Как поднимался человек - 6

                /Рассказы о первобытном обществе/


                ВЛАСТЕЛИНЫ САВАНН


     Бесшумно и незаметно неслись года над древней африканской землёй.
 Стадо рыжеволосых пришельцев, когда-то в кровавых схватках завладев пещерами Олдувайского ущелья, и основательно обжившись в них, со временем и окончательно уверовало в то, что теперь никто и никогда эти пещеры, и это ущелье у них уже не отберёт, и здесь они полноправные хозяева. Павианы, бабуины, гиены, шакалы, да и прочие другие животные  старались обходить ущелье стороной. А если кто-либо из них, - по незнанию, или чересчур переоценив свои силы, оказывался среди этих отлогих красноватых скал, в надежде чем-нибудь поживиться, то часто его визит сюда оказывался первым - и последним. Бдительные рыжеволосые сторожа, затаившиеся среди камней, от внимательно взора которых ничто не могло укрыться, тут же оповещали криками других членов стада, - и тогда вниз, на дно ущелья, устремлялись взрослые самцы с палками, и самки с камнями, отсекая дерзкому пришельцу путь и вперёд, и назад. Наступая сразу со всех сторон, они брали чужака в живое кольцо, затем вспыхивала недолгая яростная схватка, - и через какое-то время всё заканчивалось. Финал всегда был заранее предопределён, поскольку никто из животных, кроме зубов, клыков и когтей не имел другого оружия, - а рыжеволосые его имели, и пользовались им раз от разу всё более грамотно и умело. Зверь, чтобы поразить врага, всегда должен был к нему вплотную приблизиться. Для рыжеволосых же это теперь было уже необязательно: они могли с расстояния в несколько шагов, а то и метров, метнуть камень или палку, а также, стремительно вытянув тело вперёд, ударить этой палкой изо всех сил, не приближаясь вплотную к противнику. Невысокие, подвижные, ловкие, удивительно стойкие в бою, постоянно приходящие друг другу на помощь при малейшей опасности, они, всё чаще и чаще выходя победителями на поле боя, прониклись духом победы и, самое главное, - осознали, в чём причина этих побед. А с осознанием, что в ущелье им уже нет равных, пришло и осознание того, что теперь прозябание в пещерах и среди скал стало для них слишком скучным, ущелье - слишком узким, и в нём негде как следует развернуться. А рядом, маня к себе своей необъятной ширью, раскинулась саванна, в которой  с утра и до поздней ночи кипела бурная жизнь. Всё равно, рано или поздно, должен был настать такой день, когда самые сильные и смелые из рыжеволосых, спустившись вниз по скалам, и крепко сжав свои палки и дубинки, бесстрашно шагнули бы в эту опалённую зноем степь.
   И такой день настал...

                *   *   *

   Умк, престарелый вожак стада рыжеволосых, сидел у входа в свою пещеру, и с суровым видом наблюдал, как из других пещер и гротов, вниз по красным склонам ущелья карабкаются его сородичи. Около десятка молодых и крепких рыжеволосых, вооружённых увесистыми палками и острыми обломками костей павших животных, подбадривая друг друга громкими криками, спускались на дно ущелья. В это утро они решились, наконец, на то, на что не решались долгие годы - всем вместе выйти в саванну, и показать живущим в ней, а главное - самим себе, кто из них на что способен. Умк, глядя на них, тяжело вздыхал и досадливо клацал своими истёртыми, пожелтевшими от времени зубами, - увы, жизнь его уже приближалась к концу! Он видел почти тридцать лун, - а это для того времени было очень большим сроком, тогда мало кому удавалось дожить и до двадцати лет. Сил вожаку хватало теперь лишь для того, чтобы лазать по склонам ущелья, и кое-как поддерживать порядок в своём стаде, но о дальних походах уже не могло быть и речи. Время его безвозвратно ушло, и Умк понимал это. Оттопырив нижнюю губу, он с завистью смотрел вниз. А внизу, у самого подножья Олдувайского ущелья, с самым решительным видом, зная, что за ними сверху наблюдают десятки глаз, толпились рыжеволосые смельчаки. Последним по склону спустился двадцатилетний Кор, которого всё стадо уже давно и безоговорочно считало самым смелым,сильным и ловким среди них, и безусловным будущим вожаком, скорой заменой престарелому Умку. Спрыгнув на дно ущелья, Кор быстро оглядел всех, кто был рядом с ним, поднял вверх длинную и тяжёлую кость с отполированной и переплетённой сухим обрывком лианы рукояткой, взмахнул ею в воздухе, низким голосом рыкнул "О-о-оэй!", и весь отряд тут же выступил в путь. А старый Умк, тихо вздыхая и горестно повизгивая, остался сидеть у входа в пещеру, и провожал отряд взглядом с высоты до тех пор, пока все десять смельчаков, идущие один вслед за другим, не скрылись в высокой, порыжелой от безжалостного солнца траве.

                *   *   *

   Взвалив своё оружие на плечо, Кор шёл впереди, а следом за ним, цепочкой, в затылок друг другу, неспешно вышагивали остальные. Неспешно потому, что, во-первых, опасность таилась на каждом шагу, и необходимо было зорко смотреть вокруг, чтобы её увидеть, учуять, и быть готовым тут же её отразить; а, во-вторых, члены стада рыжеволосых, обладая множеством положительных, и нужных для жизни качеств, просто ещё не умели в то время ни быстро бегать, ни быстро ходить. Всё это придёт потом, через века, но теперь... Идущий в самом хвосте отряда молодой тринадцатилетний самец, назовём его Гак, хоть и был крепок телом и отважен духом, но на такое отчаянное дело шёл впервые. Нет, в саванне, наравне с другими сородичами он бывал и раньше: выбравшись из пещер, и спустившись вниз по склонам Олдувайского ущелья, они бродили по примыкающему к ущелью краю знойной степи, собирали плоды и съедобные коренья, ловили и ели лягушек, мышей и других мелких грызунов. Гак хорошо помнил, как, вслед за другими членами стада он, борясь с собой, и испытывая отвращение и тошноту, впервые попробовал мясную пищу, и как его мутило и рвало после этого целые сутки. Но затем, с течением времени он, как и все, стал понемногу привыкать ко вкусу сырого мяса. И когда взрослые рыжеволосые, после очередной схватки с павианами и бабуинами притаскивали в пещеру визжащих и свирепо отбивающихся пленников, сильным ударом палки или берцовой кости животного проламывали им черепа, а затем с урчанием пожирали их мясо, Гак старался тоже не оставаться в стороне от такого пиршества. Постепенно поедание мяса животных вошло в привычку; но такое блюдо было очень редким и доставалось с большим трудом. А поскольку мясо не могло прийти к жителям пещер, было ясно, что жители, если хотят им питаться, сами должны были отправляться его добывать. С этой целью и вышел в путь отряд Кора.

                *   *   * 

   Выступая в саванну за добычей, рыжеволосые даже не помышляли о том, чтобы самим напасть и умертвить какое-либо животное. Первым их подвигом была схватка с семейством гиен, которое с визгом и рычанием дралось за чей-то полуобглоданный труп. Выскочив из зарослей травы, с криками и воплями, угрожающе размахивая палками и костяными палицами, рыжеволосые толпой набросились на гиен. Гук, запоздало выбравшись вслед за другими, видел лишь, как ошеломлённые этим неожиданным нападением гиены, скаля зубы и бешено завывая, пытались было дать отпор чужакам. Но тех, увы, было больше, нападали они со всех сторон, и очень больно били по спине, лапам и морде длинными тяжёлыми штуками, которые держали в своих верхних лапах. Гиен больше всего и поразило то, что стояли эти чужаки не на четырёх лапах, как все нормальные представители саванны, а на двух, а две другие у них были сверху! Впрочем, времени особо разглядывать этих странных существ у гиен не было вовсе, поскольку, избитые и перепуганные, они вынуждены были спешно ретироваться, и затем, бегая кругами в отдалении, лишь визжать на всю саванну, и в бессильной ярости щёлкать своими страшными челюстями. А победители, склонившись над первой отобранной ими добычей, по примеру гиен стали отрывать от костей полусгнившие куски мяса и, вырывая их друг у друга, с жадным урчанием набивать свои давно истосковавшиеся по пище желудки. Впрочем, Гуку, как и двум другим, таким же как он, самым молодым членам отряда, от этого роскошного пиршества не досталось ничего. Им пришлось, горестно вздыхая, самим озаботиться поиском пищи. Один из них, самый ловкий, поймал в траве ящерицу, и тут же откусил ей голову, чтобы не сбежала, а затем, под двумя завистливыми взглядами, принялся её не спеша жевать. Гук, которому сделалось дурно при виде такого необычайного блюда, съедаемого другим, - ибо в своей короткой жизни он не ел ещё никакого мяса, -  отошёл в сторону, присел, и принялся шарить в траве, надеясь, что ему повезёт, и он тоже найдёт что-нибудь вкусненькое. Вдруг, прямо над его головой раздался шум и треск. Гук испуганно поднял голову.

                *   *   *

   На большой, поросший мхом камень, который словно прикатился неизвестно откуда, или свалился с неба, уселся молодой чёрно-серый орёл. Ещё не успев сложить крылья после полёта, и шумно взмахивая ими,  он тут же грозно нацелил клюв на копошащегося внизу рыжеволосого, и его жёлтые глаза налились яростью. Как это он мог промахнуться, падая с высоты вниз, и пытаясь уцепить когтями столь лакомую добычу! Но теперь, с расстояния всего нескольких шагов, с такого удобного камня, он уж наверняка не промахнётся! Царапнув когтями по поверхности камня, он приготовился снова взмахнуть крыльями, чтобы кинуться вниз, на добычу. Но неожиданно опомнившийся Гук опередил его и, скорее инстинктивно, чем осмысленно, изо всех сил метнул в орла палку, которой шарил в траве. Этим он пытался испугать грозную птицу, и заставить её улететь. Если бы он промахнулся, то вовсе остался бы безо всякой защиты, и исход поединка был бы заранее ясен. Но Гуку несказанно повезло. Брошенная им палка угодила точно в цель. Заставь затем Гука швырять её хоть сто раз подряд, он наверняка бы почти сто раз и промазал, - но тут он попал, да ещё как попал! Орёл подпрыгнул на камне, неуклюже перевернулся и, теряя перья, рухнул головой вниз. Ошалевший от собственной меткости Гук постоял ещё пару минут на месте,ожидая, что пернатый хищник вот-вот вскочит, и набросится на него. Но тот неподвижно лежал у подножия камня. Тогда Гук осторожными шагами приблизился сам, и неуверенно пнул орла ногой. Тот не подавал никаких признаков жизни. Гук, грудь которого распирало от гордости - он! сам! подбил! такое чудовище! - схватил орла за шею и, приподняв над землёй, радостно завопил, скаля зубы аж до самых ушей:
   - Оу! Оу! О-о-о...
   Привлечённые его воплями соплеменники подбежали к нему со всех сторон, окружили кольцом и, тоже радостно скаля зубы, в восторге принялись хлопать себя по груди и по бокам, оглашая саванну криками и визгом. Но когда Кор, как предводитель отряда, попытался было силой отобрать у Гука добычу, тот отскочил, и уже оскалил зубы не радостно, а злобно, всем своим видом показывая, что скорее умрёт, чем отдаст её в чьи-либо лапы, кроме своих собственных. Но он, к сожалению, был молод и слаб, и он был один, а соплеменников было много, и все они были голодны. На него набросились со всех сторон, завязалась драка, и вскоре от орла остались только кровавые ошмётки и куча перьев.

                *   *   *

   Насытившись, Кор, видя несчастное выражение на физиономии Гука, решил, видимо, всё-таки восстановить справедливость, и хоть как-то вознаградить Гука. Он выдернул из оперенья орла несколько самых длинных перьев, подошёл к Гуку,  торжественно воткнул их ему за ухо, в спутанные, свисающие вниз волосы, потряс того за плечи, и одобрительно рявкнул "Ооо!" Сородичи тут же повторили возглас своего предводителя, и по очереди стали трясти Гука за плечи, за руки, за голову, и даже за волосы, отчего перья чуть было не свалились на землю. Польщённый таким вниманием, и такой наградой, Гук вскоре успокоился,  бушевавшая в его груди буря возмущения постепенно улеглась, и к нему вернулось всегда присущее ему хорошее настроение. Оно ещё более улучшилось, когда их отряд, понимая, что главная цель, из-за которой они и выступили в саванну,- найти и принести в пещеры как можно больше добычи, - ещё не выполнена, удвоив свои усилия, окружил, поймал и забил палками детёныша полосатой зебры, сильно хромавшего, которого мать, увлекшись пощипыванием травы,  неосмотрительно оставила одного. После этого, не рискуя идти дальше, вглубь саванны, откуда явственно раздавалось громогласное рыканье львов, отряд повернул назад. Тело забитой ими маленькой зебры они несли по очереди, сменяя уставших в пути. На обратной дороге им удалось подбить палками ещё пару мелких грызунов, и распотрошить птичье гнездо на невысоком дереве, пополнив свои запасы десятком сыроватых яиц, отчего растревоженные и возмущённые птицы подняли шум на всю округу, оглашая небо резкими гортанными криками. Домой они возвращались с видом победителей - ещё бы, принести всем добычу, одержать победу над гиенами и орлом, и не потерять при этом ни одного из членов отряда! Им было чем гордиться перед сородичами, и когда, вернувшись в своё ущелье, они услышали крики радости со стороны соплеменников, и довольное урчание своего старого вожака - Умка, то восприняли это как должное. Но, помимо принесённой добычи, и полученных знаков одобрения, члены отряда получили самое главное - первый бесценный опыт, веру в свои силы, и надежду на то, что и второй их поход в саванну будет таким же удачным. А Гук, представ перед обитателями пещер с пучком перьев за ухом, стал героем дня, и положил начало традиции носить на голове, - заслуженно или незаслуженно, - подобные украшения на долгие-долгие века...

                *  *  *

   Новый поход, предпринятый через несколько дней, был для рыжеволосых уже менее удачным. Выступив на рассвете, пока обжигающие лучи солнца ещё не легли на саванну, отряд смельчаков под предводительством Кора, вооружённый, как теперь бы сказали, "до зубов", тяжёлыми палками  и длинными отполированными костями с острыми наконечниками, вышел из ущелья, и растворился в утреннем тумане. В середине отряда, теперь уже как равный, вышагивал и наш знакомец Гук, с палкой на плече, и с теперь уже неизменным пером, торчащим за ухом. Подняв и распугав своим появлением мелкую дичь, дремавшую в высокой траве, отряд вышел к берегу небольшого озерка. Там им удалось подкараулить и убить несколько сонных водоплавающих птиц, клевавших носом на воде, и разорить несколько птичьих гнёзд в прибрежных зарослях. Собравшись в кружок под высоким деревом, растущим неподалёку от озера, рыжеволосые быстро расправились с добычей, закусили окровавленную пищу свежевырытыми корнями молодых растений, и один за другим потянулись к воде, чтобы утолить жажду. Гук, в числе прочих, также подошёл к берегу, и наклонившись, стал черпать ладонями воду и пить. Но тут за его спиной послышалось громкое недовольное фырканье, и тут же кто-то из сородичей толкнул его в бок. Сидевший на корточках Гук повернул голову, оглянулся, и от неожиданности сел на землю. Позади пьющих рыжеволосых стояло несколько огромных, пятнистых, длинношеих животных, видимо, тоже с утра пришедших на водопой и, к своему неприятному удивлению обнаруживших, что место уже занято какими-то непонятными шустрыми существами, похожими на обезьян. Только обезьяны не носили с собой палки, а эти существа носили, - и умели ими хорошо драться, как пришлось семейству жирафов - а это были именно они - вскоре убедиться. Семейство состояло из трёх взрослых и одного детёныша. Оробевшие было вначале при виде таких гигантов рыжеволосые обратили затем внимание, что ни огромных рогов, ни клыков, ни страшных когтей у этих гигантов нет; и что, кроме высокого роста и длинной шеи, они, в общем-то, ничего страшного не имеют. Кроме этого, рыжеволосые увидели, как один из жирафов, подойдя к дереву, под которым они только что сидели, вытянул шею, дотянулся губами до ветки с листьями, и стал их жевать, не спеша двигая челюстями. Из своего, пусть не такого уж и большого опыта, обитателям пещер было известно, что самые опасные хищники рвут, и с кровью пожирают живое мясо, а листья не срывают, и не жуют. Из этого рыжеволосые сделали для себя совершенно правильный вывод, что те, кто едят листья, а не мясо - не опасны, и их можно не бояться. А раз их можно не бояться, то на них можно и напасть самим - что Гук и его сородичи тут же не замедлили сделать.

                *   *   *

     Сначала они разделились. Основная часть рыжеволосых, дико вопя на всю саванную, и ожесточённо размахивая палками, начала отгонять взрослых жирафов в сторону от детёныша. Другая, гораздо меньшая числом, медленно, но упорно сжимая кольцо,стала теснить детёныша к берегу озера, чтобы отрезать ему путь к саванне. Самка-жирафиха, увидев такое дело, попыталась прийти к нему на помощь, но не тут-то было! Рыжеволосые, визжа, скаля зубы и подпрыгивая на месте, загородили ей дорогу. В воздухе засвистели камни; а когда, несмотря на сильные ушибы, мать всё-таки не отступила, в ход пошли палки. То один, то другой болезненный удар посыпался на жирафиху. Она кричала от боли, но материнский инстинкт гнал её вперёд. Тогда Кор, предводитель рыжеволосых, проскочив у неё под брюхом, изловчился, и изо всех сил ударил палкой ей по ноге, попав в самое болезненное место - в коленную чашечку, и одним ударом раздробив её. Жирафиха, громко и  жалобно всхлипнув, остановилась, и присела на одну ногу. Когда же она попыталась двинуться дальше, то оказалось, что нога её перебита, и едва волочилась по траве. Самка беспомощно остановилась и затопталась на месте, оглядываясь на двух других взрослых жирафов. Но они, усилиями рыжеволосых, уже были далеко и, спасаясь бегством, скакали со всех ног в глубь саванны, подальше от этих непонятных, маленьких, но, как оказалось, очень опасных существ. Трое рыжеволосых, и Гук в том числе, в это время набросились на детёныша, оказавшегося у самой кромки воды. Замелькали палки, раздались глухие удары, послышался тоненький предсмертный крик - и маленький жираф бездыханным рухнул на землю. Торжествующие рыжеволосые, вздев вверх окровавленные орудия убийства, во все глотки, стараясь перекричать один другого, стали издавать утробно-радостный рёв. Но радовались они, видно, рано - в спину им ударил рёв гораздо мощный и страшный. Рыжеволосые, холодея от страха, разом обернулись назад. К берегу озера, со стороны саванны, лениво обмахиваясь хвостами, медленно приближались львы.

                *   *   *

   Их было несколько: молодой лев, две львицы - старая и молодая, и трое маленьких львят. Они суетливо и бестолково шныряли у ног молодой львицы, отчего ей постоянно приходилось замедлять шаг и останавливаться, поджидая отставших малышей. Первым рыжеволосых заметила старая львица. Она остановилась, сощурив жёлтые глаза, присела на задние лапы, и издала негромкий предостерегающий рык,  предупреждая других членов прайда, что у них на пути к водопою возникли какие-то непонятные существа. Эти существа стояли на задних лапах и держали в передних какие-то непонятные длинные предметы. Ни вид этих существ, ни предметы в их передних лапах не внушали старой львице никакого опасения. Её семейство только что отобедало мясом задранной львом антилопы; старая львица находилась в благодушном настроении, и к бою была явно не расположена. У неё, как и у всего львиного семейства, было только одно желание - поскорее добраться до воды, и утолить жажду. То, что у них на пути появилась кучка каких-то существ, своим видом весьма напоминающих обезьян, львицу совершенно не смутило. Им ли, властелинам саванны, бояться какого-то обезьяньего отродья? В другой ситуации она бы вообще не обратила внимания на этот рыжеволосый сброд, и гордо и спокойно прошествовала бы мимо. Но тут ситуация была совсем иной - эти существа стояли у них на пути, загораживая дорогу к такой желанной воде, и их нужно было с этой дороги согнать. Полусонный лев, один сожравший половину антилопы, лениво тряся гривой, изнемогая от жары и жажды, плёлся позади всех. Молодая львица с детёнышами тоже поотстала. Старая львица оказалась впереди одна. Остановившись, и видя, что рыжеволосые существа стоят кучкой, и не собираются в страхе разбегаться в разные стороны, она подняла вверх морду и снова издала рык - на этот раз длинный и грозный, который означал: "Убирайтесь с дороги, если вам дорога жизнь!" Но рыжеволосые, парализованные страхом, только теснее жались друг к другу и оставались на месте.

                *   *   *

   Первым, как и положено предводителю, опомнился Кор. Понимая скорее не разумом, а инстинктом, - что если подойдут все львы, то победить их будет невозможно, - он присел, оскалив зубы, перехватил свою палку заострённым концом вперёд и, издав дикий вопль, ринулся сломя голову на старую львицу. Та от неожиданности села на задние лапы - ведь никто и никогда из этих паршивых обезьян не смел и близко к ней приближаться! Она даже не села, а, скорее, плюхнулась назад, и на её морде было написано величайшее изумление - "Что это, - мол, - такое?" Изумление и минутное замешательство её и сгубило. Молнией метнувшийся к ней Кор сходу, не раздумывая, всадил острый конец палки ей в грудь. От этого удара львица с рёвом опрокинулась на спину, заливая траву кровью. Тут же на помощь Кору подскочило ещё несколько рыжеволосых. В воздухе замелькали палки, и через несколько минут с львицей было покончено. Выражение недоумения и растерянности до самого конца было написано на морде издыхающей хищницы, и последнее, что она увидела, перед тем, как навсегда закрыть глаза, была перекошенная от яростного рёва физиономия Кора. Последовал ещё один удар окровавленной палкой, и свет в жёлтых глазах старой львицы навеки померк.
Рыжеволосые сами не ожидали такой быстрой и, - главное, - бескровной с их стороны победы. Но радоваться ей им предстояло всего считанные мгновения. Раздался оглушающий рёв, и на столпившихся у трупа старой львицы рыжеволосых обрушился молодой лев. Неспешно подходя к берегу озера, он видел, как какие-то существа, всем своим видом похожие на обычных обезьян, скопом накинулись на его мать; видел, как она, словно подкошенная, рухнула, истекая кровью, под их ударами; видел - и пришёл в неистовство. Преодолев несколькими гигантскими прыжками расстояние до воды, он, раскрыв пасть и выпустив когти, налетел на рыжеволосых. В другой ситуации они в ужасе разлетелись бы кто куда по саванне - но только не теперь! Теперь ситуация была уже совсем иная. Только что одержанная над старой львицей победа удесятерила их отвагу и силу, и они не бросились в разные стороны, а стойко встретили грозную опасность лицом к лицу. Но за эту свою отвагу и стойкость рыжеволосым пришлось тут же и поплатиться - двое из отряда мгновенно рухнули в выжженную солнцем траву под тяжестью львиной туши. Лев, всё больше свирепея от вида пролитой крови, яростно принялся раздирать когтями их безжизненные тела. Однако,предводитель Кор словно этого только и ждал. Улучив момент, когда лев повернулся к нему боком, он размахнулся, и обеими руками изо всех сил всадил ему в бок свою длинную окровавленную палку. Острие палки вошло льву глубоко под рёбра. Он неистово заревел и встал на задние лапы, своим огромным телом закрыв от рыжеволосых половину неба. Тут же три других палки вонзились ему в брюхо, а одна угодила прямо в сердце. Лев, испустив такой крик ярости и боли, который, наверное, слышен был на другом краю саванны, забил лапами в воздухе, и всей массой повалился на землю. Не успевший вовремя вырвать палку из его тела, замешкавшийся рыжеволосый, тут же, с душераздирающим воплем был погребён под его тушей. Изо рта хищника хлынула кровь, он несколько раз дёрнул лапами; его глаза медленно остекленели, и он, издав последнее, глухое рычание, затих в пожелтелой траве.

                *   *   *

   Молодая львица вышагивала последней. Из-за того, что три её малыша, в конце пути уже изнемогавшие от жары и жажды, еле-еле тащились вслед за взрослыми членами прайда, ей то и дело приходилось терпеливо поджидать, пока кто-то из отставших детёнышей не догонит всех остальных. Это, в конечном итоге, и спасло  им жизнь. Молодая львица видела, как издохла старая самка; она видела, как подняли на острые палки и умертвили её повелителя-льва; видела, но ничего не предприняла для их спасения. Будь она одна, без детёнышей, молодая львица, возможно, не задумываясь, ринулась бы в бой, и сражалась то тех пор, пока сама не упала бы бездыханной на землю рядом со львом, или пока последний из этих, неизвестно откуда взявшихся рыжих бесхвостых обезьян не оказался разорван в клочья. Но, повторяю, - с ней были её малыши, и её материнский инстинкт сработал немедленно: малышей нужно было спасать в первую очередь! Издав предостерегающее рычание, она остановилась, и некоторое время наблюдала за беснующимися у львиных трупов рыжеволосыми, и за странными длинными предметами в их волосатых лапах - смертельно опасными предметами, которыми они умудрились уложить льва и старую львицу. Затем, внезапно развернувшись, она, глухо и угрожающе рыча, и то и дело поворачивая голову назад, стала быстро отступать в сторону саванны, откуда они только что пришли всем своим маленьким прайдом. Львята, остановившись как вкопанные, недоуменно крутили шейками вправо-влево, пытаясь сообразить, куда же им всё-таки идти. Но, инстинктивно понимая, что их мать лучше знает, что делает, и что безопаснее и лучше всегда там, где находится мать, они повторили тот же маневр и, развернувшись, бросились наутёк вслед за молодой львицей. Отойдя подальше, и видя, что им ничего не угрожает, и за ними никто не гонится, она перешла на медленный шаг, поджидая тяжело трусивших вслед за ней львят. Постоянно оглядываясь в сторону рыжеволосых, молодая львица добралась, наконец, до спасительных зарослей высокой травы, подождала, пока последний из её малышей не юркнул в траву и, издав на прощанье долгий, горестно-печальный рёв, исчезла в зарослях, где их никому уже нельзя было отыскать. 

                *   *   *

   Но рыжеволосые и не думали больше никого ни отыскивать, ни преследовать. Они остались на месте побоища - и убитые, и те, кому удалось выжить в этой жестокой схватке. Оставшихся в живых переполняли сразу два чувства - страха, при виде истерзанных трупов своих соплеменников, и радости от только что одержанной победы. И чувства радости - и гордости, хотя они ещё не понимали толком, что это такое, - всё же перевешивали в их сердцах. Они победили львов! Они впервые заставили львов бежать! От них - таких маленьких и слабых! Рыжеволосые долго прыгали у трупов, радостно вопя на всю саванну, не опасаясь, что их могут услышать другие хищники. В пылу одержанной победы им были уже нипочём никакие враги, сколько бы их ни было. Легко отогнав палками и криками близко подошедших гиен, они, наконец, принялись за работу. Остриями палок и камней, а также зубами и пальцами рыжеволосые стали выдирать из львиных трупов куски мяса, и ели его, захлёбываясь кровью. Затем, наевшись и отдохнув, они нагрузили на плечи и спины остатки львиных туш и туш жирафов - столько, сколько могли унести, - так как знали, что если они снова вернутся на это место, то ничего уже не обнаружат - гиены, и другие хищники съедят всё. Перемазанные кровью с головы до ног, громко и радостно вопя и скаля зубы, рыжеволосые охотники отправились в обратный путь, в своё ущелье, где их с нетерпением ждали изголодавшиеся сородичи. Гук, неся на плече жирафью ногу, гордо вышагивал вместе со всеми, и лучи полуденного солнца весело играли на кончиках птичьих перьев, нелепо торчащих среди его спутанных волос.

                *   *   *

   Наступили новые времена, и смерть от голода никому из рыжеволосых уже не грозила. Коренья, фрукты, растения - всё это у них было и раньше, но теперь у них появилась главная еда - мясо. А мяса в саванне было вдоволь - бегающего, ползающего и летающего. Раньше члены стада рыжеволосых сырое мясо, тоже, конечно, ели, - но изредка и неохотно, предпочитая ему ягоды, пчелиный мёд и птичьи яйца. Но теперь, когда они вышли на просторы саванн, вооружённые крепкими палками и тяжёлыми камнями, когда они, сплочённые и храбрые, стали наводить страх на всех и вся, и превратились в самых настоящих властелинов гор, долин и выжженных солнцем степей, когда, завидя их, пускались в трусливое бегство даже самые свирепые хищники, всё стало по-другому. Перестав бояться, и поняв, что их главная сила - в том, что надо сражаться как один, вместе нападая и вместе защищаясь, разить врагов, не опасаясь их клыков и когтей, и не спасаться бегством, а обращать в бегство других, - рыжеволосые стали постепенно отличаться от всего животного мира. И этим, именно этим, они всё больше стали отходить от обезьян, и всё больше приближаться к другому виду живых существ, которые, через тысячи тысяч лет получили гордое имя человека...


                КОНЕЦ