Автобиография

1.
Я родился в Иркутске. Первое моё воспоминание в жизни — это трещины штукатурки на потолке. Помню, как мне меняли пелёнки.
Первая игра — кубики (не обязательно кубической формы). Зайчик и кукла — игрушки, которыми играла ещё моя мама. Мы с одним товарищем любили бросать куклу и зайца в аквариум. И смотреть, как они танцуют. Ещё у меня был самосвал. Я взял у папы сверло, насверлил себе опилок для того, чтобы самосвал их перевозил. Ещё я строил ловушку для зайца: из кубиков строилась двухэтажное здание, зайчик был на втором этаже, но раздвигая кубики, он падал на первый. Помню мне папа на день рождения подарил игру, где волк ловит яйца, игру, где даны бумажные герои, бумажные декорации, круглые железки, которые намагничивались и кружки. Так можно было разыгрывать разные сказки или просто фантазировать (только приклеить круги в фигуркам).
Папа купил мне первую черепашку-ниндзя. Донателло (фиолетовые повязки). На день рождения брат Олег Дмитриевич и его жена Ира подарили мне Леонардо (синие повязки). С этого началась моя коллекция мальчишеских кукол. Я мечтал о Шреддере, но он стоил 50 000 рублей, и мама не могла мне его купить.
Родители разводились со сандалом. Мама одна тянула нас с братом Игорем Павловичем (просто Игорёха). Конечно, нет денег на дорогие игрушки. Папа часто дарил мне игрушки (как компенсация отцовского воспитания). Однажды отец обещал мне Бибопа (врага черепашек-ниндзя). Но забыл. Мама ему напомнила, я был рад даже запоздалому подарку. 
Помню мне дарили три конструктора разных фирм, но совместимых. Это полицейский участок, развивающий конструктор с шестерёнками и «Лего» подводная лодка с магнитом. Потом мне купят «Лего» пост береговой охраны, жёлтый внедорожник. Мне подарили форт пиратского форта, но это был несовместимый конструктор.
Бабушка тоже дарила мне игрушки. Она подарила мне моего первого хазбрика (солдатики фирмы «Хазбор»). Подарила яйцевидного робота и казака на коне (всё отечественного производства).
Мне дарили трансформеров. Мне как-то подарили военную машину с двумя щупальцами, которая управлялась пультом: вперёд-назад. Там была кабинка водителя.
Играл я с друзьями. Много игрушек было у меня, Паши  и Сани Працика. Мы ходили друг к другу в гости со своими игрушками и играли.   
Было очень интересно.

В подъезде, где жил Паша (справа от моего) жили братья: Слава, Стася и Саня (другого Саню будем называть просто Прациком). Они мастерили деревянные корабли, строили домики из веток, которые потом бомбардировали (поднималась пыль, как при настоящей бомбёжке), добывали сок из деревьев. Я давал им поиграть своих черепашек ниндзя, а они за это делали им оружие. Я как-то раз играл с ними в их «Лего».

У нас дома жила собака — ньюфаундленд. Звали её Даная, но мы звали её просто Найка. Однажды у неё были щенки, и это был погром во всём папином кабинете, где мы их держали. Потом их взвесили и распродали. Потом мама принесла с работы кота Гошу. Гошу считал Найку мамой, сосал её молоко. Найка его читала его своим щенком, облизывала его (спал он на ней). Но потом Найку украли...

2.
Во дворе жили девчонки: Данка, Танька и Циганка-гадалка (жила в том же подъезде, что и братья с Пашей), которая не любила, когда её так называли. В Данку многие были влюблены. Например, Паша. Потом в наш двор стали приходить Алка и Бэлка, близняшки. И внимание парней переключилось на них. Их стали мацать и лапать за все места (Працик и Виталя-Хромоножка, Лягушка, в основном).

Я был влюблён в девочку-одноклассницу, Машу Клягину. Я очень робко её любил. Хотя часто провожал после школы. Я любил её тихо, тайно. Но сильно. Семья моих родителей распалась, и я хотел построить с Машей более крепкую семью (мне 8 лет). Я давал ей списывать математику. Я даже танцевал с ней на новогоднем балу. Образ, который я любил, был более чувствительным, чем настоящая Маша. Я много писал об этой любви (рассказ «Маша Лескова»). Идём дальше.

У Меня была Маша, поэтому меня не волновала Данка, я не мацал Алку и Бэлку, а они меня за это уважали, не играл с ними в «бутылочку» (Працик тоже не играл).

У Игорёхи была девушка (Рыжая), но переезд в Москву («подальше от Дмитрия Васильевича», моего отца) разбил этот роман. Моя любовь тоже оборвалась.

3.
Когда я гостил у бабушки, у меня там тоже был дружок. Никита. У него было много «Лего»: пиратский корабль, остров индейцев, тюрьма в стиле вестернов. Зато у меня были мыши-рокеры. Мы с бабушкой часто ездили на дачу (недалёко от станции «Большой луг»). Там я ел различные ягоды и горох. Грибы с пней бабушка мариновала. Когда-то здесь была оранжерея цветов и добывался берёзовый сок. Я как-то обожгу руку от горящего пластмассового танка. При переезде дачу продали, как и бабушкину квартиру.   

В Иркутске осталось моё детство, в Москве началось отрочество. Дружил я лишь с одноклассниками. С ними рыбачил и гулял по льду пруда, строил песочные замки и играл «пушки» (солдатики + стреляющие снарядами пушки + укрепления + карты событий). Побеждал всегда Лёша Старков. Мы ходили втроём: я, Лёша Старков и Лёша Напасный. Гуляли по району.
Однажды соседка подарила мне книжку-игру. Там нужно было выбирать события, которые отсылали к другим страницам со своими событиями. Сюжет был нехитрый — морские приключения. Я даже поставлю спектакль по этой книге, но он будет неудачным.

Тем не менее я обнаружил  себе режиссёрские способности. Ещё в Иркутстке в гостях и бабушки, когда к ней пришли гости,а ко мне друг Вася, мы с Всей разыгрывал перед взрослой публикой несколько сцен. Далее. С Пашей мы нашли два лица, вырезанных из дерева. Я назвал их ацтеками. Мы организовали театр ацтеков. В Москве. Сидел с соседа-одноклассника, делаем домашние задание. Вдруг смотрю у него крыса плюшевая на липучке. Я одел на неё свои очки, Федя включил видеокамеру. Я изобразил учителку по литературе. Получилось очень здорово. Я снял ещё несколько фильмов (своей камеры не было, снимал на чужие). Я возомнил, что могу быть кинорежиссёром.

Умерла бабушка.

Нужно в жизни что-то было менять.

Я бросил свою 313 школу и перешёл учиться в Киношколу (1318). В мастерскую кинорежиссёров и операторов. Помню день приёма. Надо было выучить стихотворение или басню. Я выбрал басню Крылова «Сочинитель и Разбойник». Но сначала мы — поступающие — пели песню «Полгода плохая погода...»Пел я на отлично, изображая из себя певца с микрофоном. Потом с выражением начал рассказывать басню, но ближе к концу сбился. Потом меня спосили, кем был Александр Македонский. Я сказал; «Полководец». Больше я про него ничего не знал. Второй тур был на знание английского языка, который я провалил, на знание мировых скульптур, психологический тест «нарисуй себя». Где-то в эти дни в Америке случились теракты 11 сентября.

Я прошёл! Нас посвящали в киношкольники в Переделкино. Мы начали с посещения дома Окуджавы, а потом начали готовить суп. Мы — поступающие     — показали небольшую сценку из сказки «Красная шапочка». Поиграли в футбол. Попели под гитару... первый месяц мы просто собирали новые парты для школы... Структура обучения в Киношколе: до обеда обычные предметы, после обеда работы по мастерским. Учились с 9 до 21. Мастер Ольга Алексеевна, ученица Рерберга. Кроме того, время делилось на циклы. Первым был цикл ПЕНЦ — предметы естествен-научного цикла. Тут на учили, как изучать учебник за меньшее количество времени, как схватить суть предмета. Тут царила философия Г.П. Щедровицкого, одного из основателя школы. Далее была сессия, приглашались интересные люди и читали нам лекции, которые мы записывали на кинокамеру. Далее были творческие экспедиции, в том числе за границу. Но первая творческая экспедиция была в подмосковный город Рузу. Была идея поехать в Японию. Решили поставить спектакль по жизни и творчеству поэта Басё. Я был реквизитором и играм эпизодическую роль: ученик Басё. Я хорошо играл ловца рыбы копьём. За это меня похвалила Алла Ивановна — художественный руководитель школы. 
Спектакль этот покажут в Японии, но меня уже не будет в Киношколе...

Всё началось с того, что я заснул в метро. Время позднее. Я несколько раз просыпал свою станцию. Наконец меня выгнали из метро среди ночи. Я пошёл домой пешком, но не туда.. Дома я был часов в 5 ночи. Мама поставила на уши всю Киношколу. Во время экспедиции в Рузу мой случай внимательно разобрали: как можно было поступить: позвонить, поймать машину  и т. п.

Итоговый спектакль мы показывали родителям. В Москву мы вернулись, одетую в новогодние огни. 

4.

В Киношколе не отмечали политические праздники. Зато, например, отмечали день пушкинского лицея. Нам с Валей Тутовым нужно было снять часть диафильма про связь Пушкина и декабристов. Летом я как раз читал книгу Герцена «Во глубине сибирских руд». В книге, естественно, были картинки. Их мы и снимали. Тутова похвалят за фильм, а он — меня. Подарил книгу стихов Вяземского. Вечер поэзии. Читали стихи. Я опять забыл свой стих. Зато Коля Шатохин прочитал блестяще (про монаха и русалку). 

Потом ещё будет Новый год. Опять какие-то выступления.

Ещё два момента я упустил. Литература в Киношколе подавалась в трёх видах: поэзия, проза, драматургия. Это первый, а второй то, что по воскресеньям нам читали историю искусств (в этом полугодии: изобразительного — история ИЗО). Марина Вольевна читала лекции. В конце: тест на знание терминов, я выучил все термины, и искусствоведческий разбор одной картины. Разбор мне давался хуже. Я не понимал, чего от меня хотели. В итоге мне оставили «4» (что все термины выучил). Только в МГУ, на кафедре эстетики меня научат разбирать картину по композиции ( + история картины, эпоха, автор). А ещё позже меня научат видеть цвет и линию.

Каждые полгода в Киношколе был «ринг». Студента  вызывали на стул перед президиумом. Сказали, что я лучший ученик Киношколы, что я хорошо работаю. Но было предостережение: я не выделяю предметов, не ищу своего они мне все одинаково нравятся. «Так можно и с ума сойти», — пророчески сказала Ольга Алексеевна. Мне поменяли куратора (тот, кто помогает подшефному привыкнуть к школе). 

Экспедиции. Я попал в экспедицию на Юг России (Азов — Ростов-на-Дону — Новочеркасск — Россошь). Показывали спектакль «Всплеск в тишине» (Всё про того же Басё). Показывали его детям-сиротам, детям-инвалидам. Я с детьми лепил из пластилина. Кто-то поехал в Италию, кто-то в Таиланд. Я считал себя недостойным этих экспедиций.

5.

С Киношколы началось моё знакомство с Аней Литвиновой. В Киношколе она появилась за три месяца до меня и за три месяца я в неё влюбился. В мой день рождения она нарисовала меня в виде медведя (её любимое животное). Когда она после неудачного кувырка на фитнесе попала в больницу, я написал ей слова поддержки и подписался «аноним». Она догадалась, что это я. В ней был влюблён и Коля Шатохин. Ей он посвятил своё прочтение. А потом куда-то пропал этот Коля Шатохин, хотя его отец продолжал вести математику.
Я провожал Аню после школы до метро. Началось всё с того, что её не проводил её брат Максим. Она попросила проводить меня. И это вошло в традицию. Первый раз мы ели по дороге «Твикс». «Твикс — сладкая парочка» (как в рекламе). Обёртку я хранил как реликвию. Мы не ждали троллейбуса, а шли до метро «Ленинский проспект» пешком, заходили в ларёк за едой на дорожку. И все эти обёртки я хранил.
Она была живее меня, ходила по сугробу, оставляя следы. Она играла, но я как-то робел с ней играть. На Новый год мы с ней танцевали. Она была в зелёном с масками Комедии и Трагедии горошком. В этот вечер я получил любовную записку (чёрный чернила, синий фон — стиль Ани). Сама Аня отнекивалась, что это она писала, высмеивала автора.
Я любил её и был ей явно симпатичен, но слов любви не находил. Я стеснялся. Я тайно её любил, но все видели. Она не любила меня, но почему-то держала рядом. Ей никто никогда ещё не признавался в любви. Я никому не признавался в любви. Мне было 15, ей — 12. Если бы мы были первыми друг для дружки, то это был бы великий роман. Я любил её, она сводила меня с ума. Мы вместе как-то ездили за серой тканью (для крысы из спектакля «Щелкунчик»). Я молчал, она радовалась жизни. В экспедиции на юг России ей какой-то мальчик признался  любви, она заплакала. НЕ ИЗ-ЗА МЕНЯ. Я успокаивал её как мог. Была подготовка экспедиции в Ижевск, а я читал роман «Мастер и Маргарита». Роман тоже сводил меня с ума: «Миром правит сатана», — стало моим убеждением (потом меня будут крестить, но об этом ниже). Именно сатана мешает моей любви к Ане. Она заколдована. Но заколдован был я. Аню даже вызывали к Алле Ивановне, говорили, не мучить меня, влюблённого. Она старалась не мучить и не любила. Любовь и её невыразимость окончательно подкосили мой разум.

Я совершу много нелепостей и меня положат в психиатричекую больницу (как Мастера!). Это будет первое моё заболевание.    

6.

У меня уже есть обстоятельные воспоминания о психических болезнях («Главный дурак»). Здесь буду краток. Из-за нагрузок в школе, из-за переживания развода родителей, из-за неразделённой любви я сошёл с ума. Меня положили в ПКБ № 15. Мне тогда был очень плохо. Фантази я принимал за реальность. Меня вылечило то, что Аню стал провожать другой парень. Из-за этого я брошу Киношколу. Из-за этого я вылечусь: лижи себе в палате, читай книги, лафа полная. Ребята из Киношколы навестят меня, когда я ещё болел. Навестила с ними и Аня. Мирошников мне подарил «Лолиту» Набокова, и эта книга перевернут мою жизнь (об этом ниже). Аня — настоящая нимфетка.

После психушки меня и Игорёху крестили.

Но без Ани я жить не мог. После полугода с момента, как я вернулся в свою старую школу, я позвонил Ане. Я звонил ей три раза в неделю. Писал себе шпаргалки: о чём буду с Аней разговаривать в тот день. Мне снился её голос. Она всё советовала мне пройти какой-то психологический курс, чтобы раскрепоститься. Но группа участников тогда не собралась, сэкономленные деньги мы потратили на мою поездку в Тунис, откуда я привёз Ане браслет, но у неё была аллергия на металл. В Тунисе я заглядывался на других девчонок, но любил Аню. Аня в лето была в родном Крыму. Осенью мы стали иногда встречаться. За всё время московской дружбы я был у неё раза три, а она у меня — два раза. Она пыталась научить меня пить пиво. Как-то я, мой одноклассник Витёк и Аня поехали  на роллердром, катались на роликах. Они больше общались между собой. Он спросил, девственница ли она. Она сказала, что нет... в тот вечер я долго плакал дома. Ей исполнилось 14 лет, всё произошло в ванной. Она подарила себя на день рождения... Потом она мне много рассказывала  о своей сексуальной жизни. Отец сам купил ей противозачаточные таблетки, он и не разбирал, что покупает. Родители искали в её сумочке сигареты, а нашли презервативы. Друзья стали считать её шалавой, это её огорчило...

Мне написала Маша Клягина, что не любит меня. Аня тогда пригласила в гости и утешала меня. Мы посмотрели фильм Эдриана Лейна «Лолита». Потом я поступил в МГУ, на философский факультет. Это вызывало во мне приступ честолюбия, из-за чего ставил себя выше Ани, которая никуда не поступила. Мы отдалились друг от дружки. Она уехала в Крым и там вышла замуж, теперь у неё двое детей. Недавно была в Москве. Мы три раза поговорили по телефону.

НА этом заканчивается история моей второй любви к Ане Литвинововй.   

7.

Пока я учился в МГУ, я много лечился от психического заболевания, и всё-таки закончил. Возьму два академических отпуска, но закончу. Тут спасибо маме, она решила все мои юридические вопросы: медицинские, учебные.
Мы уже не помним, кто придумал сделать из меня философа, но идея оказалась хорошей. Она объединяла многие начала во мне. До Киношколы я любил физику и математику, после Киношколы я полюбил МХК, литературу и историю. Философия, а особенно моя эстетика, объединяла все эти области. В 11 классе ходили на разные курсы. Самыми эффективными курсами будут курсы при факультете. Я обнаружу в себе талант писать философские эссе. Я займу место на Олимпиаде.
Мы ещё думали поступать на филологический (из-за любви к Набокову), мне за один конкурс дали хороший диплом по литературе и тремя подписями, но московская его версия роли не играла.
Экзамены я сдал без «троек». Литературу я писал по ХХ веку, по Шукшину. За две недели до экзамена мне моя учительница по русскому-литературе, Ирина Владиславовна, всё про Шукшина рассказала. Я подумал: факультет философский, — и выдал: «герои Шукшина живут по нравственному императиву Канта: всегда поступай так, чтобы максима твоей жизни могла стат всеобщим законодательством». Мне поставили «4». По истории достались декабристы и ВОВ. Все мои годы обучения в школе № 313 на уроках истории  акцент делался на победу СССР в ВОВ. Декабристы — моя родная тема, я же родился в Иркутске. За историю «4». Тест по философии и обществознанию я частично списал («4»), а эссе на тему «Национальной политики государства»  написал на «5». Я на два пункта превзошёл проходной балл. Со мной тогда поступала и училась певица Земфира. Мы даже были в одной группе по английскому. Она проучилась с нами всего полгода.
Мне всё нравилось, глаза горели. Я почувствовал себя Сократом. Философия утешала меня от нелюбви Маши Клягиной. Я вел себя как философ, ввязывался в споры. Ещё я писал стихи. Писал их над доске  в аудитории. Учил стихи Набокова наизусть.
У нас были блестящие преподаватели. М.А. Гарнцев читал нам мифо-поэтическую мысль Древнего Востока и философию Средневековья, в промежутке была Греция и преподаватель Майоров. Гарнцев мог написать египетский или шумерский иероглиф, текст на санскрите. Моего первого друга он сманил на свою кафедру («ИЗФ — история зарубежной философии»). Семинары по ИЗФ вёл Дмитрий Бугай. Прекрасно преподавали демографию. Математик Дорофеева вернула мне доверие к этой науке. Право и психологию я сдам на отлично. Всё дело было в логике. Я плохо её понимал, хотя ту же математику понимал прекрасно. Логику я не сдал и впал в отчаяние. На другие экзамены я не пошёл. Это был крах. + безответная любовь в Маше Клягиной (я рвался к ней в Иркутск)...
Я стал ездить пить таблетки в 7 отделение МНИИП. Второй семестр я пропускал. Врач — Анна Сергеевна Дородная. Вышел я на солиане и паксиле. Летом работал, давал маме деньги на лекарства, + накопил денег на видеокамеру. Буду без всякого ВГИК-а снимать мультфильмы и фильмы.

С осени снова пойду на первый курс, аккурат в 250-летие университета. Получу сувенирный студенческий. Земфиры уже не будет.
Этот год я проучусь идеально. И поеду летом в Иркутск, где меня Маша отвергла. На окончание второго курса мама купила мне коробочку земляники. Более вкусной ягоды я никогда не ел.
 
Предметы тоже были интересные: онтология, культурология. Да все предметы в МГУ интересные! Английский преподавался в разных формах: правила, история английской литературы, философия на английском, чтение газеты на английском.(Internationale Herald Tribune). Я был в самой слабой группе по английскому и буду ходить почти что один. Мне поставили «4» автоматом.

На втором курсе нужно было выбирать кафедру. Я метался между этикой (борьба с развратом) и эстетикой (осмысление творчества Владимира Набокова). Поскольку я был увлечён Набоковым, который считал эстетику выше тики, я выбрал эстетику. И не ошибся. На кафедре эстетики будут самые интересные предметы: кино, мода, эстетика композиции, рекламы (коммерческая и политическая), эстетика Достоевского и Бахтина, эстетика Японии. Эстетика кино продолжит мои чаяния от Киношколы, посмотрю много интересных фильмов. Я сделал разбор картины Брюллова «Последний день Помпеи», чего не умел в Киношколе. Ещё раз прослушаю историю ИЗО. Мне поставят «4» только за то, что я дал протестантскую трактовку картин художников северного возрождения. Недавно я с удовольствием посетил Третьяковскую галерею.

Учиться всё же было не так легко. Философия науки, философия высшей нервной деятельности, информатика, логика, генетика, КСЕ (биология и физика) и синергетика заставили помучатся.

При мне был переезд в новое здание. При мне на факультет приезжал Хабермас. Были встречи с Т. Толстой и Гордоном. Через факультет я попаду на встречу со С. Жижеком. Я ему задам неудобный вопрос о связи Фрейда и СПИД-а. Это отметят в «Газете.ру», где я буду назван «безвестным студентом философского факультета МГУ». 

Курсовые я писал по Набокову. Диплом писал на тему: «Смысл литературного антигероя на примере Раскольникова Достоевского и Гумберта Набокова». Этим текстом я занял первое место по кафедре эстетики и именную премию в 10 000 рублей. Мне предрекали написать лучший диплом, я и написал. Но защитил я его на «4».  Говорят, что это лучшее, что я написал на данный момент. Окончание МГУ было блестящим, но в ампирантуру меня не взяли (я бы и не потянул).
8.

В 2008 я заболел психиатрическим заболеванием, от которого лечусь до сих пор. Я пережил страшное. Вы не знаете, что такое страх, тревога. Меня мучили «голоса». Мне казалось, что за мной следит ФСБ. Дважды я лежал в ПКБ № 4 имени Гуннушкина, бессчётное количество раз лечился в 8-м отделении МНИИП. Сейчас у меня положительная динамика. Давно нет «голосов» и бреда. Недавно исчезла тревога. Брат говорит: иди работай. Но я пью 7 разных лекарств, 5 из которых психического свойства. Мне подбирают схему, которая бы меня держала. В Московском Научно-Исследовательском Институте Психиатрии  хорошие врачи. Лучше не болеть и работать, чем не работать и болеть. Я не могу никуда сходить. Всё самое интересное в Москве начинается в 19:00. Это последний рубеж: если я смогу ходить вечерами в театры без паники и «голосов», без тревоги, стоя на пути к полному излечению.

Я болел и работал. Работал ассистентом по кафедре «философия» в Московском Государственном Университете Печати имени Ивана Фёдорова. Вёл семинары, принимал экзамены, делал рейтингово-балльную систему для своих групп. Преподаватель философии Казарян и меня пугал, не то что студентов. Мне бы он влепил «неуд». Я не успел начать писать диссертацию и за это меня сократили. А то бы сейчас тихо-мирно изучал себе Серебряный век русской культуры. А новое место найти не могу. Сейчас объединяют вузы, сокращают часы и ставки для философии. Я обзвонил 200 вузов, и нигде я не нужен.    

9. Эрилог

Такова моя жизнь. Жизнь не совсем обычная. А разве бывают обычные жизни?
У меня нестандартная ментальность (душевное заболевание) и хорошее образование. Я почти счастлив. Только не с кем это счастье разделить.