживает, острым, резким звуком. Моё тело пронизывает неистовая боль. Я вижу кровь. Кто-то выстрелил мне в ребро. От жуткой боли я падаю, чуть ли не теряю сознание, но пока в рассудке, я видел, что мою корзинку забрали. Нет! С чем же я вернусь домой?!
  На минуту, мои глаза закрываются. Просыпаюсь я уже под вечер. Возле меня никого нет. Нужно подниматься и идти домой… не с чем. Мне тяжело дышать. Но я подвожусь и плетусь к концу поля. Но снова этот резкий звук, он пронзает меня. Я падаю. Моё тело жжёт. Я понимаю, что уже не смогу поднятся. Адская боль перекрывает мне дыхание. Воздуха не хватает… Мои веки опускаются, они жутко тяжелые.
  Небо безоблачное... Уже видно звёзды. Стало теплее. Лёгкий ветерок... до чего же приятно… Звёзды блестят, село укрвается одеялом ночи. Сверчки ещё поют...