Our last night

Так оно и будет
Приходят и уходят люди
Приносят улыбки, приносят посуду
 И любят. Просто любит.



Ты никогда не можешь с уверенностью предсказать, когда именно будет этот последний раз. Когда именно ты в последний раз обнимаешь человека, когда целуешь его или видишь его улыбку. Когда именно будет тот последний раз, когда ты еще можешь искренне улыбаться.
    Мы не можем расписать собственную жизнь, безусловно, мы стараемся прибегнуть к использованию ежедневников, тщетно пытаясь расписать все по часам. Но, тем не менее, мы никогда не можем с уверенностью сказать, что сегодня нам будет дуть попутный ветер.
   Это было давно. Не так давно, когда еще динозавры ходили по нашей планете, и даже не так давно, когда Джейн Остин писала своего идеального мистера Дарси. Но где-то на рубеже двадцатого и двадцать первого столетия. Или же календарь давно перепрыгнул из одного века в другой. Кто же теперь сыщет правдивую историю иль же дату? Да и имеет ли это значение в увлекательном путешествии в историю? Это было в Париже, потому что ваш автор любит этот город с его путанными улицами и районами. В этом городе всегда должно светить солнце. И неважно, в какой части города ты окажешься. Ты находишься в Латинском квартале по другую сторону от реки. Ты проходишь по мосту мимо Нотр Дама и любуешься его красотой. Дышишь этим воздухом, дышишь. В этом городе ты по-настоящему живешь.
       Я помню, как впервые оказалась в Париже. Это было в конце зимы. Руки мерзли, я надевала платье, а сверху накидывала пальто. На улицах днем было солнечно, иногда дул северный ветер, больно спутывая волосы. Я сидела в метро и смотрела на этих людей, зная, что скоро придется вернуться туда, где прошлое больно сжимает виски. Но это будет только завтра или через неделю, а сегодня я стою в очереди, чтобы зайти в Д'Орсе. Я была по уши влюблена в этот город. Всё в нем казалось идеальным: лица людей, расписание поездов, небо. Чудесное небо изредка заволоченное облаками.  Это было в первый раз, когда я оказалась в Париже.
   Но стоит вспомнить ту самую ночь, когда я увидела Париж. Это был взгляд не первобытной туристке, пораженной красотой Европы и Франции.  В ту ночь мое дыхание прервалось, кажется, на всю оставшуюся жизнь. На небе не было ни одного облачка. Стоило поднять голову,  и я видела это звездное небо лучшего города над своей головой. Некоторые улицы освещал тусклый свет от витрин бутиков и пекарен.
Я въехала на своей машине, радуясь, что могу себе позволить свободные перемещения по этим городам и странам. В эту ночь хотелось увидеть Эйфелеву башню. Теперь столько лет спустя, я могу смело говорить, что принадлежу этому городу. Я знаю его ужасные и темные стороны.
    Еще я помню тот день, когда моя жизнь изменилась. Нет, не тот, когда я уехала из своего родного города в Цюрих, город мечты. К бесподобной бирюзовой воде Рейна. Из окна своей квартирки, я видела собор Гроссмюнстер. И жизнь обрела свой смысл.
    Когда я впервые оказалась в Париже, я не знала, смогу ли увидеть его вновь. Мы никогда не знали, когда наступит этот последний раз. Это был мой третий год жизни в Париже. Дома меня ждал один только  Бильбо, после работы я забежала в небольшое кафе. Уютные стены, аромат свежевыпеченного хлеба и вина дурманил меня.  В вечер пятницы там был полный аншлаг. Я закала себе бокал вина. И села за столик на улице. Этот вечер не предвещал ничего необычного.  Обычная пятница моей рутинной жизни. Бокал вина, полюбуюсь красотами города и пойду к себе домой.
    Более того, мы никогда не сможем предугадать предназначение определенных людей в нашей жизни. В тот день мое одиночество потревожил мужчина. Я привыкла жить в своем сплетенном коконе. Никто не смел вторгаться в него, я отодвигала всех от себя.  На первый взгляд, я смогла дифференцировать его как обычного француза. Черные, курчавые волосы, шарф на шее, клетчатое, серое драповое пальто.
- Простите, миледи, - обратился он ко мне. Его приятный баритон несколько обескуражил меня.
- Что вы хотели?
- Можно ли присесть за ваш столик? Все остальные на улице заняты, а курить страшно хочется. Я не помещаю вам. Тихонько скурю сигарету и вернусь за барную стойку.
- Конечно, располагайтесь, я уже ухожу.
 Он попросил остаться. Я не смогла отказать, глядя в его пронзительные, искренние, голубые глаза.
      Париж - он всегда Париж. И этим городом всегда можно с легкостью прыткой лани описать свое мироощущение и восприятие всего окружающего меня. Это безумие легко приводилось в тихое равновесие.  И этот мужчина, ставший чем-то особенным в считанные секунды, стал неким олицетворением моего отношения к этому городу. О нем в голове так и складывались строчки:"возле тебя у меня на душе весна".  Границы моего мира расширились. В нем больше не было только Бильбо и работы, некоторых скупых на слово коллег. В нем перестали существовать маленькие слабости и привычки. Грани стерлись. Кто-то в этом мире стал дороже, чем я сама. Мой эгоцентризм был полностью уязвлен и подавлен.
 В тот вечер пятницы, в самый первый вечер, проведенный с этим загадочным на ту пору человеком, мы не знали, наступит ли завтра. Это было подобно моему первому знакомству с городом жизни.
- Здравствуй, родной, я полюбила тебя всем сердцем, но не знаю, смогу ли оказаться здесь вновь.
Расставание могло стать невыносимым. Моментами даже убийственным. Но все это призрачное будущее меркло по сравнению с радужным настоящим. Вам близко это чувство прилива чего-то прекрасного, возвышенного? Это будто бы вы впервые смотрите на картину Ван Гога. Вы понимаете, что перед вами, но осознать это тяжело. Вы даже не можете притронуться к этому. Только молча наблюдать за гениальностью уже умершего человека, но сохраненной в его картинах. Во мне проснулось уже давно забытое чувство, то, что казалось глубоко  захороненным еще в моей прошлой жизни.
 Я помню, какие чувства во мне пробуждались, когда этот человека оказывался возле меня. Это нельзя описать легкостью или свободой. Наоборот, будто бы все, чего не хватало тебе за минуту до встречи, вдруг заполнило пустые пространства. Залатало дыры. Рядом не чувствовала я ни озноба, ни жара. Мои рецепторы не притуплялись. Ничего не притуплялось, разве что, мой рассудок и способность ясно и логический мыслить отключались в сию же секунду.
  Почему же  я пишу обо всем в прошедшем времени, задается сим вопросом читатель, углубляющийся в мой сказ? Не забывайте мою главную  повестку дня: мы никогда не можем знать, когда именно будет наш тот самый последний раз, отсчет невозврата.
  Этот человек никогда не смотрел на меня так, как словно я для него весь мир. Моя эгоцентричность сдвинулась в сторону. Он никогда не смотрел на меня так, как смотрела я на него.
  Мои мысли прервал стук в дверь. Я подошла к входу и заглянула в глазок. За зеленой деревянной оградой стоял тот самый мужчина. Щеки пылали, а мое тело уже повисло на его шее. Весь мир вновь будто остановился. Клянусь, я даже видела, как встали стрелки у работающих швейцарских часов. Чуточку стало легче дышать и жить. Он снова говорил, что не может развестись, бросить жену, детей. Я слушала его речи и не слышала его. Не хотела. Для себя я старалась решить, когда уже будет эта точка, когда обратной дороги не будет, щеки не будут пылать, а я смогу вновь жить. У меня будет моя собака. Верный друг.
 "Терпи, Мила, просто терпи",- мысленно говорила я себе.
   Он продолжал шептать незначащие речи, пленительные для меня слова. А я как дура мечтала, что однажды увижу нас одним целым. Его мягкие руки легли мне на плечи. Тело содрогнулось от легкой дрожи. Я стремилась не терять самообладания как можно дольше. Но поддалась власти гормонов и чарующей магии этого мужчины, заполонившего весь мой маленький до безобразия мир. Бильбо возмущался. Но я заглушала в себе крики разума, также, как втыкала беруши, чтобы не слышать вой собаки.
  Я помню, что искренне улыбалась. Он вышел из моей квартиры. У меня тоже были свои дела.  Собравшись на скорую руку,я вылетела из квартиры. Я уже почти настигла  своей машины, как раздался оглушительный скрип тормозов.
  Мы встретились сегодня и никогда не увидимся вновь. Лучше бы так сложилась моя история. Я пытаюсь уловить грань, когда в последний раз обнимала тебя, когда целовала. Каким был этот поцелуй?  Мой мозг стремился воссоздать картину его улыбки. В последний раз. Вы знаете, кто вы? Вы знаете, кем вы хотите быть? Вы знаете, когда наступает последний раз?
 Суждено ли выжить или умереть?
   Ты никогда не можешь знать, когда именно будет этот последний раз. Когда именно ты в последний раз обнимаешь человека, когда целуешь его или видишь его улыбку. Когда именно будет тот последний раз, когда ты можешь искренне улыбнуться.
 Я помню, как вставала на цыпочки возле своего порога, провожая тебя за дверь. Мой нос утыкался тебе в шею. И это был тот самый последний раз.


Этот город уносит меня, потому что он не терпит конкуренции. Но кто же мог тогда подумать, что для нас это будет последняя ночь, о, мой город?
Догорает мой Париж
У меня из окна
Осколки крыш
Но без тебя

Твои руки стали такими родными, но и они должны уйти от меня.
Я лежу на асфальте. Вижу над головой чистое, звездное небо. Подобный вид стал раритетом, и большинство человечества жаждало бы насладиться таким пейзажем. Сегодня я могу наслаждаться им бесплатно. Жаль, что, скорее всего, в последний раз. Какая ирония.
Do you know who you are?
Do you know what you want?
Do you know when was your last time?