Эпилог

АЛЕКСАНДР ПУШИН











ЭПИЛОГ





















-  2014  -



ПРЕДИСЛОВИЕ
Традиционное предисловие (может, после прочтения предисловия случайному читателю расхочется читать рассказ, и он не потратит время зря).
Рассказ-фэнтэзи прежде всего посвящён всем-всем кто или верует в Него, или ждёт Его, или боится Его прихода, но так или иначе интересуется Им. Кто же ОН? Он – это предсказываемый предсказателями, прорицателями, учёными и т.п. Конец Света. Ожидаемый Конец Света. А может, Он уже наступил, но обозначен в пространстве и времени не так ярко, как ждут, Он не сразу бросается в глаза, Он размазан в пространстве и во времени, Он накрыл не всю Землю сразу, а начал свой путь откуда-то (например, из России или из Америки) и не в одно мгновение (Бах! И нет!), а начал потихоньку (например, с июля 2014-го года или с первого января).
Тема навеяна событиями в мире за последние десять лет(может, больше).












ЭПИЛОГ
         

                - Кажется, пришло время.
                - О, господи, в который раз «кажется»
                (из разговора, подслушанного на Проспекте Бытия)





               

В комнате было солнечно. За роялем, уткнувшись лбом в клавиши, сидел загорелый мужчина в красной рубашке. У окна стояла женщина. На ней было яркое голубое платье. Светлые волосы её были аккуратно уложены на макушке и скреплены заколкой в виде крокодила. На длинной лебяжьей  шее сверкали ослепительно белые бусы. Женщина, покуривая, смотрела в окно. В маленьком дворике стояли люди. Много людей. Но женщина смотрела куда-то вдаль и вверх. Взгляд её был явно устремлён выше людей. В комнате было тихо. Тихо было и во дворике, как будто он был пуст. Ти-ши-на-а-а…
Он лежал посреди комнаты на полу босой и в прекрасно сшитом  светло-коричневом костюме. Руки на груди. Глаза закрыты. Нос стал ещё острее, бородка колючей. Кожа на босых ногах потрескалась, и местами были видны остатки засохшей крови.
Часы на стене пробили полдень: из «замка» с циферблатом высунулся мужичок в шляпе и 12 раз прокричал: «А вот и я!» Женщина в голубом платье у окна погасила окурок в пепельнице из панциря черепахи, отошла на середину комнаты и села на табуретку у головы лежащего на полу. На лице её была печаль, прикрытая улыбкой. Улыбка, слегка обозначенная только уголками рта, была очень похожа на всем известную улыбку. Это печаль. Женщины, видимо, печальны по своей сути, или несут печаль человечеству…
В комнату вошёл высокий худой мужчина. На лице его ярко выделялись маленькие, как две чёрные точки, глазки. И только потом  - длинный острый нос и розовая полоска рта. Лицо его ничего не выражало. Он вертел головой и делал пальцами правой руки движения, как будто считал деньги. Увидев лежащего на полу, он замер, взгляд его перескочил на женщину в голубом платье, опять упёрся в лежащего на полу, снова на женщину. Потом он осторожно подошёл ближе и долго смотрел на лежащего на полу, часто моргая и шмыгая носом. Трогательно прикоснулся  к плечу женщины в голубом платье,  изобразил  губами какие-то звуки и осторожно, стараясь не шуметь, на цыпочках вышел из комнаты.
После него в комнату вошёл мужчина со шляпой в руке. Постояв некоторое время у двери, приглаживая свои редкие волосы, слипшиеся от пота, он подошёл к лежащему на полу. Глядя на лежащего на полу, он, прижав шляпу к груди, сокрушённо покачивал головой, как бы спрашивая: «Как же так? Как же так?» Потом он сочувственно приобнял женщину в голубом платье и отошёл к окну.
В комнату одновременно, даже чуть-чуть отталкивая друг друга, вошли очень дряхлые старик и старуха. Крестясь как-то очень необычно  от колен до макушки, тяжело переваливаясь  с ноги на ногу, они подошли к лежащему на полу и замерли с двух сторон у его головы.
-Нет, это не он, - шепнул старик.
-Дурак ты, Фома неверующий, - зло просвистела старуха и замахнулась на старика рукой.
-Тсы-и, старая, - зашипел старик.
Вошедший юноша взял стариков под руки, усадил  их на скамью у стены, а сам подошёл к лежащему на полу. Он долго вглядывался в лицо лежащего на полу, наклоняясь ближе, в сторону, как будто  что-то искал, как будто хотел что-то увидеть, иногда проскальзывала  улыбка, и отошёл он от лежащего на полу с устойчивой улыбкой странного любопытства.
Тут же в комнату ввалился очень толстый мужчина. Тяжело дыша, он замер у двери. Вытирая со лба обильный пот  и приглушая свист дыхания, он не решался подойти к лежащему на полу, вытянув толстую шею, он некоторое время смотрел на него от двери, и в такой позе с вытянутой шеей  он медленно приблизился к лежащему на полу. Остановившись у головы лежащего на полу, он закрыл глаза и начал кивать головой так, как кивают при беседе в знак согласия и понимания собеседника. Открыв глаза и  увидев рядом с лежащим на полу по другую сторону  молодого человека в белой рубашке с галстуком, который появился как-то незаметно, очень толстый мужчина быстро отвёл взгляд в сторону. Что-то шепча, он отошёл к окну. Человек в белой рубашке с галстуком тоже, что-то шепча, отошёл к окну.
После этого в комнате прекратилось всякое движение. Все молчали. Стояла, как говорится, гробовая тишина. Нарушили её вдруг несколько человек, нарушили едва слышимым шорохом одежды. Они, войдя в комнату, медленно, осторожно ступая, прошли мимо лежащего на полу, пристально вглядываясь в его лицо, и вышли.
После них или даже одновременно с их уходом загорелый мужчина в красной рубашке, сидевший всё время за роялем, уткнувшись лбом в клавиши, встал, подошёл к лежащему на полу, сел на пол рядом и обхватил голову руками.
-Вот мы все и собрались, - сказал он.
-Не мы собрались, - женщина в голубом платье открыла глаза, - а Он нас всех собрал.
Где-то вдруг что-то зазвенело, и в комнату вошёл мужчина без руки. Он, улыбаясь, осмотрел всех присутствующих в комнате, медленно переводя взгляд с одного на другого и покачивая при этом головой. Потом он подошёл к лежащему на полу, продолжая разглядывать присутствующих, на лежащего на полу он не смотрел. Остановив свой взгляд на юноше, он сказал:
-Ну! Что я говорил! Был и нет! - Он рассмеялся. Выходя из комнаты, он бросил на лежащего на полу презрительный взгляд. - Вот и всё! - Он хотел ещё что-то сказать, но, поймав на себе взгляд женщины в голубом платье, спохватился и, опустив голову, поспешно исчез.
В комнату вошли две женщины, ярко одетые, под ярким макияжем. На их лицах под толстым слоем косметики лежала печаль, но несколько иного характера, чем у женщины в голубом платье; если у той где-то в глубине печали просматривалась какая-то надежда, то у этих печаль была без дна. На их лицах так же были намёки на улыбку, рты также чуть приоткрыты, и, хотя они смотрели на лежащего на полу, взгляд их был устремлён в никуда. Такие выражения лиц можно найти на картинах средневековых мастеров, изображающих лица святых. Две женщины замерли у лежащего на полу, понуро опустив головы.
В комнату ворвался невысокий широкоплечий мужчина. От его быстрого появления воздух в комнате пришёл в движение, занавески на окнах заколыхались. Поставив у входа корзину с малиной, мужчина посмотрел на лежащего на полу и сказал:
- Вот чёрт! - и, сокрушённо помотав головой, добавил: - Проморгали… Проморгали?- спросил он вдруг и посмотрел по сторонам. - Проморгали, - сказал он вошедшим в комнату мужчинам и женщинам.
Эти несколько мужчин и женщин понуро вереницей прошли мимо лежащего на полу и вышли. Сразу за ними вошло ещё несколько человек. Потом ещё, ещё…
-Всё! Поехало! - крикнул кто-то.
Образовался непрерывный поток. Люди шли молча, глядя на лежащего на полу.  Шли, шли, шли… Были только молчание и шорох одежды и шагов.
Движение потока нарушила женщина с яркорыжими волосами. Её румяные щёки были бледны. Подойдя к лежащему на полу, она, не отводя от него взгляда, сначала присела, потом склонилась над ним и обняла его за плечи. Поток остановился. Стоящие сзади, напирая, вытягивали шеи, пытаясь посмотреть вперёд через головы стоящих впереди. Очень толстый мужчина подошёл к яркорыжей женщине и положил руку на её плечо. Яркорыжая женщина встала, на её лице появилась улыбка, как будто  лежащий на полу чем-то рассмешил её. Очень толстый мужчина тоже улыбнулся, но улыбка  у него не получилась; он галантно проводил женщину в угол комнаты. Поток снова пришёл в движение. Кто-то, пройдя мимо лежащего на полу, выходил из комнаты, некоторые расходились по ней,  погружаясь в себя. В комнате столпилось уже достаточно много людей, и, как говорится, свободных мест уже почти не оставалось. Никто ни с кем не общался ни взглядом, ни словом. И всё это время женщина в голубом платье, как статуя, неподвижно сидела у головы лежащего на полу, сидела всё с той же неизменной  печалью на лице…
В комнату уже не без определённого труда протиснулся худощавый очень элегантный мужчина в чёрном костюме при бабочке. Он обогнул поток, но к лежащему на полу не подошёл, остановился шагах в двух от него и смотрел некоторое время, приглаживая свои светло-чёрные волосы, усмехаясь, покачивая головой; потом он начал яростно растирать свои глаза, кадык его задёргался. Он поднял руку, ладонь уже была в белой перчатке, двумя пальцами он держал смычок. Он тяжело вздохнул и сделал смычком вращательное движение: в комнату, расталкивая толпу, раскидывая во все стороны «извините» и «простите», вошли четверо крепких парней в белых халатах. Рукава халатов были закатаны, и из-под них торчали толстые волосатые руки. Один из парней держал в руках носилки. Мужчина в чёрном костюме при бабочке вздохнул, потом кашлянул три раза подряд, и крепкие парни подошли к лежащему на полу и, оттеснив толпу, поставили рядом носилки.
Загорелый мужчина в красной рубашке поднял руку:
- Стоп! Подождите!..
- Извините, - сказал один из крепких парней и посмотрел на мужчину в чёрном костюме при бабочке. Тот повертел головой: нет. - Мы не можем ждать, - сказал тот же крепкий парень и придвинул носилки вплотную к лежащему на полу.
-Дела-а-а! - Загорелый мужчина в красной рубашке занервничал.- Смотрю я на всё это…
- Какую б трогательную пьесу можно было б написать, - сказал кто-то из толпы.
-Это сколько ж артистов нужно, - выкрикнул кто-то ещё.
-Да плеснули б в бочку с самогоном яду и всё…
После этих слов женщина в голубом платье пошевелилась.
- Извините, - проговорил виновато загорелый мужчина в красной рубашке. - Они…
-…действительно не могут ждать, - продолжил мужчина в чёрном костюме при бабочке. -У них сегодня ещё десять, - он сделал паузу, улыбнулся, - трупов, - выдохнул он в ладонь и начал яростно сморкаться в перчатку.
- Ему, - один из крепких парней кивнул на мужчину в чёрном костюме при бабочке, - за него, - он кивнул на лежащего на полу, - кинули тридцать. Так что, имеем полное право. А вы нам не до эмоций.
- Вот вам ещё тридцать, - загорелый мужчина в красной рубашке снова занервничал и полез в карман брюк.
-Это Его воля, - очень тихо, но громче всех, сказала женщина в голубом платье.
- Воля то Его, но Он же не знал… - начал спорить загорелый мужчина в красной рубашке.
-Тридцать дали ещё вчера, - один из крепких парней вдруг начал смеяться, - а он даже не в гробу… И приобули бы…
-Ты, разве ты не видишь, что он в гробу, - сказал кто-то из толпы.
Крепкий парень вдруг растерялся, густо покраснел и яростно вцепился в носилки. Двое других крепких парней за руки и за ноги приподняли лежащего на полу и положили на носилки. Четвёртый накинул на его лицо мешковину.
- Не надо, - снова выступил загорелый мужчина в красной рубашке. Он схватил рукой край мешковины, но прозвучал голос женщины в голубом платье:
- И это Его воля. Несите!
Крепкие парни посмотрели в сторону мужчины в чёрном костюме при бабочке, тот кивнул головой: да! Они подняли носилки и начали продвигаться к двери. Сразу за носилками пошли женщина в голубом платье, загорелый мужчина в красной рубашке, приобняв её за плечи, очень толстый мужчина, потом все, кто был в комнате, потом все-все, стоящие в коридоре и на лестничной клетке и на лестнице.
Было очень тихо, и тишину нарушали только шарканье башмаков несущих носилки, их сопение и пыхтение, когда трудно было развернуться на узкой лестничной клетке.
В маленьком дворике было многолюдно так, что… Даже не верилось, что такой дворик может вместить столько людей. На деревьях сидели в вперемешку мальчишки и вороны. Из всех окон торчали головы. И всё это в абсолютной тишине. Только жара звенела.
При появлении носилок в дверях дома дирижёр оркестра, разместившегося под  ветвистой вишней, взмахнул палочкой, и музыканты начали складывать инструменты.
Носилки понесли через весь дворик по диагонали, пригибаясь под вишнями. Вишни уже налились, потемнели, и их можно было есть.
Процессия с носилками через арку в соседнем доме вышла на широкую улицу и двинулась по проезжей части вверх. Весь автотранспорт стоял. Высоко в небе завис самолёт. Пройдя квартал по узкому живому коридору, процессия остановилась. Носилки поставили перед машиной с огромным красным крестом. К носилкам подошёл загорелый мужчина в красной рубашке. Было видно, как напряглись его лицо, шея.
- Не надо, - сказала женщина в голубом платье.
Загорелый мужчина в красной рубашке замер в нерешительности, их взгляды встретились, и он сделал шаг назад. И в этот же момент раздался дикий крик:
- Не-е-е-ет! - Это кричала яркорыжая женщина. Она бросилась к носилкам, но её перехватили парни в белых халатах. - Не-е-ет, - продолжала кричать она. - Отец, ты слышишь меня.
Толпа вдруг зашумела, и шум стремительно нарастал, кто-то что-то выкрикивал.
- Смотрите, вертолёт! - крикнул кто-то, перекричав вдруг толпу.
В одно мгновение стало тихо. От вдруг наступившей тишины вокруг стало  напряжённо и страшновато, и только возникший откуда-то слабый шум начал снимать напряжение. Шум усиливался и скоро превратился в тарахтение. Появился вертолёт. Он начал кружить над толпой в поисках места посадки. Но сесть было негде: вся улица, все прилегающие улицы городка были заполнены людьми. Вертолёт завис над машиной с красным крестом. Женщина в голубом платье, загорелый мужчина в красной рубашке и очень толстый мужчина переглянулись.
Дверца вертолёта открылась, и из него выбросили лестницу, её конец упал на крышу машины с красным крестом. В чёрном проёме вертолета появилась фигура человека. Она на некоторое время замерла, потом закурила что-то огромное, наверно, сигару.
- Американский президент, - зашептали некоторые.
- Это не американский президент, - сказал кто-то.
- Этот тот козёл, который сказал, что ему больше двух тысяч лет, - сказал ещё кто-то. В толпе захихикали.
Тем временем фигура начала спускаться по лестнице, она замирала, затягивалась сигарой, выпускала клубы дыма  и продолжала двигаться дальше вниз. Чем ближе она приближалась к земле, тем чётче вырисовывались детали фигуры: немолодой человек, очень немолодой, бесконечно старый - складки морщин на его лице были видны за версту, и это абсолютно морщинистое лицо делало его бесконечно старым человеком; костюм на нём настолько поношен, что на локтях латки, да и те в некоторых местах с дырками, латка и на одном колене, башмаки, видно очень качественные, но столетние…Тем временем бесконечно старый человек ступил на крышу автомобиля с красным крестом, посмотрел, куда бы спрыгнуть, но не нашёл такого свободного места; плюнул на кончик сигары раз, другой, третий и сунул сигару в карман брюк. Стоя, он кинул небрежный взгляд на носилки, постоял немного, потом присел, и тут стали видны его глаза: если морщины делали его бесконечно старым, то в глазах была бесконечная тоска. В природе только у человека могут быть такие тусклые глаза, глаза  человека, наверно знающего о жизни всё.
Бесконечно старый человек сделал рукою жест, предназначенный для парней в белых халатах:  Уберите мешковину!
Парни посмотрели на женщину в голубом платье. После довольно длительного раздумья она сказала:
- Снимите.
Один из парней снял мешковину, и бесконечно старый человек ещё ниже наклонился, почти свис с крыши автомобиля. Он очень тщательно рассматривал лицо лежащего на полу, некоторые детали - особенно тщательно, потом он отрицательно помотал головой:
- No…But…No…
- «Московские слухи»…Пару слов…- Через несколько голов к нему перегнулся мужчина в жёлтой тенниске, он сунул микрофон под нос бесконечно старого человека. Но толпа, зашумев, тут же откинула  его в сторону. Парень в белом халате снова накинул мешковину на лежащего на полу, носилки по команде мужчины в чёрном костюме при бабочке подняли и  поставили на дно автомобиля с красным крестом.
- Куда? - спросил бесконечно старый человек. Парни в белых халатах промолчали. - Вы его, - бесконечно старый человек с помощью одного из парней спрыгнул с машины и выдохнул, - хотя б в гроб положили…
- Он в гробу, - сказал кто-то из толпы.
-А-а-а, - бесконечно старый человек пробежал взглядом по толпе. - Да, да. Пардон, не заметил. - Он усмехнулся одной щекой, обнажив при этом жёлтые зубы, качнул головой, лицо его передёрнуло судорогой. Он ещё раз пристально посмотрел в сторону носилок, и в глазах… вдруг промелькнула неуверенность.
- Небольшое вскрытие не помешает, - шепнул ему на ухо мужчина в чёрном костюме при бабочке.
Абсолютно старый человек оглянулся, посмотрел на мужчину в чёрном костюме при бабочке, ухмыльнулся  и сказал на распев:
-А во-о-от и мы –ы-ы-ы.
После его слов женщина в голубом платье пристально посмотрела на мужчину в чёрном костюме при бабочке и, было видно, что она задумалась.
- Какими были его последние слова? - шёпотом спросил бесконечно старый человек.
- На этот раз он вообще молчал, - шёпотом ответил мужчина в чёрном костюме при бабочке, при этом он изобразил на лице верх серьёзности.
-Что значит « на этот раз»? - Бесконечно старый человек насторожился. Мужчина в чёрном костюме при бабочке рассмеялся.
- Поехали! - крикнул он и махнул рукой.
Парни в белых халатах попрыгали в автомобиль, дверцы захлопнулись, и автомобиль медленно пополз сквозь толпу, мелькал только изредка красный крест. Толпа, чуть шевелясь, расступалась. Потом поехали автомобили с флагами разных стран, потом опять толпа, какие-то повозки…Всё смешалось. Через полчаса красный крест исчез за поворотом.
Пошёл небольшой ветерок. Зашумели тополя у дороги. А над самой головой зазвенело солнце. Многие задрали головы в недоумении.
- Это солнце! - крикнул кто-то.
- Наше солнце, - крикнул ещё кто-то.
- Нет наше,- возразил кто-то. Пошёл гул и мгновенно стих.
- И зачем я вам понадобился? - спросил бесконечно старый человек мужчину в чёрном костюме при бабочке.
- Ты очень нужен… - мужчина в чёрном костюме при бабочке задрал голову и посмотрел на здание напротив: там на одном балконе стояли мужчины в чёрных костюмах и в шляпах, увидев, что на них смотрят, они помахали правыми руками. – Ттты…ты очень нужен для  идентификации, - договорил он.
Абсолютно старый человек прищурил левый глаз и тоже посмотрел на мужчин в чёрных костюмах и шляпах: те, увидев, что на них смотрит абсолютно старый человек, поснимали шляпы и согласно закивали головами.
- Все признаки говорят… - заговорил мужчина в чёрном костюме при бабочке.
- Без отца, но мать! – перебил его абсолютно старый человек.
- Да, он обошёл весь мир за пять лет! – взволнованно сказал мужчина в чёрном костюме при бабочке. - На границах всех государств у него спрашивали документы, а он говорил пограничникам: «Разве вы меня не узнаёте?» И пограничники виновато извинялись и пропускали.
- И-ден-ти-фи-ка-а-а-ция! - продекламировал абсолютно старый человек. - И придумают же!
- И ты знаешь, - мужчина в чёрном костюме при бабочке оглянулся налево, оглянулся направо, посмотрел на балкон с мужчинами в чёрных костюмах и шляпах, - он задавал всем, кто пожелал с ним встретиться - это и миллиардеры, и политики самых разных рангов, и просто люди из толпы, а за ним  плелось немало людей – один вопрос: «Зачем люди убивают друг друга?»
- О!- абсолютно старый человек усмехнулся, - глупей вопроса и не придумаешь, - сказал он, как самому себе. - И? – спросил он и оглянулся куда-то далеко-далеко.
- И все, буквально все лепетали чёрти что. - Мужчина в чёрном костюме при бабочке взял абсолютно старого человека за локоть. – Вразумительного ответа не было. Одни слюни.
- И даже вы, - абсолютно старый человек кивнул в сторону балкона с мужчинами в чёрных костюмах и шляпах, - только слюнями брызгали?
- Мы! – Мужчина в чёрном костюме при бабочке сморщил лицо в улыбке. - Мы всего лишь слуги народа.
Абсолютно старый человек расхохотался, и хохот его быстро перешёл в абсолютно старческий кашель, и казалось, что ему не будет конца.
- А кто это там, - он, вытирая ладонью набежавшие на щёки слёзы и слюни с губ, посмотрел куда-то вверх, - на верхних этажах?
- Там правительства, - ответил мужчина в чёрном костюме при бабочке.
- Как бы они там не передрались.
- Они не передерутся.
- Ах, да, я и забыл, о-ох, старость не в радость, что они могут только переругаться, а драться заставляют других. - Абсолютно старый человек посмотрел по сторонам.
Народ начал покидать улицу.
Мужчина в чёрном костюме при бабочке слегка за локоть подтолкнул бесконечно старого человека, и они пошли за женщиной в голубом платье и загорелым мужчиной в красной рубашке…
И снова комната, и снова в ней солнечно, только там, где лежал мужчина на полу, уже стоял большой стол, на столе бочка и порезанный хлеб. Женщина в голубом платье подошла к бочке, зачерпнула кружкой прозрачную жидкость, наполнила ею стакан и протянула загорелому мужчине в красной рубашке. Тот положил на стакан ломоть хлеба и поставил стакан на средину стола. Потом налили бесконечно старому человеку. Он молча выпил, закрыл глаза и долго с открытым ртом нюхал хлеб. Потом выпил загорелый мужчина в красной рубашке. Потом – очень толстый мужчина. Потом…
Спустя некоторое время мимо бочки шёл народ. Наливала старушка в чёрном платке, хлеб раздавал её старичок. Некоторые, выпив, уходили, некоторые оставались где-то в комнате, некоторые отходили недалеко и подходили снова. Пили молча.
- Странная воля, - сказал бесконечно старый человек спустя некоторое время.
- Его воля она и странная – воля, - сказал мужчина в чёрном костюме при бабочке.
-Да, да. - Бесконечно старый человек оторвал от кусочка хлеба корочку и сунул в рот. Он и мужчина в чёрном костюме при бабочке присели за бочкой, и их толпе было не видно. Ещё некоторое время пили молча.
- Крепко, но не берёт, - сказал бесконечно старый человек.
- Сейчас возьмёт, - сказал мужчина в чёрном костюме, и на лице его появилась гадливая улыбка. Бабочки на нём уже не было. - Так возьмёт, что…
-Что мы пьём?
-Местное вино.
-Местный народ любит, чтобы так жгло?
-Местный народ любит, чтоб так жгло, чтоб его жгли, били, унижали, насиловали...
-Хороший народ. Может потому…
-Но его осталось уже немного.
-Это нехорошо. Такой народ надо беречь… А как он то сюда попал? Он что, из местных?
-Не думаю.
- А на каком языке все говорят?
- На местном, только одни - со страшным акцентом, кто-то - получше, а кто-то - совсем чисто.
- И я говорю на местном?
- Да.
- Отлично сказано! - абсолютно старый человек усмехнулся. - По пути сюда я заглянул в Ватикан.
-И что они.
-Тоже пьют.
-А за океаном?
-За океаном спят.
-Как и тогда? Думаешь?..
В этот момент у бочки поднялся шум.
- Не берёт, - громко с недовольством в голосе сказал мужчина со шляпой в руке. - Не возьмёт. А ну, старая, лей побольше!
- Не-бе-рёт, - простонала яркорыжая женщина.
- Нет, не возьмёт, - сказал сокрушённо мужчина со шляпой в руке, выпив ещё одну кружку.
- Видишь, начало брать, - шепнул мужчина в чёрном костюме уже без бабочки бесконечно старому человеку. - Медленно, но сейчас так развезёт, что лучше…
- Сделай же что-нибудь, - криком простонала яркорыжая женщина, обращаясь к кому-то в толпе. - Ну что же ты стоишь, как истукан, - продолжала возмущаться  она. - Не берёт меня.
Какой-то мужчина в чёрной рубашке взял её за руку и потянул к себе.
- Не берёт и не надо, - робко сказал он.
-Я ж так не могу.- Яркорыжая заплакала.
-Я же здесь. - Сказав, мужчина в чёрной рубашке что-то шепнул ей на ухо.
Яркорыжая рассмеялась нервным смехом, глядя куда-то в потолок.
- Если б я погибла от любви, - она бросила на мужчину в чёрной рубашке презрительный взгляд, - то отпечатков твоих пальцев на мне б не обнаружили. - Она так сильно засмеялась, что мужчина со шляпой в руке выронил шляпу.
-Только не надо о любви, - простонал он, поднимая шляпу. - О ней уже всё так рассказано и столько написано, что в ней не осталось и островка, который бы не потоптала нога человека.
-Точно! - Яркорыжая ткнула в мужчину со шляпой в руке пальцем. – Грязная огромная мужицкая нога.
-Нет-нет-нет-нет, - застрочил кто-то из толпы. - Это кто там против мужиков…
-Начинается, - шепнул мужчина в чёрном костюме уже без бабочки. – Начинает брать!
-Надо сменить пластинку, - шепнул в ответ бесконечно старый человек, он усмехнулся одной щекой, оскалив жёлтые зубы, и громко сказал. – Старость, вот в чём весь смысл!
-Бессмыслица, - тут же подхватил кто-то из толпы брошенную «кость». - Смысл в бессмертии и…- Этот кто-то из толпы не договорил.
Абсолютно старый человек закашлял вдруг так яростно и так громко, что все, кто был рядом, отпрянули. Слезы, слюни, мычание лилось из него
- Бесс…ббесс, - никак не мог он выговорить. - Я очень прошу, не надо о бессмертии. Вот оно где. - Он провёл ребром ладони по горлу и посмотрел куда-то в окно, и во взгляде его была нестерпимая тоска.
-О любви нельзя, о бессмертии нельзя, - крикнул кто-то из толпы. - Я вот тоже старик…
-Всех стариков надо вешать, - прокричал кто-то писклявым голосом.
-Мы слишком рано становимся стариками. - К столу подошёл юноша в белой рубашке с короткими рукавами и в чёрном галстуке. Он сам налил себе из бочки и выпил содержимое кружки двумя большими глотками. - Да-а-а, - он провел ладонью по губам и повторил: - Мы слишком рано становимся стариками.
-Пока мы не научимся уважать стариков…
-А за что их уважать?..
-Во-о-от в чём вопрос.
Кто-то хихикнул.
-Пока мы не научимся кормить стариков… Много ль им надо?
-Мои жрут в три раза больше меня.  На первое борщ с мясом. На второе мясо в…
- Пошёл ты со своим мясом…
- А у нас в Китае…
-Да пусть жрут, они же старики. Сколько им осталось то жрать.
-Жить, а не жрать. Это две большие разницы…
-Жизнь это иллюзия, а жратва это вот  оно, можно укусить и проглотить…
-А потом сходить в одно место.
-Ой, как длинно! Как длинно!
-Кого хороним? - прозвучал вдруг чей-то голос, сказано было не громко, но все вдруг мгновенно смолкли. Мужчина со стаканом в одной руке, с портфелем в другой вопросительно смотрел по сторонам. - За кого пьём? - спросил он мужчину со шляпой в руке. Ему не ответили. Он выпил, сделал паузу на прохождение выпитого, поставил стакан на стол и спросил: - Кого хороним?
-Да тебя хороним, тебя! - ответил ему кто-то нервно из толпы.
-Э-э, нет батенька, - мужчина с портфелем рассмеялся. - Я и сейчас живее всех живых…
-Хорош  гроб будоражить, - сказал плешивый мужик, протолкнувшись к столу, он перехватил стакан, протянутый кому-то, и залпом выпил. - Хорош.
-Что же теперь будет, - запричитал кто-то в толпе.
-А ничего не будет, - сказал плешивый. - Напьёмся, протрезвеем, напьёмся, протрезвеем и так… - Он снова перехватил стакан и выпил.
-Ты, случайно не помнишь, что было в две тысячи пятидесятом году до этой эры? - шепнул бесконечно старый человек мужчине в чёрном костюме уже без бабочки.
-Вот так же собирались, пили… Нет, не помню, - ответил мужчина в чёрном костюме уже без бабочки.
-Всё, мне пора. - Бесконечно старый человек, опустив голову, начал пробираться сквозь толпу.
-Эй, ты куда, гнилая древность? - крикнул плешивый.
-Туда. - Бесконечно старый человек ткнул указательным пальцем куда-то вверх. - Тесно мне. - Он передёрнул плечами. - А вы пейте, жизнь продолжается. Я это гарантирую. - Он оглянулся, посмотрел мертвыми глазами на мужчину в чёрном костюме уже без бабочки, и ушёл.
В толпе рассмеялось сразу несколько человек.
- Не берёт, а они смеются. - Яркорыжая подняла стакан, подержала его на уровне глаз и выпила.
- Не возьмёт. - Плешивый рассмеялся. Он стоял около стола и смотрел себе под ноги. Его приходилось обходить, чтобы подойти к столу. - Никогда не возьмёт, - сказал плешивый.
-А ты злой,- сказала яркорыжая.  Глаза её стали грустными, и грусть ей …шла. Она сразу похорошела. Она попросила у кого-то в толпе закурить, закурила, горящую спичку ей поднёс плешивый, ехидно улыбаясь. - Тоже не то. - Она погасила о ладонь сигарету и бросила её под стол.
Под столом уже кто-то лежал, он сгрёб сигарету локтем и крикнул из-под стола:
-Спасибо, добрые люди.
-Я пью всё мне мало, - пропела яркорыжая.
-Уж пьяною стала, - подпел ей плешивый. - Ничто тебя не возьмёт, дура рыжая. Никогда и теперь. - Он обхватил ладонью подбородок и с умным видом начал разглядывать пол.
-Какой же ты злой! - Голос яркорыжей задрожал.
-Раз уж ты так настойчива, откроюсь тебе. - Плешивый оторвал свой взгляд от пола и начал смотреть куда-то вверх. - Злость-это признак ума. Вот…
Плешивому не дали закончить фразу. Юноша в белой рубашке с короткими рукавами подошёл к яркорыжей вплотную и крикнул:
-Если б не было вас, - он закрыл глаза и покачал головой, - женщин, как было бы хорошо…Вы змеи, которые только жалят, жалят, жалят…
-Стоп! - Очень толстый мужчина хлопнул по спине юношу в белой рубашке с короткими рукавами. - Когда мы шли по Китаю, все китаянки…-Он не договорил, поймав на себе взгляд женщины в голубом платье.
- Он то, как раз, и любил таких. - Плешивый посмотрел на очень толстого мужчину. - Ты это хотел сказать?!
Очень толстый мужчина сделал вид, что не расслышал заданного ему вопроса, отошел в сторону и растворился в толпе.
-Я тоже мазохист, - вошёл в разговор низенький корявый мужчина, отходя от стола и вытирая ладонью губы. - Но я не люблю, когда меня жалят. Не согласен и никогда не соглашусь.
-Уж лучше б его кремировали, - сказал кто-то в толпе.
-Отлично! - встрепенулся плешивый. - Звучит, как премировали.
-О чём вы, глупые!? – Мужчина со шляпой в руке, шляпы уже, правда, не было, поднял со стола голову и протёр глаза. - На прошлой недели, когда я воровал ему трёхколёсный велосипед, он занял у меня тридцать этих самых на тридцать лет и сказал мне, что это единственный способ для меня прожить ещё тридцать лет. Сильно! А? - Его вопрос предназначался плешивому. Тот выпил немного, прищурил глаз и посмотрел на потолок.
-Я слышал, что у него один зуб был золотым. - Плешивый перевёл взгляд на свои руки, сделал паузу. - Умные люди советовали ему вырвать его. - Он перевёл взгляд на женщину в голубом платье. - Теперь можете себе представить…
-Это был не золотой зуб. - Около стола появился очень толстый мужчина. - Это была Его воля. – Очень толстый мужчина, покачиваясь, прошёлся вдоль стола. - Более того, мы пытались всё предотвратить, спасти Его. Мы попытались даже втиснуть Его в меня, как в самого  крупного, чтоб Ему было легко и просторно.
-О-ё-ё-ёй, - пропел плешивый. – Это что-то…ой-ё-ёй.
-Да! Да! - почти кричал очень толстый мужчина. - Он ведь ниже ростом, уже, но боец. Его начали впихивать. Я сопротивлялся, я знал, что не в размерах дело. Но кто-то ударил Его по спине, и Он влетел в меня и неожиданно вместился. Вот это был парадокс. Была явная диспропорция: Он очень сильно жал в мозгах и теснил грудь, зато как свободно было в челюстях. Я  хоть и не мог пошевелить макушкой, зато мог выглянуть из носа. И когда Он вдруг от одного моего неловкого движения выскочил из меня, мной овладела тупость. Я…
- Остынь! - вскрикнула вдруг женщина в голубом платье и тихо добавила? - Не опошляй. Прошу…
-Достаточно! - заорала яркорыжая. В толпе кто-то рассмеялся. -Тупость овладела ими…
-Мамочка, пойдём домой, - прервал крик яркорыжей маленький мальчик.
-Сейчас. - Яркорыжая вдруг поникла. - Сейчас, - сказала она ещё раз, размазывая по щекам слёзы.
-Опять пьёте, канальи! - С этими словами в комнате появился огромный мужчина в генеральской форме, фуражку он держал в руке, кокарда болталась, козырёк был треснут. - Пока вы здесь, - он поискал кого-то взглядом, - пьёте, там эти тузы, - он кивнул старушке налить ему, старушка налила ему полную кружку. Расплёскивая содержимое, генерал выпил, закрыл глаза и покачал головой. - Да-а-а, - он прошёлся по комнате, - какая ирония судьбы…Я знаю, что…- Он подошёл к столу, сам налил, выпил, потом ещё. Потом некоторое время молчал. Толпа тем временем продолжала двигаться мимо стола. - Я знаю, - заговорил генерал, - он согласился бы быть даже тараканом, чтоб только остаться. Но тараканом с человеческими мозгами.
-Тараканом? – усмехнулся плешивый. - С человеческими мозгами! А чем бы он писал стихи?
-Всеми бы ногами и усами, - яростно заговорил генерал. По его лицу потекли крупные капли пота. - Это от выпитого. Ничего… Я недавно к этому пришёл. Пусть делают, что угодно, но только быть с людьми.
-С людьми или людьми? - ехидно спросил плешивый.
-Сссс, - просвистел генерал. - Это и есть его …
-…мазохизм, - вставил в речь генерала очень корявый мужичок. -Знаем. Это уже было две тысячи пятьдесят лет тому…или пятьсот… Забыл? И как всё это надоело.
-Да, он, пожалуй, прав. - Генерал задумался, выпил. - Человек - это нечто постоянное, в массе, и, если его продифференцировать, то, - генерал посмотрел на плешивого, - что получится?
-Я ваших университетов не кончал, - усмехнулся плешивый.
-Это же очень просто. - Генерал похлопал плешивого по плечу. - Нулик получится. То есть, ты никому не нужен.
-Из нулика этот вывод не очевиден! - крикнул кто-то из толпы.
-Это, если ты человек! - крикнул кто-то ещё.
-Эй ты, яснопогонный, пошёл бы лучше почистил погоны.
-У сорняка корни крепкие.
-Если корни крепкие, то это уже не сорняк. - Плешивый посмотрел на часы на руке, протянул руку к стакану, но передумал. Зевнул.  В комнате вдруг стало тихо. Только шорох движущейся толпы и бульканье жидкости: старуха знала своё дело – наливала и наливала. Где-то далеко за окном пели заунывную песню.
Генерал опустил голову на грудь, потом пробежал по толпе сонным взглядом, выпил стакан, жалобно попросил ещё и ещё выпил.
-Хорошо, - выдохнул он, - вот я – собака. – Он присел на пол и стал на четвереньки. - Можете называть меня Бобиком, Барбосом, Шариком. Я, всё равно, искренне рад, что вот сижу вместе с вами в этот горький день.
-Посидел бы ты с нами в другие дни, - сказал кто-то.
-А собакой наверно хорошо быть?
-Рабская сущность, - ответил генерал. - Ничего в этом хорошего нет. - Он облизал губы и сделал движение, как вильнул хвостом. - Как-то одна сучка сказала мне:  «Ненавижу этих людей. Самая мерзость на земле,  над и под. Кто я им? Декорация. Ух, ненавижу. Всё на страхе и покорности. Иногда, - говорит, – такая тоска берёт. Тяжело. Вот потому и зеваю в полную пасть.»
-А сучка то твоя права.
-Нет, нет, - возразил генерал. - Вы хорошие. Мне иногда так хочется побыть человеком. Хоть немного. А? Кому не хочется побыть человеком? - Глаза генерала сделались грустными-грустными.
-Да брось, ты, - выкрикнул кто-то из толпы. - Все мы  гроша ломаного не стоим.
-Нет, - жалобно заговорил генерал,- вы просто привыкли и потому не чувствуете себя человеками. В вас притупилось человечность. А семья!..
-Собачья семейная жизнь, - усмехнулся плешивый, глядя на часы.
-Семейная собачья, - поправил генерал.
-Игра слов. Собачья жизнь всегда собачья.
-Мне грустно,- всхлипнул генерал. - Я всё-таки тоже человек. Неужели мы все станем Барбосами? - спросил он вдруг и сам же испугался своего вопроса.
-А ты генерал философ, - задумчиво, глядя в пол, сказал плешивый. - Все эти высокие материи…
-Нет, нет. - Глаза генерала вдруг засверкали, и в голосе его прозвучала какая-то на что-то надежда. - Это низкие хорошие материи. Я встану на стол и скажу: Человеки!
-Не стоит, - перебил его плешивый. - Слишком много философии, а человек, он ведь не философичен. Ему б стаканчик и корочку хлеба.
-А зрелищ? - крикнул кто-то из толпы.
-Да, конечно, и зрелищ. - Плешивый снисходительно улыбнулся.
-Быть человеком трудное и бесплатное ремесло, - проговорил генерал и поискал кого-то взглядом.
-Нет, генерал, - плешивый покачал головой, - не стоит он того…
-Значит, вы не подставите спину, чтоб я залез на стол и…- Генерал не договорил.
-Нет! - остановил его плешивый.
-И ты не подставишь? - Генерал подошёл к очень толстому человеку, в голосе его были и разочарование, и грусть, и всё. Вместо ответа очень толстый человек протянул ему стакан. - И она? - Генерал поискал кого-то  взглядом и тяжело вздохнул. - Значит, никто не подставит спину. А я думал, что вот и на моей улице праздник.
-Слишком поздно мы находим эти свои улицы в нашем городе, - сказал кто-то, а ещё кто-то простонал:
- Не берёт, зараза, хотя и крепкая.
-Обман! - крикнул кто-то. - Ты, толстая рожа, что ты нам подсунул в такой день?
Все посмотрели на очень толстого человека. Он плеснул из стакана на пол, а кто-то бросил спичку. Вспыхнуло голубое пламя.
-Он говорил, - очень толстый человек сделал паузу, гася пламя, - придёт день, когда будете пить и не захмелеете.
-Захмелеем, - уверенно сказал плешивый. - Напьёмся, протрезвеем и снова всё забудем. Ну! - Он окинул всех презрительным взглядом. - И откуда взялся этот генерал. Ладно, - крикнул он, - сейчас начнём пьянеть. Кому стаканчик? - Он отобрал у старухи кружку и зачерпнул из бочки.
Толпа  зашевелилась, зашумела. В комнату вошёл мужчина в цилиндре, в одной руке он держал плакат «СВОБОДУ СОБАКАМ», другой рукой тянул за верёвку огромную собаку, скорее не породистую, она была под седлом, и за ней почти под ней, а может…
В это время женщина в голубом платье незаметно, чуть потеснив огромную скорее непородистую собаку, вышла из комнаты. За ней через некоторое время, глядя на мужчину в цилиндре - загорелый мужчина в красной рубашке. Они встретились в кухне. На женщине в голубом платье  уже были чёрное платье и чёрная косынка. Они молча мимо спящих прямо на полу спустились  вниз и оказались во дворике. Во дворике тоже почти все спали прямо на земле; кто не спал, тот пел заунывную песню.
Была ночь. Ясная чёрная ночь. На небе горели яркие звёзды: и большие и маленькие – все горели ярко. Пирамиды тополей, шепчась о чём-то, о своём устремились к ним. Всё замерло в безветрии.
Осторожно, пробравшись сквозь толпу спящих загорелый мужчина в красной рубашке, всё время оглядываясь, и женщина  в уже чёрном платье через дворик вышли на маленькую улочку. Здесь горели костры, жгли всё. Также лилась заунывная песня. Пройдя по улице, они вышли на широкий проспект. Проспект пустовал. Их встретил некто в шляпе, надвинутой на глаза. Он сказал искажённым голосом:
- За вами чисто?
- Вроде.
- Идёмте, здесь недалеко.
-Там кто? – спросила женщина в уже чёрном платье и показала рукой на высокое здание, на верхнем этаже которого горел свет.
-Правительства, - ответил некто в шляпе, надвинутой на глаза.
-Заседают или пьют?
-И то и другое, но наши люди предупреждены.
-Нам нужно подождать ещё одного.
-Мало времени. - Некто в шляпе, надвинутой на глаза, посмотрел на небо. – Очень мало, совсем ничего.
-Вот и он, - сказала женщина в уже чёрном платье.
К ним подошёл очень толстый мужчина. Он тяжело дышал.
-Всё в порядке? – спросила  женщина в уже чёрном платье.
-Всё.
Четвёрка пошла по проспекту вверх. Шли, стараясь быть ближе к тополям. Шли молча. Вскоре проспект остался позади. Город кончился. Они шли ещё несколько минут и остановились у грузовика.
-Пришли, - сказал некто в шляпе, надвинутой на глаза.  - Ты и ты, - он ткнул указательным пальцем сначала в одного мужчину потом в другого, – остаётесь. - Голос его стал ещё искажённей. - Вы, как и предполагалось, совершенно безнадёжны. Ты, - он посмотрел на женщину в уже чёрном платье, - в кузов к Нему, я за руль в кабину.
Стало тихо-тихо. Потом некто в шляпе, надвинутой на глаза, помог женщине залезть в кузов.
-Подожди здесь, - сказала она ему сверху.
-Времени мало, - сказал он.
Женщина в уже чёрном платье, всмотрелась в темноту кузова и увидела Его.
Он, прислонившись к борту грузовика, сидел в своей излюбленной позе: руки на груди, взгляд, устремлённый в бесконечность. Светло-коричневый костюм, ноги босые.
-Почему ты  дал себя похоронить, а не исчез сразу? - робко спросила она. - Почему ты не исчез сразу? - спросила она ещё раз, присев рядом.
- Исчезнуть сразу? - Он усмехнулся. - Они безнадёжны, и я не хотел, чтобы они снова в меня поверили, - сказал Он абсолютным голосом.
- Ты расстроен? - спросила она. - Ты ожидал другого?
- Надо думать. Едем! - сказал Он, и голос его дрогнул.
-Ты знаешь, - она обняла Его, - я долго думала. Очень долго. Но думать нечего. Я очень сильно Тебя полюбила, но, - она поцеловала Его в лоб, - я остаюсь.
-И ты знаешь, что делать? - спросил Он не сразу и, оторвав свой взгляд от бесконечности, пристально посмотрел на неё.
-Знаю. - Она сняла чёрную косынку, распустила свои светлые волосы и движением головы раскидала их по плечам. - И хочется в это верить.
- В который раз «и хочется в это верить». - Он тяжело вздохнул. - А почему в чёрном? - спросил Он вдруг..
Она улыбнулась, закрыла глаза, открыла и сказала:
- Я в белом. Присмотрись.
Немного подумав, Он сказал:
-Удачи Тебе. - На его лице появилась улыбка, и он попрощался  с Ней глазами.
- Ты едешь на этой колымаге? - спросила Она, но он не ответил, а как-то загадочно улыбнулся. - Удачи. - Она спрыгнула с кузова и подошла к кабине.
-Прощай, - сказала Она водителю - некоему в шляпе, надвинутой на глаза. - А вообще, ты-то кто? - спросила Она вдруг.
Некто в шляпе, надвинутой на глаза, хитровато улыбнулся, приподнял шляпу, прищурил левый глаз, чуть высунулся в окошко и посмотрел куда-то далеко-далеко.
- О, боже! - Она отпрянула от кабины.
Заворчал мотор, и грузовик медленно тронулся с места, мотор зашумел сильней, и грузовик начал резко набирать скорость, потом колёса его оторвались  от земли!
А Она и двое мужчин рядом с Ней сначала удивлённо переглянулись и потом долго смотрели, как грузовик поднимался всё выше и выше и вдаль навстречу уже едва обозначившемуся  в продолжающейся ночи рассвету.
- Он ещё вернётся? - спросил очень толстый мужчина.
- Хочется верить, - не сразу ответила Она.


===================!!!!!!!!!!!!!!!!!======================