А там никого нет

Записано со слов Александра Сергеевича Лапина

Как-то выдали нам на бригаде получку да и премию тоже за скирдовании соломы. Вышли с бригады и курим. А расходиться как-то не охота. Солнышко так браво светит. Погода так и шепчет «налей да выпей». Тут Серега, застрельщик всяких наших гулянок, и говорит: «Ну что? По рублю да в школу не пойдем, - снял с головы шапку и пошел по кругу. По пятерочке, по пятерочке, а кто премию получил, тот – две. - Федька, ты рядом живешь! Тащи банку огурцов, а ты, Миха, краюху хлеба, у твоей жены уж шибко бравый хлеб получается». Все за большим бригадным столом, и в кружки уже булькает водка. Да не такая, которую сейчас выпускают, а та с Колдобинского спирта. Такая сладкая, которой мы никак напиться не могли. И голова-то после нее болела не как сейчас. Ну, в общем, после второй стол наш загудел как улей. Все такие разговорчивые стали. А за столом с нами был еще и Николай Арсентьевич, но почему-то все его звали Арсик, да Арсик. Вот, а если нашему Арсику захорошеет, то его не переслушаешь и барону Мюнхгаузену очень далеко до нашего Арсика. Вот, к примеру, он говорит, что, если он левой рукой ударит, то сразу насмерть и то, что он служил в ВДВ и там подписал бумагу, что левой рукой никого трогать не будет, она у него запретная. Однажды даже пострадал за свою брехню. Сидели они на мельнице в теплушке и грелись около железной печки, а Арсик и говорит:
- Вон, вон, два человечка из печки выскочили и за печку забежали! Что же они там делают?
Нагнулся и будто бы за печку заглядывает. Не знаю, в те годы много пили, ну и работали тоже. Может быть, у него белая горячка началась. А рядом сидел Сашка Чикодар с остекленевшими глазами. Почему-то у того как стакан хватанет – глаза становились стеклянными и смотрели в одну точку, не моргая. Он берет чугунок с кипятком с печки и выливает Арсику на голову. Арсик с ревом вылетел из теплушки и затолкал голову в сугроб. Ну, будто бы как страус прячет голову в песок при опасности. Волосы с головы так и горстями полезли, как с курицы, когда ее ошпаренную общипываешь. Долго его звали Арсик плешивый. А у Чикадара спросили, зачем он так сделал. Он и говорит, что помочь человеку хотел, ведь с головушкой у него что-то не ладно. Думал там холодная, а там кипяток оказался. Ну, что-то я от основного отклонился.
Сидим за столом, повторяем да повторяем. А наш Арсик разошелся и как на корабле на мину нарвались. Как они с боцманом вдвоем только выплыли.
- Так ты же плавать не умеешь.
- А я за боцмана держался. Он такой жирный был. А вода-то соленая. А он как поплавок. Ну из любого вранья выкрутится. А тут еще и говорит, как они втроем роту душманов в плен взяли. Не выдержал Серега и говорит:
- Да ты трус из трусов. Роту они втроем. Я тебе ящик водки поставлю, если ты на кладбище сейчас сходишь и небольшой сосне, которая стоит посреди кладбища, шапку оставишь. А на улице уже темно стало. Время за столом да с вином летит быстро. На небе звездочки показались.
- Спорим.
- Спорим.
Вот спор-то мы и разбили. Проводили мы Арсика до проулка, который ведет на кладбище и ждем с надеждой, что Арсик шапку-то на сосне оставит. Выпить еще, да за чужой счет, уж так охота. А у Сереги на ящик бы хватило. Он первую премию получил. Долго мы ждали или мало, как вдруг по проулку топот, как будто бы конь скачет. А это совсем не конь, а наш Арсик мимо нас в шапке со словами «А там никого нет, там никого нет» проскакал. Если б не успели бы расступиться, то точно кого-нибудь сбил. Прибежал домой и под одеяло. И еще долго не мог заснуть и бормотал единственную фразу «Там никого нет». А что получилось.
На кладбище намедни похоронили любимую дочку Петрова Тихона пяти лет, которую год назад выпугала собака. После испуга девочка так и не смогла оклематься. Только по каким бабкам ее не возили. Последнее время Тихона часто видели на кладбище. Уж шибко он горевал по дочке. И на этот раз, взяв бутылку спирта, пошел к ней на День рождения, да видать не подрассчитал и уснул прямо на могилке. Арсик, подойдя к кладбищу, начал себя успокаивать фразой «Там никого нет». Когда же сравнялся со свежей могилкой, над могилкой поднялся двухметровый Тихон. Арсик закричал с испугу «Там никого нет», а Тихон басом «Эх, доченька, доченька». Тут-то наш Арсик как рванет в обратную сторону. Про все забыл. Вот и пришлось нам по домам расходиться, водки не дохлебавши. На деревне-то шило в мешке не утаишь. Вот и приклеилась к Николаю новая кличка, кроме Арсик, плешивый да еще «Там никого нет». Правда, после этого случая Арсик врать не перестал, но самохвалиться своей храбростью стал с осторожностью, чтоб снова не попасть в какой-нибудь просак.