За кулисами. Часть 1. Тайны судьбы. Главы 11-20

Глава 11
"Ложь отбрасывает нас в прошлое..."

"Заблуждения, заключающие в себе некоторую долю правды,
- самые опасные"
Адам Смит

Вера подошла к знакомым до боли дверям ... аптеки. Здесь работала её тётя. Эх! Сколько проблем они решили за этими дверями...
- Девушка, что-нибудь будете покупать? – вежливо осведомилась молоденькая работница аптеки.
- Лариса, хватит издеваться! Я к тёте пришла, - недовольно бросила Королёва.
Продавец пропустила Веру в кабинет администрации.
- Привет!
- Здравствуй, Верочка, - обрадовалась женщина. – Проходи, садись. Молодец, что зашла. Ты по делу или просто так?
- Поболтать зашла. Я тебе не сильно отвлекаю?
- Скорее наоборот, - скучающим голосом ответила Валерия Григорьевна.
- Охотно верю.
- Как у тебя дела?
- У меня, как всегда, всё в ажуре. В общем, не на что жаловаться! – довольно оптимистично пролепетала Королёва.
- Всё время тебе удивляюсь. Как ты можешь в любой ситуации оставаться такой жизнерадостной?!
- Что-то не так? – племянница почувствовала подвох в вопросе тёти.
Валерия отвела глаза в сторону.
- Всё ясно, - поставила диагноз Вера.
- Перестань. Всё в порядке, - напряжённо проговорила тётя.
- Я же всё вижу. Ты меня не обманешь. У меня на эти дела глаз намётанный. Так что сопротивление бесполезно! Опять ...
- Не опять, а снова.
- Знаешь, как любит говорить Дмитрий Сергеевич: "Ложь отбрасывает нас в прошлое". Может быть, в этом дело?
Валерия задумалась. Действительно, в прошлом она наделала много ошибок, которые, возможно, упрямо тянут её назад, не давая нормальной жизни в настоящем.
- Не переживай. Пройдёт, - стала успокаивать племянница и тут же решила перевести разговор в другое русло. – А как с работой?
- Отлично.
- Ну, вот видишь. Между прочим, - с хитрой улыбочкой начала Королёва, - твоя аптека считается практически самой лучшей в городе.
- Этого не может быть. На твоём месте я бы не была так уверена. В последнее время она стала приносить меньше прибыли, чем раньше. Боюсь, что так недалеко и до убытков... Лучше бы я ошибалась...
- Ерунда! Ты профессионал, и у твоей аптеки большое будущее. Всё будет отлично! Я в этом не сомневаюсь.
- Ага. Сейчас, - съязвила Вересова. – Неужели мой закуток лучше, например, чем вторая или двадцать восьмая? Сама знаешь, какая там площадь.
- Не иронизируй. Дело не в площади. Дело в её правильной организации. Если бы ты не была профессионалом, то никогда бы не заняла место управляющей этой аптеки.
Ну что ж? Племянница была права. Тётя не нашлась, что ответить, и только пожала плечами.
Отворилась дверь. Практикантка и помощница Авгурова процокала каблучками к столу.
- Валерия Григорьевна, тут надо подписать кое-какие документы.
- Лариса.
- Да, - по-детски улыбнулась девушка.
- Тебе не кажется, что ты не во время? – голосом истиной начальницы спросила подчинённую Вересова.
- Ну, тут немного, - смутилась девушка.
- Раз немного, значит, может подождать. А сейчас я занята, - с напором ответила женщина.
Лариса услужливо улыбнулась:
- Извините. Я зайду попозже.
- А что Коля? Ещё не передумал в академию поступать? – про своего двоюродного брата Королёва всегда спрашивала с большим интересом. Ей не хотелось обращать внимание на вторжение молодой практикантки, которая так и норовила подслушать, подсмотреть, узнать побольше о своей начальнице.
- Нет, конечно.
Внимание Веры неожиданно привлекла тонкая ученическая тетрадка, лежащая на краю стола.
- Что, опять что-то новенькое? – схватила её девушка. Валерия попыталась вырвать тетрадь из рук племянницы. В свободное от работы время она занималась написанием небольших сценических произведений про несчастную любовь и всё в этом направлении. Их читала только Вера. Больше она никому не доверяла войти в свой внутренний мир.
- Отдай! Положи на место!
- Ну, дай почитать! Пожалуйста!
- Я ещё не дописала.... Верни! – занервничала Вересова.
- Нет. Не вер-ну! – Королёва специально выделила голосом каждый слог. – Мне уже надоело. У тебя всё везде заканчивается одинаково! Суицид, несчастная любовь, вечные страдания, чья-то гибель.... И хоть бы раз весёлая свадьба или что-нибудь в этом роде!..
- Верочка. Как же ты не поймёшь, что в жизни так чаще всего и бывает. Редких людей судьба одаряет настоящим счастьем.
- То есть, как я поняла, ты у нас пишешь про большинство.
- Да. Нельзя обманывать жизнь.
- Но тогда я не вижу смысла в этой писанине, ты уж прости меня!.. Я бы поняла, если бы ты за недостатком любви в жизни переносила мечту о ней в свои пьесы. А что приобретаешь ты от этого занятия? – возмущённо говорила Королёва.
- Просто ..., - начала Валерия, не зная, как преподнести ответ племяннице. Она слегка опустила глаза и закончила фразу, - чтобы выкинуть из головы плохие мысли.
- Ну-ну, - племянница неохотно вернула тетрадь.
Спустя полчаса Валерия проводила племянницу.
"Какая счастливая, беззаботная. Восемнадцать лет. И я такая была. Почему всё так изменилось?.. Похоже, я сама во всём виновата", - она закусила губу, чтобы не расплакаться....
Кто бы мог подумать, что этот наивный голубоглазый и белокурый ангел через двадцать с лишним лет станет строгой и педантичной управляющей одной из городских аптек. Её часто обманывали. Лера старалась спокойно воспринимать это, как уроки на будущее. Но ей не всегда удавалось это. Вспыльчивость, резкость, эмоциональность делали её поступки непредсказуемыми для окружающих. Порой Королёва сама не могла отвечать за свои действия. Если что-то раздражало её, то тихая и милая девочка Лера превращалась в терминатора в буквальном смысле этого слова. Выпустив пар, она удивлялась всему тому, что успела натворить.
Валерия получила странное воспитание. Отец крайне жёстко подошёл к нему. Григорий Витальевич растил дочь в духе древнерусского деспотизма, потому что любил. Он считал, что именно таким образом его дочь сможет стать счастливой. Мать же наоборот – часто делала дочке поблажки, покрывала перед отцом. Надежда Станиславовна желала привить дочери любовь к прекрасному. Благодаря ней Валерия окончила художественную школу, пела в хоре, пыталась писать стихи.
Братья так же оказали влияние на младую сестрёнку. В особенности это касается Максима. Любитель логических задачек, он частенько мучил Леру. Поступив в школу милиции, он водил её в тир и обучал различным видам единоборств.
Импульсивная и одновременно чуткая натура, наперекор родителям девушка поступила в ВГМУ вслед за подругой Машей. Единственным, что на тот момент связывало Леру Королёву с медициной, был любимый в школе предмет – химия. Предмет, который способен творить чудеса.
А всем известно, иногда сказка превращается в быль. Если очень веришь в неё. Просто, по-детски, наивно. Окружающая суета превращается в что-то далёкое и нереальное. Но до этого надо ещё дожить. Главное – верить.

Глава 12
"Начало игры"

"Человек - это душонка, обремененная трупом"
Эпиктет

Виктор медленно шёл. К Кате. Мысли его были заняты рассуждениями.
"Что я творю? Какое я право имею так поступать по отношению к ней? Что со мной происходит? – терзал душу Яковлева голос совести. Но другой, более громкий голос важно и многозначительно отвечал, - Всё ты правильно делаешь, дружище! – подкупал ободряющий тон. – Ты – молодец! Так и нужно. Не давай играть собою, словно куклой. Ты ведь мужик, а не тряпка. Преклоняться перед женщиной, которая тебя обманывает чрезвычайно глупо".
Режиссёр встряхнул головой, вспомнил записку Марины. Неожиданно его кольнула опасная догадка: "А что если она обманывает меня?". И сразу же Виктор попытался уничтожить эту нелепую догадку.
"Мариша права. Я не должен так сильно предаваться чувствам.... С другой стороны ... я не могу без Кати. Я должен ей всё рассказать, иначе будет поздно. Тогда она меня не простит... никогда" – всхлипнул Яковлев и тут же мысленно отругал себя за эту непростительную недалёкость.
Спускаясь по лестнице, он внимательно посмотрел на портрет Золотаревой: поистине благородное лицо, слегка надменный взгляд. И чем она хуже Екатерины?!
В этот момент в голове режиссёра ярко отпечаталась новая программа: "Ты всё правильно делаешь. Ты – лучший! Лучшим – лучшее. Не сворачивай с верного пути! Хватит рефлексии. Твои действия – это не обман, это всего лишь...", - не договорил внутренний голос. Перед ним, как из-под земли, выросла Нестеренко.
- Ты готова? – сходу спросил Виктор.
- Как видишь, - мягко проговорила Екатерина.
Они вышли на улицу и направились в сторону центра. Яковлев взял девушку за руку.
Нестеренко нерешительно начала разговор:
- Прости, что помешала сегодня во время репетиции.
- Успокойся. Ничего страшного не произошло, - решил успокоить Катю режиссёр.
- Ну, - осторожно протянула Екатерина, подбирая наиболее точное слово. – Ты же так кричал на актёров… Это из-за меня...
- Катюшенька, милая. Ты тут вовсе не причём. Просто, - остановился Яковлев, не зная, как аргументировать только что сказанный тезис. – Просто, я устал с ними работать. Они совершенно не могут обойтись без моего контроля. Стоит мне отвлечься, и они замолкают. А вроде ведь все такие профессионалы! – он почувствовал, что начинает горячиться, добавил для разряжения обстановки, - Вот я и сорвался. Прости, я не думал, что ты воспримешь это на свой счёт, - и в подтверждение слов остановился и поцеловал девушке руки.
Катя по-детски рассмеялась.
- Витя, перестань!
Они подошли к строгому и торжественному зданию ГУМа. Архитектура начала двадцатого века.
Яковлев и Нестеренко гордо прошествовали мимо продуктовых витрин, косметики и хрустальной посуды. Екатерина прильнула к прилавку с амулетами, талисманами и прочими вещами подобного характера.
Вчера вечером ей в голову пришла замечательная мысль насчёт подарка сестре. Дело в том, что Наташа, несмотря на свою настороженность и несколько пренебрежительное отношение к "чувственным красавицам" и "сказкам о красивой жизни", всё-таки была без ума от таинственного рода безделушек. Это у неё ... от отца. Их отец – Игорь Алексеевич Нестеренко – был моряком. На момент появления младшей дочери стал майором в отставке. Уходя в плавание, он брал с собой различные обереги, а когда возвращался, что привозил целую кучу из других стран. Много их было, целая коллекция. Потом исчезли куда-то. Наталья в детстве любила играть заморскими вещичками. Однажды папа поведал ей историю каждой из них. Когда коллекция пропала, Наташа очень расстроилась...
- Вам, для какого знака Зодиака подобрать? – поинтересовалась продавец, не без улыбки глядя на парочку.
- Для скорпиона, пожалуйста.
- Кать, а ты уверенна, что это то, что сейчас действительно нужно твоей Наташке?
- Витя, не переживай. Я знаю, что делаю. Она с детства бредит такими вещами. Я думаю, что более оригинального подарка она и ждать от нас не может.
- Вы кому-то дарите? – спросила вежливо женщина из-за прилавка.
- Да. Сестре, - засветилась Екатерина.
- Тогда я оформлю.
Вот как, оказывается, легко войти в роль. А как из неё выйти? Трудно. Но возможно. Если постараться. А если уже не хочется этого делать? Без жертв не обойтись. Только один единственный вопрос: заслуживают ли они быть жертвами?

Глава 13
"Униженные и оскорблённые"

"Чтобы научить людей любить справедливость,
надо показать им результаты несправедливости"
Адам Смит

Дмитрий воспитывался в детском доме, родителей не помнил. Глухая атмосфера пятидесятых всё время давила на ещё неустойчивую психику мальчика. Безнравственность, аморальность, грязь, духота, скрытость, фальшивость – где найти правду? Есть ли она? И если есть, то где? Пытаясь укрыться от гнёта окружающей действительности, Карецкий всё чаще погружался в книги. В произведениях Пушкина, Толстого, Достоевского, Островского, Чехова он нашёл ответы на все интересующие его вопросы. Дмитрий понял: правда жизни – в искусстве.
Получив десятилетнее образование, он поступил в ДВПИИ (в настоящее время ДВГАИ). Замечательно: Карецкий чувствовал себя, как рыба в воде. Только на парах он ощущал себя человеком. Дмитрий научился тонко отделять правду ото лжи. Преподаватели почти сразу заметили его потрясающие способности. Благодаря их стараниям Дмитрий Сергеевич стал великолепным актёром и режиссёром. Когда он крепко встал на ноги, то твёрдо решил – надо прививать людям истинные ценности жизни, необходимо увести их от всего неправильного, нечестного, безнравственного.
Времена прошли, но практически ничего не изменилось. Печально. Прискорбно. Надолго ли? Кто знает. Задача искусства – предотвратить нравственное разложение. "Красота спасёт мир", - писал Достоевский...
Анатолий около десяти минут сидел, открыв рот. Он не мог ничего произнести. Руки беспомощно перебирали старые чёрно-белые фотографии. Неожиданность – самое страшное в жизни.
"Неужели я всё рассказал? Неужели это, наконец, случилось?" – не мог поверить себе Карецкий-отец.
- Папа, - растерянно начал юрист. – Ты ведь понимаешь, что мне ... непросто понять и принять всё это. Мне кажется, что я не был готов к этому.
- Готов. Ещё как готов. Ты сильный человек. Очень сильный. Ты сам ещё об этом не подозреваешь.
- Откуда ты можешь знать? – хитро, но ещё достаточно пассивно спросил сын.
- Перестань, Анатолий. Я знаю, тебе нелегко слышать такую правду. Но я был в тебе уверен, и поэтому доверился.
- Спасибо, - коротко ответил сын. Мозг до сих пор пытался переработать полученную информацию. Материнское воспитание брало верх над юридическим. - Да.... Ну и ну, - хотелось рассыпаться в наивных детских речах, но не получилось. Слова прозвучали ненужные, неуместные. Отец не обратил внимания.
- Теперь ты понимаешь, как трудно было мне, особенно последние пять лет держать в себе это, - режиссёр позволил себе всплакнуть.
Впервые в жизни Толик чувствовал себя неудобно перед родным отцом. Чувства страха и непонимания от узнанного смешивались с чувствами необыкновенного уважения и любви к этому замечательному старику.
- Хватит разводить сырость, отец, - Анатолий, наконец, положил в папку фотографии и по-мужски обнял самого близкого на данный момент человека.
- Нет уж! – слегка отстранился Дмитрий Сергеевич. – Я хочу оставить здесь и сейчас всё, что меня так долго меня мучило, - уверенно произнёс режиссёр.
- Ладно, - спокойно выдохнул юрист. – А Олег знает? – решился Толик и тут же осёкся. Он перевёл взгляд на папку и попробовал исправиться, - То есть, я хотел сказать, ты ему сам собираешься рассказать, или это могу сделать я?
- Не знаю, - тихо сказал Карецкий. – Я ещё не думал об этом.
- А...? – сын хотел задать самый важный вопрос, но формулировка застряла в горле.
"Лучше потом, - подумал он про себя. – Не стоит сейчас его расстраивать. Путь придёт в себя. Завтра поговорим", - решил сын.
Анатолий машинально посмотрел на часы. Режиссёр воспринял этот знак по-своему. Впрочем, он вовсе не обиделся. Всё, что он хотел поведать сыну, он уже поведал. Задерживать его он не имеет права.
Они медленно направились к подземному переходу. Молча. Каждый сейчас думал о чём-то своём, но как раз это "что-то своё" напрямую было связано с недавним разговором.
Ночь и тишина, данная навек.
Дождь, а, может быть, падает снег.
И то, теряя, то, путая след,
Я иду в этот город, которого нет.
В переходе пел, играя на гитаре, уличный музыкант. Пётр Савелов, которого все называли просто Савва. Сегодня у него явно философское настроение.
- Моя любимая песня, - задумчиво проговорил Корецкий-отец, - Держи, дружище! – и бросил в шапку несколько монет.
Савва благодарно улыбнулся. Он знал этого доброго человека. Давно, вот только Дмитрий Сергеевич об этом и не подозревал.
- Яковлеву привет! – небрежно бросил музыкант, прервав песню.
Карецкие одновременно обернулись и уставились на крепкого, небритого мужчину, сидящего посреди подземки.
- Толя. Что-то я не понял. Мне..., - начал, было, режиссёр, но беспордоный музыкант его перебил.
- ... вам не послышалось, Дмитрий Сергеевич.
Карецкий-отец недоумённо взглянул на обращающегося к нему человека.
- Молодой человек, - режиссёр прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации данное обращение выглядит, по крайней мере, смешно, но продолжал. – Откуда вы знаете меня? И причём здесь Витя?
- Витя – мой бывший одноклассник, - неохотно ответил Савва.
- Это правда? – изумлённо спросил Дмитрий Сергеевич. Но его эмоциональные силы были практически на исходе, и получилось как-то обречённо, устало.
- Да. А вы думаете, что я всю жизнь сидел и пел здесь? – обиделся гитарист.
- Не знаю.
- А я знаю, - напористо сказал мужчина. – Витёк меня по юности предал, вот я и до сих пор мыкаюсь.
Режиссёр хотел что-то спросить по этому поводу, но Савва так сверкнул глазами, что старший Карецкий мгновенно забыл вопрос.
- Я его недавно, вчера, по-моему, видел. Хорошо, скотина, к жизни приладился. И работа непыльная, и девка нормальная.
- Какая ..., - Дмитрию Сергеевичу было трудно повторить это непростительное просторечие, - ... девка?
Музыкант задумался.
- Не помню... "Мариша, Маришечка!", - процитировал музыкант и от омерзения сплюнул. – Тьфу, ты, какая гадость!.. Почему в этой жизни всё так несправедливо? – в сердцах проговорил гитарист, - Кому-то всё, а кому-то шиш с маслом? – и вновь запел.
Несправедлива жизнь наша. Незаслуженно дарит любовь и незаслуженно бросает в пропасть. Если слаб, то так и останешься на дне и скоро погибнешь. Если силён, то обязательно встанешь на ноги, выкарабкаешься. Если решишь обманывать, то в свои же сети и попадёшься. Нужно быть острожным. Предупреждение автора, заметьте.

Глава 14
"Роковая прогулка"

"Нам приходится вас обманывать, чтобы сохранить ваше доверие"
Мечислав Шарган

Катя и Виктор медленно шли по берегу моря. Яковлев мягко обхватил девушку за талию. Нестеренко прижала голову к его крепкому плечу.
Вечерело. Туман осторожно нависал над тихим морским городом.
"Какая же она красивая, - мечтательно думал режиссёр, ощущая на своём плече нежное женское тепло. – В таких глазах можно утонуть, как в этом море. А волна также ласкает этот берег, как она меня своими губами, - Виктор, казалось, уже попал в плен своей романтической реальности, но тут его пробудит грубый голос, заставлявший не так давно лгать. – Очнись, парень. Перестань киснуть! Противно. Не заигрывайся! Хороша твоя роль – две барышни сразу... Не думай о плохом. Всё – к лучшему".
Яковлев удивился подобным рассуждениям, но спорить не решился. В голове возникла фраза из утренней записки Марины "Подумай лучше обо мне", и где-то внутри оборвалась последняя ниточка, до сих пор являющаяся совестью и честным отношением к Кате. Режиссёр понял, что уже не сможет сказать этому милому существу, робко прижавшемуся к его плечу, о своей двойной жизни.
"Что-то не так, - Екатерина чувствовала внутреннюю напряженность Яковлева. – Странно он себя ведёт в последнее время. Или мне так кажется? Или это я веду себя странно, а всю вину сваливаю на него?" – сомнение уже в который раз закралось в сердце девушке. Больше всего её волновал запах дорогого одеколона, и она боялась себе в этом признаться.
Временами необъяснимое чувство тревоги терзало её. Тяжелей приходилось, когда подключался мозг, и оно смешивалось с глупыми и неопределёнными догадками. Это сводило с ума. Спросить же обо всём у Виктора ей не хватало духу: а если всё это окажется плодом её больной фантазии и обидит уже практически родного ей человека?...
Море спокойно ласкало берег. Шумели, перешёптывались волны. Подул сырой, солёный ветер. Они совсем одни на берегу бескрайнего синего моря.
- Витя, - Нестеренко осторожно заглянула в глаза любимого. – А мы с тобой поженимся? – в глазах мелькнул огонёк надежды. Сердце учащённо забилось в груди.
Режиссёр вдруг сообразил, что голос Кати его только что вернул в бытие, и задумался над ответом. Девушка не торопила его. Она смотрела куда-то вдаль, казалось, вглубь моря.
- Катюша, - чуть скованно начал Виктор. – Я боюсь тебе сейчас давать обещания, - он старался подобрать каждое слово, чтобы его речь выглядела убедительной. В конце концов, этого требует роль. – Жизнь быстро меняется. Неизвестно, что может произойти в ближайшее время. Я не хочу тебе ничего обещать и не прошу от тебя того же. Потом, мы молоды. У нас ещё есть время. Ты ведь прекрасно знаешь, что его нельзя торопить, иначе оно может жестоко отомстить за это, - последние фразы режиссёр произнёс с философским спокойствием.
Всё это время Екатерина усиленно всматривалась в волны. Именно это могучее синее море унесло жизни её родителей. Трудно было вырвать из памяти этот тяжёлый эпизод жизни, да и не к чему. Слушая Яковлева, она представила себе, что эта жестокая, солёная от слёз, вода может отправить в мир иной её и Виктора. Возможно, поэтому Нестеренко и не стала спорить.
- Как же ты прав, Витя, - Катя резко оторвалась от созерцания гибельной стихии и как никогда чувственно поцеловала его в губы. Но режиссёр был уже холоден. Эмоции стали делом техники.
Видимую "идиллию" нарушили ... обыкновенные часы, которые носила Екатерина. Они "пробили" ровно шесть. У девушки нервно забегали глаза.
- Что такое? – удивился Яковлев.
- Уже шесть. Надо позвонить Наташе, чтобы она не волновалась.
- Звони, - Виктор щедро протянул ей мобильный.
- Витя, - испугалась Екатерина. – Ты что? Это же дорого. Я же обанкрочу тебя.
Режиссёр ласково улыбнулся:
- Бери, Катюш, не переживай. Мне для тебя не жалко.
Дрожащими пальцами Нестеренко набирала свой домашний номер, а мозг лихорадочно работал: "Странно. Что это с ним? Откуда вдруг появились такие деньги на мобильную связь? Он же получает не так уж и много.... И почему он такой добрый? – не укладывалось в голове у Кати. – Раньше бы он ...", - Екатерина не успела довести мысль до конца, как услышала бодрый голос сестры.
Море, волны. Стихия ломает человека, но не каждого. Главное, умение договориться, а уж зритель оценит. Даже не пытайтесь в этом усомниться!

Глава 15
"Одна дома"

"Страх имеет над нами более власти, нежели надежда"
Э. Кондильяк

Услышав звонок, Наталья рванула к телефону.
- Да, я слушаю.
- Наташ, это я, - не своим голосом ответила Екатерина.
- Да я уже вроде поняла, что это ты, - усмехнулась Наталья. – Чего звонишь?
- Наточка, я немного задержусь, - младшая сестра чувствовала внутреннее напряжение старшей.
- Когда придёшь?
- Часов ... в восемь, я думаю, - неуверенно говорила Нестеренко. Потом зачем-то добавила. – Не волнуйся, меня Витя проводит.
- Я всё прекрасно поняла, - как можно спокойнее произнесла Наталья, но как назойливая муха промелькнула мысль: "Ну, даёт! Я тут с голода умираю, а она с Витей гуляет. А как мне клялась, что пока я не получу специальность, в театре играть не будет. Ну и шустрая же, однако!". Как будто прочитав часть её мыслей, Екатерина сказала:
- Суп в холодильнике. Если захочешь есть, разогрей, - в голосе девушки чувствовалась некоторая виноватость.
- Спасибо, что не забыла.
- Наташа, ну извини меня. Я не думала, что так получится.
- Да ладно. Не бери в голову! – весело проговорила младшая сестра, - всё будет в хорошо! Удачи, - и с облегчением положила трубку.
С одной стороны хорошо, что Катя поздно вернётся. Можно посмотреть телевизор, расслабиться, включить "Кипелова" на всю катушку. Эта мысль согревала ей душу. Но с другой, скучновато дома одной. Так хоть замечаний понаделает, будет над чем подумать.
Прошёл час. Наташа поела супа, не разогревая – а зачем электричество зря тратить? Лёжа на диване, готовилась к семинару.
Пустая тёмная комната. Разбросанные вещи, тетради. Всё в стиле "художественного беспорядка". Даже мысли.
"А что, если она задержится больше, чем рассчитывает? Вдруг она придёт поздно ночью? – эти два предложения терзали девушку с того самого времени, как позвонила её сестра. – Что я делаю? Может, Верунчику позвонить?" – Наталья брала трубку и тут же бросала её. Что-то, что было сильнее её, останавливало. Нестеренко ещё не могла понять что это. Тревога? Страх? Или глупые предчувствия от неопределённости?
В подобных муках она просуществовала ещё пару часов.
"Что-то не так? – вклинилась в сознание мысль. – Что-то происходит не так, как должно быть. Я сижу и не понимаю, что это, и, следственно, не могу ничего изменить... Чёрт! Говорю, как философ! – выругалась Наталья. – Ладно! Всё в порядке. Надо только успокоиться и продолжить занятие. Надо только успокоиться.... Если Катя не придёт через час, я звоню Вере", - решила девушка.
Прошёл, а, вернее, пролетел час. Даже больше. Наташа не заметила. Наука вроде бы унесла её из мира сего. Сложив тетради в рюкзачок, Нестеренко бессильно упала на кровать и заснула...
Противно запищал будильник.
"Сколько раз я говорила ей, купи мне нормальные часы и выкинь этого "террориста"! – зло подумала Наталья, приподнимая голову с подушки. – А Кате всё равно ... Катя?.. Стоп! Где Катя? – она подскочила с кровати и забежала в другую комнату. Постель сестры была аккуратно заправлена. И тут она ясно вспомнила вчерашний вечер. – Она не приходила".
Девушка поела оставшийся с прошлого дня суп. Голова была чугунной.
Раздался звонок в дверь. Не задумываясь, Нестеренко рванула к дверям. Одним рывком она открыла звонок.
"Катя пришла!" – озарило Наталью. Но на пороге стояла не её сестра.
- Наташа, ты разве ещё не проснулась?
"Кто это?" – испуганно подумала Нестеренко.
- Ты что, подруга, пьяная?
- Вера? – удивилась и одновременно обрадовалась девушка.
- А кто же ещё? Разве ты не меня ждёшь?
Наталья потупила взор. Ну что здесь ответить? Вчера они договорились, что Королёва зайдёт за ней. Как она могла забыть?!
- Да. И не только тебя.
- А кого, если не секрет?
- Катьку! – обиженно произнесла Наташа.
- Катьку? А она что, не дома, что ли?
- Дома, - иронично улыбнулась Нестеренко. – Только не у меня.
- Чего-то я не понимаю, о чём ты говоришь, - слова подруги вызывали странные ассоциации, которые Королёвой было стыдно озвучить. Она решила всё выяснить у Натальи. Так сказать, из первых рук.
- Вчера вечером, в шесть, - монотонно заговорила Наташа, почувствовав, что Вера просто так не отстанет, - ... мне позвонила Катюха и сказала, что придёт в восемь.
- И какие проблемы? Может, она имела в виду восемь утра, - решила пошутить Королёва, но получилось кисло.
- А мне так не кажется. Обычно, если она говорит, значит, всё так и происходит. Раньше, если она собиралась ночевать у Виктора, то так и говорила, никогда не юлила.
- Wow! – воскликнула Вера, - Как романтично! – и картинно закатила глаза. О том, чтобы подобное произошло с ней, девушка могла только мечтать.
- Не смешно, - сурово ответила Наташа.
Смешного было действительно мало. Ситуация вышла из-под контроля. Она была не на сцене, а за кулисами. Пока. Все догадываются, но пока молчат. Посмотрим, что из этого выйдет.

Глава 16
"Хмельное утро"

"Страх то придает крылья ногам, то приковывает их к земле"
Монтень

На диване в довольно уютной комнате, расположенной в одной из квартир по улице Юмашева, мирно спали Виктор и Екатерина. Казалось, ничто не способно нарушить их сон. Да, абсолютно ничего ... кроме будильника, которого младшая Нестеренко, как вы уже поняли из предыдущей главы, любила называть "утренним террористом".
Катя присела и вдруг поняла, что находится не у себя дома. Вчера всё произошло слишком быстро, чтобы можно было что-либо запомнить. Виски, а, может быть, мартини в таком количестве кого угодно вырубить могут. Ну, вообще-то дело было не только в количестве выпитого алкоголя...
- Который час? – потирая глаза, с блаженной улыбкой спросил Яковлев.
Екатерина вздрогнула от вполне простого на первый взгляд вопроса. Новенькие электронные часы, ещё совсем недавно разрушившие идиллию сонного царства, показывали пять минут девятого.
- Пять минут девятого, - бездумно ответила Нестеренко. В голове шумело. Она подумала, что в комнате невыносимо жарко.
- Сколько? – холодно повторил режиссёр. Он прекрасно расслышал ответ. Из сложившейся ситуации Виктор решил извлечь максимум.
- Пять минут девятого, - вновь произнесла девушка, и только сейчас до её сознания дошёл весь смысл сказанного. Лицо Кати приобрело странный вид испуга. Так бывает, когда спящего человека окатывают ведром ледяной воды. Хотелось кричать, но не было сил. – Витя, Витя, - задёргалась Екатерина. – Что я наделала?... Господи!.. Наташа. Она же одна была дома, - с ужасом говорила она так, будто объясняла себе. Налитая свинцом голова не давала сосредоточиться на решении вполне конкретной задачи... Кто поможет?..
Потом Нестеренко посмотрела на Яковлева в надежде, что тот даст дельный совет, но мужчина спокойно молчал.
- Катюша, - легко, так, словно ничего не произошло, начал Виктор. – Я думаю, что беспокоиться не стоит. Твоя Наталья уже взрослая, она всё поймёт. Она у тебя самостоятельный человек, зря ты её так недооцениваешь.
Катя сделала тяжёлый вдох, потом выдохнула и сказала себе: "Спокойно. Всё в порядке". На ум пришло вчерашнее пожелание сестры, и Екатерина убедила себя, что Витя прав.
- А как же ты? Тебе сегодня на работу. У меня выходной, - она попыталась встать, но ноги едва слушались.
- Ты куда?
- Приготовлю что-нибудь. Не пойдёшь ведь голодным, - превозмогая страшную ломоту по всему телу, проговорила она.
- Кать, - капризно промямлил Яковлев, схватит девушку за рукав халата, в котором ещё вчера была Марина, - Не ходи никуда. Не надо!
- Это как? – удивилась Екатерина.
- Я не пойду сегодня на работу.
- С чего это вдруг? У тебя же ещё спектакль не сделан. Ты же ещё вчера кричал на своих актёров, а скоро открытие сезона, - Нестеренко чрезвычайно обрадовалась, что мозг потихоньку включается в окружающую действительность. Но, к сожалению, это было лишь минутное просветление.
- Ерунда. Издержки производства. Не обращай внимания, - режиссёр был на редкость трезв. Напоил вчера девушку, а сам и капли не взял в рот. Для трезвости мышления.
- Я не понимаю... - в голову опять ударил хмель, и девушка в очередной раз потеряла мысль.
- Я сейчас позвоню и всё улажу, - проговорил Яковлев, снимая трубку с аккуратно протёртого от пыли телефона.
"С каких это пор он так следит за порядком?" - проплыло в помутившемся сознании Екатерины.
- Сашка? Это Виктор. Будь другом. Позвони всем моим и отмени сегодняшнюю репетицию.
- А что случилось? Ты неважно себя чувствуешь? – осторожно поинтересовался Дёмин.
- По личным обстоятельствам, - коротко ответил режиссёр.
- Хорошо. Спасибо, что позвонил, - с подозрением произнёс мужчина на том конце провода и положил трубку.
- Вот видишь. Всё в порядке. На сегодня я абсолютно свободен и нахожусь в полном твоём распоряжении, - благородно сказал Виктор, а сам отметил, что как раз наоборот.
Катя бессильно упала на подушку. В голове страшно гудело. Похоже, что кроме алкоголя в её бокале было что-то ещё.
- Солнышко моё! – пропел мужчина и погладил её по мягким волосам.
Изображение начало искажаться. Перед глазами всё поплыло. Потом вмиг потемнело. "Море...", - была последняя мысль перед тем, как Нестеренко отключилась.
Бывает же так, когда-то, что было таким дорогим и близким, в один миг превращается в кошмар. И ты не можешь, ты не в силах ему противостоять. Конец не скоро, а исчезнуть со сцены незаметно стало уже невозможным.

Глава 17
"Что наша жизнь? Игра..."

"Мы добиваемся любви других, чтобы иметь лишний повод любить себя"
Дени Дидро

Марина растерянно положила трубку.
"Значит, репетиция отменяется, - начала рассуждать Золотарёва. – С одной стороны – это замечательно: можно пройтись по магазинам, накупить новых тряпок, заглянуть к отцу. Я свободна до двух часов. Но с другой: Витя сделал это из-за Катьки. Сомнений быть не может. Вот только для чего? – задумалась актриса. – Тут возможны лишь два варианта: либо он хочет показать мне, что ему не нужна ни я, ни мои деньги, либо решил играть по-серьёзному", - второй вариант ей нравился больше, но исключать первый она считала опасным.
Марина оделась, взяла сумку, деньги, мобильный и вышла на лестничную площадку. Золотарева стала закрывать дверь, как почувствовала, что за ней кто-то упрямо наблюдает.
Актриса стала спускаться по лестнице. А зачем использовать лифт, когда живёшь на втором этаже?!
Марина аккуратно оглянулась. Никого. Наверное, ей только кажется. Стоило выйти из подъезда, как недавнее чувство вернулось, но на этот раз многократно усиленное.
"Да что же это такое? – в сердцах подумала Золотарева, - Что я сейчас делаю не так? – и выдохнула. – Совсем нервы не к чёрту стали!"
Доехав до Лазо, Золотарева решила пройтись по магазинам. Так, для порядка. Однако, сегодня все эти модные и дорогие вещи не вызывали такого восторга, как обычно. Что-то определённо было не так.
Неторопливо она вышла к сухановскому скверу. Выбрав удачную позицию, она села на скамейку. Теперь никто не сможет за ней наблюдать! Теперь всё будет наоборот!
Надо сказать, Марина села именно на ту скамейку, на которой ещё вчера сидели отец и сын Карецкие. Но откуда она могла знать об этом?! Мощной волной на неё нахлынул тот катастрофический поток эмоций, которые оставил здесь Дмитрий Сергеевич. Беспокойство, страх, отчаяние овладели Золотарёвой.
"В чём дело? – подумала она, ощутив неприятную тревогу. Актриса отчаянно оглядывалась по сторонам в надежде найти ответ на свой вопрос. – Что происходит?". Золотарёва ярко вспомнила вчерашнюю историю с ведром. На этот раз всё казалось не таким смешным.
Марина резко встала и буквально побежала на своих шпильках к подземному переходу.
Не завидуй свету в чужом окне
Там нас тобою нет, и если грустно тебе
Не показывай виду…
Музыкант с хитринкой посмотрел на актрису. Увидев её испуганное лицо, понял, что этой богатенькой красотке есть, что скрывать. Золотарева бросила на уличного музыканта презрительный взгляд.
"Чего это он так смотрит на меня? – отчётливо произнёс внутренний голос. Но панику сменила довольно простая мысль, промелькнувшая следом. – Дура ты, Марина! Ты ведь красивая женщина. Ни один здравомыслящий мужчина не упустил бы возможности посмотреть на меня. Так чего я боюсь?" – а бояться стоило. Однако самолюбие сыграло с ней опасную роль.
Актриса приостановилась, всмотрелась в глаза мужчины. Потом плюнула себе под ноги и решила вернуться к первоначальному плану времяпрепровождения сегодняшнего утра...
С молодых ногтей Марина привыкла быть первой везде и во всём. Избалованная, капризная и вместе с тем умная, хитрая и расчетливая. Её воспитывал отец, который по мере сил и средств старался угодить дочери. Марина никогда и ни в чём не нуждалась. Она чувствовала себя дочкой олигарха, хотя её отец всего-навсего заведовал небольшой сетью аптек в городе.
Вспыльчивая и острая на язычок, Золотарёва нажила себе много врагов, к счастью, у Эдуарда Львовича хватало денег, чтобы сделать врагов друзьями. Всё продаётся и всё окупается. Вся жизнь – игра, только нужно понять, как можно повернуть события в свою сторону. И не останавливаться на достигнутом.
Марина обладала удивительной способностью ссорить людей. Забавно. Интересно. И даже смешно! Это, безусловно, талант! Однако применить его с пользой девушке так и не удалось. Она не смогла найти себя в профессии. По два года в ВГМУ и в ИРИЭТе. В ДВГАИ Золотарёва поступила с третьего раза.
Искусство, театр, игра, обман – это как раз то, что нужно! Ну и что, что не приносит огромных доходов, как бизнес отца, зато это – самое замечательное развлечение. Игрушка! Простая детская забава...
Марина встречалась с Виктором уже полгода. Всё это время они самым осторожным образом скрывались от Кати. Их роман развивался по необычной схеме. Если всеобще принято, что мужчина должен завоёвывать расположение женщины, то у них всё было совсем по-другому. Окончательно запутавшись в своих отношениях с папиными сотрудниками и порвав со всеми, она решила, что гораздо полезнее будет пофлиртовать с театралами: актёрами, режиссёрами...
Легкомыслие! – Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мои вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.
Научил не хранить кольца, -
С кем бы Жизнь меня не венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать ещё до начала.
Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем....
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
Получив отворот-поворот от старшего поколения, Золотарева решила заняться Яковлевым. Наряду с перспективностью молодого режиссёра подкупал ещё один факт. Вот уже четвёртый год он встречался с её бывшей однокурсницей Катей Нестеренко, которая своим талантом и упорством "отбирала" у неё во время учёбы в академии искусств самые интересные роли. Представился удобный случай отомстить.
Ещё бы! Марина прыгала от радости, когда поняла, насколько гениальным был её план. В нём было столько плюсов, что Виктор не смог устоять.
Он получил всё, в чём отказывал себе всю жизнь. Деньги, дорогие алкогольные напитки, аккуратная квартира, две женщины, готовые на всё ради него, уважение отца Марины. Одним словом, красивая жизнь. Часто Яковлев нервничал по поводу того, что ради всей этой роскоши приходится вести двойную жизнь. Тяжело было предавать Екатерину – Марина всё читала по глазам и старалась купить его любовь. Приходилось постоянно убеждать Виктора, что он делает всё правильно, хотя сама прекрасно понимала, что всему приходит конец. Золотарёва чувствовала, что скоро, очень скоро перед её милым режиссёром встанет выбор – или она, или Катя. Для этого случая она готовила крепкий щит. Она набирала баллы в свою пользу и настраивала Яковлева, что рано или поздно ему придётся порвать с Нестеренко...
Сложную игру затеяла Марина. Она ещё не осознавала до какой степени. Какой из неё выйдет режиссёр, посмотрим. Главная ошибка была допущена в самом начале.

Глава 18
"Вот так новости!"

"Если в первом акте на сцене висит ружье,
то в последнем оно должно выстрелить"
А.П. Чехов

Дмитрий Сергеевич впервые спал спокойно. Единственная мысль, которая тревожила его, была та, что он слышал от уличного музыканта. "Наверное, он что-то напутал или просто обознался. Бывает же так", - но где-то глубоко в душе скрывалось сомнение. Постепенно оно крепло.
Рано утром, впрочем, как обычно, Карецкий пришёл в театр. Сколько всего было пережито в этих стенах! Для обычного человека это – серое скучное помещение. Для творческого человека, к которым, несомненно, причислял себя режиссёр, театр – это всегда праздничное, весёлое, вдохновенное, милое и близкое сердцу.
Дмитрий Сергеевич медленно зашёл в свой кабинет, перелистал всю записную книжку. На его взгляд упала папка с фотографиями. У сердца опять закололо. Сомнение вспыхнуло так, что подавить его было чрезвычайно трудно. Через полчаса жестокой борьбы он сдался. "Ну, всё, - твёрдо решил режиссёр, - жду девяти и вызываю Яковлева на разговор". Он прекрасно понимал, что разговор им предстоит непростой, хотя и сложным на данный момент его нельзя было бы назвать. Дмитрий Сергеевич просчитал все ситуации, которые могут возникнуть в процессе разговора, заготовил вопросы и уже практически успокоенный взглянул на часы.
Пять минут десятого. "Пора", - подумал режиссёр и захлопнул дверь кабинета.
Карецкий подошёл к полусонному вахтёру Сашке.
- Саша, ты спишь? – осторожно спросил он.
- Нет. А что вы хотели, Дмитрий Сергеевич? – миролюбивым тоном ответил мужчина лет шестидесяти.
- Яковлев уже здесь?
- Нет. И не будет.
- То есть, как, не будет? – эта новость выбила Карецкого из колеи.
- Он сегодня утром позвонил и сказал, что отменяет репетицию.
Режиссёр остолбенел. Такого он никак не мог предположить.
- А по какому такому праву? – вспылил Дмитрий Сергеевич. В его голове не укладывалось, как такой молодой режиссёр смог позволить себе отменить репетицию, более того, перед самым открытием сезона.
- Он сказал, что по личным делам, - испуганно ответил вахтёр.
- Значит, по личным, - для себя Карецкий решил повторить. И тут же вспомнил, что незаслуженно набросился на Сашку. – Прости, друг. Нервишки у меня. Сам понимаешь.
- Ничего страшного, - мягко проговорил мужчина. Он уже давно привык к чрезвычайной эмоциональности работников театра.
- Погоди. Значит, ты уже всех обзвонил?
- Разумеется.
- И все ещё дома? – конечно, под словом "все" в данной ситуации он подразумевал Золотарёву.
- А где ж им быть в восемь утра?! – удивился вахтёр.
- То есть обошлось без мобильных?
- Не издевайтесь, Дмитрий Сергеевич. Я и шестизначные номера без блокнота не вспомню, куда уж мне до этих длиннющих?
- Спасибо за информацию, - поблагодарил режиссёр и быстро удалился.
"Выходит, если Марина дома, значит, Виктор сделал это из-за Кати. Ну, даёт! – изумился Карецкий, - Хотя, по правде, переборщил маленько. Не тем рискнул, - и вмиг понял, что совсем отошёл от темы своих предыдущих размышлений, мысленно отругал себя. – Придётся искать разговор с Золотарёвой", - от этого соображения его перекосило. Он представил себе, как будет допрашивать актрису, как она начнёт рыдать, обвинять его во всяческой лжи, прикидываться несчастной. Что может быть нелепее и безобразнее подобной сцены?! Да, хуже ничего не бывает! С Мариной вообще трудно говорить. Вернее, невозможно, если она того сама не хочет. А вызывать её в кабинет равносильно самоубийству. Что же делать? Потребность в решении этого вопроса давила в режиссёре все остальные мысли, не оставляя Карецкому никакого выбора.
Он вышел из кабинета и зашёл в зал. Всегда тёплый и приветливый. Только здесь можно быть спокойным.
Как обманчиво действо. Как зыбки образы. Никакого космоса. Лишь медленное превращение в хаос. И только после бури можно будет надеяться на штиль.

Глава 19
"Беседа"

"Когда нечего сказать, говорят, что думают"
Тамара Клейман

Наталья и Вера стояли у расписания.
- Круто! Сегодня только три пары, - воскликнула Королёва. На сегодня у неё были планы личного характера.
- Ну и что, - сухо проговорила Нестеренко.
- Наташа. Ты когда деньги сдашь? – голос старосты застал девушку врасплох.
- Какие?
- Ну и память же у тебя! – изумился Тимофеев.
- А сколько надо?
Парень рассмеялся.
Откуда не возьмись, появился Алексей.
- Столько хватит? – спросил он, вкладывая в руку старосты две сотни рублей. Леонид ошарашено посмотрел на Шереметева. Пока Тимофеев думал, что ответить, парень исчез.
- Ничего себе, - вслух удивилась Вера.
- Наташа, это...? – не придумав ничего умного, Леонид быстро ушёл.
- Что ты на меня так смотришь?
- Подруга, ты разве не понимаешь, что это значит?
- А что? – когда Королёва говорила загадками, Нестеренко хотелось её ударить посильнее.
- Он оказывает тебе знаки внимания, а ты делаешь вид, что не замечаешь ничего. Глупо, Наташа.
- Вера!
- Да.
- Ты мне подруга?
- Да.
- Тогда позволь мне самой разбираться со своими проблемами.
- Ладно, успокойся.
Нестеренко задумалась: "А что, если Вера права? Может, стоит с ним поговорить?.. Нет! Исключено. Странный он какой-то.... Всё! Тема закрыта".
Наталья уже твёрдо решила не думать о третьекурснике, но тот, как назло, лез на глаза девушке. То ручку подаст, то двери перед носом откроет. В общем, старался, чтобы она его заметила. И Нестеренко, наконец, сдалась.
- Ну, хорошо. Ты победил. Радуйся, я обратила на тебя внимание.
- Спасибо, - искренне произнёс Алексей.
- Что дальше?
- Давай в кафе сходим? – робко предложил Шереметев.
- Нет. Так не пойдёт. Кафе – это для высшего общества. Давай что-нибудь попроще.
- Предложи сама.
- В "BURGER".
- Как хочешь.
Через двадцать минут они уже сидели в уютном помещении общепита и оживлённо беседовали.
- Так ты из Хабаровска?
- Да. Мой старший брат здесь и учился, и работает. А меня родители решили выучить там. Вроде, говорят, там научная база лучше.
- А как ты сюда вернулся? – от этого вопроса у Шереметева внутри всё похолодело.
- Ну. Ты знаешь. Это долгая история. Потом расскажу.
- Интересное кино, - вспылила Нестеренко. – Мне это не нравится. Выкладывай, давай! – Алексей колебался. Стоит ли говорить? И решился.
- Наташа. Дело в том, что меня подставили кое в чём. Потом привлекали к уголовной ответственности. Если бы не адвокат, я бы сейчас в тюрьме сидел, - девушка обомлела. – Пришлось уехать.
- Как? Я не понимаю, - Наталья не верила, что этот ангелок способен совершить что-то противозаконное.
- Меня подставили, - повторил он, - Очень умело. Не к чему было подкопаться. Адвокат, конечно, защитил мои права. Но учиться рядом с преступниками и предателями мне было противно. Поэтому я здесь.
И девушка поверила. Нельзя было не поверить этому парню. Нестеренко поймала себя на том, что он начинает ей нравиться.
- Какой ужас… – прошептала второкурсница. "Боже! Если бы меня сейчас видела Вера...", - с ужасом подумала она.
- Расскажи про себя, Наташа.
- Да, ничего особенного. Я учусь на втором курсе. Мою подругу Веру ты уже видел. У меня есть старшая сестра Катя. Она работает в театре.
- Актриса? – перебил Шереметев.
- К сожалению, нет. Хотя заканчивала академию.
- А про родителей? – Алексей понял, что сглупил. Не стоило сразу так бурно интересоваться. Тогда он решил задать самый простой вопрос. На первый взгляд, простой.
- Они погибли пять лет назад.
- Извини, я не знал, - Шереметев почувствовал себя полным идиотом. Это же надо было так обидеть девушку, тем более на первом свидании.
- Ничего страшного. Ты же ни в чём не виноват, - впервые за весь разговор она нежно улыбнулась третьекурснику. Этот человек вызывал у неё искреннюю симпатию.
Как неожиданно приходит самое утреннее из чувств. Бывает ли так? Бывает. Главное, не спугнуть. Ни сказка, ни легенда, ни предание. А что тогда? Пьеса дилетанта.

Глава 20
"Москвичка"

"В жизни нет гарантий, существуют одни вероятности"
Т. Клэнси

Карецкий продумал свой разговор с Мариной. Он ждал только одного: когда откроется дверь, и она войдёт. Но, к сожалению, не всё так просто. У Золотарёвой не было повода, чтобы зайти к режиссёру. Он понимал это, но искренне надеялся на чудо.
Отворилась дверь.
"Это не Марина", - внутренний голос заставил немного успокоиться.
- Дмитрий Сергеевич! Вот, - уборщица протянула режиссёру папку со сценариями. – Я нашла это в зале. Вчера забыли. Я подумала, что это кто-то из ваших.
- Спасибо, Варвара Гавриловна! Я обязательно передам. Вы правильно сделали, что зашли, - Карецкому едва удавалось заглушить в себе мощный фонтан радости. Это была папка Золотарёвой.
- Правда? – ехидно улыбнулась женщина. И эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
"Всё! Пора её выпроваживать, - решил Дмитрий Сергеевич. – Если она сейчас не уйдёт, я пропал. Опять разнесёт нелепые слухи. Она может".
- Конечно. Я ещё отчитаю владельца этой папочки, как следует. У нас скоро начало сезона, а он тут разбрасывается!
Актёрский талант не пропал даром. Сколько раз он пользовался этим?! Для дела, конечно. Хотя по молодости, по правде говоря, баловался.
- Ну, ладно. Я тогда пойду.
"Какая удача! – задумался Карецкий. – Как всё замечательно складывается. Теперь у Марины есть повод зайти ко мне, и тогда я всё узнаю".
Он стал довольно улыбаться.
- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич. Я вчера оставила свою папку в зале. Мне сказали, что она у вас. Я хотела бы её забрать.
Золотарева вошла так неожиданно, что режиссёр в первую минуту даже растерялся.
- Проходите, Марина.
- Я всего на секунду.
- Ну, зачем же торопиться, - с иронией заметил мужчина.
Актриса напряглась.
- Мне нужен текст.
- Знаете что, я бы на вашем месте внимательнее следил за своими вещами, - строго заявил Карецкий.
- Но вы не на моём месте, - парировала Золотарёва.
- Действительно. Жаль, очень жаль...
Режиссёр вновь углубился в свою работу, стараясь не замечать присутствия женщины. Это была часть его плана. "Пусть подёргается", - подумал он.
Тем временем Марина глазами искала на столе свою злополучную вещичку. Долго искала.
Режиссёр усердно молчал. Ждал.
Нервы актрисы не выдержали. Она сдалась.
- Дмитрий Сергеевич. Хватит со мной играть. Отдайте мне папку!
Мужчина ликовал. Еще мгновение и сделает ход, который прояснит ситуацию, но ... Видимо, не судьба.
- Здравствуйте! Разрешите войти? – скромно заглянул в кабинет молодой режиссёр Валентин Филонов и, не дожидаясь ответа, вошёл. Но не один. С ним была женщина с довольно примечательной внешностью.
- Что случилось, Валя? – с некоторым негодованием спросил мэтр.
- Я хотел бы вам представить Ирину Звереву. Она приехала из Москвы. Работала в МХАТе, "Современнике", "ЛЕНКОМе". Теперь собирается заниматься творчеством в рамках нашего театра.
Карецкий с изумлением рассматривал симпатичную актрису. Ему было совершенно непонятно: что, что ей действительно надо в этом провинциальном городе, находящемся не только на окраине страны, но и, в некотором роде, на окраине бурлящего моря культурной жизни.
Воспользовавшись паузой, Марина ещё раз оглядела стол. Ну почему? Почему в мире всё так интересно происходит? Пять минут она искала и не могла найти, а тут, когда в кабинете ещё два человека, да и Карецкий ещё её не отпускал, взгляд мигом отыскал знакомую папку. Что делать? Брать и бежать! А что? Что ей будет? Режиссёр её в чём-то подозревает – это точно. Незаметно исчезнуть – единственный выход. Золотарёва аккуратно вытянула папку из кипы бумаг и медленно удалилась.
- Но... Я не понимаю, почему вы решили работать в нашем театре? Обычно из Москвы переезжают только в Петербург.
- Видите ли, - как-то вальяжно начала Ирина. – Я так устала от этой извечной московской суеты, постоянных премьер, пиара, гонки за зрителем. Захотелось просто расслабиться. Забыть о подводных камнях искусства и вспомнить про его истинное назначение.
- Слабо верится.
- Я не прошу вас верить.
- Тогда скажите мне, почему вы здесь?
- Я выйду? – Филонов почувствовал, что мешает разговору взрослых людей. И удалился. Его вопроса даже не заметили.
Ирина задумалась. Рассказывать всё сразу – непростительно глупо. Но с другой стороны, если он будет всё знать, это во многом может помочь будущим проектам.... Нет! Не стоит.
- Меня выгнали, - совершенно упавшим голосом проговорила женщина.
Карецкому показалось, что его дурят, как младенца, опять посмотрел на актрису и понял, что так сыграть невозможно. А если и возможно, то надо быть сверхгениальной актрисой.
Зверева на ходу сочинила легенду. Не хотелось начинать работу со лжи, но она видела, что человек перед ней умный, и вскоре всё поймёт.
- Когда мы решили ставить новый спектакль, режиссёр определил меня на главную роль. Для меня это было очень важно на тот период времени. Мы стали часто ссориться с мужем. Я безбожно пропускала репетиции. Мне нашли замену. Об этом я узнала слишком поздно. Практически накануне премьеры. Я чуть не выцарапала ей глаза. Спектакль отменили. Театр понёс большие убытки. Меня послали пинком оттуда. Впрочем, я сама виновата.
Новое лицо. Помощник или интриган? Неизвестно. Что делать? В жизни всякое бывает.