Добрый ангел Оксана

      Пока Софья приходила в себя в больнице, Воронцов скучал. Он всегда скучал без своей Софьи, хотя он понимал, что его супруга получает должный уход, лечение, что за её самочувствием следят медики.

      Доктор сказал графу, что его жена больше рожать не будет. Иначе риск для жизни матери может повториться. Всё равно же он делал операцию, мол. От этого известия у Воронцова настроение точно не улучшилось. А Софья, хотя и не знала пока, тосковала по своему неродившемуся мальчику.

      Владимир навещал супругу, конечно!

      Больничная обстановка, запах лекарств и казёнщины напоминали ему госпиталь. Воронцов несколько раз был ранен на войне: он был храбрый офицер, от пуль не бегал, саблей владел уверенно. Война легко связывалась с кровью и смертью. Это мужское дело.

      Но принять потерю ребёнка, связать младенчество и смерть было трудно. Дети не должны умирать раньше родителей! Тем более такие крошки, перед которыми жизнь только открывается!

      Софья лежала, закрыв глаза, печальная и прекрасная одновременно. Владимир шептал ей ласковые слова.
      - Софья, я люблю тебя!
      А она как будто не слышала.

      Графу было тяжело осознавать, что ребёнка - его сына, которого они с Софьей так ждали, - не будет. И вообще больше не будет у них детей. Он сам нуждался в утешении.

      - Софья, любовь моя!

      А она только качала головой, печально и безнадёжно.

       Пришло молоко, его было много, как нарочно. У Софьи болела душа оттого, что ей некого кормить. Тогда Нечипоренко предложила отдавать молоко другим детям. «Доброе дело сделаешь, душечка!» Она надеялась этим хоть чуть-чуть поднять настроение Софье, второе имя которой было доброта и желание помочь людям.

      Оксана видела, как её подруге сейчас тяжело. Если уж граф не может утешить её! Белые стены, белые занавески на окне, белая тумбочка, белая подушка, белизна бледного лица – всё сливалось в одном и том же тоскливом больничном цвете. Нечипоренко разговаривала с ней. «Душечка! Мне же ж Бог вообще не дал детей! А у тебя пятеро: и кровные, и Богом данный! Ты счастливая женщина!» Софья же была погружена в свою боль.

       Добрый и отзывчивый человек, Оксана воспользовалась временем, пока Софья лежит в больнице, чтобы помочь ей.

      Первым делом она дала телеграмму Татьяне Зотовой. Она лучше всех поймёт Софью.

      Тата много лет назад пережила такую же трагедию: её ребёночек родился мёртвым. И именно Софья поддержала её в горе! Тата и Софья были близкими подругами. Оксана думала: теперь пришла пора, чтобы Тата помогла Софье!

      Она написала письма в Лондон Анастасии Каннингем и в Армению – Мириам. Это ближайшие подруги Софьи, они должны были знать, что с ней произошло. Они смогут поддержать её.

      Ещё у Оксаны было желание обратиться за помощью к генералу Шестакову. Но она стеснялась, поэтому она решила действовать через его дочь Катерину. У полковника Басманова в Минске был дома телефон, и Нечипоренко позвонила прямо Катюше.

      – Здравствуй, душечка ты моя дорогая!
      – Ой, Оксаночка, здравствуй! Как ты догадалась мне телефонировать? Очень рада тебя слышать, душечка!
      – Катенька, милая! А я-то как рада! Как ты живёшь так далеко от нас, в Минске?
      – Детей воспитываю! У меня уже четверо! Илюше, младшему, годик исполнился! Азиньке пять, Лизочке одиннадцать, закончила первый класс гимназии! Учится на все пятёрки! Петруша в Полоцком кадетском корпусе, уже четвёртый год! На каникулы прибыл! Взрослый мальчик!

      Мать была довольна своими детьми.
      – Как же замечательно, душечка!
      – Оксана, сил нет, до чего же я по вам по всем соскучилась!.. Ты-то как? Как Сонюшка наша? Письма давно от неё не было!

      Голос Нечипоренко изменился, погрустнел.

      – Катюша! Я же ж тебя из-за Сонечки и вызываю! Мне неудобно обратиться к твоему папеньке напрямую!
      – А что случилось? – Басманова сразу забеспокоилась.
      – Ммм… Даже говорить не хочется… Беда у неё…
      – Граф? – испугалась Катя.
      – Да нет же ж, душечка! – успокоительно заговорила Оксана. – Не журись: с твоим кумом всё в порядке.

      Катя крестила у Воронцовых дочь, так что связана была с графом духовным родством – он считался её кумом. Так Оксана и назвала его.

      – Надо бы похлопотать, – продолжала она, – чтобы Владимиру Сергеевичу срочно дали отпуск. Чтобы увёз Софью с детьми отдыхать! Плохо ей, она ребёночка потеряла… нерождённого…
      – Как же это так, бедная Сонюшка! Хорошо, я с папенькой переговорю, он должен помочь! Граф же сам к начальству с просьбами не пойдёт, я знаю!

      Катя позвонила в Москву родителям и объяснила свою просьбу. Пётр Ильич ответил:
      – Хорошо, дочь, я поговорю с Воронцовым и с его начальником! Обещаю тебе сделать всё, что в моих силах! Оксана твоя могла бы ко мне и сама обратиться!

      А ещё Оксана сбегала к Штольц. Классная дама была напугана появлением своей ученицы.
      – Чьто случилось, мадмуазель Нечипоренко?!

      Глаза Штольц сильно округлились, причёска немного растрепалась, оборка на платье смялась. Налицо была просто паника!

      – Эмма Оттовна, дорогая! Решительно ничего экстренного! Хотя и хорошего же ж мало, к сожалению…
      – Оксана, пойдёмте в мой кабинет.

      Дамы прошли в кабинет. Глаза не сразу привыкли к полутьме.

      – Эмма Оттовна, я к Вам, бо я же ж не знаю Вашу начальницу! Я прошу за Софьюшку!
      – Чьто такое? Вы меня пугаете, мадам Мещерякова! Извиняюсь, мадмуазель Нечипоренко!
      Эмма в тревоге всё перепутала!

      Оксана рассказала, что случилось у Воронцовых.

      – …Поэтому, мадам, Софье надо непременно вернуться к урокам! Чтобы отвлеклась!
      – Корошо, Оксана! Я вас поняла!

      И Нечипоренко, успокоенная, упорхнула по своим делам.

      А с Софьей Оксана опять решила поговорить жёстко. Сделать больно, чтобы потом было хорошо, - это врачебный принцип.

      - Душечка! Что-то я тебя не узнаю! Как будто ты - это не ты! Софья! Ты же ж сильная! Ты всем помогаешь! Твоя помощь, твоя любовь сейчас нужны прежде всего твоей семье! Дети не слушаются, нервничают, тоскуют, муж страдает! Только ты сможешь им помочь!

      Софья лежала как лежала, только из глаз её прямо на подушку потекли обильным потоком безмолвные слёзы.
      – Софьюшка!
      Софья продолжала плакать, хмуриться и винить себя в случившемся.

      Оксана знала, что многое в поведении матери, потерявшей нерождённого ребёнка, диктуется внутренним обменом веществ. Но надо было обязательно Софью из тоски вытаскивать к жизни. Оксана подключила самые тяжёлые орудия боя:

      – В институте я была – Штольц кланяется тебе, говорит: без Горчаковой не справиться! Мадам начальница не может найти учителя на пятый класс. Все отказываются, как услышат! Надо тебе понемногу уже собираться на уроки!

      Софья наконец поняла, что подруга хочет её развлечь и отвлечь, и даже немного улыбнулась.

      – Улыбаешься, Сонечка? Ну вот и слава Богу! Скорее выздоравливай, возвращайся домой, к мужу и детям! Без твоей любви они увядают, как цветы без солнца!


      * * *

      Когда доктор выписал Софью, за ней приехал Владимир. Увидев мужа, Софья бросилась к нему на шею.

      - Милая моя! Всё страшное уже случилось! Родная моя, единственная! Нас дети ждут дома!

      Софья вздохнула прерывисто, как ребёнок после слёз. Она и в самом деле только что плакала. Софья обнимала и целовала Владимира, и он целовал её, говоря: «Как же я соскучился по тебе!» А что он мог ещё сказать ей? Он действительно соскучился.

      А сколько радости было у детей, когда маменька вернулась к ним! Люба пылинки сдувала с неё, предлагала то попить принести, то пледом укрыть, когда Софья ложилась отдыхать, то почитать ей книжку!

      Серёжа постоянно что-то рассказывал Софье, занимая её уши и ум своими вопросами, хвастовством и жалобами. За долгий учебный год он не успевал с мамой наговориться.

      Вера внезапно возгорелась желанием выучить все европейские страны со столицами и теребила маму, чтобы она её проверяла.
      – Зачем тебе? – насторожилась Софья таким внезапным порывом к обучению.
      – А вдруг отправлюсь в путешествие!
      Путешественница такая!

      Малыши каждый вечер загадывали, какую сказку расскажет мамочка. Они делились с ней:
      – Папенька достал волшебный фонарь! Он нам показывал картинки, а Люба рассказывала, что на них нарисовано!

      В общем, у детей была своя насыщенная жизнь, в которую они стремились включить маменьку.

      А какое сердце не растает, если к тебе на колени забирается малыш, проникновенно заглядывает в глаза и, обняв за шею, шепчет прямо в ухо:
      - Ты моя самая-самая любимая!
      И Софья постепенно оттаивала.

      Наденька приходила в гости.
      – Вообрази, душечка! – сказала она. – Наша Манечка получила приглашение в Пензу гувернанткой в хорошее место! Пока ты болела, наша дочь окончила институт. Она теперь не Манечка, а Анимаиса Евгеньевна!

      – Боже мой! А я думала, она - Мария!
      – Представь себе, - нет!

      Надо же! Казалось бы, давно ли Манечка помещалась с ногами в корзинку для провизии! А сейчас будет служить гувернанткой!

      Теперь получается, что она совсем отойдёт от Бутовых. Правда, Надежда с Евгением, а особенно Елена Васильевна сделали всё, чтобы Маня получила образование, воспитание и профессию! Может быть, этого и достаточно для приёмного ребёнка?

      …Софья поймала себя на мысли, что Серёжу не считает приёмным сыном. Это её сын и Владимира. Они за него жизнь готовы положить. Она всегда вникает в его жизнь со всеми мелочами. Может быть, и не стоит: мальчик уже вырос!

      Хотя Софья никогда не забывала, чей он сын в реальности, но ей все дети были дороги. Не одинаково – по-разному, но дороги. Лишиться любого – большая трагедия!

      Она всё время думала, что сама виновата в гибели младшего ребёнка, что променяла его на карьеру. Но рассказ Нечипоренко о разговоре со Штольц волей-неволей заставлял её улыбаться.

      А что, и вправду, может, сходить в институт?
      Институт встретил летней тишиной. С недавних пор на лето всех девочек отправляли, кого домой, кого на летние дачи. Инспектриса и начальница готовили помещение к следующему году.

      Штольц и Можайская сказали Софье, что в начале учебного года с удовольствием ждут Софью обратно на службу.

      – Ваш пятый будет встречать Вас, мадам! – сказала Елена Александровна. – И ещё дам Вам шестой, тоже словесность и чистописание! Что-то седьмушкам в этом году не повезло с учителем, не нашли общего языка!

      Софья помнила, что младший класс весь год вызывал неприятные чувства у педагогов. Об этом были слышны разговоры в учительской комнате. Классные дамы вынуждены были постоянно сидеть на уроках со своим классом, чтобы девочки слушались и могли хоть что-то усвоить.

      Да, сложности ждут в институте! По крайней мере, Софья сможет отвлечься. Удивительно, что мадам Можайская и мадам Проскурина не заострили внимания на том, почему Софья решила возвращаться в институт. Ведь она отпрашивалась из-за беремености.

      Выходя на улицу, Софья заметила, что маляры красят жёлтой краской наружные стены института. «Жёлтый цвет – солнечный!» - подумала она.

      Подруги засыпали её письмами. Ася писала из Лондона, что сочувствует ей, просила держаться. «Нас, Горчакова, ничто в жизни не может выбить из седла! Что бы ни было, надо жить дальше! Как только смогу, я приеду. Хочу посмотреть, как моя крестница ездит на лошади!»

      Вера, услышав это, закричала:
      – Только пускай крёстная кукол не возит! Всё равно играть в них не буду!

      Отец ответил:
      – Вера! Какие куклы в девять лет?!

      Девяти ей, правда, ещё не было – должно было исполниться поздней осенью.

      Катюша написала трогательное письмо молодой мамы. «Дети, дети – наша отрада! Надо жить ради них, надо жить для них! Ничего лучше нет на свете!»

      Софья, прочитав Катино письмо, в очередной раз подумала: «Бедная Катя! Не везёт ей с Мишей!» Катя не узнала о давнем новогоднем инциденте, но Софья-то не забыла покушения на её любовь к мужу!

      Она получила письмо от Таты. Подруга приглашала отдохнуть в Ялту. Только Софья собралась рассказать Владимиру о приглашении, как тот объявил:
      – Удивительным образом мне, наконец, дали отпуск! Помнишь, ты предлагала съездить в Крым! И вот у нас появилась такая возможность!

      Софья с удовольствием согласилась. В кои-то веки удастся съездить куда-нибудь вместе с Владимиром и со всеми детьми!

      Доктор поездку одобрил, только не разрешил находиться на солнце.
      - После одиннадцати и до четырёх часов прячьтесь в тени! И обязательно ходить в широкополых шляпах! Вам солнечные лучи просто противопоказаны!

      Впрочем, Владимир Сергеевич знал, что это ко всем относится.
      - Я прослежу, - сказал он.