Сказ об Антоне и топоре

СКАЗ  ОБ  АНТОНЕ  И  ТОПОРЕ.

День да ночь – зовутся сутки.
Над землёй летели утки.
Уток видел соколок,
Положил на них глазок,
И никак не ради шутки
Наскочить  решил разок –
Выпадали  уткам страсти,
Только вдруг им вышло  счастье. –
Сокол с лету маху дал.
Завертелся, и отстал,
Утки дальше полетели,
И на воду плавно сели,
И в кустах среди болот
Добрый вывели приплод.

Вслед за этой прибауткой.
Вслед за соколом и уткой,
Вслед за присказкой черёд
Сказу выйти в оборот…

В русских землях возле Пскова,
Града древнего, большого,
Будто стражник на часах
Городок стоял в лесах,
Он стоял перед Литвою,
В те поры чужой  страною
Не была  Руси Литва –
Всюду русская молва
Там звучала без препоны,
И внутри Литвы законы
Не мешали никому
Жить по вере  и уму.

В городке том  невеликом
В алтаре пред Божьим ликом
Службу правил  поп Семён,
Поп был въедлив и умён.
Трёх девиц родил он кряду,
А потом Господь в награду
За смиренье дал подряд
Четверых ему ребят.
Сыновьям попа Семёна
По негласному закону
Сроду был назначен путь
Службу Божию  тянуть,
И тянуть не где-нибудь, -
Где-нибудь не выходило, -
С детства браться надо было
За места вблизи отца,
И держать их до конца.
Старший сын в таком раскладе
Был попом, с кадилом ладил,
(Дьяком был) сынок второй,
Пономарскою судьбой
Мог довольствоваться третий,
Ну, а все иные дети
Счастье пробовать могли
От родителей вдали.

Младший сын попа Семёна
Звался от роду Антоном,
Был он братьев и умней,
И красивей, и добрей,
Знал он службы, знал каноны,
Уважать  умел людей,
И, конечно же, при этом
Знал  Антон, что места нету
Для него вблизи отца.
Он в надеждах на Творца
Всей душою положился,
И трудился, и молился,
Понимая: в должный срок,
И его попомнит Бог.

Потихоньку,  понемногу
Он  искал свою дорогу,
Но…  любовь его нашла -
В городишке том жила
Девка видная, Дуняша.
Никого Дуняши ни краше
Повстречать не смог  Антон –
И влюбился в девку он,
И уже не мог решиться
С Дуней как-то разлучиться,
Да и то: она была
И жива, и весела.
Оттого Антону мнилось,
Что её девичья милость
Переменится легко,
Отлучись он далеко.
Дева это понимала,
И Антона задирала,
Хоть попович был ей мил,
И того она желала,
Чтоб за нею он ходил.

Кузнецу, отцу Дуняши,
Бог послал сначала старших
Двух красавцев сыновей,
После – Глашу,  после – Дашу
И последней из детей
В доме Дуня появилась,
Счастье к ней во всем склонилось –
И в уме, и в красоте,
И в душевной чистоте
(Но приметим: три сестрицы
Были все и белолицы,
И приметны, и стройны,
И, что важно,  все дружны).

У сестрицы старшей, Глаши,
Был жених, его Игнашей
Звали, был его отец
Ловкий маленький купец,
А руки второй сестрицы
Думал как-нибудь добиться
Молодец из поселян
С крепким именем Иван,
А  кузнец, всё это видя,
Вечерами в кузне сидя,
О приданом размышлял,
Да  сватов на осень ждал.

Лето буйное приспело,
Земляника покраснела,
Сладким соком налилась,
И  у девок страсть взялась
В лес по ягоды пускаться –
Может даже иногда
С тем, чтоб дома не остаться
Ради скучного труда.

Так однажды три сестрицы,
Кузнецовы три девицы
Выбрать ягоду пошли.
Лес от дома был вдали,
И, понятно, что вначале
Их назад не слишком  ждали,
Но прошел сперва обед, -
Следом – ужин… Девок  нет!
В доме все запричитали,
Скопом в лес  повыбегали,
Но нигде в лесной  глуши
Не нашли живой души,
Но зато  в тени еловой
След неведомой подковы
Как-то выглядел Антон,
Кузнеца покликал он,
И  по этому-то следу,
По чужой подкове  сведал
Новость грустную кузнец:
Девкам, видно, не конец,
Видно, в плен они попали –
Видно, их, в Литву угнали,
Видно, их  решили, там
Как товар продать  панам…

Люди горестно вздохнули,
Но Антон меж ними встал
У него глаза сверкнули,
Он упрямо всем сказал,
Что сегодня же возьмётся,
И  под вечер соберётся,
И  проникнет всю Литву,
Всю обслушает молву,
В три лепешки расшибётся,
Но с Дуняшею вернётся,
И не только с ней одной –
Всех  сестёр вернёт домой!

Горожане промолчали,
Головами покачали,
Но Игнат с Иваном тут
Вдруг сказали, что пройдут
По Литве с Антоном тоже,
Что бросать в беде не гоже
Никогда и никого –
Ни троих, ни одного!

Как о новости узнали
У Ивана – всей толпой
По нему запричитали:
Мол, куда ты, Бог с тобой!
Как об этом услыхали
У Игната -  все к нему
Скопом кинулись в печали,
Мол, куда, да почему
Лезет он  не по уму!..
Но Иван почти что твёрдо,
А Игнат – так  даже гордо
Упирались на своём, -
Мол, решили – и пойдём!

И тогда отец Игната
Молвил им:
                - Ну, что ж, ребята,
Отправляйтесь! Только там
Больше прячьтесь по кустам,
За Антоном не гонитесь –
Знамо, он без головы,
А как только отсидитесь –
Так  обратно из Литвы
Ворочайтесь поскорее –
На мужицкую на шею
Баба сыщется всегда
Без особого труда.

В доме батюшки Семёна
Перед Божией иконой
Вся семья в такой же час
На молитву собралась.
Без уныния и лени
Все упали на колени,
А потом отец Семён
Богу вычитал канон,
После дал благословенье
На труды и на терпенье,
И Антону молвил так:
- Жизнь людская – не пустяк,
Значит, правда – за тобою,
Наш  Господь твоей рукою
Разрешит девичий плен,
И домой из чуждых стен
Вы воротитесь здоровы.
Помни лишь Святое Слово –
В испытаниях оно
Сохранить тебя должно!

Вечерком Игнат с Антоном
И с Иваном до кордона
Потихоньку добрались,
И оттуда подались
Через лес по буеракам
В те места, куда не всякий
Знает путь, где стражи нет,
Где не виден  пеший след.
По пути Антон Ивану
И Игнату так сказал:
- Разберёмся без обмана –
Я всё дело завязал,
Значит, мне и отдуваться,
Вам же - надобно стараться
Мне при счастии помочь,
А в несчастьи – скрыться прочь.
Как на родину вернётесь –
Так с отцом моим снесётесь,
И расскажете тогда,
Что случилась, мол, беда…
- Ты о том не думай даже –
Надо будет – вместе ляжем
Все костьми! – сказал Игнат. –
Я один бежать назад
Без товарища не стану! –
Он взглянул в глаза Ивану. –
Правда, Вань?
                Иван вздохнул,
И задумчиво кивнул.

Пару дней они бродили
По лесам. В лесах нигде
Ничего не находили
Ни на суше, ни в воде,
И маленько подустали,
И чуток оголодали…
Тут Антоновы друзья
Помаленьку  зароптали
От унылого житья,
Но поповский сын крепился,
Улыбался и молился,
Говорил:
                - Настанет час,
И Господь помянет нас!

Через день они поймали
Зайца крупного в силок,
Чтобы съесть его, вначале
Разложили костерок,
Осторожно разложили,
Чтоб не виден был дымок.
Русака распотрошили…
Вдруг послышался шумок –
Где-то очень недалёко –
Подозрительный шумок!

Вскоре стукнуло копыто,
Крик послышался сердитый,
И друзьям пришлось костёр
Притушить до лучших пор.
Три приятеля засели
За кусты, и  подсмотрели,
Как от них невдалеке
На конях, не налегке,
А с немалою поклажей
Пять разбойников прошли,
Человека будто б даже
На коне они везли.
Человек мычать пытался –
Говорить он вслух не мог,
Крепко связанный, болтался
На коне он, как мешок.

Пять злодеев прошагали
Близ широкого куста,
За которым чуть дышали
Сквозь поджатые уста
Три пришельца. От испуга
Было  им довольно туго.
Бел, как снег, лежал Иван,
А Игнат был будто пьян,
И Антон перепугался,
И  держать себя старался
Тихо-тихо, но,  при том
Был  готов он с топором
За судьбу свою сразиться –
Стал попович краснолицым,
Кровь ударила в виски,
Пальцы сжали, как тиски
Топорище, меж лопаток
Пот горячий проступил,
И молился он, и краток,
И горяч в молитве был!

Но опасность миновала –
Стихло всё в лесу сначала,
Ну, а вскоре всё вокруг
Подавало  прежний звук -
Дятел ветку потревожил,
Что-то дрозд вдали пропел,
А на дубе толстокожем
Старый ворон плавно сел.

- Вот что, милые ребята!
Вы послушайте Игната,
Знать – меня! – сказал Игнат. –
Надо нам идти назад,
Или мы без всякой  вести
Пропадем на этом месте,
Правда, Вань?
                Иван  вздохнул,
И растерянно кивнул.
- Коль задумали – идите
Хоть сей час, куда хотите! –
Им Антон сказал в ответ.
В то же время конский след
Он разглядывал сурово,
И печать одной подковы
Опознал легко тотчас –
Молодой и острый глаз
Свел два следа воєдино –
Вражий конь в лесу родном
Точно так же метил глину,
Как и конь в лесу чужом.
- Бог где хочет – там и дышит,
И молитву нашу слышит –
Говорил я вам, аль нет?
Поглядите-ка на след!
И приятелям пугливым
Стал он тихо, но ретиво
Говорить, что надо им
Неприметно всем троим
Вслед разбойникам податься,
Часа верного дождаться,
Ну, а дальше -  верный  час
Сам на всё ответы даст!

- Ничего само собою
Не бывает – от разбоя
Пропадем!
                - сказал Иван. –
Мы из мирних поселян, -
Нам ли бить в лесу злодея?
Лучше будет поскорее,
Как уже сказал Игнат,
Нам   домой  идти, - назад!
Но Антон не унимался,
Он с друзями препирался.
И сказал, что в дальний лес
Для того-то он забрался,
Для того-то он залез,
Чтобы с ним случилось чудо,
И оно случилось с ним!
И теперь ему отсюда
Вдруг уйти? Уйти пустым?

Все немного помолчали.
Сын купеческий в печали
Посидел, потом вздохнул,
Кое-как рукой махнул,
Поглядел в глаза Ивану,
Молвил:
                - Спорить я не стану.
Вань, а ты?
                Иван чихнул,
Сопли носом подтянул,
И сказал: 
                -  Я, это… тоже…
Если это… мы… поможем!..
И Антон сказал:
                - Ну, вот,
Значит, заяц подождёт!.

Взяли три они недлинных,
Три увесистых дубины,
Отложили  свой припас,
И куда Антонов глаз
Их повёл, пошли помалу.
Вновь в Антоне кровь играла,
Снова белым стал Иван,
Вновь Игнат был, будто пьян.

Еле видною тропою
Прошагали эти трое
Через дебри и кусты,
Может быть, и две версты.
Вдруг Антон остановился,
Влево, вправо обратился,
Дал рукой условный знак –
Что-то, мол, вблизи не так,
И вперед пошёл, петляя.
А приятели его
Отступили, ожидая,
Не случится ли чего
У поповича худого?

Сам Антон как будто храп
Среди шелеста лесного
Услыхал, но звук был слаб,
И Антон вперед подался
Между елей и осин.
Конь вначале показался,
А потом – ещё один…
Чтобы точно, чтоб не ложно
Всю опасность оценить,
Стал попович осторожно
За деревьями ходить.
Очень скоро он разведал,
Что злодеи впятером
После плотного обеда
Спят мертвецким крепким сном.

Тело пленника лежало
Недалече от коней,
У кострища – три кинжала
Вместе с парой кистеней…
Стал попович думать думу,
И решил пойти без шума,
Всех злодеев оглушить, -
Чтоб они остались жить,
Да связать их, да  по чину
О девицах расспросить!

И попович взял дубину,
И  по очереди двинул
Молодцам по крепким лбам
Да нечёсаным чубам,
Те, понятно, обалдели,
И слегли без чувства в теле.
Он на них на всех взглянул,
Молча в зубы всем воткнул
По куску худой тряпицы…
Пленник это всё видал,
И  отчаянно крутиться
И  мычать с надеждой стал.

О страдальце с сожаленьем
Помянул тогда Антон,
И его рукою пленник
Тут же был освобождён.
Он упал Антону в ноги,
Целовал его сапог,
И Антон приказом строгим
Запретить ему не мог
Как-нибудь остановиться.
Наконец он смог добиться,
Чтоб бедняга встал с колен.
- Что ты! Кто ты? Как ты в плен
Угодил,  к злодеям этим?
Человек ему ответил,
Что зовется Шломой он.
-Шлома – это Соломон?
- Счастлив я, что так умён
Мой спаситель, видом юный!
- А занятие твоё?
- Торг веду я, торг  нешумный –
Так сказать, на прожитьё…
- Ну, и что?
                - И я монетой
Не хотел их одарить.
- И они с тобой об этом
Тут решили говорить…
- Ох, умён! - воскликнул Шлома, -
Ох, умён не по годам
Мой спаситель незнакомый!
Трижды, трижды я воздам
За твоё благодеянье,
Если только вдруг с тобой
После горя и страданья
Возвращусь  к себе домой!
- С этим после разберёмся, -
Отвечал Антон. – Сейчас
За разбойничков возьмемся,
Их послушаем рассказ -
Может быть, они украли
Трёх девиц, троих сестёр,
И куда-то их девали,
Так что – будет разговор!
Шлома, слыша эти речи,
Взял поповича за плечи,
И тихонько прошептал:
- О девицах я слыхал –
Эти люди говорили,
Что они живой товар
Пану правильному сбыли
Потому, что пан не стар,
И ему ещё девицы
Для того нужны, видать,
Чтобы с ними веселиться,
Веселиться, и гулять,
А разбойник самый главный
Так сказал:
                - А что, с одной
Я и сам гульнул бы славно
Где-нибудь в тиши лесной!
У Антона сжались губы,
Он от злости стиснул зубы,
И сказал:
                - Ужо, сейчас
Исповедаю я вас!

Изо рта затычку вынул
Он злодею одному,
Суковатую дубину
Показал затем ему,
И спросил о  трёх девицах –
Что они, да как они,
А разбойник стал крутиться –
Мол, не знаю…
                - Не тяни! –
Отвечал Антон злодею,
Молвил. – Господи, прости! –
И дубиною своею
Супостата  угостил.
У второго лиходея
Был язык чуток длиннее,
Или страх его томил,
И Антону он открыл,
Что на Русь они ходили,
Трёх девиц в лесу схватили,
И свезли в Литву с собой,
Чтобы тут товар живой
Сдать за звонкую монету.

Всех разбойников к ответу
Не спеша Антон призвал,
И в конце концов узнал,
Что девицы все попали
В руки пана одного,
Дальше этот пан едва ли
Их продаст – скорей всего
Он им всем найдет работу,
А  поскольку в нём была
Неуёмная охота
До девичьего тепла,
Из троих девиц кого-то
Будет он вблизи стола
И вблизи своей постели
Содержать не в чёрном теле.
Пан – известный женолюб,
Он и весел, и не груб…

Вновь попович стиснул зубы,
Вновь поджал от гнева губы,
Дальше слушать перестал,
И приятелей позвал:
- Эй! Ну где вы там сидите?
Поскорее выходите, -
Дело сделано - без вас
Обошлось  на этот раз!

Ничего Антон сначала
Из глуши не услыхал,
После что-то зашуршало,
После – кто-то зашагал
Меж деревьями густыми,
И свое попович имя
Услыхал, и тут же вслед
Он услышал и привет
От Игната да Ивана!
Средь разбойничьего стана
Те с Антоном обнялись,
И от сердца поклялись
Сквозь любые испытанья,
Даже – пусть через страданья
Только вместе проходить,
Чтоб втроём и победить!

Тут Антон друзьям поведал,
С кем и как он тут беседы
О девицах проводил,
У злодеев уточнил,
Как найти вернее пана
(Кстати, звался пан Стефаном),
И друзья сошлись на том,
Что теперь на панский дом
Стоит  глянуть издалёка,
Неприметным строгим оком
Всё разведать, всё узнать,
Да  удачи поискать…

Тут Антона тронул Шлома,
И тихонько попросил,
Чтобы тот его до дома
По дороге проводил,
Снова мерою тройною
Обещал за всё воздать,
Если нынче  успокоит
Он детей, жену, и мать…
- Приведём к жене и детям! –
Отвечал ему Антон. –
Но пока ребятам этим
Я земной отдам поклон!

Он к разбойникам склонился,
Всех покрепче увязал,
С ними ласково простился,
- Полежите! - им сказал. –
Вы ведь ушлые ребята,
И развяжетесь когда-то,
Ну а мы-то  -  тюфяки,
И на ногу не легки!

По стезе, уже знакомой
Сын поповский вел коней,
Иногда два слова Шлома
Говорил – куда верней
Им идти, чтоб впредь не сбиться,
Чтобы зря не отклониться,
Чтоб идти скорей, скорей,
И к закату очутиться
У его родных дверей.

Пусть не слишком торопливо,
Но уверенно и живо,
Без печали и препон
Псковичи и Соломон
Одолели путь-дорогу.
У домашнего порога,
Шлома чуточку всплакнул,
Дверь закрытую потрогал,
По-еврейски вспомнил Бога…

Дверь открылась понемногу.
Шлома тихо в дверь шагнул,
И послышались рыданья,
Приговоры, причитанья…
Дверь захлопнулась сперва,
И уже свои старанья
Записал в благодеянья
Наш Антон, но голова
Соломона вдруг явилась,
Вслед за ней – рука… плечо…
Дверь пошире  отворилась.
Шлома что-то горячо
Зашептал, Антон не понял,
Но услышал слово «кони».
- Если ты насчет коней,
Говори тогда ясней! -
Отвечал он Соломону.
Тот руками замахал –
Мол, не надо шума-звона,
И Антона в дом позвал.
Там они на лавку сели.
Шлома тронул длинный нос:
- Эти кони в вашем деле
Вам нужны? Такой вопрос…
- Эти кони в нашем деле, -
Отвечал ему Антон, -
Полагаю, песню спели -
Нам не нужен лишний звон…

Щлома хитро улыбнулся:
- Да! Подкова – это след! –
И к Антону чуть нагнулся. –
Знаешь, есть один совет…
Тут ребята-конокрады
За две четверти цены
Даже ночью, если надо,
Взять коней легко должны!
- Конокрады-конокрады, -
Призадумался Антон, -
Конокрады будут рады,
Ну,  ты-то, Соломон?
Что подскажешь? 
                - Кони эти
В наших землях на примете,
Там, где с ними вас возьмут –
Там же будет скорый суд.
Я суда вам не желаю!
- Понимаю, понимаю!
Ну, а где твои друзья?
Им продам лошадок я! –
Отвечал Антон еврею.
Тот склонил немного шею:
- Соломон - не конокрад,
Конокраду он не брат,
Просто я немного знаю
Тут людей, и помогаю
Кое-что соединить,
Чтобы можно было жить!
А теперь пошли за мною!
Шлома с лавки тихо встал,
И Антону пред собою
Путь на выход указал.

По тропинке меж домами,
Дело ясное, с конями,
Молодцы и проводник
Где – кругом, где – напрямик,
И с оглядкою немалой
До хибары захудалой
Добрались. В хибаре той
Жил мужик, на вид простой.
Жил он с бабой неприметной,
И, как будто, безответной,
С ними – дети, но мужик
Был тот самый озорник,
Что конями занимался, -
Он их всюду собирал,
И туда отдать старался,
Где коней никто не знал.

Шлома вызвал мужичонку,
Отошел чуть-чуть в сторонку,
Что-то стал ему шептать
И на пальцах  объяснять.

Кони были неплохие,
Оттого за полцены
(Цены выбрали псковские)
Были кони отданы.
Мужичок принес монеты,
Дважды их пересчитал.
Передал, и всем с приветом,
Доброй ночи пожелал.

Встреч напрасных избегая,
Вслед за Шломою шагая,
Гости дальние втроём
Все вошли в еврейский дом.
Там их ласково хвалили,
Там их славно накормили.
И на крепкую кровать
Уложили на ночь спать.
После сна опять позвали
Их за стол, и снова дали
Кашу, мясо, сальтисон…
Вслед за этим Соломон
Подозвал к себе Антона
И сказал: 
                - Пойдем со мной!
По сердечному закону
Я – должник великий твой!
Оглядись с моим товаром,
Три предмета выбирай,
И возьми себе их даром,
Да  вовек беды не знай –
Вечный Яхве будь с тобою!
- Шлома! – рёк ему Антон. –
Нас ведь в этом деле трое –
Пусть наградою одною
Каждый будет награждён!
- Жаль не вышел ты годами! –
Застонал тогда еврей. –
Не такими бы глазами
Видел ты своих друзей!
- Может, я их тоже вижу,
Но сегодня не обижу.
Пусть от щедрости твоей
Станет им повеселей!
- Признаю твое веленье,
Хоть не вижу толку в нём! –
Молвил Шлома в заключенье.
Псковичи вошли втроём
В склад. Подобием амбара
Был  устроен этот склад,
И хранились в нем товары
По стенам, над рядом ряд.
- Вот, ребята, посмотрите,
Что понравится – берите
По вещице по одной,
Это вам подарок мой
За чудесное спасенье
Из разбойных грязных рук!
Гости стали с удивленьем
Все разглядывать вокруг.

Сколько было тут чудного
Драгоценного  добра!
Сколько было тут съестного!
Сколько медного, стального!,,
Кое-что из серебра
Было  даже в этом складе! -
Вот чего злодеи ради
Потянули за собой
Шлому в лес своей тропой! –
Взяли в толк Игнат с Иваном…

На бутыли без изъяна
Полной мерой налитой
Ваня взгляд уставил свой,
А Игнат свиную ногу
На крюке вблизи порога
Углядел, и дух мясной
Растерзал его покой.

- Это с чем бутыль такая? -
Ваня вымолвил, глотая
Сладковатую слюну.
- То бутылка не простая –
В ней скончанья нет вину!
- Это как же – нет скончанья? -
Растворил Ванюша рот.
-Так вот – нет! – Имей желанье –
И бутыль тебе нальёт,
Не сама – твоей рукою,
И останется полна!
- Мне такая вешь нужна! -
Застонал тихонько Ваня.
- За вином придут страданья! -
В бок толкнул его Антон,
Но Иван уж был сражён
И тянул к бутыли руку:
- Я хочу такую штуку!

Шлома слова не сказал,
И бутыль Ивану дал,
Но Антону в очи глянул –
Мол, перечить я не стану,
Но тебе я говорил,
Чтоб умней ты, парень,  был!
Тут Игнат решился скромно
О ноге спросить у Шломы
О копченой, о свиной,
И узнал, что той ногой
Можно до смерти питаться –
Мясо будет от кости
Потихоньку добавляться,
И расти, расти, расти!..

- Я хочу такую ногу! –
Мне нужна она в дорогу,
Да и дома близ неё
Переменится житьё! -
Заявил Игнат Антону.
Шлома с маленьким поклоном
Тут же ногу снял с крюка,
И Игнатова рука
Подхватила  дар желанный,
А попович непрестанно
Все товары изучал,
Думал, щурился, молчал.
Уж Иван с Игнатом встали
У дверей,  уж заскучали,
А попович всё искал
То, что взять себе желал.

Наконец топор занятный,
Лёгкий, острый, аккуратный
Он приметил, и решил,
Что ему топорик мил.
- Я гляжу, топорик славный,
И для дела, вроде, справный…
Может взять?  -  Антон спросил.
- Забирай, когда решил. –
Молвил Шлома, и добавил. –
Сей топор никто не правил,
И не будет - сей топор
Без точильщика остёр, -
Ты  руби им, что угодно –
Всё порубит он свободно, -
Только лезвие протри
После утренней зари!
Взял Антон топорик в руку,
Оглядел, легонько стукнул
Пару раз по обушку,
И, как славному дружку
Подмигнул ему:
                -  С тобою
Мы добра еще настроим –
Руки есть, и дело есть –
А потом – по делу честь!
Слушай, Шлома, я решился
У тебя просить топор!
Шлома гостю поклонился –
Мол, какой тут разговор!

Подошла пора прощанья,
И попович пожелал,
Чтобы Шломины желанья
Бог Небесный исполнял,
Чтоб его детишки жили,
И чтоб душу не томили
Ни разбойники, ни князь,
Ни мороз, ни снег, ни грязь!
Шлома слушал со вниманьем,
И Антону на прощанье
Пожелал девиц вернуть,
Одолеть обратный путь,
А придя домой  - жениться! –
- Горя с вами не случится, -
Шепотком сказал еврей, -
Только ты вина не пей!
Вслед за этим он дорогу
Им к поместью указал,
Взял Игнат с собою ногу,
А Иван бутылку взял,
Взял Антон топорик славный,
И в густой тени дубравной
Парни двинулись опять
Девкам волю добывать.

По пути Игнат с Иваном
По глотку, по два вина
Отпивали постоянно
Из бутыли. Допьяна
Парни, вроде бы, не пили,
Но нередко вдруг  чудили,
Норовили отдохнуть,
Без причины веселились,
А порой без толку злились,
И хулили долгий путь.
Ну, и к радости Ивана
В деле не было обмана,
И бутылочка вина
Завсегда была полна.
С мясом тоже получалось
Так, как  Шлома предсказал:
Если что-то отрезалось,
Если кто кусок съедал.
Мясо снова отрастало,
И  всегда его хватало,
И всегда нога была
С виду будто бы цела.
У Антона ж под рукою
Всё топорик сам собою
Без напрасной траты сил
Правил, чистил и рубил.

Словом, все подарки были
Хороши, и  все хвалили
Выбор свой, хотя Игнат
Стал Ивану будто брат
При бутыли той бездонной,
А Иван ноге копчёной
Честь и славу воздавал.
Сын поповский наблюдал
За питьём их и едою,
Но вина не пил совсем,
Мясо ж в руку брал порою,
Говорил: «Я тоже съем!»
После в сторону глядел
И сухарь неспешно ел.

Так они неторопливо
Шли да шли,  и наконец
Меж лесов нашли красивый
Нет, не дом, не дом – дворец!
Ну, пускай - дворец не царский,
Пусть дворец в понятьи барском –
Но и это не пустяк!
Наш Антон и сяк, и так
Думал, как туда пробраться…
Легче было б  всем троим
Думой этой проникаться,
Но Иван напился в дым,
С ним Игнат напился тоже.
Молодцы легли, как в ложе
На траве в тени лесной,
Чтобы там не жёг их зной,
И уснули, словно дети…


На проделки глядя эти,
Призадумался Антон.
Оглядел со всех сторон
Панский дом и все строенья, -
Правда, издали,  потом
Посидел, нашёл решенье.
И с дарёным топором
Не спеша пошёл к воротам.
Там он стал искать кого-то,
Кто  бы смог ему сказать,
Где хозяина искать…

Тут случился управитель –
Полный панский представитель
По хозяйственным делам,
Был он холоден и прям.
На Антоново прошенье
Взять его к себе на труд
Он ответил без сомненья,
Что людей хватает тут.
Пару раз моргнул очами,
Вправо, влево поглядел,
Не спеша повел плечами…
Тут на крышу голубь сел…
Управитель дёрнул носом,
И к поповичу с вопросом
Обратился:
                - А не смог
Ты бы слазить на конёк?
Наши все туда боятся
Отчего-то забираться,
Ну, а крыша-то течёт,
И уже не первый год!
- Крыша нам -  простое дело! –
Отвечал попович смело.
- Вот и славно! Заберись
На конёк, да осмотрись,
Да скажи потом по делу
Что там вырвано, что цело,
Да гляди – не оборвись!

Высоты Антон боялся,
Как на крышу он забрался –
Так со страху пропотел,
Пару раз чуть не сорвался,
Но и всё пересмотрел:
Где конёк на крыше цел.
Где – немного покосился,
Где слабинку дал покров
И проток воде открылся
Между кровельных листов…
Стало ясно, что работы
Тут полно – была б охота,
И с прогулки верховой
К управителю с отчётом
Возвратился наш герой.

И ему работу дали!
Где кормиться показали,
Показали, где поспать,
Где припас для дела брать –
В общем, всё определили,
И при этом разрешили
Вольный выход со двора,
Да  с наличьем топора, -
А  топор – большое дело –
С ним повсюду ходишь смело.

- Интересно, как Игнат?
Как Иван? Небось, сидят
Сполупьяну под кустами,
Взяли ногу, да кусками
Режут мясо от кости…
Ох ты, Господи, прости!..
С этой думою за кашей
Сын поповский пошагал,
Вдруг на кухне панской… Глашу
Он случайно увидал!
Та его не замечала
Потому, что мыла пол.
Он хотел её сначала
Как-то кликнуть,  но навёл
Бог Антона на понятье:
Что случится, если вдруг
Глаша кинется в объятья?
Что подумают вокруг?
Миску с кашею перловой
У кухарки принял он,
Благодарным тихим словом
Подкрепил простой поклон,
И неспешно удалился.
От поварни в стороне
Неприметно помолился,
Кашей теплой насладился
Сам с собой наедине
Поразмыслил…  Поварихе
Миску с ложкою отдал,
И к воротам шагом тихим
Без оглядки пошагал.
.
В месте прежнем среди леса
Он нашёл своих друзей.
Те как будто с интересом
О его разведке всей
В панских весях расспросили,
За успехи похвалили,
Но Антону помогать
Не решились начинать,
И добавили устало:
- Ты б, Антоша, для начала
Нам ковригу б хоть одну
Вынес к мясу и вину!
И на нас не обижайся,
Но маленько постарайся, 
Мы покуда подождём,
А потом – не подведём!

Отвечать на эти речи
Ничего Антон не стал,
С дворней панской встретил вечер,
С дворней ночь и переспал.
Утром вновь он был на крыше.
Сердце билось чуть потише,
И поменьше, чем сперва,
Подводила голова.
Памятуя день вчерашний,
На земле искал он Глашу,
Битый час искал почти,
Но не смог её найти,
Он опять уже на крышу
Собирался, но услышал
Тихий голос за спиной:
- Ты, Антоша? Ты, родной?
Он легонько встрепенулся,
Осторожно оглянулся,
Видит  – Глаша! «Ну, привет!
Где Дуняша?» «Дуни нет! –
Отвечала парню Глаша. –
В Дуню пан теперь влюблён,
Говорит, девицы краше
Не видал доныне он,
Пан с ней сблизиться стремится,
Да  она к нему не льстится.
Дуня крепится пока.
Но над ней его рука.
Он ей в доме дал палату,
Разодел  её богато,
Воли Дуне не даёт,
И к венцу её зовёт.
- Вы Дуняшу известите,
Что мы – тут, а дальше – ждите,
Для побега точный срок
Вскоре нам укажет Бог,
С тем Антон оставил Дашу
И полез на крышу – дальше
Щели с дырами латать,
Да о будущем гадать.

С мягким хлебом, с вестью новой
Вечерком в глуши еловой
Он товарищей сыскал.
- Молодец! – Игнат сказал. –
Хлеб при всём стоит в начале
Мы без хлеба б тут пропали, -
Ведь  вино и мясо  - так,
Без него – один пустяк!
- Ты, Антон, не падай духом! –
Вслед за ним вздохнул Ванюха. –
А взгрустнется – подойдёшь,
Выпьешь с нами, отдохнёшь, -
Мы винцом тебя поправим,
От худых забот избавим –
Людям  в тяготах вино
Для спасения дано!
- Я-то думал, что спасенье –
Это Божье Воскресенье! –
Отвечал попович. 
                - Но
И Христос пивал вино! -
Сын крестьянский уточнился.
- Чтоб Спаситель наш напился –
Я об этом не читал.
Всё! Иду! – попович встал,
Свой топорик  подобрал,
С земляками распростился
И в усадьбу пошагал.

День за днём Антон трудами
Терпеливо  заполнял.
Он освоился с листами,
Гнул их, правил, и менял.
Дело шло довольно споро,
Управитель злым укором
Молодца не укорял –
Он  ему  уж доверял,
Видя  честность и старанье,
И в уме вперёд заданья
Для него заготовлял.
А попович всё разведал,
Всё помалу  разузнал –
И с Дуняшей для беседы
Время тайное искал,
Только встреча не случилась,
Правда, Дуня пару раз
В окнах верхних появилась,
И девичий верный глаз
Увидал внизу Антона,
И Антон её видал,
Но ни словом, ни поклоном
Он себя не выдавал.

Хоть попович и девица
Не сумели объясниться,
Стало легче им терпеть
Парню – крышу, деве – клеть,
Стал Антон еще проворней
Все работы выполнять,
А Дуняша позадорней
Стала  пану отвечать.
Пан Дуняшина задора
Не стерпел, и молвил так:
- Иль поженимся мы скоро,
Или я – твой злейший враг:
Или стань моей женою.
И вовек не знай беды,
Или – быть тебе рабою,
А рабе нужны труды.
За холопа-разгильдяя
Я тогда тебя отдам,
Он,  вино с утра  хлебая,
Волю даст худым рукам,
Ты же, плача, и страдая.
Прирастешь к печным горшкам.
Так что можешь в панском доме
Жить хозяйкой молодой,
Иль холопу на соломе
Можешь вечной быть женой.

Отвечала Дуня смело –
Мол, нигде не пропаду,
Только сердце занемело,
Чуя скорую беду.
Через день  она сумела
Передать сестрицам весть,
Что терпенью есть пределы,
Если  свадьбы не отвесть,
А с утра  Дуняша пана
Осчастливила – желанный
Услыхал Стефан  ответ,
Стал он весел несказанно,
И спросил:
                - Когда ж, мой свет,
Состоится свадьба наша?
К ней  готов  я хоть сейчас!
Но ответила Дуняша:
- Я хочу, чтоб свадьбы краше
Не видал литовский глаз!
- Ладно! Если ты решила –
Сотворим великий пир –
Для невесты, сердцу милой,
Удивлю я здешний мир!
Соберёмся в две недели.
Чуден  будет твой наряд –
Сколь бы гости ни глядели –
Всей красы не разглядят,
Сколь не пили бы, не ели –
Всё не выпьют, не съедят!
- Я к венцу пойду, - Дуняша
Тут же бросила ему, -
Но, однако, веры вашей
До могилы не приму!
- Это мне узнать не ново –
Я ксендза предупреждал.
Чтоб вопросов бестолковых
Он тебе не задавал.
Как ты видишь – я упорен,
И расчётлив, и неглуп,
Пусть не молод, но задорен,
И здоров, почти, как дуб!
Словом, ты не прогадала –
Скучных дней осталось мало,
Жизнь с весельем – впереди,
Но до свадьбы ты сначала
Тут тихонько посиди,
Чтоб я был спокоен тоже –
Перед свадьбою и так
Много будет дел тревожных. –
Свадьба, знаешь. – не пустяк!

На прощанье он в объятья
Думал  Дуню заключить.
Но она крутнула платьем
И велела не шутить.

Глаша с Дашей поспешили
Всё Антону передать,
И втроём они решили
Новой новости не ждать –
Для  совета тропкой тайной,
Хоронясь от глаз случайных
В стан к друзьям пришел Антон.
Что ж он видит? Тяжкий сон
Их обуял, лица красны,
Звучен храп… 
                -Ну-ну! Всё ясно!  -
Прошептал Антон.   –  Опять
Дела  некому сказать!
Три печёных каравая.
Творог, крынку с молоком
Он поставил, и, вздыхая,
Как пришёл, ушёл тайком.

Не успел Антон явиться
В панский дом, его сыскал
Управитель, и трудиться
В залу главную  послал:
- Пан  решил жениться вскоре,
И работы будет - море!
- Пан? Жениться? А на ком? -
Наш попович  дураком
Тут надумал показаться.
- Лучше в том не разбираться! –
Был ответ. – У девки той
Норов очень не простой,
Что нас ждет при ейной  власти –
Остается лишь гадать,
Если с ней, с холопкой, счастья
Даже пан спешит искать!
- Так она не панской крови? -
Протянул Антон.
                - Чудак! –
Разве девка кровью ловит?
Стан, повадка, поступь, брови –
Вот для девки первый знак.
- Понял?
                - Понял.
                - Значит славно.
Ты – мужик, руби дрова,
Топором маши исправно,
 Да обдумывай слова!
Тут попович поклонился, -
Мол, науку осознал,
И немедля удалился,
И топор с собою взял.

В зале он почти до ночи
Делал новый потолок,
Думой голову морочил,
Но додуматься не смог
До какой-нибудь затеи,
До того, как трёх сестёр
Можно было б половчее
Переправить за забор.

Перед сном он помолился,
Трижды Богу поклонился,
Молвил:
                - Господи, спаси
Нас и тут, и в небеси!
И  улёгся спать, измучен
Думой, рубкою, ходьбой,
Он мечтал, чтоб сон тягучий
Подарил ему покой,
Но во сне к нему виденье
Вдруг пришло: два иудея
От врагов спастись смогли
В глубине сырой земли…
Он проснулся – повесть эту,
Повесть Ветхого Завета,
Он когда-то прочитал,
И  теперь её узнал!
Размышляя о виденьи,
Наш попович путь спасенья
Угадать сумел тотчас.
И потом счастливых глаз
Не сомкнул почти полночи.
Был уже он озабочен
Делом ясным и простым,
А не помыслом пустым.

По утру с большой охотой
Он схватился за работу
И до вечера успел
Переделать кучу дел.
Все работника хвалили
И под вечер отпустили,
Чтобы он поспал, поел
И набраться сил успел,

Но Антон пошел, наелся,
И куда-то вскоре делся.
Где он был – никто не знал,
Ну, а сам он не сказал
Никому о том ни слова.
Соработники над ним
Пошутили – мол, под кровом
Чьим-то нежился чужим.
Он поддакнул им, беседа
Развернулась, ожила,
И работа до обеда
Не пошла, а потекла.

От обеда время споро
В деле к ужину пришло,
От работ и разговоров
Всем желудки подвело,
Каждый двинулся за кашей
По знакомой стороне,
И попович о Дуняше
Размышляя в тишине.
Выел поданную миску.
Встал, и с панского двора
То ль далече, то ли близко
Вышел так же, как вчера.

Утром речи повторились.
Шутки – тоже, все трудились.
День прошел среди забот.
После ужина свой ход
Повторил попович снова. –
Втихаря, без полуслова,
Со двора он вышел в лес.
И в лесу тайком исчез.

Дни, как птицы пролетели
Полторы прошло недели.
Был Дуняшин сшит наряд,
О пути домой назад
Уж невеста не мечтала.
Хоть сестрица ей сказала:
- Не грусти! Антоша твой –
Парень умный и живой.
Он уже придумал что-то,
И у нас одна забота –
Той поры тихонько ждать,
При которой он бежать
Нам отсюда всем поможет.
-Хорошо бы! Только гложет, -
Отвечала Дуня ей, -
Сердце грусть. Когда б верней
Что-то ведать о спасеньи.
Отступили бы сомненья,
А пока не верю я,
Что добра судьба моя!

Оставался день до срока
Пышной свадьбы. По утру
Встретил, будто ненароком
Дашу, среднюю сестру,
Во дворе  Антон серьёзный
И велел ей в ночь не спать –
Мол, иначе будет поздно
Из Литвы  домой бежать,
Мол, ложитесь  понарошку,
Я, мол,  с Дуней знак  в окошко
Вам подам - и в этот час
Выходите к нам как раз.
Вас мы будем дожидаться
Вон за тем большим кустом,
Если сможем в лес пробраться –
Дальше как-нибудь дойдём!

Тут поблизости явился
Панский дворник, и Антон
Неприметно удалился –
На труды подался он.
Глаша с Дашею сумели
До обеда передать
Дуне весть – они велели
Ей ночного часа ждать,
И Антонова явленья.
В сердце Дунином сомненья
Разыгрались, и она
Одолеть свое  волненье
Не сумела дотемна.

Наступил прохладный вечер.
Солнце село. В темноте
Кое-где горели свечи –
Кое-где, потом и те
Все погасли. Люди спали.
Развернулись облака.
Меж землей и небом встали,
И луну наверняка
Заслонили  пеленою.
Все вокруг покрыла мгла,
С темнотой и тишиною
Ночь глубокая пришла.

На постели Дуня очи
Не сомкнула. Среди ночи
Тихий шорох слышен ей
Стал вблизи входных дверей.
Дуня вмиг с постели встала,
Подошла тайком к двери
И со страхом зашептала:
- Кто там бродит? Ты смотри,
Убирайся поздорову!
За дверями нежным словом
Кто-то молвил:
                - Это я!
Это я, душа моя!
- Ты ли это, ты,  Антоша?
Ты ли это, мой хороший? -
В сердце Дуни  вкралась дрожь. –
Как же ты сюда войдешь?
Вход и выход – он не штука,
И нетрудная наука,
Если есть в руке топор!  -
Наш  Антон замок подпёр
Топором, замок поддался,
Язычок в двери сломался – гвоздь в защелке оторвался
И почти сама собой
Дверь открылась под рукой
У влюбленного Антона!..

Дуня бросилась со стоном
Да  с объятьями к нему,
Он бы, судя по всему,
Тоже рад был обниматься,
Дуню он к себе прижал,
От души поцеловал,
И велел сменить одежу,
И штаны ей в руки дал,
И окошко потревожил
Топором, верёвку взял,
И за раму привязал,
А потом сказал:         
                - Дуняша!
За окном – удача наша,
Нам пора с тобою вниз,
Вылезай, поторопись!

Домик челяди дворовой
Был немного в стороне.
Беглецы к нему под кровом
Тёмной ночи в тишине,
Пробрались. Попович вынул
Уголек и ловко кинул,
Прямо в ставню им попал,
А  Дуняше приказал
За кустом немедля скрыться,
И немного подождать
До поры, пока сестрицы
Не  придут их там искать.

Глаша с Дашей объявились,
Как о том договорились.
Им Антон подал штаны.
Девки вроде удивились,
Но одеться согласились,
Понимая, что должны
Будут бегать, где попало,
И штаны им – ох, нужны!
А потом они к забору.
Все пошли – там  сделал нору
Неприметную Антон,
В нору влез тихонько он,
А за ним и три девицы
Тихо влезли по одной
В эту нору, чтобы скрыться
Вслед зп тем в глуши лесной.
В темноте промежду елей
Всем Антон сказал, что смог
Он устроить подземелье,
Или проще – погребок,
Где возможно отсидеться
До поры, покуда пан
Будет бегать и вертеться
По окрестным сторонам
- Посидите тут денёчек,
А потом еще денёк,
И ещё… сидеть, короче,
Надо вам недельный срок!
Мы тут рядом, недалече
Тоже сядем, и на встречи
Будем ночью к вам ходить
И о жизни говорить,
А когда гонцы Стефана
Все воротятся домой,
Мы тогда, быть может, прямо,
А быть может  – по кривой
В край отправимся родной.
Сухарями и овечьим
Сыром, рыбкою сухой
Я вас, девки, обеспечил,
Обеспечил и водой.
В погребок теперь скрывайтесь,
Встречи скорой дожидайтесь,
Не грустите – добрый час
Вскоре ждёт и вас, и нас!

Девки скрылись под землёю,
Ход искусною рукою
Вновь попович утаил,
Попрощаться не забыл,
И пошёл меж тёмных елей
К месту старому, туда,
Где друзья его сидели
При бутылочке всегда.
В глубине соседней чащи
Он увидел их, лежащих
Как попало в шалаше.
Винный запах негодящий
Был повсюду. На душе
У Антона помутилось.
- Боже мой! Соделай милость,
И меня, и их направь,
И от лишнего избавь!

Через миг в глазах сверкнула
Искра света, в голове
Мысль тогда же промелькнула,
И Антон нашел в траве
Два подарка – кость мясную
И бутыль! Бутыль разбил,
А копчёность дорогую
Вместе с костью изрубил –
Топором! Потом Игната
И Ивана стал будить,
Говоря: 
               - Подъём, ребята!
Надо быстро уходить!

Но известье до Игната
Доходило туговато,
И совсем была темна
У Ивана от вина
Голова  его больная.
Оттого  не понимая
Ни начала, ни конца,
Два усталых молодца,
Спотыкаясь и шатаясь,
Запинаясь, и ругаясь,
Поплелись Антону вслед.

На востоке первый свет
Начинал уж появляться
Меж деревьев. В погребок
Всем велел Антон забраться,
Чтобы там никто не смог
Их найти до самой ночи.
В погребке  друзья   легли
И со всей нетрезвой мочи
Храп в два духа завели…

К вечерку друзья проспались.
Полежали, продышались.
Им попович объяснил,
От кого они скрывались,
Но при этом не открыл,
Где бутыль, и кость мясная,
Отвечая, мол – не знаю
Их судьбы последней я –
Жизнь важней, мои друзья,
Чем закуска дорогая –
Среди ночи,  вас спасая,
В мыслях тяжких о беде
Я не думал о еде!
Если кушать захотите –
Есть овечий сыр – берите!
Рыбка есть, и хлеб сухой,
И печёный хлеб живой,
А захочется напиться –
В уголке стоит водица.
Хочешь – ляг, да почивай –
Здесь  не жизнь, а просто рай!
- Ладно, хватит! – оборвали
Тут друзья его слова. –
Полежим в твоем подвале –
И домой! – Прощай, Литва!

Утром только пан проснулся,
Только пан с постели встал.
Развернулся, потянулся –
Сразу  слуг к себе позвал,
И послал к невесте милой,
Чтоб спросили, как дела,
Не больна ли, не простыла ль,
Чтобы полудня ждала,
И готова  чтоб была.
Слуги слову пана вняли,
В дверь к Дуняше постучали –
Им никто не отвечал…
Старший служка помолчал,
С настроением собрался,
Крепче стукнуть постарался,
Но никто ему опять
Не подумал отвечать…
Служка бросился к Стефану.
Тот в предчувствии обмана
Тут же к двери поспешил,
Стукнул, крикнул,  пригрозил,
Но ответа не добился…
- Ладно! – молвил он. – Постой!
И со слугами вломился
В дверь, и в комнате пустой
Не нашел следов девицы!

Как смогла Дуняша скрыться,
Долго думать не пришлось –
Видно было, что  спуститься
Ей средь ночи удалось –
По верёвке. Пан взорвался,
Расходился, раскричался.
И велел сестёр позвать.
Слуги кинулись искать
Глашу с Дашей. Но – напрасно!
Всем в усадьбе стало ясно,
Что до свадебных хлопот
Дело нынче не дойдет.
Кто-то вспомнил об Антоне,
Огляделись – парня нет.
И тогда Стефан погоню
Отрядить велел вослед
Оскорбителям. Однако
Просто выслать молодцов.
Чтоб они по буеракам
Поискали беглецов.
Сразу видно -  было мало –
Всё погоня обошла,
На два дня вперёд скакала.
Взад глядела,  как могла –
Никого не рассмотрела!
Люди встречные нигде
Не смогли поправить дело –
На земле и на воде
Не видали ни Антона,
Ни троих девиц-сестёр.
С этой новостью погоня
Воротилась в панский двор,
И сказал начальник стражи:
- Верно, сгинули они,
Коли духа нет их даже
Ни на солнце, ни в тени!
С этой думой согласиться
Всем понравилось, и пан
Перестал на вид беситься,
И на вид – забыл обман.

В это время три сестрицы
Пили в погребе водицу.
Ели хлеб и сухари
До вечерней до зари,
Темной ночи дожидались.
Открывали тайный ход.
И наружу выбирались.
Чтоб увидеть небосвод,
Чтоб немного поразмяться,
По землице походить.
Да с парнями повстречаться.
Помечтать да пошутить,
Поразмять  язык и ноги,
Правда, были все в тревоге,
Но без устали Антон
Ветхий сказывал закон,
И оттуда брал примеры…
Как  смекалкою и верой
Люди в пропастях земли
Сохранить себя смогли.

- Это мы уже слыхали! –
В третью ночь сказал Игнат. –
Как бы нас тут не поймали, -
Ведь найдут – живьём съедят!
Но Антон не поддавался,
Мирно речи говорил,
Осторожно улыбался,
И примеры приводил…
А  девицы вслед Антону
Всё  решили ждать без стона,
Ждать до самых верных пор.
И тогда уже затвор
Покидать  - они сказали:
- Мы в плену не так страдали!
Нам Антошин погребок
Мил, как райский уголок!

В день восьмой Антон молился
Перед тем, как  лечь поспать,
И у Бога попросился.
Чтоб во сне ему узнать –
Если можно -  срок желанный,
Не пора ль идти домой,
Не пора ли долгожданный
Обрести уже покой?
Мирный сон пришел к Антону.
Светлый отрок перед ним
Встал во сне, сказал :
                - Препоны
Нет уже путям твоим!
Светлый отрок улыбнулся,
И растаял в синеве,
А попович в миг проснулся
С лёгким чувством  в голове,
Тут же встал, прославил Бога,
Призадумался  немного,
Разбудил друзей, и свой
Рассказал им сон чудной.
Те немало удивились,
Поразмыслили о сне,
И со вздохом  согласились
Выйти к русской стороне,
А подталкивать Дуняшу,
Ну – и Глашу, ну – и Дашу
Не пришлось – была мечта
Их понятна, и проста,
И пошли  они, где лесом,
Где – дороженькой прямой,
Шесть парней, как будто местных,
Все – в одёжечке простой.

Из Литвы на Русь родную.
Зная стёжку проходную.
Мимо стражи межевой
Вышли страннички домой.
Их восторгами встречали.
Обнимали, привечали,
До родных вели крылец.
И умильно воздыхали:
- Ну, страданьям всем конец!
У Игната пир горою
Закатил старик-купец,
Трех девиц дарил покоем
Три недели их отец.
У Ивана порешили
Не одно ведро вина,
У Антона отхвалили
Бога Вечного сполна.

Жизнь обычная помалу
Вскоре всё порасставляла
По местам, и в колею
Каждый въехал во свою –
Вновь Антон служил при храме,
Вновь Игнат товар носил,
А Ивашка временами
То вино без меры пил,
То отчаянно трудился.
.
Возле любушки своей
Всяк из них теперь крутился.
А кузнец для дочерей
Ждал сватов из трёх семей.
В скорый срок отец Игната
Утвердился первым сватом,
Сват второй был тоже скор,
И о свадьбах разговор
Шел у Даши  и у Глаши
У Игнаши и  Иваши –
Оставалось под венец
Справить Дуню, и кузнец
Ждал в сваты попа Семёна,
Но и тот чего-то ждал,
И не вёл с собой Антона,
А потом Антон пропал,
Дуню это огорчило,
Много слез она лила.
Но в беседы не входила,
И поповича ждала.

Миновало дней пятнадцать.
И Антон явился  к ней.
И позвал её венчаться
Без задержки, поскорей.
Дуня губы закусила:
- Где тебя, скажи, носило?
А подумал ты о нас?
Может, мы ночами глаз
Не смыкали тут от горя?
- Дуня, я с тобой не спорю,
Но и ты не спорь со мной!
Вот он, я перед тобой!
А ходил в Литву я снова. -
Помнишь, ты сказала слово
О разбойничьей казне
На литовской стороне?

Дуня сразу помянула,
Как в плену она была,
Как в лесу тогда заснула.
Как  проснувшись – обмерла:
В тишине ночной злодеи
В трех саженях перед нею
Стали золото считать,
Да в мешок его ссыпать,
А потом лопаты взяли,
Чтоб мешочек закопать.
Дуня место приглядела,
И с утра тайком сумела
На сосне поставить знак, -
Знак обычный, немудреный,
Православный крест простой
Начертала по наклонной
Дева скорою рукой,
И остался Дунин крестик
Возле корня на сосне
В неизвестном деве месте
На литовской стороне.

Дуня тихо вопросила:
- Неужель нашел казну?
- Да, нашёл! Непросто было,
Ту крещёную сосну
Отыскать, да я старался.
Шёл, понятно,  наугад:
А не там ли, где я дрался
Спрятан будет этот клад?
Так оно и получилось!
Эта самая сосна
Поначалу мне открылась,
И под ней нашлась казна –
Только я ведь, Дунь, молился,
Чтобы Бог ко мне склонился,
И решил, что всё отдам
На красивый новый храм!
Дуня слова не сказала,
Лишь Антона обняла,
А потом – поцеловала,
Крепко-крепко, как могла.


     ЭПИЛОГ.

Молодцу Ивану  Даша
Стала доброю женой.
Молодец  то землю пашет,
То лежит, вконец хмельной.
В доме все почти что сыты,
Но хозяюшка сердита
На хозяина. А он
Плач её, и горький стон
Понимать и знать не хочет.
Даша возится, хлопочет,
Но изба её бедна.
И душа её грустна.
Глаша вышла за Игната.
И пока живет богато
По сравнению с сестрой –
У Игната домик свой,
Он особенно не тужит,
У отца в торговле служит,
Правда, тоже есть беда
У Игнатия – еда.
Он наел такое брюхо,
Что ему порою духа
Не хватает на труды,
И принесть ведро воды
Он порою тяготится.
Глаша может разозлиться.
Может милого поддеть –
Хватит, мол тебе лениться,
Надо, мол, тебе худеть,
Но потом сама берется
За работу, а Игнат
На полатях остаётся –
И себе, и жизни рад.

Дуня вышла за Антона.
После свадебки простой
Он отправился с поклоном
И с рукою не пустой
В город Псков, и там добился
Разрешенья строить храм.
Храм построился, открылся,
И Антон Семёнов там
Славно службы служит Богу.
Молодая попадья
Ладно  с ним шагает в ногу.
Пять детей у них – семья!
Детки живы и здоровы,
Двое старших ходят в хор,
Ну, а я за этим словом
Кончу долгий разговор
Про Антона и топор,
Что лежит в сенях под кровом
У него до этих пор,
Не точён, но как остёр –
Замечательный топор!