ЗОЯ. Глава 10

Повесть опубликована в журнале "Траектория Творчества" № 32 (4) 2016г.


Повесть опубликована в журнале "Relga" № 1 2018г.



Зима выдалась долгая и холодная. Снега выпало больше обычного. По обеим сторонам улицы - сугробы, высотой с одноэтажный дом.
В неярком свете уличных фонарей искрились крупные падающие снежинки. Прохожих не было видно. Только две темные фигуры.  В три часа ночи, на пустынной заснеженной улице, они выглядели странно и одиноко.
Медленно-медленно, согнувшись почти до земли, с трудом переставляя замерзшие ноги, шла Зоя. Каждый шаг давался ей с трудом. Но виной тому был не буран, не студеный ветер, и не скользкий наст. Тяжело опираясь на худенькое Зоино плечо, ковылял Николай. Он был мертвецки пьян, и еле держался на ногах. Постоянно теряя равновесие, падал в снег. И Зоя, скользя на льду, из последних сил приподнимала его и тащила на себе дальше.
- Стыд-то какой! Только бы никого из знакомых сейчас не встретить!–  Думала Зоя. - Слава Богу, хоть дети  не видят этого кошмара – они дома, сладко  спят,  дорогие мои!
Зоя еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Но знала, что слезами горю не поможешь. А горе, по имени Николай, устраивал такие ночи теперь очень часто. Раз или два в неделю, отслужив последнюю службу в Спасской церкви, где четырнадцать лет назад они обвенчались, он шел в ресторан, на постоялый двор, в кухмистерскую или в трактир. А вернуться домой сам уже не мог.  - Стыд-то какой, Господи! Стыд и грех! Что же мне делать?! Господи, помоги! Помоги,  нам, грешным! – Горячо шептала Зоя.
 А снег все шел и шел, не переставая. Когда Зоя с Николаем добрались до дома, фонари, один за другим, погасли. Наступило утро.

                ***  ***  ***
Вечер, на удивление, выдался спокойным и даже приятным. Где-то там, в каком-то другом мире, бушевала вьюга, а в Зоином доме было тихо и тепло. Пахло яблоками и корицей – Зоя испекла к ужину шарлотку. Николай был дома. Сначала мрачно читал «Уфимский Край», но потом, невольно, стал с интересом  наблюдать  за детьми. Двенадцатилетний сын Володюшка принес толстый блокнот и сел за стол. Он смешно морщил нос, болтал ногами и кусал карандаш – сочинял стихи. Двухлетняя Люсенька, забравшись на высокий стул, не сводила глаз с брата. Повторяла все его движения, умильно закатывая глаза. Глядя на них, Зоя с Николаем смеялись, что вызывало неподдельное удивление у детей.

К ужину из своих комнат вышли  Анна Георгиевна и Павел Дмитриевич. Постаревшие и молчаливые.
 Их буквально «подкосила» похоронка на Женю, пришедшая через два месяца после того, как в первые дни Гражданской войны он ушел на фронт добровольцем. Они потеряли последнего сына.
Предстоящее замужество Верушки немного утолило боль утраты, наполнило радостью опечаленные сердца родителей. Но ненадолго. Следуя новым веяниям, Вера с Иваном отказались от венчания в церкви. Анна Георгиевна и Павел Дмитриевич были потрясены: их мир разваливался на глазах. Ошеломленные всем происходящим, трогательно беспомощные в новой жизни, они продали свой дом, пожертвовав большую часть полученных денег на приют для детей-сирот жертв Первой Мировой Войны, и переехали к Зое.

Зоя постаралась создать родителям тот же уклад жизни, к которому они привыкли. И Павел Дмитриевич все так же требовал «свой» мед, и так же, как дома, сидел во главе стола. Как и всегда, он сам колол сахарную «голову», хотя руки уже плохо слушались. И его грозный взгляд все так же действовал на детей.
Улыбка и взгляд Анны Георгиевны остались  такими же молодыми, добрыми и понимающими, как и раньше. Добавилось седины и милых морщинок. А где-то в уголках губ и в лучиках у глаз затаилась грусть. И тревога. За всех детей, но, главное, за Зою.

Теперь Анна Георгиевна часто пересматривала семейные фотографии. Уютно устроившись в кресле, она переворачивала плотные страницы толстого альбома, вглядывалась в лица. Вспоминала. Думала. Представляла. Мечтала. Жалела. Плакала. Радовалась. Что было бы, если….. Что будет, когда….  Дети, которые не дожили, не выросли. Дети, которые выросли. Зоя.
Любимой фотографией Анны Георгиевны была та, на которой Зоя выглядела счастливой. Фотография была сделана после рождения Володюшки. Фотограф уловил настроение: Зоя стоит, вполоборота. Очень естественно, будто и не знает, что ее фотографируют. Слегка откинув голову, очень женственно. Густые волнистые волосы легко сколоты на затылке. Изящная золотая цепочка с небольшим овальным медальоном. Тонкое обручальное кольцо. Элегантное длинное платье из бархата  безупречно облегает Зоину стройную фигуру. А глубокий изысканный оттенок ткани «черный янтарь» подчеркивает ее молодость и утонченную красоту.
- Так что же случилось?! – Снова и снова спрашивала себя Анна Георгиевна, глядя на отрешенного надломленного Николая и изможденную поникшую Зою.

Этот же вопрос задавала себе и Зоя, сто раз на дню. И ответа не находила.
В первые годы после венчания, редко уходила синева из  глаз Николая. Заботливый, внимательный, страстный. Красивый. Зоя таяла в его объятиях, растворялась в его любящих глазах. Рождение первенца, сына, стало для них обоих настоящим чудом. Они вместе его купали, одевали, играли с ним. А сколько фотографий сохранилось с маленьким Володей!
Это было чудесное время: Зоя растила сына, любила мужа, заботилась о родителях, помогала сестрам, работала в церкви, а к каждой  Пасхе и Троице украшала церковь своими цветами, участвовала в благотворительных концертах. Дома - чисто убрано, на столе – разносолы. И дом был всегда полон гостей. Приветливая и гостеприимная, энергичная и веселая, она, казалось, никогда не уставала, делала все легко и радостно.
Зоя с головой ушла в приятные ежедневные хлопоты, и не заметила, когда, а, главное, почему, в глазах Николая стал преобладать скучный серый цвет. А во взгляде – тоска.
 Когда родилась Люсенька, Николай словно ожил. Вернулась синева глаз, вернулся он сам. Но ненадолго. Почему ему снова стало душно дома?! Почему?! Какое горе, какую тоску он «заливал»?! Зоя умоляла его сказать ей, в чем ее вина, что она делает не так. Николай всегда отвечал одинаково.
-  Тошно мне от жизни этой. Душно. Не могу я так жить. – И уходил, оставляя Зою один на один с этой самой жизнью.

                ***  ***  ***
После ужина Зоя попросила Николая помочь ей со счетами. Но он отказался, со-
славшись на усталость. Сел у окна, напряженно глядя в темноту и слушая вьюгу.
- Завтра будет вечерний сеанс. Покажут  киноленту «Бой быков в Барселоне».  Давай сходим, Николаша!
- Нет. – Николай даже не повернулся к жене.
-  Но почему?! Раньше мы с тобой часто ходили в Дворянское Собрание смотреть киноленты. Помнишь?! «Морской Берег Ночью», «Пожар в Чикаго»! Это было замечательно! А сейчас даже кинотеатры есть. Пойдем!
- Если хочешь, иди одна. Я не пойду. Мне неинтересно. – Николай раздраженно забарабанил костяшками пальцев по подоконнику. И Зоя, вздохнув, вышла.


Пересчитав оставшиеся карточки и просмотрев счета, большая часть из которых были долговыми расписками, Зоя долго сидела в темноте, погасив лампу, глядя в никуда. Прятаться от реальности и дальше не имело смысла. Необходимо было что-то предпринять. И как можно скорее. Николай, конечно же, как всегда, пообещает, но ничего не сделает. Так уже было не раз. Остается она сама. Но что она может?! Зоя задумалась.