Расставание

   Последний раз я видела ее в пятницу вечером. Ее коляску выкатили во двор и поставили у лавочки. Я громко поздоровалась, она после парализации очень плохо говорила, по этому, узнав, улыбнулась и кивнула мне головой в приветствии. Я, конечно, тоже заулыбалась: добрый она  человек, сердечный.            
   Умерла она в первое воскресенье после пасхи, дядя Саша сказал в «день Фомы». Дядя Саша, ее муж, человек религиозный, свято соблюдал все праздники. Не шутник и не весельчак, человек очень ответственный и заботливый все последние годы ее болезни сам ухаживал за ней, сам выносил и развешивал белье на веревки, сам сажал и убирал огород, сам готовил еду. Не высокий, не плотный и не сухощавый,  часто вывозил ее коляску в огород, для чего специально расширил и выровнял дорожку, и  с трудом помогал переместиться ее пухлому телу на лавочку в тенечке. Она была от этого очень довольна: улыбалась и сильно растягивая слова и заикаясь, благодарила его, гладя по руке. Прожив вместе более 50 лет, вырастив семерых детей, они были очень заботливой и нежной парой. За все годы моего соседства из их квартиры ни разу не было слышно ссор или ругани: все мирно и полюбовно.
     И вот она умерла. Крышка  от гроба уже стояла в подъезде и на ней вместо креста была надпись «До встречи».  «Ах, да, они же баптисты!» - вспомнилось мне. Их вера очень похожа на православную: те же праздники, тот же Иисус, только святых у них нет, и икон, и нательные крестики отсутствовали.  Отсутствие креста казалось мне удивительнее всего, но мне объяснили это так: представь, что Иисуса ты любишь как сына, неужели тебе приятно было бы видеть место его казни и смерти ежечасно.  Наверное,  они в чем-то правы, просто не привычно.  А еще они часто и много поют, есть песни на все случаи жизни  и просто песни, славящие  Мир и Любовь.  И все это на современных носителях: на дисках, кассетах, флешках. Они, не смотря на свой возраст, умело ими пользовались, а когда их старшая дочь со всей своей большой семьей уехала в Америку, другие дети и внуки привезли им компьютер и с помощью скайпа устраивали встречи.
   И вот она умерла... Приехало очень много людей: дети, внуки, сватья и еще много всякой родни и знакомых. Из Тулы привезли баптистский оркестр: они играли во дворе с раннего утра, а когда  их единоверцы вместе с пастором построившись,  запели свои песни - вынесли гроб. Подошли соседи, чтобы попрощаться с этой милой женщиной. Некоторые сердобольные соседки начали всхлипывать и утирать глаза, а пастор, подойдя ближе к ним, сказал: «Не надо плакать, она уже в лучшем из миров: она верующая, добрая и заботливая женщина; хорошая мама, жена и хозяйка. Господь забрал ее к себе туда, где нет ни боли,  ни болезней, ни горестей, так стоит ли нам печалиться?». 
    Мне вспомнился  давний разговор на лавочке с тетей Аней, где она рассказала, как в детстве осталась сиротой и дяди Сашина семья приютила ее, как во время оккупации  их немцы увезли в концлагерь, как голодно было после войны, как трудно было кормить детей на одну маленькую зарплату...  Мне вспомнилась та ночь, когда горели наши сараи несколько лет назад - огонь полыхал так близко и сильно, что страшно было выходить из подъезда. Взяв маленького сына на руки и накрыв его одеялом, а дочурку прихватив за руку, я бегом пробежала у подъезда, отводя их в безопасное место. Тетя Аня, держась за сердце и задыхаясь от одышки, протянула руки к моим детям: «беги, спасай ребятишкам одежду и еду, я подержу». Спасать не пришлось -  но я так признательна была ей за предложенную помощь...
    Родные простились, гроб подняли и понесли: вдоль домов, вдоль сквера... Оркестр играл, когда погрузили ее в ритуальный автобус, все кто ехал на кладбище тоже расселись по машинам... Музыка стихла. Мы с мужем развернулись, я взяла его под руку, мне словно стало холодно, и потеснее прижавшись, мы не спеша пошли к дому.  Впереди, в десятке шагов от нас, шел кто-то с опущенной головой, и сильно спотыкаясь, как пьяный, вилял по дороге. В такой сумрачный день, да еще в тени сквера человека было не узнать. Лишь когда он свернул к нашему подъезду, стало понятно — это дядя Саша.  «Как? Почему он не в машине?» Я догнала его в узком коридоре у первых ступеней. «Вам чем-то помочь, дядя Саша?» - я спросила,  подходя вплотную и трогая его за плечо. В этот момент он другой рукой схватился за стену, пошатнулся, обмяк и стал сползать... Я выставила руки, пытаясь придержать его: «Андрюша, скорее, дяде Саше плохо, помоги!» - закричала я курившему во дворе мужу. Он подбежал быстро, но я уже успела услышать стон, переходящий в сиплый  хрип. «Скорее, он хрипит» - с трудом прошептала я,  оседая под тяжестью все более усиливающейся.  Кое-как ему удалось подхватить старика, а я, освободившись, выбежала на улицу, махая руками и крича: «Помогите!». Родные уже обнаружили его отсутствие и подъезжали на двух машинах, доктор нашелся в одной из них, помощь была оказана незамедлительно.
   Я переступила порог квартиры, поддерживаемая мужем. Мне было очень страшно: ноги подкашивались, руки дрожали, в голове шумело, в глазах мелькали звездочки... Он посадил меня на стул, сам подошел к шкафу, достал 2 рюмки, налил туда водки - одну наскоро выпил сам - без слов, вторую протянул мне: «Пей сейчас же залпом! - строго приказал он, - и сразу спать! Еще одну смерть сегодня - я не вынесу!»