Баба Груша

Баба Груша, да баба Груша, по другому эту женщину никто и не звал. В любое время суток её можно было увидеть там, где вовсе её не должно было бы и быть. Все то она знала, да и про всех тоже. Вот на кануне стучится в десять часов вечера к соседке. Та приоткрыла ворота, увидев бабу Грушу, поняла, что ее запустить – это надолго, а так спать хочется и давай прикрывать ворота назад. А та  за воротами Степаниды:
- Да пусти ты ради бога. Я все тебе последние новости расскажу.
- Да не пущу и все. Тебя не переслушаешь.
Как та ее не уговаривала, та ее так и не запустила. Поплелась  далее, сердито бурча что-то себе под нос. Все бы ничего, бабка как бабка, только суетливая больно, но плохого никому ничего не делала, да только вот какой случай с ней приключился. Пришла домой поздно. Чаблеты сняла около крыльца. Не включая свет, разделась, расправила кровать и легла спать. Первой проснулась дочка Тамара. Не слышно на кухне шипения сала на сковородке для любимого зятя Ванечки. Не уж то мама проспала. На душе не спокойно. В мамину комнату. А там мамочка на кровати. Лицо будто бы из воска. Рука повисла с кровати. Раздирающий душу женский вопль: - «Мамочка, мамочка!» А мамочка недвижимая. Зато Ваня прямком встал с кровати и детки Петюнька с Анюткой испуганными глазками поглядывали друг на друга, но не заплакали.
- Звони, Звони в больницу, на скорую.
Скорая долго не заставила себя ждать.
- Ах, бабушка Груша, я ведь тебя вчера в 10 вечера видела как ты к Степаниде стучалась, а сегодня… Ну надо же такому случиться. Сколько ей?
- Так уж семьдесят шестой пошел. - Не переставая плакать, дрожащим голосом ответила Тамара.
- Ничего, пожила. Никого не мучила. Молодец. Такая шустрая была, ну даже не верится. – Успокаивал врач скорой помощи Тамару. – Выпейте воды.
Санитары положили бабу Грушу на носилки и понесли в машину.
- Вроде бы не болела, а легкая как пушинка.
- Дак ты за день оббежи все улицы поселка, таким же легким будешь. -Разговаривали между собой санитары.
Увезли бабу Грушу в морг, а дома началась подготовка к похоронам. Узнав такую весть, приходили пособолезновать соседи.
- Можно было бы в морг не возить, старенькая ведь. Но ведь никто же не поверит, что своей смертью умерла. Не болела ни дня, на ногах. Пойдут слухи. – Как будто бы оправдывалась Тамара перед соседками.
-Да брось ты, Тамара. А то мы не видели, как вы дружно жили?
- Ой, телеграммы же отбивать. – Встрепенулась Тамара.
-Когда похороны то?
-Да как обычно, на третьй день.
- А прилететь то успеют?
- Успеют не простые люди.
Это брат Кирилл и сестра Феня. Набежали родня, друзья, подруги. Настоящие друзья и подруги познаются в беде. И их у Ивана и Тамары оказалось много.  Распределили обязанности; кто могилку копать, кто гроб заказывать, кто посуду собирать, столы лавки, пирожки, кашу, вино. Работы много и она закипела. Вечером накрыли стол покушать.
- Ну вот, а ты переживала Тамара. Все готово. Только бы Кирилл с Феней успели.
- Успеют. Уже в воздухе.
В избе жарко. На печной плите парится и жарится.
В медицине есть такое выражение «Литургический сон» Вот таким-то сном и заснула наша баба Груша. Проснулась от этого сна ночью, в морге. Тусклый свет. Холодно. Вокруг мертвецы, накрытые белыми простынями. Баба Груша не из робкого десятка.
- Вам уже не надо, а я еще живая. Снимала с мертвецов простыни и куталась в них от холода бабушка. В таком одеянии направилась к выходу, кроя родных и медицину руганью.
- Ишь суки, живьем в морг увезли, избавиться захотели. А эти коновалы хреновы приняли же, заплатили им наверное.
 Давай стучаться в дверь кулаками обеих рук. Санитары Гриха с Федором попивали «беленькую».
-Ты зачем закрыл? Следователь же не вышел. Иди открывай.
- Так он помоему давно ушел.
Григорий с неохотой пошел открывать дверь. Когда же в створе дверей появилась баба Груша во всем белом с оловянным цветом лица, челюсти у обоих санитаров отвисли. Баба Груша с криком «Убью» вцепилась своими худенькими руками Григорию в волосы. Промычав не внятный звук, Григорий рухнул на пол. Перешагнула босой ногой через Григория, направилась к выходу. Федор сидел за столом, в руках держал раскрытый журнал и часто хлопал ресницами. Около уличных дверей обернулась и догадалась, что нужно Федору. Подошла к столу. Федор начал издавать нечленораздельные звуки. Вроде, как будто бы. –И-и-и-и.
- Что, расписаться?
Взяла на столе ручку и крупными буквами написала в журнале «ушла» и расписалась, заехав подзатыльник Федору, обозвав его «козлом» вышла на улицу и направилась домой.
За столом выпивали по рюмочке:
- Ну, чокаться не будем, не положено. – Разливал по стаканчикам водку зять Иван. Когда поднял голову и увидел во всем белом в дверях мать, водка из горлышка бутылки полилась в тарелку с салатом. Все повернули головы к дверям, куда смотрел Иван и наступила мертвая тишина.
Тишину нарушил дрожащий голос бабы Груши.
- Ну, кто это из вас решил меня живьем в могилу закопать? Ваня ты или ты – моя любимая доченька Тамара? Что, дождаться не могли, мой капитал потребовался? Вот пришла вам деньги в матраце показать, а то поди и хоронить то не начто. На черный день копила.
Дальше говорить бабе Груше не дала Тамара. Целовала в лоб, в нос в глаза, в губы. Упала на колени и целовала маменькины руки.
- Мамочка, прости, ради бога прости. Мы же не специально.
Усадили мать за стол и всё ей рассказали.
- Ну, надо же так заснуть, а раньше то со мной такого не случалось. Но вы то, тоже хорошие. Что, ладом проверить не могли. Живая я или мертвая.
- Это все ладно, а что вот Кириллу с Феней скажем? – переживала Тамара.
- Да ладно, Тамара, весь удар на себя возьму, скажу, что мои причуды. Захотела своих деток посмотреть. Ведь не век же мне землю топтать, могу и правду помереть. «Сто лет» их не видала. Как раз, что наготовили пригодится. – успокаивала баба Груша дочь.
Феня приехала с какими-то здоровенными мужиками. Иван потом объяснил бабуле, что это телохранители ее были, а Кирилла сам мэр города встречал. Не простые дети у бабы Груши. Объяснили им все «по бабушкиному» и они не обиделись. Долго жила еще баба Груша. Видать правда говорят в народе, что если человека похоронили, а он на самом деле жив, то долгую жизнь надлежит прожить ему. Только вот правда Григория с Федором жалко. Григорий месяц в больнице провалялся, а потом ему третью группу инвалидности дали, с сердцем у него что-то.  А Федор так и остался заикой на всю жизнь. Хотели они в суд подать, да на кого подашь то? На бабушку которую в морг забросили или на врачей которые не правильно констатировали смерть? Так это дело и затихло. Только иногда народ вспоминает этот случай и похохатывает. Ну надо же было такому случиться!