Шутки мертвецов

Многие люди полагают, будто способность шутить, присуща только живым людям. Не могу с этим согласиться. У мёртвых тоже есть чувство юмора. Быть может, смеяться они и не могут, но они вполне способны шутить.
Эта история произошла со мной, когда я был ещё неопытным молодым врачом.
В один прекрасный вторник, у меня закончился обход зав. отделением. Я аккуратно сделал записи в историях, отдал их заведующей на подпись, внёс необходимые изменения в листы назначений.
Обход заведующей всегда немного нервировал меня, ведь это был маленький экзамен. До конца рабочего дня оставалось ещё часа полтора-два. Обычно это время тратится на подготовку выписок. Но, у меня завтра никто не выписывался, и я был свободен. А кроме того, я устал и был голоден.
Я намеревался попить, наконец, чаю, поболтать с коллегами (кто из них будет меньше занят) и пойти домой. Оставалось только отнести листы назначений на пост и поставить чайник.
Медсестра, приняв листы, как-то смущённо потупилась и сказала:
-Михаил Юрьевич, вы бы не могли выполнить одну мою просьбу?
-Какую? – осторожно вопросил я.
-У нас сегодня одна бабушка умерла. Я должна доставить её в подвал…
-И что?
-Ну, понимаете, там как-то…
Тут, я понял, что медсестра побаивается. Медсёстры у нас, как и почти везде, совмещали свою работу с работой санитарок. Двойная польза – и медсестре лишняя копеечка, и не престижная должность занята. Она добросовестно мыла и убирала, да и тела умерших раньше отвозила. А вот сегодня что-то не стремится.
Я уже хотел отказаться, но она умоляюще посмотрела на меня. И я не мог отказаться. Ну, не мог же я выказать себя трусом. Тем более, что я и в самом деле ничуточки не боялся. Детские страхи и отвращение перед мёртвой плотью я одолел ещё на первом курсе, когда взял голой рукой влажный препарат – локтевой сустав. Достаточно преодолеть себя всего один раз, и приходит понимание, что мёртвое тело – такой же неодушевлённый предмет, как, например, кусок дерева, или портфель. И нет ничего страшного, или неприятного, чтобы взять его в руки.
Короче, я согласился.
Тело, которое мне пришлось везти на каталке, принадлежало сухонькой бабушке, которая скончалась от онкопатологии. Казалось, веса в ней осталось килограмм тридцать. Лицо её, несмотря на маску страдания, оставалось кротким и добродушным.
Не подозревая никакого подвоха, я покатил свою скорбную ношу к лифту. Каталка весело и буднично погромыхивала расшатанными колёсиками.
Лифт был старым, как и всё здание больницы. Наш терапевтический корпус был построен ещё при царе. Но, к нему было пристроено ещё два более современных корпуса – хирургия и роддом. Все здания были соединены между собой подземными переходами.
Двери лифта запирались вручную. Спускался лифт с первого этажа до подвала дольше, чем обычный лифт с пятого этажа, до первого. Скрип и лязг при этом были очень выразительными и вполне могли бы вдохновить Альфреда Хичкока на новый ужастик.
Но, вот спуск в подземелье завершился. Лифтёр – солидный пенсионер в белом халате вежливо простился со мной, запер гремящие, стучащие и лязгающие двери своей допотопной конструкции и укатил наверх.
Я остался в подземном лабиринте один, если не считать покойницы.
Кругом ни души. Эти ходы – настоящий лабиринт. Я слабо ориентировался в восточной части подвалов под роддомом. Там какой-то сложный коридор с несколькими одинаковыми аппендиксами, но в роддом вёл только один из них. И я никак не мог запомнить, сколько их всего, и который из них по счёту – мой.
Но сейчас мне предстоял путь на запад. Эту часть лабиринта я хорошо знал. И я уверенно покатил по подземному переходу.
Было темновато. Ярко освещённые участки коридора чередовались с полутёмными и тёмными участками. В одном месте коридор был освещён мигающей неисправной неоновой лампой. Её неверный свет плясал на сплетениях пыльных труб и кабелей, проведённых по потолку и стенам подземного перехода.
Всё это выглядело несколько зловеще, но вполне обыденно для меня.
Вот и развилка. Мне – налево. Дальше коридор длинный, но почти прямой, упирается в дверь. С той стороны к двери подъезжает спецтранспорт, чтобы отвезти тела в морг. Рядом с этим выходом, справа от него есть небольшая каморка, где тело следует оставить, до подхода спецмашины.
Я потянул за дверную ручку. Дверь комнаты была, уж не знаю зачем, снабжена довольно сильной пружиной. Чтобы её открыть требовалось приличное усилие. Открывая эту дверь, я ощущал себя Гераклом, разрывающим пасть Немейскому льву. Пружина скрипела и стонала, будто это и в самом деле был Немейский лев, и ему на самом деле было больно.
Открыв упирающуюся дверь, я понял причину нежелания медсестры выполнять свои санитарские обязанности. В комнате царил полный мрак – лампочка перегорела, а окон не было (подвал). Тусклый жёлтый свет коридора проник в чёрную пасть двери и высветил ещё две каталки с мёртвыми телами, накрытыми простынями. Эти каталки стояли в комнате у самой двери и преграждали мне путь.
Я мысленно поругал санитаров за лень, которая не позволила им закатить каталки поглубже, и решил сам навести порядок.
Я вошёл в комнату и взялся за рукоятки каталки с мёртвым телом. Едва я отпустил упрямую дверь, как та с радостным грохотом захлопнулась за моей спиной, отрезав меня от тусклого света, и оставив в чернильной тьме. Но это меня ничуть не смутило. Что я совсем дурной? Не смогу на ощупь перекатить две каталки в абсолютно пустой маленькой комнате?
Я аккуратно откатил одну каталку к дальней стене, вторую к левой стене, освободив центр комнаты, для своей бабуси. Потом, я вернулся к двери и открыл её. Упрямая пружина нехотя подалась. Жёлтый свет из коридора вновь наполнил каморку. Я стоял лицом к двери и пытался втащить одной рукой каталку с бабулей. НО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЗА МОЕЙ СПИНОЙ, Я ВИДЕТЬ НЕ МОГ. Да и что там могло происходить? Ведь я ясно видел, что несколько секунд назад, там ничего и никого не было, кроме двух мёртвых тел.
И вдруг, кто-то, или что-то сильно ударило меня в пятую точку. (А, может быть даже пнуло, как та бронзовая лошадь из фильма «Старики-разбойники»). Не знаю, испытывали ли Вы когда-нибудь такое, когда пнуть Вас решительно некому, кроме мертвеца, и вдруг Вас всё-таки пнули?
Сначала по моей голове забегали зябкие суетливые мурашки. Волосы, вероятно, тоже встали дыбом. Но видеть я этого не мог, ведь передо мною не было зеркала. Через секунду до меня дошла причина этого странного события, и я расхохотался.
Да, у меня странная реакция на мистический испуг – я начинаю хохотать, как ненормальный.
А странный удар объяснялся просто. В комнате был кривой пол. И каталки, под действием силы тяготения, стремились скатиться в самое низкое место комнаты, которое как раз и находилось около двери.
Каталки стояли возле двери вовсе не потому, что санитарам лень было закатить их поглубже. Когда я откатил каталки к стенам, они в темноте вернулись обратно, нанеся свой предательский удар мне в тыл!
Я стоял в темноте, среди мертвецов и весело хохотал! Хорошо, что никто этого не слышал. А то, что бы обо мне люди подумали?
В общем, я по достоинству оценил шутку, которую на прощание сыграли со мной мертвецы.