Племя

Мой живот! Где я? Это хижина Эбел. Я лежу на мягком одеяле. А где она сама? Через щели в стенах пробивается яркий свет, наверно уже день. Наверно, они с Баддом отнесли меня сюда вчера. Меня наполняет чувство благодарности. И еще я ужасающе хочу пить. На трехногой табуретке у лежанки лежит гроздь винограда, и я жадно отрываю и закидываю в рот несколько штук. Горлу чуть легче, но мне нужна вода. К моей радости дверь с хрустом приподнимается от земли и открывается, дом заполняет свет, и по силуэту в потоке света я узнаю ее. Это Эбел. С улыбкой она протягивает ко мне сложенные руки, и я вижу, что в ее ладонях вода. У нее, конечно, полно посуды, но она наверно попросила кого-то налить ей воды в руки, потому что так красивее. Эбел всегда все старается украсить, даже такой жест как дать мне попить.

 Я смотрю ей в глаза, наклоняюсь и прикасаюсь губами к краю лодочки, которую она сложила своими аккуратными пальцами. Понемногу горсть наклоняется, и я громко выхлебываю воду. Это красивый жест, но воды мне нужно намного больше. Она видит жажду в моих глазах и спрашивает — Еще? И еще не договорив, выходит, и тут же возвращается с большим кувшином, я смотрю на нее, беру кувшин в руки и жадно пью из него, роняя ручьи на одеяло. Она отводит взгляд. Выпив больше половины, я понимаю, что жажда обманчива, я не перестану хотеть пить, сколько бы сейчас не выпил. Я сухо и коротко говорю спасибо, встаю и собираюсь идти. Черт, она ведь спасла меня, она достойна большего — я останавливаюсь, приоткрываю глаза, чтобы определить, где она стоит, подхожу, качаясь, и обнимаю ее за плечи. Она лишь тихонько вздыхает. Эбел такая миниатюрная, как ребенок, и похожа на ребенка, снаружи и внутри, она и водится с детьми племени. Хорошо, что в племени есть такой человек, кто-то должен разбавлять своим присутствием нашу жестокость и тягу к убийству.

Ладно, нужно собраться, нельзя раскисать, нужно идти и узнать, что происходит снаружи, все ли в порядке. Оставив Эбел прибираться, я выхожу из ее хижины, почти как у меня, только изрисованной завитушками и каракулями, и с вплетенными в солому сухими цветами, и оказываюсь на вытоптанном ногами песке. Хижину Эбел окружают другие дома, она живет в окружении людей, это необходимо ей, иначе ей просто не выжить. Невдалеке сидят женщины, занимаются мелким шитьем, болтают и поглядывают на меня. Внезапно я понимаю, что не хочу ни с кем встречаться, не хочу слышать насмешки по поводу того, что я опять напился до беспамятства. Я сворачиваю в сторону и иду в сторону своего дома. Вспоминаю, что оставил на столе миску с отравой, надеюсь, никто не решил попробовать ее. Бывало, что молодые, напитые вина или пива, толпой врывались ко мне домой и перерывали мои припасы в поисках чего-нибудь, чтобы продолжить веселье. В такие моменты мне приходилось их запугивать злыми духами, чтобы угомонить. Если бы я в самом деле мог общаться с духами и использовать силу о которой рассказываю — мне не пришлось бы терпеть этих безумцев. Но без них мне не выжить, так что я живу в окружении убийц и стараюсь приносить хоть какую-то пользу в обмен на захваченные в боях трофеи.
Когда я захожу к себе во двор, то вижу Бомани – сильнейшего из наших маньяков, сидящего на траве и раскуривающего трубку. Мне это не нравится. - Тебе повезло, что мне нравится запах этой травы, говорю я ему — Иначе духи, что мне покровительствуют,  сейчас же лишили бы тебя твоей силы.
Не самая умная угроза, но услышав это, воин замер и уставился на меня раскрыв глаза. Не помню, как давно я впервые припугнул кого-то из племени тем, что могу сообщаться с потусторонними явлениями, но тогда это сработало.
–Что тебе нужно? – спросил я.

– Я хотел попросить тебя о благословлении в походе. Мы собираемся пойти завтра на север, за новыми вещами, - сказал он, спокойно глядя мне в глаза.
– Будет тебе благословение. Ты хорошо трудишься на пользу племени, и духи предков ценят это! Бомани улыбнулся. Я не стал ждать пока он покинет двор и медленно зашел в хижину, чувствуя на себе его взгляд. Все было как обычно. Только вчерашнее снадобье почернело и пропитало своим запахом весь дом. Я взял миску, осмотрел ее и выплеснул жижу в окно. Затем, удостоверившись что Бомани ушел по своим делам, аккуратно влез в гамак и попытался уснуть