Гроздь

          - Да что ты, Боря, заладил про газеты?! Купила я тебе газеты. Не забыла! Это ты,  про Осенины забыл…
          - Эко! – встрепенулся Борис Денисович. –  И, правда, Люда, забыл! Нынче ведь двадцать первое сентября -  Рождество Богородицы и праздник  наш с тобой - Осенины.
          Ещё бы не забыть после такого инсульта! Хорошо, хоть руками-ногами человек подвигает, сидеть на постели «научился», разговаривает, читает.  Людмила Васильевна не нарадуется на выздоравливающего  мужа. Ухаживает за ним заботливей и нежней, чем за детьми ухаживала. Готова на руках его  во двор выносить - по золотому листопаду «гулять».
           Для Птицыных Осенины - самый  замечательный    праздник. День урожая, и семейного благополучия.  Каждый год в этот День они покупают на рынке чего-нибудь вкусное из овощей и фруктов и самое крупное. Если арбуз, то непременно с ведро размером; если сливы, то по  кулаку. И, как дети малые,  не нарадуются  дарам Земли.
           - Начисто забыл, Люся, - не унимался Борис Денисович. 
           - Да не волнуйся ты, Боря!
           - Как не волноваться?! Праздник урожая в доме, а даров осени нет. 
           - Да всё у нас есть, Боря!  Ты полистай пока газеты, а я  - скоро…
           Через четверть часа Людмила вкатила сервировочную тележку в комнату Бориса Денисовича.  Никогда за время болезни мужа  не пользовалась коляской.  А сегодня…  Да и сама Людмила Васильевна выглядела нынче неожиданно торжественно. Глаза её светились  глубоким  добрым  светом. Волосы  от свежего воздуха вспушились.  Солнышко  бабьего лета через окно  радужно играло на её цветастом переднике.
           - Осенины ведь! – смутилась она.
           Толи от тележки  смутилась жена, толи от яркого передника, или от  своего  радостного настроения перед больным человеком… И это смущение добавило красоты к её милой прелести…
            «Люблю – не налюблюсь», - разлилось тепло радости в груди Бориса Денисовича. Он посунулся головой с подушки навстречу жене. 
            - Устала, Люсь?
            - Опять ты газеты по постели разложил!  - вместо ответа пожурила она его. - Краской они резко пахнут.
            Людмила Васильевна подвинула тележку ближе к мужу и сдернула  салфетку с одного блюда.
            - С Осенинами тебя, Боря!
            На тарелке лежал красный очень большой помидор. Такой большой, что от удивления Борис Денисович воскликнул: 
            - Ой, ты!
             Прошлой осенью Птицыны тоже покупали крупные помидоры. Они даже не пролезали в горловину трёхлитровой банки для консервирования. Этот помидор не влезет  и в бидон.
             - Слов нет!
             А жена уже сдёрнула салфетку с другой тарелки. На ней  размером не меньше помидора лежало зелёное с желтоватым наливом  яблоко.
            - О, Господи! – опять изумился больной. - Сюрприз за сюрпризом!   – Настоящая антоновка! От самого Мичурина что ли? 
            - Но и это ещё не всё, Боря! – вошла в кураж Людмила Васильевна.
Совсем не зря она обошла сегодня весь рынок. Вон и у Бориса глаза засветились.  И чего только не сделаешь ради сияния этих родных глаз?!   Нет,  не устала она вовсе.
            - Не всё ещё, Боря… - повторила Людмила Васильевна и с цирковым восклицанием «Опля!» сдернула скатёрку с третьего блюда…
            - Ё-мое! – поразился Борис Денисович огромной кисти винограда. От удивления он резко оттолкнулся от постели рукой, на которой лежал, и неожиданно без посторонней помощи сел на кровати. - Это что же за диво такое, Люсь?!
            - Обыкновенный кишмишь, Боря. Обыкновенное чудо природы.
            - Обыкновенное?! – возмутился Борис Денисович.
            От волнения у него аж в горле запершило. Большой рассыпчатый помидор, огромное пахучее яблоко, гигантская кисть  винограда – разве это обыкновенное чудо? Если бы каждый человек способен был удивляться чуду природы, тогда бы люди не только здоровались при встрече, а целовались от радости и счастья, что живут рядом, что наслаждаются  дарами природы.
             - Я сражён, Люсенька, этой  щедрой кистью! Вот оно – Рождество Богородицы  и запах Осенины…
             - Если бы газеты твои так резко краской не пахли.
             - Мы уберём, Люся, газеты. Нет, не уберём. Мы их выбросим на помойку, чтобы стыдно перед потомками не было. Газеты ведь не красками  пахнут, дорогая ты моя. Порохом они обдают, человеческой кровью, крысиными подвалами, где прячутся от обстрелов старики и дети… Это какой же стыд, Люсенька, держать в подвалах детей а то и убивать их…
            - Успокойся, Боря. Тебе нельзя расстраиваться.
            - Мы  с тобой – больные старики, Люсь. А ещё пожить хочется, Осенинами понаслаждаться. Не покупай мне больше смердящих газет. Стыдно. Какие войны, если есть щедрые кисти винограда?! И пододвинь поближе ко мне, Люсенька, стул. Хочу опереться о спинку. Хочу встать на ноги и постоять на своих двоих…

Декабрь 2014