Пришлось полюбить одиночество

     В тот год мне, типичному экстраверту, импульсивному Овну, обожающему толпу и движуху, пришлось полюбить одиночество. Хотя полюбить – это громко сказано. Свыкнуться, признать его, перестать прятаться от него… Спрятаться все равно было некуда, поэтому пришлось дома сесть на диван и посмотреть ему прямо в глаза. Брошенная любовница и безработный журналист. Бежать больше некуда. Все, можно лечь, обнявшись с подушкой, и тупо смотреть в потолок целыми днями.
     Нет, поначалу я впадала в панику от такого бездействия и насильно поднимала сопротивляющееся тело и куда-то тащила его, лишь бы не остаться наедине с тоской, лишь бы не поддаваться паническим атакам, которые подстерегали меня, когда я оставалась одна. Но, убежав из дома, легче не становилось: я четко осознавала, что даже если убегу на край света, то нигде не спрячусь от себя, от накатывающей тоски и ужаса. Да и некуда стало ходить. По заведениям – ну так денег совсем не осталось. Работу через силу стала подыскивать, так, как я ни пыталась напустить на себя позитивный вид, наверное, работодатели просто чувствовали, что в душе мне наплевать на их вакансию, на их компанию и вообще из 32-летней молодой женщины, выглядевшей гораздо моложе я резко превратилась в измотанную, циничную, разочарованную в жизни тетку. Все, на что осталась способна – это редкие заметки в местную прессу и вымученные изложения на биржи статей, за которые получала копеечные гонорары. На что я жила? А фиг его знает, мне стало как-то все равно, что я ем, во что одета, пользоваться косметикой и делать стрижку перестала. Жила на эти копеечные разовые заработки, мама помогала.
     В общем, как человек образованный, я сама же и диагностировала у себя запущенную депрессию, невроз с паническими атаками. Лечить мне их все равно было не на что. Когда поняла, что на работу, хоть немного удовлетворяющую меня, все равно никто не возьмет, тогда и стала осторожно знакомиться с одиночеством, приглядываться к нему. Трудно это было. Отвлекали только анонимные форумы, куда я сливала накопившийся яд на тему «все мужики – козлы», «хватит ходить в розовых очках, все равно он вам изменяет», «вы любовница?? хе-хе, это вам так кажется, обычная подстилка вы для него». Когда форумы надоедали,  то снова лежала и смотрела в потолок. Ночи будили кошмарами, я просыпалась в приступах боли и ненависти. Я ненавидела его, от души ненавидела того, кто так меня сломал, и одновременно боялась, что эти приступы сжигающей меня ненависти чем-то навредят ему и начинала молиться Богу, чтоб он простил меня за эту ненависть и ничем не навредил ему, пусть у него все будет хорошо, вот только, если можно, без всякого вреда, пусть он узнает от кого-нибудь такую же боль, которую я сейчас испытываю. Вот так-то, с таким лихорадочным бредом в душе я жила почти полгода.
     История довольно банальная. Я работала в пресс-службе крупного предприятия, получала для своего города неплохую зарплату. Свободная, незамужняя, выходные проводила с друзьями  в заведениях, но чувствовала себя внутренне одиноко, вторая половинка никак не находилась, а жить без состояния влюбленности я не умела, кратковременные романы ни к чему не приводили. Очень хотелось повесить кому-нибудь на шею свое одиночество. Служебный роман. Он гораздо выше по должности, один из начальников отделов этого предприятия. Женат, двое детей. Поулыбались друг другу и завязали отношения. Эйфория влюбленности мне очень понравилась. Он умел красиво ухаживать, водил в рестораны, брал с собой в командировки. Ночевать, кроме командировок, правда, никогда не оставался. Но плел языком, что во всем могу на него рассчитывать. Других я уже не видела, полностью погрузилась в эту влюбленность. Что будущего общего семейного у нас не будет, я знала это, но как-то не напрягало, мне вполне устраивало это настоящее, которое длилось несколько лет.
     А потом неприятности посыпались оптом. Сначала узнала его жена. Мы, в общем-то от коллег не сильно и скрывали отношения, вроде все на приличном уровне, но по нашим улыбкам друг другу, по теплому общению, по совместным командировкам понять легко можно. А среди коллег работала и двоюродная сестра его жены. Он все отмахивался, что жена с сестрой недолюбливают друг друга, и та по-любому его не сдаст, даже если и чувствует. А вышло некрасиво. Жена явилась к нам на работу, сцен не устраивала, наоборот, разыграла из себя даму высшего света, пила с сестрой чай и вела язвительные абстрактные разговоры о «шлюхах и подстилках начальников» и отвешивала комментарии, к которым придраться лично было невозможно. Весь отдел хихикал и косился на меня. Уходя, пожелала лично мне «больших профессиональных успехов».
Работать в отделе стало тяжело. Приходилось постоянно слушать пересмешки, а он стал избегать меня. Дальше-хуже. Вызвал непосредственный начальник, стал говорить, что атмосфера в коллективе сложилась нездоровая, но он очень хорошо ко мне относится, я – профессионал своего дела, и порекомендовал в другом месте, в зарплате не потеряю. С любовником поговорили все же, он сказал, что так действительно лучше, жена давила на мое увольнение, а так все нормализуется, и мы спокойно сможем продолжать наши отношения… Только, мой начальник, устроив меня в местный коммерческий глянец, похоже, не скрыл причину моего увольнения… Почти сразу же в довесок к работе я получила откровенные домогательства издателя, довольно неприятного типа… Закончилось все тем, что я швырнула бумаги на стол и со скандалом уволилась, предварительно позвонив любовнику с просьбой уладить идиотскую ситуацию.
     Наши встречи почти сошли на нет. Меня ломала любовная зависимость, а тут нервотрепка с работой! Любовник мямлил, что в этом журнале он не имеет никакого веса и что ситуация сама собой решаема, если я не буду давать повода: попристает и перестанет! Я, накричав, что все его слова о любой поддержке – треп гулящего мужика, и я совершенно перестала уважать его,  швырнула трубку. Окончательно сломало меня то, что от оставшихся друзей я узнала, что они с этим издателем хорошие приятели и не раз зависали в саунах.
     Через полгода, собрав последние силы, я отправилась ухаживать за пожилой бабушкой в соседний город. Там потихоньку начала приходить в себя. Бабушка рассказывала о любви с дедом, как ждала его из армии, как тяжело переживала его смерть, как дочерей выдавала замуж, а я горько думала, почему у меня все так наперекосяк пошло. Но ее истории как-то вдохновляли, успокаивали, снова захотелось писать. Я села писать книгу о ее жизни. Эти несколько месяцев, что я занималась книгой и бабушкой, были сродни медитации, снова вернули к жизни.