Крыжовник

   

   В очередной раз дедовская примета оказалась верной - весна превратилась в нескончаемую тягомотину. Если февральские, длиннющие сосульки и указывали на затяжную весну, то при этом умалчивали, что она будет сырой и дождливой. Редкий день обходился без мутных и нудных дождей.
  В эти короткие промежутки, на час - другой, мы с супругой, торопливо выскакивали в огород. Руки жены, за зиму соскучившиеся по матушке - земле, с удовольствием перетирали её.  Моим уделом были ягодные кустарники. Вырезать всё лишнее, поправить обветшавшие ограждения, опрыскать участок какой - то противно пахнущей жидкостью.  Да разве всё перечислишь?!... У кого есть клочок землицы, знает сколько на нём нескончаемых дел и забот.
  Неловко переступая около просыпающегося куста смородины, удовлетворённо поцокивая языком, поправляя секатором его крону, изредка перебрасывался словами с женой.
  - Ты, что, как слон, топчешься возле куста?!... Все цветы переломаешь! Неужели невидно?...  Во-о-он они, из под земли зелёненькие пробиваются...
  И правда, куда не глянь, по всему огороду дружно проклёвывались росточки неведомых мне цветов.
  Беззлобно, но плутовато ухмыльнулся:
  - Я-а-а, дорогуша, конечно свят, но не до того, чтобы у меня, подобно ангелам, выросли крылья. Хотя-а-а-а..,  временами зудит промеж лопаток... На досуге глянь, может они, как твои цветы, проклёвываются на спине...
  Чуток помолчав:
  - А если честно, то впрямь некуда поставить свой сорок пятый...
  Зная вспыльчивый характер супруги, лукаво добавил:
  - Нет, радость моя!... Нет у тебя чувства меры.
  - Эт ка-а-ак? - выпрямилась, поправляя волосы, моя половина.
  - Смотри! - я с удовольствием распалял её.
  - Если ты заводишь кошку, то обязательно целый выводок, от которых, как правило, толку, что с козла молока. Лишь одни кошаки собираются со всей округи... У меня ведь, в отличии от тебя, любви хватает только на одну кошку, да и то не шкодливую.
  Искоса поглядывая на жену, победно улыбаясь, продолжал развивать свои "глубокие" мысли.
  - Собака во дворе, тоже должна быть одна. Как я люблю, когда пушистый комочек, с любовью ласкается, преданно прижимаясь к ногам ,верно заглядывая в глаза, громко лает от радости!  При этом, свора собак - лишнее!...
  Выдержав незначительную паузу:
  - Про цветы-ы-ы... говорить нечего. Их в доме и огороде, как у дурака махорки... Каждый свободный сантиметр засажен. Вот попробуй и угадай, где поставить ногу...
  Издали, невооружённым глазом было видно, что я наступил на "больной мозоль" и жена едва сдерживала себя.
  - И-и-и что дальше? - выдавила она с усилием.
  - А дальше... - окрылённый двуликим успехом, бодро продолжал:
  - Дальше следует вывод, что ты не любишь цветы!...
  - Это как так?!...
  Забыв про гнев, она недоуменно, во все глаза смотрела на меня. От этой растерянности, я " тащился".
  - Конечно не любишь! - добавил утвердительно.
  - Ведь ты, их бедняжек, посадила так близко и часто, ка-а-ак....
  Тут я на мгновенье чертыхнулся подыскивая нужное слово.
  - Как... как узников в зиндане...., ну-у-у-у в темнице...
  Жена молчала.
  - Я - ж, в отличии от тебя, люблю их!
  Для пущей верности, хлопнул рукой с секатором по загудевшей груди и хохотнул:
  - Но опять - же в меру...
  Она уже набрала воздуха, чтобы сказать в отместку что нибудь хлёсткое и колкое, но видя мою довольно расплывшуюся рожу, поняла, что я её просто разыгрываю.
  - Э-э-э... Мичурин... Любитель меры и прекрасного... Я ведь совсем забыла.... Тебя, наш батюшка просил зайти - поправить пару кустов крыжовника.
  Усмехнувшись, добавила:
  - Только знай меру и не обкорнай лишнее, как виноград в позапрошлом году. Для тебя ведь, всё кажется лишним, вот и остались без урожая и вина...
  Что правда, то правда. Тогда я впрямь явно переусердствовал. В итоге, по большому счёту, приходилось лицезреть соседский виноград с громадными и такими аппетитными гроздями.
  - Ла-а-адно... - враз поникнув, неохотно выдавил из себя. В колючий кустарник лезть никому не хотелось - мне тоже. Но церковь - это святое.
  Ободрённый таковой мыслью, шагнул к соседнему кусту, заждавшемуся меня.
  О своём обещании я благополучно забыл. Лишь давеча, проезжая мимо церкви, вспомнил:
  - Ба-а-а-а!... Совсем вылетело из головы. Надо завтра заскочить... Дел - то  пять минут...
  А ночью... Ночью мне привиделся чудный сон. Будто я, троекратно крестясь, вхожу в церковный двор. Душа - то у меня соловьём поёт!...  До того сладко и радостно!... Чур!... Смотрю, что - то тёмное в углу сада. Подхожу... А эт, наш батюшка чертыхаясь копошится возле куста крыжовника. Но видно неловко наклонился к кусту, а может ветер - проказник нашкодил, только борода его, напрочь запуталась в колючих ветвях. Чем больше он делал попыток освободиться, тем безнадёжней и жалостнее они были.
  С трудом повернув ко мне голову, он удручённо вымолвил:
  - А-а-а-а... Это ты Виктор? Я, грешным делом, подумал что ты не придёшь - вот и решил сам...  Но вот какая незадача...
 Сконфуженно скосив вниз глаза, он неожиданно и решительно скомандовал:
  - Режь!...
  Не долго думая, я выхватил из кармана готовый к работе секатор и ретиво чиркнул им, освобождая батюшку.
  - Ты, что наделал!... - возопил он.
  - Ведь надобно было резать крыжовник, а не бороду!...
  На этом месте, я, как и положено проснулся. Светало... Более заснуть не мог. Не зря ведь приснился столь необычный сон - к добру ли он?... В любом случае, надобно с утреца пораньше заехать в храм. Лишь - бы никто не опередил....
  Едва солнце успело просушить обильную росу, я, облачённый в видавшие виды, кожаные, ещё те-е-х лет, мотоциклетные краги и секатором стоял перед злополучным кустом крыжовника.
  Он представлял весьма жалкое и плачевное зрелище, неумело стянутый в нескольких местах проволокой, словно узник оковами. Бесформенный... Тонкие ветки подобны спутанному колтуну на голове. Что покрупнее, изогнувшись немыслимым образом, умоляли о пощаде и свободе.
  Перво - наперво перерезал путы, и почти явственно услышал вздох облегчения  от стенавшего куста. Нерешительно, пару раз, взмахнул ножницами. Две пряди скатились на землю. И тут пошло - поехало.... Душа в такт скрежета секатора запела. Не смотря по сторонам, замурлыкал и я.  Минуту назад жалкий куст,  оживал на глазах.
  - Тебе - бы, Виктор, в парикмахеры!... Цены не было - б!...
   Я резко обернулся. Словно пригвождённый к земле - оцепенел... Передо мной стоял батюшка с коротко остриженной бородой. От её недавней пушистости не осталось и следа. На эти куцые останки, онемев и воззрился во все глаза.
  Батюшка заволновался.
  - Что - то не так?...
  Чувствуя мой взгляд, ощупав бородку - улыбнулся.
  - А-а-а-а это?... Так я к Пасхе решил себя после зимней спячки привести в порядок.
  Чуток помолчав, виновато добавил:
  - Вот и смахнул лишек... Зря наверно?...
  Я, продолжая молчать, подошёл под благословение. И лишь после этого решился рассказать о своём странном сне.
  Смеялись долго и от души. Между приступами смеха, батюшка безуспешно пытался вставить своё "Однако", но далее тщетных попыток дело не шло. Наконец, через довольно продолжительное время, он проговорил:
  - Однако-о-о Виктор...
  Новый приступ смеха, с удвоенной силой придушил желание говорить.
  - Если и далее так пойдёт...., как во сне..., то мне придётся начисто распрощаться с бородой!...
  Неудержимый смех, сгибая нас, мешал говорить батюшке.
  - А нам, священникам, без бороды ох как нежелательно...
  Ответом был оглушительный и неудержимый хохот...

       13 апреля 2014 г.
        с. Чапаево