Послесмертие

Не  имею  права,  а  поэтому  не  стану  в  подробностях  рассказывать  о  том,  как  обрела  свой  нынешний  статус.  Отмечу  лишь  то,  что  приложила  немало  усилий,  слёзно  доказывая  высшему  небесному  арбитражу  его  целесообразность  и  необходимость.
 
 Необходимость  для  кого?

Не  буду  лукавить,  прежде  всего  –  для  себя…  Для  своего  молодого  энергичного  эго.  Не  насытилась  я  ещё  материнством,  о  котором  так  долго  и  сладко  мечтала…  Не  исчерпала  и  свою  любовь  к  мужу,  чьё  ответное  чувство  оказалось  не  менее  сильным  и  также  повлияло  на  справедливое  решение  судей…  Нужна  я  была  и  Настеньке…,  хотя  бы  и  в  таком  эфемерном  образе…  Наконец,  присутствие  подобных  лёгких,  безобидных,  животворящих  призраков  необходимо  и  самому  миру…   Чтобы  он  не  закисал  в  рутине,  чтобы  иногда  дышал  освежающим  ветерком  воспоминаний,  чтобы  не  разучился  любить…

Так  или  иначе,  но  в  ходе  продолжительной  беседы,  насыщенной  предупреждениями  о  возможных  разочарованиях,  о  неземной  боли  и  собственном  бессилии…,  меня  услышали  и  не  расчленили  на  атомы  в  огненном  инфернальном  потоке…  Единогласно,  не  считая  одного  воздержавшегося,  приняли  решение  сохранить  мою  несчастную  сущность,  поселив  её  незримым  фантомом  в  душах  двоих  самых  любимых  мною  людей:  мужа  и  дочери.

Я  умерла  ранним  майским  утром  в  низеньком  деревенском  домике,  который  мы  на  пару  недель  сняли,  чтобы  отдохнуть  от  городской  суеты,  попить  парного  молока,  очиститься  степным  воздухом,  насладиться  весенними  восходами  и  неторопливым  семейным  счастьем…  Не  сложилось…  По  пути  меня  просквозило  в  стареньком  допотопном  автобусе,  и  мои  и  без  того  слабые  лёгкие  не  выдержали  сильнейшего  воспаления…  Помню,  как,  жадно  испив  последний  стакан  чистой  колодезной  водицы,  в  предсмертную  минуту  просветления  задала  себе  вопрос,  на  который  до  сих  пор  не  знаю  ответа.

Почему,  за  какие  грехи  Господь  умерщвляет  меня?  Зачем  разрушает  нашу  молодую  семью?

Проще  простого  свалить  всё  на  пресловутую  случайность…  На  злой  ветер,  смертельно  пронзивший  мою  грудь…  На  тот  разбитый,  как  и  сама  просёлочная  дорога,  жалкий,  умирающий  автобус…  На  легкомысленно  выбранное  место  у  незакрывавшегося  окна…  На  саму  идею  проведения  отпуска  в  деревенской  глуши,  которая,  кстати,  тоже  принадлежала  мне…  Всё  это  не  то…  Всё  это  для  глупцов.

Меня  же  интересует  истинная  причина  моей  смерти.  Это  важно.  Не  столько  для  меня,  сколько  для  них…  Поэтому,  отыскав  её,  я  буду  пытаться  всеми  имеющимися  у  меня  ограниченными  средствами  внедрять  её  в  сознание  мужа  и  дочери…  Обе  задачи  настолько  сложны,  что  их  решение  стало  едва  ли  не  главным  смыслом  моего  загробного  существования…

Итак,  где  она?  В  ком  и  в  чём  скрывается  тайна  моего  преждевременного  ухода  в  инобытие?

В  запредельном  мазохизме  мужа,  постоянно  смакующем  горечь  утраты?

В  болезненном  стремлении  дочери  к  свободе?

В  моей  слабости?

А  может,  в  какой-то  общей  для  всех  нас,  непонятой,  неосознанной,  тёмной  и  разрушительной  мечте?

Нет  ответа…

Точно  знаю  лишь  одно:  искать  его  нужно  в  каждом  из  нас  троих.  В  этом,  как и  во  многом  другом,  я  солидарна  с  мужем,  который  всегда  был  убеждён,  что  «… капризную,  зигзагообразную  линию,  на  которой  нанизаны  то  драматичные,  то  комичные  эпизоды  бытия  вычерчивает  нечто  внутреннее,  глубоко  в  нас  сидящее».  Правда,  красивая  цитата?  Она  позаимствована  мной  из  рассказа  «Ловушка»,  написать  который  подтолкнула  его  я.  С  гордостью  сообщаю  об  этом,  ибо  только  Богу  известно,  каких  трудов  мне  стоило  формирование  подсознательного  импульса,  заставившего  тогда  его  в  парикмахерской  взять  именно  тот  журнал  и  прочитать  именно  ту  статью…  Ох  и  долго  же  я  мучилась  вместе  с  ним,  пока  не  подвернулась  та  гламурная  психологиня  со  своими  простоватыми  идеями…  Тем  не  менее,  помогло…  Отвлёкся  на  время  от  мучительных  мыслей.  Да,  лишь  на  время…  А  как  вы  думали?  Всё-таки  человека  жизни  лишил,  пусть  и  пропащего…

Не  смогла  я  тогда  отвратить  его  от  греха…  Как  ни  старалась,  как  ни  напрягалась…  Помню,  готова  была  на  всё…  Даже  на  то,  чтобы  свести  его  с  какой-нибудь  женщиной…  Чтобы  отрёкся  от  убийственных  планов,  чтобы  перенаправил  своё,  как  он  говорил,  гипертрофированное  воображение…  Не  получилось,  не  хватило  сил.

А,  может,  не  очень-то  и  хотела?  Ведь  за  Настеньку  боялась  тогда  не  меньше,  чем  он.  А  та  история  с  газом,  когда  невменяемый  пьяный  сосед  собрался  отравить  одолевавших  его  чертей…  Рвануло  бы  так,  что  разнесло  бы  полдома.  Как  тут  не  испугаться  за  Настеньку?

Господи,  как  же  всё  сложно!  Кто  и  когда  нажимает  зловещую  кнопку  смерти?  И  почему  непременно  с  нашей  помощью?

Не  отрицая  свободы,  всё  же  считаю  нас  пешками,  нелепыми  деревянными  фигурками,  которыми  всецело  распоряжается  безжалостная  рука  судьбы…

А  деревенеем  мы  от  страха…  Смерти  боимся…  Своей,  родных,  близких...  Один  главный  страх  порождает  множество  мелких…  Они-то  и  сковывают  нашу  свободу…  Хотя,  чего  её  бояться,  смерти-то…  Всего  лишь  переход  из  одного  состояния  в  другое  и  обратно…  И  так  бесконечно…  Словно  вдох  и  выдох…  Взлёт  и  приземление…  Бодрствование  и  сон…  Восход  и  закат…  Впрочем,  трагедия  не  столько  в  смерти,  сколько  в  бессмертии.

Может,  и  умерла  я  от  чрезмерного,  помноженного  на  два  страха?

Думаю,  что,  осознав  это,  люди  станут  другими…  Свободными  и  спокойными.

Не  удалось  мне  подвести  мужа  к  этим  мыслям.  И  не  моя  вина  в  том,  что  в  парикмахерских  клиентам  подсовывают  модные  журналы,  а  не  философские  сочинения.  А  ведь  неплохо  было  бы  вместо  рекламы  пива  на  городских  щитах  вывешивать  цитаты  великих  философов.  Например,  Эпикура,  утверждавшего,  будто  смерть  не  имеет  к  нам  никакого  отношения,  ибо,  когда  мы  живы,  её  ещё  нет,  а  когда  она  приходит,  то  нас  уже  нет…   Более  двух  тысяч  лет  прошло,  а  как  свежо  звучит!  И  смотрится  не  хуже…  Сочно  и  ярко.  Так  и  вижу  её,  мастерски  воплощённую  в  греческом  шрифте  огненного  цвета,  на  белоснежном  фоне  одного  из  четырёх  билбордов,  выгодно  расположившихся  на  бойком  перекрёстке  у  основания  Подольского  спуска…  Да,  именно  там,  где  недели  за  три  до  выборов  традиционно  появляются  отретушированные  физиономии  политиков,  нервирующие  прохожих  фальшивыми  улыбками  и  пустыми  обещаниями.

Увы,  я  всего  лишь  бестелесная  и  безденежная  сущность,  не  способная  влиять  ни  на  власть,  ни  на  рекламные  агентства.

Хотя,  справедливости  ради  должна  сказать,  что  муж  знал  о  своём  страхе,  и  даже  поместил  его,  как  он  говорил,  на  вершине  замысловатой  психологии  отца-одиночки…  Однако  дальше,  к  сожалению,  он  не  пошёл…  Не  стал  его  низвергать…  Безвольно  и  всецело  ему  подчинился.

В  народе  говорят,  что  чужая  душа  –  потёмки.  Так  оно  и  есть.  Я  убедилась  в  этом,  очутившись  в  хитрых  многослойных   лабиринтах  с  массой  тупиков  и  замкнутых  кругов  в  общем-то  и  не  чужих  мне  душ…  Так  вот,  даже,  если  бы  разрешили,  я  всё  равно  не  смогла  бы  описать  те  сложнейшие  субстанции,  те  причудливо  размытые  солёными  дождями  формы  и  загадочно  мерцающие  сталактитовые  смыслы…  Те  оголённые,  искрящиеся  провода,  среди  которых  оказалась  после  смерти.  Словно  попала  в  огромный  пузырь,  который  наполнен  великим  множеством  разноцветных  человеческих  переживаний  и  который  своей  прозрачной,  упругой  оболочкой  защищает  их  от  поглощения  мраком  бесконечности…  Не  питайте  иллюзий,  будто  теперь,  после  прочтения  этих  строк,  вы  имеете  представление  о  внешнем  облике  души…  Увы,  это  лишь  грубая  аналогия,  не  совсем  удачная  метафора,  примитивный  макет…  Даже  не  школьный  глобус,  который  после  сравнения  с  моим  нелепым  пузырём  можно  смело  назвать  совершеннейшей  копией  нашей  горемычной  планеты.

Тем  не  менее,  моя  кустарная  модель  позволит  вам  легко  вообразить,  как  я,  едва  пробившись  сквозь  капризное  и  переменчивое  многоцветье  настроений  и  притащив  с  собой  гигантский  чёрный  сгусток  страха,  отчаянно  пытаюсь  разорвать  тонкую,  но  довольно  крепкую  оболочку,  чтобы  через  образовавшуюся  дыру  вытолкнуть  его  в  колючий  холод  вселенной…  Весь  тот  ужасный  липкий  ком. 

Знал  бы  тогда  муж  о  моей  битве  внутри  его  души,  то,  несомненно,  остановился  бы  и  вылил  под  первый  попавшийся  куст  приготовленную  им  смесь…  Но  он  ничего  не  слышал,  уверенно  приближаясь  к  месту  своего  грехопадения  с  бутылкой  отравленной  водки  в  глубоком  кармане  плаща…  Вы  уже  знаете,  что  оболочка  выдержала  мой  нешуточный  натиск…  Я  же  тем  солнечным  осенним  днём  стала  свидетельницей  и,  в  какой-то  степени,  соучастницей  преступления  мужа.

Обессиленная  и  бесполезная  я  лежала  на  дне  его  души  и  думала  даже  не  столько  о  моральной  стороне  произошедшего,  сколько  о  практической…  О  полнейшей  бессмысленности  этого  убийства…  Рядом  со  мной  тихо  покачивался  огромный  ком,  похожий  на  те,  из  которых  я  в  детстве  с  друзьями  лепила  снеговиков…  Только  был  он  другого  цвета,  того  же,  что  и  угольки,  с  помощью  которых  снеговики  приветливо  поглядывали  на  чистый,  ослепительно  белый  мир…

Нет,  никуда  он  не  делся…  А  это  значит,  что  и  мир  не  изменится  и  по-прежнему  будет  гонять  этот  чёрный  разрушающий  шар  по  всем  закоулкам  его  души…,  порождая  такую  же  чёрную  и  губительную  агрессию.  Повод  в  данном  случае  не  имеет  никакого  значения.

Муж  до  сих  пор  убеждён,  что  своим  преступлением  заслужил  благодарность  несостоявшихся  жертв  соседа,  что  спас  окружающих  простодушных  обывателей  от  зла… 

Он  выходит  из  пустой  квартиры  и  направляется  к  своему  любимому  фонтану,  чтобы  под  его  тихое  журчанье  обуздать  очередной  приступ  боли.  Я  же  в  сотый  раз  выстраиваю  одну  и  ту  же  мыслеформу,  произношу  одно  и  то  же  заклинание,  с  помощью  которого  пытаюсь  указать  на  главную  беду  и  истинную  причину:

-  Страх!  Чёрный  убийственный  ком…  Освободись  от  него,  и  пространство  наполнится  светом…  Потому  что,  твоё  неугомонное  воображение  предпочтёт  другие  краски…  В  том,  лишённом  страха  мире  сосед  Настеньки  из  потенциального  злодея  превратится  в  безобидного  несчастного  алкаша,  который  однажды  умрёт  в  районной  больнице  от  цирроза  печени…  И  не  будет  совершён  смертный  грех,  и  не  будет  в  твоей  душе  постоянной  неутихающей  боли…

Я  кричу,  и  эхо  помогает  мне.  Усиливает  мой  слабенький  голосок.  Неужели  услышит?

Судя  по  подтаявшему  и  съёжившемуся  кому,  по  ярко  вспыхнувшим  сталактитам,  по  внезапно  приподнявшимся  перегородкам…,  что-то  долетело,  какие-то  обрывки  моих  мыслей  достигли  его  сознания…  Да,  так  и  есть.  Он  начал  бороться  со  страхом  пустоты.  А  это  уже  неплохо…  Это  первый  шаг…  Удовлетворённо  замолкаю.  Нужно  немного  передохнуть.

Между  тем,  другая  моя  часть  продолжает  трудиться.  Помогает  преодолеть  иной  страх  –  страх  несвободы.  Не  столько  преодолеть,  сколько  ослабить.  Привести,  так  сказать,  в  норму.  Кажется,  и  Настенька  меня  слышит,  а  её  свободолюбивая  душа  всё  больше  и  больше  смиряется  с  неизбежными  ограничениями  в  своём  дерзком  и  отважном  полёте.

Знаю,  что  время  –  мой  союзник,  что  основную  работу  выполнит,  так  называемый,  жизненный  опыт  –  лучший  специалист  по  набиванию  шишек…  Знаю,  но  так  хочется,  чтобы  этих  округлых  выпуклостей  на  твоей,  доченька,  милой  головке  было  поменьше.  Чтобы,  вырываясь  из  одной  несвободы  и  неизбежно  попадая  в  другую,  ты  всякий  раз  находила  бы  в  себе  силы  на  преодоление  горечи  и  разочарования…  Чтобы  взрослела  спокойно.

Я  же  всегда  нахожусь  рядом,  и  параллельно  пытаюсь  разобраться  с  метафизикой,  где  потёмки  не  менее  густые,  чем  в  чужой  душе.  За  четверть  с  хвостиком  века  продвинулась  ненамного.  Смыслы  едва  мерцают  и  постоянно  удаляются…  Будто  в  прятки  со  мной  играют.  Ни  дорог,  ни  тропинок…  Одна  лишь  сумрачная  пустота…  Как  в  космосе.  Плыву,  и  мне  кажется,  что  этот  печальный  полёт  есть  продолжение  моей  земной  функции,  о  которой  знаю  так  же  мало,  как  и  о  космической…  Только  догадываюсь.  Предполагаю.  Выстраиваю  туманную  версию  о  невозможности  преодоления  предначертанной  функции…  О  свободе,  как  дополнении  и  подчинении  функции…  О  неразумной  дерзновенной  свободе,  обречённой  на  смерть…  О  страхе,  сдерживающем  свободу…  О  страхе,  мешающем  жить…  О  нежности  и  любви,  которая  порой  превращается  в  обузу  и  порождает  страх  несвободы…

Окончательно  запутавшись,  возвращаюсь  к  мыслям  о  муже  и  дочери,  в  душах  которых  я  раздвоено  обитаю.  Тщетно  пытаюсь  сохранить  единство.  Наладить  взаимопонимание.  Сконструировать  гармонию.

Но  я  –  всего  лишь  жалкий  призрак,  посягнувший  на…  Боюсь  произнести  его  имя  и  быть  изгнанной  за  непочтительность…

Больше  всего  боюсь  оставить  их  одних…  Не  хочу,  чтобы  их  миры  сотрясались.

А  поэтому,  продолжу  свой  скорбный  труд,  свою  неземную  посмертную  миссию…   Пока  есть  силы,  пока  есть,  что  сказать…