Цитадель

Он  сидел  возле  выхода, напряжённо, до головокружения  всматриваясь  в  движущиеся  внизу  фигурки  врагов.  Они  недалеко  -  всего  в  какой-нибудь  сотне  шагов.  Когда  идут  в  атаку  -  каждый  промах  может  стать  роковым…

Вдалеке  была видна    деревня  -  ещё  недавно  чистенькая  и  цветущая, а  теперь  превращённая  в  кучку  обгоревших  скелетов  крестьянских  домов. Во  всей  долине, где  теперь  хозяйничали  враги, раньше  цвели  виноградники. Сейчас  -  чёрная  потрескавшаяся  земля, на  фоне  которой  хорошо  видны  их  красные  мундиры…

Он  был  один  в  каменной  часовне  на  вершине  горы. К  ней  вела  одна-единственная  узкая  тропа, скользящая  между  огромными  острыми  камнями. Отступающая  армия  оставила  здесь  склад  -  было и  продовольствие, и  оружие, и  боеприпасы, и  медикаменты. Не  было  только  воды. Без  неё  он  мучился, как  ему  показалось,  почти  неделю, потом  пошёл  спасительный  дождь…

…Правая  ладонь, наверное,  уже  приросла  к  ложу  карабина… Неоднократно  ему  хотелось  проверить, так  ли  это, но  что  будет, если  в  этот самый  момент  они  как  раз  и  рванут  наверх?... Потеря  нескольких  секунд  во  время  штурма  означает  неминуемую  смерть…

… Несколько  первых  дней, оказавшись  здесь, он  не  смыкал  глаз. Потом сон  неожиданно  резко  свалил  его. Очнулся  он  в  тот  момент, когда враги, осторожно  подбираясь  к  его  убежищу,  были  уже  в  трёх-четырёх  десятках  шагов… Никогда  он  ещё  не  был  так  близко  к  смерти. Его  словно  сковала  судорога  ужаса, и  палец, лежащий  на  спусковом  крючке, сжался  сам  по  себе. Ближайший  солдат – рослый  парень  с  длинными  светлыми  волосами – выпрямился  во  весь  рост  и, закинув  голову, плашмя  упал  на  спину…

Он  и  сейчас  лежит  там. Зубы  ещё  больше  оскалились  в  улыбке, ветерок  играет  его  светлыми  прядями…

Первое  время, когда  враги,  прячась  за  камнями, медленно  подбирались  всё  ближе  к  его  убежищу, он бешено  палил  в  их  сторону. Потом  почти  привык, стал  вести  себя  намного  спокойнее. Стрелял  в  тех, кто  открывался, наверняка…

Сколько  атак  он  отбил? Сколько  дней  он уже  сидит  здесь, не  выпуская  карабина  из  рук?..

Внизу  постоянно  дежурят  человек  двадцать…  Даже  если  удалось  бы  спуститься  по  верёвке  с  другой, совершенно  отвесной  стороны  скалы, это  совсем  не  стало  бы  спасением…  Больше  того  -  это  стало  бы  самоубийством. Вокруг, судя  по  всему, на многие  мили – только  враги…

…Где  сейчас  его  армия?  Отступает  она  или  побеждает?  А  может, она  уже  разбита  и  уничтожена?  Тогда  ему  совершенно  не  на  что  рассчитывать….

…Но  даже  если  его  армия  жива  и  наступает, о  нём,  конечно,  давным-давно  забыли.  Не  может  целая  армия  заботиться  о  спасении  одного  солдата... Наступит  день, когда  кончатся  и  боеприпасы,  и  продовольствие…  Сколько  ещё  он  может  просидеть  здесь?...

…Он  один, совсем  один  в  окружении  врагов…

…Есть  приходится  одной  левой  рукой. Правая  рука, наверное,  приросла  к  карабину…

…Из-за  угла  крыши  появилось  солнце. Значит, скоро  ночь. А  ночью  надо  быть  особенно внимательным…

…Глаза  постоянно  слезятся. Спать  почти  не  приходится  уже  который  день… А  может, быть, месяц?...

Силы  его  уже  явно  подходили  к  концу. Каска, в  которую  он  собирал  дождевую  воду, почти  пуста.  А  дождя  нет. Он  уже  чувствовал,  что  скоро  конец…

К  утру  он  не  то  заснул, не  то  потерял  сознание. Тяжёлое  забытье  продолжалось  довольно  долго. Очнулся  он, лишь  услышав  грохот  внизу…

Там,  в  долине, дрались  люди. У  самого  подножья  скалы  шёл  упорный  штыковой  бой. Чуть  дальше  -  десятки  снарядов  то  и  дело  взрывали  сухую  чёрную  землю.  Остатки  деревни  не  были  видны  за  клубами  густого  дыма…

Он  поднялся, едва  разогнув  затёкшие  ноги, и, пошатываясь, вышел  из  своего  укрытия. Оказавшись  в  огромном, необозримом  пространстве, он  на  какое-то  время  потерял  зрение  и  слух. Затем  пошёл  -  почти  ничего  не  чувствуя  и  не  соображая. Только  остановился  зачем-то  возле  трупа  светловолосого  вражеского солдата, убитого  им  в  тот  страшный  памятный  день…

Он  спускался  в  долину, заново  обучаясь  ходить, и  медленно  пошёл  по  земле  неверными  шагами, с  трудом  переступая  через  мёртвые  тела. Пройдя  три  десятка  шагов, он  вдруг  увидел  нескольких  солдат  в  красных  мундирах, бегущих  к  нему…

Он  привычно  вскинул  руку  с  приросшим  к  ней  карабином  и  нажал  на  спуск  -  раз, другой, третий… На  красных  мундирах  проступили  синие  пятна  крови, они  расплывались, окрашивая  форму  в  фиолетовый  цвет, и  через  несколько  секунд  солдаты  были  уже  в  синих  мундирах  его  армии…

Он опустил  руку-карабин. Вокруг  с  невероятной  скоростью  росли  из  земли  и  распускались  огромные яркие  цветы.. они  быстро  покрывали  всю  долину…
Солдаты  -  и  свои,  и  вражеские  -  начали  беззвучно  появляться  вокруг  него.  Навстречу  ему  шёл  тот  самый, с  длинными  светлыми  волосами, и, улыбаясь, протягивал  к  нему  руки…

…Карабин  в  его  руках  стремительно покрылся  ржавчиной  и  развалился…

…Небо  над ним  засветилось  мёртвенным  бирюзовым  светом… наверху  раздался  страшный  треск, словно  рвалось  огромное  полотнище. Подняв  глаза, он увидел  Бога…

1978 г.