Два пустыря

                1
       Свободнее  летающих ворон,  моложе своих праведных старушек,
    мы с другом совершаем моцион,  чтоб вылечить  хворающие   души.
    Прикупим за последние – ноль пять,  плюс яйца,  только два,  в пределах сдачи,
    и двинем на  пустырь поразмышлять  о Троице и числах Фибоначчи.

    Сначала  выпьем  яйца, а затем  скорлупки  приспособим под  рюмахи,
    культурно обозначив список тем – от тельника до праздничной рубахи.
    Помянем  Бога, ближних и  других,   до срока улетевших за пределы,
    при виде многорадужной  дуги  синоптиков помянем между делом…

    Возьмем по сигарете,  помолчим – звонят,  перекликаются  за лесом,
    и выпьем по четвёртой без причин,  пока мы в этих звонах ни бельмеса…
    А где-то  на окраине гроза  стреляет  по  деревьям  вхолостую,   
    а  рядом,  как и тыщи лет назад,  пчела тысячелистник атакует…
 
                2
    … Свободные, как блики от ручья,  от мужней философии  и лени,
    согреем  мы  в пронырливых  лучах  еще незагорелые  колени.
    Ликер  мутнеет ониксом  в  просвет,  в пластмассовых стаканчиках,  по-русски,
    пчела не улетает от конфет,  их  «птичье молоко» – для всех закуска.

    Пока в душе божественный триптих,  смахнем слезу и выпьем по четвёртой
    за лучших мужиков, что  для  своих  в бараний рог сворачивают  чёрта…
    А  где- то  на окраине  гроза   за радугой таскает колотушки,
    а  рядом,   как и тыщи лет назад,  в кустах  висят плетёные избушки.

    Краплёные, как карточки судьбы,  качаются  в  гнезде на тонкой  нити
    под шёпот  ветра «якобы-кабы,  пока  без перемен, пока  живите »,
    пичужки  малой  скромные миры  в пуху согреты,  бьют  в свои скорлупки,
    готовые  для  песен  и  игры,  где время не готово на уступки…



    … Снует  неутомимая  пчела
    туда-сюда,  с  завидным постоянством,
    А где-то дождь,  и  радуга свела
    два  мира  в триединое пространство .