Грустный рассказ

Г Р У С Т Н Ы Й  Р А С С К А З.
Мне с соседом крупно не повезло. Мы на одной улице, крыльцо-в-крыльцо в двухквартирных домах обитаем, оградами соседствуем. Этими домами в недалёкие благословенные времена полсела застроили.
Лет десять тому назад мы с ним квартиры и получили. Я – от милиции, он – от лесхоза. Брусовые, с печным отоплением.
На этой-то почве, то есть печного отопления, наши интересы теперь и разошлись! Причём – кардинально!...
Поначалу-то я вполне соседом доволен был. Работал он на заготовке леса, получал побольше моего! – Ну, какая зарплата у рядового милиционера в те времена? С лесорубом и рядом не поставить! Выпивал – почти в меру. Новенький «ИЖ» с коляской приобрёл. Детей – четверо, жена – доярка, хозяйство – всё, как у людей.
И я нормально жил! Доходов правда как у него , не было. Хотя мотоциклом тоже обзавёлся. У нас вроде как негласное соревнование получилось. Я баньку срубил – через месяц в соседской ограде такая-же появилась. Он зимовье по весне поставил – во мне азарт проснулся: к зиме ещё просторнее чем у него, сгоношил! По детишкам, верно. Он впереди, у меня – двое, - жена сбрындила! Не моя вина! Я с ней в госбанке познакомился, её бухгалтером после техникума распределили. А я через трое суток на четвёртые дежурил, охранял!
Так пятнадцать лет в одном здании и проработали. Супруга – на втором этаже, в бухгалтерии. Я – внизу на посту. Теперь – на пенсии! Льготной! В милиции за тяжёлые и опасные условия год службы за полтора засчитывают. В прошлом году, в тридцать четыре, организм окончательно и одряхлел. – А жена – там же, в сбербанке.
Живём и сейчас ничего. Прошлой весной иномарку купили – жене беспроцентную ссуду дали. Хорошая машина, почти новая, три года всего. Катаемся теперь, по гостям ездим.
А соседа с тех пор не узнать. Лес перестали готовить, и другой работы не стало. Два или три раза он к коммерсантам –частникам на заготовку нанимался. Много чего обещали. Расчёт с грехом пополам через полгода, когда инфляция обесценит, выхаживал. После – попустился! Калымил иногда: там туалет сколотить, где поштукатурить, дрова испилить, расколоть. А в деревне один расчёт-самогон! – Кругом – безденежье! И жена без работы осталась – все коровники опустели, совхоз распался. Оба – на бирже.
Сколь лет уж маются! А пьёт сейчас по-чёрному. Трезвым почти не бывает. Особенно последний год. С утра ещё ничего, а к вечеру – почти готов. Никто и ничто его уже не колышет, кроме неё – родимой. Семья бедствует, впроголодь живёт. Дети разуты-раздеты, в школу не в чем отправить. На что пьёт? – непонятно. В любое время. В любом количестве. С закуской и без неё, в компании и в гордом одиночестве, в гое и в радости. Поэт бы, наверное, так сказал:
Пьёт, когда наводят грусть жёлтые дожди!
Пьёт, когда снега метут!
Пьёт, когда жара!
Пьёт, когда никто не пьёт, всё пропив вчера!
Мотоцикла не так давно лишился. Сам виноват. Гаишники по пьянке отобрали. Штраф выписали, на стоянку поставили, - как положено. Оно и натикало. А уплатить – нечем! Потом, через год, вместе с другими невостребованными и бесхозными по дешёвке продали.
У меня шурин, в нашем районе в деревне живёт, заядлый рыбак и охотник. Ему мотоцикл понадобился. Я и посодействовал. Выяснил загодя , когда распродажу наметили, шурина в известность поставил. В отделе соответствующую подготовку провёл. Денег ссудил по-родственному. Теперь на бывшем соседском мотоцикле раскатывает. А мне по осени такую свинью приволок. Любо-дорого!
Сосед тоже ко мне приходил. Прослышал, видимо, что его мотоцикл продавать собрались. У меня пытался подробности разузнать. Я, конечно. Туману напустил – ничего , мол, не ведаю. Чую, сейчас денег просить будет. Я сразу это дело пресёк. Мол, с моей иномаркой денег уйма на запчасти уходит, пенсию на днях получил и почти всю на амортизатор ухлопал, не знаю как до следующей дотянуть. И всё. Он и просить не стал!
Остался сосед без мотоцикла. Я так думаю: ну. Дай я ему денег, выкупит он свою технику. Но ведь – не надолго! Всё равно отберут. А потом – когда от него долг дождёшься. Что ему дать – что просто выкинуть. А так – всю зиму с мясом.
Морозы зимой в наших краях лютые. До полсотни доходит. Дров порядочно требуется. Лес – он вроде рядом и кругом. А не возьмешь. Где попало дрова готовить не дают. Берегут, значит, для будущих поколений… О себе, понятно, не забывают… Простым смертным отведут деляну вёрст за двадцать-тридцать, сдерут за воз пару-тройку минимальных зарплат. И – флаг вам в руки, граждане. Дуйте до лесу, готовьте, возите. Пользуйтесь дарами природы и милостью лесной охраны…
Кто может это дело осилить и купить горючее, при наличии, разумеется транспорта, - тот дует. Другие – покупают. Иные – так обходятся…
Сосед – из последних! Дров – м-а-ало имеет. То есть совсем почти таковые в его владениях отсутствуют. При том,- печь топит регулярно. По дыму видно. Откуда дрова берёт? Не знаю! Вернее, очень даже знаю. С моей поленницы! И других соседей вниманием не обделяет. Справедливый. Который год так живёт. Приспособился. И ничего.
А мне не нра-а-авится. И жене – совсем не по нутру! Пробовала было стыдить его, так он напрочь отпёрся.
- Да ты что, - божится, - соседка? Да ни в жизнь полена чужого не взял!
Тогда она на меня перекинулась:
- Мужик ты, - ругается, - или кто? – Сделай что-нибудь! Сам с ним поговори!
Зудит и зудит. Всю плешь переела. И без неё тошно.
Решил я с этим делом кончать.
Встречаю поутру соседа, пока трезвый. Он со мной как ни в чём не бывало разговаривает. Другой на его месте хоть какое-то неудобство испытывал, глаза прятал. А этот – ни, ни. Как будто так и надо. Завожу разговор.
- Так и так, - говорю, - ты, я вижу, с дровами бедствуешь.
- Да нет, ничего, - нахально отвечает. – Пока есть ещё, - кивает на полузасыпанную снегом жалкую кучку поленьев, до тепла почти что дотяну.
Вот, паразит, - закипает в душе. – Твоей кучки на неделю только-только. С моими, конечно дотянешь.
Но – молчу. Стыдливость, видите ли, заела. - Пережиток, так сказать. Социализма.
- У тебя бензопила в порядке? – потихоньку выясняю ситуацию.
- Ничего, нормально работает. На той неделе всю перебрал, поршневые кольца новые поставил. Работает, как часы. Собрались с напарником в лес на «газике», да лесобилет не на что выкупить. Денег нет. Ещё и снежище нынче по колено вывалил .Все дороги перемело. Куда и кинуться?! Может, что-нибудь придумаем.
Брешет, чувствую, как сивый мерин. Никуда он не соберётся, каждый год так!
- у Мня вон хлысты , - киваю на пустырь через улицу, четвёртый год лежат. Просохли. На новое зимовье приготовил, да руки не дошли. Они и подзадубели! Я теперь свежих натаскал, - из свежих сподручнее рубить. А эти, - с некоторым усилием преодолеваю внутреннее сожаление, забирай! Почти машина напилится, - уже начинаю упиваться собственным великодушием. – Приятно, чёрт возьми, себя благодетелем ощущать!...
Он и тут в душу нагадил! Другой бы на его месте обрадовался, сто спасиб сказал, - даром ведь отдают! А этот – ещё и кочевряжится:
- Да они, поди, иструхлявели все! – ты их когда притащил, они сразу с гнилой сердцевиной были.
Помнит, собака, чего не было! Стану я гнильё на зимовье готовить?! -опять закипает в душе. И начинаю жалеть о своей необдуманной щедрости. Я уже было рот открыл, мол. не хочешь – не надо…
- Ладно, испилю, - смилостливился сосед, словно делая мне великое одолжение. – Они мне как раз проезд загораживают, - и тут уколол напоследок…
… Где-то через неделю колю дрова. Погода ясная, безветренная. Солнышко пригревает. Крыши сосульки поразвесили и влажно засочились… На дороге проталинки заплатками чернеют. Жить – страсть как охота! Душа радуется и отдыхает. С таким настроением и работается с удовольствием…
От соседа, из калитки, мужичок какой-то с бензопилой вываливает и прямым ходом к моим хлыстам. Пила, вижу, соседа. Я её хорошо знаю… Завёл. Значит, и попёр пилить… Не соврал сосед, действительно пила хорошо работает…
Я жду, когда сосед к своему помощнику выйдет. Колю себе дрова, на соседскую калитку поглядываю… Настроение отчего-то начинает потихоньку ухудшаться. Не дождался! Мужичок часа за два мои хлысты расчурковал, заглушил пилу. Свернул самокрутку. Задымил. Бросил верхонки на чурак. Присел на них. Портянки перематывает, опилки из валенок вытряхает.
Не выдержал я, подхожу к нему.
- Здорово, - говорю, соседу моему что ли помогаешь? Что он сам-то не выходит?
- Не то, чтобы помогаю, - ответив на приветствие, неспешно поясняет мужичок, не прекращая своего занятия. –Нанял он меня с дровишками поправиться. – За картошку сговорились.
- А сам-то что делает? – опешил я от такого поворота дела.
- Не знаю, - пожимает плечами, - я пошёл пилить, - на диване лежал, телевизор смотрел. Потом полюбопытствовал:
- У тебя что ли он эти хлысты купил?!
На меня сначала словно столбняк напал, а потом – будто кипятком обварило… Все слова в горле застревают.  Пробормотал я ему не помню что в ответ и подался до своей хаты…
Кабы - купил!?
- Вот уел, так уел, скотина!... – Я ему от чистого, можно сказать, сердца! – Главное – задарма! – принимая во внимание невыносимое материальное положение… - А он – работника нанял!? - За картошку?! – Она же у него обычно с ползимы кончается... Всегда семенами помогаю.
Мужичок, между тем, шустренько уволок соседу пилу, смотался куда-то на часок и объявился возле бывших моих хлыстов уже с колуном…
Я немного приуспокоился, пообедал и снова к дровам. Погода какая-то - дурацкая, - что валенки, что сапоги насквозь промокают. Чурки оттаяли и ни хрена не колются. Настроение, надо сказать, самое паршивое…
Я – колю. Мужичок – колет… Сосед – не колет! – Телевизор смотрит. Сволочь! Тепло ему! – от моих-то дров…
Такая меня досада взяла! Корю себя распоследними словами:
- Благодетель нашёлся. Хлысты даром отдал. Идиот несчастный! – постепенно распаляю себя… - Вот курва! – работника нанял! - А я-то, дурак, - сам колю!...
Бросил я дрова. Не могу в таком состоянии работать – всё из рук валиться. Пошёл к калитке…
Тут мимо меня его супружница рулит. Худенькая такая бабёнка, невысокая. Но шустрая и ходкая на ногу. Особенно когда поддаст…
- Здорово, соседка! – приостановился я. – Кучеряво, гляжу, живёшь, - работников нанимаешь. А твой, что, - сам не в состоянии?...
- Дак это мой козёл! – сходу начинает крыть мужа матом. – Вчерась у своей матери мешок картошки выпросила, на санках притартала. – А он ведро отсыпал, - захлёбывается от злости и минутной ненависти, - а за остальную этого мужика нанял! Сам лежит, телевизор смотрит!  - А меня турнул где-нибудь бутылку раздобыть, - постепенно уходит из её голоса злость.
- Сосед, а, сосед! Выручи! На бирже на той неделе дать обещают, сразу верну! – просительно заглядывает в глаза, пристукивая не по росту большими с загнутыми кверху носами в сплошных заплатах валенками друг о дружку.
- Э-э-э, если б у меня было, я бы тоже дрова сам не колол, - хмуро отклоняю её1 просьбу…
Лицо её снова становиться озабоченным и она, предварительно посвятив меня к кому да куда зайдёт, поправила сбившийся полушалок, сунула красные с обломанными ногтями руки в рукава облезлой кацавейки и рванула дальше…
На этом всё могло и закончиться, если б не жена. Как узнала все подробности , такой скандал закатила! Главное – мне?! – А я-то тут почти и ни причём! Сама же просила что-нибудь сделать.
А у соседа привычка таскать с моей поленницы так до конца и не прошла. Хоть теперь с дровами, но время-от-времени, не в том, правда, количестве, недостачу выявляю…
Пошёл по проверенному пути, - высверлил в полешке дырку, зарядил порохом. С таким расчётом, чтобы, значит . больше шуму и грязи при минимальном ущербе… Забросил в поленницу. Жду. День жду, - тихо! Два жду – та же картина!
На третий – вечером бабахнуло!... В моей, правда, печке! Жена ужин готовила… - Точно рассчитал! - Печь и правда почти не пострадала. А самому доста-а-алось! –От жены…
Как это полено в мою печь попало, - ума не приложу. Я с того краю только в баню беру. Раз в неделю. И не топил ещё. На соседа это конечно мало повлияло. но жена вроде приуспокоилась, перестала меня из-за соседа пилить…
А сосед мой вскорости и – помер! Вышел утречком. Открыл калитку и – завалился… Жена через недолго выскочила по своим делам, а он – неживой уже. – Трезвый, главное, был. –Наверное – от этого?!  До сорока лет немного не дотянул. До пенсии – так вообще целая вечность. Четверо детей несовершеннолетних…
Схоронили. Поминки какие положено, жена отвела. Чего ей это стоило, один бог знает. Дело такое, - хот наизнанку вывернись, а сделай что полагается. Родственники помогали, соседи… Вообще-то неплохой человек сосед был, без подлости. А что пил – то жизнь так сложилась. И сам конечно, виноват, и обстоятельства… Разве сможет кто в глаза своих полуголодных детей трезвыми глазами смотреть?!
Вдове и детям пенсии по потере кормильца назначили. Четыре – на детей, да самой – пятой. Копейка, хоть небольшая, но стабильная в их доме завелась. На детях, иногда обновы начали появляться…
Я её возле магазина на днях встретил, она с покупками вышла. Поздоровались. Перекинулись парой обычных при таких встречах фраз…
Заметно изменилась соседка за полгода после смерти мужа. Солидность некоторая в ней появилась, уверенность. Суетливость пропала. Лицо на вид помягчело и разгладилось. Глаза спокойнее стали, прежний лихорадочный блеск улетучился…
У меня от этой встречи настроение почему-то улучшилось, игривость проснулась… Зашел в магазин, поздоровался. Пошутил с продавщицей насчёт бедного ассортимента и богатых ценников. Возле прилавка – пусто. Только в сторонке несколько бабёнок разговаривают, я их всех знаю, у всех мужья - без работы… Их поприветствовал.
Стою, торгуюсь. До меня обрывки их разговора доносятся. Сначала не разобрал о чём говорят. Прислушался… О моей соседке!
- Чего ей теперь не жить, детям и самой пенсию платят. Сыты, одеты. Глядишь – выучатся, – в люди выйдут! Из нужды когда-нибудь выберутся…
И продолжает с нотками безысходности и тоскливой безнадёжности в голосе:
- Хоть бы мой скорей загнулся! – Всё пенсию за него детям бы дали! – А то – никакого толку, никакой помощи… Наоборот, из дома последнее норовит утащить, пропить…
Другие, слышу, поддерживают в таком же духе... Главное, - чтобы дети выучились. Чтобы, не дай бог, им жизнь такая же, как у нас досталась…
Потом горестно разрозненно вздохнули, немного помолчали, - каждая – о своём, и тихонечко направились к выходу.
Пошёл и я с невесёлыми мыслями о превратностях жизни в стране и нашей сельской местности.
М.П.Пермяков
Шелопугинская районная газета «Путь Ильича» № 49 от 03.07.2000г.