День рождения

   На службу Василий пришел в возбужденном состоянии. Система ценностей, с таким трудом выстраиваемая за первые шесть месяцев работы, дала трещину и кажется до самого основания. А причиной тому была зачитанная на вчерашнем рапорте справка о раскрытии преступления. «Инспектором по делам несовершеннолетних старшим лейтенантом милиции Кошкиной, совместно с младшим оперуполномоченным, младшим сержантом Козыриным, по факту кражи шубы из гардероба школы номер сорок …, установлено лицо…, возбуждено дело…». 

   Василий был готов согласиться, что в принципе, конечно, можно раскрыть любое преступление. «Все раскрываемо, - перефразировал он известную истину, - но все раскрыть невозможно». И вдруг такой удар.

   На этой неделе из школьного гардероба воруют уже вторую шубу, и это не удивительно, зима на дворе. Удивительно другое, оба преступления раскрыты. Таким образом, достигнута сто процентная раскрываемость однотипных преступлений на отдельно взятой территории. И все бы ни чего, если такой достижение стало результатом: кропотливой работы группы по квартирным кражам, или целенаправленной деятельности усиленной оперативно-следственной бригады, ну, или, по горячим следам, или еще как ни-будь… А то ведь – Кошкина…

   Кошкина, она Кошкина и есть. В ней весу-то всего, как в баране, хорошо если сорок пять кг в сапогах и шапке будет, а то и того нет. Да и то откуда чему взяться, мясо Леночка не ест, в шерсть и мех не одевается – прогрессивная видите ли. Когда Кошкина приходит с мороза, то для понимания ее внутреннего мира рентген не нужен, посмотри на лампочку через ее ладошку, и все станет ясно. Как таких земля носит?! Она тяжелее авторучки и поднять-то ни чего не сможет, а вот преступления раскрывает.

   Эти мысли не давали покоя Василию последние сутки, и что бы прекратить душевные страдания он решил выведать у Кошкиной все ее секреты.

   После рапорта Василий подошел к Кошкиной.
- Поздравляю товарищ старший лейтенант – словно играючи пропел Василий.
- Спасибо Вася – приветливо ответила Кошкина.
Василий хотел как-то развить мысль, но последняя ушла куда-то в колеса.
- Слушай Лен. Поделись опытом, как это ты преступления раскрываешь? Не верится, что …
- Ты что серьезно думаешь, – перебила его Кошкина – что преступления раскрываются только…, случайно?
- Конечно нет, думаешь я совсем что ли! А как?
- Все очень просто, Вася, - подчеркнуто снисходительно начала вещать Кошкина. – Во-первых, нужно знать свой контингент; во-вторых, нужно уметь с ним работать; в-третьих, время, которого всегда не хватает – Кошкина улыбнулась широко, по француски, не открывая рта. – Понял?
- И все?
- Нет конечно, кроме того очень помогает знание особенностей детской психологии, умение раскрепостить собеседника, рассеять его внимание, сконцентрировать свое, но все это умение работать. А вообще-то можно еще короче. Хочешь? – Вася только ресницами успел махнуть. – Нужно любить свою работу. Прости, время… - Василий хотел спросить что-то еще, но не успел.    

   Вечером на опорном пункте милиции Василий вспоминал утренний разговор. «Тебе бы учебники писать, - подумал он – был бы самый  любимый предмет».  «Любить работу - как это?.. - рассуждал Василий. – Как это ее можно любить, когда от нее одни неприятности? Да, что она женщина что ли, что бы ее любить? Нет Кошкина, ты не права. Работу надо делать…, или нет, лучше так: «Работу надо работать!», - вот это по нашему, по милиционерски».

   Василий улыбнулся удачно подвернувшемуся словечку, достал из сейфа коробку из под обуви и стал просматривать стоявшие там карточки профилактируемых лиц. Достал из середины, наугад: «Фефелова Марина Александровна двенадцатого декабря шестьдесят пятого года рождения, Севастопольская двести пятьдесят девять, двадцать, - и уже от себя добавил – пять лет назад приехала с «северов», год назад разбился муж, Марина Александровна запила, уволилась.., устроилась.., опять уволилась, отнимает пенсию у своей матери, дети: мальчик и девочка… А причем здесь я? Ну что я могу для нее сделать? Я не волшебник! Надо бы ее на дактовидеоучет поставить, так на всякий случай. – Берет другую карту, читает – Ковалев Сергей Юрьевич, первого января семьдесят шестого года рождения, надо же в новый год родился, с самого начала не повезло. Осужден по статье 144 часть 2 УК РСФСР, к двум годам лишения свободы, освобожден условно-досрочно десятого февраля девяносто восьмого, направляется к месту постоянного жительства ул. Розы Люксембург двести шестьдесят пять, восемьдесят два. В отношении Ковалева С.Ю. избран административный надзор. Надо зайти по проведывать, а то опять до конца месяца дотяну.

   Романов Роман Романович, двадцатого марта шестьдесят седьмого года рождения, ул. Баумана сто восемьдесят семь, пятнадцать, цыган, женат, двое детей, привлекается за хранение наркотиков, объявлен в розыск, следователь – Усова, розыскное дело номер… Наркоман конченный, а жена его выгораживает, на двух работах пашет, весь дом на себе тянет. Сдай его тебе же легче будет… Нет, не выдаст, свое видите ли, родное. Сама виновата…  Я хотел как лучше».

   Прежде чем отложить карточку Василий еще раз пробежал глазами по формуляру заполненному шариковой ручкой синего цвета. «Двадцатого марта день рождения Роман Романыча, - пробормотал он, - а сегодня какое число? Правильно. Девятнадцатое».   

   На следующий день Василий думал: «Действительно ли Романов будет дома в день своего рождения? Все - таки тридцать один год». Он проверял все за и против, но ни как не мог прийти к какому то мнению. С одной стороны очень уж хотелось «сделать дело» - доказать всем и прежде всего самому себе, что и он тоже, что-то может. С другой стороны Василий испытывал прямо таки животный страх замешанный на неуверенности в собственных силах – это было первое Васино дело. От волнения потели ладони, пора было прекращать эти терзания.  Василий взял из под принтера исписанный с одной стороны лист бумаги и усевшись за стол, нарисовал круг на чистой стороне листа.

   «Что нам известно о Роман Романыче? Возраст - тридцать один; рост – выше среднего; худощавый; ни когда не работал, всегда, то тут, то там; всю жизнь на ногах; наркотики употребляет давно, но в доме порядок, значит из дома не тащит как другие, или ворует или продает. Скорее всего продает, но не дома, соседи отзываются нейтрально, может быть жену и детей жалеют. Романова Наталья Александровна: цыганка; возраст неизвестен, скорее до тридцати; телосложение полное; по характеру уравновешенная, совестливая женщина; работает продавцом в магазине рядом с домом, там же моет полы; отзывов с работы нет. Романовы имеют двух сыновей, видимо погодки шесть и семь лет. Квартира расположена на первом этаже, окна выходят на разные стороны дома, есть ли решетки на окнах, не помню, дверь металлическая с глазком.
 
   Для задержания мне понадобится: один человек под кухонное окно; один человек с другой стороны дома; я вхожу в дверь, со мной еще один человек, на всякий случай. Автомобиль обязательно. Где все это взять?».
В кабинете кроме Василия находилось еще два сотрудника милиции. Капитан писал отказной материал, старший лейтенант читал только что полученную почту.
- Владимир Михайлович? – обратился Василий к капитану.
- Да Вася? – вежливо, расплываясь в улыбке, как чеширский кот отозвался капитан.
- А позвольте узнать Ваши планы на вечер? – в тон ему продолжил Василий.
- Не пугайте меня Василий! Вы хотите пригласить меня в кабак?
- Не совсем, мне надо человека Усовой доставить.
- Ах! Вас надо проводить? – снова пропел Владимир Михайлович и уже переходя на серьезный тон добавил, - не сегодня Вася, сегодня не могу, у дочери концерт в музыкальной школе, начало в восемнадцать, меня вообще-то здесь уже нет, извините.   
- Сходим Паш? – обратился Василий к старшему лейтенанту.
- Конечно сходим Вася, конечно, только завтра. Сегодня день тяжелый, целый день по раскрытию бегал и ноль, представляешь полный ноль. Давай завтра.
«Вот так-то, - думал Василий – конечно можно пойти одному, Романова дома не будет и все будут счастливы и довольны. Владимир Михайлович будет счастлив на концерте у дочери, Паша будет счастлив дома у телевизора, Романов тоже, где ни-будь, обязательно будет счастлив, он будет больше всех счастлив, и только я один буду недоволен сегодняшним днем. А почему? А потому, что Кошкина может,  а ты Василий Иванович нет!

   Итак – продолжал рассуждать Василий – во-первых, контингент я знаю, во-вторых, работать с контингентом я умею, может быть еще не совсем, как Кошкина но тоже.., в-третьих, время позволяет. Вроде бы все есть, а чего-то не хватает.             
- Значит день тяжелый Паша, да?
- Да, тяжелый – не отрываясь от заявления.
- И все в ноль?
- В ноль.
- А знаешь почему?
- Ну?
- Все нужно делать вовремя!
Старший лейтенант оторвал взгляд от заявления, мельком глянул в Васину сторону: «Пошел ты» - сплюнул он сквозь зубы.
- Паша! Сегодня мой день, он точно будет дома… - не успел Василий закончить мысль, как Паша захлопнул папку и вышел  из кабинета.
Василий думал и не как не мог понять, что же не так, что есть у Кошкиной, чего нет у него?
- Какой Вы сегодня не добрый, - опять запел Владимир Михайлович. – Хотите совет?
- Лучше деньгами.
- Возьмите в сейфе, сколько нужно.
- Ладно давайте совет, деньги мне сейчас не помогут. – Они вдвоем вышли из здания милиции, подошли к стоящему неподалеку милицейскому УАЗику. 
- Свободен Шеф? – прокричал капитан заглядывая в машину – три червонца как с куста…
- Садись Михалыч, не май месяц, не выстужай хату – отозвался водитель.
- Что стоим, кого ждем?
- Жду когда домой отпустят.
- Тебе повезло дружище, я специально пришел, что бы отпустить тебя с этим юношей до известного ему адреса, - Михалыч перешел на всеми любимый одесский говорок. - Скажи мне Ренат? Ваша Усова, что решила всю наркоту извести в нашем околотке. Передай ей, что об этом она пожалеет – без наркотиков жизнь станет скучной и однообразной.

   Через десять минут Василий стоял у дверей квартиры номер шестнадцать, водитель с машиной остался с торца дома, в комнатах горел свет. Василий позвонил в дверь.
- Кто там? – раздался из-за двери голос Натальи Александровны.
- Милиция откройте! – сказал Василий и испугался собственного голоса. Его колени слегка дрожали, по позвоночнику побежал маленький ручеек холодного пота, ладони рук вдруг похолодели. – А вдруг Романов и правда дома? – думал Василий – как-то все внезапно произошло, я совсем не успел подготовиться. – Но уходить было поздно.

- А кто это?
- Это Ваш участковый, Наталья Александровна Вы меня не узнаете? Откройте пожалуйста дверь, мне нужно задать Вам вопросы.
- Я не могу открыть дверь – послышалось из-за двери.
- Как так, почему не могу?
- Я ключи куда-то положила, найти не могу.
- Вы поищите Наталья Александровна, а я пока их у соседей поищу -при этом Василий стал громко стучать в соседние двери кулаком.

   Дверь квартиры шестнадцать плавно отворилась, Василий даже не слышал, как провернулся замок. В коридоре стояла хозяйка и улыбалась своей обворожительной златозубой улыбкой. Василий тоже улыбнулся, вернее попытался улыбнуться в ответ, мускулы на лице напряглись и плохо работали. Дрожь в коленках прошла, чувство страха тоже пропало, осталось какое-то не хорошее, неподвластное Василию чувство дикого азарта и вседозволенности. Словно он перестал управлять собой, анализировать ситуацию и отдавать отчет в происходящем, в нем словно проснулся кто-то другой, сильный, уверенный, безжалостный. Гримаса сошла с его лица, он посмотрел в глаза хозяйки, но не так, как делал это раньше, а заглянув, увидел суть. «Она меня боится… Значит он здесь» - понял Василий. Еще минуту назад, он ни в чем не был уверен и был готов сомневаться во всем, сейчас он знал все.

- Разрешите? – прошипел он слегка наклоняя голову через порог.
- Да, конечно – рот Натальи Александровны оставался открытым, но улыбка сошла с ее лица. Большие черные глаза выдавали испуг. Рядом вдоль стены стояли мальчишки и тупо смотрели на непрошенного гостя. В аккуратно убранной кухне стоял праздничный стол. «Гостей не ждут» - подумал Василий.
- Празднуете? – сказал он вслух. Все молчат. – Дома Роман Романович? – снова спросил Василий. И опять тишина. Опустил правую руку в карман меховой форменной куртки и крепко до боли сжал кольца наручников.
Из темного зала вышел мужчина.  Мертвецкая тишина повисла в квартире.
- Здравствуйте Роман Романович, с днем рождения Вас - с трудом выдавил из своего пересохшего горла участковый.
- Здравствуйте Василий Иванович.
- Поедемте…  Вас Усова заждалась.

   Романов молча одел старый овчинный полушубок, обул обшарпанные от времени ботинки и вопросительно взглянул на участкового. Нужно было надеть наручники, Василий это знал, наручники нужно было надеть обязательно. Но рядом  у стенки, с тупым выражением лица стояли мальчишки, по-домашнему упитанное, в красивых разноцветных рубашках. Стояли и смотрели своими большими черными глазами то на отца, то на милиционера. «Они его любят – вдруг подумал Василий. – И он их любит».   

   Еще через час Василий шел на автобусную остановку, голова слегка кружилась, подташнивало, першило в горле, на душе почему-то было погано. Василий шел и думал: «Отчего мне так не хорошо? Неужели так будет всегда? Ни чего, раз Кошкина может, так и я смогу».

   А следующим утром, на рапорте, дежурный зачитал справку: «Участковым уполномоченным, рядовым милиции Пупкиным задержан и доставлен обвиняемый по уголовному делу… Романов Роман Романович, находившийся в розыске за следователем Усовой».  Ну, зачитали, да зачитали, эка невидаль на то она и милиция, ни кто и внимания не обратил, Кошкина только подошла после рапорта и говорит: «Поздравляю Вася, молодец, все правильно понял» - улыбнулась своей французской улыбкой и уплыла под топот проходящих ног. Так что Василий и рта раскрыть не успел? А ему так хотелось расспросить: отчего в груди жгло; и почему голова кружилась; и самое главное то четвертое чего он в себе так отыскать не смог. О таких вещах ведь не со всяким поговорить можно, но Кошкина точно еще, что то знает, но пока не говорит.