Тренируем Память

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Александра Семёновна -  ШУРА – невысокая   старушка 86 лет с богатой мимикой.  Движения резкие. Одета в  ситцевое платье. На ней  две пары очков, одна болтается на цепочке на шее, вторая сидит на лбу. Хозяйка квартиры. (типаж  актрисы Алисы Фрейдлих)

Нонна Семёновна - НОННА  –  старшая сестра Шуры, высокая грузная старушка  93 лет.  Выглядит не старше сестры, взгляд  чаще удивлённый,  движения медленные, одета в  шерстяное платье – одно из тех, которые старшее поколение обычно  одевали «на выход».(типаж актрисы Галины Стахановой)

ЛЮДМИЛА – дочь Шуры,  внешне больше похожа на Нонну,   женщина 60 лет,  в теле,(типаж актрисы Ирины Муравьёвой)



 ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Картина первая.


Чистая комната, скромная обстановка: на полу –  ковёр, прямо пред зрителями  -  диван, над ним висит фотография двух девушек, одна из которыз в военной форме.  С обеих сторон дивана -  по креслу.  В правом углу у окна - шкаф с посудой, в  левом  углу стоит небольшой стол. Ближе к зрителям  - книжный шкаф.  Из комнаты через открытую дверь видна прихожая с трюмо.

Вечер.  Горит тусклый свет. Шура сидит в очках в руках лупа, разгадывает кроссворд, телевизор включен. Идёт  реклама первого канала.
 
ШУРА. Щеколда мужского рода – засов,  плод, сжигающий жиры – имбирь, не подходит, четыре  - киви. Есть киви!  Самая развитая птица, в плане  интеллекта – шесть букв -  ворона…. Сама ты ворона! … Так, так, так…   Попугай, говорит который,  как его -  какаду,  какаду.  Правильно, Шура!  Седьмая по горизонтали : Где заседают присяжные в фильме Н. Михалкова «12»?  -  спортзал…  мимо…  Школа…. «Последний шанс на страсть и обновленье. Прощальный утешительный…»   приз …  нет,  «Последний шанс на страсть и обновленье:  прощальный,  утешительный  …  пять букв, первая «О»…   - О-о! … Обман!
 
(напевает на любой мотив)  Последний шанс на страсть и обновленье: прощальный, утешительный  обман… (встаёт, медленно разгибается, потом быстро подходит к телевизору, что-то ищет,  продолжая напевать,  возвращается  в кресло, рядом на журнальном столике находит пульт)  Тьфу, ты….
 
(Меняет очки,  щёлкает пультом)     Когда надо, так его и нескоро  найдёшь…    Что хоть это?!...  Наконец-то!
( на канале  «Культура»  концерт струнного оркестра)

(слышится звонок домофона, Шура подходит к двери, берёт трубку)

ШУРА.  Алло! Кто это?

Голос из домофона:  Это я твоя бабайка! Дверь скорее открывай - ка!
 
ШУРА.  (обрадовано)  Ух, ты заечка-бабаечка!   Заходи,  заходи бабаечка!  (целует трубку,  вешает её) …  (отпирает дверь, выглядывает на площадку,  прикрывает, смотрит в зеркало в прихожей, причёсывается  и говорит своему отражению с удивлением)  Как вовремя успела!

(Заходит Людмила, в руках -   спортивная  сумка.   Она одета  в короткую куртку – дублёнку, сшитую швами наружу, и длинную юбку.  Обнимаются, целуются.)

ШУРА. Здравствуй, моя хорошая!

ЛЮДМИЛА.  Здравствуй, мамочка, здравствуй, родненькая! Соскучилась!   (отстраняется, смотрит со стороны)Нет, не постарела.  Ты у меня молодцом!  Очень даже ничего так!   Бодрячком!   Зубы только опять не надела, а в остальном  супер.
 
ШУРА. Не успела, не успела! (убегает на кухню, Людмила успевает снять только шапку и расстегнуть пальто, как Шура возвращается и улыбается во весь рот) Так  краше?

ЛЮДМИЛА. Вот! Теперь совсем красотка! (опять целует)Что это? (вытирает что-то у матери на лице) Нет. Показалось.

ШУРА. Не показалось. Только эти пятна теперь уж не сотрёшь. Раздевайся давай.

(Людмила раздевается,  достаёт из сумки и  складывает на пол ноутбук,  бумажный пакет, полиэтиленовый пакет,  коробку конфет,  убирает сумку в кладовку )

ШУРА. Что это ты привезла?

ЛЮДМИЛА. (относит  ноутбук в комнату): Это не вам. (возвращается, отдаёт матери пакеты) А это вам. Сушёные грибы, гладиолусы, как заказывала,  и сапоги.

ШУРА. За грибы спасибо! (раскрывает бумажный пакет, нюхает)  Какой запах!  И гладиолусы!!! Вот Нонна обрадуется!  А сапоги — то зачем? Я ничего не говорила. Есть у меня.  Забирай, забирай! (пытается вернуть дочери).  Что я две пары надену, что ли?  Зачем деньги тратишь?!

ЛЮДМИЛА.(кладёт пакет на полку в прихожей) Это на межсезонье -  они не промокают. Низ   у них прорезиненный.  В прошлом году зима вон какая слякотная была!  Я у вас за две недели свои зимние изнахратила.

ШУРА. Так себе и покупай! Мне-то зачем? Я ведь только в магазин, когда схожу… К Нонне теперь на такси езжу, или Стас отвозит…   Не надо мне!  У меня старые хорошие…   А вот (останавливается, задумывается)  у ней... у ней уж больно срамные.   Размер то у этих какой? (достаёт, сравнивает со своей ступнёй.  У ней нога-то побольше моей будет.

ЛЮДМИЛА. Придёт - примерит.  Мне всё равно, кто из вас носить будет. Назад не повезу.
(Шура ставит сапоги у входа, машет рукой)

ШУРА. Есть ведь, наверное, хочешь?  Пошла ужин греть.  (кричит из кухни)  Ты в этот раз быстро что-то?

ЛЮДМИЛА. Да я не на автобусе.  Повезло  сегодня...  Машина подвернулась... (уходит в другую комнату, кричит оттуда)  Как-то  у тебя не очень светло, мам.  На лампочках экономишь?  (возвращается в спортивном костюме)
(обе заходят в комнату)

ШУРА. Где это экономлю, если четыре лампочки горят?!
 
ЛЮДМИЛА. Так они маломощные!... Ладно – разберёмся. (осматривается)  А что смотришь?...  Культура? Молодец!

(Шура хитро улыбается)

ШУРА. Культура, культура. Помнишь, как Мордюкова  в Журавушке  Ой, культУУУрный:  то ему - то! А то раз -  и это!... Вчера как раз «Журавушку» смотрела.  Вот  хороший фильм!

ЛЮДМИЛА. Согласна. Вам сейчас только старые фильмы и смотреть.  И вот ещё - «Культуру». В мире животных там, мультики. Даже комедии - то не все. Современные и не пытайтесь!

ШУРА. Слушаюсь, товарищ начальник!

ЛЮДМИЛА. Начальник у нас ты!  А я – так, «пуговка от кальсон», как Геннадьевич говорит…

ШУРА. Это он так про тебя говорит?!

ЛЮДМИЛА. Ещё чего?!  Про себя, конечно.  При этом, естественно, он о себе так  не думает…
 
ШУРА.  А я и не поверила.
 
ЛЮДМИЛА. Меня-то он , наверное, с молнией на тесных брюках сравнивает, которая при спешке ненароком и хозяйство всё зажать может?!

(смеются обе)
 
ШУРА. Высокие отношения.  С юмором он у тебя   Это хорошо.  Василий мой  тоже всегда шутил.   А больше подначивать любил. Соседку Тосю, донимал.  Она всё на него обижалась. У неё никакого чувства юмора. Всё за чистую монету!
 
ЛЮДМИЛА.( ставит ноутбук на стол в углу, садится к нему лицом,  пытается подключить)  А тётя Нонна  тебя, значит, своим посещением не балует?

ШУРА. Что ты!!!  Вот живи у неё всю зиму – будто так и надо! А она если приедет когда, то  на другой день домой собираться начнёт. Как же – Толик там у неё не поест!  Он с ней и разговаривать то не больно хочет, а она ему три раза в день тарелки в комнату тащит. Только что с ложечки не кормит.  Месяц назад как лоб расшибла!  О порог споткнулась! Глаза заплыли, как у пьяницы.  Меня заставляла, чтобы я отнесла.  Я не понесла.  Ничего,  сам вышел,  от голода не умер.
 
ЛЮДМИЛА. Он на улицу совсем не выходит, что ли?

ШУРА. За куревом ходит, как не ходит.  За пивом.  Но ей ничего не принесёт.

( экран гаснет,  Людмила заглядывает под стол,  подсоединяет  под столом, продолжая говорить)

ЛЮДМИЛА. Так за него сынок трудится...   СТАС  ведь  привозит?...  Так?

ШУРА.  Конечно, Стас. А кто ещё?!

ЛЮДМИЛА. Ну, вот. Зачем тогда на Толика  обижаться?!  За него сынок отрабатывает.

ШУРА. Этот сынок орёт громче отца! (передразнивает)  «Бабуля!  У тебя три сына!»  А сынок-то  только одно твердит: «Мне это не надо».

ЛЮДМИЛА. Не доставали бы вы его, тётеньки. Не воспитаете  уж теперь. Когда сыночку семьдесят, как-то поздновато  его воспитывать, мне кажется.

(остаётся сидеть на полу, осматривает комнату, потягивается)

ШУРА. (возмущённо) Так сыночком-то он всё равно остаётся!  Он ведь матери это говорит!  Грубые они все такие!  Что  Евгений, что  Анатолий!  И Стас такой же. Владимир вот не такой.  Он мать жалеет. Да только с Танькой всё скандалят. Она на него всё Нонне жалуется. А чё та может сейчас-то уж сделать?

ЛЮДМИЛА. Значит, грубые сыночки выросли, говоришь?... В таких случаях на ум приходит пословица.  Догадываешься какая?...

(встаёт  на колени, начинает поднимать ноги) 
Подсказываю: не родятся на осинке апельсинки.   Вы с Нонной  у нас  тоже не самые нежные.
 
ШУРА. Но уж не такие!

ЛЮДМИЛА.  А ты сделай скидку на  то, что это мужики, да к тому же одинокие.
 
ШУРА. Так не их ведь бросают, а они  от жён уходят.
 
ЛЮДМИЛА. Женька - то никого ещё  не нашёл себе?
 
ШУРА.  Нет, похоже… .  Да он если и найдёт – не скажет.  Все как партизаны….  Вот что он от Надежды ушёл?!  Десять лет прожили!  Её внуки «дедушкой» ведь его зовут.  Даром что не родные. Скучают….

ЛЮДМИЛА. А ты откуда знаешь? (опять садится на пол)

ШУРА. А мы с Нонной Надежде звонили.

ЛЮДМИЛА. (с подозрением в голосе) А Женьке про это сказали?

ШУРА. ( говорит напористо, руки уперев  в бока) Да, сказали!   И ещё скажем, что женщина замечательная!  Хозяйка такая!  Очень душевная! Аккуратная такая!  Нам всё время подарки дарит!

ЛЮДМИЛА. И что он вам ответил?

ШУРА. Что ответил?! …  Наорал, как всегда: (басит) « Тебе, маманя, нравится, вот ты с ней и живи!» Ещё и матюками добавил.
 
ЛЮДМИЛА.  И после этого вы хотите, чтобы он вам что-то рассказывал?! (встаёт с пола, поправляет  волосы) То вы его к Любке пытались вернуть, потому что он её дочь удочерил, теперь к Надежде… Может быть,  вы ему самому позволите разобраться?  Он ведь, большой мальчик  - к шестому десятку подошёл.

ШУРА.  А ума не нажил. Только чужих детей и внуков.

ЛЮДМИЛА. (с возмущением) Вы ещё это ему скажите!

ШУРА. Ты, уж нас совсем за дурочек считаешь?!

ЛЮДМИЛА. Ну, что ты, мам!  (обнимает мать) Я просто хорошо знаю, что вы со своей сестрицей  в  едином  порыве сделать КАК ЛУЧШЕ,  вы ни перед чем не остановитесь.  (хмыкает)  А кстати,  Женька правильным путём идёт...

ШУРА. Ты это про что?

ЛЮДМИЛА. Ну, как же: Любовь была, Надежда была, теперь наверное Веру ищет,   Вот если б от веры пошёл к любви, то для предпенсионного   плейбоя – это тупиковый  путь.  А так... может и выйдет с верой на верную дорогу.

ШУРА. (хмыкает)  А ведь точно!...   Так  его и спрошу: «Когда с Веркой знакомить будешь?»

ЛЮДМИЛА. (смеясь) И я даже знаю, что он вам  ответит.
( шепчет матери на ухо, смеются обе)

ШУРА.  Ему это хоть бы что!
 
ЛЮДМИЛА. Он сейчас где?   У тёти Нонны или у себя?

ШУРА. Вчера к себе уехал, но обещал дня через два приехать. Тебя повидать хочет.
  А Нонна  ведь велела, чтобы мы завтра к ней ехали.

ЛЮДМИЛА.  Нет, уж!  Пусть  Стас её завтра к нам везёт. А послезавтра займёмся её глазом.  Звони ей и пойдём ужинать.

ШУРА. ( звонит по телефону) Я с первого раза не всегда дозвонюсь. Она ведь и так ничего не слышит, а если на кухню уйдёт, то пиши - пропало.  Нет!   Не берёт…   Если трубку с собой  возьмёт, так она тогда на кнопку  после разговора нажать забудет. И уж весь день потом не дозвониться.  Ой!  Алло! Привет! Привет!...   Да, приехала!  Конечно, рада. А то?!  Я что звоню-то. Ты, вот что, завтра к нам приезжай, здесь помоешься,  а послезавтра уж  с Людкой в клинику поедете. Вот!  Полис не забудь!  Как у тебя давление-то сейчас?  Ну, это ещё ничо!  Ну, ладно, мы ужинать пошли. Давай, не скучай!


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Картина вторая

Та же комната.  За столом в пол оборота к зрителям  сидит Людмила, что -то печатает. На диване сложена постель с подушкой и одеялом.

Входит Нонна,  которая снимает тапочки, прежде чем ступить на ковёр.  Людмила  молча, не отрываясь от ноутбука, машет ей рукой.  Нонна никак не реагирует на приветствие,  в руках её пузырёк.  Ложится на диван, закапывает себе капли в глаза,  достаёт из кармана пакетик, из него салфетку, приклеивает её на лбу так, что она закрывает один глаз,  садится на диван.

НОННА. Ты, чо тут всю ночь сидела?

ЛЮДМИЛА. (отрицательно мотает головой, не отрываясь от ноутбука).

НОННА. И как не надоест?!  Чо хоть ты там всё пишешь?

ЛЮДМИЛА.  Оперу, тётя Нонн, оперу.

НОННА. Чо сказала?

(Людмила берёт свёрнутую в трубочку газету, приставляет к уху Нонны) Оперу!

НОННА.  КакУ ещё оперу?! Чо горОдишь?!

ЛЮДМИЛА. (улыбаясь, в трубку внятно ) Ерунду всякую....Как спала на новом месте?

НОННА. (говорит без эмоций): Какое оно новое?! Нормально спала.  С вечера не могла  только долго уснуть. Я здесь всегда плохо засыпаю.   Мать полночи ходила – ворожила  всё чо-то на кухне.  Теперь до обеда спать будет....   Людк,  у вас там время какое?  Ну, как здесь, в Казани или другое?

ЛЮДМИЛА. (говорит  через  свёрнутую в трубочку газету)  Как Татарстан, так и Кировская глубинка живут по московскому времени.  Завтракать будем или хозяйку подождём?

НОННА.  Только встали – и сразу есть?!....  Неохота ещё….

ЛЮДМИЛА.  Телевизор включать не будем, а то её разбудим.
 
НОННА. (машет рукой в сторону зрителей, обозначая его "место")   Больно нужно. Я всё равно без неё ничо не слышу.

ЛЮДМИЛА. (говорит тихо, скорее себе, чем Нонне, глядя на экран монитора)  Ну, тогда посиди .

(Людмила печатает,  Нонна  подходит к столу у окна, берёт  газеты, пытается читать одним глазом, потом другим, потом отодвигает газету. Возвращается на диван. Какое-то время сидит молча, задумавшись).

НОННА. Врач  то, сказали,  с утра принимает....  Не опоздать бы....

(Людмила машет рукой с поднятым пальцем, словно  просит помолчать.  Допечатывает строчку.)

ЛЮДМИЛА.  Что говоришь?

НОННА. Не опоздаем к врачу то?

(Людмила, разворачиваясь и глядя на часы, опять говорит в свёрнутую газету): Приём начнётся через два часа.  А с твоим удостоверением нас примут без очереди.  Удостоверение не забыла?)

НОННА.  Взяла, в паспорте  всегда лежит.

ЛЮДМИЛА.  Водичку с утра попила?

НОННА. Нет ещё.
(Людмила убегает,  Нонна заглядывает на монитор, подходит ближе,  досадно машет рукой. Через минуту возвращается Людмила, которая полощет  рот.  Передаёт  стакан  Нонне.  Та выпивает,  Людмила берёт у неё стакан, поперхнувшись,  выплёвывает  туда воду. Нонна морщится.)

НОННА. Чо хоть ты!

ЛЮДМИЛА. (Она ставит стакан на стол) Ну, что теперь - захлебнуться что ли?!  Помою.  (Подходит к Нонне, разворачивает её спиной к дивану).

ЛЮДМИЛА.  Начинаем утреннюю гимнастику!  (встаёт  напротив Нонны)
 
Повторяй за мной.  Делаем  медленные круговые  движения головой,  потом поднимаем  руки до уровня плеч и опускаем,   затем ставит руки на пояс и делаем наклоны влево и вправо.  Всё делаем медленно по нескольку раз.

(Нонна повторяет за ней, улыбаясь.  Когда Людмила поднимает  поочерёдно  перед собой ноги, согнутые в коленях и  затем касается  локтем противоположной руки, Нонна путает руки и садится на диван.)

НОННА. (смеясь): Так то не получается.

(Входит Шура. На ней ночная рубашка.  Волосы  не причёсаны)

ЛЮДМИЛА.  Мы тебя что ли разбудили?

ШУРА.  Да, нет.  Сколько время – то?  Это, чо, -  восемь только?!

ЛЮДМИЛА.  Да, матушка, что-то ты сегодня раненько.

ШУРА.  По старому-то девять...

ЛЮДМИЛА, По старому - то семь....  Но мы живём по-новому.

ШУРА. Ты  вообще не понятно по какому.   Сама то ложилась?

ЛЮДМИЛА. А то?!  Ты с кроссвордами закончила, и я легла.

ШУРА.  ( обращаясь к Л)  А вы не собираетесь что ли?  Опять протянешь  - не примут её.

ЛЮДМИЛА. Не волнуйтесь – всё под контролем.  Что будем есть: кашу или омлет?

ШУРА.(говорит громко)  Нонна, ты чо есть будешь: кашу или омлет?

НОННА. Чо хотите – мне всё равно.

ШУРА. Давай омлет. Мы  его давно  не готовили.
(Людмила уходит. Шура, потягиваясь) Козёнковых  во сне видела.  Как будто они забор строили со стороны улицы.

НОННА. Чо говоришь – не слышу.

ШУРА. (кричит) Козёнковых, говорю, во сне видела.

НОННА. Это которых?  На площади жили?

ШУРА. Да! Да! Их, самых...  Забор будто они строили кирпичный со стороны сельсовета, - высокий....

НОННА. И чо привидится?!  У нас в селе отродясь кирпичных заборов то не бывало.  Да… . Зато щас каких тока нет.... У нас вон Гордеевы  железный поставили…. Высокущий!  От кого прячутся?!  Ты вчера во сколько спать легла?

ШУРА. Легла сначала после «Время», так чо толку – если уснуть не могла?!

НОННА. Так я слышала,  как ты ходила….  Опять ворожила,  небось?

ШУРА. А чо делать, если не спится? Интересная ты! Лежать  с открытыми глазами?!  Так хоть отвлеклась. А то всякие мысли так в голову и лезут.

НОННА. Ты  вечером слабительное пила?

ШУРА. Нет. Людка сказала, что каждый день пить вредно. Погожу пока.  Она чо?   Тебя тоже зарядку делать заставляла?

НОННА. (смеясь)  Как ноги подымать стала, так  на диван и грохнулась.

ШУРА.( говорит тише скорее себе, подходит к окну)  Чо там сегодня на улице то? Дождь - то кончился? …. Всю ночь ведь шёл. Ну и зима!

НОННА. Чо сказала?

ШУРА. Дождь, спрашиваю, идёт ещё?

НОННА. Не видно, вроде.

ШУРА.(про себя) А ты как будто увидишь, если он идёт.
 
НОННА. Чо сказала?

ШУРА. (громко) Говорю, ты и не увидишь, если и пойдёт.

НОННА.  Не ори. Я слышу.

ШУРА. Тебя не поймёшь: то слышу, то не слышу... Кончился, вроде.

НОННА. Ты чо,  спать ещё будешь?

ШУРА. Нет,  какой уж сон?!  (берёт постель с дивана, уносит с собой)

НОННА. Вот, чо таскашь? Сама она уберёт, чай?!

ШУРА. Так  нетрудно, когда могу. (Шура уходит)


(Нонна  остаётся одна.  Подходит к телефону.  Близко держит его у глаз, набирая номер. Голос в трубке сообщает:  «Набранный вами номер не существует»  бормочет): Опять не существует.

(Набирает ещё раз. Идут гудки)

Мужской недовольный голос: Да!

НОННА.  Анатолий!  Ты ворота на ночь запирал?

Голос: Ну!

НОННА.  Вечером опять  запри. Я ещё сёдни не приеду.  Здесь буду ночевать.  Щи там в сенях стоят, мясо в холодильнике.   Владимир придёт – скажи, чтобы тоже ел.

Голос: Понял!
 
НОННА. Стас-то заходил вчера?

Голос: Не видел.
 
НОННА. Если зайдёт, скажи, что я у Шуры. Может он меня завтра заберёт?

Голос:  Позвони – и заберёт.

НОННА.  Ладно позвоню сама…. А ты  СВОЕМУ  СЫНУ  сказать не можешь?

Голос:  Мамань!  Не начинай, а?! Про  ворота и  щи я всё понял.

НОННА. Погоди! Понял он. Вот чо ещё.  Если в твоей половине жарко, то котёл маненько убавь. Чо зря то топить. Ну, всё вроде.


Заходит Шура  в платье, причёсанная, бросает журнал кроссвордов).

НОННА.  С Анатолием говорила.

ШУРА. Ну и чо он сказал?

НОННА. Сказала ему,  что завтра приеду.

ШУРА. Он, чай, обрадовался!  Заметил ли, что ты уехала?
 
(Шура делает хаотичные движения руками, ногами типа зарядки)

Куда торопишься?! Что тебе   у меня то не живётся?!   И тепло, и ванная  в любой момент - пожалуйста. И магазин под боком.  Порогов твоих нет... . Ты вот о них сколько раз за день запнёшься?...  И кто только такие пороги строил?! (задыхается) Ух...

НОННА. Все так строили – и мы так же.

ШУРА.(садится  в кресло) Вот и живи у меня... Я вон по скольку у тебя живу! И ничего. И ты привыкнешь.     Летом  понятно  –  там огород….  А сейчас то чо там делать?!  Это ты своего сыночка всё оставить не можешь!  Как же - умрёт он там  голодный!
 
НОННА. Вот ты, Шура, чо хошь говори, а я здесь себя как в клетке чувствую.  Дома то я:  то за одно схвачусь, то за другое.  Всё при деле. А здесь я сижу как кукла на диване.  Не обижайся.  Поедем завтра вместе.    Ко мне!  Капусту проверим – поди усолилась?...

ШУРА.  Стас когда тебя сюда вёз, чо сказал?  «Поживи у бабы Шуры подольше».  Вот я ему скажу, чтобы  не ехал за тобой.

НОННА. Я тогда пешком пойду. (Подходит к столу, смотрит на кроссворды):  Опять ворожить будешь?

ШУРА.  ДалОсь тебе: ворожить, да ворожить….   Людка вот  наоборот  говорит, что это для старушечьих мозгов полезно. Да сама чувствую, слова вот новые узнаю. Вчера  авокадо сразу угадала, хоть никогда раньше её не видала.
 
НОННА. Это чо такое?

ШУРА. Груша такая, ну тебе ещё не понравилась. Авокадо называется.

НОННА. Ну, я не запомню. Я сейчас,  чо знала то,  забыла, а ты  - новые слова учить….

 (Входит Людмила).

ЛЮДМИЛА. Ну, что барышни, омлет готов!  Извольте кушать!



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Картина третья


(Скромная кухня.   За столом сидят Нонна и  Шура. У обеих в руках по целлофановому пакету, заполненному  лекарствами.  Каждая открывает свои упаковки, достаёт по таблетке, складывает каждая в свою кучку.  По очереди  берут нож, делят каждая какие то из них.   У каждой теперь своя кучка из пяти – семи таблеток.)
 
НОННА. А ты Предуктал пьёшь?

ШУРА. Сейчас пью.  А  в больнице не пила. Врачей тоже не поймёшь. Наша участковая докторша говорит: «Вам его пить пожизненно». А в больнице говорили – надо делать перерыв.

(Людмила разливает чай,  Нонна и Шура глотают  часть таблеток, запивают водой, едят).

ШУРА.(обращаясь к Л.) Ты смотри, она без молока пьёт.  И покрепче любит.  Масло достань – она без булки с маслом чай не пьёт.

ЛЮДМИЛА. Вот  же печенье есть. Вкусное, я пробовала.

ШУРА. Ей только булку подавай.

(едят какое-то время молча)
НОННА. А  омлет-то  нормальный получился….  Вкусный….. Ты как его делаешь?

ЛЮДМИЛА. Ой, тётя Нонна, никогда не поверю, что за столько лет работы в детском саду ты не узнала, как делают омлет. Самоё популярное блюдо в детсадах.
 
НОННА. Не помню уж я, чем  там кормили.

ЛЮДМИЛА. Щи и каша, пища наша. Как в армии. А на войне помнишь, чем кормили?

НОННА.(через паузу) Больше помню,  как голодали,... пока  до Саратова дошли.... По два сухаря в день давали.

ЛЮДМИЛА. Откуда вы шли?

НОННА. Нас ... не обученных  дурочек кинули под Воронеж....  А оттуда отступали до Саратова.

ШУРА.(говорит очень эмоционально)  Вот это вредительство было, или раздолбаи там сидели в военкомате?! Чо вот их послали на передовую?!  Ничего не умеют, да ещё и не кормили....

(какое-то время едят молча)
ШУРА. А я помню, как ты платья мерила, когда из Саратова приехала.  Худааааяяя!  Они на тебе все как на вешалке болтались. А ты прыгала на одной ножке и радовалась: «Боец Артемьева годен  к строевой!»

ЛЮДМИЛА. Так ты после Саратова домой вернулась?

ШУРА. Их отпустили на два дня.

НОННА.  Да,  а  папАнька  с мамой смотрели так грустно….  Они то знали  про то,  про что мы  и не ведали.
 
ШУРА. Папанька то  на своей  на  восемь годков   задержался...

ЛЮДМИЛА. Как это — восемь?!

ШУРА. Посчитай: его забрали в двенадцатом в армию,  в шестнадцатом он в плен попал,  и там четыре года.  Домой-то вернулся только в двадцатом....   В двадцать первом Нонна родилась.... Расскажи ей, что подруга то твоя говорила. Из-за чего на фронт пошла.

НОННА. Чтобы пирогов поесть.

ЛЮДМИЛА. Разве на фронте пирогами кормили?

ШУРА. Ты чо хоть говоришь то?
 
ЛЮДМИЛА. Так  вы говорите.

ШУРА. Дурочка это одна думала, что там пирогами кормят.  Голодали тогда сильно и по деревням, и в городах.  На фронт агитировали по-разному. Вот ей, может, кто и сказал про пироги, ради шутки.  Так над ней все и смеялись.

ЛЮДМИЛА. Вот значит, откуда у тебя любовь к пирогам и булкам.

ШУРА. Оттуда, оттуда. Ты, Нонна, конфеты бери. Или варенья дать?

НОННА. (смеясь) Давай твоего попробую.   Твоё то, чай, вкуснее. (пробует) Хоть в одном тазу варилось, а вкус разный.  Почему так?

ЛЮДМИЛА. Храните в разных условиях.  Вот у матушки варенье никогда не плесневеет, а у меня – всегда.

НОННА. И у меня всегда.

ЛЮДМИЛА. А знаешь почему?

НОННА. Не знаю.

ЛЮДМИЛА. Потому что у твоей сестры – дочь, а у нас с тобой – сыновья.

НОННА. (удивлённо)  АбАтюшки!  Это примета что ли такая?

ШУРА.  Да, слушай ты её! Она тебе ещё не то наболтает!

ЛЮДМИЛА. Да, тётя Нонна, в девяносто три года пора уж перестать быть такой доверчивой!

НОННА. (с улыбкой) А ты мои года не считай!

ШУРА. Ты что! Она свои года теперь никому не говорит и мне не велит.

ЛЮДМИЛА. Так ты, по сравнению  с  ней,  девчонка!

ШУРА. А вот представь себе,  ей на День Победы  принесли платок, так она его померила и говорит: «Старушечий,  какой то!"  Так и не надевает.

ЛЮДМИЛА.  Правильно, тётя Нонна!  Какие ещё ваши годы!  Вот только с булками тебе надо завязывать. Тебе врач разве не говорила, что мучное в таких количествах – низзя?

НОННА. Их послушать, так всё нельзя! Сладкое -  нельзя!  Солёное – нельзя! Пироги – нельзя! А чо тогда есть то?  Траву одну?  Пусть сама её ест. Она мне знаешь чо написала? ! Ожирение ПЕРВОЙ степени!!  Это чо у меня – высшая мера?!

ЛЮДМИЛА. Стоп. Стоп. Высшая мера пока, тьфу – тьфу,  тебя миновала.

(Шура начинает хохотать, махать руками, кашляет.)

НОННА. Так она написала ПЕРВАЯ!  Как будто толще меня нет.

ЛЮДМИЛА. Первая – это не есть самая лучшая, самая большая.  Это не пьедестал почёта. Это доска позора. Короче -  чем больше цифра, тем позорней. У тебя пока  первая.

НОННА. Какой ищо позор?  Ты вот не худее меня.  Я такой толстой отродясь не была.

ЛЮДМИЛА.(с удивлением) Не поняла?…. Ты хочешь сказать, что я толще тебя?!!! Мам, ты тоже так считаешь?
(Шура хохочет и машет руками).

НОННА. А то – нет?

ЛЮДМИЛА. Не будем спорить голословно. Прибегнем к помощи доказательств. Минутку, тётеньки, минутку.
(Убегает  и возвращается с сантиметром)

ЛЮДМИЛА. Вставай –  сейчас узнаем правду!
(Нонна встаёт. Людмила замеряет её  талию и бёдра, приговаривая): Факты – упрямая вешь!  Но тебя фиг обхватишь!  Есть результат – талия –  девяносто  пять , бёдра – сто десять. Эталон стройности.

(замеряет себя) Озвучивать не будем, но меньше!

НОННА. Так я и поверила!
 
ЛЮДМИЛА. Ну вот, смотри,  твои сантиметры, а вот — мои.

НОННА. Мало ли чо ты там покажешь.

ЛЮДМИЛА. Хорошо! Есть другой способ!  Надень моё платье или пальто. Ну, слабо! Ты в них  не влезешь.

НОННА. А мне не нравится ни платье твоё, ни пальто. Поддергайки какие-то!   Я такое не ношу.  Мы  и молодыми такое бы ни в жизь не надели.

(Шура с Нонной обе хохочут, Шура  подходит, целует сестру)

ШУРА. Молодец, сестрица! Так их! Нас не победить!

ЛЮДМИЛА.  Это точно! И главное:  не переспорить! Всё тётеньки! Утренний концерт окончен! Собираемся  к врачу!

ШУРА. Идите, идите!  Не трогай ничего!  Я  сама  всё уберу.


(Все трое переходят в комнату, потом Шура с Нонной уходят.  Звонит телефон. Людмила берёт трубку.)

ЛЮДМИЛА. Привет, Нина…. Собираемся к врачу….  Нет – это местный офтальмолог, а в ту пятницу мы ездили в центр на Бутлерова….   Да….  Там ей выписали  капли трёх видов.  Всё выкупили.  На тыщу триста….  Да. В  компьютере все предыдущие данные есть…. 
 Пересадка роговицы.  Нет. Только в Германии, Москве и Чебоксарах.  Вот и должны решить: ставить её или нет на очередь на операцию…. Это ж пересадка органа…… Конечно…. Согласна…. Оба глаза оперировала.  И на обоих глаукома.  Один сейчас совсем не видит. Да она уж с этим смирилась, но ведь он ещё и болит.  Врач  предложила, как временное средство, какие-то линзы. Телефон докторши, которая этим занимается, я записала. ….. Вот и я сомневаюсь….. Да.  Слуховой аппарат не носит – и линзы не будет (слушает, кивает). Но маршал говорит, генерал поддакивает, а мы уж исполняем. Давай, пока.
Занавес.


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. Картина первая.


(Шура сидит за столом, разгадывает кроссворд)
.
ШУРА. Популярная сказка, написанная Киплингом.

 Звонок в дверь. Шура открывает. Входят  Людмила и Нонна.  У Нонны  палочка. Нонна садится на табурет у двери.    Людмила  снимает  верхнюю одежду.  Нонна  сидит в пальто какое-то время. Потом Шура помогает ей раздеться.
 
ШУРА.  (помогая  Нонне)  Людка, сказка, написанная Киплингом?  Тарзан не подходит.

ЛЮДМИЛА. Потому что это Маугли.  У правнука бы спросила. Он бы тебе подсказал.
 
ШУРА. Точно, Маугли, а его с Тарзаном спутала.
 
НОННА.(показывая на полушубок Л.) Наизнанку что ли надела?
 
ШУРА. Я уж спрашивала. Мода такая...  Чо то вы долго.  Поликлиника то рядом.

НОННА. Мы на такси.

ЛЮДМИЛА. Театр абсурда. «Чо то вы долго» - «Мы на такси».....  Народ там был...  Пришлось подождать. Хорошо ещё, что я таксиста не отпустила.

ШУРА. И чо? Он согласился ждать?!

ЛЮДМИЛА. Три рубля минута.

ШУРА. Любой каприз за ваши деньги. А Людмила у нас деньги не считает...

ЛЮДМИЛА. Как можно  считать то, чего у тебя нет?!...    Таксисты, к вашему сведению, не отвечают  на   звонки другого региона. Хорошо, что этот согласился подождать, а то потом звони – не звони: никто не приедет.  Слава Богу, мы дома.

(Проходят в комнату)

НОННА. Шура, принеси мне воды. Во рту всё пересохло.

(Шура приносит воду)

ШУРА. Ну и что сказала врач? На очередь поставили?

(Людмила  достаёт из сумки какие-то бумаги, передаёт их Нонне)

ЛЮДМИЛА. Она ей направление из центра даже  и не показала.

ШУРА. Не поняла…. А зачем же вы ездили?

ЛЮДМИЛА. Хороший вопрос. Я тоже спросила: зачем?

ШУРА.(говорит громко) Нонна, так ты зачем направление из центра не показала?

НОННА. Мне надо было узнать: можно ли мне капать те капли, которые в самом начале выписали?

ЛЮДМИЛА. Стоп! Тебе на этот вопрос ответили в центре: они для тебя уже слабы. Сама же жаловалась, что не помогают.

НОННА.(виновато) Это я два дня их не капала.  А так то они ещё помогают.

ЛЮДМИЛА. (возмущённо)Нет, тётеньки! С вами не соскучишься!  Это мы два дня катались по всему городу для того, чтобы узнать, капать тебе или нет старые капли, которые оказываются ещё и помогают!!! Зачем же мы новые выкупали?

НОННА. А вот как старые помогать совсем не будут, я новые капать начну…. А ты, Людка, не сердись!  Сама тоже старой будешь!   А на операцию я не поеду! …   У меня всего два глаза, а я третий раз на операцию?!  Нет уж!  Пока одним вижу – жить ещё можно.

ЛЮДМИЛА. И то правда! С одним то глазом ты не просто маршал, а  Нельсон или Кутузов. Кто больше нравится?

НОННА.(обращаясь к Шуре) Чо она говорит?

ШУРА. Так, ерунду всякую горОдит.   Маша звонила. Привет передавала.  Я ей про твой глаз рассказала, она посоветовала капли, которые ей помогли.

ЛЮДМИЛА.(театрально): Я забыла, у нас Мария Ильинична  кем до этого трудилась? Бухгалтером, по-моему, в одном с вами, матушка учреждении?  Тогда ей можно верить! Уж она то точно лучше специалистов офтальгического, тьфу, офтальмологического центра знает! Она вам часом не мочу посоветовала закапывать?

ШУРА. Ну, ты чо горОдишь?!

ЛЮДМИЛА. (повторяя интонацию)  Ну, а ты чо городишь?!  У вашей Маши обычная  катаракта, а у тёти Нонны –  пересадка роговицы!   Нашли, тоже мне,  специалиста!

НОННА. А чо тогда твои специалисты разные капли то выписывают?  В центре – одни, а в поликлинике-то другие?

ЛЮДМИЛА. Объясняю для самых  сообразительных: есть дуб-ли-ру-ю-щи-е  лекарства, то есть они одинаковые, но названия разные.

НОННА. Так зачем так делать то?!

ЛЮДМИЛА. Фармацевтическая фирма не одна.( Палец один) Их много. ( Обе руки в десять пальцев  делают вращающие  движения )  Это  ка-пи-та-лизм, тётя Нонна!  Конкуренция и рынок!  (меняя интонацию  на спокойную) И вообще - этот вопрос не ко мне, а наша дискуссия ведёт в тупик.  Пошли лучше чай пить.

ШУРА. И то верно. Пойду чайник поставлю.

(Людмила открывает ноутбук.  Ищет там что-то,  улыбается. Читает и хохочет, печатает, улыбается, опять  смеётся. В дальнейшем продолжает отвлекаться на записи ноутбука)

НОННА.  С тобой всё ли ладно?

ЛЮДМИЛА. После нашего общения, я уже сомневаюсь.

НОННА. Да ты не сердись!  Разве я поеду в Чебоксары?  Я к тебе-то в гости за столько лет не собралась, а тут  незнамо куда, невесть к кому.

ЛЮДМИЛА. Ты гостиниц боишься что-ли?

НОННА. Чо мне их бояться – я  в их ни разу не бывала.

ЛЮДМИЛА. Заодно и посмотришь.

НОННА. Поздно уж мне.

ЛЮДМИЛА. Что тебе дедушка Ленин говорил? «Учиться никогда не поздно».

НОННА. Он много чего говорил. Теперь вот говорят – много лишнего говорил.  Не всё надо было слушать.

ЛЮДМИЛА. Не хочешь в Чебоксары - можно в Москву. Там у нас Инна живёт.

НОННА. Инна сама болеет. И кто меня туда повезёт?  Нинка работает, ей некогда.  Вторая сноха  заходит то раз в год,  не то что поехать куда....   Сыночки, сама знаешь, Анатолий, как сыч, из дому ни ногой.  Вовка  то пьёт, то болеет.  А  Евгений вообще говорить не умеет - так орёт, что у меня голова болит.

ЛЮДМИЛА. Настоящий полковник!

НОННА. Ты  сама когда уезжаешь?

ЛЮДМИЛА. Дня через два. Хочешь, чтобы я с тобой поехала?

НОННА.  Да не поеду я.   Так спросила….  У нас Маша уж  беспокоится:(меняет голос, передразнивая) «У Людмилы то, чай, муж то заскучал? Ведь неделю там один?»

ЛЮДМИЛА. Неделю?  А три не хочешь?!

НОННА. Ты уж три недели здесь? Абатюшки!
 
ЛЮДМИЛА. А Маше так и скажи: «Скучает и он, и она».  А  Маша, значит волнуется. Или новых сплетен жаждет?

НОННА. Ой, Людка, ей  не позавидуешь:  и ходить не может, и не видит ничего.

ЛЮДМИЛА.(тихо, чтобы Нонна не слышала) Ага, и чудодейственные  капельки рекомендует!

НОННА. Чо ты сказала?

ЛЮДМИЛА. Молодец, говорю, она!   Не унывает – жизнью интересуется!

НОННА. Да, молодец!  Каждый день матери звонит. И вот они  по часу болтают. Я иной раз не выдержу: «О чём хоть так долго можно говорить?»

ЛЮДМИЛА. Так же, наверное, косточки общим знакомым перемывают.  Они ж долго вместе работали. … Хотя…  из знакомых то не так много и осталось.

НОННА. Чо говоришь?

ЛЮДМИЛА. (берёт газету, приставляет к уху Нонны )  Учёные установили, что большую часть своей жизни люди говорят ни о чём....   А самое важное часто сказать так и не успевают...

НОННА. Это так... Вот многое бы я сейчас у мамы спросила...  Да не спросишь... А вот по телефону разговаривать  я не люблю.  Хоть и слышу  лучше.

ЛЮДМИЛА.  Как подростки - эсэмэсками балуешься?

НОННА. Чо ты сказала?

ЛЮДМИЛА.  Шучу.
 
(входит Шура)
ШУРА. Нонна, а мы с тобой георгины в подпол спустили или в сенях оставили?

НОННА. Господь с тобой?!  Сама же лазила!

ШУРА. Вот совсем памяти нет. В сени помню как принесла, а дальше – хоть убей!

НОННА. Хорошо, что про память напомнила. (Закапывает в глаза)

ЛЮДМИЛА.(печатая) Мам, напомни мне, пожалуйста, дед Семён когда в армию был призван?

ШУРА. В 1912 году.

ЛЮДМИЛА. А в плен  попал в шестнадцатом, так?

ШУРА. А чо ты пишешь?

ЛЮДМИЛА. Да, для себя. И в двадцатом только вернулся! С ума сойти! У моего деда была самая долгая первая мировая война….

ШУРА. Да, уж, помыкался....  Но всё равно, тот плен с фашистским не сравнить.  Он за четыре-то года  у них знаешь как бойко по- немецки   говорить  научился.

ЛЮДМИЛА.  Это я как раз помню.  С  Владимиром Андреевичем  они часто калякали.

НОННА. Шура, а Владимир Андреевич это кто?

ШУРА. Сосед наш по площадке на старой квартире. Хазин. Помнишь? Жена у него  - Мила. ПапАнька её всё «Константиновна»  звал. Красивая такая!

НОННА. Это у которой муж то профессор?

ШУРА. Она сАмая.  Хазин Владимир Андреевич – профессор и есть. Они  же в Германии два года что ли жили – он там преподавал.

НОННА. Абатюшки!  А я и не знала.  А Мила то щас где?

ШУРА. Умерли оба.  Царство небесное.

НОННА. Она ведь лет на  шесть тебя моложе?

ШУРА. На четыре....  А умерла-то, когда ей ещё семидесяти не было.....  Сам то  Владимир Андреевич во время операции -   тромб  у него оторвался.  А она  после него через год с небольшим....   От тоски к рюмочке стала прикладываться. (жест) Сыновья  далеко... Димка за границей, Серёжка в Омске.  А ей одиноко.  А тут подружки  новые появились... Молодые... Так до беды и довели......  А какая женщина была!

ЛЮДМИЛА. Про Людмилу Константиновну я тоже напишу.  Обещаю, только позже.  Про её домашний театр.  Только потом.  Пока у нас другая тема..... Мам,  А Тоня уже родилась, когда деда Семёна на службу призвали?

ШУРА. Да, ей только год исполнился.  И осталась мама  в  СЕМНАДЦАТЬ  лет с ребёнком на руках,  в чужом селе,  где  из всей родни — свёкор со свекровью.  А дед Фёдор   маму нашу не любил —  другую сноху он  за младшим сыном  то видел.  Богатую. А у мамы — какое богатство?   В семье  девять детей было.  Шестеро от чахотки умерли. Не от богатства же!

НОННА. А ты знаешь, Шура, как меня  папанька  однажды ремнём исхлестал....
 
ШУРА. Когда ты к Панкратовым  ходила?  Так  я папАньку понимаю.

НОННА. Теперь то и я понимаю.... А в десять лет не больно то и понимаешь,  почему это  только к ним  ходить нельзя в дом.

ЛЮДМИЛА. И почему?

ШУРА. Чахотка у отца была. Открытая форма.  ПапАнька  сколько раз предупреждал: не ходи к ним.  А она забудется и опять убежит.

ЛЮДМИЛА. Но у бабы Дуни ведь не было чахотки?

ШУРА. Бог миловал. В нашей то семье ни у кого.  Но страх то остался....

ЛЮДМИЛА. А что баба Дуня рассказывала про своё житьё   без  деда, когда на войну то ушёл?
 
ШУРА. Тяжело. Мама терпеливая была...  тихая....  Ты  помнишь ли её?

ЛЮДМИЛА. Как же!  Но я то помню старой.

ШУРА. Старой? Какой же старой?  Ей было  шестьдесят семь, когда она умерла.   Работали тогда  много.  У них  в одной избе четыре семьи жили.

ЛЮДМИЛА. Почему четыре?

Ш: Так старших три брата папАньки со своими жёнами, да у каждого по ребёнку было.  И все в одной комнате. Три зыбки только висело.  Мама рассказывала, как с утра уйдут, так  вечером еле приползали.  Они ведь такие  яблоневые сады  разбили на горе. А поливать то – из Камы….  Это тебе не водопровод,  воду на коромысле поднять надо….

ЛЮДМИЛА. Так, теперь восстановим хронологию.

НОННА. Чо она сказала?

ШУРА. Написать хочет по порядку: что за чем.

НОННА. Зачем это ей?

ШУРА. Да, пусть пишет. Тебе чо?  Мы секретов не выдаём.

ЛЮДМИЛА. Через восемь лет дед вернулся.  Про  историю с немецкой хозяйкой я уже написала.  Послушайте,  правильно ли я поняла.
(Читает)

В плену дед Семён вместе  со своим земляком   батрачили на бездетного фермера, жена которого обратила внимание  на  веселого   русского парня.  У деда был хороший слух, он очень любил читать и скоро стал неплохо говорить по-немецки. Внимание жены фермера  было вознаграждено: дед подарил ей сына.  Может быть, после этого, их с  земляком стали отпускать в воскресенье в город и даже давали деньги на мелкие расходы.  Они стали присылать письма  домой.   У нас до сих пор сохранились фотографии, сделанные в Германии, где два франта позируют перед объективом.
В 1920 году дед Семён  вернулся на Родину.  Немка упрашивала его остаться, готова была уйти от мужа, но дед  не согласился.  Все эти подробности  рассказал по простоте душевной его земляк – Фёдор  Бутров.

ШУРА. (вскакивает, что-то ищет в книжном шкафу)  Да, вот только Фёдор ни имён не назвал, ни города, где они были. А сами мы спросить не смели....   А то бы, Нонна, мы с тобой могли к брату в гости съездить.

НОННА. Чо говоришь?

ШУРА. К брату в Германию не хочешь съездить?

НОННА. Чо горОдишь!   Чо ты там ищешь?

ШУРА. Надо мне.   И вот чо бы не спросить про брата  у папАньки тогда?!

ЛЮДМИЛА. Вот я и говорю, что чем старше я становлюсь, тем больше у меня вопросов к вам.  Видно чтобы им появиться нужно до какой-то поры дожить.... И слава богу есть кому на них ответить....   Вот вы спрашиваете, зачем пишешь?  Потому что  мой сынок тоже не спрашивает - не интересно ему пока..... А я вот боюсь, что вдруг, когда ему спросить захочется  - не у кого будет....  Так я сама сейчас и напишу.

ШУРА.  Пиши! Пиши! Это дело хорошее.  Не он,  так внуки почитают.(достаёт фото)   Вот, нашла фотокарточку . (показывает Людмиле) Красивый у нас папАнька был, правда Людка?

ЛЮДМИЛА. (смотрит) Да, у меня такая есть... Он тут на Бабочкина похож, который Чапаева играл. Ну, франт, ну, франт! Конечно, как такому откажешь?!  Подождите. (поворачивается к ноутбуку)  Так значит, ваш немецкий брат, получается,  года с  восемнадцатого был. Значит  сейчас  ему  девяносто семь лет….  Да,   с  их уровнем жизни  и нашими русскими генами он запросто лет до ста доживёт.

ШУРА. (задумчиво) Если на  второй  войне не погиб....   Ведь ты, Нонна, могла   по его позициям стрелять из зениток то.

НОННА.  И чо придумат?!  Я только дальномерщицей была. Не стреляла.

ЛЮДМИЛА. А в каком ты звании  тётя Нонна?

НОННА. Чо она говорит?

ШУРА. В каком ты звании была?  Сержант?

НОННА. Сержант.

ЛЮДМИЛА.  Если бы ты в армии осталась – сейчас точно бы главнокомандующим была!

НОННА. Чо она говорит?

ШУРА. Говорит, что для нас ты – маршал, не меньше!

НОННА. (смеётся)  Никто только  не подчинятся.

ЛЮДМИЛА. Так, тётеньки, мы отвлеклись.  Значит,  дед вернулся, когда Тоне было девять лет.  Теперь про Тоню я правильно написала:

Антонина  родилась в 1911 году.  Была очень веселой и жизнерадостной, вышла замуж по любви и была счастлива со своим мужем  Борисом Ивановым три года. В двадцать пять лет она родила сына Геночку, который прожил только девять месяцев, а ещё  через пять месяцев  от менингита умерла и сама  Тоня.  Борис позже женился. В последнем письме  бывшей теще писал, что жена похожа на Тоню.  Борис  в 1943 погиб на фронте.

ШУРА.(задумчиво, с комком в горле) Тоня была очень весёлой.  Всё время что-то напевала. Светлый человек, лёгкий.

НОННА. (шмыгая носом) Мама  рассказывала, что  Тоня маленькой была такая же егоза, как ты, Шура.  Помнишь, как вы с Валькой Мадышевой за старухой Федорихой в церкви следили?...  Батюшка потом к нам домой приходил, вас стыдил.

ШУРА.(смеётся) Старуха Федориха  тогда была  моложе меня  нынешней. А молиться начнёт, встанет на колени,( показывает как)  а стояли  подолгу.... Вот она начнёт поклоны бить,  головой в пол упрётся и уснёт. А мы по обе стороны  от неё встанем и шепчем: «Спит, ведь, спит!» И так нам смешно было! (пытается встать с колен, не получается)

ЛЮДМИЛА. (помогая подняться)  Мам! Ну ты не так резво!  Следи за руками и ногами, а то как ветряная мельница!  СпокойнЕе !  СпокойнЕе!   То, что вы  посмеяться,  как и поплакать,  любите — для меня не секрет.  Вот и дочь у вас с неустойчивой психикой.
 
ШУРА.( порывисто целует Людмилу) Хорошая у меня дочь!  Очень хорошая!  Вон Нонна всё время завидует!

НОННА. Я всем,  у кого дочери есть, завидую.  А ты, Людка, не завидуешь?

ЛЮДМИЛА. Пока  нет.   А ты когда завидовать стала?

НОННА. Когда Женька тоже парнем оказался. Думала, что третья-то дочь будет...

ЛЮДМИЛА. Рано ты  сдалась.  Моя подруга родила четырёх сыновей. И только пятой была дочь.   И ты думаешь, что она остановилась?!  Шестым был парень!

НОННА. АбАтюшки!

ЛЮДМИЛА. Вот тебе и «абатюшки».  А чай мы сегодня пить будем?

ШУРА. Так он наверное уж остыл. Опомнились. (уходит на кухню)

ЛЮДМИЛА. Так,  вернёмся к нашей летописи. (говорит громко) Тебя в Армию призвали в 1942 году, так?

НОННА.  Так, так, летописька!

ЛЮДМИЛА. Попрошу без оскорблений.   Брат был на  два года моложе,  пошёл на фронт до тебя или после?

НОННА. Анатолий ушёл в сорок первом, добровольцем.

ЛЮДМИЛА. Погиб под Сталинградом в восемнадцать лет вместе с другом Александром — родным братом  отца.  Это я знаю.

(возвращается Шура)
НОННА. Александр бойчее был. У него и девушки были. А наш то робкий больно.

ШУРА. Про Анатолия пишешь? Он ни с одной девчонкой не гулял. Письма то только домой писал.  Да и не больно много их пришло. Вот Нонна  всем знакомым писала. Соседке и то написала.

НОННА. На фронте так: ты напишешь — и тебе напишут.
 
ЛЮДМИЛА.  Похоронка на Анатолия  пришла  двадцатого сентября сорок второго . А ты про это узнала, когда домой вернулась?

НОННА. Нет, ну что ты?!  Я же в письмах о нём спрашивала.  Папанька   в декабре написал.

ШУРА.(шмыгает носом, сдерживая  слёзы) Мама  тогда сразу  сдала....   Вся согнулась и молилась за Нонну всё....   Вот и вымолила...  Пошли чай пить, а то опять остынет.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ, Картина вторая.

(Пьют чай на кухне)

ЛЮДМИЛА.  А сослали то за Урал кого?
 
ШУРА. Раскулачили  и сослали деда Фёдора и старших братьев папаньки. Нас не тронули.  После плена папаньку  отселили в другой дом....   Строили для старшего сына — Михаила,  а отселили папаньку.   Потому что не любил дед Фёдор младшую сноху.

ЛЮДМИЛА. Иногда нелюбовь  помогает, значит....   Младшего сына не раскулачили, а отца и старших, которые жили в одном доме, раскулачили.  Почему так?

ШУРА. Кто их разберёт?  В селе говорили, что  дом председателю понравился. Изба-то большая по тем меркам была.   Дом сразу  под правление колхоза   забрали.  А  яблоки  из  тех садов, что они вырастили,  колхозникам на трудодни давали, да ещё в Рыбную на продажу возили. А у нас -то чо было брать?!   Домишко маленький разве....   Да и мама была из бедной семьи. Может это и спасло.   Только я помню, как  дедушка с братьями через год из ссылки вернулись, сначала все у нас жили, а потом они землянку за лето вырыли ....  И место хорошее нашли -  на горе.  Одно окно, зато на Каму выходило.

ЛЮДМИЛА. На той горе, где сады их были?

ШУРА. Были наши - стали ваши...  Другая гора.

ЛЮДМИЛА. А с садами что?

ШУРА. Одичали. За ними разве такой уход нужен?! Потом часть яблонь помёрзли. Их никто не заменял... Загубили сады...

 
НОННА. Вот я этого ничего не помню.  С пятого класса дома -то не жила....   В Бетьках училась.... Школа  у нас в селе только начальная, а в Бетьках — семилетка. Мы с Анатолием там на квартире у одних жили.  Домой только на выходные  папанька  привозил. Да лошадь не наша была. Раз дадут, а то и нет.   Потом после семилетки — в училище,  там в Бетьках и работать начала, а потом  -  война....  Мать   ведь с родителями жила считай до невест, а я с ними жить начала только после войны.

ШУРА. Зато потом ты с родителями жила, а я со свекровью.

ЛЮДМИЛА. С такой свекровью, как баба Васса, каждая бы жила.

ШУРА. А мама вот всё время Нонне говорила: «Ты ведь сама хозяйка, а Шура со свекровью живёт».  Жалела меня.

НОННА. Да и папанька тебя больше любил. Ты его совсем не боялась.

ЛЮДМИЛА. А ты деда Семёна что ли  боялась?

НОННА. Да, говорю же тебе, с пятого класса дома только по воскресеньям бывала.  Я всего боялась.

ЛЮДМИЛА. А на войне не боялась?

НОННА. Как не боялась?!  Жить то всем охота! Первая бомбёжка  - мы все орудия побросали, в кучу все девки сбились, и вот орём, вот визжим!  Старшина нас как только не обозвал!  Страшно было. Страшно! Очень страшно! Сейчас как представлю, что на Украине делается, так просто не могу!  Не по солдатам, по простым  людям стреляют!

ЛЮДМИЛА. Вам новости смотреть нельзя! Только канал культура.
 
НОННА. Там больно тихо говорят.

ЛЮДМИЛА. А в новостях - слишком громко... Мам, расскажи ещё что-нибудь про деда Сёму.

ШУРА. Папанька очень читать любил. Он книжки у директора школы брал. А я  днём, когда его нет, тоже их читала.  Очень уж ему Виктор Гюго нравился. Несколько томов не по разу читал.

ЛЮДМИЛА. И мне он нравится. А я, знаете, что любила, когда маленькая была?  Ночевать  у вас, тётя Нонн...   я же ночевала всегда в половине деды Сёмы и бабы Дуни, а у них ходики были. И мне так нравилось, как  маятник туда-сюда, туда-сюда.  Какое-то в этом завораживающее спокойствие я чувствовала. Защищённость. Ведь маленькая была, а вот ощущения и запахи того дома помню.  Вот сейчас ваш дом так не пахнет.

НОННА. Так Анатолий весь дом просмолил своим куревом!

ШУРА. Тогда дровами дом то топили, а сейчас  газом.

ЛЮДМИЛА. Может и поэтому... А может быть запахи детства со временем куда то исчезают.... и только в памяти живут...  А правда, вкусное варенье у вас,  тётеньки.  Клубничка, значит,  в этом году уродилась?

ШУРА. Да, и наелись, и варенье наварили.  Я   виктории ещё две новых грядки осенью посадила.

ЛЮДМИЛА. Молодец!  Люблю, наверное!  - как  говорит мой Геннадьевич.

НОННА. Соскучилась по мужу-то?

ЛЮДМИЛА. А то!  Не чужой ведь! Родненький.

НОННА. Так ты когда домой-то поедешь?

ЛЮДМИЛА. А что? Надоела уже?

НОННА. Так ему там одному скучно поди?

ЛЮДМИЛА. А пусть немного поскучает.

НОННА. Вот ведь ты какая!

ЛЮДМИЛА. Какая?
 
НОННА.(улыбается) Вредная! Вредная ты, Людка!

ЛЮДМИЛА. Есть в кого!  У меня мама с тёткой такие.

НОННА.(смеётся) Нет! Мы такими вредными не были.  Да ведь, Шур?

ШУРА.(смеётся) Мы вообще самые хорошие!

ЛЮДМИЛА. Так то оно так, но хватит чаи гонять, пора делом заняться.

НОННА. Каким ещё делом?

ЛЮДМИЛА. Дописать  это надо. Пошли, мои невредные. Может быть вам песню какую -нибудь хорошую поставить?  Станцуете?

(выходят из кухни, заходят в комнату)
ШУРА. (крутит попой) Мы запросто!  А давай!  Что хотите:  можем и кадриль, и ламбаду!  Нонна, что там ещё  то можем?

НОННА. Чо я знаю? … Вальс мы любили.

ШУРА. А фокстрот?
 
ЛЮДМИЛА. Иностранные слова знаете!  Давайте! Выполняю любой каприз!  Интернет сейчас  что хочешь отыщет.
(садится за ноутбук, печатает, Шура усаживается в кресло, Нонна на диван, поближе к Людмиле)

ЛЮДМИЛА.  Вот есть такая песня. Под неё не станцуешь, правда.  Но послушайте...   я точно знаю,  её пел дед Семён у нас в саду. Конечно, не так красиво, но тоже очень душевно.

(включает романс  «Не для меня ...» в исполнении Петра Налича в Зале ожидания.
   Шура и Нонна слушают, подпевая и всхлипывая)

ШУРА. Папанька под неё всегда плакал. Сыночка вспоминал....
 
НОННА. Людка, кто это так хорошо поёт, я чо то никогда его по телевизору  не слышала.

ЛЮДМИЛА.  Пётр Налич.   Не слышала потому, что на первом канале он не поёт.
Понравилось, значит?

ШУРА.(заглядывая на экран) Как не понравилось.  До слёз проняло. Молодой, и откуда наши песни знает?!...  Пётр Налич....  Не русский что-ли?

ЛЮДМИЛА. Наполовину русский.  Родился и живёт в России.

ШУРА. По телевизору всё одни и те же  поют.   Многим уж давно на пенсию пора. А они лицо утянут,  юбку ещё выше подымут  и опять на сцену. И всё рассказывают какой у них труд тяжёлый.  Одна только и призналась, что начала работать на пекарне, когда в институт не поступила. А потом опять поступала на артистку. Потому что то хлебушек  в пекарне не больно лёгкий... Забыла, как её фамилия....

(Людмила в это время что-то печатает, кивая)

ЛЮДМИЛА.  Так если деда Фёдора  раскулачили, когда тётя Нонна  училась в Бетьках, то получается это  в году  .... тридцать пятом — тридцать седьмом.
 
ШУРА. Ну, да.  Так и есть. ...   Вот как они уезжали, я не помню.  А  землянку их, как сейчас вижу,  и как по праздникам  мама  лепёшки  бывало напечёт,  а я их им туда несу. Сколько они там прожили, не знаю,  но вот когда дед заболел,  дед Фёдор,  он  стал жить у нас.
Потом  уж они,  братья папанькины,  домишко купили. А дед Фёдор так с нами и жил.  Перед смертью всё у мамы прощения  просил. А вот год, в котором его хоронили — не помню.  Где- то перед самой войной.

НОННА. Шур, а вот ты помнишь, как папанька из мамы хотел фрау сделать?

ЛЮДМИЛА. Не поняла?

ШУРА. Как не помнить,  он там, в Германии насмотрелся, как они хозяйство ведут, вот и маму заставлял корову три раза доить.  А в деревне кто три раза доит?!  Соседи услышали, и давай смеяться: Семён Фёдорович из жены фрау сделать хочет.

(Щура уходит, возвращается с яблоками на тарелочке и с ножом. Потом начинает их чистить и угощать сестру)

НОННА. А мама у нас медлительная была. Папанька,  тот  - как огонь....  А она пока развернётся....   Вот хорошо, что мы характером с Шурой обе в него.

ШУРА. Папанька ведь плакал, когда его в колхоз не приняли.  Что ты?! Сын кулака!  А мама  успокаивала, а сама крестилась.  Рада была.

ЛЮДМИЛА. Да, весёлые вы люди!  Отца и братьев раскулачили, сослали..., а он плакал, что в колхоз не приняли....

 (звонит телефон, Шура берёт трубку и уходит, зритель слышит только эти слова: )
ШУРА. Да!  Пришли!  Нет, Маша, нет.  Не захотела сама.

ЛЮДМИЛА.  Так, войну  ты  закончила  в городе Плоеште, в Румынии.  (обращаясь к ней громко) Ну, и как заграница?  Впечатление произвела?  Кормить в Румынии  стали лучше?  Что тебя больше всего там удивило?

НОННА. Кормили везде одинаково, каши в основном. А вот раньше то мы в городах не жили. ДОма то мы печь топили, а там  у них -  газ.  Чиркнул спичкой — и тепло тебе, и  готовь чо хошь.  Мы все домой про это написали.

ЛЮДМИЛА. Теперь то и ты живёшь, как в Румынии.  А вот у нас в посёлке газ только год назад провели.

НОННА. Абатюшки! А как же вы жили?   Неужто дровами топили?
(возвращается Шура)

ШУРА.(с порога)  Они титан в ванной — на электрический только лет семь назад поменяли.  А   на кухне  до сих пор газовые баллоны возят.

ЛЮДМИЛА. В посёлок газ провели, но  чтобы к каждой квартире  подвести — за это надо было заплатить. Тогда казалось сорок тысяч  много.  И  не справедливо: в городах ведь не за свой счёт газ подводят, почему в посёлке с таким опозданием  элементарные условия создают, да ещё и плати. Я посчитала, что это должно сделать государство.  А оно так не считает. Я жду, когда государство созреет.

НОННА. Людка, тебе надо в депутаты идти.

ЛЮДМИЛА. Ой, нет, не угадала. Я свободу люблю. (смеётся) Не в том смысле, что всем  депутатам рано или поздно небо в решёточку покажут, а я этого боюсь.  Хотя от этого не зарекаются.  А в том, что  человек я несерьёзный, необязательный, увлекающийся и свободолюбивый.  Политику ненавижу...  Как страус прячусь от действительности в свои увлечения. Вот сейчас  в мемуары вдарилась.   До этого были цветы...

НОННА. Ну, цветами то и мы с матерью  занимались.

ЛЮДМИЛА. А почему в прошедшем времени то говоришь?   Занимаетесь. И слава Богу!  Вон какие георгины в этом году цвели!  Или о  коммерческой  деятельности заскучали?...  Здесь мы с вами не совпадаем.

НОННА. Чо говоришь?

ШУРА.  Говорит, что цветы выращивает  ради красоты, а не ради коммерции. Так мы тоже сейчас ради красоты.... А то, что Людка наша непрактична, с этим и спорить нечего.

ЛЮДМИЛА. А я, заметь, и не спорю. Как ещё меня муж терпит?!

ШУРА. И я удивляюсь.  Видно, любит, раз ничего не говорит.

ЛЮДМИЛА. А я разве не люблю, коль на край света поехала?

ШУРА. Декабристка ты у нас. Отец так и звал.

ЛЮДМИЛА. Мне, кстати,  одна знакомая ящик шампанского проспорила. Надо ей напомнить. Она сказала, что я через месяц из Кировской области слиняю. Ну от силы — через  полгода. А я уже шестнадцатый годок,  а как вчера....  В Казань, конечно, временами тянет....  Но и без реки я теперь не могу.  Держит она. Может быть потому, что мы с Геннадьевичем оба рыбы....

НОННА. Хорошо вот ты ведь немолодая уж своё счастье нашла. Наташа, вон, первая то  жена  Стаса, и молодая, а сколько лет одна!  И красивая, и умная, и  умеет всё. А нет ведь женихов то.

ЛЮДМИЛА.  Геннадьевич  так и говорит: «Повезло тебе — такого мужика хапнула!»

НОННА. (смеётся)  Ну, а чо, он правду говорит. (ласково)  Мне он очень понравился...

ЛЮДМИЛА. Поздно!!! Он уже занят!!!

НОННА. Абатюшки!
 
(Шура с Нонной смеются)
ШУРА. Ты что! Она знаешь какая ревнивая!  Я раньше не замечала.

ЛЮДМИЛА. А я только сейчас  ревнивицей и стала.  Возраст, наверное.

НОННА. А мне кажется, что ты первого то  своего и не больно любила....

ЛЮДМИЛА. Ой, всё вы тётеньки про меня знаете, даже не интересно....   Раз уж мы о любви и сексе заговорили...

НОННА. Абатюшки!

(Нонна и Шура смеются)

ЛЮДМИЛА. Да, не радуйся ты так!

(Нонна толкает Людмилу, пытается щёлкнуть по лбу)

ЛЮДМИЛА. Вопрос  интимно-познавательный : а как вы на фронте в критические дни  обходились.  Ни тряпок, ни постирушек.

НОННА. Почему?  Постирушки были. А  дней этих самых не было.

ЛЮДМИЛА. Как это?

НОННА. А вот так.  Сначала  бывало тряпки постираешь, а сушишь на себе. А потом у всех всё прошло. Может из-за страха, может застудились, но  не было!    Домой вернулись — и всё как раньше.

ЛЮДМИЛА.  Чудеса....  А замуж ты за дядю Митю вышла сразу после войны?

ШУРА. Она демобилизовалась в сорок пятом, а поженились они в сорок шестом, когда он из Австрии приехал.

ЛЮДМИЛА.Я рассказ читала про то, как  один солдат домой в глухую деревню  из Германии прислал белую бумагу, которую они никогда в жизни не видели. Пять килограммов. Им есть нечего, а тут посылка с бумагой.   Мать, правда, сообразила: пошла в правление колхоза. Председатель  ей мешок овса за неё дал. А дядя Митя присылал домой что-нибудь?

НОННА. Прислал постельное бельё.  Люди сказывали — красивое.  Две посылки. Старшая сестра его как получила  —  больше никто не видел. Ни сама  этим бельём не пользовалась — ни нам на свадьбу не подарила.  Мы женились — у нас ничего не было.
Ш: Может, она его продала или обменяла на что.  У них ведь семья то тоже  немалая была.

ЛЮДМИЛА. В Казань вы сразу все переехали?

ШУРА. Нет, нет.  Сначала Нонна  с  Дмитрием. Потом, когда решили строиться, вызвали маму с папанькой.  Жили на квартире у чужих людей.  Потом я приехала.
 
ЛЮДМИЛА.  Мам, а отец уже жил в Казани?

ШУРА. Они из Трой Урая вместе с мамашей  уехали примерно за год до Нонны.  Он там уж с девушкой стал встречаться.

ЛЮДМИЛА. А тут опять эта  Шурка!

ШУРА. Надо ведь так?!...  Не встреть я его тогда на танцах  и -  всё!  Разошлись бы пути-дорожки... Полгода  не переписывались....
 
ЛЮДМИЛА, А жить вы стали тоже на квартире?
 
ШУРА. В той самой комнатушке в семь квадратных метров, где они с мамашей жили.

ЛЮДМИЛА. И как баба Васса тебя встретила?

ШУРА. Как встретила?!  Хорошо.  Если у нас  братья дружили, сами мы с Василием  с седьмого класса  вместе учились.  А потом семь лет переписывались, пока он на флоте служил.  Она то уж меня как облупленную знала.  Василий  мне рассказывал, что после танцев то пришёл домой и спрашивает мамашу: «Что мне делать?  Шурку сегодня встретил. Люблю,  мол».  А сам девушку свою уже с мамашей познакомил.

ЛЮДМИЛА. И баба Васса сказала: «Женись сынок по любви». Я это сто раз слышала.

ШУРА. А чо тогда спрашиваешь?

ЛЮДМИЛА. В достоверности хочу убедиться.

ШУРА. Ещё сто первый тогда услышишь.
 
ЛЮДМИЛА. Дальше я всё знаю....   Стали они жить-поживать и добра наживать. Как писал один мудрый человек: «Все романы на свадьбах кончают недаром, потому что не знают, что делать с героем потом». Я знаю.  Тётя Нонна с дядей Митей  выстроили дом, мы  получили комнату в коммунальной квартире, которую баба Васса назвала «раем».
Ш: (эмоционально)Конечно, «рай» — восемнадцать метров, балкон, кладовка большая в коридоре. Ванная, туалет, кухня. Водопровод. Это после семи метров, где по одной половице ходили. Что ты!

(Звонит телефон. Шура берёт трубку)
 
ШУРА. Да!  Здравствуй, Лена!  Дома.  Так, ничего.  Сидим втроём.  Да....  Нонна у нас. Сейчас. (передаёт Людмиле) Лена тебя!

ЛЮДМИЛА. Привет!  Когда? Прямо сейчас?  В принципе могу....  Ну, где-то через полчаса.... Хорошо.... Давай!

ШУРА. Чо  Ленка хочет?

ЛЮДМИЛА. К Лидушке идём. Прямо  сейчас.

НОННА. Чо говорит?

ШУРА. К классной руководительнице своей идут. Ещё одна старуха...  Больно долго там  не сидите!

(Людмила закрывает ноутбук, одевается в прихожей)

ЛЮДМИЛА. А то не знаем?!  С вами интервью на заданную тему продолжим в следующий раз.  Вспоминайте детали. Даже записать  было бы неплохо. Короче — тренируйте память!
 
ШУРА. (убегает , возвращается с пол-литровой баночкой варенья)  Привет передавай!
 
ЛЮДМИЛА. Целуем!  Любим!  Скучаем!  С вами была наш корреспондент — ЛВ. (уходит)
Занавес

ДЕЙСТВИЕ  ВТОРОЕ. Картина  третья.

НОННА. Это чо, ты никак постриглась?

ШУРА. Разглядела!...  Вчера ещё…
 
НОННА. Когда успела?  Людка, что ли?

ШУРА.  А кто ещё?!  Перед тем, как я мыться пошла.  Да ножницы  тупые.  Волос то нет, а возилась долго.   Даже спина у меня  занемела.  Погляди-ка:   ровно хоть?

НОННА. (подходит ближе, смотрит )  Хорошо! Вот тут разве маненько?  Да нет!  Нормально. Пусть и меня постригёт.

ШУРА.  Говорю же – ножницы тупые.  Да не больно-то ты и обросла…. ( вспомнив)  Тебя ж Нинка стрижёт.

НОННА. А тебе жалко, что-ли, если Людка постригёт?

ШУРА. Бог с тобой! Пусть оборнукает. Не веришь так….   (уходит на кухню, начинает кричать оттуда, потом возвращается)  На обед у нас вчерашний суп  остался.   Чо на ужин готовить ?  Может капусту потушить?  Там пол курицы осталось.  Как ты?...  (не получив ответа, громко)   Капусту будешь?

НОННА. Да мне всё равно. Делай, чо  хошь…. Я, наверно, здесь лягу….

ШУРА.  Ложись, ложись… . Хоть тут, хоть  на  кровати….  Может, халат  наденешь?  А то платье-то сомнёшь…

НОННА. Забыла я свой-то….   твои,  поди, не налезут…

ШУРА.  Большой  как не налезет?! (уходит, продолжая говорить)  Ты его надевала уж, как-то… Инна который дарила….

(Шура приносит халат и подушку)

ШУРА. Давай,  может, и заснёшь…
(Нонна разглядывает халат)

НОННА. Так я его уж надевала. Он большой.  (переодевается, вешает платье на стул)  Это чей такой?

ШУРА. (громко) Говорю же - Инна дарила давно уж, когда ещё мы с Василием у них в Баку  были. (помогает ей завязать пояс сзади).

НОННА. Так это когда было!... И всё не износила?

ШУРА.  Чо ему будет, если в шкафу висит?  Не ношу я его….  Вот столько барахла в  шифоньере. Ещё и Василия вещи остались…  Выбрасывать – рука не подымается.  А кто носить будет?...

НОННА. Всё говорят,  выбрасывать – грех:  людям раздавать надо.

ШУРА.  Пальто драповое с каракулевым воротником – новёхонькое!Н Е П О Д Ъ Е М Н О Е !...  Об ево даже моль зубы сломала…

НОННА. Когда зуб  сломала?

ШУРА. Когда ела….(громко)
 
НОННА.  Абатюшки!

ШУРА. Да не я это! (машет рукой).  Ладно,  ложись, говорю.
 [Нонна ложится на диван.  Шура передаёт ей повязку на глаза]

НОННА. Это зачем?

ШУРА. Людка говорит, что днём, когда спишь, надевать надо.

[садится в кресло]

ШУРА. Мы с тобой даже телевизор сегодня не включали…. Чо хоть там  идёт?
(Берёт пульт, включает телевизор. Идёт передача «Модный приговор»)

ШУРА. Вот к ним, на передачу отнести разве…, может чо и перекроят…
(Нонна лежит, Шура смотрит какое-то время телевизор, вдруг Нонна резко поднимается)

НОННА. Шура, а нотариусу то мы с тобой сёдня хотели звонить.

ШУРА. Хотели…, так ты с глазами тут затеяла.
 
НОННА. Теперь - то можно позвонить.

ШУРА. Вообще-то,  с утра  они обычно записывают.  Не одни ведь  мы с тобой… У них как ни придёшь – всегда народу полно.
 
НОННА. Позвонить  - узнать то можно?
(Шура  выключает телевизор, берёт телефон и  справочник, ищет)

ШУРА.  Нотариальная контора. Вот.  Нотариус   на дом. 
(Шура набирает номер, прокашливается) Здравствуйте!  Извините, пожалуйста.  Я бы хотела вызвать нотариуса на дом.  Когда  можно?...   И сегодня?  …   Хорошо!   Хорошо!….  Сестре надо написать  завещание…. Да… Есть паспорт… Артемьева Нонна Семёновна….  Чапаева 37, квартира 156. Спасибо! Но она по другому адресу прописана. Ничего? Есть…, есть…. Хорошо.
(кладёт трубку)
Приедет  через час.

НОННА.  Кто приедет?

ШУРА. Кому звонила, - нотариус….  Так ты точно решила  половину дома Владимиру  отписать?

НОННА. А как по-другому то?!  Анатолию квартиру купили, что он её  Нинке оставил – его дело,  Женьке – купили, а Вовке – нет.   Танька его давно уж на весь дом нацелилась.

ШУРА.  Так о Татьяне государство позаботилось.  Ведь в трёхкомнатной вдвоём живут – не тесно, вроде?
 
НОННА.  А  Данила  из тюрьмы придёт?...   Он с ними жить не  хочет.  Танька  хоть и говорит, что всё для сына  сделала, а  чо она сделала?  Сама знаешь:  то одной бабке кинет, то другой,  а мне когда за ним  глядеть – весь день на работе, а домой придёшь -  тут и скотина, и огород…  Вот  она  ведь уж большому ему  жениться не дала.  Двадцать три года – мужик ведь уже (передразнивает) «Никакой снохи в моём доме не будет!»  Сама-то в нашем доме восемь лет прожила на всём готовом. Пришла – и никого не спрашивала… 

ШУРА.  Зато теперь  говорит, что ей никто не помогал…  Что ж у них память –то такая короткая!

НОННА. Я бы Данилку ещё тогда к себе пустила, но в задней комнате Анатолий уже жил, в маленькой – Женька  успел   развестись...  В большой - мы с Дмитрием.   Вот всё время думаю: женился бы парень, может и от заразы бы этой уберегли…  И девчонка хорошая была (вздыхает тяжело) И кто только эти наркотики придумал?!  Когда в прошлый раз из тюрьмы вышел, я думала, что он всё – уж не вернётся к заразе…  Ведь четыре года как- никак вытерпел….

ШУРА.  Женька говорит, что эти нелюди, которые  их на наркотики посадили,  в тюрьму специально как-то передают, чтобы зависимость  оставалась.  Видно, тут как и у алкоголиков: если сам не захочет – ничо не поможет… Да, ладно,  может быть в этот раз одумается…. Ведь  четвёртый десяток пошёл… (говорит громче) Нонна,  он когда выходит?   В марте, по-моему? (Шура в дальнейшем раскладывает гладильную доску, приносит утюг, кипу белья и гладит)

НОННА. Писал, что в конце марта….    Не знаю я, Шура, чо делать… Женька орёт, чтоб ноги его в доме не было, а мне его жалко…. Ведь я его маленьким помню. Отличник был…. А ласковый какой…. Я вон их  иной раз  путаю… Стаса Данилкой назову…   Так тот как заорёт: “Я не Данил!”
 
ШУРА.  Орать то они с Женькой горазды.  Но кто их боится?!  Ты пока голову не ломай! … Бог даст всё образуется.  Но с завещанием я бы на твоём месте не торопилась.

НОННА. Како уж торопиться!  Не опоздать бы!  Я, может, и не стала бы писать вовсе, да ты знаешь: мне после  смерти позору этого не вынести!...

ШУРА. (глядя подозрительно на сестру)  Да нам то уж...,   после смерти....   не всё ли равно будет?!
 
НОННА.  Так перед людьми стыдно.  Как начнут по судам ходить...  Лучше уж сейчас поделю.

ШУРА. Вот ведь чо хотела у тебя спросить:  не знаю какую рубаху на смерть положить...  Погоди, принесу  (уходит в другую комнату, возвращается с двумя рубашками, расправляет,  показывает одну длинную, другую короткую,  прикидывает на себя)  Вот у этой мне цвет больше нравится, но больно длинна, а эту из-под сарафана то не видать будет, но цвет какой-то блёклый...

НОННА. Не новая эта што ли?

ШУРА. Как не новая!  Вот с биркой.  Не надёванная.

НОННА.  Мне так:  «не всё ли одно, что после смерти говорить будут?!», а сама наряды по цвету выбират...  «Из-под сарафана выглядывать будет» …  кто увидит?  Кто тебе туда заглядывать будет?

ШУРА. (смеётся) Точно, нечего и надеяться... Эту тогда оставлю...  Я и одёжу, и  документы  о захоронении Василия...  и деньги... всё сложила в один чемодан.  Наказала и Людке, и Сашке, и тебе говорю.
НОННА. А я не догадалась... В чемодане-то лучше.... А то в шифоньере и не найдут, а только всё перебутырят.  Тоже в чемодан  сёдня сложу.
 
ШУРА. Я и записку написала.

НОННА. Каку ещё записку?

ШУРА. Чо за чем надевать.  Людке показала. А она говорит: « А чо не подписала: целую, ваша Шура»?

НОННА. Правильно... Дай-ка телефон.

(Шура передаёт ей телефон, сама уходит с рубашками.  Нонна набирает номер)

Голос из трубки:  ДА!

НОННА. Анатолий!  Достань мне с подловки  синий  чемодан.
 
Голос: Зачем?

НОННА. Надо.

Голос: Куда это ты, маманя, собралась?
 
НОННА. Не скажу.

Голос: Когда едешь?

НОННА. Пока ищо не знаю...  Ты, главное, достань. А то я забуду.

Голос: Как скажешь. Ещё указания будут?

НОННА. На кухне поставь, чтобы я его увидала. Ну, пока!

ШУРА.( входит, смеётся) Ну, ты ему загадала загадку!  Пока наш поезд не пришёл, может чайку выпьем, всё равно теперь не уснёшь.

(Сёстры походят к большой, висящей на стене, фотографии, где две симпатичные девушки,  одна из которых в военной форме. Смотрят)

НОННА. Неужто мы когда такими были?

ШУРА.  Что ты, Нонна, я себя во сне всегда только такой  и вижу… Так бы и смотрела тот сон!


(Звучит романс «Ах, вы, кони мои вороные!» в исполнении Vic-lilac из karaoke.ru)


Занавес.