Три пня

        От автора:

        Меня зовут Дмитрий и в этом предисловии я хотел бы немного рассказать об этом произведении. А если я хотел, то я это сделаю. Итак. Многие, как я считаю, путают жанр «рассказ» и «сказка», не знаю с чем это связано, но это разные жанры — и это факт. Моё произведение «Три пня» относится к жанру «сказка», хоть и не для совсем маленьких. Я бы рекомендовал читать её лицам старше четырнадцати лет. Сказка — это жанр, который развязывает руки и фантазию человека, следовательно, можно писать почти любую задумку. Также сказка это вымысел, а следовательно сюжет, места, герои, в общем всё что написано — вымышлено мною и любые совпадения случайны, как говориться.
        Моя история показывает насколько может скрываться человек сам от себя душою, не важно — стар он или молод. Необходимо верить в себя и иметь ценности, что бы жить. Показывает, как можно довольно быстро обрести дом там, где для самого себя все безнадежно. Показывает, как даже зверь имеет чувства и характер. Показывает, да много что ещё показывает и даже то, что возможно вы найдёте сами.
        Сказка наполнена красивыми природными местами, которые при прочтении возникают в воображении и даже заставляют прочувствовать «всю соль» на себе, как например погодные явления. Но, в то же время нет нудного, долгого описания, что не даёт заскучать. Герои имеют свой характер и каждый из них раскрывается в своё время. Судить их, опять же, как я считаю, трудно, так как можно сказать, что они имеют часть отражения реального мира, где все события имеют разные черты.
        Приятного чтения тебе дорогой читатель!








                Три пня

        На краю с лесом, на бескрайнем поле, тянущемся далеко вдаль, стояла избушка коричневого цвета из чистого сруба. Красота вокруг была божественная. Густой хвойный лес, пихты зеленели тёмно-зелёным оттенком. После дождя в этих краях воздух был настолько кристально чистый, что казалось что природу «протёрли мокрой тряпкой» и теперь всё «блестит чистотой». Поле было заросшие колосьями золотой ржи, которая мягко «покрывало глаз» смотрящего вдаль человека или путника, кстати, которых тут не было, не бродили. Территория стоящего дома была не большой, но и не маленькой. Сзади была трава, густая, обычная вперемешку с осокой. Правее со стороны входной двери в дом-избу был хутор, было 10 курей и 2 свиньи. А слева огород, не большой, хватало только на самые главные овощи, такие как огурцы и помидоры. Слева от входной двери было окно, в него было так удобно смотреть, с табуретки, которая стояла на своих потёртых ножках с той стороны.
        А жил в том доме 83 летний мужичок. Одевался когда как, по-разному, когда на прогулку, когда на прогулку по делам, домашняя одежда была как зажиточная, но не богатеев, а как человека знающего хороший вкус, не скажи что в моде, а в взгляде на одежду. По выходным он утром в огороде колупался, потом животных обихаживал, а ближе к вечеру проводил время себе вдоволь, досуг был как в виде чтения, так и в виде покраски деревянный игрушек, их у него было не много, но он любил возиться с ними. В будни ходил в лес по грибы, в город он ездил только по надобности, лекарства, те, что нельзя найти сподручно так сказать или проведать тех родных, которые его ещё помнили. Родные его почти не любили. Была внучка. А бабка мужика умерла уже как лет десять назад, естественной смертью, могилу он посещал не часто, не видел смысл, он и так любит Надю, до сих пор. Общения ему хватало, собаки у него не было, впрочем как и кошачьей породы в доме, но скот и другие дела спасали его, ну и в коридоре избы стоял телефон, за который раз в два месяца платили родственники и он мог им позвонить и пообщаться. Они ему не часто звонили.
        До конца лета оставался грубо говоря месяц. Евгенич, так звали этого мужественного и доброго мужичка пожилого возраста, в один прекрасный день вспомнил, что он не засушил грибы на зиму. «Ой. Как же я так», он сам себе удивился, «Надо будет срочно идти в лес с корзинкой». Евгенич решил на следующий день и пойти, «А чего тянуть с этим? И так же вторник будет, самое дело». Из погреба, где хранились у него засоленные овощи в стеклянных банках, на специально отведённой полке, он достал хорошо крытую, с закрывающейся дверцею, коричневую корзинку из натурального плетения. В погребе всегда было прохладно и поэтому сам себе в нос иногда поговаривал —«Здесь бы кровать установить. Хех», но конечно он так не сделает.
        Дело подошло к ночи, помывшись в ванне, он переоделся в ночной халат и лёг спать. Кузнечики стрекотали в траве, луна висела далеко в мутно-сине-чёрном небе и темень за окном, но лишь потухший свет лампадки на столе, рядом с кроватью Евгенича, медленно догорал и вскоре исчез. Перед сном он уже мысленно продумал, как завтра пойдёт по грибы, по каким местам, дорогам, дабы не сходить зря.
        Солнце мало по малу вставало на востоке. Пробуждались звери. Эта ночь показалась Евгеничу не длинной. Вышел на крыльцо, смотрит «дождь что ли был?», трава мокрая. И рожь вдали проблёстывает светом. «Но ничего, дело по задуманному будет сделано. Не сахарный, не размокну», хмуро утвердил себе он. Пойдя умыться он привёл себя в порядок, попил чаю и съел бутерброд с собственно произведённым мясом курицы.
        С два часа собирался он. На спину взял рюкзак-платок, надевался он за небольшие лямки как рюкзак, но корпус был из тряпки, мягко, удобно, практично, один минус при высоком воздействии мог порваться, но другого не было, да и этот ему нравился. Корзинку взял в руки. Оделся по погоде, куртка с капюшоном и отличными карманами, на молнии и штаны, которые покрывали ноги от всего того что не нужно. Словом легко и не принуждённо. В рюкзак он положил бутылку с холодной водой, важные таблетки, спички и это было весь походный набор мужика.
        «Хорошо сейчас дождя нет», он проверил закрыл ли он воду и прикрыл чуть окна, напоследок. Пожелал себе удачного похода он вышел. Дверь у него закрывалась только на специальную перегородку, никого рядом нет, ключи то и не к чему. Помолившись перед иконой, весящей над дверью, он развернулся и не спеша пошёл в сторону окраины леса. Дойдя, оглянулся, увидел пейзажный край и глубоко вдохнул, а уже затем начал забираться на пригорок, дойдя до чего он вошёл в лес. Он не увидел той картины что была там дальше, небо начало затягиваться в сильный ураган и это всё приближалось к дому Евгенича.
        Тем временем, подальше отойдя тропами, которые густо обросли малиной, репейником, папоротником, а деревья покрытые мхом стояли возвышаясь вверх, Евгенич искал грибы и к тому времени уже собрал десять шампиньонов. «Что-то дождевиков сегодня не встречаю…», подумал он. Найдя просеку, затоптанную песком он пройдя по ней минут двадцать нашёл травянистую поляну, пошакалив по ней он насобирал штук шесть грибов разного вида. Срезал он ножиком финкой, аккуратно чтобы не повредить природу. Нож у него этот был старым подарком от его деда. Углубившись в лес мимо него проскочил кролик — «Прыткий пацан…». На пути ему не встречались лисы и другие животные кроме птиц, во главе с древним вороном, который величаво издавал звук планирую над верхушками лесных сосен. К нужному времени корзинка не хило пополнилась, «но было бы не плохо собрать ещё», как подумал Евгенич.
        Час он ещё «работал в поте лица» ища и собирая грибы. Устал, думает надо присесть, где-то найти и отдохнуть. Он подумал про Воду и пирог с картошкой, которые были у него в рюкзаке. Теперь он пошёл искать удобное место, где можно спокойно присесть и подкрепиться. Идея обследовал места. Вот поваленное дерево, но кора не удобная и сидеть спокойно не получиться. Вот крутой склон, но земля рыхлая и «ноги будут ехать», тоже неудобно.
        Эврика! Прошагав метров шестьдесят он нашёл поляну, по форме расположившиеся по кругу. Вокруг были деревья, что интересно в этом месте росли берёзы. На поляне по центру расположились три пня, которые были расположены треугольником. Сама поляна была не вытоптана, трава спокойно росла в этом месте. Евгенич удивился, «сколько хожу в лес — не перестаю удивляться. Тут я ещё не был. Какие ровные формы поляны, воистину чудо природы», сказанул он вслух. Эхо на поляне не раздавалось. Оглядевшись, он и решил остановиться на этом месте.
        Он сел на тот пень, что был как бы вершиной этого вообразимого треугольника. Легким движении сняв рюкзак с усталым и запотевшим видом он достал воду, со словами «Вот она — живительная влага», и один пирог. Рюкзак он прислонил к пню. Смотря на березы он смаковал пирожок, «С утра почти ничего не ел». К концу трапезы он отхлебнул ещё воды и немного ополоснул руки, и поэтому воды оставалось только на обратный путь.
        Евгенич отряхнувшись, встал с пня. И тут сильная дрожь земли сбила его с ног и снова заставила сесть его на пень. Всё тряслось. Он не на шутку испугался. Тут никогда не было землетрясений. Мужик пытался выстоять тряску, но она была слишком велика и его резко дёрнуло, опрокинулся назад. Расстояние между пнями было не большое и Евгенич ударился затылком о пень, боль пронзила шею. Тряска не то что продолжалась, а даже стала увеличиваться в разы. Наконец Евгенич не понял что произошло, начал блестеть в глаза яркий белый свет, у него даже промелькнула мысль что он умирает.., и в какой-то момент он очухался летящим с крутого, отвесистого утёса. Он летел крича звуки «Ааа», похрипывая при этом. Боль пронзила в лодыжку. Когда он лете это время ему казалось очень долгим, но на самом деле он летел всего минуту. Скатившись вниз он отключился, перед этим увидав какой-то уже иной лес вокруг.
        Повеял лёгкий прохладный ветер. Было раннее утро, часов семь. Евгенич не произнося ни слова с трудом приоткрыл глаза, все расплывалось и двоилось. Как в тумане он увидел какого-то человека, он стоял над ним что-то сказал, это слышалось Евгеничу не внятным и тот наклонился поближе к нему, на этом моменте организм грибника не выдержал, он заснул, ощущение было что он впал в кому. Неизвестный поднял беднягу и положив его себе на спину куда-то понёс.
        Крик степного орла раздался над скалами, от которых в дикий лес отбрасывалась тёмная, густая тень дня. Листва, стоявшая на многочисленных жухлых листьях деревьев, уже давно не видела дождя. Многочисленные каньоны, впадины, водопады украшали вид злободневной пересушенной местами земли. Ушастая круглоголовка, выбегающая из леса на пустырь, изнемогала от жары. Неизвестное место, своими характерными чертами напоминало то пустыню, то джунгли, то древний город.., дорогу в который знал никто.
        Человек, понёсший измотанного ужасом и травмами Евгенича был индиец Чоо. Он нёс его на себе всю дорогу, через данные степи и породы скал. На голове у индейца была перьевая геральдика, шляпа индейцев, сам он был повязан в кожу какого-то животного и это была его одежда, но много участков тела она не покрывала, так как в тех местах почти всегда, целыми днями, стояла жара. Казалось, что солнце всегда было в зените. Под конец незнакомец сам начал уставать, но бросить беднягу он не мог по многим причинам. У индейца не было с собой воды, он был человеком выносливым, требования проживания в местности заставляли держать заданный тонус, чтобы не погибнуть в барханах. Погода была тёплой как зло! Индеец всё нёс и нёс почти безжизненного человека, а дорога начала идти в гору и перешла в крутой склон, взбираться по которому было прилично далеко и нудно.
        Через ещё пару часов они наконец дошли. «Куда дошли?», спросите вы. Взгляд индейца пал на «долину жизни», прекрасная прохлада создаваемая водопадом в ущелье скалы давала людям надежду на проживание в суровом климате. Вокруг ущелья на высокой горе развернулось поселение людей. Вокруг ущелья были поставлены самодельные палатки, собранные из деревьев, сучьев и прочего материала. Каменные постройки были только у старейшин. А за «кругом обитания» располагались высокие деревья и только на крою с другой стороны горы росла одинокая, раскидистая лиана, под которой сидел старый мудрец шаман. Скот пасли там же на горе, в специально отведённом месте, им доставалось немало травы, чтобы пропитаться. Урожай был снисходительной благодатью для этих людей, его было мало, поэтому основные блюда были мясными.
        Индиец дошагал до входа, пройдя через оборонительные ворота, они были из основой из камня, с поверхностью хвороста. Стражники на входе поприветствовали его и проводили взглядом, так как он принёс незнакомца. Под пристальными взглядами жителей он прошагал в лекарню. Войдя он наклонившись положил бедного мужчину в центр на хвою. Женщины начали стаскивать с него одежду. Оказалось, что у бедняка сломана нога и есть множественные ушибы. Лекаря была конусообразная, с открытым отверстием в крыше. После его помывки, шаманы начали читать древние молитвы на неизвестном языке, молясь и спасая души и тело странника.
        Дни летели как года. Каждый день группа индейцев-шаманов проводила обряды для спасения человека. Целебные травы из их запаса уходили на заживление ран странника. Через несколько недель только один шаман, читавший молитвы сказал — «Теперь его жизнь в руках ангелов. Только они решат его судьбу». Расспросы индейца Чоо, принёсшего бедолагу, были сделаны ещё в первый же день старейшиной племени. Он его не осуждал, а наоборот высказал, что он всё правильно сделал. Может этот мужчина и странный и не известно откуда взялся, но помогать нужно всегда и обязательно…
        Каждый день Евгенича лечили травами из степи, леса. Накладывали еловые ветви, пары уходили сквозь отверстие в крыше. Тепло и туманно было в хижине. Под постоянным присмотром мудрецов находился этот человек. Конечно были и противники того чтобы этот незнакомец находился у них, «Не накликал бы беду», поговаривали жители. Степной орёл пролетел ночью над лекарней, «Хороший знак. Он выживет», сказал шаман.
        Вечера были прохладные, словно этот человек принёс с собой тёмную тень, которая укрыла пеленой местность. Жители поселения, в особенности дети часто скапливались у палатки и стражникам хижины приходилось их отгонять. Было опасно стоять рядом с лекарней… духи, духи начали действие с человеком. С каждым днём раны человека залечивались, но он всё ещё был во сне. Наверняка он разговаривал с своими родными… он был на волосок от смерти.
        Из собранных в небе туч разразился сильный дождь. Урожай спасали девушки. Накрывали чем могли. Но хорошо что всё обошлось. Дорожки подходящие к скале наполовину размыло и охотникам стало трудно ходить на охоту, дабы пропитать племя и семью. Сильный и могучий охотник Дарк жил в этом племени, его победы слагали в местные стихи. Но даже он не рисковал сильно жизнью при таких плохих условиях.
        Тучи-солнце-ночь-тучи-гром-вечер-утро. «Дни шли паровозиком», друг за дружкой. Наконец после длительного лечения и присмотра человек начал приходить себя. Сидя на кресле, в углу хижины, индеец увидел как странник открыл глаза, но он был слаб физически. Он начал говорить что-то страннику, но тот его абсолютно не понимал, не столько по слабости здоровья, как из-за незнания данного языка. Пол дня пролежал обездвиженным человек. Вокруг него иногда стояли лекари, старейшины. И вот он сумел пошевелится. Что говорили ему старейшины Евгенич не понимал. Степной орёл улетел со скалы в глухой лес, словно забирая с собой тёмную пору. Спустя небольшое время глава племени объявил о поправке человека и объявлении о заседании совета по данному вопросу. Ещё ночь ухаживали за ним. Погода была благодатная и наконец устоялась. Это племя верило в силу духов, они почитали свои «корни», семью, ценности. Евгенич пришёл в себя, оделся, и они всё ещё сидели в лекарне. Двое, шаман и старейшина, сидели почти рядом с ним.
        «Где я?». Первое что он спросил, уже продумывая в голове множество других срочно-важных вопросов.
        «Deji hoos u aqoon. Waxaad tahay nabad ah! Waxaan qaadan doonaa daryeelka», говорил страннику шаман.
        «Я вас не понимаю», с угрюмым видом ответил Евгенич. Он совершенно не знал как им что объяснить.
        «Ha, Qariib…», сказанул старейшина шаману.
        «Карииб, Что значит кариб?», быстро Евгенич спросил шамана «Небеса, во что я влип!?».
        «Sidee aad heshay inoo? Markaasaa magaca waa wax aad jeceshahay? Well in jinniyadu ay smilostlivilis, waxaad u joogay nool yahay». Глядя на него Евгеничу шаман показался довольно добрым и уважающим других людей человеком.
        «Меня Евгенич зовут», он как «в точку попал», показывал на себя руками он     «Евгений я, Евгений». «Я, я, я… Я не знаю что произошло…», опустивши руки сказал он.
        «Evgenich. Sidaas Evgenich», старик покачал головой и вышел из хижины.
        Евгенич осмотрелся. В палатке было темновато. Ему было интересно, что там снаружи. Но тут он обнаружил, что его нога была сломана, хоть уже и начала заживать, но идти на одной ноге он бы не смог. Вдруг вошла женщина. «Waxaan ku siin doonaa ul a. Wuxuu kaa caawin doonaa», с этими словами она дала ему костыль. «Не современный, но спасибо», Евгенич поклонился, показывая благодарность.
        Евгенич вышел и его ослепил яркий белый свет. Глаза начало резать. Но постояв пять минут всё прошло. Очухавшись, он увидел, как мимо идущие рядом люди остановились и смотрели на него. Мальчик стоявший в толпе плотно поджав губы смотрел в упор на мужчину. «Извините… извините», он пошёл не зная куда. Это увидел шаман, который говорил с Чоо и пошёл сразу к бедняку.
        «Xaggee baad tagteen?!», закричал чуть-чуть похрипывая ему шаман. Спешил, шагал к нему. «Well ka. Ilaa aad meel tagto. Your aayahooda aan hadda haysanno. Ma wanaagsana, sida aad fikradaha xun». Он взял Евгенича за руку и повёл его, тот несомненно, не задумавшись подчинился. «Я то и идти не зная куда», сказал Женя. Ему было не привычно идти, ведь теперь он ходит с тростью, нога побаливала.
        У важных лиц в племени были разные геральдики. Самая яркая и большая у старейшины, у шаманов, которые были вторыми лицами по важности, чуть меньше, у Чоо, который был одним из стражей поселения была ещё меньше. Школа местная тоже была, учили больше жизни в данном ареале, не сложным корням и эпитетам конечно же. Стражники отбирались исключительно из мужского населения. С возраста около тринадцати лет. Никаких военных поселений не было, все служащие имели свою семью и жили с ней, а подчинялись приказам старейшин. В поселение таких было три. Шаманов пять. А охотником мог стать только сильный духов и плотью житель племени.
        Шаман подвёл его к Чоо. Сзади стояла палатка и перегонщик скота вёл каких-то небольших бычков через дорогу. Шаман начал что-то показывать. То покажет на Чоо —«Tan waxaa laga haro. Characters. Haddii uu ku lahaa, eed lahayn ma aad ka badbaaday», то немного разводил руками и показывал на Евгенича.
«Харо…», он смотрел на него.
        «Aan Haro laga haro. Laga haro», внушая ему твердил шаман. Чоо стоял молча.
        «Чоо, а Чоо», что же у вас за язык такой, подумал он про себя. «Сомали прям», чуть отвернувшись сказал Евгенич.
        Но более того что показывал ему шаман он не понимал. Потом шаман что-то сказал Чоо, и спустя время, переговоривши Чоо ушёл и пошёл куда-то. Шаман снова взял его за руку и повёл. «Куда же мы опять идём…», с уже большим интересом подумал Евгенич.
        Они прошли через местный пруд, там все купались, в основном дети. По себе он был не большой, много народу там не умещалось. Земля везде в посёлке была графий, сухой небольшой песочек. А вокруг пруда было больше песка. На местных деревьях сидели маленькие птички и громко чирикали. Они вошли в хижину одного из старейшин. «Wada hadal muhiim ah», сказал перед входом шаман, глядя на Евгенича. В хижине было темно, чей то голос говорил там, в темноте и небольшой силуэт мужественного мужчины виднелся.
       «Tag», вкрадчиво полунастойчиво сказал голос. Шаман подвёл его поближе.
       Старейшина расспрашивал его кто он такой и как попал. Но он не понимал. Евгенич сказал что мог. Но естественно они так не к чему не пришли. И шаману было поручено привести его в назначенный день на совет племени. Старейшина разводил руками показывая что-то большое. Евгенич понял что, что-то будет. Потом шаман опять взял за руку и они пошли. Пришли к месту. Евгенич увидел очередную хижину. Шаман показал на него и потом на палатку. Евгенич понял что это его хижина. «Waxaad tahay mid aad u daciif ah. Qaado nasasho qaar ka mid ah», высказал шаман и оставил его. «Я даже не знаю как вас зовут. Ваше имя…», вдогонку ему Евгенич, но тот даже не обернулся. Мужик оглянулся и увидел, что ходят люди, посмотрев на небо, он почувствовал как солнце жарко палило. Войдя в палатку он удивился, уже не было темно. Намного светлее была его хижина. На полу лежала большая мягкая подушка, набитая гусиным пером, очевидно — это постель. Небольшой столик стоял у стенки, почти рядом с входом-выходом. Евгенич прилёг отдохнуть и не заметил как уснул.
        Когда он открыл глаза было уже утро. И он сначала перепугался, так как первое что он перед собой увидел это то, что над ним стаяли два старейшины и тот же шаман. Шаман ему показал рукой «не бойся», вытянутой ладонью правой руки вертикально. «Waxaa la gaaray wakhtigii aad», сказал старейшина, у которого было зелёное оперение на геральдике. Евгеничу дали воды умыться и что-то сказали, он не конечно же не понял, но смысл был в том что поест он потом… «Haddaba na soo raac», кто-то из них сказал. Они вышли из хижины, солнце уже пекло, на вскидку было десять часов утра. Евгенич пошёл за ними.
        Пройдя на другой конец племени, они вошли в большую территорию, закрытую со всех сторон, один вход и один выход. Если смотреть сверху, то территория была круговая. Располагались трибуны и в центре место для главных лиц племени. Евгенич понял, что тут решались главные вопросы племени, это заседание, совет. Трое и Евгенич первыми вошли в зал совета. Команда глашатых ещё аж за два дня назад разнесла весть о предстоящем совете. И теперь стражники зала совета пропускали людей на мероприятие.
        Через минут десять трибуны утихли. Остальные старейшины вошли последними. Специальный человек, который подул в какой-то рог, тем самым он открыл заседание. «Hadaba bal aynu bilaabaan», тот старейшина что стоял в центре произнёс эти слова.«Ajandaha Maanta waa in ay go'aan ka yimi ee ah ninkan! Waxa uu sidoo kale noo sotanetsya ama naga tag, jiiska lama siiyo! Waxaan doonayaa in aan kulan ka dhacay sida ay xeerarka iyo gudoonka ahaa gabi ahaanba sax ah oo daacad ah», продолжил он же. «Xuquuqda, xaq. Xuquuqda, xaq. Xuquuqda, xaq.», кричал народ. У Евгенича сложилось впечатление, что его собрались убивать, если бы его не спасли он бы так точно и понял.
        «Hadda laba qof oo halkan iman doona» и старейшина показал рукой на пустое место, метров двадцать от него.
        «Waxaan dooran doonaa toban qof si nasiib ah. Markaasaa mid kasta oo iyaga ka mid ah ku habboon yahay inuu qofka koowaad ama labaad. Tan koowaad waa in shisheeyaha jir in nala sii joogo, iyo labaad ay ka dhigan tahay in odeyga uga tagi doontaa. Go'aanka adigaa iska leh». Старейшина загадочно посмотрел на народ и провёл левой рукой в воздухе, а в правой у него был какой-то посох из белой, чистой кости. И потом он показал на десять человек, как видно выбравши их случайно.
        Двое специальных людей вышли и встали метров через двадцать от главного старейшины. Потом эти десять людей вышли и каждый из них подошёл к тому или иному господину. У второго стояло на два человека больше.
        «Sidaas aad sameeyey doorasho. Berrito marka waagu ninkan iska tagaan naga. Thanks talo ka badan. Ku Kala karaa!». После последних слов главного старейшины все начали расходится. Шаман посмотрел печальным взглядом на Евгенича и показал ему чтобы тот шёл за ним. Как все вышли они пошли. Главный старейшина проводил строгим и вместе с тем серьёзным взглядом незнакомца.
        Они дошли до палатки Евгенича. «Your wadnaha sheegi doona habka ugu. Berrito marka waagu beryo waxaan idiin qaadan doonaa in uu ka tagayo ka soo dejinta iyo aad tagtay. Oo aad aayahooda ma aha in aynu gacmaha ... Meesha aad ka timid uun ka. Nasiib wacan adiga. Evgenich. Ha», он показывал ему жестами, дополняя свои слова. Евгенич понял что кажется его выгнали. «Надо, значит надо! Спасибо вам» и он поклонился ему, тот кивнувши в ответ ушёл. Евгенич посмотрел и потом глянул на ногу, «Ах. Как забудешься перестаёт ныть». Он вошёл в хижину и лёг.
        Вечер-Ночь. Тёмное время суток плывёт густоватым туманом над лесом и степью. Луна Сверху светит как солнце, но не жарит, а дарит бело-синий звёздный свет. Евгеничу не спалось. Взяв костыль он вышел из хижины и решил немного пройтись. Спустя минуту нога разошлась, и наступать стало легче. Он думал, что ему бы надо отдохнуть, дабы с утра ему нужно будет уходить, путь далёкий и трудный, но никак сон не шёл. Глядя на луну он подумал что она хорошо видна и такая крупная, захочешь закрыться от её света и не получится.
        Евгенич гулял по посёлку. Он уже довольно далеко ушёл от свой палатки. Смотрит, за пригорком «пруд что ли?». «Наверное, тут они моются, а да мы его проходили…», подумал Женя. Чуть дальше, шаг за шагом «пригорок падает», а вид на прудик открывается шире. Рядом ни души. Стояла тишина, и только листва деревьев по соседству с прудом шумели. Вода шла рябью от ветерка. Небольшой туман стоял над водой. Было прохладно. Хижин по соседству не было, только две стояли, в них было всегда тепло, так как они были из другого материала, более теплого, чем обычные хижины. В них одевались.
        И вот Евгеничу уже открылся почти весь пруд, как он увидел ужасную «картину»! Каким-то образом спать легли не все. Маленькая девочка тонула на середине пруда и рядом никого нет. Евгенич понял, что вот, вот и она «пойдёт на дно». Он осознал, что единственным шансом на её спасение был только он. Словно сама судьба не дала ему сегодня сон, чтобы это дитя не умерло.
        Евгенич сильно закричал «На помощь! Ребёнок тонет! SOS! Помогите», но его не слышали, пруд был далеко от хижин. Да и его языка не поняли бы. Девочка была совсем плоха, она сильно нервничала и ничего не понимала, что происходит вокруг, это была самая настоящая паника. Долго протянуть она не сможет. Он понял, что надо срочно решать либо он идёт за помощью, но быстро он не дойдёт либо спасать ребёнка самому.
        Евгенич не раздумывая быстро насколько мог подошёл к краю пруда и с силой оттолкнулся. Костыль он оставил на берегу. Он плюхнулся в воду. Нога заныла, но он изо всех сил начал грести к утопавшей. «Сейчас, я близко. Держись!», он кричал ей, она уже начала уходить под воду. Она ушла под воду и тут её поднял Евгенич и начал плыть с ней к берегу. Доплывши до берега он вытащил с усилием и её и себя. Она немного задыхалась, дыхание конечно было не ровным. «Спокойнее. Всё позади», он приговаривал ей. Евгенич укрыл её своей накидкой с верху, чтобы не было так холодно. «Как же тебя угораздило?...», он подумал. Но тут его нога разнылась и он прилёг на берегу рядом с ней. Тут вдруг стражник совершавший обход «вынырнул» из-за угла, увидел эту картину и «пулей помчался» сообщить о биде.
        Через минуты две прибежало по села. Стражники огородили территорию, чтобы лишние люди не подходили к месту, дабы не было тесно. И шаман конечно же присутствовал. Но почему не было старейшин? Евгенич лежал рядом с девочкой и обогревал её своим теплом, хоть ему было тоже не легко. Отца девочки звали Алцо. Мужественный охотник, бывший стражник главных покоев старейшины Ади. Он вместе с матерью девочки наклонился на дочерью, и они унесли её в тёплую хижину. Уходя Алцо мелькнул взглядом на Евгенича и качнул головой вперёд. Шаман подскочил, поднял старику трость, пока все возились с девочкой. «Я не мог ничего сделать... Но я её спас», повторял он шаману. Тот осмотрел его ногу и покачал головой, чувствовалось, что дела были плохи и рана не заживала, да и ей не давали. Шаман отвёл Евгенича в его хижину. Когда они шли до туда старейшина увидел что произошло и ему доложил стражник. Тот пристально посмотрев на то как Шаман видёт странника подумал что они вынесли не верное решение.
        Минут через десять в палатку к Евгеничу зашёл Алцо. «Waxaan aad ka tegi doonaa», сказал шаман и вышел, оставив их наедине. В палатке горел маленький костёр обогревая хижину и создавая в ней тепло и дополнительный уют. Алцо стоял по ту сторону огня. Ma aqaano sida loo mahadsanid! Gabadhayda Waxaad badbaadisay. Waxaan dhamaan aan u adkaystay go'aanka saxda ah, waxaad joogi nala. Ma aqaano wixii kale inay idinku leeyahay ...», мужественно державшись произносил Алцо. Евгенич понял главные жесты слова благодарности за его поступок и то что он не уходит на рассвете. «Спасибо. Что я некуда не ухожу. Чем тут стоять идите и побудьте рядом с дочкой. Я то не пропаду», конечно тот его не понял, но спасибо довольно легко различить. Алцо развернулся и вышел. Евгенич встал и подошёл к выходу из хижины. Он увидел как шаман говорит с старейшиной, вердикт ясен он не уходит. Евгенич обрадовался.
        «Kaliya waxaan doonayay inay ku dabaashaan habeenkii. Markaa wax ka dhaceen biyaha ... waxaan ahaa cabsi iyo gacanta laga badiyay galay. Waxaan ahay swimmer xun», в слезах говорила девочка. В тёплой хижине собралось немало народу все решили единогласно оставить Евгенича у них, по-другому и быть не могло. «Nacas. Weligaa mar kale samayn aan. Nasiib ayaad tahay in aad ku badbaadi Evgenich. Waxaad wakiil inay noo ahaa, haddii aad iga tageen», в ответ ей Алцо. И потом обнял свою дочь.
        Ночь встала в своё русло. Всё именно так как и должно быть, идти своим чередом. Вот и не верьте в судьбу, а она всё равно проявляет свои следы в скоротечности времени. Скоротечность времени — кажется только-только, недалече как вчера ты пришёл в какое-то место и тут хоп!, уже месяца четыре как не было.
        Вот такой временной поток прошёл и по нашим героям. Прошло три месяца после того как Евгенич попал в это поселение людей, которые спасли его. За это хорошее время Евгенич подружился с многими людьми в посёлке. Он выучил многие слова, частично выучил их язык и уже более свободно общался и хорошо понимал жителей. Такие простые слова, например как «Tag — Идти; Hi — Привет; si dhakhso ah — Быстрее; Waa maxay? — Что?» и прочие выражения он знал. Да и некоторые люди в племени немного знали и его язык, совместные контакты приводят к совместным знаниям. Ему дали работу он был учителем-помощником в школе. Приглядывал за детьми, помогал им, а также иногда вёл земледелие. Детям всегда было интересно с ним, он не просто рассказывал, а вкладывал душу в слова. Иногда по ошибке сказав не совсем то, что хотел, он прекрасно выходил из ситуации проявляя ещё больший интерес у учеников. Все были довольны им и полностью доверяли этому человеку. Он стал частью их общества. Ему рассказали многие легенды и верования. Он знал их культуру. Особо много он общался и дружил с шаманом, который его вылечил и во всём помогал ему, а звали то его Lailo (Лайло). В пятницу он мылся в том же пруду, в котором когда-то спас девочку Лию, дочь Алцо. Там же был парикмахер дяденька, как его называли, по имени его почему-то не звали. Он постригал Евгенича и других. Однажды он спросил его почему его не зовут по имени на что тот ответил — «мне привычнее ласковым именем, оно закрепилось за мной, зачем же я буду отвергать его?», вопросом на вопрос ответил дяденька. Рядом с своим домом, хижиной, Евгенич уже имел небольшую грядку. Он сумел вырастить на сухой земле хотя бы укроп. Вот чудо. Как правило, его доставалось не всем, он любил угощать иногда людей со своей грядочки. В общем «дела шли на ура»! Но он думал как там его семья, у него с собой не было ни одной вещи памятной о доме и родных. Эти мысли его не покидали. Только тогдашние его вещи хранились у него под подушкой. Теперь же он ходил как и жители племени. Лайло замечал это и не раз сам горевал, понимая, что человек не может разорваться на две части, что о родных тоже думать надо. «Это к чему-то приведёт…», думал про себя индеец.
        Как-то раз Евгенич встал на дорожке и задумался — «Я ещё некогда не был там, что там?», при этом он пристально посмотрел на сторону поселения, где была возведена высокая стена, с крепкими опорами. «Они что кого-то опасаются.., почему мне ничего не рассказали. Как же я не задался этим вопросом раньше?» После работы он решил заглянуть к Лайло. Если вы думаете, что Евгенич больше всего дружил и доверял Лайло, то вы совершенно правы. У них даже возраст схож, но Лайло его скрывал. Окончив смену и попрощавшись с детьми, он пошёл к нему в хижину и застал его там медитирующим.
        «Oh ... waxaan arkaa mashquul aad tahay. Waan soo noqon doonaa ka dib [Ой... Вижу ты занят. Я зайду позже]», уже уверенной интонацией, но чуть худшим произношением, говорил Евгенич.
        «Kaalay on. Waxaan shay oo aan cidna dhibaya [Проходи. Мне никогда никто не мешает]».
        «Waxaan doonayay inaan weydiin - waxa derbigan in ay dhinaca kale ee tuulada? Waa maxay sababta aad tahay sida ilaalinta wayn ..? Iyo meelo kale oo aan sameeyey? Aan ma dareentay ka hor, taas oo ahayd mid xiisa leh. [Я спросить хотел — что это за стена вот на том конце селения? Зачем вам такая большущая  защита..? А в других местах чего не сделали? Я раньше не замечал, вот интересно стало.]».
        «Ooooh. Waxaan kuu sheegay ma in aanu Halyeeyga. Sidee baan u samayn ... Sidee ahaa halyeey, iyo in waa runta ah jirnaa. Waa adag tahay in uu kuu sharaxo. Diyaar ma u tahay in ay ii maqlayaa? [Оооо. Я тебе не рассказал главную нашу легенду. Как же я... Как бы это была легенда, а то та правда нашего бытия. Мне трудно тебе объяснить. Ты готов выслушать меня?]», с печалью и горестью в голосе Лайло говорил последние предложения. Евгенич тут же почувствовал столь явную тревогу.
        «Weydii sidoo kale! U sheeg [Спрашиваешь тоже! Рассказывай]».
        «Well, dhegayso. Long ka hor, markii qabiilka ku degenaadaan hareeyay yimid kuwo muddo gaaban ka dib. Waxaan ahaa furan, ilaalin lahayn. Waxaan la weeraray wuxuush aad u daran. Waxay gool ku dhawaad. Wax walba oo aan isku deyay si ay kulmin iyo dilay ... hortiisa cabsi badan, kuwa ka badbaa-day ma aysan xitaa ogeyn sida ay ku noolaadaan. Ayaa ii sheegay in marar badan, awoowgeey, kuwaas oo ay ka maqalnay awoowe [Ну слушай. Давным-давно когда наше племя тут обосновалось беды пришли спустя довольно небольшое время. Мы были открыты, ничем не защищены. На нас напали страшные чудовища. Они разгромили почти всё, что мы успели нажить и убили... страшное зрелище, те кто выжил даже не знали как дальше жить. Мне рассказывал это много раз мой дед, который услышал это от его деда.]», ещё более с опечаленным тембром рассказывал Лайло и Буд-то вспоминая в этом время своего деда.
        «Inta kale oo idinka mid ah ma u baahan tahay inaad ogaato. Bal eeg, aad si fiican u ogaato lahaa ma ahan... [Остальное тебе знать не нужно. Пойми, тебе лучше это не знать...], продолжил Лайло.
        Евгенич заслушался. И ещё больше вопросов у него появилось. Но он верил, что если не нужно это знать значит так оно и есть.
        «Waad ku mahadsan tahay wadahadalka. Leedahay in aan tago, doonaan aan u tago, waxaan qabaa oo ku saabsan waxyaabaha soo socda ee darsi ka qaadanaya dugsiga [Спасибо за разговор. Мне пора, пойду к себе, хотел подумать насчёт следующего материала для урока в школе.]», словно очухавшись ответил он. Индеец ему кивнул и продолжил медитацию.
        Вернувшись к себе Евгенич немного подумал о их беседе и распланировал урок в школе. Вставши на следующий день, он услышал объявление от глашатого, что через два дня, в эту субботу будет праздник, посвящённый одному из самых старых деревьев в поселении. Да, эти люди праздновали такие праздники, это может удивить, а может и не удивить, так как каждому человеку присуще что-то особенно своё… Праздник будет проходить в зале совета. День пошёл удачливо, особых трудностей с работой у Евгенича не было.
        Настала суббота. Праздник должен быть вечером. В этот день Евгенич не работал, и он решил немного покопаться в своём огороде, начал возится и не заметил, как прошло время. Вечером сходив, помывшись, от огорода, он собрался на праздник, как и все в селении.
        К залу тянулась толпа народа. Евгеничу было интересно у какого дерева именно день рождения. Немного постоявши «в пробке», так как пропускали в зал по очереди… У самых врат он встретился с Лайло, тот стоял у ворот и пропуская людей кого-то высматривал в толпе. Евгенич поравнялся с Лайло и вышел из общего потока толпы к нему.
        «Hello. Dadka sugaya? [Привет. Кого ждёшь?]», задал вопрос он Лайло.
        «Haa, waxaan jeclaan lahaa in Ayyash kulmo, laakiin malaha waxa ay noqon doontaa dhamaadkii, dabayaaqadii hortiisa. Okay, ha ee gudaha tagaan. Waxa uu naga heli doonaa... [Да я хотел встретить Аяша, но наверное он будет в конце, опаздывает видно. Ладно, пошли внутрь. Он нас найдёт...]», с уверенность в конце сказал индеец.
        Они пошли внутрь. Вокруг ворот была большая толпа, а в небе стоял светлый, светло-рыжий закат, на фоне зелёных пихт, елей и малочисленных сосен уходивших вдаль за территорию поселения.
        Зрители расселись. Сели и Евгенич с Лайло. Лайло был сильно встревожен — он не видел Аяша нигде! Уйти с праздника он не мог, он должен был произнести слова на празднике. Разные мысли его терзали, какая уж тут речь. Евгенич спросил его, может ему пойти поискать Аяшу. Но Лайло ответил, что он должен быть на празднике… это важно, он должен это увидеть. Тот сказал ему, чтоб он не беспокоился. Аяша была женой Адэхи, одного из старейшин. Она была благородной женщиной и сделала не мало для поселения, в основном она заведовала системой водоснабжения поселения, что было не легко для тех мест. Она старалась минимизировать проблемы, которые досаждали в засушливом климате.
        Представление началось минут через десять. На улице начало смеркаться. Лайло всё ещё был в тревоге, она не на секунду его не покидала. Поднялся прохладный ветер. В середине зала встал главный старейшина и остальные. Он произнёс речь в честь праздника. И теперь Евгенич понял, какое дерево отмечает. Это то, что стояло у края селения, где располагались жилые хижины. После душевных слов от главного старейшины на «сцену» вышел Лен, который прекрасно играл на флейте. Он был настоящий виртуоз своего дела, что было абсолютно бесспорно.
        Минут через тридцать, плюс минус пять минут, на «сцену» вышли трюкачи, они игрались с факелами, не меньшие виртуозы. Всё было прекрасно. Этому дереву было много лет о чём потом сказал Старейшина. Он рассказ историю долгожителя. Оказывается когда-то его посадил Викэса, мудрец, живший давно в поселении. Его знали прадеды и передали о нём легенды из поколения в поколение. Сначала он хотел посадить Гад — дерево можжевельника, но нужных семян не нашлось и посадил что было. Дерево стоит до сих пор и дарит прохладную тень на землю, так нужную для этих краёв.
        И самое страшное случилось впереди! Стало совсем темно, наступила ночь. Везде зажгли факелы… которые всегда освещали поселение ночью. Не так темно — стало не так страшно. Не успели выйти новые герои представления, как земля под залом совета задрожала, как будто огромное стадо слонов бежит прямо на сооружение! Всё ходило ходуном и слабо закреплённые факелы начали падать на землю! Все люди моментально испугались. «Ha baqin! Ha baqin! [Без паники! Не паникуйте!]», закричал один из старейшин, хотя сам был до смерти напуган. Несколько человек свалились с трибун вниз, не выдержав тряски.
        С минуту земля затряслась ещё больше. И тут через высокую стену зала влетели в прыжке страшные чудовища. Их было много и один из них выделялся, можно было сказать, что это вожак. Они были многократно больше чем обычные волки. Шерсть была колючая как иглы, да и даже на вид была похожа, тёмно серый и чёрный оттенок она имела. Глаза у вожака горели ярко-красным, а если смотреть под углом, то тёмно-красным. Когти на лапах были остро заточены и блестели, отражаясь и отблёскивая от горящего света факелов. Рык заглушал крики людей.
        Лайло понял, что это были за чудовища. Евгенич глядя на него тоже. Они думали об одном и том же, это те самые существа, о которых Лайло тогда рассказал Жене. Шаман не мог поверить что они вернулись спустя столько лет и он осознал куда делась Аяша. Звери начали убивать народ, сначала тех, что свалились с трибун. Главного старейшину с зала совета сразу увела охрана. Потом звери начали кидаться и на трибуны. Люди были беззащитны и не могли противостоять. Толпа ринулась к выходу, случилась страшная давка. Евгенич и Лайло тоже сразу бежали. Почти мгновенно подскочили отважные и смелые охотники, во главе со стражниками. Было жуткая бойня. Но люди проигрывали. Хищники проникли в само поселение. Евгенич с Лайло укрылись в зарослях по ту сторону пруда. Им оставалось только наблюдать, как погибает народ, сделать они абсолютно ничего не могли. Лайло стало плохо…
        Спустя тринадцать минут звери ушли, оставив за собой кровавый след и след полного разгрома! Те, кто скрылся, остались в живых. Небольшой отряд стражников остался в живых и те охотники, что вовремя вышли из боя. Разрушения трудно было оценить. Было ощущения, что был сильнейший смерч. Евгенич и шаман  вышли из укрытия, как и другие. Лайло пустил слезу. Детей уводили на другой конец поселения. Тела, лежащие на дорогах, наводили ужас.
        К Лайло подошёл напуганный стражник и быстро ему доложил, всё повторяя и твердя смотря в глаза шамана «Deg Deg ururinta! [Срочное собрание!]». Он посмотрел на Евгенича и быстро пошёл за стражником. Тот отвёл его в хижину, где собрались важные лица и обсуждали, что делать дальше и что это было. Евгенич пошёл за ними не заметно и когда те вошли, он встал у палатки и начал подслушивать, хоть это плохо, но он должен был знать.
        Евгенич стал прислушиваться. И спустя секунд десять он довольно хорошо и отчётливо слышал разговор. В кустах стрекотали ночные кузнецы. Стражники ходили и тушили лишний огонь и те хижины, что горели. У палатки, где было совещание, даже не было абсолютно никакой охраны, все слишком были заняты разбором обломок хижин, тушением пожаров и спасанием людей. Повезло! В том, что накапал маленький дождь, его совсем не ждали, он не потушил пожары, но стало весьма легче. Евгенич подумал как шаман — «Небеса плачут…».
        «Waa iyaga. Shaki No. [Это они. Сомнений нет.]», говорил Лайло.
        «Waxaan ku fikiray in ay marnaba u tegi lahaa dib! [Я думал они никогда не вернуться!]», сказал чей-то старческий, высокий голосина.
        «Sidaas awgeed waxa aannu ku samayn doonaa? Waxaa loo baahan yahay in la ilaaliyo dadka. Waxaan badiyay badan oo ka mid ah ilaaladiisa. Oo haddii ay soo laabtaan? [Так что делать будем? Надо обезопасить людей. Мы много потеряли стражей. А если они вернуться?]», спросил и продолжил главный старейшина.
        «Waxaa dhamaan tareynin. Miyaydnaan garanaynin. Waxay soo noqdaan. Waxay ahaayeen sanado badan ka hor oo ay noqdeen sii fiicnaato. My awoowe labaad in waxba maray Halyeeyga in aan duq ah? Waxba ma samayn, oo og inay tani dhici doonto, waxaan waxba. Waxaan mudo dheer ayaa uga digay! Waxaad ilowday wax... ma ii sheegi jiraan wax ka badan in la yidhaahdo. Waxaad ma wax aan sameeyo ka hor, laakiin hadda... Anigu ma aaminsani in maalmood noo la tiriyey, dedaal sameeyaan! [Это всё бесполезно. Как вы не понимаете. Они вернуться. Они были много лет назад и стали ещё сильнее. Мой прадед что зря передавал легенду в моём роду? Неужели мы ничего не сделаем, зная, что такое случится, мы ничего не сделали. Я предупреждал уже давно! Не говорите что забыли... Мне более не о чем говорить. Вы раньше ничего не предприняли, а теперь... Я не верю что наши дни сочтены, приложите усилия!]», сердито сказал Лайло всем кто присутствовал на экстренном собрании и вышел из хижины. Он пошёл в сторону своей, дабы посмотреть осталось ли там хоть что-нибудь.
        Евгенич остался. Он посчитал слова Лайло верными. Он никогда не говорил бы того что было бы не верным. «Этот человек старый и опытный. Дрянных и нехороших фраз он не скажет, а уж мысль и тем паче», подумал он.
        «Waxaan soo ururin doonaa koox yar oo geesi ugaarsiga iyo ka u soo dir dilo idaha. Kuwa kale aan weydiisan inuu sameeyo dhibaatooyinka degdegga ah. Dhamaan waa lacag la'aan. [Мы соберём небольшую группу из отважных охотников и отправим их убить стаю. Прошу других заняться экстренными проблемами. Все свободны.]», сказал главный старейшина и был таков.
        Евгенич быстро ушёл от палатки. Собравшиеся вышли и разошлись кто куда. Евгенич неспешно побрёл посмотреть как его жильё. Дойдя он увидел лишь обломки — «Мамай прошёл». Вдалеке он увидел, как один из старейшин говорит с каким-то охотником, было ясно, что будет отдан приказ главаря, то, что слышал Евгенич про сбор небольшой группы для истребления зверей.
        «Надо поговорить..!», с этими словами Евгенич отправился искать шамана.
        Походив он наконец его нашёл.
        «Waxa aad u batay. [Ты далеко зашёл.]».
        «Waxaan halkan u imid in fikirradayda. Sidaa waxaa breathtaking. Sow ma aha? [Я пришёл сюда в мыслях. Отсюда захватывает дух. Не Правда ли?]», спокойно, но с небольшой дрожью в голосе он сказал.
        Они стояли один на краю поселения с самой юго-западной стороны. Это было отвесная скала, вид вперёд ничего не загораживало. Над скалой свисала «крыша», тоже из скальной породы, но она не покрывала всю «вышку», край, откуда было многое видно, был не прикрыт. Можно было увидеть густые леса, реки, впадающие в огромное море вдалеке! Красота — неописуемое великолепие. Птицы летали в небе, а в деревьях шумели животные. Но этой ночью было спокойно. Животные притихли, птиц не видно, спят видать. А море красиво переливается всё там же вдалеке.
        «Waxay ururiyaan go'id ah ka dilaaceen. Ma dooneysaa in aad wada baabbi'in dugaagga habaaran. [Они собирают отряд охотников. Хотят истребить проклятых зверей.]», сказал Евгенич Лайло, на что тот «глубоко» ответил — «Daanwayne ah. Ha. Ma aha. Noole kasta waa in la ixtiraamo. Laakiin waxa sameeyey Karoosyo waxay ka mid ixtiraam ee dabiiciga ah. Anigu ma ihi ka dhan ah go'aanka noo-can oo kale ah. Ha jinniyada oo dhan ku xukumi doono ... [Проклятых. Ха. Они не такие. Любое существо надо уважать. Но то что сделали эти перечёркивает уважение к части природы. Я не против такого решение. Пусть духи всё рассудят...]» и повторил снова «Ha jinniyada oo dhan ku xukumi doono... [Пусть духи всё рассудят...]», сделав голос тише, а взгляд более пристальнее и отрешен-нее.
        Евгенич посмотрел на Лайло и нашёл в его словах, то, что хотел услышать. Спустя столько времени все эти люди стали не безразличны ему. До того как он сюда попал у него были ложные чувства что он был полностью доволен своей жизнью. Он не думал оценить собственно сами жизненные ценности. А может, поэтому родные с ним почти не говорят? Этот вопрос встал ему в голове. Эта истина, открывшиеся ему в этот момент, показалась дороже любых сокровищ на планете. Он когда-то любил жену, но с её уходом он начал «гнить» в своей избе у себя дома. Можно сказать, что он потерял самого себя. Осознав это, он продолжил беседу с Лайло.
        «Waxaan markaas Fikiray go'aansaday — Waxaan u tegi doonaa oo la ugaarsadaha oo kale! [Я поду-мал тут и решил — я вместе с охотниками пойду!]». Лайло хотел сказать ему что-то после этих слов, видно возразить, но Евгенич продолжил — «Ha isku dayin inaad ii joojiya! Waxaan go'aansaday. Ii Jeclaan hab fiican oo kaliya. [Не отговаривай меня! Я решил. Пожелай мне только хорошего пути.]», Евгенич окончил говорить.
        «Wanaagsan. Waxaan xaq u lahayn in ay aad u niyad iyo maayo. Waxaad tahay xoog iyo qof wanaagsan. Isha ayaan ku hayn doonaa halkan u dhan iyo sida mar walba aan ilaalin doona odayaasha ka soo falalka qaldan, sida had iyo jeer... [Хорошо. Я не вправе тебя отговаривать и не буду. Ты сильный и хороший человек. Я присмотрю тут за всеми и как всегда буду оберегать старейшин от неправильных поступков, как всегда...]», одобрительно покачал головой индеец, обнявши Евгенича и похлопав его по плечу.
        Евгенич ушёл со сколы, а Лайло остался и снова перевёл взор на долину, поймав себя ещё раз на мысли что ночь была тиха и что не будет ничего как прежде…
        «Sug, waxaan idin helay! [Стойте, я вас нашёл!]», с отдышкой прокричал стоящему главному старейшине.
        «Maxaad doonaysaa? Waqti uma hayo, waxaan dhamaan waxay leeyihiin ma. [Что вы хотели? У меня мало времени, у нас у всех его нет.]», немного сердито тот ответил Евгеничу.
        «Anigu taas ma idinka qaadi doonaa ka badan. Saarka ayaa mar walba waxaa ... waan ogahay in aad ururiyaan askartii ka mid ah ugaarsade ah si ay u joojiyaan xoolaha, aad hubto in ay dib ugu soo noqon, waan sii samayn... la ugaarsadaha ugu lahaa ayaan u tegi! [Я не займу его у вас много. Выход всегда есть... Я знаю что, вы собираете отряд из охотников дабы остановить зверей, вы уверены что они вернуться, я тоже... Я хотел бы пойти с охотниками!]». С фразой, что Евгенич хотел пойти с охотниками, индеец нахмурился… видно было не одобрение.
        «Ha odhan no! Fursad i sii, ma ha. Oo waxaan iyaga u uusan qasin... [Не говорите нет! Дайте мне шанс, не препятствуйте. Я не буду им мешать...]», упрашивал Евгенич.
        Старейшина размышлял молча глядя на Евгенича. Потом он сказал, что Евгенич может пойти с охотниками, и он сообщит ему, когда и во сколько они выйдут на охоту. Старик поблагодарил главного старейшину.
        Поговорив, Евгенич пошёл прогуляться по селению. Тихая ночь продолжалась. Последствия нападения успешно разбирали. Евгенич даже помог разобрать несколько обломков от хижин. Тяжёлые некоторые были. Да и пожары тушить тяжело. Кузнечики не стрекотали в поселении, видно даже они испугались злобной силы и разрушения.
        Спустя некоторое время подошёл старейшина и рассказал ему всё что требуется. Евгенич сказав спасибо, побежал готовиться. Охотники выходили рано поутру с селения в лес. Их задачей было уничтожить злобное племя зверей. Они экипировались разным острым оружием, броней, самой крепкой, что создавалась в тех местах из материала, который делал специальный потомственный кузнец. Казалось никакие преграды не страшны!
        Через час тихая зорька начала подниматься. Тусклые лица уставших людей были повсюду. Уходить? А куда уходить? Бежать бесполезно. Вся надежда на охотников. Попрощавшись со своими семьями, они пошли к месту общего сбора.
        Тем временем Евгенич уже тоже был готов, рядом с палаткой он увидел его экипировку, ему её уже занесли. Хотя Евгенич знал, что это Лайло, знал нутром. Встретив рассвет он пошёл к месту общего сбора. Эта тихая «ночь горела изнутри» и пришло время спасти себя или уйти!
        Время пришло! «Waxaan dooneynaa in ay dagaalamaan iyo in ay ilaaliyaan wixii awowayaashayo ku abuuray! Ugu kharashka oo dhan! Ugaarsadaha Next! [Мы пойдём в бой и защитим то, что создали наши предки! Любой ценой! Вперёд охотники!]», это были важные и громкие во всех смыслах этого слова охотника Алцо. Он поведёт остальных на эту важную миссию. Все прокричали «Next! [вперёд!]». Они стояли у разгромленного зала совета и пошли в сторону большой стены.
        Шли они не спешно и выйдя из поселения Алцо подозвал Евгенича поближе, который в тот момент шёл позади всех и спросил у него —«Waxaad tahay nin caqli badan. Maxaad noola socotaa? Waad ogayd wax walba si fiican. Ujeedadeenu ma aha in aad loo ilaaliyo, i cafi, haddii aad qabto xaaladaha gargaarka ee no. [Ты умный человек. Зачем ты пошёл с нами? Ты прекрасно всё знал. Наша задача не защищать тебя, уж прости, при случаи из нас тебе никто не поможет.]». Евгенич уверенно ответил ему —«Ha welwelin. iga ma u baahan tahay kormeerka. Tani waxaan idinku leeyahay! Waxaan doonayaa in aan caawiyo tuulada. Anigu ma kuu sharixi kara oo dhan in ay. Jawaabtu waa in aad ka baran karno Lyle, waxaan marka dib guushii ay ka hesho. [Не беспокойся. за мной не нужен присмотр. Это я тебе точно говорю! Я хочу помочь селению. Я не могу тебе всего объяснить. Ответ можешь узнать от Лайло, когда вернёмся с победой.]», при этом идя шаг в шаг с охотником. А последний фразой так он вообще подбодрил его. Они так и пошли.
        Впервые за время Евгенич вышел из поселения. Они спустились по отвесному склону горы вниз, было жарко. На окраине леса они сделали первый привал. Чуть отдохнув и отпив воды, которая была у каждого с собой в походной сумке, они двинулись снова. Время уходило, и тени делались всё красивее, тем не менее, лес был совсем не безопасен.
        Утро переходил в день, и «время набирало обороты». Охотники всё шли по следам зверей. Их было легко отличить, здоровый след, похожий на волчий. Папоротники и ели окружали их. Птицы распелись, лес «дышал». Через мшистые тропы шли путники. Иногда из-за влажности становилось тяжёло дышать. Далее красота сменилась средней растительностью, которая тянулась до края ущелья.
        Дойдя до этого самого края, решено было сделать ещё привал. Было примерно 5 часов дня. Ущелье было высоким и глубоким, уходило далеко внутрь и холодный ветер, сквозивший из него, пробирал до костей. От оврага в разные стороны был крутой склон, если оступится, покатишься и «костей потом не соберешь». В этом месте почти не было света, оно было, но это «холодное солнце», как бы и не тень, не ночь, а день, но уютно абсолютно не было. А сама растительность в этом месте была густо заросшей папоротниками и мелколиственными кустами с деревьями.
        Пять уставших человека, включая Евгенича остановились для привала. Разложившись они ста-ли обсуждать куда идти дальше. «Well, halkaas oo aanu guurto doonaa? [Ну что, куда дальше двинем?]», улыбнулся Евгенич. Не все охотники оценили улыбку, хоть он просто решил их подбодрить. «Smile ma aha meel ay bilowdo. Bal aan ku dhex socdo dooxada, oo kurahana aan ma socon doonaa. [Улыбку сейчас не к месту пускать. Пройдем сквозь ущелье, спуски мы точно не пройдём.]», ответил Алцо и остальные согласились, подумав и высказав свои доводы, которые ещё больше подтверждали тоже самое. Умаявшись долгой дорогой они решили прикорнуть ненадолго, оставив одного на дозоре «лагеря». Они легки на мшистый покров земли, который был на земле клоками, которые как раз сгодились. Нокоу обходил место, он тщательно всматривался в каждый куст, предостерегая тем самым отдыхающих от угрозы. Даже малое шуршание в листве. траве, да и порой сильный свист ветра доносящийся до него приводил его в повышенную боевую готовность.
        Спустя два часа Нокоу начал уставать, его одолела слабость, но в силу понимая того, что необходимо охранять людей, он не мог даже на минуту отдохнуть. Подул сильный ветер в сторону ущелья. Алцо вдруг очнулся. Он увидел уставшего Нокоу. Понимая что его надо сменить он сам решил это сделать. Но тут вдруг его взгляд пал на гущу кустов, располагавшуюся почти рядом с Нокоу, который сейчас стаял в этом месте. Он увидел краснющие глаза мощного хищника, было слишком поздно! Нокоу ничего не подозревал.
        «Danger! Danger! [Опасность! Опасность!]», громко заорал Алцо.
        В этот же миг все, кроме Евгенича, вскочили и за секунды приготовились к бою. Нокоу начал оборачиваться и увидел, как на него летит это злобное чудовище, ему было уже нельзя помочь. Зверь начал рвать Нокоу, тот неистово кричал. «Dila! [Убить!]», опять заорал Алцо! Бойцы начали кидать самые опасные копья, что у них были, отравленные ядом и заточенные как самая ужасная игла. Из кустов повыпрыгивали другие звери и начали нападать. Специальные огненные факелы немного отгоняли зверей и поражали их. Броня людей не выдерживала и не помогала против зубов этих могучий «людоедов». Еще один боец погиб под мощным ударом зверя, с последующим хрустом костей человека. «Socda. Urgent, dhan! Dumayn Koox! Alive! [Отступаем. Срочно, все! Отступаем! Живо!]». Двое начали отступать, но не туда, в суматохе не смогли вырваться из кольца зверей. Они вынуждены были уйти в ущелье… Двое побежали в его мрак и скрылись там. Алцо пытался сражаться из последних сил сразу против троих зверей, но один кинулся на него. И в этот момент Евгенич закрыл собой Алцо — двое с сумасшедшей скоростью полетели с уклона вниз. Алцо посмотрел вниз, как Евгенич летел, потом катился в пропасть. Обернувшись он дал дёру от гонящихся за ним зверей, не поняв что произошла те от него отстали и он побежал назад в деревню. По дороге он оставлял специальные метки и знал, как бежать назад. Место у злобного ущелья осталось в следах ожесточённой борьбы!
        Дымка стелилась по зелёненькой траве, влажно, но не душно. Это увидел и ощутил Евгенич, когда пришёл в себя и открыл глаза. Он лежал на кровати, на левом боку. В голове возникла мысль-вопрос «где он?». Евгенич, перевернулся на спину, тело болело, спустя минуту он огляделся. Какой-то полуразваленный домик. Дыра в потолке, точнее в крыше. Стены не прочные, напомнили соломенные, но дом был полукаменной серо-коричневой кладки. Ему все интересней становилась узнать «где он?». Осмотрев себя он не нашёл повреждений или сломанных конечностей. Он прекрасно помнил что случилось. Но он не понимал, как он выжил. «Я бы проиграл в бою со зверями, но так я не зря пошёл. Надеюсь Алцо спасся, а те двое бедняги.., что же с ними случилось…», думал про себя Евгенич. Он встал с кровати, надел обувь, стаявшую рядом, похожую на лапти и вышел из домика, перед этим поискав свою амуницию, но не найдя её он понял что за ним определённо ухаживали и он задавался вопросом «сколько же он тут пробыл». Посреди был густой лес из длинных и в меру тонких елей. Густой дым ложился по полю, где стоял дом и уходил в лес. Рядом не души. Сверху начал капать мелкий дождь. Позади дома виднелась та самая здоровая скала, уклон, далеко уходивший вверх. Каменная порода была прочной и имела хороший цвет в такт этому свежему месту.
        «Ma jiraa qof? [Есть тут кто?]», чуть на повышенном тоне прокричал Евгенич.
        «Raadinta qof? [Ищешь кого-то?]», резко ответил резкий голос пожилой женщины.
Это была пожилая бабка. Евгенич обернулся и увидел позади себя её. Она была одета в характерную одежду знакомого ему племени, но намного, намного потёртее и старее. Она смотрела на Евгенича с таким доверчивым взглядом, будто она его уже очень и очень давно знала.
        «Your fal waa istaahilaa... [Твой поступок достоин...]», словно с упрёком она ему сказала.
        «Waa maxay waxan? Iyo inuu kuwiinna la? [Какой поступок? И кто вы?]», заявил Евгений.
        «Mid ayaa kor u jiraan. Laakiin mid ka haysataa halkan ma ii shakhsi ahaan la yaab ah, halkii sida faldhaadhicinta. [Тот самый, там наверху. Но тот от которого ты тут меня лично не удивляет, скорее не поступок а убеждения.]». Евгенич молчал смотрел на неё и понял о чём она говорила, но он не знал что ответить.
        «Waad ku mahadsan tahay daryeelka. Laakiin fadlan, ii sheeg, sidee baan ku heli karaa halkan. Sidaa awgeed, waxaan leeyahay si ay u caawiyaan dadka. [Спасибо за ваш уход. Но будьте добры, скажите, как мне выбраться отсюда. Отсюда, я должен помочь людям.]».
        «Ohhh. Waxaan arki aad diyaar u tahay... Ma dhicin inuu kugu hayn. Waxaa aad u tagto. [Ооооо. Я вижу ты готов... Не смею тебя задерживать. Туда пойдёшь.]», пожилая женщина указала ему дорогу, показывая определённое направление в лесную чащу.
        Евгенич скорее пошёл в том направлении, которое показала ему эта женщина. Он забыл сказать спасибо, удивляясь себе как он так мог, он скорее обернулся, но сказать ему слова уважения ему не удалось — пожилая женщина куда-то делась. Евгенич всё равно сказал спасибо и пошёл в заданном направлении.
        Тем временем в деревне возводили баррикады с возможных сторон нападения зверей. Алцо добежал обратно и рассказав им что случилось люди стали строить защиту, другого выбора не было. Лайло чувствовал, что Евгенич не умер, но как помочь ему он не знал, да и времени на это нет. Всё поселение было на взводе и в нервозном состоянии. Люди носились туда сюда, возводив стены из чего только возможно, но сильного эффекта это не давала, и оставалось только уповать на милость богов. «Si dhakhso ah! [Быстрее!]», погоняли дозорные строителей стен и сами подносили материалы. Времени было мало, нападение могло произойти в любой момент. За оставшуюся ночь люди достроили стены как могли. Всё поселение резко замерло, люди спрятались в самые дальние уголки и молились. Население было бессильно.
        Светало, никаких звуков! Многие этой ночью так и не уснули, постоянный страх нападения держал людей в напряжении. Ветер слегка покачивал листву на деревьях, но свежести от этого не было и подавно.
        Со стороны стены, стоявшей у склона к лесу, дозорных сменили другие дозорные. И тут из далёка послышался громкий топот. Защитники потихоньку приближались к укреплённой стене, то-пот становился в много раз слышнее. «Waa iyaga! In hoy ah. [Это они! В укрытия.]», громко вы-молвил заместитель начальника по дозору храбрый защитник Кабро. Он и другие защитники остались на месте принять бой. Земля задрожала, и топот стал звуком пугающим душу. Но крепкие духов защитники не сломились и продолжали стоять. «Istaag waayo, dadku waxay! [Постоим за людей!]», прокричал своим Кабро. Люди, те, что еще не скрылись, быстро пошли в пещеру… расположенной в густых кустах у прудика. Остальные кто куда.
        И вот могущественная толпа волков с грохотом и леденящим рыком налетела на стены. Они «сложились как пушинка», баррикады были абсолютно бесполезны, даже больше чем бесполезны, нет слов чтобы выразить насколько бесполезны против зверей эти постройки. Куски баррикад разлетелись намного метров в разные стороны. Пыль взвихрилась высокими столбами и крутилась клочьями в воздухе, настолько что мешала дышать. Люди приблизились к стене пыли всматриваясь в «туман» и тут шесть волков резко набросились по одному на каждого защитника, потом подключались другие. Остальные прорвались и побежали в поселение. Сопротивление было подавлено в считанные секунды. А Кабро в этот момент выпала честь сражаться с вожаком стаи зверей. Тот самый зверь, вышел из тумана графской походкой. Глаза светились тёмно-красным огоньком, а цвет шерсти пылал хуже тёмной ночи, натыканной небесными иглами. Тупыми обломками баррикад Кабро откинуло назад, и он упал и теперь он поднялся с земли и стоял рядом с вожаком, который смотрел ему прямо в глаза и словно изучал эмоции беззащитного перед ним существа, будто это страх или отвага. «Ma rabo inaan idinka cabsan! Waxaad samayn kartaa wax kasta oo aad rabto... laakiin aadan ku guulaysan, ma idin la qorsheeyay... [Я вас не боюсь! Вы можешь делать все что захотите... но вам не удастся, чтобы вы не планировали...]», гордо и с высоким уважением Кабро заявил зверю. Зверь укусил Кабро в шею шершавыми, острыми клыками. Человек издал звук умирающего и упал на землю, пока зверь пошёл своей походкой дальше.
        Евгенич дошёл до поселения, и увидел через рассеивающиеся клубы пыли, как вожак укусил Кабро. Он не мог его спасти. После того как зверь Евгенич подбежал к индейцу. «Waxaad tahay sida.? Ku xaji on. [Ты как.? Держись.]», чуть ли не плакал старик. «Waxaan u maleynayay in aad uma badbaadaan. Waan hubaa laydiin ku soo diray oo na badbaadi, oo isku aragto... Aniga ahaan, ha ka welwelin. Death — ma ahan dhamaadka! [Я думал вы не выжили. Я уверен вы были посланы спасти нас и обрести себя... За меня не беспокойтесь. Смерть — это не конец!]», на последних живых нотках говорил Кабро и перестал дышать тяжело ранеными вздохами. Евгенич закрыл ему глаза и немедленно побежал по селению.
        На бегу Евгенич видел со стороны как звери нападали на людей, разруха и горе — больше ничего уже не было в этом месте. Остановившись у одной из разрушенных лачуг ему вдруг пришла гениальная мысль. Ему вспомнился разговор с Лайло, звери уже нападали раньше, индеец передавал легенду, оказавшуюся правдой, он должен знать, как победить их, ведь раньше уже получи-лось. Он подумал, что Лайло у скалы и побежал туда.
        «Halkan waxaan la kulmay. Waxaad weli ku sugayay taasi ma aha. [Вот мы и встретились. Вы ждали этого не так ли.]», серьёзно и спокойно говорил шаман.
        На скале находились двое — Лайло с открытой стороны скалы, у обрыва и вожак волков со стороны задней стены скалы. Друг напротив друга они вглядывались друг в друга и зверь лишь рычал и злобно сопел.
        «Waan ogaa maad hoos u soo dhawaado ama uu aargoosasho ah. Laakiin waxa sameeyey aad qabiilka xun. Waxaa la aan moodayay in ay... [Я знал, что ты придёшь за своей местью рано или поздно. Но, то, что сделало ваше племя ужасно. Так не должно было быть...]», продолжал Лайло, пока тем временем вожак слушал его.
        «Bal i maqla! Ka hor, waxaan ku noolaa adduunka, halka qaar naga mid ah ayaa "Dhumeen." Waxay na la qiyaamay, in aad sida. Waxay go'aansadeen in ay u ogolaadeen in ay weeraraan iyo inuu halligo kuwa ku noolaa halkan na hor. Kuwaasu waa in aysan bixin wax. Surigao, lana aaminsiiyey inuu fasax naga! Waxaad tahay hogaamiyaha khariiddada, si caqli leh. Ugu dambeyntii, iga qaado, waan sii dayn doonaa dambe oo ii waa arin dhamaatay. "Waxaan ku caan ah kula." Haddii aad ogaa sida loo Naftooda dhintay habeen walba raaligelin markii aan arki iyagoo ku sugan hurdadiina waa iga, si aad u sameeyay ... haa go'aan ka ugu dhaqsaha badan. Waxaan Sugaynaa. [Послушай меня! Раньше мы жили в мире, по-ка некоторые из нас "пошли не той дорогой". Они предали и нас, как и вас. Они решили, что им позволено нападать и истреблять тех, кто жил тут до нас. За такое не должны расплачиваться все. Серигал, уговори своих оставить нас! Ты вожак стаи, поступи мудро. В конце концов, возьми меня, пусть я стану последнем и на мне всё кончиться. "Мы долго знакомы с вами". Если бы ты знал, как извиняются покойные души каждую ночь, когда я вижу их во сне, что так поступили с вами... Решай, да поскорее. Я жду.]».
        Зверь наклонил голову и задумался, потом посмотрев в разные стороны, он принял лучшее решение, какое только могло быть в данной ситуации. Отчасти он не справился с местью в душе и резко с места он кинулся на шамана, чтобы забрать его вместе с собой и окончить все те поступки, которые лежали на обеих сторонах конфликта.
        Но чуть до момента прыжка зверя подоспел Евгенич и понимая что волк хочет кинуться на Лайло он кинулся со стороны параллельно Лайло. Зверь зацепил Евгенича, а не Лайло, уводя прыжок правее и те полетели вниз. «Qofkaas ma aha! Maay! [Не та душа! Нееет!]», заорал им вдогонку шаман. Глядя в обрыв он думал что погибла невинная душа, никаким образом не причастная к конфликту, а наоборот старавшиеся разрешить его, вместо того чтобы искать дорогу домой.
        Летя вниз Евгенич пытался причинить вред зверю по своему незнанию всей ситуации, когда тот наоборот почти полностью закрыл Евгенича своим крепким, могучим телом. И с «космической» скоростью они разрезали воду большого водопада влетая в водную гладь последующего водопада, который имел еще один склон, с которого потоком обрушивалась вода.
        Звери, орудующие в поселении, почувствовали сильную утрату, боль в душе. Они поняли, что их вожак погиб. И все как один ринулись далеко, далеко в лес оставив людей. Лайло ушёл со скалы под лучами гревшего солнца, спустя десять минут.
        Звуки появились в лесу, природа ожила в тот же миг как ушли волки. Старейшины, скрывавшиеся в пещере стали выходить и отдавать приказы, дабы помочь народу и восстановить поселение. А главный старейшина хотел тот же час поговорить лично с шаманом.
        Алцо, оборонявший людей как мог всё это время и чудом оставшийся в живых, нашёл Лайло.
        Он подбежал к нему с бешеной радостью, кричал на шамана и потряхивал его за плечи — «Way gudbeen! [Они ушли!]», много раз повторял он ему не находя других слов. «Haa... [Да...]», противоположно чувствам Алцо, без восторга ответил он.
        «Ma aan ku faraxsanahay in aad? [Ты что не рад?]», уже серьёзно спросил индеец.
        «Waxaad ma oga wax walba. Evgenich naga badbaadisay. Oo haddana waxaa ii. Taasi buu ugu galay. [Ты не знаешь всего. Евгенич спас нас. И меня. Это он победил их.]».
        Между ними повисла тишина. Угрюмый в этот момент Лайло и осознавший поступок Евгенича Алцо стояли у места, где зверями была разбита одна из баррикад и смотрели на оживший лес. Сзади суетились радостные люди, разбирали то, что было сломано. Лайло пошёл, наверное, он хотел найти главного старейшину, была необходимость хорошо поговорить по поводу всего случившегося, пока Алцо, с небольшой от жары потной отдышкой, остался стоять на месте.


        Неделю спустя, тёмным и холодным вечером шаман Лайло сидел в своей палатке и подбирал ингредиенты для Айяуски, человек в поселении заболел и в небольших дозах ему нужно было приготовить данное лекарство. Подобрав он кидал их в миску. В середине шалаша горел тёплый костёр, освещавший весь шалаш. И тут тень, от костра, падавшая на подол края полотна шалаша, приобрела вид знамения. Лайло стал внимательно смотреть на это, он понял что знамение, но что оно хотел сказать ему.? На тени было видно как какой-то не молодой человек правой рукой что-то держит у своего тоже правого уха и твёрдо говорит слова. Он не ругается, а скорее объясняется кому-то. Лайло увидев это хоть и не знал, что он держал у уха, но он точно знал, что Евгенич жив! И скорее всего он что-то говорил своими родными. Лайло, улыбнувшись самому себе, был уверен, что жизнь Евгенича наладиться, и станет лучше, чем было как «сухой бездонный день». Спустя минуты две тень ушла и пламя огня, потрескивая несколько раз сменив своё положение, стало гореть ровно.