Зимняя сказка на ночь

Полная луна заглядывала в окно, серебря дощатый пол и чистую посуду на полках. В корчме было тихо – все уже разошлись спать. Только в углу раздавались тихие всхлипы.  Хрупкая темноволосая девушка с золотистыми, как янтарь на солнце, глазами, глотала горячие слёзы, давя рвущиеся из груди рыдания. На её лице отражались отвращение и ужас, в заплаканных глазах плескалась безнадёжность. Она наконец вспомнила. События годичной давности вставали перед ней живыми яркими картинами, в которых преобладали страх, кровь и смерть. Вот морозное зимнее февральское утро с розово – фиолетовым прозрачным рассветом. Вот мать, колдующая у печи. Младший братишка, упоённо водящий угольком по кусочку бересты. Даже язычок от усердия высунул.

- Хальга, дорогая, отец ушёл до рассвета, толком и не поев. Не отнесёшь ему завтрак? – мать ставит в корзину узелок со снедью.

- Да, конечно. – девушка кивает и начинает собираться.

Картинки быстро сменяют одна другую. Вот девушка уже идёт по лесу, любуясь заснеженными деревьями. Лес такой нарядный, сверкающий, с налётом волшебной тайны – настоящая зимняя сказка. Засмотревшись, она спотыкается и едва не падает. Оборачивается на сугроб, о который только что запнулась и невольно вскрикивает. Холм оказывается человеком, порядком уже припорошенным снегом. Длинные чёрные волосы смёрзлись и разметались тонкими сосульками, лицо мертвенно бледное и измождено худое, однако даже сейчас безумно красивое. Он лежит на боку, ноги подтянуты к животу, а руки вытянуты перед собой. Об них девушка и умудрилась запнуться. Кажется, что он безмятежно спит – прилёг отдохнуть, сделав перерыв посреди долгой дороги. Но зима в этот год выдалась слишком суровый, чтобы надеяться, что этот бедолага ещё жив. Повинуясь какому – то странному жуткому любопытству девушка заворожено присаживается возле мужчины и протягивает руку, чтобы отвести с безупречного лица прядь волос. Тоненькие пальчики уже почти коснулись холодной, как лёд, кожи. И вдруг ноздри мужчины резко раздуваются. Миг, и на девушку смотрят распахнутые глаза удивительного цвета янтаря, золотящегося на солнце. Тем страшнее сознавать, что эти призванные быть тёплыми и нежными глаза умудряются быть холоднее зимней стужи. В них царят лёд и жгучая ненависть. С губ девушку срывается тихий вскрик, когда мужчина набрасывается на оказавшуюся в зоне его досягаемости руку, прокусывая её чуть ниже локтя. Ужас сковывает тело, уже невозможно ни шевелиться, ни звать на помощь, ни даже вздохнуть полной грудью. Можно только смотреть в эти дикие, завораживающие, манящие и в то же время такие жуткие глаза, которые, кажется, заполнили собой целый мир. Вопреки ожиданиям, мужчина отпускает девушку. Настороженно прислушивается. А затем  неуловимым движение перекидывается через голову – и вот пере ней уже огромный, чёрный как смоль, зверь. Она бы назвала его волком, если бы он размером в два раза не превосходил самого крупного из них. Мощная грудная клетка, массивные лапы, поджарое тело. Все пропорции соблюдены и идеально гармоничны. И веет от всего этого силой, безжалостностью  и смертью. Оборотень в последний раз оглядывается на девушку, прежде чем скрыться в чаще. Рыдая, она поднимается и бредёт, сама не понимая куда. Зрачки расширены от шока: болевого и психологического. Руку нестерпимо жжёт, она болтается плетью вдоль тела. Наконец, наступает предел – она падает на снег, проваливаясь в забытье ещё до соприкосновения с землёй.

На лес опустились багровые сумерки. Хрупкая девушка, тело которой бьёт не прекращающаяся дрожь, медленно бредёт по снегу, вдоль тропинки, потерянно озираясь по сторонам. Она не может вспомнить ни как оказалась так далеко в лесу, ни когда это случилось. Ноги в насквозь промокших и задубевших башмаках по щиколотку утопают в снегу, но она даже не замечает этого, как не замечает и порванный рукав, заляпанный кровью. И белоснежную гладкую кожу без единого изъяна под ним. Как не скоро заметит, что её глаза, цвета зимней ночи, посветлели, приобретя цвет янтаря, золотящегося на солнце. Наконец, она выходит к родной избушке. Но что это? Притаившись за деревьями, девушка наблюдает за людьми, окружившими её дом. Суровые мужчины в чёрном, с длинными серебристыми мечами, диковинными орнаментами на плащах и серебряными заклёпками на куртках. Охотники. Тугой комок страха тяжёлым шариком падает вниз живота, постепенно разворачиваясь и наполняя всё тело парализующим ужасом. Девушка видит, как из дома выносят отца и мать. Тела жестоко истерзаны и залиты кровью. Как будто дикий зверь поработал над ними. Намертво вцепившись в юбку матери рядом идёт маленький братишка. Вот он спотыкается, не успевая за шагами взрослых, падает, но всё равно не разжимает ручонок. С трудом встает и снова идёт рядом с мамой, не говоря ни слова. Он молчит, только из глаз текут горячие слёзы, тут же застывая на щеках ледяными дорожками. Мужчину и женщину положили на землю у ворот, ногами к двери. Вдруг тело женщины искорёжило страшной судорогой, немыслимой дугой изгибающей спину. Пальцы скрючились, загребая снег. Охотник, высокий и статный, который руководил всем процессом, молниеносно выхватил меч и, не задумываясь, всадил его в тело женщины почти по рукоять, пришпиливая его к земле. Мальчик отпрянул, даже не вскрикнув. Только радужки пропали за расширенными от ужаса зрачками и слёзы из глаз побежали двумя непрерывными ручейками, не успевая уже замёрзнуть. Мужчина постоял мгновение не шевелясь, а затем резко выдернул меч и не останавливаясь рубанул с разворота. Шею ребёнка прочертила алая ниточка, быстро расползающаяся тонкими неравномерными подтёками. Через секунду тело осело на землю, голова откатилась на несколько шагов и замерла у ног охотника. Девушка сползла по стволу дерева, не в силах сделать ни вдоха из – за душивших её рыданий. Она ещё не успела до конца осознать, что произошло, но сердце, казалось, уже вырвали из груди и сейчас раздирали на мелкие клочки прямо тут, на холодном снегу. Мужчина вдруг поднял голову и, оглядевшись по сторонам, остановил взгляд, казалось, прямо на ней. В память девушки намертво врезался пронзительный взгляд ярко – голубых глаз, в которых ворочались живые льдинки.

Девушка сидит за столом придорожной корчмы, сжимая в руках большую кружку горячего глинтвейна. Прошёл месяц с тех пор, как её семья погибла в страшном пожаре, от которого она спаслась лишь чудом. Так ей сказали охотники, подобравшие её в лесу. Сама она не помнила ничего из событий того рокового дня. Но от шока постепенно оправлялась, даже начала понемногу говорить. Её взял к себе предводитель охотников – Лакхем. Его пронзительно – голубые глаза казалось, были наполнены живым льдом. Поначалу девушка боялась его, впадая в панику или столбняк при одном его появлении, но постепенно привыкла и даже заметила, что при взгляде на неё его глаза как будто теплеют и в них начинают разливаться задорные весенние ручейки, отражающие ярко – голубое небо.  Да и прочие в отряде любили её и оберегали, как родную. Так девушка обрела новую семью.

- Ты останешься здесь до моего возвращения. И это не обсуждается! – мужчина не повышает голоса. Но в его голосе, впервые за все эти месяцы звучит сталь, обращённая к ней. По щекам бегут слёзы.

- Но почему? Неужели я чем – то провинилась? Почему ты бросаешь меня? – девушка упрямо сжимает губы, чтобы они не дрожали, но голос срывается, и предательские слёзы выдают её с головой. 

- Нет, конечно нет. – Охотник оттаивает и прижимает девушку к груди, ласково гладя по голове. – Ты моя единственная дочь и я хочу уберечь тебя. Предстоящий поход не по женским плечам. Не переживай, мы скоро вернёмся. А пока мой добрый друг и хозяин местной корчмы присмотрит за тобой. Я уже обо всём с ним договорился. Не переживай, всё будет хорошо.

- Но ведь и для тебя это опасно тоже. – Всхлипывает девушка.

- Нет, для меня это норма и смысл жизни. Всё будет хорошо. Я скоро вернусь и заберу тебя. Обещаю.

Отряд охотников уходит в ночь по мокрой от дождя дороге. Девушка стоит на пороге корчмы и смотрит им вслед.

Весь день всё шло на перекосяк. Утром девушка разбила целый горшок каши, потом всегда спокойный конь шарахнулся от неё, встав на дыбы и едва не проломив голову копытом. Цепной пёс лаял что есть сил ей вслед, норовя схватить за ногу, а когда она, возвращаясь от колодца, сердито глянула на него, коротко рявкнув, заскулил и забился в будку, будто большого дикого зверя увидел. Девушке казалось, что она слышит шорох каждого крысиного хвостика в подполе, каждое движение, каждый вздох всех, находящихся в корчме. Запахи стали неправдоподобно острыми и едкими и нещадно терзали нос. А зрение обострилось настолько, что солнце ослепляло, а в подпол она спускалась без свечки, прекрасно ориентируясь, хотя остальные говорили, что там непроглядный мрак. А после обеда перед глазами начали вставать неясные картины. Обрывки некогда забытого прошлого. Хозяин отправил её отдыхать и даже собственноручно принёс обед. От одного запаха жареной картошки с мясом и овощами её вывернуло и полоскало ещё добрых два часа. Наконец наступил вечер, неся с собой прохладу, спасительную темноту и новые запахи, но на этот раз не раздражающие, а будоражащие и манящие.  Из – за облаков показалась полная луна, будя в девушке неведомое, но стойкое желание запрокинуть голову и завыть, вкладывая в свой вой всю накопившуюся боль, звериную тоску, всю свою душу. Видения измучили девушку. Поздно вечером, когда все уже разошлись по своим комнатам, она решилась выйти на кухню, чтобы попить воды. Там её настигли страшные картины событий, произошедших год назад, выбивая землю из под ног и с головой увлекая в свой жуткий круговорот.

Тело пробивает дрожь озноба, хоть на спине и выступили капли отвратительного липкого пота. Руки мелко трясутся, голова кружится. Из горла рвётся хрип. Я помню! Я всё помню! Единственным оборотнем  на той поляне, где убили всю мою семью, была я! Теперь я – один из тех монстров, за которыми так упорно гоняется отряд моего приёмного отца, желая истребить всех до одного. Приёмного отца, который не дрогнувшей рукой добил мою мать и убил ни в чём неповинного братишку. Моего маленького славного братишку, который оказался не в том месте не в то время. В груди зарождается волна бешеной ярости, постепенно перерастающей в жгучую ненависть. Моя семья! Значит, погибли в пожаре? Ну да, в пожаре. Только пожар устроили вы же. А погибшие оказались в нём с уже отрубленными головами! Я ненавижу вас, охотники! Будьте вы прокляты! Будь проклят ты, Лакхем! Ну, ничего, смерть придёт и за тобой. Скоро, очень скоро… по губам разливается зловещая ухмылка, черты лица заостряются, глаза тускло светят в темноте жёлтым огнём. Полночь. Старинные часы в зале глухо отбивают начало дьявольского времени – времени мистерий и таинств. Раз. По телу пробегает частая мелкая дрожь. Два. Судорога сводит тело, выгибая немыслимой дугой и швыряя на пол. Три. Глаза застилает алая пелена, очередная судорога сковывает тело, пронзая его невыносимой болью. Ударяюсь затылком об пол, даже не замечая этого. Четыре. Пальцы скрючиваются, выпуская внушительные острые когти, оставляющие глубокие борозды на чистом дощатом полу. Пять. Очередная судорога и клочья одежды на полу. Шесть. Кожа темнеет. Семь. На руках и ногах начинает пробиваться чёрная, как смоль, шерсть с редкими белыми серебринками. Восемь. Позвонки с мерзким влажным хрустом вытягиваются, образуя хвост. Девять. Корчащееся на полу тело ещё не зверя, но уже далеко не человека. Десять. Лицо вытягивается, уши заостряются. Одиннадцать. Лязг клыков и хриплое дыхание. Двенадцать. Протяжный леденящий душу вой. Посреди кухни, среди клочьев одежды и деревянных стружек, возвышается крупный, но изящный серебристо – чёрный зверь с горящими жёлтым огнём глазами. Я отомщу! Я всё знаю! Можешь спать спокойно. Но помни – я иду за тобой, охотник! И час нашей встречи станет для тебя последним.

 - Люди, сбежавшие вниз на шум, нашли только шерсть, ошмётки одежды и глубокие царапины на полу. Следующим утром в лагере, который возвращающийся отряд охотников разбил в сутках пути от корчмы, нашли мёртвого предводителя. Он был страшно растерзан. На лице застыл животный ужас, сердце вырвано из груди, внутренности раскиданы по шатру кровавой кашей. А его приёмная дочь пропала – её так и не нашли: ни на утро, ни когда либо после. Ходили слухи, что зверь, когда - то убивший её семью и так и не попавшийся охотникам, вернулся и за ней.  Во дворе той корчмы в тот год посадили иву, и вырезали на ней имя той девушки. Говорят, эта ива и сейчас растёт, а по ночам плачет горько и жалобно, оплакиваю судьбу той, чьим именем названа и всех, кто был ей дорог. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец! А теперь спать! – закончила девушка, поправляя одеяло десятилетнему сорванцу.

- Ну, Хальга, ну расскажи ещё, ну пожалуйстааа!! – заныл ребёнок, скорчив умильную рожицу. Девушка усмехнулась.

- Хорошего – понемножку! – твёрдо произнесла она. – Следующая сказка завтра! А будешь капризничать, тот оборотень и к тебе придёт! – беззлобно припугнула она.

- Как думаешь, а это правда было? – спросил парнишка и глаза у него загорелись.

- Как знать. – Неопределённо пожала плечами девушка. – Может было, а, может, и врут люди. Из под длинной тёмной чёлки на миг лукаво сверкнули глаза удивительного цвета янтаря, купающегося в ласковых солнечных лучах. – Все разговоры завтра! А сейчас спать! – скомандовала девушка, поднимаясь и задувая свечу. Затем почти бесшумно, ни разу ни на что не напоровшись в кромешной тьме, прошла к двери. И лишь на миг тускло блеснули в темноте два жёлтых огонька, когда она обернулась у двери…