Царство небесное. Часть 5 - Корона мечей

Дышу с трудом так, давлюсь чем - то в горле, не то воздухом, не то речной водой с карасями, которые мерещатся, увеличиваются, разбухают и меня ими рвет. "Дыши, просто дыши" - твержу сам себе, не думай, дыши. Глубокий вдох, сразу выдох, пауза, глубокий вдох. Мне снова кажется, что выворачивает, но пустым, хлопающим воздухом. Руки разъезжаются, скользят, трясутся, я не могу подняться, полулежу, перед глазами то грязь, липкая, ледяная, нефтяная, то кровь, то звездное небо.
Глубокий вдох, сразу выдох. Где я слышал такое дыхание? Когда качал чью - то колыбель? Пытаюсь встать, прогоняя из головы умиротворяющую иллюзию качающейся детской кроватки с кружевным одеялом, проезжаюсь рукой по скользкому полу и падаю. Меня толкают в бок, переворачивая на спину, рука касается ободранными пальцами рукоятки меча. От него горячо, костяшки обжигает резким жаром, но глаза все равно закатываются, я вижу как падает на меня с неба снег, тяжелый, теплый, он придавливает меня к полу, я стараюсь стряхнуть с себя это, подняться, но никак. Только слышу шаги вокруг. Он даже не ждет, что я приду в себя, он примеряется куда ударить что бы добить мое отравленное ядом тело. Такое ощущение что вот вот и снег залепит своими белыми хлопьями мне ноздри и я не смогу вдохнуть, хотя еще помню что лежу на полу в зале, и над нами потолок. Еще пахнет чуть вином и теперь – металлом, от камина тепло. На какое - то мгновение, даже не на минуту, на секунды я прихожу в себя, берусь за рукоять и резким выпадом поднимаюсь. Мой соперник удивлен, он не ожидал, его меч только успевает срезать мои волосы, пока мой проходит под его ребрами. Становится тихо, чертов снег все же залепил мне уши, оглушая, я только чувствую острие, жалящее, ласковое, на шее, смотрю как падает мой противник, как он резко старится, прямо на глазах. И в распахнувшиеся двери вбегают люди, милая кричит, а я не могу повернуться, у меня нет сил, и я просто валюсь в сугроб, он меня укрывает, держит, вокруг вьюжно и ледяно, а мне наконец – то спокойно. Я лежу там, смотря в белую муть, слушая завывания и чувствуя, как приятно остывает тело.
- что за неспокойный мальчишка. Ты перемазал здесь все красным, своим горячим атласом, мне придется снова засыпать своими мягкими камнями, что бы раньше времени не проснулись травы и волки.
У нее певучий и знакомый голос, она садится рядом, подобрав юбки, обнимает меня, кладет мою голову себе на колени. Стирает с шеи кровь своей нежной ладонью и мне на какое – то время становится спокойно. Я же наверное обещал? Да, точно, я обещал ей как – нибудь погостить подольше, остаться в ее ледяных объятьях, отплатить за те далекие и дивные прогулки о которых почему – то забыл. Я думаю что, может быть и хорошо – остаться холодным мертвецом в ее руках, выполнив обещание. Я почти соглашаюсь на это, бесконечно долго лежу так.
А потом меня прошивает болью, я сжимаю зубы, давясь криком, сначала не могу понять, откуда она, раны просто болят, а это – другое, раздирающее, такое ощущение, что кто – то пытается влезть в мое тело, целиком, вытолкнуть меня из себя. Я кричу, чувствуя, как мою голову держат две женские ладони, белоснежные, ледяные, и они не дают мне забыть себя. Со стороны сейчас я безобразен: грязный, в запекшейся крови, с бледными, потрескавшимися губами, покрасневшими белками глаз и в меня лезет, в самом деле лезет мой противник, старый монарх, который сначала отравил, а потом, заперев зал и выставив всех придворных, мою невесту, устроил не честный бой. Вот зачем, он просто хотел завладеть моим телом, молодым и сильным, взамен своего изношенного, которое сейчас выглядит просто мерзко, начавшим разлагаться трупом, сморщенный, гнилистого цвета, в лохмотьях и с короной, провалившейся на шею.
Когда меня приняли в семью, после того, как я стал гвардейцем, не забывающим спускаться на землю и смотря за своими, готовящим все к вторжению. После того, как я сорвал с дерева гранат и протянул его прекрасной принцессе, из – за которой решил здесь задержаться, потому что сердце мое впервые в жизни дрогнуло. После того как моих людей оказалось достаточно в королевской армии и мы вторглись во дворец. После того, как оказалось, что все здесь – ушедшие когда то от смутных времен аристократические семьи, выжившие тогда, спасшие не столько состояния, сколько наследие – мне не враги, и я просто один из тех, кто остался внизу. Потому что поместье сгорело и никого из моей семьи не нашли. Кто – то из моих остался в Восточной Азии, а я был последним, кто выжил в выжигаемой Европе, и среди тех, кто ходил по улицам и коридорам Царства Небесного ходит больше моих друзей и тех, кто знал моих родителей, чем там, внизу. Меня это оглушило, все встало на свои места, я захватил же по сути свой второй дом.
Мы пришли к компромиссу, примирению, наши армии слились, тоже, весьма ошарашенные. Я привыкал к тому, что у меня есть дом, есть знакомые, знавшие меня совсем другим. К тому, что у меня есть титул и Фамилия. К тому, что сказочная красавица – принцесса, тонкая, гордая наследница может быть моей женой по праву. После всего этого, другой жизни, непривычных условий, сменившихся как в калейдоскопе, тепла, которым меня вдруг окружили – так дико было узнать, что тебя просто прикармливали для того, что бы выпотрошить, убить мерзко и не правильно, без права перерождения, занять мое тело.
Мне стало противно, лицо свело маской от ярости, тело накрыло ощущением падения, когда душа возвращается в живую, но бесполезную без нее оболочку. Я дернулся в державших меня руках, схватил лезущее ко мне существо, называвшее меня в глаза своим сыном и свернул ему шею, перекручивая, отрывая липкую, тяжелую голову, пачкающую руки, от истекающего мерзостным тела и открыл глаза.
В комнате было темно из – за закрывающих окна штор, пахло болезнью, я медленно дышал, заново ощущая свое тело. Мне не терпелось подняться, пройтись, а еще лучше – уйти отсюда. Понимание того, что я мог все это потерять – жгло внутри. В комнате стояло два ложа, я с трудом сел, потом встал на ноги, держась за край своего. На соседнее не смотрел, знал, что там, под расшитым белым золотом полотном одеяла лежит уже точно мертвым мой соперник. Кого убивают с другой стороны – не возвращается.
Я подошел к мутному зеркалу, с неприязнью и облегчением разглядывая отражение. Вытащил из ножен, лежавших рядом, поверх моих вещей, кинжал и стал обрезать свои косо обрубленные бывшим монархом волосы. Короткие в это время никто не носил, но постоянно видеть напоминание о том, как чуть не умер насовсем – мне не хотелось.
Она вошла в комнату совсем тихо. Я скорее почувствовал ее, чем увидел, любить кого – то теперь оказалось больно. Ведь она была дочерью предателя, и в ней была его кровь. Он хотел завладеть моим телом, зная, что я делил с ней свою постель, как же так можно было… Ее рука коснулась моего плеча, мягкая, но словно не знакомая. Во второй она держала корону, которую протягивала мне.
- ты сразил нашего царя. Теперь править положено тебе.