Маски

Осенний вечер. За панорамным окном небольшого уютного кафе на город опускаются синие сумерки. Зажглись оранжевые солнышки фонарей. Люди снуют туда-сюда, транспорт движется пёстрыми змейками или стоит в пробках. Город не останавливается ни на секунду.  Город живёт.  Город  дышит. Город играет музыку пульса. Задаёт ритм сердца. Между строк оставляет наброски жизней. В дальнем углу за столиком  сидит девушка, устремив усталый взгляд в окно. Перед ней на столе пачка «Captain Black», чашка крепкого кофе без сахара и кусочек шоколадного торта. Девушка очень хороша собой. Фарфоровая кожа, большие зелёные глаза с пушистыми ресницами, в меру пухлые губы, стройная фигура. Не слишком высокий рост, впрочем, скрадываемый высокими каблуками. В голове проносятся воспоминания годичной давности. Ровно год назад в такой же умиротворённый осенний день она смеялась с родными, принимая поздравления  и подарки, мечтала о великой любви и крепкой семье, строила планы на будущее. Вечером того дня она узнала, что жить ей осталось не больше года. Вернувшись в комнату после телефонного звонка, в одночасье перевернувшего всю жизнь и вдребезги разрушившего весь её мир, казавшийся таким прочным, она продолжила шутить и улыбаться. Но жизнь её неуловимо изменилась. К стандартным занятиям прибавились походы по врачам и стационарам. Сначала она исключила из жизни всё милое и привычное, что делало её собой: прекратились ночные и такие любимые посиделки за ноутом с чашкой чего- нибудь горячего – ей нужен был стабильный сон. Из рациона было полностью исключено сладкое и ещё многие любимые продукты – диета, чтобы не угробить остатки и без того хрупкого здоровья. Со временем стала реже общаться с друзьями, пропадая в дневных стационарах и реабилитационных центрах. Она изменилась. Вместо милой, трогательно смешной девчушки появилась взрослая красивая девушка с безумно уставшим взглядом. Благодаря диете похудела и почистила кожу. Тональный крем фарфорового оттенка – и вместо болезненной бледности  - интересная. Научилась виртуозно накладывать тени – чтобы скрыть синеву под глазами. Люди видели накладные ресницы, наклеенные вместо собственных, значительно поредевших и ставших тонкими и ломкими  от лекарств и терапии.  Тщательно уложенная причёска вместо беспорядочно разметавшихся кудрей – волосы тоже потерявшие в силе и объёме. Нарощенные ногти, потому что свои практически перестали расти. Сменила свободные штаны на обтягивающие чёрные – из-за потери в весе это было одно из немного, что на ней хорошо сидело. С кроссовок переела на высокие каблуки – что спина всегда прямая была, как бы плохо и больно не было. Перестала подпускать к себе кого бы то ни было, отделываясь общими фразами и дежурными темами. Всегда улыбалась. Большинство считало её надменной красивой стервой. Неприступной Снежной Королевой, считающей себя лучше всех. За глаза говорили, что испортилась, хотя в лицо так никто и не решился. Такова была видимость. А на самом деле за всем этим скрывалась всё та же маленькая девочка, напуганная и безумно любящая жизнь. Девочка, так ни с кем и не поделившаяся своей бедой и своими страхами. Даже самые родные и близкие не знали. Только она и лечащие врачи. Целый год внешнего совершенствования и постепенного внутреннего опустошения. Она устала.  Господи, как же она устала. Казаться не той, кем является, делать не то, что хочется,  существовать вместо того, чтобы жить. Она сидела за столиком в кафе в свой 20 день рожденья одна и ждала. Сегодня закончился отведённый ей врачом срок. Приступы последнее время были всё чаще и мучительнее, отходить от них было всё тяжелее. Это с каждым разом занимало всё больше времени. Любой из них теперь мог стать последним. Она не хотела, чтобы кто – то из близких увидел это. Она до последнего верила, что всё наладится. На прошлой неделе проходила обследование после очередного курса лечения.  Сегодня пришли результаты. Она шла на приём с бешено колотящимся сердцем. Впервые за год не спала почти всю ночь. Тупо смотрела в потолок, пытаясь унять нервную дрожь и заставить себя хотя бы закрыть глаза. Доктор нахмурился, вчитываясь в заключение, едва слышно вздохнул, и сказал, что, к сожалению, единственное, что он может сделать – это определить её в хоспис. Это значило, что шансов нет и ей предлагают медленное мучительное умирание с надлежащим уходом. Она вежливо улыбнулась, поблагодарила и покинула кабинет. Теперь она сидела  в своём любимом кафе и ждала. Не хотелось никого видеть и ничего говорить. Сил не было. Она сидела и думала о том, что всё оказалось напрасно. И что этот год она могла не заниматься самоистязанием и привариванием к себе маски счастья, а провести его с близкими. Делать то, что хочется, постараться успеть как можно больше. И пусть бы они знали, что с ней. Они были бы рядом, поддерживали. Грустно усмехнулась. Нет, всё было правильно. Она должна была хоть попытаться. Не получилось. Ну что ж, не судьба значит. Может ещё и обойдётся, она ведь до сих пор жива, а год уже прошёл. Пора домой, там уже ждут. За окном провыла сиреной неотложка. Девушка неожиданно вспомнила глупую примету о том , что это к скорой встрече. Ей вдруг жутко захотелось домой – туда, где её ждут и любят. Она рассчиталась, убрала телефон в сумку, встала… Голова закружилась, в глазах потемнело, в ушах раздался противный шум, вытесняя оттуда все живые звуки окружающего мира. Острая боль, разливающаяся по грудине и вышибающая воздух из лёгких, короткий полёт, удар, воющий звук сирены, заполняющий голову и, казалось, разрывающий её изнутри и, наконец, темнота…

На столе так и остались нетронутые кофе, торт, сигареты и исчерченная голубая салфетка  с надписью размашистым почерком: «Ведь мы же люди, а люди носят маски…»