Екатерина Русак.
Альтернативная история.
Серия "Агасфер". Вторая книга.
МАГИРАН ИЗ ПРОШЛОГО.
Эта книга – продолжение о приключениях попаданца Михаила Рабера, оказавшимся в послевоенном СССР. Но одновременно это вполне самостоятельное произведение. Михаил на этот раз попадает в страшное Будущее. Последствия ядерной войны, эпидемии и разгул бандитизма оказались тяжёлым испытанием для России и всего человечества. К своему ужасу Михаил становиться очевидцем последующего за этими событиями невероятного глобального апокалипсиса, который не могли себе представить даже писатели-фантасты.
ПРОЛОГ.
Вы совсем ничего не слышали про меня, если не читали первую книгу о моих приключениях под названием "Вор чёрной масти". Понимаю, что возвышенным и одухотворённым натурам уже не понравилось это название. Но что делать? Из песни, как говорят, слово не выбросишь. Не читали? Впрочем, ничего страшного в этом нет. Я сейчас очень коротко перескажу Вам, что со мной приключилось.
Зовут меня Рабер Михаил Аркадьевич. Я – крупный финансист. В поезде Иркутск-Чита со мной случился невероятный, просто фантастический казус: я неожиданно для себя странным образом оказался в Прошлом, а точнее попал в 1949 год в послевоенный СССР. Мой дед, подполковник МГБ Рабер был полевым агентом, опытным резидентом в уголовной среде. В органах почти никто не подозревал о его существовании, зато в преступном мире его хорошо знали как авторитетного "вора в законе" по кличке "Фокусник". За три дня до моего появления в Прошлом, мой дед трагически погиб во время выполнения правительственного задания. Из-за поразительного сходства с дедом, мне невольно пришлось заменить его, изучая на ходу премудрости воровского ремесла и спецслужб.
В Прошлом я провёл больше года, испытав множество приключений. Я увидел жизнь в СССР после войны, принял участие в "сучьей войне", побывал в нескольких пересылках и лагерях ГУЛага, пока моя жизнь по нелепой случайности не оборвалась в Колымском лагере золотодобычи Усть-Нера.
А потом… Потом я обнаружил, что снова нахожусь в поезде следовавшем в Читу, как будто ничего и не было. А теперь слушайте, что произошло со мной дальше.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
КАТАСТРОФА.
"...А южный ветр, что облака несет
с холодных, нетемнеющих высот,
того гляди, далекой Вашей Музы
аукающий голос донесет.
И здесь, в лесу, на явном рубеже
минувшего с грядущим, на меже
меж Голосом и Эхом - все же внятно
я отзовусь, - как некогда уже,
не слыша очевидных голосов,
откликнулся я все ж на чей-то зов.
И вот теперь туда бреду безмолвно
среди людей, средь рек, среди лесов".
Иосиф Бродский.
ГЛАВА 1. Сон или явь?
07 августа 2011 года. 21 час 02 минуты по местному времени.
Какая-то станция между Иркутском и Читой.
***
Я, очнувшись, снова сидел в купе поезда, держал случайную попутчицу Инну за руку и говорил ей:
- Вашу проблему я решу, не нужно беспокоиться.
- Я отблагодарю вас, я буду очень признательна, - отвечала она, при этом пристально смотря на меня.
- Посмотрим, посмотрим, - я тоже глядел на Инну, удивляясь при этом, как я сюда попал и почему вижу себя живым. Меня ведь только что убили! Может быть, я уже на том свете?
Но тут раздался голос проходящей по вагону проводницы, который вернул меня к действительности:
- Станция. Остановка двадцать минут!
Я снова в поезде! И снова нахожусь в своём времени. Но как я попал сюда?
- Я, пожалуй, выйду проветриться, - нерешительно сказал я. - Покурю на свежем воздухе.
- Не ходи! Не нужно! - голос Инны почему-то предательски задрожал. Казалось, она хочет схватить меня за руку.
- Не пойду, - удивительно легко согласился я. - Посмотрю на станцию через окно.
И тут мой взгляд упал на свою руку. И от этого мне сразу стало плохо, в горле встал комок. На тыльной стороне руки, на кисти отчётливо были видны синие кресты набоек – воровские знаки отсидок в Сталинских лагерях.
Я порывисто встал и подошёл к коридорному окну вагона, стал рассеяно смотреть на платформу. При этом я гадал, есть ли на моем теле ещё набойки? Я уже твёрдо знал, что есть, но все равно боялся признаться себе в этом.
Кто я? Где я? Что со мной произошло? Почему это случилось?
По перрону, вдоль поезда, с сумками бежал какой-то мужчина, видимо, боясь опоздать на посадку. Я ещё подумал, куда он так спешит, ведь поезд будет стоять не меньше пятнадцати минут. Поравнявшись с моим окном, этот торопящийся пассажир вдруг остановился, повернул голову и злобно посмотрел на меня, спокойно стоявшего за оконным стеклом вагона. Чуть передохнув, этот странный мужик рысью побежал дальше, но я ещё успел увидеть, как он вдруг споткнулся, и нелепо взмахнув руками, начал падать. Одна из сумок выскочила из его руки...
- Опаньки! - непроизвольно выкрикнул я. - Опять эта падла ссученная беспредел не по-понятиям замутила!
Кто-то снова конкретно попал!
Я злорадно усмехнулся, представляя себе, как очередной попаданец в Прошлое будет выкручиваться из незавидной ситуации, обливаясь холодным потом, придумывая себе легенду на допросах в милиции.
Через положенное время поезд медленно тронулся, за окном вагона промелькнули строения станции. Поезд набирал ход, везя меня в Читу.
Я вернулся в своё купе. Моя попутчица Инна очень внимательно, изучающе смотрела на меня, следя за каждым моим движением. Она молчала. Молчал и я, пытаясь собраться с мыслями, которые носились вокруг меня как хоровод в бешеном танце.
Я действительно побывал в Прошлом? Или это был кошмарный сон? А может быть это раздвоение личности, о котором я имел самые смутные представления. В этом случае мне, наверное, нужна немедленная помощь психиатра. Но ведь не от бутылки коньяка, который мы пили с Инной, это произошло!
Одна-две бутылки коньяка, выпитых в компании под хорошую закуску не могут привести малопьющего человека к белой горячке, в которой ему может мерещиться, черт знает что! Это очевидно.
Тогда почему на моей коже присутствуют набойки уголовного авторитета? Почему Инна на меня смотрит с таким неподдельным ужасом? Я взглянул в зеркало, висящее на двери купе, и аккуратно раздвинул губы. Так и есть – две золотые коронки! Раньше их не было.
Хотя странно, что одет я не в поношенные одежды Колымского лагеря, а в то белье, которое на мне было при посадке в поезд. Я, не обращая внимания на Инну, сбросил с плеч тенниску и посмотрел на своё отражение в зеркале. Мамочка моя! Ни хрена себе!
Все блатные набойки старого авторитетного лагерника были на месте! Колымские подключичные звёзды, кот в шляпе и другие. Я даже закатил глаза и присвистнул от удивления. А что, интересно на это скажет моя жена, увидев на моём теле эти кошмарные художества?
Теперь Инна смотрела на меня презрительно-осуждающе. Я не удивился ее словам, обращённым ко мне:
- Тоже мне финансист лагерный! Мошенник! Развёл меня как последнюю лохушку! А я, дура-дурой, уши развесила, пока ты тут мне соловьём пел! Сам всю жизнь по тюрьмам ошивался, а тут вдруг директором банка назвался.
Она ещё долго бранилась вполголоса, ругая меня за гнусный обман, а себя за излишнюю доверчивость. Но я, хотя и был в корне не согласен с её нападками, молчал, потрясённый до глубины души той метаморфозой, которая произошла со мной по воле какого-то таинственного и необъяснимого случая. Со своей попутчицей я больше не разговаривал оставшуюся часть пути. Но совсем не жалел об этом. Мне было о чём поразмышлять и чего вспомнить.
В нашей жизни существует огромное количество различных странностей, которых не в состоянии объяснить не только психолог, но и весь научный мир в целом. Почему мы поступаем так, а не иначе? Хотя должны были поступить с точность наоборот. Почему мы выполняем то, что нам не нравиться и отказываемся от того, что нам по душе? Зачем мы женимся на женщинах, которых не любим, а потом ищем любовницу как усладу от трудов в повседневной жизни? Сколько их ещё таких вопросов почему? Много, ой как много. И ответа на них мы часто найти не можем, заставляя себя бесконечно задумываться над главной философской проблемой: а зачем я живу? В чем смысл моей жизни?
Я тоже нередко задумывался над этим в период своего студенчества. Мы с однокурсниками, помню, устраивали целые диспуты и дебаты, приводя в пример многочисленные изречения древних мудрецов и более поздних мыслителей. Мы сыпали цитатами, афоризмами, опровергали друг друга яростно, истово, приводили примеры из книг и жизненных ситуаций, но… На каждого мудреца всегда достаточно простоты. К единству мы, как ни странно, не приходили никогда. Всегда находилась такая неразрешимая история, которая вызывала диаметрально противоположное разделение мнений. Или ставила всех в тупик.
Как-то раз я услышал одну историю в студенческом кругу. Мой однокурсник предложил определить нам степень виновности главы семейства.
Жила ещё при СССР одна рабочая чета. Он и она – простые деревенские труженики, которые по лимиту приехали в город и устроились на работу на завод. Работали вместе. Оба совсем молодые. Начали встречаться, любовь оказалась крепкая, поженились. Получили квартиру. Детей решили завести, когда на ноги крепко встанут. А зарплаты в СССР были сами знаете какие скудные. Но они много работали, не унывали. Жили дружно. Муж женщине попался непьющий и не скупой. На все руки мастер. Симпатичный. Других женщин сторонился. Подруги откровенно завидовали.
Года два молодая семейная пара строила своё уютное гнёздышко, радуясь, новым приобретениям и обустройствам в квартире. Но когда муж, наконец, заикнулся про ребёнка, жена вдруг расплакалась. Нет, родить ребёнка она может. Это другое. Оказалось, что её отец прислал ей письмо из дома. Он пишет, что теперь совсем худ. Просит помочь ему.
Не стал муж перечить жене, предложил ей вместе съездить в её родную деревню, отца повидать. Поехали они и увидели такую немилую картину: отец жены лежит на постели, встать не может по болезни, кругом запустение в доме, грязь, не мытая посуда. От такого зрелища им неприятно стало. Муж, недолго думая предложил жене, отца её с собой забрать, тут он один-одинёшенек, а в городе ему хоть уход будет. Так и порешили.
Стали они втроём жить, они по-прежнему работали, а старик дома сидит. Дед тихий, неприхотливый оказался, немного подлечился, стал во двор выходить. И спиртным не баловался.
И всё бы ничего, но однажды пришли они с завода и видят: вся мебель переломана, всё разбросано, телевизор стоит разбитый в углу, а дед лежит на полу, в потолок смотрит и как ребёнок маленький себя ведет, ногами сучит, их не узнаёт. Только «агу-агу» не кричит.
Всполошились они, конечно. Вызвали скорую помощь. Но врачи им помочь не смогли ничем. А дед очнулся и чуть не плача объяснял, что не знает, что с ним произошло. Ладно, решили муж и жена, вещи – дело наживное, а телевизор всё равно менять было надо. Так прошло некоторое время, и случай безумия с дедом повторился. И опять телевизор топором был порублен. Муж и жена, да и дед тоже пребывали в расстроенных чувствах. В психиатрическую клинику сдать старика казалось молодым низким поступком, но и добро, потом нажитое, было жалко. И тогда дед предложил выход из тупиковой ситуации. Сделайте для меня клетку железную, говорит, когда на работу уходить будите, в ней меня и запирайте.
Молодая пара совету вняла, хотя поначалу и отказывалась от такого кощунства. Сварили прочную клетку, что бы в ней сидеть на стуле было можно. Рядом чайник поставили электрический, что бы старик перекусить в обед мог. И уходя, стали запирать деда в ней под замок.
Так полгода прошло. Купили дорогущий новый, уже цветной телевизор, начали подумывать о покупке мотоцикла. Жена была уже беременна. Жизнь наладилась, но…
Однажды пришёл муж с работы раньше обычного и видит: дед из клетки выбрался, на полу лежит, пузыри пускает. Или он сам замок открыл или его закрыть забыли, но новый цветной телевизор опять разбитым оказался.
Не выдержал муж, в сердцах схватил порубленный телевизор и обрушил его на старика. Убил его сразу. Опомнился потом, но поздно. Суд был, но чем дело закончилось, рассказчик умолчал. Сказал только, чтобы мы сами определили степень вины убийцы.
Мы все долго молчали, и никто не спешил выносить обвинительный приговор. Задело нас за живое это трагическое повествование. Так мы и разошлись молча. И ответа дать не смогли.
Вот какие сложные ситуации в жизни бывают, что только руками развести можно.
Но какой смысл природе, создавать безумца ненавидящего телевизоры?
Я не медик, но в моём понимании сумасшествие – это процесс при котором у человека в результате сильного стресса или от старости происходит частичное разрушение нервных тканей, но мозг при этом страдает сильнее. Клетки-нейроны отмирают в одночасье миллионами. Нарушаются мыслительные процессы. И таким образом, дальнейшие поступки человека не поддаются простой логике. Может быть, он видел себя неандертальцем, окруженного непонятными и страшными предметами и вступал с ними в битву?
Что произошло с дедом, у которого временами сносило крышу, мне было более или менее ясно. Но что случилось со мной?!
И вот теперь, сидя в купе поезда, я тщательно обдумывал все произошедшее, только поделиться своими мыслями мне было не с кем. Разве это расскажешь? Не поверят. Хуже того, засмеют. Будут за твоей спиной, пряча насмешку, пальцами у виска крутить. Но я был твёрдо уверен, что не сошёл с ума и это был не сон, о чём свидетельствовали многочисленные набойки на коже и золотые коронки.
Поэтому один только вопрос незримо витал надо мной всю оставшуюся дорогу.
Почему и зачем это произошло? Должен же таиться в этом какой-то смысл!
ГЛАВА 2. Вор в короне.
08 августа 2011 года. 04 часа 21 минута по местному времени.
Ночной клуб города Читы.
***
В Читу я приехал поздно ночью. Меня на вокзале встретил водитель банка, который помог мне быстро добраться до гостиницы. С номером проблем никаких не возникло, потому, что он был забронирован для меня заранее.
Я попросил водителя подождать меня минут двадцать, быстро принял душ и переоделся в костюм. Спать мне совсем не хотелось, я точно знал, что не усну. Я попросил водителя отвести меня в один из Читинских ночных клубов и затем, отпустил его.
Посетителей в этот час в ночном клубе, название которого я умышленно умолчу, было уже немного. Люди уже успели поесть, погулять и отдохнуть. В зале сидело не более двадцати человек, ещё не насытившихся удовольствиями. Девушка, исполняющая обязанности хостес, провела меня в зал. Недолго думая я присел за свободный столик в уголке подальше от сцены. Официантка не заставила себя долго ждать и подошла к моему столику. Она потянула мне меню для выбора блюд. Но я не стал его брать в руки.
- Пожалуйста, принесите бутылку водки, какой-нибудь лёгкий салат, мясо с овощным гарниром и серый хлеб.
- Соки, минеральная вода, фрукты? – уточнила официантка. – Может быть, что-то ещё? Могу предложить мясо в горшочке. Или заливную осетрину?
- Нет, благодарю, - ответил я. – Хотя, пожалуй, сыр и зелень.
Официантка ушла выполнять заказ. Я остался один и ещё раз осмотрел зал. И тут же поймал себя на мысли, что осматриваю остальных посетителей не просто из чистого любопытства, а ищу среди них человека, через которого возможны очередные неприятности. Видимо мой последний визит в ресторан Читы в Прошлом, закончившийся перестрелкой, наложил на меня определённый отпечаток. Раньше я как-то никогда не задумывался над этой стороной жизни. Интересно, хорошо это или плохо?
Я никак не мог свыкнуться с мыслью, что я теперь снова прежний финансист Рабер, а не полковник МГБ, который умело играет роль вора-рецидивиста. Я уже осознавал, что моим приключениям пришёл конец, и я вернулся к прежней, хорошо мне известной и размеренной жизни, но… Прежней ли? Мне, определённо, чего-то не хватало. Как будто из меня вырезали кусок моей жизни. И мысль, вначале неясная, наконец, сформировалась в моём сознании. Я понял, что очень хочу вернуться в лето 1949 года. Не в ГУЛаг, а в то время, которое я провёл в Чите, в Прошлом, находясь на воле.
Официантка вернулась быстро. Немного поколдовав над моим столиком, она быстро расставила тарелки и приборы, пожелала мне приятного аппетита и оставила меня одного. Я вскрыл бутылку, и налив в высокий бокал водку до краёв залпом выпил её. Немного закусив, я повторил эту операцию. Водка была холодная, хорошая и я, слегка опьянев, значительно улучшил своё настроение. Я закусывал, глядя в тарелку, поэтому не заметил, что к моему столику подошёл мужчина. Пожалуй, я неправильно выразился: не мужчина, а высокий старик весьма почтенного возраста, убелённый сединами и с глубокими, рельефными морщинами на лице. Его светлые, но уже выцветшие глаза изучающе смотрели на меня.
- Здравствуйте! – вежливо произнёс он. - Вы не будите возражать, если я посижу с вами некоторое время?
Я посмотрел на него несколько недоумённо. В зале масса пустых, незанятых столиков. Значит, он подошёл ко мне не просто так, а имеет ко мне интерес. Да и одежда на старике была очень дорогая, это я определил с первого взгляда. Чёрный костюм, чёрная сорочка без галстука, с расстёгнутой верхней пуговицей, лакированные туфли. Он выглядел весьма презентабельно и держался с достоинством. Даже в его вежливой речи чувствовалось умение повелевать.
Никто из вас не замечал, что в современном обществе, чем выше стоит человек на иерархической лестнице власти, то тем меньше в его речи грубости и бранных слов? Человек, имеющий власть, чаще всего остаётся спокоен в любой ситуации, не повысит голос, извиниться даже лишний раз и я увидел именно эту манеру поведения.
Кстати, именно так и выглядел в Прошлом в глазах людей "вор чёрной масти". Помните фильм "Место встречи изменить нельзя"? В нём актёр Евгений Евстигнеев играет роль вора в законе Петра Ручникова, который шубы в Большом театре воровал. А вот все остальные отрицательные персонажи воровского мира фильма имели совсем другой цвет!
Зрители не поняли до конца, что двигало героями этого фильма. Например, Левченко, которого Шарапов встретил среди беспредельциков-махновцев в банде "Чёрная кошка". Из благородства ли он не раскрыл Шарапова, не выдал его? Отчасти, да. Но тут есть одно важное обстоятельство, зрителю неизвестное. Левченко был ссученным вором, изгоем, за то, что взял в руки оружие и пошёл Родину защищать. Бывший вор в законе Левченко был опытнее Горбатого, поняв, что банда обложена и убийством Шарапова ничего уже не изменить. И закалка лагерей, где кореша подчас надо защищать даже ценою жизни, сыграла не последнюю роль. Он воевал с Шараповым, считал его корешем. Кроме того, выдав Шарапова, он показал бы себя за дружка мусорского и скорее всего тут же был приговорён. И в тюрьму Левченко боялся попасть больше смерти, потому, что там верховодили воры в законе и кроме казни в бараке за измену идеи воровской его ничего не ждало.
Вот такие пироги.
Всё это моментально я прокрутил в своём сознании. Поэтому я не проявил со своей стороны неуважения, признаков неудовольствия, предложил подошедшему ко мне старику:
- Пожалуйста, мне будет приятно поужинать в компании.
Он остался доволен моим приглашением и сделал рукой жест, подзывая официантку
- Мы, кажется, незнакомы? – спросил я, когда старик опустился на стул напротив меня.
- Не думаю, что мы знакомы, - ответил он, но тут быстро подошла официантка и спросила:
- Михаил Тихонович?
- Принеси мне, Юленька, бутылочку полусухого вина, два бокала и яблочко. Только пусть его порежут на маленькие дольки. Иди, милая.
- Да, Михаил Тихонович, - ответила официантка и отошла.
- Вот вы и узнали моё имя-отчество, - произнёс собеседник. - А как вас величать?
- Михаил Аркадьевич, - представился я.
- Действительно странное совпадение, - старик покачал головой.
- Не понимаю, о чём вы говорите? – я быстро пробежал взглядом по кистям рук моего нового знакомого. И сразу многое понял. Все пальцы рук его были синие от перстней.
Это были знаки человека много лет чалившегося в тюрьмах и лагерях. Я не знал, что они означают. Перстни, как воровские метки авторитетов, появились лишь в конце сороковых- в начале пятидесятых годов. Но значение одного татуированного перстня мне было известно, который обозначал "вора в законе".
Значит, этот человек каким-то образом срисовал мои манеры старого лагерника! Поэтому-то и подошёл ко мне. Неужели теперь в моём поведении проскальзывает уголовное прошлое? Ну, дела! Этого мне только не хватало!
- Вы мне очень напоминаете одного человека, - объяснил старый вор. И замолчал, бросая взгляды в полупустой зал. Он не проронил больше ни одного слова до появления официантки Юленьки, которая принесла всё им затребованное и разлила вино в два бокала. Затем она незаметно удалилась.
- Впервые в нашем городе? – спросил Михаил Тихонович, подвигая мне один бокал с вином.
- Нет. Я уже бывал здесь несколько раз. Замечательный город, - ответил я, принимая приглашение выпить вместе с ним. – За знакомство!
Мы дружно выпили. Но лишь по нескольку глотков, не до дна. Этикет.
- И что в нашем городе вам нравится больше всего? – спросил он.
- Больше всего мне нравится мемориал жертвам Сталинских репрессий. Созданный из мраморных плит, добытых в ущелье бывшего Борлага.
- Вы меня просто удивляете своим выбором. Интересуетесь историей СССР? Или Сталинским периодом?
- Многим, - я пожал плечами. – Точнее историей ГУЛага.
- По ответу могу предполагать, что в вашей семье были репрессированные?
- Нет, - ответил я. – Просто много интересного можно узнать из истории страны, если подойти к этой проблеме с познавательной точки зрения.
- Наверное, - согласился старый вор. – Я не историк, но сам часть истории.
- Вы – вор в законе? – прямо спросил я.
- В короне1, - поправил меня Михаил Тихонович, не меняя интонацию в голосе. – Всё это в прошлом. Сейчас у меня свой бизнес. Хотите, я расскажу вам что-нибудь про ГУЛаг?
- С удовольствием! – ответил я. - Я, например, читал, что была в те времена банда Пивоварова, от которой не было спасения. Это правда? – спросил я.
- Правда, - согласился вор. – Но сам я Пивовара не видел. Я совсем молодой был, безусый. В лагерь Дальстроя Усть-Нера, где я отбывал срок, Васька Пивоваров не приезжал. Но много слышал о его зверствах. По всем лагерям о нём параши2 ходили. Знаешь, что такое трюмиловка?
- Имею представление, - ответил я, не проявляя неудовольствия на переход с "вы" на "ты" – По фильмам и книгам, разумеется.
- Вот-вот, - сказал Михаил Тихонович. – Хорошо, что хоть по книгам знаешь. Скверная это процедура. Её Пивовар с чёрной мастью любил практиковать. Положат на вора лист железа и бьют по нему молотами. Так и забивали насмерть, если человек от воровской короны не откажешься. Но, если хочешь знать, не он этот способ казни выдумал.
- Как не он?
- Не он, - подтвердил старый вор. – Это ещё в 19 веке в России было при царе-батюшке. Крестьяне, когда вора-конокрада ловили, линчевали его таким способом. В печь3. Только закидывали его соломой и всякой ветошью и били цепами, пока дышит. Старались ран на теле не оставлять. За убийство, пусть даже вора, можно было сразу на каторгу угодить. А так приедет урядник, тело ему мёртвое предъявят, умер мол, бродяга. Отчего не знаем. Полиция знала про эти штуки крестьянские, но закрывала глаза. Краж опять меньше, бродяг нет и всё спокойно. Вот так-то, Михаил!
Признаться, меня это несколько удивило. Я всегда считал Ваську Пивоварова палачом, изобретателем средневековых пыток. А на самом деле всё оказалось совершенно иначе. Он всего лишь так поступал, наученный по тем рассказам, которые слышал в детстве от стариков.
- Потом Ваську Пивоварова после Колымы отправили обратно в Карлаг4. Про него много различных слухов ходило. Одни рассказывали, что его на Индигирке ломами убили, другие, что его в бараке вор какой-то зарезал. Но всё это залипуха5. Никто его на Колыме тронуть не решился. Очень осторожный он был. Сам никогда ничего не делал, командовал издали. Да что тут скрывать. Не было в Колымских лагерях у воров той силы, чтобы против власти в открытую идти. Сучья война на Колыме в те годы была в самом разгаре. Поверишь, барак ходил на барак, дрались поодиночке и парами. Даже лагерь на лагерь ходили. И такое бывало. Ночью тихо нырнут под колючку и путь. В другом лагере начинали разборки с дракой и поножовщиной, а утром опять в свой лагерь возвращались. Не все, кто уцелел. Жуть, одним словом...
Старый вор сделал глоток вина и снова начал рассказывать:
- Отвлёкся я. На Колыме несколько только лагерей сохранилось, где чёрная масть по прежнему мазу держала, а Ваську Пивоварова отправили со своей кодлой в Карлаг, откуда он свой путь кровавый начал. Идея новая у коммунистов появилась. Они решили, что со старыми ворами, "чёрной мастью" полностью покончено и активисты отсталые элементы, которые ссучеными и трюмлеными ворами теперь назывались, перековывать должны. Только не учли коммунисты, что трюмленые воры люто ненавидели активистов. Они, хотя и были теперь "трюмленые", но работать не хотели по-прежнему. Всякий запрет обойти можно, если захотеть. И обходили. Воры в картишки поигрывали с фраерами, обжуливали их конечно. Но не пайка была ставкой в тех играх. Наряд на работу. Проигрался фраер в дым, отдай вору должок ударным трудом. То есть работай на двести процентов, чтобы наряд закрыть за себя и за вора, который в бараке отдыхает. Некоторые фраера в рабство попадали так на несколько месяцев. А часто бывало, что у вора было по два-три раба.
Васька Пивоваров, по замыслам Московского начальства, должен был создать образцовый лагерь, без воровских арестантских прослоек. Где все арестанты единая рабочая масса и все трудятся как ударники. Но ничего у него не получилось. Его же свои на ножи и поставили. Не простили ему ссученные воры своего унижения. Хотя и не был Пивовар раньше никогда вором в законе, приговорили его на воровской сходке. Вот так он и погиб в лагере. Но стал Пивовар легендой, грозой воровского мира. И начальство лагерное его смерть в тайне держало. В 1953 году это случилось6. Тогда же и Фунта зарезали.
- Я знаю, кто такой Фунт, - вставил я.
Михаил Тихонович слабо кивнул, давая понять, что услышал меня и сказал:
- Пивовар и Фунт – оба они детища того времени и подполковника Королёва. Фобос и Деймос. Страх и Ужас. Королёва я видел в Ванино на пересылке. Это тот, которого в дальнейшем писатель Шаламов по ошибке воровским авторитетом по кличке Король назвал. Вроде простым оперативником был Королев. Но нет, не простым. У Королева была прямая связь с Москвой, с кабинетом самого Берия. А это о многом говорит. Но это я так, к слову. Воспоминания меня одолели, а выговориться хочется.
Я очень пожалел о том, что вынужден молчать, и не могу раскрыться перед старым вором. Я же лично дважды разговаривал с Фунтом и мог бы добавить много интересного. Но самое главное, сидящий со мной за одним столиком старик был мне хорошо известен, правда, когда он был ещё подростком. Мы вместе ехали на этап, жили в одном бараке. Он уже имел вторую судимость, а я шестую. Я был вором в законе и учил его жить по-понятиям. И вот, теперь мы с ним снова случайно встретились…
Я сам только вернулся с Колымы и у меня ещё стояли страшные сцены последних дней моего пребывания в лагере. Я даже позавидовал Михаилу Тихоновичу, которому не нужно ни от кого таиться.
- В старое время всё было не так, - продолжал старый вор. – Мы, попав в лагерь и получив длительные сроки заключения, имели очень много свободного времени. Воры не любили чему-либо учиться, но зато если кто-то из них ставил себе задачу освоить какое-нибудь ремесло, то выполнял её на совесть и шлифовал умение годами. Пока не становился настоящим мастером-виртуозом. Но мало кто из воров любил читать. Зато почти все любили слушать рассказы фраеров, многие из которых были образованными людьми. Однажды я и услышал рассказ о вечном жиде Агасфере, который запомнился мне на всю жизнь…
Он положил надкусанную дольку яблока обратно на тарелку и взял бокал с вином. Я последовал его примеру. И произнёс:
- Мне известно, кто такой Агасфер. Рассказывают, что когда Иисуса Христа вели на казнь, некий иудей по имени Агасфер не разрешил ему передохнуть рядом со своим домом и прогнал, потребовав, что бы он шёл туда, куда ему предначертано. Иисус Христос, услышав такие жестокие слова, проклял Агасфера, пообещав ему вечное странствие.
Мы подняли бокалы и, посмотрев друг другу в глаза, выпили по несколько глотков вина.
- Именно так! – сказал Михаил Тихонович. – Древняя легенда Каббалы. Агасфер получил бессмертие как проклятие, и теперь вечно мечется по всему миру, не минуты не зная покоя. Но может быть это не легенда?
- Почему вы так считаете? – поинтересовался я, снова беря в руку вилку.
- А разве вы не похожи на Агасфера? – Михаил Тихонович откинулся на спинку стула.
Я улыбнулся, показывая, что оценил его шутку.
- Нет, - возразил я. – Я совсем не Агасфер и никогда им не был. Даже не мечтал когда-нибудь оказаться на его месте. Однако почему вы так меня назвали? У вас есть для этого неизвестные мне причины или это просто фантазия?
- Прошу меня извинить, если нечаянно обидел вас, - сказал мой собеседник. – Дело в том, что вы мне напомнили одного уважаемого человека, которого я знавал на заре своей юности. Вы никогда не были на Индигирке? Это полноводная и холодная река в безбрежных просторах крайнего севера. Того человека тоже звали Михаил, но мы его называли иначе: "Фокусник". Вы очень похожи на него. Я бы сказал, что вас совсем невозможно отличить, если поставить рядом.
Я почувствовал, что в виски ударила кровь. Вот они нежелательные последствия уже первой встречи с человеком, который знал меня раньше! И он узнал меня. Надо что-то делать! Поэтому я быстро привёл в порядок разыгравшиеся нервы и успокоил себя. Но вор видимо почувствовал моё волнение и поспешил меня успокоить:
- Конечно, этого не может быть. Фокусник погиб в командировке в начале 1950 года через пять месяцев, после нашего с ним знакомства. Я уже стар, а Фокусник был на четверть века старше меня. А ваш возраст чуть больше сорока лет. Даже, если Фокусник не погиб, а каким-то чудом выжил, то… Нет, вы не можете быть тем Фокусником, хотя имеете с ним очень много сходства.
- Неужели у вас настолько хорошая память, что бы помнить мельчайшие детали спустя много лет? – поинтересовался я. – Пятидесятый год? Значит уже прошло больше шестидесяти лет. Целая вечность!
- Может и так, - легко согласился старый вор. – Но именно Фокусник был моим первым учителем, хотя и недолго. А это не забывается. Я его хорошо помню… Вот у вас, что это?
И вор показал глазами на мою левую руку, где из под манжета сорочки виднелись рисунки татуированных крестов.
Я невольно попытался придать своей руке такое положение, что бы кресты не бросались в глаза. Вор внимательно наблюдал за мной. Спросил:
- Чувствуете неловкость? Но вам нет необходимости их скрывать. Это раньше набитые вами кресты имели особое значение. Теперь нет. Это не более как фраерская татуировка.
- Возможно! Даже, скорее всего вы правы. Мне очень неловко перед вами, – признался я. – Но не из-за татуировок. Это не более как баловство. Мне неловко перед вами по другой причине. Мне известно, кто такой Фокусник.
- Неужели? – вор не смог скрыть удивление. – Откуда?
- Это мой родной дед, - объяснил я. – И я если не все знаю про него, то очень многое.
- Вот оно как! – вор понимающе полуприкрыл глаза. – Тогда понятно ваше с ним портретное сходство. Как же я сразу не догадался? Для меня, признаюсь, это приятная неожиданность: встретить внука этого замечательного человека. Не ждал, не ждал от судьбы такого подарка.
- Боюсь вас разочаровать, - сказал я. – Но вряд ли я смогу заменить собой своего деда. Я возможно и похож на него как две капли воды, но я совершенно другой человек, с которым у вас нет ничего общего.
- Это вы зря! – не согласился Михаил Тихонович. – Я многим обязан Фокуснику. И считаю, что долг платежом красен. Хотя бы тем, если смогу отдать его внуку.
- Но мне абсолютно не требуется никакая помощь, - заверил я.
- Кто знает, - мой собеседник подёрнул уголком рта – Время нынче такое, неспокойное. От помощи отказывается лишь тот, кто уже чувствует за плечами помощь друзей и спецслужб. Но какая бы сила за вами, Михаил, не стояла, я тоже кое-что могу. Возьмите. Это моя визитная карточка. Очень был рад с вами познакомиться.
-----------------------------------------------
1. В короне (жаргон) – Вор в законе отошедший от дел, но сохранивший свой статус и уважение.
2. Параши ходили (жаргон, устаревшее) – слухи, домыслы, не внушающие доверия.
3. В печь (жаргон, устаревшее) – казнь конокрада крестьянским самосудом.
4. Карлаг – группа Исправительно-Трудовых Лагерей в СССР. Организован 17 сентября 1931 года на базе созданного Казахстанским ИТЛ ОГПУ в селе Долинское Карагандинской области.
5. Залипуха (жаргон, устаревшее) – обман, неправда.
6. Рассказ из семейного архива автора.
ГЛАВА 3. Поток Времени.
08 августа 2011 года. 06 часов 22 минуты по местному времени.
Гостиничный номер в Чите.
***
Я вернулся в свой номер в странных чувствах. Разговор со старым вором разбередил мои воспоминания. С одной стороны я был рад, что я вернулся обратно, и все закончилось благополучно. Но с другой стороны, я по-прежнему жалел, что моим невольным приключениям пришёл конец. Конечно, не все мои похождения в Прошлом были благополучны и приятны, но все-таки…
В дверь номера негромко постучали. Я не спал, хотя для визитов время было ещё раннее. Я не торопясь подошёл к двери и приоткрыл её, ожидая увидеть коридорного или горничную. Но я ошибся в своём предположении. На пороге стоял немолодой мужчина с лёгкой проседью в чёрных волосах, в светлом костюме и при галстуке. В руке он держал цветастый полиэтиленовый пакет. Его я узнал сразу. Передо мной находился тот самый странный мужик, благодаря которому произошло моё перемещение в прошлое, и стараниями которого я очутился в 1949 году. Он стоял и, рассматривая меня, дружелюбно улыбался.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Наконец я опомнился и едва не задохнулся от такой наглости. Напакостить мне, а потом спокойно явиться, как будто ничего не произошло.
- Доброе… - он не договорил приветствие, потому что я схватил его за грудки и с силой потянул на себя. Я не хотел лишнего шума и, втащив его в номер, захлопнул за нами дверь.
- Попался, петух мохнорылый! - наливаясь злобой прошипел я и сильно встряхнул его. Внутри пришельца что-то хрустнуло, и он торопливо прокричал тонким голосом:
- Постойте! Вы ничего не знаете! Я все сейчас объясню!
Последние слова он произнёс уже лёжа на полу. В моей руке каким-то непостижимым образом оказался нож. Как я его достал было загадкой даже для меня. Наверное, сработала на автомате старая лагерная привычка матерого зека.
- Объяснишь и ответишь! – прорычал я, грозно нависая над ним: - Ты кто такой?
- Да, да, - поспешно произнёс незнакомец, все ещё опасаясь агрессии с моей стороны, - Я все вам сейчас объясню!
Но я промолчал, ничем не проявлял нетерпения, ожидая, когда он будет говорить дальше. Зачем спешить с экзекуцией, если он и так все добровольно обещал прояснить?
- Заметьте, что я сам пришёл к вам уважаемый, Михаил Аркадьевич, чтобы расставить все точки над i. – сказал он, пытаясь сесть. - И бить меня было вовсе не обязательно. Я очень сожалею, что все так получилось с вами, но иначе нам просто было невозможно!
- Кому это вам? Вы, что надо мной опыты ставить решили? – раздражённо выпалил я. – Я похож на подопытного кролика, по-вашему?
- Упаси бог! – воскликнул незнакомец. – Конечно же, нет! – И попросил: - Позвольте, я присяду в кресло? Неудобно рассказывать на полу, находясь в лежачем положении. Вы все-таки культурный человек и понимаете правила хорошего тона при собеседовании.
- Культуру я постигал последний год в двух тюрьмах и пяти лагерях! – с сарказмом заметил я. – Это все твоя работа, гадёныш! Порастерял я правила хорошего тона!
Пришелец бросил на меня быстрый взгляд, что-то проворчав про себя. Голову даю на отсечение, что это было какое-то грязное ругательство или проклятие. Но как бы то ни было, его слова вслух произнесены не были. Именно это заставило меня зауважать своего гостя. Почему, спросите вы. Потому, что он меня явно не боялся, хотя всячески подыгрывал мне и сдерживался изо всех сил. Я не сразу, но заметил это и, стерев со своего лица последние следы агрессии, холодно произнёс:
- Вы знаете меня?
- Я знаю про вас многое…
- Хорошо, я готов выслушать вас. Что ж. Кресло рядом с вами. Прошу.
Я прекрасно отдавал себе отчёт, что мой гость является тем связывающим звеном, благодаря которому произошёл провал во времени. Я нуждался в объяснении этого феномена и хотел знать причину, по которой в прошлом оказался именно я, а не кто-то другой.
- Так кто вы такой? – задал я первый вопрос.
- Меня зовут Самуил Александрович Штерн, - представился мой гость, немного поёрзав в кресле. – Я возглавляю сектор Межвременья. В мой сектор входит двадцатый век. Моё звание капитан. Но это чисто формальность. Никто из наших сотрудников не придаёт званиям какого-нибудь существенного значения.
- Невысокое у вас звание – прервал я его.
Незваный гость, услышав мою реплику, позволил себе усмехнуться:
- Вы не правы, Михаил Аркадьевич. У нас выше капитана стоит лишь комиссар. А капитан – глава сектора. Лейтенант – глава отдела или иначе десятилетия. Остальные наши сотрудники – сержанты и курсанты. Вы мне, я вижу, уже не верите?
- Давайте будем считать, что я принимаю ваши слова как достоверную информацию, по причине того, что другой просто нет, - проронил я, присаживаясь в кресло напротив. Нас разделял журнальный столик. - Вы упомянули сектор непонятного мне Межвеменья. Это что? Машина времени?
- Если вам так угодно думать, то да, - сказал человек, назвавший себя капитаном Штерн. – На самом деле все много сложнее, но я не буду касаться технических подробностей и деталей этого процесса. Важно то, что вы, став очевидцем работы нашей технологии, можете здраво оценить моё предложение…
- Подождите, - перебил я. – Какое предложение? Я хочу знать, почему именно меня отправили в прошлое! Отправили на каторгу в прямом смысле этого слова, не спросив моего согласия! Ничего не объяснив, в конце концов! Разве это нормально, поступать так с человеком?
- Ваши замечания в мой адрес и негодование вполне логичны и понятны, - сказал Штерн. – Приношу вам свои извинения. Но если бы вы смогли встать на моё место, то сразу бы поняли, что иначе поступить я не могу. Представьте себе, что я сегодня пришёл бы к вам в номер и сказал: "Уважаемый, Михаил Аркадьевич, как вы смотрите на то, чтобы съездить ненадолго в Прошлое"? Вы рассмеялись мне в лицо в лучшем случае! Так?
Я не смог сдержать лёгкую улыбку, представив весь комизм ситуации. Самое главное, что я хорошо его понимал. Оказавшись заброшенный в Прошлое, я просто не мог там рассказать никому правду о себе. Особенно психиатру в Сумасшедшем доме.
- Продолжайте, пожалуйста, - сказал я. – Постараюсь не прерывать вас на каждом слове.
- Очень любезно с вашей стороны, - заметил Штерн. – Так вот. Межвременье – это технология далёкого для вас Будущего. Точнее сказать середины 22 века. И мы начали её использование не только в своём времени, но и в Прошлом. То есть здесь. Только не воображайте, что мы используем ее исключительно в хулиганских целях. И даже не в научных. Мы вынуждены её использовать, что бы… выжить. Да, именно выжить! – Штерн заметил мой удивлённый взгляд и сразу как-то потускнел.
Он ненадолго замолчал, словно собираясь с мыслями и снова заговорил, но уже решительно:
- Не хочу вас пугать, но двадцать третий век в истории человечества никогда не наступит. Мы находимся на краю гибели. Мы – это значит всё человечество в целом. Я - пришелец из будущего. Это правда. И я разговариваю с вами. Это факт. Вспомните, но и вы разговаривали с людьми в Прошлом. Но у нас с вами есть разница. Вы вернулись обратно, а я… А я застрял тут в вашем времени постоянно и в случае моей смерти обратно не вернусь никогда. Наша база недолго просуществовала в моем времени. Она и сейчас ещё находится там, но уже в нерабочем состоянии. И восстановить ее в моём времени не представляется возможным никакими способами. Поэтому мы перенесли свою базу сюда, несколько энтузиастов, если нас можно так назвать, и приступили к поставленным задачам. Задач мы выполняем несколько. Мы осуществляем общее наблюдение над обществом в различных десятилетиях. Для этой цели задействованы стажёры и сержанты. Мы набираем людей, которые могут оказаться нам полезны. Мы проводим поиск аномалий и, наконец, самое главное, мы ищем причины апокалипсиса, и может быть, нам удастся предотвратить его появление.
- Апокалипсис действительно наступил? Каким же образом вы хотите остановить его? Разве человек настолько силён, чтобы справиться со стихией? – спросил я.
Штерн снисходительно взглянул на меня.
- Чтобы ответить на ваш вопрос, дорогой Михаил Аркадьевич, вы должны понять о каких аномалиях я говорю. Я не буду касаться всем широко известных феноменах Бермудского треугольника или самовозгорания людей. Замечу, что аномалий в нашем мире значительно больше, чем их видят люди. С одной из аномалий вы столкнулись в своём путешествии в Прошлое. Это, так называемое рождение вашего отца. Ваш отец родился больше года спустя после смерти вашего деда. Разве не так?
- Так! – признался я. А что тут возразишь?
- Это – аномалия истории, - безжалостно заключил Штерн. – Но ваш отец родился. И породил вас. А вы породили тоже детей. Но где тут логика? Непонятно, каким образом произошло зачатие вашего отца. Непонятны и воспоминания вашей бабушки о вашем покойном деде, если в реальности она его никогда не встречала.
Я живо припомнил Клавдию, свой разговор с подполковником МГБ Волосниковым и свои размышления в Гулаге про этот факт, и был вынужден признать, что Штерн говорит чистую правду.
- И поэтому я стал в Прошлом отцом собственного отца? – спросил я. – Вы послали меня в Прошлое, чтобы я исправил там эту аномалию?
- Отчасти да, - не стал спорить Штерн. – Но это было не самой важной нашей задачей.
- Поясните, - попросил я.
- Охотно, - Штерн заметно повеселел. Было заметно, что он наслаждается беседой со мной. Но и мой интерес к разговору значительно усилился.
- Аномалии в мире наблюдаются значительно чаще, чем видит обычный среднестатистический обыватель. Мы, путешествуя во времени, сталкиваемся с этими феноменами сплошь и рядом. Наш опыт подсказывает, что в этих аномалиях и лежит ответ на наш вопрос, который не даёт нам покоя: в чём причина конца света. Что вам известно об Апокалипсисе? Только прошу вас, не цитируйте мне Тору.
- Вы хотите знать, что мне известно о конце света? – переспросил я задумчиво. – Признаюсь, не так много. По моему мнению, вероятность конца света ничтожна мала. И даже если учёные правы, это произойдёт многие миллионы лет спустя.
- Вы глубоко заблуждаетесь, - нравоучительно заметил Штерн. - Конец света близок. Он уже стоит на пороге нашей цивилизации. Только о нем никто из людей вашего времени не догадывается.
- Да? И как же это все выглядит? – вопросил я. – Наверное, третья мировая война, Земля превратилась в радиоактивное кладбище, мутанты и заражение громадных территорий, вызвавшие эти мутации. Кровожадные зомби, ищущие мозги живых? Так?
- Не верно, Михаил Аркадьевич. Какие у вас припасены ещё версии по этому вопросу?
- С десяток наберётся, - бодро ответил я. – Но никакую из них я не пожелал бы увидеть собственными глазами.
- Вполне разумно! – согласился со мной Штерн. – Только вы заблуждаетесь насчёт того, что вам известно, как будет выглядеть конец света. То, что вы мне рассказали – катастрофы, согласен, но совсем не конец света.
- Расскажите! – потребовал я.
- Попробуйте угадать, - Штерн хитро прищурился.
- Попробую, - я принял его игру. – Это, скорее всего, глобальное похолодание?
- Нет.
- Тогда, наверное, резкое повышение температур, при которых невозможна жизнь?
- Не верно.
И я начал перечислять остальное. Может эпидемии? Или материки уйдут под воду в результате всемирного потопа? Солнце превратится в сверхновую? Гигантский метеорит, обрушившийся на землю? Цунами? Торнадо, все сметающее на своём пути? Излучения солнца и космические лучи, уничтожающие всё живое, после разрушения озонового слоя?
Штерн отрицательно качал головой, после того, как я называл ему по очереди все свои версии.
- Генетические мутации? – произнёс я в заключение. Больше в запасе моей памяти ничего не было.
- С этим мы бы справились, - махнул ладошкой Штерн. – Наша генетика намного превосходит вашу. Мы имеем более ста лет разрыва с вашей наукой в ее развитии. Видите, Михаил Аркадьевич, что вам ничего про истинный апокалипсис неизвестно. Всё, что вы мне сейчас перечислили, это всего лишь надуманные измышления бумагомарателей и фантастов за последние 150 лет. Лучше не гадайте.
- Но вы же сами предложили мне угадать, - заметил я с некоторым неудовольствием.
- Только для того чтобы вы поняли, что мы ищем причины не обычного природного катаклизма. Дело в том, что у нас происходит катаклизм совершенно необыкновенный, аномальный. Или мы чего-то не понимаем. В этом-то вся и проблема.
- Вот оно как, - протянул я задумчиво. – Что же это такое, Самуил Александрович?
Штерн пожал плечами:
- Вот этого я вам рассказать, к сожалению, не могу по двум известным причинам. Первая состоит в том, что это надо самому увидеть, прочувствовать, испытать. А вторая причина – вы же не дали согласие быть с нами?
Штерн был истинный еврей. Разговаривать с евреем некоторым людям кажется очень сложно из-за постоянного внезапного перехода мыслей с одного объекта на другой. Все вроде логично, но как-то не так, словно все вывернуто наизнанку. Но на самом деле, это вовсе не какая-то хитрость или тайное умение пудрить мозги. Вовсе нет. Этому нельзя научиться. Это внутренняя сущность еврея. По-другому он не в состоянии мыслить. Но не будь я сам еврей, если бы не видел мыслей Штерна на два хода вперёд.
- У вас много наших? – спросил я Штерна.
- У нас только наши, - он радостно захихикал.
- И, разрешите спросить, вы вообразили себя некими сверхлюдьми, спасителями человечества?
Штерн поморщился.
- Ах, оставьте эти громкие фразы ораторам, Михаил Аркадьевич! Мы вовсе не гонимся за славой. И реклама нам ни к чему. Мы, прежде всего, пытаемся спасти самих себя. И весь мир заодно, если у нас получиться что-то сделать. Кое-что мы уже выявили в своей работе, но она ещё очень далека от завершения. Поэтому я и пришёл к вам. Не хотите ли вы встать в наши ряды и присоединиться к совместным поискам? Такую работу предлагают не каждому, смею вас уверить. Тем более эта работа интересная, предполагает много путешествовать. Новые знакомства, масса впечатлений, различные географические точки. Я слышал, что у вас даже существуют, но не сильно афишируются турпоездки по Сталинским лагерям, что бы турист мог испытать ту атмосферу, в которой жили и работали зэка прошлых лет. И желающие находятся. Для них это романтика: побыть сутки в роли зэка, за колючкой, под стволами автоматов часовых на вышках добывая в реке золото дедовским методом!
И Штерн выжидательно посмотрел на меня.
Признаться, я ожидал этого предложения, но решил немного поломать комедию, чтобы выиграть для себя лучшие условия этого несколько странного "контракта". В душе я уже был готов принять его абсолютно даром. Но так просто никакие сделки не делаются.
- Как это понимать? Значит, я должен все бросить и пойти к вам на службу? – сказал я. – Что же в ней для меня привлекательного? И какие будут мои обязанности?
- Для начала при путешествиях в Прошлое и Будущее вы будите уже в ранге сержант, а не стажёр, - ответил Штерн, легонько похлопывая по ручке кресла ладонью. И продолжая искушать меня, добавил: – Многие живущие отдали бы за это, не задумываясь, полжизни.
- Но не я, - возразил я. – Зачем мне это надо? Я – крупный финансист с безупречной репутацией, человек вполне обеспеченный и довольный жизнью. Допускаю, что какой-нибудь неудачник и ухватится за такую возможность, но только не я. Нет, увольте.
- Но почему вы отказываетесь, Михаил Аркадьевич? – вкрадчиво заговорил Штерн. – Вы же абсолютно ничего не теряете. Путешествуя в другое время, вы не тратите ни минуты своей жизни здесь. Там, куда вы отправляетесь, может пройти и десять и двадцать лет, а обратно вы вернётесь ни постаревшим, ни на йоту. Это почти бессмертие! Кроме того, ваш труд не будет бесплатным. Он хорошо оплачивается. Я забыл вам сказать, что за путешествие в 1949 год вам за стажировку начислены деньги, которые вы можете немедленно получить.
- Деньги? – я позволил себе улыбнуться. – И какую же сумму позволю вас спросить?
- По десять тысяч австралийских долларов за каждый месяц, проведённый в Прошлом плюс подъёмные. Итого сто сорок тысяч. Признайтесь, где вы сможете из обычной командировки привести такую, а главное честно заработанную сумму?
Я решил схитрить:
- А если я не соглашусь? Я получу эти деньги или нет?
Вместо ответа Штерн поднял с пола пакет и протянул мне.
- Получите ваш гонорар!
Я принял пакет, заглянул внутрь. Вытащил оттуда два первых попавшихся кирпичика и, надорвав упаковку одного из них, извлёк одну из купюр. Повертел ее в руках, посмотрел водяные знаки на свет. Банкнота по всей вероятности была настоящей или мастерски сделанной подделкой.
- Деньги самые настоящие, - заверил меня Штерн. – Дело в том, что мы имеем весьма значительные суммы в различных банках по всему миры. Скажу больше, мы, шутя, смогли бы купить такие крупнейшие корпорации как, допустим, Самсунг или Сони, космодром Байконур или остров Манхэттен, если увидели, что это приблизит нас к поставленной цели. Деньги для нас не самое главное и мы готовы честно оплачивать труд наших помощников.
Штерн дал мне время прийти в себя от лёгкого шока и добавил:
- Это не игра, господин Рабер! Всё очень серьёзно.
- Допустим, я соглашусь, - наконец смог выговорить я. – Как это будет всё выглядеть на практике?
- Вы путешествуете во времени и занимаетесь поиском различных аномалий, - ответил Штерн.
- Но каким образом я смогу определить, где есть аномалия, а где её нет? – спросил я.
- В этом вопросе я смогу вам помочь, - успокоил меня Штерн. – Я приведу для вашего сведения небольшой исторический пример аномалии. Троянская война. Ахейцы сломили сопротивление Трои за десять лет и разрушили её. Армии троянцев и ахейцев были вооружены примерно одинаково, они использовали похожую тактику, их солдаты были храбры и выносливы в равной степени. Но почти никто не принял во внимание один интереснейший факт. Ахейцев было в несколько раз меньше, чем троянцев и их союзников. Примерно один к семи.
Бросив внимательный взгляд на меня, Штерн продолжил:
- Посудите сами! За ахейцев сражался лишь Пелопоннес, Коринф, Микены, остров Крит и некоторые острова Греческого архипелага. Армию одного из этих островов – крошечного царства Итака – и возглавлял легендарный Одиссей. За Троянцев – сама Троада, Фригия, Лидия, Ликия, Кария, хеттские солдаты, восточные солдаты Мнемона, которого почему-то называют эфиопом. В Греции их поддерживали Фессалийцы и ряд других северных областей и племён. И Фракийский союз, который был очень могущественный. Война шла десять лет на материковой и островной Греции. И троянцы, имея громадный численный перевес, с позором проиграли войну, закончившуюся взятием ахейцами Трои. Невероятно, но это факт, от которого невозможно отмахнуться. Как будто на стороне ахейцев присутствовали некие силы, которые решили исход войны.
- Действительно, очень странно, - согласился я. – Этого я не знал. Вы и в Трою забрасываете своих наблюдателей?
- Нет,- Штерн качнул головой. – Так далеко наши действия не распространяются. Самый последний порог внедрения наших агентов не превышает 1905 года. Мы считаем, что истинная причина Апокалипсиса каким-то образом связана с последними столетиями и вероятнее всего с ядерным оружием.
Я помолчал некоторое время, обдумывая его слова. Наконец повернулся к Штерну:
- Допустим, вы правы! – сказал я. – Но есть одно обстоятельство, которое мне совсем не нравиться. Я побывал в Прошлом, в котором мне пришлось изображать из себя матёрого вора-рецидивиста. В основном я увидел там тюрьмы и лагеря. Я сыт этим по горло! По-вашему я обязан всю жизнь слоняться по тюрьмам Прошлого и Будущего?
- Ну почему же по тюрьмам? – поморщился Штерн. – Вовсе не обязательно. Постарайтесь уяснить ситуацию с заброской резидента. Мы обычно даём нашему агенту знание обстановки, снабжаем его нужными документами и дензнаками, некоторыми необходимыми материалами. Однако риск у наших резидентов попасть в места заключения крайне велик. И тот, кто не проходит испытания тюрьмой, нам не подходит. Мы отбраковываем таких людей. Вы нам подходите. Вы проявили нужную выдержку, изворотливость, находчивость и даже храбрость. Вы не из болтливых и это огромный плюс. Во время тренировочного задания вы Михаил Аркадьевич, себя зарекомендовали положительно. А теперь посмотрите на все это с другой точки зрения: чтобы понять то или иное столетие, найти нужных людей, необходимо быть заброшенным в него несколько раз.
- Но начинать мою заброску в ГУЛаг.., - я не договорил.
- Все начинают именно с этого, - твёрдо произнёс Штерн. – Но не потому, что нам это необходимо. Это нужно в первую очередь самому резиденту. Представьте себе, что вы оказались не на станции Чёрная, а в колхозе "Светлый путь" Нижегородской области. Сценарий был бы тот же самый. Без паспорта колхозника и справки о командировании на какой-то хозяйственный объект, вас бы точно также арестовали за бродяжничество и отправили по этапу. Никакой разницы, вы не находите?
- Но, погодите, Самуил Александрович! Вы же сами недавно сказали, что даёте резиденту нужные бумаги! – возразил я.
- Даём, - подтвердил Штерн. – Но не сразу и не всегда. Предположим, вы с документами и дипломом бухгалтера прибыли в 1949 год. Благополучно сняли или купили жильё и устроились на работу. Ваша жизнь там окажется крайне скучной и однообразной. И никому не нужной. Какие наблюдения сможет сделать молчаливый и замкнутый бухгалтер из города Н, если кроме дома и конторы, где он работает, он нигде не бывает. Телевидения ещё нет, люди живут сообща, тесно общаясь во дворах и на улице. Ваше затворничество и нелюдимость, непонятное поведение вызовет неподдельный интерес к вашей персоне. А обороты речи? Вы будите говорить иначе. Вы станете использовать в разговоре неизвестные людям слова и целые фразы. Вас начнут подозревать. И всегда найдётся доброхот, который напишет на вас кляузную анонимку в органы, в которой обвинит вас в шпионаже. Или я не прав?
Я был вынужден признать, что Штерн совершенно прав.
- Или, допустим, другая ситуация. Вы попали в самый разгар гражданской войны. Тут белые, там красные, тут бандиты, там самоуправление. Какой мандат вам брать с собой, скажите на милость? Где гарантия, что он вас защитит? А какие вам понадобятся денежные знаки? Керенки? "Сибирки"? Царские рубли? "Пензенки"? Английские фунты? Да в те времена по России ходило больше тридцати видов различных дензнаков, монет и кредитных билетов! Причём за чужие деньги могли и расстрелять, как за улику по подозрению в шпионаже.
Заметив, что я всё понял правильно, Штерн заговорил опять:
- Вот видите как всё непросто. Но зато теперь, когда вы во второй раз окажитесь в 1949 году, вы никогда не сделаете грубой ошибки, за которую придётся платить ценой жизни. Ваше знание особенностей быта тех лет и реалий Прошлого, которые вы там получили настолько объёмно, что их теоретически никак освоить невозможно. Согласны?
- Вполне, - произнёс я, вспомнив многочисленные рассказы людей, с которыми мне довелось пообщаться в Прошлом.
Услышав мой ответ, Штерн продолжал:
- Таким образом, вы легко сможете адаптироваться в Прошлом при вашем новом задании. Тюрьмой вас испугать нельзя. Вы прошли такую хорошую школу выживания, которую невозможно воспроизвести даже на тренировочной базе. Хотя должен признаться, что тренировочной базы у нас не существует. Курсанты изучают всё на практике. Если я не ошибаюсь, то вы освоили в Прошлом даже немецкий пистолет системы "Вальтер" и вождение полуторки ЗИС?
- Да, это так, - подтвердил я.
- Вот видите! – обрадовано заключил Штерн. – На практике все осваивают всё гораздо быстрее! А лишними знания и умения никогда не бывают.
Во время всего монолога Штерна, прерываемого моими короткими фразами, я размышлял. Если ко всему, что рассказывал мне Штерн подходить со всей серьёзностью, то его предложение поработать в Межвременьи было достаточно заманчивым. И вовсе не потому, что оно влекло меня острыми ощущениями или мыслью о спасении человечества. Это было просто интересно! Азарт! Оказаться в чужом мире – разве это не тот стимулятор, который привлекает к играм в огромном количестве геймеров всех стран? Оказаться в чужом мире, пусть виртуальном, уйти от действительности, хотя и на время. А в моём случае виртуальность была самой настоящей действительностью.
- А мои татуировки? – напомнил я.
- Если вы решили от них отказаться, - сказал Штерн. – То я смогу их ликвидировать так быстро, как только вы снимите с себя одежду. Но я вам советую их сохранить. Они могу вам ещё понадобиться.
Я был удовлетворён полученным ответом.
- Считайте, что я почти согласился, - объявил я своё решение. – Что и где я должен подписать?
- Абсолютно ничего! – заверил Штерн. – Это излишне. У нас всё происходит на добровольных началах. Кроме первого раза, конечно.
- Да, - спохватился я. – А каким образом я смогу вернутся обратно?
Штерн развёл руками, как бы извиняясь и прокашлявшись, произнёс:
- Это, к сожалению, самый наш больной вопрос. Вы будите находиться в другом мире пока не умрёте от старости или болезни… Или вас там убьют. Можете, если возникнет необходимость или острое желание покинуть чужое Время закончить жизнь самоубийством. Многие, если видят отсутствие перспективы в их миссии именно так и поступают. Но обратно вы вернётесь в любом случае целым, живым и здоровым. Даже если там потеряете руку или ногу. Я вот, например, из последней командировки в Прошлое вернулся из газовой камеры немецкого концлагеря Треблинка. Пренеприятные ощущения я там испытал в момент смерти, скажу откровенно. Но как бы то ни было, я живой и сижу перед вами!
Да, путь возврата обратно не вселял оптимизма. Впрочем, один раз меня уже убили. Значит всё не так страшно. И прожить сотни лет в различных временах, дано не каждому. Это шанс. Попробовать себя в роли Агасфера? А почему, нет? Всё равно ничего не потеряю. Решено, соглашусь, пожалуй, ещё на один разок.
- Согласен! – наконец сообщил я.
- Я знал, что вы примите положительный ответ! – просиял Штерн. – Готовы к отправке?
- Как уже? – воскликнул я.
- А зачем ждать? – Штерн был несколько недоволен моим вопросом. – Вы – уже агент Межвременья и подчиняетесь его приказам. Цель – 2134 год. Время - за два месяца до начала всемирной ядерной войны. Место – окраина мегаполиса Москва. Задача – больше увидеть и как можно дольше остаться в живых. Удачи вам, Михаил Аркадьевич, и до встречи!
- Стойте! – закричал я. – Подождите! Я психологически ещё не готов к этому!
Но меня что-то ударило в грудь, и я потерял сознание.
ГЛАВА 4. Без определённого места жительства.
"Жил на свете Джонни.
Знаете его?
Не было у Джонни
Ровно ничего!
Нечем подкрепиться,
Нечего надеть,
Не к чему стремиться,
Не о чем жалеть,
Нечего бояться,
Нечего терять...
Весело живется,
Нечего сказать!"
Борис Заходер. "Джонни".
12 июня 2134 года. 11 часов 24 минуты по местному времени.
Где-то там, в Будущем.
***
Я медленно пришёл в себя. Я лежал на спине и смотрел в голубое небо, слегка припорошенное легкими облачками. Светило яркое солнце, слепя мне глаза, земля была теплая, но что-то, находясь подо мной, неприятно буровило мне спину. Я присел и огляделся вокруг.
Вокруг меня расстилалась, сколько хватало взгляда, огромная свалка. Живописно громоздились горы строительного мусора, которые плавно переходили в холмообразные кучи бытовых и пищевых отходов цивилизации. Печально застывшие остовы старых автомобилей и механизмов, переплетенные в замысловатые фигуры металлического лома, доживали свой век и ржавели среди изношенных автомобильных покрышек и пластиковых бутылок. Настоящее "поле чудес"!
И среди этого брошенного мусора озираясь вокруг, сидел я, одетый в цивильный костюм. Я искренне возрадовался, что наблюдаю сейчас лето, а не зиму. А по времени был где-то полдень и это облегчает мои задачи осмотреться кругом.
Я встал, отряхнул пыль и засохшие апельсиновые корки со своей одежды и побрёл наобум в первую попавшуюся сторону. Мне повезло сразу. Обойдя два холма мусора, я увидел первого человека из Будущего, сидящего на старом, сломанном кресле и проводящего время в занятии чревоугодия. Я подошёл к нему вплотную, внимательно изучая его лицо и одежду.
Это был молодой, плечистый, несколько худощавый малый лет тридцати с небольшим. На меня он смотрел без тени страха, но осмысленно и с некоторым любопытством.
Одет он был в лёгкую летнюю куртку песочного цвета с множеством карманов и такие же штаны и кепи. Эта одежда несколько напоминала мне старую Советскую форму конца восьмидесятых, известную как "афганка", хотя имела чуть другой покрой и расположение карманов. Это мог быть работник свалки или БОМж. Никакой другой человек не выберет себе место для пикника и ленча на помойке. Тем более, что от него я почувствовал исходящий слабый запах спиртного.
- Где я нахожусь, приятель? – спросил я.
- В Лыткарино, - ответил бродяга, откусывая от здоровенного сандвича, который он держал в руке. Он произнёс название "Лыткарино" сделав ударение не над буквой "а", а на итальянский манер над предпоследней гласной. И в свою очередь, поинтересовался у меня:
- Ты откуда взялся здесь?
Первое правило любого попаданца – не вызывая подозрения выяснить: куда он попал? Этому правилу, хорошо известному мне, я и старался следовать.
- Не помню, - выдал я уже знакомую мне версию ответа, проверенную по первому путешествию. – Ничего не помню!
- А как тебя зовут, ты хотя бы помнишь? – настороженно спросил бродяга.
- Помню, кажется. Михаил.
- Тогда не всё так плохо, - заметил мой собеседник. – А что ты помнишь ещё? Как попал сюда?
- Может быть, ты мне поможешь? – попросил я.
- Чем это я могу помочь? – обеспокоился он, перекладывая сандвич в другую руку. Он, наверное, решил, что я буду просить его поделиться едой. А может, что-то другое. Не знаю.
- Ты немного расскажи мне о документах. Может быть, я что-нибудь вспомню, - попросил я.
- Это я могу, - с облегчением согласился бродяга. – Что тебе рассказать?
- Сначала скажи, как мне называть тебя?
- Валерий Шиков, - ответил он. – Но из-за фамилии меня называют Штыком.
- Вроде не Шиков, а Штыков? – предположил я.
- Ну, что-то вроде того, - подтвердил он и я понял, что лёд между нами сломан. Штык тоже стал держаться со мной более развязно.
- Миха, - спросил Штык оглядывая мой костюм. – А ты часом не из геев?
Я никогда не был гомосексуалистом. И меня охватил вполне справедливый гнев, от которого я не смог сдержаться. Моё лицо запылало и Штык, увидев произошедшую со мной перемену, поспешил добавить: - Нет, ты не из них! Это я, на всякий случай, так спросил…
- Как это так? – я понимал, что мне надо сдерживать свои эмоции, что бы получить нужную мне информацию, хотя вопрос этот меня взбесил чрезвычайно.
- Шутки у тебя какие-то неуклюжие, - процедил я.
- Понимаешь, одет ты слишком красиво, - начал оправдываться Штык, даже забыв о своем сандвиче. – Простые бомжи так не одеваются!
- А ну-ка объясни! – потребовал я.
Всё оказалось несложно. По рассказу Штыка следовало, что все бомжи, к которым он тоже принадлежал, делились на несколько прослоек. Точнее четыре. Верховодили всем бомжи-геи, объединённые в небольшие банды по пять-семь человек. Они сами не работали, но пользуясь покровительством полиции, занимались рэкетом, высасывая все соки из остальной массы бездомных. Одевались они форсисто, ходили часто в дорогие рестораны и бары. Средний класс бомжей, хотя и не имел постоянного места жительства, имел законные паспорта и часто постоянную работу. К ним относил себя Штык. Ниже стояли бездомные, которые тоже имели паспорта, но в связи с болезнями занимались большей частью попрошайничеством или подрабатывали на самой свалке. И, наконец, опущенные, которые были самым презираемым сословием даже в бомжовской среде. Это были люди, которые никогда не мылись, ходили в грязной одежде, полной вшей и блох, собирали еду на помойках и почти были лишены всяких человеческих эмоций.
Поэтому Штык и ошибочно принял меня за гея-рэкитира, сбитый с толка моим костюмом и обувью. Но я никак не мог понять, почему все бомжи так запуганы педерастами.
- За них полицаи горой, - мрачно пояснил Штык. – Попробуй, тронь одного, сразу тебя в тюрягу захомутают. Геи с полицией доходами своими делятся, вот они их и прикрывают. К тому же у них много друзей среди творческой интеллигенции и людей искусства. А они своих в обиду не дадут.
- А артисты, что, тоже бомжи? – спросил я.
- Нет, конечно, - возразил Штык. – Артисты имеют дома.
- И много людей имеют дома?
- Немало, - ответил Штык. – Примерно столько же, сколько и бездомных.
- Как это так? – я был ошарашен последними словами Штыка. – Что же, половина населения России бомжи?
- Да, половина, - со злостью пробурчал Штык. – Ты, Михась, как будто с Луны упал. Ничего не помнишь и удивляешься, словно слышишь всё впервые!
А я действительно всё это слышал впервые. Но не объяснять же первому попавшемуся мне человеку, что я пришелец из Прошлого и нас разделяет с ним больше ста двадцати лет.
- У меня с головой что-то случилось, - извиняясь, сказал я.
- Синяков на тебя не заметно, - подозрительно заметил Штык. – Вроде тебя не бил никто…
- А какие документы у тебя есть? – сказал я, стараясь переменить тему разговора. Говоря это, я одной рукой я залез во внутренний карман пиджака и нащупал там свой паспорт. Но, ясен пень, мой паспорт здесь был давно просроченным документом.
- Вот мой документ, - произнёс Штык и выудил из кармана что-то напоминающее электронное устройство. По виду это был мини планшет или смартфон с большим экраном.
Я терпеливо ждал дальнейших пояснений.
- В этом документе есть вся необходимая информация, - проговорил Штык. – Больше никаких документов ни у кого нет.
- А если батарейка сядет? – поинтересовался я. – Или разобьёшь нечаянно?
Штык вдруг захохотал:
- Насмешил, Михайло! Батарейка сядет! В моём документе её на 20 лет хватит! Атомная она. И разбить я свой документ никак не смогу! Твердые сплавы и пуленепробиваемое стекло. Если только плиту трёхтонную на него опустить. Даже утопить не получится, ничего ему не будет. А потеряю, радаром его найти легче простого. И никто другой моим документом воспользоваться никак не сможет, а найдя его, в полицию сдаст, потому, что за это хотя и небольшое, но вознаграждение положено.
Я его выслушал и сделал вывод, что в будущем вполне могут быть такие документы. Достаточно удобная штука, тем более, если их невозможно утерять.
- А деньги? – спросил я.
- Деньги тоже здесь! - Валера Штык показал пальцем на свой документ, исчезнувший в нагрудном кармане.
- Это что-то вроде кредитной карты? – уточнил я.
- Что? – не понял Штык. – О чём это ты, Мигель?
- Так, мелочь, забудь, - отмахнулся я, не обращая внимания на своё, грубо исковерканное имя. Штык уже несколько раз произносил моё имя, и каждый раз по-новому. Я пока не возражал.
- А что делать тем, у кого нет такого документа? – я наморщил лоб.
- А ничего! – Штык насмешливо блеснул глазами. – У многих людей документов нет. И ничего, живут и в ус не дуют!
Итак, кое-что для меня прояснилось. По крайней мере, в отношении бомжей, к которым принадлежал теперь я. Самое главное, что отсутствие у меня документов никого из полиции не должно удивить. Хорошо, проживём и без документа. Но насчёт денег не всё ясно. Зато скверно, что они хранятся в документе, наподобие кредитной карты. Но есть-пить надо. И где-то жить. Надо думать, как деньги достать и где их хранить?
- А банкнот, что, ни у кого нет? – прозвучал мой вопрос.
- Не-а! – Штык резко мотнул головой.
- А что мне делать? – я задумался.
Штык пожал плечами:
- Ничем не могу помочь, Микаэль, обратись к полицаям, может они и найдут твой документ.
- Наверное, - буркнул я недовольно, прекрасно зная, что моего паспорта там быть никак не может. Как и моих данных вообще. Может быть, продать свой костюм?
Я похлопал себя по карманам и обрадованно извлек на свет свой смартфон LG P970 Optimus Black.
Интересно, эта вещица тут хоть что-нибудь стоит?
- Ух, ты! – услышал я восторженный вскрик Штыка. – Дай мне посмотреть!
Я протянул ему смартфон, который он принял с осторожностью, даже благоговением.
- Он работает! Где ты взял это? – голос Штыка перешёл на шепот.
- Это мой аппарат, - ответил я. – Телефон. Что, нравится?
- Сам вижу, что телефон! Это же раритетная старинная вещь и стоит просто кучу денег! – Штык держал мой смартфон на своей ладони и поедал его глазами. – Первый раз вижу такой старинный аппарат. Говорят, что только в музеях сохранились такие древние модели допотопной техники прошлого. Он действительно твой? И где ты, Майкл, украл его?
- Интересно, где такое можно украсть? – вопросом на вопрос ответил я. – Конечно не в музее. Нашёл на свалке.
- Повезло тебе, - завистливо протянул Штык.
- Продать его можно? – поинтересовался я, наблюдая за Штыком. Вдруг ещё рванёт с моим телефоном. Бегай за ним потом.
- Продать всё можно, - авторитетно ответил Штык, неохотно возвращая мне аппарат связи. – Только настоящую цену не получишь.
- Ну, а сколько?
- Месяца на три-четыре обеспеченной жизни тебе хватит, - немного помолчав, выдал Штык.
- Тебе процент за посредничество, - пообещал я. – Будешь доволен. Слово даю!
- Тогда пошли! – Штык начал подниматься с кресла, но я остановил его:
- Полчаса мне нужно. Подождёшь?
- А ты куда? – он внимательно посмотрел на меня.
- Полчаса, - повторил я. – Жди меня здесь.
Я повернулся и быстро зашагал по свалке, рассматривая различный хлам. Я быстро нашёл кусок грязной бельевой верёвки, немного спустя мне снова повезло: я обнаружил сломанный столовый нож. Я провозился над его ремонтом минут десять, обмотав верёвку вокруг части лезвия. Получилась неплохая заточка. Немудрёное оружие, но пользоваться я им умел. Вооружившись, я почувствовал себя много увереннее. Потом я достал из кармана свой паспорт и, чиркнув зажигалкой, предал его огню. Паспорт мне был не нужен. Вещь может и раритетная, но как её продать со своей фотографией? Это выглядело бы подозрительно, согласитесь.
В карманах у меня кроме смартфона остались только сигареты и зажигалка, тоже ставшая раритетом. Зажигалку я тоже вполне мог найти на свалке, а вот сигареты выпущенные 120 лет назад… Пачку выбрасывать не хотелось, поэтому я решил не вытаскивать её при людях из кармана.
Оставшись доволен своими действиями и мыслями я вернулся к Штыку, который уже успел расправится с сандвичем и развалившись в кресле ожидал меня.
- Валерий, веди! – потребовал я.
И мы пошли навстречу новым приключениям.
ГЛАВА 5. Чай без сахара.
"Почему, если мужчина называет себя марсианином, то его принудительно лечат, а если он считает себя женщиной, то государственные и общественные структуры начинают защищать его права?"
Вопросы на которые нет ответа.
12 июня 2134 года. 13 часов 57 минут по местному времени.
Городок Лыткарино.
***
Свалка скоро закончилась, и начали попадаться постройки. Я вовсе не ошибаюсь, когда произношу это слово. Это были именно постройки, а не дома. Передо мной находился целый город, названия которому я бы даже не мог дать. Это напоминало одновременно и лагерь для беженцев и огромное стойбище первобытно-общинного человека.
На пути мне встречались сооружения фантастической архитектуры. Это были старые потемневшие от времени вагончики, покрытые ржавыми пятнами старые контейнеры с прорезанными в них окошками, металлические будки всевозможных форм и размеров, срубы, казавшиеся недостроенными из за отсутствия покатых крыш, шалаши. Там и сям виднелись брезентовые палатки, частично врытые в землю или обложенные камнями для тепла. Много было построек из грубо сбитых досок, досочек, листов ДСП обтянутых целлофановой плёнкой или ящиков. Были дома полукаменные, полудеревянные. И, конечно, землянки с накатными крышами из брёвен. Везде присутствовали многочисленные заборы и заборчики, поражавшие воображение своим разнообразием. От деревянных штакетников различных форм до металлических оградок и сетки рабицы. Петляя по этому лабиринту хаотически расположенных построек и обходя препятствия в виде заборов, сортиров издающих вонь, и мусорных куч я шёл, ведомый Штыком, удивляясь про себя, как тут можно чего-то найти.
- Это и есть Лыткарино? – спросил я, рассматривая женщин, которые стряпали пищу прямо на огне в своих маленьких двориках.
Хотя в Лыткарино я никогда не был, но знал в своём времени, что это подмосковный городок с многоэтажными домами и инфраструктурой. Видел по телевизору. Особенно мне запомнился рассказ о "лысой горе", о которой ходили чуть не легенды.
Утверждали, что это братская могила солдат армии Наполеона, которых сложили в кучу и засыпали землёй. Другие заявляли, что это именно та легендарная гора, на которую собирается нечистая сила и ночью туда ходить опасно. Я в эти детские страшилки не верю. Правда, мне было немного жутко, когда я увидел, во что превратился городок за какие-то 120 лет.
- Это не совсем Лыткарино, - объяснил Штык. – Лыткарино – район Москвы. А это прилегающая к нему территория.
- И как ты тут ориентируешься? - спросил я, провожая взглядом женщину с канистрами, в которых она несла воду или горючее.
- Это улица Весенняя, - сказал Штык. – До Солнечной, где я живу, уже рукой подать.
Я, честно говоря, никогда бы не додумался дать такие весёлые названия этим замусоренным закоулкам и тупикам. Им больше подошли бы названия, скажем, Болотная или Беспросветная. Верно и то, что улицы были достаточно условны, если принимать во внимание тот извилистый путь, который мне приходилось преодолевать. Но я смолчал, не желая вступать в пустой спор.
Штык жил в старом морском контейнере для грузоперевозок, что указывало на его сравнительно высокий статус среди БОМЖей. Из контейнера вышла средних лет женщина невзрачной наружности, одетая в штаны и футболку с длинными рукавами. Увидев меня, она упёрла руки в бока и напустилась на Штыка Валеру:
- Кого это ты опять домой притащил? Проходу нет от твоих приятелей!
- Елена, - это Михаил! Миха, - моя жена Елена! – представил нас Валерий.
Штык отвёл её в сторону и что-то долго объяснял ей, посматривая при этом в мою сторону. Я терпеливо дожидался окончания семейных разборок. К счастью, всё быстро разрешилось, и Штык торжественно пригласил меня в дом. К моему лёгкому удивлению, дома у Штыка, кроме кровати и маленького столика, на одной стене висел солидный по размерам монитор, к которому он подсоединил свой документ и клавиатуру. Немного пощёлкав по кнопкам, он сказал:
- Мишаня, давай мне свой смартфон, я покажу его покупателю, а ты посиди здесь и поищи ответы на свои вопросы.
Штык встал из за монитора и предложил мне занять его место.
- Аккуратно сиди, - предупредил Штык. – Одна ножка коротковата, а другая еле держится. Не раскачивайся сильно.
Я уселся на этот инвалидный табурет, сразу почувствовав непрочность моего положения, и повернул лицо к монитору. Валера сказал ещё несколько напутственных фраз и незаметно для меня ушёл.
Но я уже не слушал Штыка, окунувшись в мир интернета Будущего. Пока я увидел только разруху и нищету, меня влекло нешуточное любопытство. Через неизвестный мне поисковик с громоздким названием я начал поиск нужных мне сайтов. Первым делом я пожелал взглянуть на политическую карту мира, узнать какие произошли изменения в мире. Открыв её и просмотрев на названия государств, я округлил глаза. Ого! Изменения в мире, действительно были и ещё какие!
Так, Россия в сильно урезанном виде. Остров Сахалин, Курилы и Камчатка теперь у Японии. Значит, всё-таки самураи выторговали у нас эти земли … Дальний Восток, Забайкалье и Магаданская область принадлежат Китаю. Об этом нетрудно было догадаться. Китаец, если где-то поселился, то его потом не выгонишь ничем. Наводнили Россию китайцы, отрезали себе землицы… Понятненько. Что это за новая страна такая – Туран? Ага, это бывшая Турция, Азербайджан, Туркменистан и Узбекистан. И Армения, как ни странно. Видимо Армения не выдержала блокаду… Жаль. Объединились мусульманские государства в единое целое. Ого! Европа тоже объединилась по примеру США. Союз Европейских Государств. Нет больше Франции, Австрии, Норвегии и других привычных мне государств. Есть СЕГ. Интересно, что с остальными республиками СНГ? Казахстан потерял часть земель на юге, и теперь они под Китаем. Украина и Белоруссия – доминионы Европейского союза. Колонии, что ли?
США на месте. В своих, знакомых мне, границах. Африка и Южная Америка - не очень интересно и не существенно, хотя там тоже изменились государства и границы.
Я закурил сигарету и перешёл к сайтам образования. Немного и крайне бедновато. Весь обзор завершился программой пятого класса, а математика заканчивалась изучением дробей. Ничего про квадратные корни и интегралы я не нашёл. Геометрия испарились бесследно.
Физика, химия и биология отсутствовали, как будто этих наук совсем не существовало. Эти слова, правда, упоминались, но никаких ссылок никуда не давалось. Что за дела? Пришлось звать на помощь Елену.
- А чего тебе тут не понятно? – она с недовольством уставилась на меня. – Мы получаем всего четыре класса образования. Читать, писать и считать научат и то хорошо. А нам нужно больше? Всё равно работа везде одинаковая и несложная.
- Что, все получают четырёхлетнее образование? – я не понимал её. – А учителя? Инженеры? Врачи?
- Они учатся ещё, - вздохнув, ответила она. – Некоторым детям разрешают учиться дальше, но за деньги. Они и становятся инженерами и врачами. А у нашей семьи никогда денег не было, понял?
- Понял, - сказал я.
Значит ввели почти платное образование в стране. Учиться ребёнок может, если родители в состоянии оплачивать труд учителя. А государство уже не считает нужным тратиться даже на неполное среднее образование, ограничиваясь начальным. А в состоянии ли человек, получивший начальное образование хорошо зарабатывать, что бы оплатить учёбу своих детей? Едва ли.
Я накинулся на медицину и с ужасом узнал, что государственных лечебных учреждений, таких как поликлиники и больницы не существует. Есть только ведомственные, принадлежащие полицейскому управлению и немногочисленные частные, куда без денег попасть невозможно. Никаких страховок на медицинское обслуживание никто из населения не имел.
"Хорошенькое дельце!" - подумал я. – "Если случится приступ острого аппендицита и у человека нет или недостаточно финансов, то ты покойник. Хотя и помереть, тоже немалые деньги нужны. Нелёгкий выбор".
Но и в моём времени, откуда я прибыл, было не лучше. В больницу примут, но никто не будет тебя лечить как надо. Весь медперсонал, все люди в белых халатах будут требовать с тебя лекарства, бессовестно вымогать взятки за любую услугу, которые и так предусмотрены госпитализацией. И при всём при этом будут "забывать" о своих обязанностях. Не все, конечно, но подавляющее большинство. А свою причину нежелания что-то делать со скорбной миной будут заучено объяснять всем интересующимся низкой зарплатой.
А если спросить, а зачем вы тогда работаете здесь? Ответа вы не услышите, но можете узнать, что врачи ездят на дорогих автомобилях, отдыхают по три-четыре раза в год за границей. Это за свою низкую зарплату? Нет. За рэкет больных!
Но тут, в Будущем, если сравнить с моим временем, стало совсем плохо, ещё хуже.
Вот ещё интересная информация. Я углубился в чтение.
Оказывается в 2054 году был принят закон запрещающий межнациональные браки и даже сожительства, основанный на данных генетики. Было авторитетно доказано и обоснованно, что многие заболевания, такие как полиомиелит, раковые опухоли – саркома, и другие, лимфогранулематоз поражают лишь людей, потомков в третьем колене родителей несовместимых кровей1. Обилие рождённых детей-инвалидов заставило государство пойти на жестокие меры. Дети-полукровки по новому негласному распоряжению свыше сразу попадали в класс "Д" и категорию умственно отсталых. Их не признавали за граждан, не принимали на работу…
Для этого начали использовать непонятно откуда и как появившийся тест-скрининг определения коэффициента интеллекта, который проводили с… новорождёнными детьми.
Скажите, пожалуйста, какой может у ребёнка пяти дней от роду быть интеллект? Он что, читает книги, смотрит телепередачи, путешествует? Он даже говорить не умеет. Беззащитное существо. Но после теста, каким-то хитрым и немыслимым образом определяется, что новорождённый страдает ярко выраженной олигофренией, он – конченый дебил и разговаривать здесь больше не о чем. Аля-улю - паси гусей! И несмываемый ярлык страшного диагноза на маленького человечка, который даже об этом не подозревает, на всю оставшуюся его жизнь обеспечен.
Кошмар, да и только! Интересно в России решили этот вопрос! Смешать так всё в одну кучу. Зато кому-то удобно, выгодно. Кому выгодно? Сейчас скажите, что евреи во всём виноваты. Так ли это? Да в России евреев почти не осталось! Российский народ сам виновник в этом зле!
Так, что бы ещё посмотреть? Пожалуй, уголовный кодекс. Что такое?
Монитор выдал мне надпись, что данная информация закрыта для класса С. Не понял! Что это означает?
Пришлось снова обращаться за разъяснением к Елене. Она выслушала мой вопрос и как то странно посмотрела на меня:
- Ты, Михаил, прикидываешься дурачком, что ли? Какие-то глупые вопросы задаёшь!
- Нет, - схитрил я. – Меня просто мнение твоё интересует.
Не говорить же ей, кто я на самом деле.
- Мнение? – она насмешливо сверкнула глазами. – Ну, тогда слушай. Есть класс "А", класс "Б", класс "С", к которому принадлежим мы и класс "Д". Классы "С" и "Д" не имеют доступа к сайтам класса "Б".
- Что за класс "А"?
- Олигархи.
- А класс "Б"?
- Полиция.
- А чиновники?
- Полицаи и есть чиновники.
- Почему же мы не можем знать законы?
- Поищи на детском сайте, - усмехнулась она. – Там найдёшь ответ.
Я нашёл сайт, о котором она говорила, и прочитал под неумело нарисованной картинкой фразу: "Полицейский знает, как помочь тебе. Обратись к полицейскому".
Я смотрел на монитор и чувствовал, как остатки хорошего настроения покидают меня совершенно. Я ещё помнил фразу, что незнание закона не освобождает от ответственности. А тут полное незнание законов и никакой возможности с ними ознакомиться. Единственное, что остаётся простому обывателю, это сидеть и ничего не делать, чтобы нечаянно не нарушить уголовный кодекс. Впрочем, я возможно ошибаюсь. Может быть, существует уголовная ответственность, за какую-нибудь запрещённую позу, которую нельзя принимать при сидении? Закинул, например, ногу на ногу на лавочке в сквере и сразу получай тюремный срок! Полный абсурд!
Но поразмыслив, я пришёл к выводу, что ничего просто так не делается. Именно на этом и держится полицейский произвол, так называемого класса Б. Решил уточнить у Елены:
- Скажи, пожалуйста мне, Лена, твой сын может стать полицейским?
Она засмеялась заразительным смехом. Я, глядя на неё, тоже улыбнулся, хотя не понимал её смеха.
- Насмешил! – сказала она, перестав смеяться. – Нет, конечно! Разве можно перейти из класса "С" в класс "Б"?
- А почему нельзя? – осторожно осведомился я.
- Кто же из полицейских кланов примет к себе чужака? – отрезала она. И мне многое стало понятно. Каждый, или почти каждый человек из класса "С" получает с рождения медицинскую запись, что он не страдает повышенным интеллектом. И это легко подтверждается из-за отсутствия у человека образования. Поэтому даже не смей мечтать о какой-нибудь карьере!
Я ещё немного покопался на сайтах, пытаясь прояснить внутриполитическую ситуацию, чтением между строк. Вот какие печальные выводы сделал я.
Класс "Б", заняв почти все должности в государстве, всячески старается обезопасить себя. Они используют закон в своих собственных целях. Они сохранили класс А не потому, что он им нужен, а для того, что бы не вызывать межклановые войны за высшие государственные посты.
Класс "С" им необходим. Это наёмные рабочие, это обслуга, те же врачи, водители поездов и другие специалисты. Но каждого из этих людей класса С можно легко обвинить в преступлении, отправить в тюрьму, морально уничтожить. Правительственная программа: безграмотность населения, отсутствие медицинской помощи и социального пособия по старости привело к уменьшению населения до необходимых правящим классам пределов.
Вся наука, образование, телепрограммы, интернет и даже религия имеют жёсткую цензуру, не позволяя населению сделать даже шаг в сторону.
А класс Д постоянно пополнялся людьми лишённых гражданских прав за свершённые преступления и иностранными специалистами.
Судя по всем доступным мне параметрам информации, Россия вступила в какую-то замысловатую форму империалистического капитализма с тоталитарным уклоном и отдельными проявлениями феодальных отношений. В обществе присутствовал этатизм, основанный на господстве полицай-класса, представляющего одновременно финансовые и деловые круги, спецслужбы и силовые структуры. Весь остальной народ России превратился в невежественный класс бесправных плебеев, которым разрешён один-единственный вид демократических свобод: можно вслух до посинения ругать правительство, эксплуататоров, строй, законы.
Выдав самому себе это сложное определение, я почувствовал себя словно студент, сдающий экзамен по политологии. Я устало попытался откинуться на несуществующую спинку моей дышащей на ладан табуретки, замер и громко выдохнул воздух из лёгких. Табуретка обиделась на меня, издав противный, жалобный скрип, она развалилась под моим весом. Оказавшись на полу, я услышал смех Валеры Штыка.
- Я падал с неё несколько раз! – прозвучал его голос. – Ничего, снова починю!
- Как у тебя дела? – я поднялся с пола, но судя по бодрому голосу Штыка, уже догадался, что у него хорошие новости. И я не ошибся.
- Аппаратик твой я продал, - сообщил он, присаживаясь на лежак. – Аванс получил. Завтра остальные деньги переведут на мой счёт, и после этого я отдам покупателю телефон.
- А как я получу свои деньги? – спросил я.
- Пока они будут на моём счёте, - объяснил Штык. – У тебя же нет документа. Куда их перевести? В полиции получишь новый паспорт и тогда быстро скинем их к тебе.
- Ладно, - согласился я. – Тогда я у тебя пока поживу.
- Живи, - разрешил Штык. – Я по дороге в магазинчик забежал, харчей раздобыл и водкой затарился. Будешь за компанию?
- Уговорил! – сказал я. – Сумма как, большая?
- Как я и говорил, месяца на три в достатке хватит. Жмутся они конечно, но иначе продать такую вещь можно лишь на аукционе. А там потребуют разные документы и справки. Ещё пошлина и налоги, потом рэкет придёт… Хлопотно это.
- Это я понял, - ответил я, тихо радуясь, что на несколько дней у меня есть хоть какой-то кров над головой и не будет проблем с питанием.
Елена, не обманутая в моей кредитоспособности, подобрела и быстро собрала на стол. Мы сели трапезничать в самом контейнере, стараясь не привлекать внимание соседей. Штык объяснил, что нам просто не дадут спокойно пообедать, если узнают про спиртное. Теперь я догадался, почему Штык, когда я его встретил, пьянствовал в одиночку на свалке. Видимо водка была очень дорогим товаром, не по карману каждому…
Я выпил водки и принялся закусывать. Водка отчаянно воняла нефтью, этот запах не могла перебить даже закуска, которая в свою очередь отдалённо могла называться едой. Отвратительный эрзац хлеб, напоминающий видом и вкусом картон, искусственное мясо из сои или какого-то совершенно непонятного мне вещественного состава, генетически модифицированные овощи, тянущиеся как резина.
Я постарался скрыть своё неудовольствие от предложенной мне пищи, тоскливо подумал, что наши потомки, в сущности, несчастные люди, если их еда столь невкусна.
Что хорошего в этом мире? Пенсии нет, медпомощи нет, учёбы нет, работы тоже часто нет.
В сочетании всего этого с жильём, в котором ютился Штык и сотни других несчастных людей, жизнь тут, по моим первым наблюдениям была совсем несладкой. Правда, люди стали сплочённые, дружные. Оно и понятно. Хвастаться друг перед другом стало нечем, а без помощи семьи и соседей жить тяжело, почти невозможно.
Но ещё существуют правящие классы. Скорее всего, живут они недурно… Посмотрим, посмотрим.
12 июня 2134 года. 20 часов 06 минут по местному времени.
Городок Лыткарино.
***
Вечером в наш небольшой огороженный дворик заявился какой-то незваный паренёк, одетый в чёрные брюки и лимонно-жёлтую курточку. Его шею перехватывал шёлковый голубой платок, неизменный атрибут всех гомосексуалистов. В ухе висела золотая серёжка с ярким камешком.
- Кто тут хозяин? – небрежно спросил он, поводя по сторонам глазами.
Я! – ответил, вставая Штык.
- А твой приятель где?
Штык молча кивнул головой в мою сторону.
"Меня, значит, ищут", - подумал я.
- Это рэкет! – сдавленно прошептал мне еле слышно Штык. Но я его услышал.
На меня, строя глазки, смотрел худосочный парень лет двадцати трёх, светловолосый с бесцветными глазами на вытянутом лице.
- Это у тебя телефон старинный? – спросил он быстро.
- Какой телефон? – я сделал вид, что не понял его.
- Телефон модели LG P970 Optimus Black, - без запинки проговорил он, округляя губы. – Тот, который сегодня торговали.
- А тебе какое дело? – с вызовом спросил я.
Он жеманно закатил глаза и подвигал бровями. Потом выдал:
- Дело моё! Это мой телефон! Я случайно потерял его на свалке, а ты нашёл! Верни его мне, противный!
Он смотрел на меня не моргая, сияя открытым взором и его ложь, мне совершенно очевидная, была так похожа на правду, что моя рука непроизвольно нырнула в карман, где находился мой смартфон. Но я опомнился.
Посмотрев на рэкетира долгим взглядом, я презрительно бросил:
- Проваливай отсюда, пидор, пока я добрый!
Но мои слова не смутили и не напугали его:
- Верни мне мою вещь и я уйду! Давай, не задерживай!
- Ты сам этого захотел, петух, - разозлился я не на шутку и стремительно бросился к нему. Он совсем не ожидал, что кто-то осмелиться вступить с ним в драку, поэтому прозевал мой удар, который сразу сбил его с ног. Этот рэкетир оказался довольно слабым противником. Хотя упав, он пытался подняться на ноги и истошно кричал проклятия и угрозы на счёт моей задницы, я продолжал его метелить ногами. После третьего, особенно сильного удара он тонко завыл и перестал сопротивляться. Я же дав волю своему гневу, схватил его за ворот жёлтой курточки и поволок по земле по направлению к нужнику. Открыв дверь, я стараясь не испачкаться, рывком поставил рэкетира на ноги и втолкнул его в вонючий сортир. Ещё пара сильных ударов по почкам полностью утихомирили наглого молодчика, который вслед за этим отправился головой вниз в выгребную яму.
- Любишь дерьмо месить, - сказал я. – Приступай! Это клоака как раз для тебя!
Отряхнув руки я отошёл чуть назад, что бы полюбоваться на свою работу. Меня разобрал смех, когда я наблюдал за копошением рэкетира в сортире. Он выполз оттуда весь обмазанный фекалиями как новогодняя ёлка увешанная игрушками. Вокруг хохотали соседи,веселились мужчины, женщины и дети, невесть как появившиеся вокруг в момент драки.
- Тебе это так даром не пройдёт! – выкрикнул рэкетир обиженным голосом, и тяжело перебирая ногами и брезгливо отряхиваясь, направился прочь.
Я лишь презрительно смотрел на него.
- Теперь будут проблемы, Микеле, - растерянно сказал Валера Штык из-за моей спины.
- Не думаю, - отозвался я, закуривая. – А какая разница? Руки помыть надо после этого… Давай лучше примем по стаканчику…
- А ты выпить не дурак! – захихикал Штык.
13 июня 2134 года. 00 часов 17 минут по местному времени.
Городок Лыткарино.
***
Я лежал на грязном ворохе белья и смотрел в темноту. Надо мной противно звенели комары, мешая своим писком размышлять о дальнейших действиях. Я знал, что через два месяца начнётся ядерная война и враждебные силы нанесут удар по крупнейшим городам России. Значит, чтобы остаться в живых, я обязательно должен покинуть мегаполис и спрятаться в какую-нибудь глубинку. Куда лучше отправиться? В Сибирь или за Урал? Или на юг России? А может на север, на Кольский полуостров? Дорог много, но какая из них лучше?
Я не заметил, как заснул.
Но поспать в эту ночь мне не удалось. Меня разбудил далёкий рокот моторов и свет прожекторов, прорезавших темноту ночи. Громкий голос в мегафон кричал:
- Внимание! Всем оставаться в своих домах! Это полиция! Повторяю, всем оставаться в своих домах!
Я быстро вскочил, сунул ноги в туфли и бросился к выходу. Но Штык, проснувшийся со мной одновременно, успел крикнуть:
- Назад, Михась! Не выходи! Ничего не делай! Они же сразу стреляют!
Этот совет, произнесённый Валерием, меня вовремя остановил, не дал мне к счастью возможности выскочить на улицу под пули. Я остановился. Совсем озверели полицаи! Стреляют? За что?
Где-то недалеко действительно раздались выстрелы и чьи-то крики.
Полуприкрытая дверь контейнера рывком открылась, и в лицо мне ударил яркий свет фонаря.
- Выходи по одному! Быстро! – прозвучала команда. – Руки за голову!
Я шагнул вперёд, почувствовал, что меня обыскивают, выворачивая попутно карманы. Телефон, зажигалку у меня отобрали в мгновение ока. Затем, получив удар в спину, меня и других бедолаг, освещённых прожектором висящего над нами вертолёта, погнали куда-то далеко. Остановили меня рядом с диковинным на вид автомобилем, имевшим вместительный кузов. Это был тюремный автозак, куда всех нас арестованных, больше пятнадцати человек, грубо затолкали. Штык тоже оказался рядом со мной!
- Вот попали! – выдохнул он. – Хорошо, если это только простая облава!
- А если нет? – прохрипел я, сдавленный со всех сторон.
- Тогда плохо наше дело! – ответил он.
Это я знал и без него. Я подозревал, что именно гомик, которого я наказал погружением в дерьмо, меня сдал полиции. Неужели вся эта каша заварилась из-за моего смартфона? Или может быть у него действительно такая баснословная стоимость и он настоящая музейная ценность?
13 июня 2134 года. 01 час 45 минут по местному времени.
Кабинет начальника полиции Лыткарино.
***
- Мы провели оперативные меры и действительно нашли старинный телефонный аппарат у одного из задержанных, - докладывал майор-оперативник начальнику отделения полиции, который тоже стоял, положив пальцы руки на стол в своём кабинете.
- Где же этот аппарат?
- Вот, господин полковник, взгляните! – майор передал начальнику полиции смартфон, который он с любопытством начал разглядывать. – Аппарат в отличном состоянии, прямо как новенький. Рабочий. Очень большая редкость!
- Да, я вижу! – полковник любовался моим смартфоном LG положив его на ладонь. – Прекрасная модель. Очень ценная вещь. И каким образом, хотел бы я знать, этот музейный экспонат мог оказаться в руках у этого скота?
- Не могу знать, господин полковник! – майор виновато пожал плечами. – Мы получили сигнал от нашего человека и сразу поспешили его проверить. Сигнал оказался не ложным и вот результат.
Полковник осторожно потыкал по клавишам смартфона, что-то прочитал на экранном табло и, подняв взгляд на майора-оперативника, спросил:
- Кажется, в этом месяце мы не выполнили план по раскрытию преступлений и арестам нарушителей закона среди быдла?
- Так точно! – ответил майор. – Одного человека не хватает.
- Вот и хорошо! – обрадовался начальник полиции. – Привлеките к суду одного, нет, лучше двоих из новых задержанных. Пусть наверху не говорят, что мы тут не работаем. А этот смартфон… он неплохо будет смотреться среди экспонатов моего домашнего музея. Как вы думаете, господин майор?
- Думаю, что это самое правильное решение, которое может только прийти в голову господину полковнику!
- Вы меня понимаете и я это очень ценю!– заулыбался начальник полиции. Вежливо улыбнулся и майор, хорошо знавший, что он через пять лет займёт кресло своего начальника. Вот тогда наступит его время принимать неординарные решения, способствующие накоплению всевозможных богатств в свой карман.
- Тогда, господин майор, распорядитесь насчёт двоих арестованных! Всех остальных отпустите на все четыре стороны! Они нам ещё когда-нибудь попадутся.
- Слушаюсь! – прозвучал ответ, и майор покинул кабинет начальника полиции.
13 июня 2134 года. 01 час 55 минут по местному времени.
Полицейский участок Лыткарино.
***
Всех задержанных выгрузили из автозака во дворе полицейского управления. Мы стояли в ожидании около высокой бетонной стены, окружающий здание и двор полицейского участка. Один полицейский стоял в отдалении и лениво поглядывал на нас. На груди его висел короткоствольный автомат неизвестной мне конструкции, поэтому все арестанты, знавшие страсть блюстителей закона к беспричинной стрельбе по людям, старались не только не двигаться, но и шевелиться.
Ждать нам долго не пришлось. Появился майор, который подойдя к нам, выкрикнул:
- Рабер! Шиков! Оба ко мне! Марш!
Нам ничего не оставалось, как исполнить его команду.
- Все остальные – вон отсюда! – приказал майор.
Толпа радостно ахнула и бросилась к воротам, спеша побыстрее покинуть полицейский участок. Мы со Штыком остались одни.
- За мной! – скомандовал нам майор. – Живо!
Полицейский майор даже не посчитал нужным нам представиться. Не откладывая дело в долгий ящик, он с ходу взял быка за рога:
- Ну, что сознаётесь?
- В чём? – голос Штыка предательски дрожал. – Отпустите нас, мы ни в чём не виноваты!
Мы стояли в кабинете перед майором, который вальяжно расположился за своим столом, восседая в мягком кожаном кресле, как король на именинах.
- Шиков, - полицай в упор посмотрел на Валерия. – Ты – опаснейший государственный преступник, замешанный в мятеже, государственной измене и попытке правительственного переворота!
- А-а-а…, - только и смог выдавить из себя Валерий, придавленный представленным ему обвинением.
- Ты скрывал в своём доме особо опасного преступника, который давно находится в розыске Интерполом и тем самым препятствовал справедливому правосудию! Так?
- И кто этот преступник? – выдохнул Штык.
- Он стоит рядом с тобой! – отрезал майор. – Известный тебе Рабер. Или ты хочешь сказать, что его не знаешь?
"Опаньки!" - подумал я. – "Я, оказывается, числюсь в розыске. Интересно, за что?"
- Я знаю, что это Миня Рабер, - ответил Штык защищаясь. – Но я только сегодня с ним познакомился и ничего о нём не знаю!
- Неважно, что ты там говоришь, Шиков! Ты добровольно признал сам факт знакомства, а для полиции этого вполне достаточно, чтобы упечь тебя за решётку. Твоя вина доказана! Думаю, что десять лет тюрьмы ты вполне заслужил!
Штык, услышав приговор, покачнулся и начал хватать ртом воздух. Майор перевёл взгляд на меня.
- Рабер! Ты затеял драку, оскорбил своими действиями уважаемого пидо… человека, - сказал опер, перебирая для солидности покрытые пылью бумаги на столе. – За недостойное поведение, нарушение спокойствия и мелкое хулиганство тебе тоже вынесут заслуженный приговор: один год тюремного заключения в ИТЛ2. Вопросы есть? Вопросов нет!
Меня разбирало любопытство. Почему невиновному Штыку за сокрытие меня, отъявленного негодяя, светит червонец, а мне, рецидивисту и государственному преступнику, всего лишь год? Вот и пойми этих полицаев с их законами! Чёрт его знает, какой логикой пользуется этот страж порядка,?
Но свои вопросы я благоразумно оставил при себе. Не надо торопиться, любил повторять вождь коммунистов Мао Цзэдун. Последую совету великого человека из Китая.
- Спасибо, господин майор! – ответил я. – Я не имею вопросов и всем доволен.
Теперь я был точно убеждён в том, что именно мой смартфон послужил причиной моего ареста. И Интерпол, который меня разыскивает – байка чистой воды.
Майор вызвал дежурного сержанта и, показывая на нас, распорядился:
- В кутузку обеих.
--------------------------------------------
1. Это не фантастика, а действительно существующее заключение современных генетиков.
2. ИТЛ (аббревиатура) - Исправительно-Трудовой Лагерь.
ГЛАВА 6. Тюрьма.
13 июня 2134 года. 03 часа 22 минуты по местному времени.
Тюремное отделение при полицейском участке Московского района Лыткарино.
***
- Куда его определим? – поинтересовался лениво сержант.
- В седьмую камеру, - отозвался дежурный капитан, даже не взглянув на меня.
- В седьмую? – вертухай шумно втянул ноздрями воздух. – Это можно. В седьмую, значит в седьмую. Но там же воры.
- Ну и что? – капитана даже не заинтересовал вопрос сержанта.
- А этот разве вор? – полицейский сержант ухмыляясь и показывая на меня пальцем, пренебрежительно оттопырил толстую губу. – Совсем не вор! Какой-то проходимец, БОМж одним словом. Ни рыба не мясо. И арестован он за мелкое хулиганство и безобразия разные. Мутный тип!
- И что? – мысли капитана были где-то далеко, и ему казалось, всё было безразлично. – Свободных камер у нас нет. Куда же его определить, если не в седьмую?
- Тогда все правильно, - сержант с напускной суровостью понимающе кивнул. – Пускай с ворами посидит. Они ему быстро покажут, где раки зимуют.
Я же услышав о воровской камере, возликовал в душе. По мне лучше сидеть с ворами, закон чтущими, чем с беспределом. И порядка больше и всё там чисто по понятиям. Но я постарался никак не выдать свою радость. Наоборот изобразил на лице страх и отчаяние, которое было немедленно замечено моим конвоиром.
- Шагай, Рабер! – сержант ухмыляясь потянул меня за одежду. – А то совсем к полу прирос!
Я последовал к двери моей камеры, гадая, как там меня примет местная братва.
Войдя в камеру с вещами, я остановился на пороге, бегло огляделся. Когда за мной захлопнулась железная дверь, вежливо сказал:
- Здравствуйте! Меня кличут Фокусник.
Я ожидал, что ко мне подойдёт человек, который определяет мне место в камере или позовут из воровского угла. Но случилось совсем не то. Представьте себе, что почти вся камера повскакала с нар, забросив все занятия, поднялась на ноги и вся эта масса арестантов двинулась ко мне с радостным гомоном! Человек двадцать в общей сложности. Это что тут, такой обычай?
Я слышал, что меня определили в камеру к ворам. Но разглядывая приближающихся ко мне людей, я сильно засомневался, правильно ли меня закрыли. Может вертухай дверь нечаянно перепутал? Смотря на окруживших меня кольцом зэка я поражался их виду. Примерно половина моих новых сокамерников были очкариками, а другие, которые очки не носили, подслеповато щурились, пытаясь рассмотреть меня.
Одни из арестантов были худы как жерди, другие, наоборот, лоснились от жира и несли свои громадные телеса между шконок как нагруженные баржи. Движения никого из них не поражали грацией, не были лениво-расслабленные или порывистыми, как у старых воров, а больше напоминали движения кукол-марионеток. Они смущались и отводили глаза в сторону при разговоре.
"Кто это?" - подумал я с содроганием. – "Мама, караул! Неужели всё так плохо, что эти электронные задроты называются ворами?"
В своём предположении я не ошибся. Это действительно оказался цвет криминального мира, воры в законе, которые именовались здесь чуть иначе: "Хакер в законе".
- За что попал сюда? – спросил один ботаник с толстыми линзами очков. Линзы делали его глаза комичными, невероятно большими.
- За бакланку, - ответил я несколько смущённо. Я привык, что раньше ходил по уважаемым статьям. А эта хулиганская статья была не солидной. Но я напрягался напрасно. Тут никого не интересовало, по какой статье тебе припаяли срок и на сколько лет. Единственное, что всех интересовало, какой сервак я взломал.
Узнав, что к банковским взломам я отношения не имею, толпа с сожалением и даже превосходством продолжала изучать меня, стоявшего спиной к двери.
- Я не хакер, - попытался объяснить я. – Я – вор. Только чуть другой.
- Ты смотри, что этот лаймер голимый запостил! – раздался недовольный голос одного из ботаников. – Сам аутсайдер, а тоже к хакерам примазаться решил!
- Глюк полный! – согласился второй. – Этот юзер пробел на клаве не найдёт, а под программиста косит!
- Ошибка в проге! Конкретная!
Я молчал, не зная как вести себя.
- Завис! – послышался голос из толпы.
- Давай его отформатируем, админ! – подал кто-то предложение.
- Нет, - не согласился главный ботаник. – Винда слетит. У старых моделей всегда так. Лучше мы ему программку новую напишем и винчестер подправим!
- Это правильно! – загудели очкарики хором.
Я был в полном шоке. Глядя на этих сидельцев и слыша их разговоры, я ощущал себя неисправным ноутбуком, вокруг которого собрались сошедшие с ума программисты с всепоглощающим желанием его запустить во что бы то ни стало и отладить. Глаза их горели огнём энтузиазма. Они видели мир не так как все, а всех людей воспринимали не иначе как ходячие компьютеры, с характеристиками быстродействия, терабайтами памяти и прочими атрибутами "железа". Такого даже в сумасшедшем доме не встретишь.
- Завтра! – объявил лупоглазый очкарик и все, сразу потеряв ко мне интерес, разошлись по нарам. Я же, предоставленный самому себе, пошёл по каземату в поисках свободного места. Оно быстро нашлось на втором ярусе, куда я бросил свой матрац, набитый тонким слоем синтетического волокна, больше похожий на лёгкое летнее одеяло.
Мне нужно было знать, кто такие "хакеры в законе" и какими методами они держат всех арестантов в страхе. Ну не мог я не заметить, что физподготовкой эти ботаники не блещут и дать сдачи в ответ никто из них не сможет. Я суперменом себя не считаю, но с тремя из них сразу я бы совладал без напряга.
Я покосился на своего соседа по нарам. Это был флегматичный блондин, рано начавший лысеть. Он лежал на спине, держа в руке документ и воткнув в уши наушники что-то очень тихо подпевал в такт музыке, которую слушал. Его я в толпе хакеров не наблюдал.
Я потряс его за плечо. Он не спеша выключил свой документ, извлёк из ушей провода и только после этого произнёс, протянув мне руку:
- Лука. Сижу за мародёрство. Пять лет. А ты?
- Михаил. Хулиганство. Один год. Странное и редкое у тебя имя.
- А это не моё имя. Я его тут получил, - ответил он. – Меня Станиславом зовут по-настоящему.
- Кто же тебя Лукой назвал? – спросил я. – На сказочного Чиполлино ты что-то не похож.
- Не-а! Чиполлино был ещё тот кадр. Все время по тюрьмам скитался, как и его папаша-итальянец, а остальное время в розыске был. До Чиполлино мне далеко. Это меня очкарик, который с тобой разговаривал, назвал. Я в камеру только вошёл, он спрашивает меня: "Фамилия твоя как?". "Лукьянов", отвечаю. Ну, он и говорит: "Раз так, то Лука будешь". Вот и стал я Лукой, а настоящего моего имени так никто и не спросил.
И Лука криво улыбнулся.
- Стас! А где ты мародёрствовал? – спросил я.
Он покрутил головой.
- Ты, Михаил, меньше обращай внимания на статьи, по которым мы тут находимся. Это полицаи придумывают от большого ума, кому как нравиться. Не мародёр я. Пришёл вечером с работы, только поужинал – в дверь стучат. Арестовали меня не за что. Я своей вины совсем не знаю. Да что я? Тут в нашей камере один сидит за изнасилование таракана. Его экологическая полиция повязала за то, что он на газоне в кустах вздремнуть решил. А с какой стороны таракан там оказался, никто не знает. Может и задавил нечаянно пару муравьёв во сне. Подумаешь беда какая. А экологи все перевернули с ног на голову. Видимо прокурор тоже друг и защитник насекомых. Восемь лет ему дали… А! – Лука с досады махнул рукой. – Все эти полицаи одного поля ягода и всё одной меркой меряют…
В этот момент дверь в камеру открылась, и на её пороге появился с матрацем под мышкой Валера Штык.
14 июня 2134 года. 09 часов 37 минут по местному времени.
Тюремное отделение при полицейском участке Московского района Лыткарино.
***
После скудного и невкусного завтрака, который нам выдали расфасованным в пластиковой посуде, я обстоятельно выспрашивал у Штыка о причинах, почему все боятся хакеров. Валера Штык уже привык к моим вопросам, которые считал чудачеством, но старался мне доходчиво объяснять. Это у него получалось.
- Хакеры – это взломщики, - говорил он тихо. – Вот посмотри: мои средства в документе хранятся. Подберёт к нему хакер ключик и будет оттуда деньги тягать. И если ты против него пошёл, то никогда у тебя денег на счёте не будет. А то ещё так сделает, что счёт твой в минус уйдёт, и банку постоянно будешь ещё должен. Документ поменять можно, но номер счёта никогда. Понял?
- А если я его найду хакера и вытряхну с него деньги вместе с мозгами? – поинтересовался я.
- Не найдёшь! – Штык зло посмотрел на угол камеры, в котором продолжали завтракать хакеры. – Они в сети не по одному работают. Попадёшь к ним в чёрный список и с голодухи ласты склеишь… Или из тюрьмы никогда не выйдешь за долги. Они тоже прихвостни полицаев. И доходами с ними делятся. Вот с ними никто связываться и не хочет. Они всего один-два процента со счётов у каждого снимают, вроде и привыкли все.
- Нет, - возразил я. – Привыкнуть к этому невозможно. Это у нас полиция такая хорошая. Было бы желание, давно прикрыла бы эту лавочку. Но полицаи предпочитают ничего не делать…
- А зачем что-то делать, если их хакеры не трогают? – заметил Лука. – Лень раньше их родилась!
- Ох! - вдруг сдавленно воскликнул Штык, взглянув на экран своего документа. – Мой счёт обнулили!
- Что такое? – я уже понял, чья это работа. – Хакеры постарались?
- А кто же ещё? – Штык впал в ступор и только беззвучно шевелил губами.
Значит и мои денежки с документа Штыка тоже уплыли в неизвестном направлении. Это мне очень не понравилось. Хакеры, значит. Я посмотрел на хакеров, дружно уничтожавших не тюремную, а покупную пищу и твёрдо решил вмешаться в это дело. Номера счёта у меня нет, а если и будет, то скоро он станет ненужным. Поэтому никакой взлом мне не грозит и ответку я не получу. Возможно, я смолчал бы, если была бы похищена незначительная сумма. Как говорили раньше, последнюю сигарету и вор не возьмёт. Но такая беспредельная жадность должна быть жестоко наказана. Я проверил в носке на ноге заточку и решительно встал.
Но тут лязгнула дверь камеры и вертухай прокричал:
- Рабер, на выход!
"Расправу придётся отложить до лучших времён", - подумал я.
Я последовал впереди конвойного, который позевывая, сообщал мне направление короткими словами: "прямо", "направо".
Так я оказался в кабинете начальника тюрьмы, который смотрел на меня скучающим взором. Конвойный показал на табурет, стоящий с другой стороны стола и отдал приказ:
- Сесть и отвечать, только когда господин майор задаст вопрос!
Я пожевал губами, лениво взглянул на вертухая и молча подчинился требованию.
Кабинет был не особо просторный, но зато пол был застелен ковром. Тюремный опыт сразу подсказал мне, что меня тут бить не будут.
- Значит, ты – Рабер? – спросил начальник тюрьмы, вперив в меня глаза-буравчики.
- Так точно, господин мужественный полицейский! – бодро прокричал я, не сводя с начальника тюрьмы внимательного взгляда. Я точно был не уверен, что мое восклицание, взятое из какой-то детской книжки и запомнившееся мне своей иронией, понравится начальнику тюрьмы. Но, жребий был брошен и я уже перешёл Рубикон.
Лицо полицейского начальника и так маловыразительное, застыло окончательно. Видимо в его голове шёл нелегкий умственный процесс, вызванный моим нестандартным, а потому непривычным ему обращением. Но к счастью для меня в его мыслях, вероятно, возник образ могучего мужественного человека, увешанного наградами и сверкающего огромными звездами на погонах. Поэтому он не понял скрытой насмешки в моих словах и не заорал на меня, гневно топая ногами. Наоборот его широкое лицо расплылось в довольной усмешке:
- Мужественный полицейский говоришь? – спросил он меня.
Не привык начальник тюрьмы к лести, подумал я, если он всю свою службу давил арестантов страхом и считал, что это лучший метод. Я решил ухватиться за эту нечаянную подсказку и расширить брешь в его обороне.
- Так точно! – я преданно смотрел на него. – Вы просто образец для агитационного плаката! С такой внушительной внешностью и стальным взглядом вам просто нет равных, господин мужественный полицейский!
- Ты меня боишься и это хорошо, - не к месту проворчал он, наливаясь краской гордости за себя.
- Вы внушаете не просто страх, - продолжал я подливать масла в огонь. – Вы внушаете страх вместе с глубоким почтением к своей особе!
- Ну, спасибо! – произнёс он, сцепляя пальцы рук, напоминающие сосиски на огромном животе. – Хорошо говоришь. Правильно говоришь. Наверное, из учёных? Как их называют… э...э...э, философов что ли?
- Да как сказать… - замялся я. – Можно считать и так.
Я уже наученный жизненным опытом знал, что любое лишнее, нечаянно оброненное слово, сообщенное полиции может быть, потом использовано мне во вред. И мне к тому же было неизвестно, присутствует ли в этом времени человек, к которому меня можно привязать.
- Это мы сейчас проверим! – начальник тюрьмы протянул пальцы к пульту и что-то пощёлкал на нем. Повернувшись к экрану, он долго изучал текст, высветившийся на мониторе, а потом обратил лицо ко мне:
- Теперь всё ясно! Ты уже умер!
Я округлил глаза и почувствовал, как у меня от волнения зашевелились волосы:
- То есть, как это умер!?
Начальник тюрьмы вдруг захохотал, глядя на меня. Наверное, мой вид вызывал неудержимый смех. Но мне было не до шуток. Хорошенькие новости я узнал! Но майор, вытирая набежавшие слезы кулаком, махнул рукой:
- Брось, Рабер! Жив ты или мертв, это не имеет никакого значения! Ты же находишься в тюрьме. А это значит, что даже живой, ты мертвый для всех остальных. Понятно я объясняю? А ты - дважды мёртвый!
И начальник тюрьмы снова захохотал от произнесенной им остроты.
- Господин мужественный полицейский! – притворно захныкал я, показательно посапывая носом. – А почему я мертвый, если я живой?
Майор вдоволь насмеявшись теперь пребывал в хорошем расположении духа, поэтому вместо обычного произносимого им: "Молчать!", пустился в рассуждения:
- Не знаю. Так говорит твой акт о смерти. Вот я тут читаю: "Рабер Михаил Аркадьевич, так… так… окончил Политехнический… не женат… умер в больнице с диагнозом "Острая алкогольная интоксикация" 14 июня 2132 года". Гм! Что тут еще написано про тебя? Ага, вот! Служил старшим сантехником в должности прораба в Кремле с 2122 по 2130 годы. Да! Характеристика неплохая, хотя ты хронический алкоголик! Но потом ты почему-то умер.
Теперь мне, наконец, стало понятно кто я в этом чужом мире. Сантехник, главный над Кремлёвскими белоснежными унитазами, которые как мухи засиживают и загаживают Vip-задницы. И хроническая, непросыхающая личность, не выходящая неделями из запоя. Человек, к которому периодически является белочка. Не такая, добрая и пушистая, которая "песенки поет, и орешки всё грызёт". Просто великолепно! Ладно, хоть высшее образование есть, и никто дураком не называет. Надо выкручиваться.
Начальник тюрьмы посмотрел на меня и спросил:
- Зачем ты умер, Рабер?
Но потом понял, что сказал что-то не то, поправился:
- Почему ты не умер, Рабер? Непорядок!
Я сообразил, что надо как-то правдоподобнее объяснить "свою смерть". И заговорил плачуще-скорбным тоном:
- Я вроде умер. И пульс не прощупывался. Меня даже в морг отвезли. Но там я ночью очнулся от холода и пробудился. Оказывается, я был очень сильно пьян, а не мертв. Протрезвел я полностью. Оглянулся, а вокруг меня одни покойники. Думаю, чего мне лежать тут, если я жив? Закутался в простыню и ушёл домой. А на работу меня не пустили, сказали, что я умер и это совсем не я.
- А паспорт твой куда делся? – спросил туповато майор.
- А когда я как будто умер, у меня его отобрали, - объяснил я.
- Правильно, - заключил начальник тюрьмы. – Зачем мертвецу паспорт?
- Но я-то оказывается жив! – возразил я.
- Жив! – подтвердил майор и глубоко задумался.
Он явно не знал, что ему делать со мной дальше. Я решил ему помочь.
- Я же в тюрьме, господин мужественный полицейский, - напомнил я. – Я никому не опасен. Но паспорт мне нужен как всякому живому человеку.
Он недовольно засопел и я понял, что срочно нужно менять направление разговора. Увидев на стене портрет женщины крупных габаритов в полицейской форме, я вежливо поинтересовался:
- Кем вам приходится эта миловидная дама, господин мужественный полицейский?
Недовольство на лице майора мигом растаяло, он даже потеплел взглядом. Хотя я не надеялся на ответ, он сказал:
- Это моя супруга! Подполковник экологической службы! – и внезапно пожаловался: - Мы поженились, оба были в званиях лейтенантов. А теперь она подполковник, а я всего лишь майор!
Я не полез в карман за ответом:
- Господин мужественный полицейский! Вы не совсем правильно смотрите на звание вашей дражайшей супруги. Вот посудите сами: она всего лишь подполковник какой-то там экологической службы, в обязанность которой входит наблюдение за птичками и рыбками! И нет ни одного подчинённого. А вы – фигура! Вы – другое дело! У вас множество подчинённых и целые полчища зэка, которых вы заставляете трепетать одним взглядом! Вы – сила! Вы – власть!
Начальник тюрьмы посмотрел на меня широко открыв рот. Потом до него дошёл смысл моих слов и он, издав победный рык, даже затопал ногами от восторга:
- Да, да, да! – кричал он в радостном возбуждении. – Наконец-то! Я понял! Теперь я найду, что сказать своей милой супруге в нашем извечном семейном споре, чья должность выше! Рабер, ты – гений! Молодец!
Пока майор изливал свой бурный восторг, я, потупив глаза в колени, скромно сидел на привинченном к полу табурету, хотя внутри у меня все ликовало.
Начальник тюрьмы вдруг наклонился над столом, приблизив свою голову ко мне, доверительно спросил:
- А в игру "Война вселенных" ты случайно не играешь?
Что это была за игра, я не знал.
Но жизнь в лагерях меня многому научила и поэтому на всякий случай я, не моргнув глазом солгал:
- Играю, а как же!
- За красных или за синих?
- За синих! – наобум брякнул я, и был рад, что не ошибся.
- Я тоже, - майор мотнул головой. – Ты созвездие Лебедя пытался штурмовать?
- Я уже Орион покорил, - выдал я, весь замирая внутри.
- О! – во взгляде начальника тюрьмы появилось уважение, хотя голос выдал плохо скрытую зависть. – И давно ты играешь?
- Давно, - небрежно подтвердил я.
- Я уже десять лет играю, дошёл до 5785 уровня и застрял! Представляешь, Рабер? Застрял, и ни в какую дальше не могу продвинуться! Пять атак-захватов и всё впустую! Ничего не получается. Может, подскажешь мне, как там дальше надо действовать? Помоги, пожалуйста!
- Конечно, господин мужественный полицейский! Помогу обязательно! Хотя как же я смогу это сделать?
- Что? – он озадаченно уставился на меня.
- Я же мёртв! – я закатил к потолку глаза. – Умер я… И потом меня "хакеры в законе" в камере замочат и никто не будет в ответе. У меня же нет паспорта.
Начальник тюрьмы выслушал мои сомнения и преисполнился вдруг важностью:
- Мой долг следовать закону и правосудию! Поскольку в результате специального расследования и многочисленных свидетельских показаний третьих лиц, медицинского освидетельствования было установлено, что гражданин России класса "С" Рабер доподлинно жив, а не мёртв, то он подлежит немедленному воскрешению с выдачей нового паспорта и постановки на учёт во все государственные службы! – объявил он мне.
Слышать это было удивительно. Но потом, вспомнив, что люди класса «С» совершенно бесправны и высказывание майора уже странным мне не показалось.
Следующие пять минут майор, потея от напряжения, усиленно трудился над пультом, что-то набирая на клавишах. Покончив со своим занятием, он радостно сообщил:
- Все, гражданин Рабер! Теперь вы снова в числе живых! Новый паспорт получите через три дня! После этого никто не посмеет сказать, что вы мертвы.
- Спасибо, господин мужественный полицейский! – я восторженно смотрел на начальника тюрьмы. – Я, со своей стороны, помогу вам получить следующие 500 уровней в "Войне вселенных".
Я понятия не имел, чего я обещаю, но мне был нужен паспорт кровь из носа!
Конвойный был крайне изумлён, что майор проводил меня до двери своего кабинета и очень тепло простился со мной перед отправкой в камеру.
- Я очень рад! С вами, гражданин Рабер, приятно иметь дело! – услышал конвойный слова начальника тюрьмы. – Вместе, вдвоём, мы проучим всех негодяев, которые идут против нас.
И начальник тюрьмы грозно потряс кулаком.
Майор, разумеется, говорил это про компьютерную игру, но конвойный понял все его слова иначе!
Эта ошибка конвойного повлекла моё стремительное возвышение в арестантской среде тюрьмы Будущего и подняло мои акции среди большей части охраны. Я был только благодарен этому стечению обстоятельств.
А пока я шагал по продолу и размышлял о том, что я взял на себя трудную задачу. Я повторяю, что понятия не имел о том, что это за игра и насколько она может быть сложна. В крайнем случае, в стенах камеры можно найти знатока этой игры. Но для этого мне нужен был авторитет. Никто не будет за здорово живёшь помогать какому-то неизвестному шнырю. И ещё задавал себе вопрос: "Зачем начальник тюрьмы вызывал меня изначально?" Ответить на него я не мог, поэтому только морщил лоб в поисках ответа.
Я вернулся в свою камеру. На меня никто не обратил никакого внимания. Никто не подошёл с вопросом, что да как. Какая-то безжизненность была в моих сокамерниках. Всё это надо было исправлять. Поддержка начальника тюрьмы это хороший козырь. В моем случае – козырный туз. Куй железо пока горячо. Так говорит старинная поговорка.
И я решил действовать. Только мне снова помешали.
В камеру втолкнули нового арестанта. Это оказался мой знакомец – рэкетир, которого я искупал вчера в сортире. Одет он был уже по-другому. Интересно, его-то за что взяли?
Я испытывал к нему неприязнь, но несколько вопросов хотел задать немедленно. Поэтому шагнул к нему и осклабился:
- Вот и встретились! Тут, милашка, нам уже никто не помешает!
Но увидев меня гей-рэкетир вдруг закричал, в ужасе уронил на пол матрац, и бросился к двери. Он заколотил кулаками по железу, громко при этом выкрикивая:
- Выпустите меня отсюда! Помогите! Тут сумасшедший! Он меня утопит в говне! Спасите! Ай!
Сонный народ в камере мигом проснулся и пришёл в смятение. Я уловил на себе несколько пытливых взглядов. Вертухай открыл дверь и рэкетир ужом проскочил мимо него.
- Это садист! Убийца! – доносились с продола истошные крики рэкетира. – Не могу я с ним быть рядом! Переведите меня в другую камеру! Пожалуйста!
Скоро его крики стихли. Куда увели незадачливого рэкетира я не знаю. Впрочем, мне было это безразлично.
Я вернулся к своим знакомым. Правда, я заметил, что многие зэка мне стали уступать дорогу, стараясь не попадаться мне на пути.
- Лука, - позвал я своего нового приятеля. – Сходи к хакерам и скажи их главному админу, что я его зову.
- Зачем? – Лука даже привстал на локте.
- Разговорчик у меня к нему есть. Что, боишься?
- Не боюсь я вовсе, - ответил он и направился в угол хакеров.
"Подчинился Лука. Не огрызнулся", - подумал я. – "Это хороший знак. Теперь интересно, как поведёт себя лупоглазый админ?"
Назад Лука вернулся не один. Следом за ним шёл главный в камере хакер. Я усмехнулся про себя. Или эти ребятки такие вежливые или их никто никогда не просил прийти для разговора. Но свой авторитет админ в моих глазах значительно утратил.
Я сел на нижнюю шконку и жестом предложил хакеру место напротив:
- Садись!
Он молча подчинился и, поправив пальцем спадающие с носа очки, спросил:
- О чём ты хотел говорить?
- О деньгах, разумеется, дорогой. О чём же ещё?
- О каких деньгах? – он смотрел на меня огромными глазами, спрятанными за толстые стёкла очков.
- Дорогой, я объясню о каких деньгах идёт речь. О моих деньгах. Эти деньги были в документе моего кореша Штыка. А потом вдруг куда-то исчезли. Нехорошо так с нами поступать.
- Ну и что? – админ насмешливо посмотрел на меня. – Скажи спасибо, что только всю наличную сумму скачали. А если бы он госбанку задолжал?
- Кому спасибо сказать? – я напрягся и вдруг резким движением схватил хакера правой рукой за шею. Он попытался было вырваться, но я держал его крепко. Я подался вперёд и одновременно притянул его голову к своей голове:
- Слушай сюда, админ, - зашипел я ему почти в ухо. – Я может и не хакер, но рэкетом давненько занимаюсь. И мой корешок тоже. Если не вернёшь наши гроши, кишки наружу выпущу! Ты меня понял, сволочь?
- Понял! – прохрипел хакер. – Но может это не наши сделали!
- А мне пополам, ваши или чужие. Найди их как хочешь, кто это сделал и пусть быстро вернут всё на место. И процент за беспокойство добавят. Или мы вас всех очень больно бить будем каждый день и ночью тоже. Время пошло. Свалил отсюда, обезьяна очкастая!
Я отпустил шею админа и он, потирая её моментально исчез.
Штык и Лука ничего не поняли, но развеселились, глядя на поражение хакера. Я ждал ответных действий с вражеской стороны. Через несколько минут ко мне подошёл пузатый хакер и басовито прогудел:
- Ты что себе позволяешь? Забыл, с кем ты разговариваешь? Запомни на будущее: хакеры тебя крепко накажут! Забудь о своих требованиях, простофиля, сиди тихо и не высовывайся. Тебе же лучше будет…
Я пружиной подорвался со своего места и осыпал хакера серией быстрых ударов в корпус. Он грохнулся на пол и остался лежать без движения.
- Лука, Штык, за мной! – скомандовал я. – Будьте у меня по бокам на стрёме.
Я, перешагнув через поверженного противника, в несколько шагов оказался в проходе, ведущем в угол хакеров.
- Вот и кончилась ваша власть, господа потрошители чужих документов, - громко объявил я. - Теперь первенство переходит к нам, к бандитам…
- А ты разве гей? – осторожно спросил кто-то из хакеров.
А действительно! Бандиты-то тут все исключительно голубые ребятишки! Я из-за этого пидорастом быть совсем не собирался. Ну, потомки что натворили, весь мир наизнанку перевернули!
Я грубо добавил:
- Если ещё кто-нибудь из вас скажет мне это отвратительное слово, сильно огорчусь! И сразу в ухо плюсну со скоростью света! По стене размажу, не обижайтесь. И ещё раз напоминаю: деньги вернуть не забудьте!
Хакеры притухли. Пригорюнились. Моя скорая и жестокая расправа с одним из них лучше всех слов объяснили им, что со мной связываться опасно.
- У нас с голубятней мир, - проворчал кто-то из ботаников. – Мы же не знали, что вы боевые петухи… нет, прошу прощения, юниты.
Я смолчал, хотя в тюрьме слово "петух" сильный раздражитель моей многострадальной нервной системы. Особенно, если им называют тебя. Но об этом тут никому не известно. Роль мне выпала неприятная, но играть её было необходимо.
***
Деньги вернулись в документ Штыка уже через пятнадцать минут. Валера был в восторге.
- Сходи к этим ботаникам, - сказал я ему и возьми у них колбасы, сала, хлеба и лука. Соус какой-нибудь! Чай или кофе. И сахару. Тащи всё, что найдёшь. И не проси, а жёстко требуй. Будут возражать, бей в рыло! Ты же рэкетир! Понял?
- Понял! – ответил Штык и захихикал.
- А ты, Михаил, точно не гей? – спросил негромко Лука.
- Хочешь кучеряво жить – умей вертеться! – тоже тихо объяснил я. – Не гей я. А ля гей, понятно? И вы пока тоже…
Продукты мы получили без проблем. Насытившись доброкачественной пищей, лёжа на нарах, я чувствовал себя счастливым. Хороший пока наметился расклад. Жить можно.
К вечеру в нашу камеру неожиданно заявился сам начальник тюрьмы. Случай из ряда вон выходящий.
Остановившись на пороге камеры, он брезгливо повёл носом, покосился на парашу, откуда шёл неприятный запах, и вдруг взорвался, размахивая листами бумаги, обрушивая свой гнев на обступивших его хакеров:
- Это что такое? – кричал он, брызгая слюной. – Писульками занимаетесь? Доносы строчите? Жаловаться мне решили? Что это такое? Я вас спрашиваю! Я всё прочитал, что вы тут написали, собачьи дети! Михаил Рабер им не понравился! Что вы пишете мне про него? Что он прожжённый гробокопатель, гнусный лжец, подлый спамер и прохвост! Понапридумывали такое... Рабер по-вашему убийца, диверсант, шпион иностранной державы, фальшивомонетчик и отъявленный плут в одном лице! Вам что, делать нечего? Фантасты-любители! Когда это вы заметили, что он занимается зоофилией? Он, что с вами спал, со скотами? Прекратить! Немедленно прекратить грязные доносы!
Начальник тюрьмы, выговорив это, захлопнул рот, грозно оглядывая камеру. Никто не проронил в ответ ни одного слова.
- Михаила Рабера трогать запрещаю! – объявил начальник тюрьмы притихшей камере. – Жаловаться на него тоже. Он – хороший человек. А не то у меня с ворами другой разговор будет… А теперь я вопрос задам: почему Рабер, хулиган-первоходок, всех вас, воров трепетать заставил? Плохие вы воры, господа жулики! Только слюни пускать научились! За то, что вы беспричинно жаловаться мне решили, будите теперь платить мне не по 30, а по 36 процентов в месяц от своего заработка. А сколько с вас Рабер брать будет, это его личное дело. Всем понятно? А если не понятно, я вас всех ногами растопчу и в порошок сотру!
И майор, грузно поворотясь, ушел, оставив "хакеров в законе" обречённо чесать в затылках. Я уловил на себе несколько злобных взглядов, но открыто бунтовать никто не посмел. Слово начальника тюрьмы было для этих воров законом, которого они боялись ослушаться.
Я, довольный произошедшим, опустился на свое место и тотчас меня окружили Штык и Лука.
- Михаил, что ты такого наболтал начальнику тюрьмы? – удивлялся Лука. – Он не на тебя, а на хакеров набросился…
- Здорово майор всех воров уел! – радовался тихо Штык, бросая взгляды на понурившихся хакеров. – Теперь они и рта не раскроют!
- Не скажи гоп! – осадил я радость Штыка и жестом заставил всех остальных приблизить головы ко мне.
- Вот что мы сделаем… - начал я, напуская на себя таинственный вид человека, который только что получил откровения свыше.
Я решил полностью согнуть всех этих шелудивых воров под себя. Для этого и поделился некоторыми мыслями с моей новой кодлой. Никто из них к моей радости не возражал против моего плана "перевоспитания" арестантов-ботаников. Но поначалу мои рассказы заставили их надолго умолкнуть. Об этом они не слышали, но теперь пытались переварить полученную от меня информацию. С Штыком и Лукой я провёл небольшой инструктаж, что бы все шло по задуманному. Объяснил, что от малейшей неточности или фальши планы могут неправильно сработать. Они меня поняли и, теперь посмеиваясь, подмигивали друг другу.
Прописка в тюрьме – дело хитрое, иногда комичное, нередко трагическое и случается, что часто кончается мордобоем. Я решил устроить прописку для хакеров.
ГЛАВА 7. Лагерь.
28 июня 2134 года. 17 часов 33 минуты по местному времени.
Лагерь исправительных работ в Мордовии.
***
Но похулиганить в камере тюрьмы мне не дали обстоятельства. Ночью пришёл приказ срочно отправить из тюрьмы в места заключения десяток зэка. Я, Штык и Лука оказались в одной команде, подготовленной для срочной переброски в ИТЛ.
Суда я так и не дождался. Было объявлено, что приговоры всем уже вынесены и дальнейший срок заключения будет проходить в лагере, где мы все должны исправиться и очиститься от свершённых преступлений.
Дорога оказалась длинная и нудная. Кормили кашами и хлебом. Голода мы не испытывали. Везли нас автомобилем, но мы подолгу делали остановки и ночи проводили в полицейских участках или встречных тюрьмах.
В одну из таких остановок мне довелось переночевать в Владимирском централе.
Владимирский централ, построенная по приказу императрицы Екатерины-II – тюрьма широко известная в России и за её пределами. Но не все знают, что это не только следственный изолятор, но и тюрьма для особо опасных рецидивистов, крытка. Владимирский централ может даже похвастаться своими узниками, перед другими тюрьмами. В их число входят такие известные личности как революционер Фрунзе, Михаил Васильевич, сын Сталина - Джугашвили Василий Иосифович, легендарный разведчик генерал-лейтенант НКВД Судоплатов Павел Анатольевич, оставивший ценные мемуары, Бабушкин Василий Степанович или иначе знаменитый вор в законе старой закалки "Бриллиант". Перечислять всех остальных не менее знаменитых узников займет непростительно много места.
Лагерь, куда нас, наконец, привезли на автозаке, совсем не напоминал мне Сталинские места заключения. Вышка охраны, железные ворота. Колючая проволока опутывала верх бетонной стены. Но внутри лагеря было совсем мало строений. Домик для охраны, пищеблок, баня и прачка в одном домике, складской барак с несколькими воротами и прорезанных в них дверями. И один-единственный барак для заключённых. Все эти постройки окружали маленький плац. Достопримечательностью лагеря была грубо сделанная монументальная скульптура в два роста человека, изображавшая одетого в рваную ветошь зэка, силившегося сдвинуть с земли здоровенный валун. У скульптурного зэка были изображены на выкате глаза, как у лягушки, и было видно, что он старается, но такая неподъёмная ноша ему не по плечу. Скульптура по замыслу ваятеля должна была служить наглядным примером для устрашения несчастных сидельцев. Она словно издеваясь, напоминала: вы все - ничтожные муравьи, копающиеся в грязи.
Увидев эту отвратительную скульптуру, я послал по направлении к ней смачный плевок. Он, конечно, не мог долететь до монумента и сбить его с пьедестала, но мой поступок вызвал среди вновь прибывших зэка сдавленные смешки.
Я в окружении своей маленькой кодлы прошёл в барак, который должен был стать моим временным прибежищем. Уже полностью поняв воровскую структуру этого времени, я не стал церемониться со здешними авторитетами. Войдя в барак, я небрежно вопросил:
- Кто тут старший? Что? Не слышу?
- А ты кто такой? – с нар поднялся какой-то полуодетый задохлик в очках с толстыми стеклами и грозно шаркая ногами по бетонному полу, подошёл ко мне. Он остановился в двух шагах от меня, воинственно поправил спадающие трусы и скрестил на груди тощие руки.
- Я тут смотрящий, что не ясно? Почему шумишь?
Я обвёл дерзким взглядом враз притихших арестантов в бараке, ожидающих грозного приговора "хакера в законе", но чувствуя за собой поддержку верных корешей, ткнул пальцем в грудь смотрящего и, придав лицу пренебрежительное выражение, обращаясь к приехавшим со мной корешкам, процедил лениво через зубы:
- Что это за хамло тут вякает?
Смотрящий впал в ступор от моего вопроса. Только и смог выговорить:
- Что-что?
И сразу получил от меня ответ:
- Да я тебе уши отрежу, ботаник тупоголовый! Очки тогда на чём держаться будут?
В следующий момент смотрящий оказался на полу, сбитый с ног моими кулаками, он скулил и ползал по полу в поисках очков, которые сразу, как только дело коснулось драки, покинули его нос и поспешили отлететь куда-то от греха подальше и забиться под плинтус.
Барак, затихший в тревожном ожидании замер совершенно. Наступила такая тишина, что казалось можно услышать тонкий писк пролетающего комара. Мой поступок граничил с неслыханной дерзостью, ужас охватил арестантов. Наверное, они ожидали, что земля разверзнется у меня под ногами за мой поступок, но ничего не произошло.
Я оглядел стоящих в полном оцепенении зэка и сказал:
- Значит так, сидельцы! Слушать меня! Два раза не повторяю. Теперь смотрящий здесь я! Мое слово для вас нерушимый закон! Кто недоволен, приходит с жалобой ко мне, буду разбирать их и принимать решение. Кто против меня пойдет – откручу голову.
- Я хакер в законе, - с пола подал голос развенчанный смотрящий. – Ты не можешь так говорить с админом…
- Ты никто и звать тебя никак! – возразил Штык и больно пнул ботинком ему в тощий зад. – Исчезни с моих глаз, падаль! Кыш отсюда!
Я подумал, что мои рассказы о тюрьмах Прошлого прочно отложились в сознании моих новых корешей. Один Штык чего стоил! Он уже конкретно гнул пальцы по понятиям и наезжал на лохов как крутой авторитет. Словно всю жизнь этим занимался. Что ж, бывает. С кем поведёшься, от того и наберёшься!
29 июня 2134 года. 07 часов 17 минут по местному времени.
Лагерь исправительных работ в Мордовии.
***
Утро. В лагере давно прозвучал подъём. Но я вставать не спешу.
- Ты почему лежишь? – требовательно спросил меня активист.
- Мне лень вставать, - пробурчал я. – Я болен!
- Если ты болен, то должен пойти к врачу! – заметил активист. – И врач определит, имеешь ли ты болезнь, которая даёт тебе освобождение от работы или нет.
- Как же я пойду, если я болен? – притворно удивился я.
- Ногами, - объяснил активист.
- У меня ноги сильно болят! – возразил я. – Ходить совсем не могу. Ревматизм одолел! А ползать не умею, братуха, извини!
- Ты что, издеваешься? – вспылил активист, до которого дошло, что я откровенно над ним смеюсь.
- Разве я посмею? – спросил я, сверкнув золотыми фиксами.
- Выходи на работу! – не унимался активист.
- Пшёл вон, придурок лагерный! – рявкнул я. – Сейчас встану и заткну тебе глотку!
Активист посчитав, что настаивать на своём выйдет себе дороже, поспешил исчезнуть. Я взбил тощую подушку и перевернулся на другой бок с целью немного покемарить. Но не прошло и десяти минут как в бараке загрохотали сапоги охраны. Я рывком поднялся с койки и сразу оказался в окружении пятерых охранников.
- Тебе надо особое приглашение? – спросил старшина, поигрывая резиновой палкой.
- Болен я! – последовал мой ответ. Затевать драку с охраной при их численном перевесе в мои планы не входило. Побьют железно. Мало не покажется.
Старшина принял поистине Соломоново решение:
- Лечиться будешь в карцере! Там начальник тюрьмы тебя быстро вылечит!
- А он, что врач? – наивно спросил я, одеваясь.
- Да, он хороший доктор, специализирующийся на восточных единоборствах. Он всех больных в одночасье вылечивает!
Однако! Я шагал к карцеру и прикидывал в уме, нужна ли была моя бравада? Но как говориться, назвался груздем – полезай в кузов. Ронять свой авторитет я не хотел.
В карцере, куда меня привели, никакой мебели не было. Голые стены покрытые шубой, бетонный пол. Под высоким потолком небольшое зарешётчатое окошко. Лампочка круглой формы под потолком. Не допрыгнешь, если ты не кенгуру. Но камера была достаточно просторна, нисколько не напоминая Сталинский «стакан» прежних времён. Примерно три на три метра. В футбол не поиграешь, конечно. Не для этих целей кондей строят.
Я присел на пол и, подперев голову руками, погрузился в свои мысли.
Прошло, наверное, два часа, когда послышался скрежет замка в двери. Я не меняя положения, оставался сидеть и смотрел на открывающуюся дверь.
В на пороге моей камеры нарисовался высокий средних лет офицер, который не заходя дальше молча смотрел на меня. Я – на него.
"Это – хозяин", - догадался я и легко поднялся на ноги одним движением. Теперь мы смотрели в лицо друг другу.
Он нарушил молчание первый:
- Не хочешь работать, Рабер?
- Не могу, - признался я. – От работы у меня апатия появляется к жизни.
- Рабер, - сказал начальник лагеря. – Ты не прав. Работать ты обязан. Тебя приговорили к одному году исправительных работ, а не к году курортного отдыха. Ты это понимаешь? Или ты рассчитываешь, что тут будешь только бить баклуши, жрать, спать и ср..ь?
Странно, но абсолютно чистые погоны начальника лагеря не позволяли мне определить его звание. Рядовой? Но это абсурд!
- Хотите пари, гражданин начальник, что всё будет именно так, как вы сейчас сказали? – спросил я.
- Вот это новость! – воскликнул он. – Мне заключённый указывает, как я должен с ним поступить.
Сопровождающие начальника лагеря офицеры, толпившиеся в коридоре, дружно расхохотались, приняв мои слова за остроумную шутку. Но хозяин движением руки оборвал смех.
- Пари предлагаешь? – продолжал он. – Интересно. Что за пари?
- Условия его не сложные, - объяснил я. – Забудьте на время про свои погоны. Давайте биться один на один! Бой без правил! Проигравший тот, кто упадёт на пол. Если вы победите меня, я выйду на работу. За базар отвечаю! А если я окажусь победителем, то вы меня не на какие работы никогда не направляете и я буду только жрать, спать ну и всё остальное. Так как?
Хозяин не стал скрывать улыбку:
- Рабер, у тебя нет никаких шансов! Ты уже проиграл.
- Пока ещё нет! – с задором возразил я.
- Ты сам выбрал! – ответил начальник лагеря. – Хорошо. Я принимаю твой вызов. Бой проведём сейчас же. В карцере.
И он начал снимать с себя портупею и китель.
- Только пусть никто не вмешивается, - напомнил я.
- Не вмешиваться! – повторил "хозяин" сопровождающим офицерам, которые начали занимать места в дверном проёме, боясь пропустить зрелище.
Я занял позицию в ожидании боя, хозяин тоже встал в боевую стойку. Я когда-то в юности занимался боксом, если вы помните. Боксёр имеет силу в руках, в восточных единоборствах ведущая роль в атаке принадлежит нижним конечностям. Боксёру к тому же много места не нужно, как каратэисту. На этом я и строил свой расчёт в предстоящем бою.
Мы сошлись, обменявшись чувствительными ударами. Я сразу почувствовал, что удар у моего соперника будь здоров и не нужно находиться с ним на одной прямой. Он бил сильно, лягался как жеребец, но я, уворачиваясь корпусом, значительно ослаблял его атаки. Зато я, приближаясь к нему и будучи защищён, лупил его как грушу, нанося ему серии мощных ударов, которые здорово подорвали его силы и перебили ритм правильного дыхания.
Около минуты, наверное, мы награждали друг друга увесистыми тумаками и плюхами. И в самый разгар боя "Хозяин" случайно допустил грубую ошибку. Пытаясь перейти в контрнаступление, он опрометчиво открылся для моего удара. И я не упустил момента этим воспользоваться. Мой кулак стремительно приближался к его скуле, гарантируя ему полный нокаут и как следствие, поражение в бою.
Счёт времени пошёл на сотые доли секунды. Я видел, что он тоже понял о неминуемости своего проигрыша. Но, я прошедший ад Сталинских лагерей, вдруг отчётливо представил, что будет со мной, одержи я победу. Меня просто убьют конвойные, мстя мне за унижение своего начальника. В мире, где жизнь человека класса С ничего не стоит, это очень просто делается…
И я умышленно промахнулся, лишь скользнув кулаком по его скуле. И он понял это, хотя никто со стороны этого не заметил. Затем я, словно нечаянно открылся, позволяя нанести мне решающий удар. И это удар последовал, хотя, готов поклясться, он был нанесён не в полную силу! Значит, хозяин полностью принял предложенную мной концовку боя. И я разыграл великолепное падение на пол, к огромному удовольствию зрителей.
Офицеры бросились поздравлять начальника лагеря с победой. Но я, наблюдая за лицом хозяина из-за полуприкрытых век, не обнаружил на его лице не капли торжества.
- Сильный соперник, - произнёс он. – Хороший боец! Рабер, ты проиграл, но я освобождаю тебя от любых работ в лагере!
Офицеры посмотрели на своего начальника, не понимая, шутит он или нет? Но хозяин не шутил. Он отплатил мне сторицей, не держа в душе затаённой обиды. Это был благородный поступок человека действительно сильного духом и достойного уважения1.
28 июля 2134 года. 10 часов 11 минут по местному времени.
Лагерь исправительных работ в Мордовии.
***
- Рабер, тебя вызывает начальник лагеря, - сообщил мне шнырь.
Я блаженно лежал на шконке, переваривая сытный завтрак. Услышав о вызове, я нисколько не обеспокоился. Начальник лагеря действительно сдержал своё слово и меня никто не трогал. Я имел возможность смотреть стереовизор, играть в компьютерные игры и без всякой боязни для себя расспрашивать других зэка о современной жизни. Я узнал многое и теперь понимал, что то настоящее, в котором я живу, лишь гипертрофированное прошлое, которое мне было известно здесь лучше, чем кому-нибудь. Прекрасное далёко оказалось к большинству людей жестоко.
Я поднялся с койки и отправился в комендатуру. Там меня пропустили беспрепятственно. Я прошёл по короткому коридору и постучался в дверь кабинета хозяина.
- Вызывали, гражданин начальник? – я вошёл в его кабинет.
- Да, вызывал, - ответил он. Хозяин стоя рассматривал на широком настенном мониторе политическую карту. Жестом он пригласил меня подойти поближе. Теперь я видел его в офицерской форме и мог рассмотреть его звёзды на погонах. Хозяин был в звании подполковника.
- Война будет, - без особняков сказал хозяин. – Всё к этому идёт.
Я промолчал, ожидая продолжения. Но следующий его вопрос был далёк от прежней темы:
- Хорошее у тебя житьё, Рабер?
- Спасибо, грех жаловаться, гражданин начальник, - ответил я, несколько насторожившись.
- А не скучно целый день спать, жрать и ср.ть? – слабо улыбнулся хозяин.
- Скучно, - сознался я. – Но лучше, чем на промке вкалывать. Скука, она вещь относительная. Вот когда твой кореш по нарам в седьмой раз будет рассказывать, как и за что он сюда попал, скучать начинаешь так, что боишься, как бы зевая челюсть не вывихнуть.
- Самое страшное – это скука, - подтвердил он. – Поэтому хочу предложить тебе, Рабер, развлечение. Заставлять не имею права, а если сам захочешь, то пожалуйста.
Я весь превратился в слух.
- Будет война, очень скоро, - продолжал хозяин. – В лагерь пришла бумага с предложением отобрать среди заключённых самых здоровых и смекалистых, что бы сделать из них солдат и направить в действующую армию. По моему мнению, ты, Рабер больше всего отвечаешь этому требованию. Но приказывать я не могу, это на добровольной основе. Что скажешь?
Я ответил не сразу, но вопрос задал:
- Неужели в России больше воевать некому, если по тюрьмам мобилизацию начали?
Хозяин вздохнул.
- Я тоже попросился на фронт. Жду ответа.
- Я – офицер запаса, - напомнил я.
- Именно поэтому я обратился к тебе в первую очередь, - сказал хозяин. – Если захочешь, сам наберёшь среди зэков команду и будешь старший над ней. Авторитета тебе не занимать и в рукопашной ты не слабак. Понимаю, что срок у тебя небольшой. Поэтому решай сам.
Но я уже принял решение, решил уточнить:
- Я имею право взять в команду кого пожелаю?
- Взвод. Двадцать человек с лагеря, - пояснил хозяин. – Только тех, кого посчитаешь нужным. Тебе с ними в бой идти, не мне.
- А если наберу меньше?
- Не имеет значения.
- Я готов! – объявил я. – Кто примет команду, для выдачи обмундирования и отправке к фронту?
- Никто, - рассмеялся хозяин. – Сам этим и займёшься. Давай документ!
Я извлёк из кармана свой паспорт и протянул хозяину. Тот взял его, подошёл к хитрому прибору и сунул в специальную щель. Набрав код и пощёлкав клавиатурой, сказал:
- Вы теперь больше не заключённый, господин капитан!
Он вручил мне документ и заметил:
- Форму на всех привезут прямо сюда. Завтра. Поэтому срочно нужен список людей и размеры. Одежды, обуви и кепи. Времени мало. На все определяю два часа. И ещё одно. Для тебя я больше не хозяин. Фамилия моя - Ледовый. Меня называйте отныне Максимом Юрьевичем, а когда мы одни я не обижусь на одно имя без отчества...
28 июля 2134 года. 10 часов 49 минут по местному времени.
Лагерь исправительных работ в Мордовии.
***
Я вышел от хозяина в радостных чувствах. Я получил свободу. Я больше не зэка. Это было приятно. Но радость омрачало чувство неизбежной угрозы войны, которой невозможно было избежать. Как бы то ни было я должен выполнять свой долг перед страной. И конечно Межвременья. Но о последнем я редко задумывался. То времени не было, то различные дела отвлекали.
Я повернул по дороге в сторону промзоны. Все зэка были сейчас на работе. Меня остановил контролёр, но я быстро объяснил ему, зачем сюда я пожаловал. Больше мне никто не мешал. Я сразу нашёл Штыка и Луку, которые сидели вытянув ноги в тенёчке на лавочке и неторопливо перекуривали.
- Что, братва, отдыхаем после изнурительной работы? – спросил я, подходя к ним поближе.
- Мы ещё и не начинали пахоту! – ответил Лука. – Большая работа – большой перекур.
- Во-во! – добавил Штык. – От работы кони и те дохнут. А ты, что, Фокусник, нам помогать пришёл?
- Вы же ничего не делаете, поэтому вам обязательно помощь понадобиться, - сострил я, присаживаясь на лавочку рядом.
- А без понтов? – спросил Штык.
Ох уж этот Штык! Мальчишка скверный. Наблатыкался, за то время пока со мной в корешах ходит. Только зря он это. Во-первых этот жаргон пережиток прошлого, который мало кто понимает. А во-вторых скоро он вообще никому нужен не будет… Но, если быть откровенным, его словечки на остальных зэка некоторый ужас наводят.
- А если шутки в сторону, - ответил я, закуривая. – То я уже откинулся сегодня.
- Не может быть! – воскликнул Штык, а Лука в своей обычной манере улыбаться при разговоре, добавил:
- Да что ты говоришь?
- Все чин-чинарём! – сказал я. – Сам хозяин отметку сделал. Теперь я свободный человек.
- Не похоже, что бы полицай за просто так свободу зэку дал, - буркнул Штык.
- Правильно мыслишь, - одобрил я. – Конечно не за красивые глазки. Я воевать еду. И вас хочу с собой забрать.
- Воевать? – переспросил Лука. – С кем?
- А я знаю? - ответил я, делая глубокую затяжку. – Война на носу.
Я коротко пересказал свой разговор с хозяином и добавил:
- Вот как всё закрутилось. Кто из вас со мной?
- Толстосумы воевать, конечно, не пойдут, - глубокомысленно заявил Лука. – Эту почётную обязанность по защите Родины они оставили нам. Но мне какой резон воевать за них? У меня ничего нет. И у Валеры Штыка ничего нет. И у тебя, Михаил, тоже. За что нами идти под пули и снаряды? Что бы полицаи и олигархи жили красиво? Я работаю на них, получая скромное жалование, которое мне позволяет кое-как сводить концы с концами. Это понятно. Но почему я ещё должен погибать за них? Пусть по справедливости воюют те, у кого есть многоэтажные дома, вертолёты и яхты. Пусть своих сынков изнеженных на фронт отправляют. Дураков пусть на стороне поищут! Нет, я не испытываю особого пламенного желания брать оружие в руки.
Штык, выслушав монолог Луки, утвердительно кивнул, соглашаясь:
- Лука дело говорит. Зачем нам это надо?
- А почему согласился я, знаете? – спросил я.
- Не знаем.
- Тогда я объясню, а вы подумайте, правильно ли я поступил. Может быть, и вы своё решение поменяете.
- Не тяни кота за хвост! – не выдержал Штык.
- Ладно, слушайте, - заговорил я. – Эта война будет необычно разрушительной. Ядерная война. Не простой локальный конфликт на ограниченной территории. В такое время на фронте быть безопаснее, чем в тылу. По войскам, рассосредоточенным по полевым укреплениям никто не будет наносить ядерный удар. А города бомбить точно будут. В армии у нас будет оружие. Тут – никогда. С оружием чувствуешь себя человеком, без оружия – бродягой со свалки. А против кого оружие повернуть, можно потом решить…
Меня слушали. Это радовало.
- Очень может быть, что с началом войны ИТЛ будут ликвидированы. Разруха, радиоактивное заражение… Что делать с зэка? Перестреляют их, как собак. Что вы сделать сможете? Ничего. Умрёте по глупости своей и всё!
- Может этого не случится? – неуверенно произнёс Лука.
- Может и не случится, - ответил я. – Но точно знаю, что если мы сейчас никому не нужны, то после начала войны только лишними окажемся.
- Нам и тут неплохо живётся, - сказал Штык. – Я на свободе так не питался как тут. Ешь, спи, все зэка по струнке ходят. Житуха просто замечательная, Миша! Вот и Лука Лукич подтвердит.
Лука молча улыбался, смотря в сторону. Но я уже хорошо изучил его привычки. Встревожен Лука чем-то.
Я решил надавить на Штыка:
- Валера, а что случится, если меня не будет тут завтра, а послезавтра несколько настоящих геев-петухов сюда завезут. Как будешь с голубятней объяснятся?
- Э… э...
Штык вдруг занервничал, стрельнул по сторонам глазами.
- Вот то-то и оно! – жёстко добавил я. – Поиграли в рэкетиров, надо и честь знать. Давайте собираться и валить отсюда, пока есть легкая возможность уйти свободно и безнаказанно. Мне надо ещё набрать с десяток человек в военную команду. Кого ещё с нами возьмём?
Штык и Лука назвали мне десятка полтора имён. Я тут же отправил их собирать рекрутов по названному списку, строго наказав записать все размеры обуви и обмундирования. Сам я занялся другим делом.
Штерн! Как я мог о нём забыть? Он отправил меня сюда, но как я понял по его словам, он ещё должен находиться где-то здесь.
Я решил, что найдя Штерна тут, мне станут более понятны те веские причины, которые им двигали и в дальнейшем заставили навсегда уйти в Прошлое.
Вот что я нашёл в сети про Штерна: "Штерн Самуил Александрович, 2095 года рождения, крупный олигарх, единоличный владелец нескольких нефтяных компаний и их филиалов в разных странах мира. Финансирует на благотворительных началах множество научных проектов связанных с генетическими исследованиями и некоторые направления физики и биохимии. Член правительства. Выступал в Государственной думе за частичное предоставление людям класса С медицинской помощи и предоставление государственного съёмного жилья. Вызвал своими действиями недовольство капиталистов и был объявлен опасным государственным преступником. Не был арестован. Скрылся и в настоящее время находиться в розыске. Его местоположение до настоящего времени не определено. За сведения, которые помогут в его поимке правоохранительными органами, назначена значительная денежная награда".
Прочитав это, я задумался. Где в этом мире в настоящее время находится Штерн мне известно, конечно, не было. Но учитывая, что Штерн был каким-то образом связан с "машиной времени", которая находилась на территории России и исследовательскими центрами и лабораториями, то круг его поисков частично уменьшался. Но выяснить, где находятся секретные лаборатории России мне не удалось. Классу С информация по этим вопросам была напрочь закрыта.
Я сделал ещё несколько десятков запросов в инете, закрыл глаза и постарался получше запомнить всю, довольно скудную, полученную информацию.
От этого занятия меня оторвал Штык, который сообщил мне, что меня хочет видеть начальник лагеря. Взяв бумагу со списком рекрутов я отправился к Максиму Юрьевичу.
------------------------------------------
1. Подобный случай действительно имел место в местах заключения в СССР в 80-х годах прошлого века.
ГЛАВА 8. Кому на Руси жить хорошо?
28 июля 2134 года. 17 часов 33 минуты по местному времени.
Лагерь исправительных работ в Мордовии.
***
Начальник ИТЛ принял у меня списки и, вызвав своего заместителя, передал их ему. Затем, бросив на меня быстрый взгляд, сказал:
- Пойдёмте со мной!
Мы вдвоём беспрепятственно вышли за ворота лагеря, после чего Максим пригласил меня сесть в автомашину. Я, недоумевая, но не показывая вида, подчинился, он сел за руль, и мы поехали по грунтовой дороге. Мимо нас проносились покрытые листвой деревья, через которые пробивались лучи солнца. Я в первый раз ехал в салоне автомобиля Будущего, насыщенного электроникой, подобно кабине самолёта и наслаждался дорогой. Сидения были мягкие, рессоры настолько смягчали тряску, что казалось автомобиль движется по гладким рельсам. Мы вели незначительный разговор, ни на чем, не акцентируя внимание.
Отъехав от ИТЛ километров восемь-десять, Максим затормозил и кивнул мне на дверь. Мы вышли из машины.
- Куда мы приехали? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
- Нам надо поговорить с глаза на глаз, - пояснил он. – В лагере это не представляется возможным…
Я ничего не ответил, но отметил про себя, что мой собеседник чем-то встревожен или вынужден таиться.
Больше ничего подумать я не успел.
Потому, что Максим направил на меня пистолет.
- Рассказывай, - потребовал он, поводя стволом пистолета.
- Что рассказывать? – я действительно не понимал произошедшей с ним резкой перемены. Ехали, спокойно беседовали на различные темы и вдруг на тебе!
- Попытаешься бежать – стреляю! – пообещал он. – Приблизишься ко мне – стреляю!
- Я стою и не двигаюсь! – ответил я. – Руки поднять вверх?
- Не нужно! Ты говорил, что родился в Иркутске, - сказал начальник лагеря. - Проверим, какой ты сибиряк. Отвечай, только быстро! Какая главная река Иркутска?
- Ангара.
- Ближний крупный город?
- Улан-Удэ.
- За сколько времени из Иркутска можно доехать до озера Байкал?
- За час максимум.
- Зачем медведь лимонник ест? – спросил подполковник.
Этот вопрос был явно не простым. Лимонник китайский – растение содержащее много кислоты и не каждый знает его свойства.
- Не ест просто так медведь лимонник. Но когда по тайге от охотника уходит, то всегда им подкрепляется как сильным допингом.
- Верно. А почему мороженное мясо для человека безвредно есть сырым?
- В мясе на сибирском морозе все яйца гельминтов погибают. Вымерзают. Поэтому хорошо промороженное мясо всегда чистое, - ответил я.
- А почему соболя часто в кедровнике увидеть можно? – спросил Максим.
- Кедровые орешки служат тому причиной. Они из всех зверей только соболю необходимы как обязательный компонент в пищевом рационе.
Он утвердительно кивнул головой.
- Всё верно. Теперь верю, что ты из Сибири.
Я ждал продолжения.
- Я хочу знать, Рабер, что от меня нужно службе внутренней безопасности? – потребовал Максим, не опуская пистолет. – Рассказывай!
- Я не имею никакого отношения к службе безопасности, - я отрицательно покачал головой. – Причём тут я?
- Это ты неубедительно говоришь! – усмехнулся подполковник. – Пока мы ехали сюда, я просканировал тебя и не нашёл в тебе поискового микрочипа, который вживлен в костно-мышечную ткань каждого человека класса С. У тебя этого чипа нет! И у меня нет. И нет ни у одного человека принадлежащего к классу Б или А. Что ты на это мне сможешь возразить?
Действительно, что можно ответить на такой тревожный вопрос? Я решил обыграть сибирскую версию своего происхождения.
- В том посёлке, в котором я вырос, - сказал я спокойно, – никто из жителей не имел чипов. Мы жили в тайге, вдали от всех городов. Добраться туда можно было лишь на самолёте, но самолеты туда не летали. В этой глухомани мы были практически отрезаны от всего цивилизованного мира.
- Допустим, - согласился Максим. – Такие посёлки ещё можно встретить в России. Это я могу считать правдой. Но тогда почему твои запросы с документа такие странные и мало соответствуют человеку класса С? Хочешь, я перечислю их по памяти? Пожалуйста! "Штерн Самуил Александрович", "Биологические лаборатории России", "Военные базы России", "Военные и промышленные предприятия Атомной энергетики" и тому подобные. У вас, Рабер, какой-то совершенно странный, просто нездоровый интерес к оборонно-промышленному комплексу, что наводит меня на мысль о том, что вы вовсе не Рабер, а человек если не нашей, то зарубежной разведки, тесно связанный с изменником Штерном, находящимся в федеральном розыске! Ваше неплохое знание бокса лишь подтверждает, что вы не обычный человек, а боец, прошедший курс рукопашного боя под руководством опытного инструктора. Выдавая себя за рэкетира, вы, как я успел узнать из своих источников, крайне отрицательно относитесь к мужеложству. Слишком много непонятного и странного в вашей легенде, господин Рабер. Поэтому я хочу знать, кто вы такой и что вы делали в моём лагере?
- Вы, наверное, думаете, что я из контрразведки, - начал я по пунктам отвечать на его вопросы. – Понимаю, что моя таинственная персона действительно не вписывается в общую серую массу зэка. Но смею заметить, что к вам лично и к вашему лагерю я не имею никакого отношения и попал сюда по этапу, а не был специально прислан как резидент внутренней службы безопасности. Этот ИТЛ как известно вам совсем не стратегический объект. Какие я могу узнать секреты государственной важности у зэка, находящихся со мной в лагере? Что я могу разведать, находясь за колючкой? Если у вас есть другое мнение на этот счёт, поделитесь им со мной.
Но подполковник промолчал и я сделал вывод, что начало моего ответа его удовлетворило.
- Дальше! – потребовал он.
- Где я научился боксу? – продолжал я. – Жизнь научила. Дворовые драки, немного техники я выучил по учебнику. Почему я интересуюсь Штерном? И это не секрет. Я работал прорабом в Кремле, там я и познакомился случайно со Штерном. Всё дело в том, что он и я – евреи. Отсюда наше шапочное знакомство. Но близко я его не знаю. Так, больше здоровались при редких встречах. Штерн пообещал найти мне хорошую работу.
Выдав эту порцию лжи, я отметил, что Максим меня внимательно слушает и сообщил:
- Я действительно не рэкетир. Так получилось, что в стенах тюрьмы после стихийно возникшей драки все подумали, что я из геев. Сначала я хотел отказаться от этого, но потом решил играть выпавшую мне роль и дальше. А теперь что касается всех моих странных запросов в инете… Да, мне была интересна судьба Штерна и я с удовольствием встретился бы с ним снова, тем более его перевели в класс Д и никаких преград для общения между нами больше не существует.
- Зачем вы хотели встретиться с ним, Рабер? - спросил Максим. – Теперь в том положении, в котором очутился Штерн, вряд ли он сможет предложить вам хорошую работу.
- Мне хотелось с ним поговорить о своём, - объяснил я.
- Но общение с государственным преступником автоматически сделает вас, Рабер, его сообщником! – строго произнёс Максим.
- Но я же с ним ещё не общался, - возразил я. – Так что пока я не попадаю в эту категорию.
- Значит, это всего лишь ваши мечты, - кивнул понимающе Максим. – Жаль. Очень жаль.
- Вам жаль, что вы не можете меня обвинить в государственной измене? – удивился я.
- Нет, - отрывисто бросил он. – Вы не понимаете, Рабер, почему я сказал это.
- Может быть и понимаю, - загадочно произнес я. – У каждого человека в шкафу имеется свой скелет.
- Это к чему вы клоните? – Максим посмотрел на меня насторожено.
- Штерну действительно можно посочувствовать, - объяснил я. – Он интересный человек…
- И что?
- Зачем вам, господин подполковник, нужен Штерн? – спросил я, зная, что рискую за свой вопрос получить пулю в живот.
- За его поимку назначено вознаграждение! – напомнил Максим. – А почему бы и нет?
- Не верю, - я мотнул головой. – Я не полицейский. Но это не мешает мне быть человеком аналитического склада ума. Вы совсем не похожи на человека, который польстится на сто тысяч рублей за предательство.
- Штерн мне приятелем никогда не был, и никакого предательства в этом нет, - возразил Максим. – Этого требуют государственные интересы!
- Бросьте это словоблудие, Максим, - я определил, что начальник лагеря не заметил перемены наших ролей и теперь не я, а он оправдывался предо мной. – Какие государственные интересы? Наказать человека длительным тюремным заключением, который просил разрешить Государственную думу дать больным людям медицинскую помощь? Или вы хотели видеть Штерна в числе расстрелянных за то, что он вкладывал миллионы рублей в развитие науки?
- Рабер! – вскричал Максим. – Довольно! Прошу вас, скажите мне, вы знает! Где находится Штерн?
- Догадываюсь, - произнёс я. – Но я не уверен, что я прав в своей догадке.
- Скажите мне! – попросил Максим.
- Зачем? – поинтересовался я, смотря, как подполковник прячет в кобуру пистолет.
- Он мне очень нужен.
- Это не ответ.
- Я хочу с ним встретиться. Вы, Рабер, сейчас мне сказали, что хотели с ним поговорить о своём. Я отвечаю вам то же самое.
- Не боясь при этом стать государственным преступником? – уточнил я.
- Это не самое неприятное, что может за этим последовать…
Максим отвёл в сторону глаза, окинул взглядом деревья и поднял голову вверх.
- You speak English? – спросил я.
- Yes I Am. Why do you ask that? – отозвался он.
- You have to understand many things1.
Я полностью перешёл на английский язык. Я вовсе не думал, что иностранные слова будут непереводимые при прослушивании нас радиолокационным лучом. Но мой английский в данной ситуации придавал больше веса моим словам.
- Если я Вас скажу, что я работаю на Штерна, вы мне поверите?
- Поверю, если вы сможете хоть как-то косвенно доказать мне это.
Я подробно описал ему жесты Штерна, которые я успел заметить при нашем общении. Потом перешёл к главному. Я не верил, что Максим провокатор. Что-то подсказывало мне, что он попал в какую-то неприятную историю, о чём красноречиво указывал факт его страха перед отделом внутреннего расследования. Поэтому я решил рискнуть, придумывая на ходу самую несложную легенду.
- Я хорошо знаю английский и иврит, - говорил я, тщательно подбирая слова. – Я действительно работал на Штерна по каналами экономической иностранной разведки. Мне известны более глубоко некоторые подробности мировой политики. Но их я касаться не буду. Скажу только, что война, о которой я услышал сегодня в вашем кабинете, будет не такая, как вы её себе представляете. Всё окажется много хуже. Россия перестанет существовать как государство, после её начала. Произойдёт это 11 августа 2134 года. До начала войны осталось ровно две недели… Это событие нельзя предотвратить, даже если вы сообщите об этом в Москву. Это неизбежность и нам нужно подумать о будущем.
Он выслушал меня спокойно, вздохнул, задумался.
- Понимаю, - наконец сказал он. – Скорее всего, так и произойдёт. Я вам верю, Михаил Аркадьевич. Что вы намерены делать дальше?
- Выжить в этом аду! – ответил я и полез в карман за сигаретами. Выпустив клуб дыма, я спросил:
- Может быть теперь, Максим, вы расскажете мне, зачем вам понадобился Штерн?
- Штерн мог бы мне помочь. Мне... грозит тюремное заключение и перевод меня в класс Д.
Я искренне удивился:
- За что?
- За связь с женщиной класса С, которая фактически стала моей второй женой. За то, что у неё есть ребёнок, рождённый от меня. Это очень тяжёлое преступление. Меня стопроцентно осудят и деклассируют...
- Вот оно что! – я едва смог остаться спокойным. – Не вижу в этом никакого преступления! Вы же любите друг друга?
- Да.
Вот, что он рассказал мне, а по существу поведал историю своей жизни.
Максим родился в одном далёком таёжном поселении с интересным названием Ыйгым. Это был посёлок звероловов и охотников, расположенный за триста километров от цивилизованных городов России. Искать его на карте бесполезно, потому, что он появился лишь в 2065 году. Всё население посёлка принадлежало к классу "С", а единственные люди, имевшая класс "Б" была семьей Максима.
Население посёлка жило по законам тайги, люди были диковатые, сильные, закалённые сибирскими морозами. Они не признавали законы, которые навязывало государство остальным людям, и придерживались нескольких негласных правил, которые тщательно соблюдали. Огнестрельное оружие имел каждый охотник в посёлке, поэтому отец Максима, как представитель власти, должен был считаться с мнением людей и не чинил напрасных обид, опасаясь, что в любой момент ему просто выстрелят в спину. Но с другой стороны, отец Максима вёл такую же жизнь охотника, как и все остальные и классовое различие никто не замечал. Посёлок сдавал пушнину, намывное в реках золото, взамен получая всё необходимое и в первую очередь спички, муку, соль, одежду и боеприпасы.
По своему положению человека класса "Б" Максим не обязан был посещать школу, так как имея неограниченный доступ в интернет мог свободно изучать дисциплины средней и высшей школы. Подобная практика имелась и в других кланах класса Б. Многие дети полицейских-чиновников вообще не учились, так как они должны были заменить на служебном посту своих родителей.
Но Максим хотел учиться и интересовался многим, чего не требовал курс школьной программы.
Первый свой опыт в понимании кастового неравенства людей он получил в посёлке. Он дружил и играл со сверстниками, пока не достиг юношеского возраста. Когда он подрос, у него проснулось естественное чувство повышенного интереса к девочкам. Молодежь робко начала делиться на пары, но Максиму пары в посёлке не было и быть не могло, потому что он был представителем чужого класса.
Он задал вопрос об этом родителям и узнал, что у него оказывается уже есть невеста. Их брак с дочерью областного прокурора был предопределён ещё с детства. Он пообщался со своей невестой в интернете и остался недоволен выбором, который ему навязали. Свою невесту, хотя она была очень выгодной партией, он сразу же возненавидел, но ничего не мог сделать в знак протеста. Всё было бы ничего, но он страстно влюбился в одну девушку по имени Мария из его поселка и мечтал только о ней. Другой невесты он не желал. Мария тоже тянулась к нему, но гуляя вместе, они оба знали, что вместе им никогда не быть. Это изводило его. Уходя в тайгу и оставшись один, где его никто не мог видеть и слышать, он проклинал государственный строй и тупых чиновников, своровавших у него обычное человеческое счастье.
К этому прибавилось одно происшествие, которое значительно изменило его отношение ко всему происходящему. Те ребята-сверстники, которые дружили с ним, начали его избегать. А однажды подошли толпой и заявили, что бы он больше не засматривался на поселковых девушек, прямо сказав ему, что он – чужой.
Он не боялся их, но тут ему стало страшно. Не за себя, за свою возлюбленную, которую у него отнимут. Что было делать, он не знал.
В посёлок как-то пришли несколько китайцев, которые искали путь для нового нефтепровода. Когда они ушли, один из китайцев, остался в поселке по каким-то делам. Он заметил, что Максим ходит мрачный как туча и предложил научить его каратэ, сказав, что боевая философия воина может подсказать выход из безвыходной ситуации. Максим согласился. Три с половиной года он постигал восточные единоборства под руководством наставника-китайца. Максим ещё больше вытянулся, возмужал, окреп.
Перед самым отъездом он случайно встретился с Марией, которая ему по прежнему очень нравилась. На опушке леса как-то незаметно и произошло всё запретное.
Максим уехал, но постоянно возвращался мыслями к своей любимой, которая как он знал, должна была выйти замуж. Он же ехал жениться на дочери прокурора…
Максим после краткого экзамена сразу получил звание старшего лейтенанта полиции. Имея поддержку тестя-прокурора, носившего генеральские звёзды, он делал быструю карьеру, досрочно получив звания капитана, затем майора.
Со своей женой он был вежлив, но холоден. Детей они не завели. Она тоже благодаря отцу получила звание майора юстиции, но дальше начались неприятности. Тесть, бывший ангелом хранителем молодой семьи, внезапно умер. Максиму пришлось распрощаться с мягким креслом начальника инспекторского надзора, с которого он ушёл без особого сожаления. Тут и появилась трудно решаемая проблема звания-должности. Перевод с должности у чиновника, не имевшего взысканий мог быть осуществлён лишь с присвоением очередного звания. Но никто не хотел признавать молодого выскочку, получившего все звания досрочно. Максим с большим трудом получил, наконец, назначение – начальником ИТЛ в Мордовии. Тут ему было присвоено звание подполковник. Его супруге тоже.
На новом месте Максима устраивало всё. Должность, деньги, власть. Всё это было. Но совсем не радовало. Он с годами всё больше отдалялся от своей супруги, оставаясь в душе одиноким.
Но тут он вдруг узнал, что его первая любовь, его Мария осталась вдовой. Он позвал её к себе. И Мария приехала. Не одна. С сыном. И это оказался его, Максима, родной сын.
Он второй раз в жизни почувствовал себя счастливым. И больше не захотел расставаться с Марией и своим сыном. Они поселились недалеко от лагеря в небольшой деревеньке. Максим ездил к ним два-три раза в неделю, обеспечивая их полностью всеми нужными в хозяйстве вещами и продуктами.
Так прошло два года. Пока об этом не узнала законная жена Максима. Был крупный скандал. Она написала на мужа докладную, насквозь пропитанную ядом в Москву, в которой указала на преступный сговор представителя власти и людьми класса С.
Максиму позвонили с Москвы из министерства юстиции и предупредили, что на него заведено уголовное дело и он должен оставаться на месте и ожидать представителей прокуратуры для проведения проверки и расследования на месте.
- Вот за что я наказан, - закончил Максим рассказ.
- Разве за это можно наказывать? – вознегодовал я. – Проклятая система запретов и табу! Нельзя! Запрещено! Не имеешь права! Проклятье! Сплошная мука, которую государственный аппарат навязал всем Российским гражданам!
- А у нас за это наказывают! – оборвал меня Максим. – Поэтому я решил уйти на фронт, что бы отсрочить свою встречу с комиссией из Москвы. А Штерн, да, Штерн мог бы мне помочь.
Я бросил уже третий окурок на землю и затоптал его каблуком.
- Могу вам дать совет, Максим. Постарайтесь найти на фронте мою часть. Вместе мы найдём Штерна. Он мне нужен не меньше, а может даже больше чем вам. И поверьте, я вам, во всяком случае, не враг.
Не всё рассказал мне Максим, далеко не всё! Но расспрашивать подробнее я его не захотел из тактических соображений. Зачем ему потом будет нужен Штерн, если все законы России перестанут действовать через две с половиной недели? Но скорее всего я просто не подозревал о всей деятельности Штерна, который теперь представлялся мне сплошной загадкой. Может быть, неправильно я поступил, что согласился работать в его организации? Но с другой стороны приказ Штерна гласил лишь о том, что бы я увидел в Будущем как можно больше. Ничего такого, что заставляет человека строго следовать инструкции. Не более как быть простым наблюдателем…
***
Военную форму на следующий день нам действительно привезли ближе к вечеру прямо в лагерь, где я и моя команда надела армейское обмундирование, мы получили проездные документы и деньги на питание. Нас никто не конвоировал и не сопровождал. Странно! Впрочем, мы уже были не заключёнными, а солдатами Российской армии. Пунктом конечного назначения была Российская граница в Смоленской области, правильнее товарная станция, не имеющая названия где-то в приграничной полосе России. Туда мы добирались долго, почти две недели. Эти две недели мы заливали водкой свой страх перед фронтом, напиваясь вдребезги в общем вагоне. Но по дороге из моей команды никто не отстал и не сбежал.
-------------------------------------
1. Диалог на английском языке:
- Вы говорите по-английски?
- Да. А почему вы спрашиваете об этом?
- Вы должны многое понять.
ГЛАВА 9. Западный фронт.
11 августа 2134 года. 06 часов 42 минуты по местному времени.
Западный фронт Смоленская область.
***
После длительного пути нас наконец сгрузили с поезда на платформе, которая обозначена на картах как 139-й километр. Я с замиранием сердца считал дни до начала войны. Она как раз должна была начаться сегодня.
Шагая колонной по трассе, мы с завистью смотрели на пробегающие легковые и грузовые автомобили. Во многих дорогих машинах сидели беззаботные разодетые в модные одежды женщины, обвешанные драгоценностями, которые с любопытством или нескрываемым презрением разглядывали нас.
Мы, перекуривая на ходу, хрипло бранились, ругая командование и зажравшихся чиновников, которые не нашли средств для перемещения войск к передовой, но сами не испытывают при этом недостатка в автотранспорте и горючем.
Встретивший нашу команду лейтенант и сопровождавший её, приказал остановиться и объявил, что сейчас мы будем получать оружие.
Мы перестроились по четверо в ряд и колонной направились на склад получать оружие. Складом оказался огромный, ветхий деревянный ангар с дырявой, давно не чиненой крышей. Интендант, гремя связкой ключей, открыл ржавые навесные замки, и мы вошли в это грязное и сумрачное помещение.
Началась торопливая раздача оружия. Я ожидал получить какую-нибудь новейшую атомную винтовку или плазменный автомат, но ничего подобного не произошло. Лейтенант-интендант вручил мне, как и всем прочим, устаревший, но знакомый мне автомат АК-74М под патрон калибра 5,45, видимо ожидавший целый век, когда он, наконец, понадобиться для своего прямого назначения.
Я попытался передёрнуть затвор автомата, но у меня ничего не получилось. Его заклинило намертво. Я поднёс его ближе к глазам и заметил лёгкие следы ржавчины. Интересно всё-таки, сколько лет это оружие пролежало на консервации? Я решился задать этот вопрос, на который получил маловразумительный ответ:
- Сколько надо, столько и пролежало…
Это меня взбесило:
- Да ты что мне подсовываешь, пёс? Разве это можно назвать оружием? Как я с таким металлоломом в бой пойду? – накинулся я на летёху-тыловика, отвечающего за выдачу оружия. – С таким автоматом можно только прохожих пугать!
- Солдат, как вы разговариваете со старшим по званию? – заорал в ответ интендант, разозлённый моими вопросами. – Оружие получил? Получил! Рядовой, марш отсюда!
- Я – капитан! – рявкнул я не менее грозно, вовремя вспомнив, что я офицер запаса в капитанском звании. – Попридержите свой язык, господин лейтенант!
Он скептически рассмотрел мою мятую форму новобранца и не поверил мне.
- Следующий! – объявил он.
Но я так просто решил не сдаваться:
- Я требую Заместителя по тылу или старшего интенданта! Немедленно! Исполнять, господин лейтенант!
Летёха, видя мою настойчивость, засомневался, кто я на самом деле такой. Я вполне мог быть рядовым солдатом, но также действительно оказаться офицером из запаса и попытался меня уговорить:
- Пуля-дура, штык молодец, - назидательно повторил он Суворовские слова. – В атаку пойдёте, воин, где штыком, где прикладом или лопатой сапёрной врага одолеете! А патроны и не нужны совсем будут. Лишний груз…
Но я непременно решил поспорить:
- Покажите мне, где у моего автомата приклад?
И я сунул ему под нос АК-74М. В этой сильно устаревшей модели по-моему десантного автомата приклад откидной, но использовать его в бою как боевую дубину не рекомендуется, настолько он лёгкий и непрочный. Не давая интенданту опомниться, я достал из за ремня штык-нож, и извлёк его из ножен. Я с удовольствием наблюдал как все бывшие зека тесней подошли к нам и внимательно слушали мои замечания. Зато сержант, помогающий снаряжать молодое пополнение, куда-то исчез из моего поля зрения. Может его в сортир со страшной силой потянуло или почувствовал приближение надвигающийся заварухи.
- Это что, штык? – продолжал я наседать на интенданта. – Он прочный как Крупповская сталь? Да этим штыком и консервы не вскроешь! Смотри!
И я слегка потянул лезвие в сторону, держа штык-нож за рукоятку. Лезвие бесшумно сломалось, показав серебристую зернистость в месте перелома.
- И как я должен воевать с таким декоративным оружием? – вопросил я с сарказмом. – Кстати, не вижу сапёрной лопаты!
- Это порча военного имущества! – вскинулся летёха.
- Это - брак, а не казённое имущество! – возразил я. - И место ему на помойке!
- Вы за это ответите! – зло произнёс интендант.
- За что? – искренне удивился я.
- Вы пойдёте под суд и в тюрьму! – он выкрикнул эту угрозу, надеясь застращать меня. Но я, услышав это грозное предостережение и ухом не повёл.
- Кого ты пугать решил? – сказал я, хватая его за грудки и прижимая к стене. – Я только что из тюрьмы! А сидел я там за серию убийств свершённых с особой жестокостью! Мне терять нечего, а на твои угрозы мне нас..ть! Понял меня, сосунок? Ты сейчас же выдашь мне и моим друзьям самое лучшее оружие, которое найдётся в этой дыре, громко именуемое военным складом. Сечёшь фишку? А то мои приятели на тебя сильно рассердятся. А они приехали со мной, откуда и я. Думай, давай быстрее!
Зэка - народ понятливый. Словно по команде они гневно загомонили, делая свирепые физиономии. Заметив, что его со всех сторон обступили страшные рожи, на которых не читалось ничего хорошего, а помощник исчез, летёха-интендант не на шутку струхнул и громко возопил в толпу:
- Оружие будет! Самое лучшее! Всем и каждому!
Толпа отхлынула от него.
- А патроны? – спросил кто-то.
- Патроны получите на передовой, - вымученно улыбнулся интендант. – У меня их нет.
- Тебе повезло, - небрежно оборонил я, выпуская его из рук. – Растерзать могли…
Зато после этого я беспрепятственно получил новую штурмовую винтовку, сделанную в Китае, с оптическим и лазерным прицелом, которая была нечто средним между автоматом и карабином, отличный офицерский бинокль, полевой планшет с набором карандашей и маркеров, ракетницу, бронежилет, каску с маскировочной сеткой. Плащ-накидку от дождя. Ещё очки ночного видения, дальномер лазерный, кинжал, флягу для воды, котелок, ложку. Сапёрная лопата мне как офицеру не полагалась.
На полевую форму я нацепил капитанские звёздочки, прикрепил на специальные кнопки шевроны и положенные мне нашивки.
Лука, посмеиваясь,вслед за мной привинтил на свои погоны по три маленькие звёздочки.
11 августа 2134 года. 09 часов 16 минут по местному времени.
Западный фронт Смоленская область.
***
Получив оружие, наша команда сразу последовала по трассе по направлению к линии фронта.
Рядом со мной в колонне шагал бывший арестант, который при получении обмундирования, нацепил на плечи по три маленькие звёздочки. В лагерном бараке я не успел познакомиться с ним поближе. А в вагоне мы ехали далеко друг от друга и за всю дорогу перекинулись всего двумя-тремя десятками слов. Три звёздочки означали, что мой однополчанин старший лейтенант тоже был офицером запаса. Фамилия его была Ежов, поэтому в лагере его называли не иначе как Ёж. А имя его было Евгений.
Я с ним разговорился и по дороге узнал кое-что новое для себя. Евгений закончил медицинский институт, стал фармацевтом. Был обвинён в хищении дорогостоящих сильнодействующих средств, которые он, действительно тайком использовал для лечения больной матери. Он не имел нужной суммы денег на их покупку и поэтому решился на кражу, надеясь постепенно покрыть недостачу. Но ревизия не замедлила вскрыть пропажу, и Евгений оказался в тюрьме, а затем в лагере.
- Вот в чём моя вина, - сказал он, заканчивая рассказ. – Я конечно виноват в краже, но приговор в пятнадцать с половиной лет за то, что я хотел помочь своей больной матери не в какие ворота не лезет!
- На Руси за правдой пойдёшь, - ответил я, – только ноги до жопы сотрёшь!
- Это что такое? – послышались вдруг голоса в колонне. – Почему вдруг пропал интернет?
Действительно, документы у всех нас резко перестал работать на приём интернет связи.
Пешком, пройдя чуть более тринадцати километров, мы вступили в какой-то прифронтовой населённый пункт имеющий название Рудня, где располагался штаб нашего стрелкового корпуса.
11 августа 2134 года. 11 часов 32 минуты по местному времени.
Западный фронт Смоленская область.
***
На крыльце и на улице толпилось и расхаживало множество офицеров в парадной форме с навешанными на мундиры множеством орденов и медалей.
Нас и другие прибывшие команды тут встретили, построили шеренгами и начался смотр. Важный генерал, походив вдоль строя и осмотрев нас, остался доволен нашим бравым видом и возвестил:
- Славные воины! Храбрые солдаты! Завтра они пойдут в бой за Россию. Не к лицу воинам, вызвавшимся защищать наше славное Отечество не иметь заслуженных наград. Приказом командования все солдаты и офицеры, изъявившие желание участвовать в военных действиях должны быть немедленно представлены к высоким правительственным наградам!
Нам пришлось стоять, переминаясь с ноги на ногу, ещё полчаса. Мы, нарушая устав, тихонько курили в строю, прикладывались к флягам с водой, ожидая решение командования.
А дальше началось торжественное, но суетливое награждение всего личного состава соединения штабными офицерами, несколько напоминавшее торопливую раздачу подарков толпой дедов морозов детишкам на Новогодние праздники.
Я как офицер получил медали за 10, 15 и 20 лет безупречной службы, медаль добровольца, бронзовый крест "За храбрость" и орден Мужества 2-й степени. Рядовые и сержанты тоже были награждены двумя-тремя медалями. Они с особым недоумением рассматривали наградную юбилейную медаль "400 лет города Верхнеуральска" и дивились столь необычному проявлению воинской доблести. Выяснилось из расспросов, что Верхнеуральск находится в Челябинской области и к фронту никакого отношения не имеет. Наоборот, отстоит от дислокации наших войск аж на две тысячи километров. Никто из нас не мог объяснить, каким образом юбилей города может повлиять на положение на фронтах войны. Но вышестоящему начальству виднее, раз в Генштабе приняли такое мудрое решение.
Получив шесть наград за раз, я вспомнил старый анекдот времен Брежнева. Генеральный, как-то раз посмотрев по телевизору спортивный репортаж о награждении штангиста золотой медалью, вдруг заметил, что он до сих пор не имеет спортивной медали по тяжёлой атлетике. "Я же ношу на себе сто восемьдесят килограммов орденов!" - проворчал Леонид Ильич.
После награждения мы трижды прокричали "Ура" и разойдясь, поспешили спрятаться в тени. Не успели мы перекурить по паре сигарет, как нам подбежал взволнованный офицер из штаба и громко объявил:
- Встать быстро! Слушайте сообщение правительства России о начале войны!
Мы дружно повскакали и, похватав оружие, бросились бегом к штабу соединения. Там уже собралась целая толпа из бойцов различных частей, которые жадно ожидали известий. Из штаба вышел тощий, субтильный полковник и потребовав тишины подняв вверх руку. Все приготовились внимательно слушать. Из штабной, радиофицированной машины, послышался гул и треск, затем до моего слуха донеслись слова незнакомого мне диктора:
- … страны западной коалиции, состоящей из Объединённого Союза Европы, стран Объединённого Турана и их союзники США, Канада и Япония нанесли ядерный удар по России и странам-союзникам: Ирану, Китаю и Индии. Наши страны, состоящие в едином военном блоке, ответили на этот акт неслыханного в истории вандализма ответным мощным ударом с применением ядерного оружия.
В результате варварской агрессии пострадала значительная территория России, где после атомной бомбардировки уже начались спасательные работы. Крупные города, такие как Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Воронеж, Саратов, Новосибирск, Омск и ряд других находятся в значительном разрушении.
В результате вражеской агрессии значительно пострадали такие крупные города союзников как Шанхай, Пекин, Ухань, Дели, Бомбей, Мумбаи, Бангалор, Тегеран и многие другие.
Но наши доблестные вооружённые силы противоракетной обороны оказали поистине героическое сопротивление, уничтожив на рубежах нашего государства значительное количество боеголовок, несущих ядерный заряд.
В свою очередь, наша могучая держава и наши союзники нанесли сокрушительный ядерный удар по странам агрессорам, который не был отражён блоком НАТО. В результате бомбардировки полностью уничтожены большинство столиц бывших Европейских государств: Лондон, Бонн, Амстердам, Париж, Рим, Вена и другие крупные населённые пункты; города Стамбул, Анкара, Измир, Баку, Нью-Йорк, Вашингтон, Чикаго, Токио, Йокогама и многие-многие другие стратегические объекты.
Наша страна понесла большие потери. Враг получил от нас в ответ заслуженное и справедливое возмездие.
Воины России! Соотечественники! Братья! Не поддавайтесь на вражеские угрозы и провокации, не складывайте оружие! Вы сражаетесь за правое дело! Вы сражаетесь за свою Родину, за землю своих славных предков. Никогда в истории Россия не была покорена захватчиками, никогда не склоняла голову перед агрессорами. Мы выиграем эту войну! Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет! И мы будем всячески следовать этому старому завету. Враг будет разбит, победа будет за нами!
Теперь я понял, почему пропал интернет. Все спутники, которые раньше кружили по своим орбитам вокруг Земли, были метко сбиты вражескими ракетами. Не только наша страна, но весь цивилизованный мир навсегда оказался без интернета, спутниковой и мобильной связи.
11 августа 2134 года. 18 часов 32 минуты по местному времени.
Западный фронт Смоленская область.
***
Получив команду ждать, мы лежали в траве в тени деревьев. Все были напряжены, теряясь перед неизвестностью. Все понимали, что передовая – это не самый удачный вариант в судьбе человека. Но в душе каждый из нас рассчитывал на лучшее.
- Кто начальник команды 108? – к нам подбежал какой-то боец.
- Я, - лениво отозвался я, приподнимая голову.
- Зайдите в штаб, господин капитан! Вас вызывает к себе начальник штаба! – отрапортовал боец.
Я поднялся и, позвякивая медалями направился к штабу, вокруг которого стояли военные автомобили самых разных систем, начиная от командирского КШМ неизвестной мне модели, напоминавшая закрытый бронированный УАЗик и заканчивая БМП. Оглядев всю эту смертоносную технику, я определил, что тут не хватало лишь танков. В штабе царил гул и суматоха, мимо меня пробегали вооружённые солдаты и офицеры. Беспрерывно открывались двери различных кабинетов, куда с деловым, сосредоточенным видом входили или наоборот выходили военнослужащие различных званий и родов войск. Из-за дверей слышались крикливые телефонные разговоры, наполненные немыслимыми ругательствами и грозным рёвом начальников всех рангов и интендантов.
Блеск звёзд на погонах и награды слепили глаза. Пестрота и разнообразие военной формы готовы были свести с ума кого угодно.
Я пробился к кабинету начальника штаба, который одновременно выслушивал трёх докладчиков и при этом успевал во всё вникать и отвечать каждому из них. Увидев меня и выслушав доклад о том, кто я, он, не прекращая своего дела, порылся среди бумаг, лежащих горой на его столе и вытащил кожаную папку. Взяв из неё какую-то бумагу, он жестом заставил докладчиков замолчать.
- Капитан Рабер! – зачитал он. – Вы назначены командиром стрелковой роты! Команда 108 и приданная к ней команда 476 поступают в ваше распоряжение. Оружие вы уже получили? Отлично! Все получили? Полком командует генерал-майор Кубышка. С ним вы познакомитесь на передовой. Вы выдвигаете свою роту в квадрат 7-34 и занимаете там круговую оборону. Позади вас стоит артиллерийская команда с орудийной батареей. Вам ясен приказ?
"Вот это повезло!" - подумал я. – "Но если я скажу, что я финансист, а не инженер-строитель, и ничего не понимаю в сооружении фортификационных сооружений, то это ничего не изменит".
Поэтому я ответил:
- Так точно, господин генерал-майор!
- Давайте ваш документ! – потребовал начальник штаба.
Он сунул его в машинку, стоящую справа от стола и что-то набрал среди кнопок.
- В связи с военным положением, все офицерские должности повышены на один ранг, - объяснил он. – Поздравляю вас со званием майора, господин Рабер!
Я не успел удивиться столь стремительному карьерному росту, как зазвенел звонок громоздкого аппарата, чем-то напоминающего факс. Начальник штаба взял трубку и приложил её к уху. Потом он побагровел и начал с кем-то ругаться, крича, что у него нет людей. Обругав трубку, он отшвырнул её от себя и обвёл офицеров, стоящих у него в кабинете злым взглядом. Остановив взгляд на моём лице, он вдруг спросил меня:
- Майор Рабер, сколько людей изначально было в команде, которую вы привезли с Коми?
- Двадцать, - ответил я.
- А сколько из них доехало сюда?
- Все двадцать!
Генерал-майор вдруг посмотрел на меня отечески-тепло и провозгласил:
- Вот настоящий офицер! С такими командирами мы обязательно выиграем эту войну!
Я не сразу понял, что означали его слова. Но потом мне стало понятно, что дезертирство в армии приняло катастрофические размеры и призывники из команд большей частью разбегались, не доезжая до фронта.
Начальник штаба вновь отобрал у меня документ, что-то понажимал на кнопочной панели и вручил мне его со словами:
- Согласно приказу корпуса майору Раберу присваивается внеочередное звание подполковник. Примите мои искренние поздравления! Вы временно будите исполнять обязанности командира роты, а потом примите батальон. Во дворе имеется военторг на колёсах, срочно замените погоны. Выполняйте поставленную задачу!
Я даже не заметил, как оказался за дверьми кабинета и вышел на улицу. Опа! Подполковник целый! Карьеру я делал прямо семимильными шагами. Не радуйтесь так, господин старший офицер! Завтра вы окажитесь в окопах, где вам в лоб прямо между глаз метко влепит пулю вражеский снайпер. А может быть, промахнётся…
В военторге я купил офицерскую фуражку вместо своего кепи, четыре большие звезды, две взял про запас. Снял куртку и тут же поменял своё звание. Маленькие звёзды долой, большие на погоны. В фуражке, лихо сдвинутой на затылок, вид получился залихватский, совсем неуставной, но зато так красивее. Теперь можно возвращаться к своей команде. И ещё мне надо найти команду 476. Я теперь ротный командир как-никак. Эх, хлыстика мне не хватает. Жаль. Ладно, переживу.
И я отправился собирать свою роту.
Всё это не заняло много времени.
Штык и Лука, увидев меня в новом звании, даже слегка растерялись, не зная как теперь дальше держать себя со мной. Я им дружески подмигнул и объявил построение роты. Тут же коротко объяснил солдатам, что я назначен командиром роты, а в подчинении моём теперь будут двое взводных, одним из которых был назначен старший лейтенант Лука, а вторым - лейтенант Ёж Евгений.
В роте, которую мне дали, по штату было сто сорок пять человек, а фактически сорок три человека, включая и меня.
- Вперед, орлы! – скомандовал я.
Получив на соседних складах-автофургонах, сухой паёк на два дня, сигареты и аптечки первой помощи, мы подкрепились из полевой кухни кашей из горохового концентрата, и колонной выступили по направлению к передовой. Нам объяснили, что идти придётся пешком в связи с отсутствием техники и горючего, для её заправки. Кроме оружия нам выдали штыковые лопаты и ломы, которые рядовые несли на себе.
Была уже ночь. Но светила полная луна, слабо освещая трассу, по которой мы неумолимо двигались к фронту. Мы не боялись заблудиться, это была единственная дорога.
ГЛАВА 10. Господин президент.
"Спасибо Господин Президент
За мертвые пустые глаза
За то, что теперь можно все
А жить нельзя".
Песня в исполнении ансамбля ВДВ Голубые Береты.
11 августа 2134 года. 09 часов 19 минут по Московскому времени.
Москва. Кремль. Приёмная президента России.
***
- Господин Президент! – в дверь кабинета главы правительства России стремительно вошёл секретарь. – Боевая тревога! Вооружённые силы США начали обстрел России ракетами с ядерными боеголовками.
- Что-что? – президент до этого сладко позёвывающий за столом, теперь стремительно вскочил с кресла: - Как они осмелились на такую неслыханную дерзость? Это что, война?
- Война! – подтвердил секретарь.
- Наши войска получили приказ об открытии ответных действий?! – выпалил президент.
- Через тридцать секунд, после того как была зафиксирована атака со стороны противника все наши межконтинентальные боеголовки получили автоматический сигнал наведения на цели и покинули шахты. Ответный залп произведён. Дан приказ по Военно-Морским силам, всем крейсерам открыть огонь на поражение противника! План "Шквал огня" согласно генеральной директиве Комитета Обороны приведён в действие.
- Беда! Беда! – запричитал президент. – Всё кончено! О, боже!
На столе президента замелькал световыми полосами экран видеофона и раздался звонок, требующий двухстороннего соединения.
Президент метнулся к столу и нажал клавишу включения видеофона.
- Да, слушаю!
На экране появилось лицо министра обороны.
- Война с блоком НАТО началась, господин Президент! – глупо произнёс маршал.
- Чему вы радуетесь? – визгливо вскричал президент. – Дайте немедленно по войскам приказ о боевой готовности номер один! Привести силы ПВО в полную боевую готовность! Поднять в воздух истребители! Выдвинуть подводные лодки с ядерными носителями к берегам недружественных нам стран и нанести удары по крупнейшим городам и стратегическим объектам! Тотальная война до полного уничтожения противника! Пленных не брать! Действуйте!
Министр обороны, получив приказ, сразу отключился. Президент России взглянул на секретаря, но тот не дав главе правительства ничего сказать, строго напомнил:
- Ракеты противника на пути к Москве! Силами ПВО все их уничтожить на подступах к Москве не удастся! Господин президент, вам необходима немедленная эвакуация! Мы уже не успеваем в главное убежище. Используем бункерное убежище запасного варианта. Если вы не поторопитесь, то мы заживо сгорим в пламени взрывов ядерных бомб.
- Да, да, идёмте скорее!
И уже на ходу к скоростному лифту президент спросил:
- Моя семья уже там?
- Да! – коротко ответил секретарь, не считая нужным добавлять, что в секретном подземном бункере уже находятся несколько высокопоставленных лиц и их семьи, заблаговременно доставленные и спрятанные на глубине 80 метров под стенами древнего Московского Кремля.
Скоростной лифт быстро понёс двух мужчин вниз, в противоатомное бомбоубежище.
А Москва… Столица, блестя оконными стёклами, освещённая утренним солнцем ничего не подозревая, встречала наступление нового дня. А к городу уже неслись вёрткие, нашпигованные электронными устройствами, вражеские ракеты, неся в себе смертоносный груз, который скоро превратит Москву в термоядерный костер и безжалостно выжжет всё живое на многие километры вокруг.
Москва просуществовала дольше Санкт-Петербурга меньше чем на две минуты.
11 августа 2134 года. 09 часов 25 минут по Московскому времени.
Москва. Подземный бункер на территории бывшего Кремля.
***
Семён Чернов, младший сержант кремлёвского полка охраны сегодня был оставлен на повторное дежурство в подземном Президентском бункере. Семён даже не удивился, что его не сменили с дежурства. Видимо в его знаниях опять появилась острая нужда. Он был, наверное, единственным человеком в полку охраны Кремля, обладающего ценнейшей информацией по некоторым вопросам, которую ценил личный секретарь Президента России.
Почему?
Семён Чернов в прошлом был спелеологом и диггером1 высочайшего класса. Об этом знал очень узкий круг людей, ответственных за охрану президента. Семен пешком по много раз исходил всю подземную Москву, знал наизусть все перегоны заброшенных линий метрополитена и природные пещеры. Он знал о всех правительственных секретных трассах и сети подземных коридоров, знал о местонахождении подземных предприятий, о тянущихся от них во все стороны туннелях.
Исторически сложилось так, что человек постоянно строил подземные ходы и коммуникации. Рудокопы копая шахты и пробивая штольни тоже сталкивались с миром, находящимся в недрах земли. К этому нужно добавить многочисленные природные пещеры, подземные русла высохших рек. С времён древнего мира до нас дошли сведения про обитаемые Каппадокийские пещеры, представляющие собой многоуровневые ходы, имеющие внутри вырубленные лестницы, спальни, кладовые. В них жило одновременно до восьми-десяти тысяч человек, на поверхность люди выходили через специальные люки, что бы на полях, находящихся над пещерами, посеять ячмень.
Есть сведения в древнерусских летописях, что уже во времена домонгольского нашествия, можно было по тайным ходам пройти под землёй из одного Русского города в другой или даже в Европу.
Во времена Русских царей и императоров строительство различных подземных сооружений продолжалось. При СССР строился метрополитен и многочисленные оборонные объекты. Возникла система правительственных туннелей известные как Метро-2, тянущихся из Москвы на сотни километров, соединяющая Кремль с подмосковными городами, военными объектами и секретными бункерами Министерства обороны. На Дальнем Востоке шло строительство туннеля соединяющее материк и остров Сахалин. Но есть свидетельства очевидцев, которые сообщали о том, что остров Сахалин, его южная окраина, тоже связана туннелем, проходящим под морским дном, с Японским островом Хоккайдо2.
После развала СССР строительство отдельных подземных ходов тоже продолжалось и делалось это как и прежде в условиях строгой секретности.
После того, как в 2082 году отпала нужда в использовании метро, его просто закрыли. Пассажиры в Москве практически исчезли. Почти всех людей выселили за границы мегаполиса. Город полностью оказался в руках полицейских-чиновников, которые в одиночку владели целыми подъездами и даже домами, а для передвижения использовали исключительно автомобили и вертолеты. Но засыпать туннели метро никто не стал. О нём просто забыли.
Семён знал очень много о подземной Москве. Наверное, много больше других, потому, что проводил под землей большую часть своего свободного времени. А свободного времени у него было в избытке. Дядя никогда не отказывал племяннику в финансировании его увлечения. Только если разобраться, то особых затрат для этого и не требовалось.
Личный секретарь Президента России справедливо считал, что сержант-диггер может оказаться очень полезен после атомной войны, как хорошо знающий городские подземелья. Семён Чернов догадывался об этом, но благоразумно не подавал виду.
В полк Кремлёвской охраны диггер Чернов попал совершенно случайно. Он вместе с двумя приятелями, такими же любителями подземных путешествий, как-то совершал очередной вояж под столицей.
Существовал специальный приказ Министерства МВД России, запрещающий появляться на территории Москвы людям класса С, если они не работали в системе обслуживания, не были работниками предприятий или магазинов. Но запрещающего приказа о нахождении под землёй и в подземных коммуникациях издано не было. Этим и пользовались диггеры, хотя они никогда не афишировали свои похождения. Подземные ходы во все времена являлись высшей государственной тайной во всех странах мира.
Чернов с приятелями обследовали подземные переходы в районе Кремля, когда их случайно обнаружили охранники и начали за ними погоню.
Уйти от преследования они не сумели. Оба спутника Чернова были убиты при задержании, а сам Чернов схвачен и подвергнут допросу. Но тут выяснилось, что Семён Чернов – человек, принадлежащий к классу А, "неприкасаемый", стоящий над законом и согласно своего положения, не подлежит не только аресту, но и даже каким-либо допросам без специальной разрешительной санкции олигархов.
При задержании Семёну здорово досталось и теперь Кремлёвская охрана давшая маху, стремилась как-то замять произошедшее. Но из этого ничего не получилось, потому, что об этом узнал личный секретарь Президента России.
- Правильно ли я понимаю, - спросил секретарь дежурного офицера Кремлёвской охраны, – что любой диггер, хорошо знающий подземные коридоры, в состоянии проникнуть в Кремлёвские подземелья и, выйдя на поверхность совершить террористический акт?
Дежурный офицер был вынужден подтвердить, что это так.
- А задержанный диггер - действительно человек класса А?
- Так точно!
Секретарь решил лично поговорить с Семёном. Выслушав извинения и соболезнования по поводу произошедшего, Семён очень неохотно рассказал о себе, но легко согласился служить в полку Кремлёвской охраны. Теперь Семён по долгу своей службы обследовал подземные коридоры и туннели под Кремлём. Он обнаружил много интересного, но малопонятного. Под Кремлём оказались совершенно неизвестные ему подземные сооружения, уходящие куда-то очень далеко. Семён не решился в одиночку ходить по ним, после того, как сделал важное открытие. Это открытие его потрясло и напугало!
С помощью шагомера, карманного эхолота и компаса он двигался по вновь открытому ходу, подсвечивая себе дорогу мощным портативным влагозащитным галогеновым прожектором. Он следил за приборами, сверяясь по только ему одному понятной карте, и вдруг остановившись, замер как вкопанный. Семён ещё раз проверил карту и сверился с показаниями приборов. Сделав ещё несколько шагов вперед, он оглянулся с тревогой назад и увидел только пустоту коридора. Семён заметался по коридору, бегая туда и обратно при этом смотря на приборы.
Он ничего не понимал. Потом решив, что приборы почему-то неисправны, он вернулся на поверхность. На следующий день, заменив и проверив на исправность приборы, Семён снова занялся исследованием места, которое его заинтересовало.
В этот раз всё повторилось, что исключало случайную ошибку. Семён столкнулся с аномалией. Он видел перед собой коридор, мог свободно по нему передвигаться. Но, Семён точно знал, что этот коридор должен проходить через правительственный туннель. Из туннеля этот коридор виден не был, как будто его не существовало, то же самое наблюдалось и в коридоре. Иными словами, туннель и коридор проходя через одну точку подземного пласта, почему-то никак друг с другом не пересекались!
Это было очень странно. Непонятно и аномально!
Семён, оставив на стенах метки краской и несколько раз сфотографировав коридор, поспешил уйти с этого таинственного места. Но никто ничего не узнал об этом его случайном открытии.
Семён возвращался туда ещё несколько раз, пытаясь разгадать тайну «искривленного пространства». Но все его попытки закончились неудачей.
Никто в службе охраны Кремля не знал, что настоящее имя и фамилия младшего сержанта Семёна Чернова была Симеон Штерн. Он приходился родным племянником опальному олигарху Самуилу Александровичу Штерну, которого разыскивали все спецслужбы России.
Симеон Штерн, как ближайший родственник государственного преступника, тоже был объявлен в розыск. Но никто не мог представить, что разыскиваемый человек спокойно служит в охране Кремля под другой фамилией.
Семён Чернов потягиваясь, вышел из своей служебной комнатки, где он следил за показаниями приборов, отвечающих за жизнеспособность бункера. Он успел заметить, прежде чем офицер охраны втолкнул его обратно, как в конце коридора открылись дверцы лифта и из него вышли президент и секретарь.
Семён ничего не успел подумать. В этот момент бункер сильно тряхнуло и Семен, не удержавшись на ногах, упал на пол.
На Москву обрушились первые ядерные боеголовки.
-----------------------------------------
1. Диггеры по большей части занимаются изучением городских подземных сооружений, построенных человеком, например, дренажных систем, канализационных коллекторов, ходов метрополитена.
Спелеологи занимаются исследованием пещер природного происхождения, а спелестологи - исследованием пещер, каменоломен и катакомб, сделанных человеком в горных породах.
2. Из семейного архива автора.
ГЛАВА 11. Дезертиры.
12 августа 2134 года. 00 часов 13 минут по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
Моя рота заняла место во втором эшелоне обороны.
Но это громко сказано. Мы остановились прямо в поле у дороги. Костры я запретил зажигать, опасаясь ночного артобстрела. Выставив двух часовых, собрал на совет Луку, Ежа и Штыка.
- Надо бы узнать, что там происходит на передовой, - объявил я. – Мы совсем не знаем, что происходит вокруг нас.
- Солдат спит, а служба идет, - возразил Штык. – Солдат должен держаться поближе к кухне и подальше от начальства.
Произнеся две эти солдатские заповеди, довольный своей рассудительностью Штык солидно посмотрел на взводных, ожидая от них одобрения.
Но одобрения не последовало.
- Так-то оно так, - протянул я. – Но я все-таки схожу на разведку.
- Ладно, сходи, - милостиво разрешил Штык. – Дерзай, командир!
Лука улыбнулся, сказал:
- Я пока за тебя, Михаил, старшим останусь?
- Точно.
Я взял автомат на плечё и пошёл в сторону передовой.
До переднего края я добрался без всяких приключений. В конце пути я ожидал услышать предупредительный крик часового: "Стой! Кто идёт?!" Но не только окрика, даже осторожного шороха или говора я не слышал. Хотя уже полностью стемнело, но я не переживал за обратный путь. Очки ночного видения и фонарик у меня были с собой.
Но передовая встретила меня гробовой тишиной. Я вышел прямо на батарею тяжёлых орудий, рядом с которыми было ни души. Пушки грозно смотрели жерлами в сторону противника, ящики со снарядами громоздились недалеко. Но вокруг не было людей. Только кузнечики весело переговаривались друг с другом в высокой траве. Постояв прислушиваясь несколько мгновений, я решился крикнуть:
- Эй, есть тут кто живой?
Но мне никто не отозвался.
Куда они могли уйти, думал я, ничего не понимая. Часовые-то, по крайней мере, должны быть. Но пятнадцать минут поисков ни к чему не привели.
Чудеса! Испарились все, что ли? Постой-ка, сказал я себе, а не про этот Апокалипсис мне твердил Штерн, посылая меня сюда. Может быть, он уже начался? Все люди начинают исчезать таинственным образом. Очень на то похоже… Но, возразил я себе, я же пришёл со второго эшелона, а там все были на месте! А вдруг там тоже все исчезли, пока я шёл сюда? Такая промелькнула у меня мысль. Это предположение мне очень не понравилось, на лбу даже выступила испарина. Но тут я увидел свет одинокого фонарика. На всякий случай я спрятался за прицеп, и дождавшись, пока идущий окажется в пределах близкой видимости, крикнул:
- Стой! Пароль?
Конечно, никакого пароля я не знал. Я не часовой. Не кричать же подходящему человеку: "Братуха, замри! Ты кто по жизни?"
Никакого пароля в ответ я, как и ожидал, не услышал. Зато свет фонарика метнулся в сторону моего голоса, и я услышал голос, произнёсший с явным облегчением:
- Хоть кто-то здесь остался! Выходи, я свой. Капитан Кривошеев, полковая разведка.
- Подполковник Рабер, - отозвался я, выходя из укрытия. – Командир штрафной роты.
- Штрафная рота? – переспросил капитан и направил свет фонарика себе на лицо, затем на свой погон, давая мне возможность увидеть себя. Меня он осветил раньше. – Так вы не с батареи?
- Нет. Стрелковая рота второго эшелона, - ответил я и задал вопрос: – Почему тут никого нет?
- Все уехали, - произнёс капитан Кривошеев. – Бросили позиции, технику, вооружение и сбежали!
- Как сбежали? – для меня это сообщение прозвучало как нечто, не укладывающееся в голове. Но зато полностью разрушало версию Апокалипсиса с исчезновением людей, которую я измыслил.
- Наёмники тут стояли – объяснил Кривошеев. - Сплошь одни выходцы из Средней Азии, контрактники. Они как услышали о начале войны, погрузились на машины и уехали домой. Мы, сказали они, хорошо служили, пока мир был. А теперь война. Наш срок службы, господина начальника, кончился. И воевать и умирать за Россию мы не хотим. Предатели!
- А ты, капитан, почему с ними не поехал?
- Я – русский! Мой долг – Родину защищать, а не драпать!
- Понятно и патриотично, - отозвался я. – Ты, командир, водочкой, случайно, не богат?
- Пошли! – позвал капитан. – По сто грамм выпить нам не помешает…
В уже сгустившейся тьме я последовал за капитаном. Он привёл меня в брезентовую палатку, которую легко нашёл в темноте и включил на импровизированном столике собранным из ящиков, настольный фонарь, осветившей все вокруг желтоватым светом. Таких фонарей я ещё не видел, но благоразумно не стал расспрашивать о принципе его работы.
Вокруг стояло еще несколько ящиков пониже, которые заменяли сидения. Я поставил свою штурмовую винтовку на землю, прислонив её к столу, снял каску.
Капитан Кривошеев ушёл в угол палатки и принёс пластиковую полуторалитровую бутыль с прозрачной жидкостью. Этикетка гласила, что это русская водка, но попробовав её из пластикового стаканчика, я был вынужден не согласиться с надписью на бутылке. Водка отчаянно пахла нефтью и оставляла отвратительный привкус во рту, с которым не мог справиться даже свиной паштет, намазанный на эрзац-хлеб, используемый нами как закуска.
Капитан Кривошеев выглядел как типичный "русак". Высокий, голубоглазый блондин с правильными чертами открытого лица и спортивного телосложения. Людей с такой внешностью я тут встречал крайне редко. В большинстве преобладали люди ширококостные, темноглазые и темноволосые, с явно проступающим азиатским доминантом. Оскудела Русь! Потемнела… Русских в ней теперь меньшинство, хотя и называют все себя русскими. Впрочем, нет, россиянами. А это совсем разные вещи: русский и россиянин. Я – еврей, но, как и все, тоже россиянин.
После второго возлияния у нас с Кривошеевым пошёл разговор. Он назвался именем Николай. Рассказал, что он кадровый военный, два месяца назад переведён сюда для обучения личного состава в полевом приграничном лагере.
Я рассказал, что раньше был бухгалтером, был ложно обвинён в краже музейного имущества, осуждён к высшей мере наказания, по пересмотру дела направлен на фронт искупать свою вину кровью. Он, кажется, мне поверил.
- Говоришь, что ты из штрафников? – уточнил он.
- Точно, - подтвердил я, прикуривая сигарету. – Офицер запаса. Рота сформирована в ИТЛ строгого режима. Из добровольцев.
Капитан Кривошеев вдруг с силой хлопнул ладонью по столу, заговорил, не сдерживая раздражение:
- Дожили! Воевать некому! Пятьдесят миллионов населения в России, а в армию зэков призывают! Где раньше такое можно было увидеть? Всё, всё рушится. Военные училища почти все позакрывали, кроме двух, зато полицейских академий три десятка. Интересно мне посмотреть, как эти полицаи воевать с врагом будут!
- Они не будут, - ответил я, выпуская струйку дыма. – Они учатся воевать с только с безоружным гражданским населением.
- Вот именно! – подтвердил Николай. – Остались такие патриоты как я и люди, которым нечего терять, как ты. Много мы вместе навоюём. Вы же ничего не умеете! После первого артобстрела от вашей роты только кровавые ошмётки останутся, ворон костей не соберёт. А что дальше? Враг будет здесь и конец России.
- Кто стоит против нас? – спросил я.
- Поляки. НАТОвцы.
- Паны, мне кажется, вояки не лучше нас, - предположил я.
- Отчасти ты, Михаил, прав, - подтвердил Николай. – У них тоже воевать некому. Людей к ним отовсюду нагнали, но я в бинокль наблюдал, заметил, за два дня больше половины поубавилось. Бегут все с фронта. Воевать совсем никто не хочет. Дезертирство у них тоже повальное.
- А после ядерных бомбардировок тем более никто воевать не будет, - резонно подтвердил я. – Сейчас люди думают о другом: как выжить. Просто ещё никто не осознаёт размах катастрофы. Ещё нет паники, но она скоро будет, нет истерии, но ещё не наступило время. Всё это впереди. Так, что никто не будет готовить против нас наступление.
- Правительство России уничтожено при бомбардировке Москвы, - сказал вдруг Николай.
- Ты не шутишь? – я посмотрел на него. – Интернета и связи нет, как ты узнал?
- Вполне достоверная информация, - ответил он. – И Кремль с кабинетом министров и Государственная дума. Никого не осталось в живых. Москвы вообще больше не существует. Остались одни развалины и зона заражения.
- Но я слышал обращение правительства к народу! – вспомнил я.
- Я тоже, - Николай тяжело вздохнул. – Это обращение губернатора Смоленской области к народу. Никакой власти выше больше не существует…
Я помолчал, обдумывая новость, которую услышал.
- Что же теперь нам делать? – произнёс я.
Капитан разлил водку по стаканчикам, и мы неспешно снова выпили.
- Сам не знаю, - признался Кривошеев, продолжая прерванный разговор. – Фронта как такового не существует, правительства не существует, страна, как государство правда ещё имеет какое-то подобие. Уйти отсюда… я вроде присягу приносил. Думаю, что делать.
- Тут и думать нечего, - сказал я. – Домой езжай. У тебя жена, дети есть?
- Да, а что? – обеспокоился он.
- Твоё место сейчас с семьёй должно быть! Кто их защитит, если не ты? Порядка скоро не будет! Всё встанет с ног на голову. Законы перестанут действовать. Начнётся анархия, образуются бандформирования, погромы. Ничего хорошего впереди не будет, Николай.
- Но есть присяга, - он был задумчив.
- Есть, - согласился я. – Присяга России. Но России уже больше нет. И других государств тоже. Ничего больше нет. И трибунала больше нет. Пока только полицаи ещё удерживают власть над толпой. Но им осталось недолго властвовать. Впереди ядерная зима, скоро начнётся голод. Как людей можно напугать смертью, если мы уже мертвы?
- Ты так легко рассуждаешь об этом, - вспылил Николай. – Я вот сейчас возьму и пристрелю тебя как дезертира и подстрекателя!
- Пристрели, господин капитан, если тебе станет легче! – выпалил я. – Только правду не пристрелишь! А мне терять нечего. Я уже был приговорён к расстрелу. И семьи у меня нет. И ничего нет, что я грудью защищать должен. Или ты думаешь, что защита толстозадых полицаев и чиновников и их особняков и нефтяных вышек и есть твой долг воина? Тогда ты ничего не понял в этой жизни, Николай!
- Это в тюрьме такие университеты проходят? – буркнул он, но было понятно, что я смог задеть его за живое и заставил задуматься.
- Там эту несправедливость начинаешь лучше понимать, - ответил я. – Потому, что там много свободного времени. А тебе повторю: езжай лучше к своей семье и помоги ей выжить. Пока есть эта возможность. Позже ты и на танке домой не доберёшься. И заметь, никого через пару лет не заинтересует, кто ты и откуда. Ну, как, раздумал меня стрелять?
- Раздумал, - Николай был мрачен. – Невесёлые ты мне истории рассказываешь.
- Давай на посошок,- предложил я. – А потом ты мне патронами поможешь разжиться. У нас патрон на всю роту совсем ни одного нет.
- Добро, - согласился капитан Кривошеев.
Николай показал мне ящики с патронами и другими различными боеприпасами, разрешив взять, сколько я смогу унести. На прощанье он подарил мне снаряжённый пистолет, который я спрятал в кобуру.
Это был пистолет QSZ-192 китайского производства под патрон калибра 5,8.
Я прихватил под мышку непочатый цинк с патронами, подсчитав про себя, что 660 штук будет вполне достаточно для снаряжения магазинов наших автоматов. Не забыл взять и несколько усовершенствованных гранат, очень похожих на модель РГД-5. Я уже твердо решил дезертировать с передовой сегодня же ночью.
12 августа 2134 года. 10 часов 55 минут по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
В побег мы ушли вчетвером: я, Штык, Лука и Ёж. Снарядив полностью автоматные рожки патронами, мы разделили их остатки между собой и раскидали по рюкзакам.
Тихо отошли от спящего лагеря и пошли обратно, на восток.
Мы шли по трассе маленькой группой часть ночи и всё утро. На нас почти никто не обращал никакого внимания. Но это было связано с тем, что население приграничной полосы было довольно незначительным и люди нам попадались редко.
Начало войны вызвало среди населения различные чувства и толки. Но большинство людей, живущих в России, никак не отреагировало на начало военных действий.
Мы преодолели больше двадцати километров, оставив за собой городок Голынки. Пройдя город, мы решили сделать привал. Перекусили сухим пайком, запивая его водой из фляг.
Мы лежали на траве в зарослях кустарника возле трассы. Ёж следил за дорогой, а мы, сняв тяжёлые ботинки, давали уставшим ногам заслуженный отдых.
Разговаривали мы мало. Штык тихо ругался, обвиняя во всех грехах правительство и чиновников. Потом он переключился на страховых агентов, говоря, что ноги его не казённые и в случае натёртых мозолей, ему по страховке положена солидная компенсация.
- А вот я однажды столкнулся со страховой компанией, - начал рассказывать Лука. – Автомобиль у меня был маленький, как и у всех. Но только мне постоянно не везло с ним. То ветка дерева на крышу упадёт, то шину спустит. А тут только зима началась, выхожу я во двор вижу на капоте кошачьи следы. И вокруг машины следы. Кошка от собаки спасаясь, на мою машину запрыгнула. Грязи нанесла. Только это мелочь на которую и внимания не стоит обращать. Другое плохо: она когтями капот исполосовала, царапины оставила. Ржавчина из-за царапин появиться. Машина новая, жалко мне её стало и себя тоже. Решил страховщика вызвать, чтобы он ущерб оценил. Я, что, деньги просто так плачу? Вызвал, значит. Приехал немолодой дядька, посмотрел царапины и говорит мне: "Что машина повреждена вижу, но не знаю как это получилось". "Вот следы кругом!" - отвечаю. – "Кошка покарябала!" "А кошка где?" - спрашивает. "Убежала", - отвечаю. – "Я её не видел". "Для оформления акта нужно присутствие кошки", - заявляет этот дядечка. "Я, что её ловить должен?" спрашиваю. "Если сами её поймать не можете, то наряд полиции надо было вызвать, потому как преступление в умышленной порче чужого имущества налицо". "Как же я их мог вызвать? Это без меня случилось!" "А как я акт составлять буду?" "А вы кошку, что в дело подошьёте или с неё штраф взыщите?" - задаю ему вопрос. "Экспертизу проводить будем", - отвечает он на полном серьёзе. – "А потом в течение месяца вам ответ дадим". Хотел я его по голове трахнуть чем-нибудь тяжёлым, еле сдержался. Написал он акт и ушёл. Два месяца я ждал ответа. Так и не дождался. Не стал я пролонгировать с этой компанией контракт на страховку. А через полгода они мне звонят и требуют продлить контракт. «А что вам не нравиться в нашей компании?» - спрашивают. Не стал я ругаться и говорить с ними не стал1. Выходит, что их я интересую только как единовременный вкладчик денег. Видите, какая существует подлая система грабежа населения.
Лука посмотрел на нас, ожидая комментариев.
Нас этот рассказ позабавил, хотя в том, что рассказал Лука, было мало приятного.
- Надо было соседскую кошку поймать и подсунуть за место той, - сказал Штык. - Пусть бы с ней и разбирались!
- Флакон краски стоит примерно одну двадцатую часть страховки, - заметил я, быстро подсчитав в уме доход и расход компании. – Стоило из-за этого терять клиента?
- Это ты так думаешь, - ответил Лука. - Бывает такая арифметика, что лучше рубль сегодня, чем двадцать завтра.
- Где-где, а в России это встречается сплошь и рядом, - согласился Штык.
- Зато теперь можете про эти безобразия забыть навсегда, - подвёл я итог и наш разговор на этом оборвался.
Неожиданно послышался приглушённый голос Женьки Ежа:
- Полицаи! Сюда идут!
Я, услышав предостерегающий сигнал, начал быстро надевать и зашнуровывать армейские берцы. Остальные последовали моему примеру.
- Сколько их? – я повернулся в сторону, откуда доносился голос Ежа.
- Двое. На трассе бронетранспортёр остановился. Из него они вышли.
- Понятно! Значит поступим так! – я лихорадочно соображал. – Огонь по полицаем не открывать без моей команды. Бронетранспортёр – это серьёзно. Он из своего пулемёта и башенного орудия нас враз накроет. Может быть, это не нас ищут…
Но совпадений не бывает. Случаются, конечно. Редко. Если техника встала напротив нашего бивака, то плохо наше дело. Гранату не добросишь, далеко…
Я выглянул из-за дерева. Полицаи были уже совсем рядом с посадкой. Я поднялся на одно колено и, прикрываясь стволом дерева, крикнул:
- Стой! Кто такие?
Полицейские, оба в касках и бронежилетах остановились как по команде и схватились за автоматы. Но стрелять не стали.
- Полиция! Патруль! Бросай оружие, выходи по одному!
- Я - подполковник Рабер! – представился я. - Начальник армейской разведки корпуса и командир особой группы. Имею специальное секретное задание командования. Оружие, согласно военному положению, сдать не имею права.
Я говорил громко, надеясь, что мои люди поймут правильно мою ложь и сделают должные выводы. Полицейские переглянулись, видимо не зная, как воспринимать мои слова.
- Предъявите свои документы! – после короткой паузы потребовал один.
Я раньше читал, что в Прошлом всякая разведгруппа, отправляясь на задание во вражеский тыл, всегда оставляла свои документы на передовой или в ведомственном здании. А как тут это выглядит? Этого я не знал. Но логично предположить, что документы у нас быть должны. Мы же не в тылу врага, а на своей территории.
- Это, пожалуйста! – ответил я, выходя из-за дерева. Но признаюсь, что меня сковывал некоторый страх. Потому, что на меня почти в упор смотрели дула двух автоматов. Кто сможет помешать им выстрелить?
Полицейские осмотрели мою форму и экипировку, отметив про себя, что я, скорее всего, соответствую названному офицерскому званию и должности. Решив, что офицер в таком звании дезертиром быть не может, они немного успокоились. Изучив мой документ, они без лишних слов вернули его мне.
- Куда едите? – спросил меня один из полицейских со звёздами младшего лейтенанта.
"Интересно",- подумал я. - "Если бы у нас не было оружия, как бы вы, господа, разговаривали с нами?"
- Идём, - поправил его я. – В Смоленск. Автотранспорта нам, к сожалению, не выделили. Подбросите нас в город?
- Э… По тысяче рублей с каждого, - тут же согласился младший лейтенант. – Подбросим.
"Вот это да!" - подумал я. – "Война идёт мировая, ядерная, а эти уроды торг устраивают. Фронтовиков ни во что не ставят. Видимо в человеческой душе скверну надо калёным железом выжигать".
Но платить я им ничего не собирался с самого начала, поэтому вслух сказал совершенно другое:
- Договорились! Едем!
У меня появился план, который я решил осуществить.
- А сколько вас? – спросил вдруг второй полицейский с лычками сержанта.
- Четверо вместе со мной, - ответил я. К чему этот вопрос? В бронетранспортёре и десять человек свободно поместятся. Или у них там уже занята часть мест? Если это полицаи, то плохо, очень плохо.
- По тысяче мало! – тягуче протянул сержант и выразительно подмигнул своему командиру. – Накинуть пару тысяч бы надо!
- Пару тысяч! – воскликнул я. – Это страшно дорого!
- Совсем недорого! – запротестовал сержант. – Весь салон в вашем распоряжении будет!
- Поедем как сельди набитые в бочке? – это уже произнёс Лука, подошедший к нам и слышавший последние слова разговора.
- Нет! С комфортом и под кондиционером! – расхваливал полицейский сержант. – Всего шесть тысяч рубликов.
Но младший лейтенант полиции, услышав про кондиционер, печально вздохнул и сказал, что забыл про это удобство и меньше чем за восемь тысяч в такой рейс с нами он не согласиться ехать.
Мы горячо заспорили, перебивая друг друга, как на восточном базаре или на бирже. Наконец наш торговый ор утих, и мы пришли к общему решению: семь тысяч. Во время шумного торга я выяснил одно важное для нас обстоятельство. Полицейских в патруле было всего двое. Значит, в бронетранспортёре никакого водителя нет. Это значительно облегчало мои планы. Надо действовать. Пора!
Я вложил в свой внезапный удар все силы и выбросил кулак в лицо сержанта, стоявшего ближе ко мне. Он отлетел от меня как куль с отрубями и распластался на траве. Краем глаза я успел заметить, что младший лейтенант округлил глаза от удивления, но это было последнее, что он увидел в этой жизни. Я резким движением вырвал из кармашка на бронежилете метательный нож и послал его в горло полицейскому. Он упал навзничь булькая разорванным горлом и дёргаясь конечностями.
- В лесок обеих! – приказал я. – Несите! Быстро!
- Ты убил полицая! – прохрипел Штык с восторгом и ужасом одновременно. – Знаешь, что теперь тебе грозит?
- Ничего! – ответил я.
Между деревьев, куда мы затащили тела, я начал снимать с полицаев одежду и оружие.
- Зачем ты это делаешь? – чуть заикаясь спросил Ёж.
- Раздевайте второго! – бросил я. – Нам, чтобы выбраться отсюда невредимыми нужна полицейская форма. Кругом посты. А так нас никто не посмеет остановить. Поедем на бронетранспортёре, со всеми удобствами и притом, совершенно бесплатно!
- Это хорошая мысль! – согласился Лука и спросил: - А ты, Михаил, действительно служил в спецназе? Ножом хорошо владеешь.
- После об этом, - ответил я, делая вид, что мне страшно некогда. – Потом поговорим.
Мы стали обладателями двух комплектов полевой полицейской формы. В форму младшего лейтенанта, убитого мной я переоделся сам, а форма сержанта досталась Луке, который был с ним примерно одной комплекции. Единственное, что я поменял, так это звёзды на погонах. Я превратился в подполковника полиции, а Лука в старшего лейтенанта ППС. Ёж и Штык остались в военной форме. Довольный этим маскарадом я объявил, что теперь мы сводный военно-полицейский отряд, занимающийся патрулированием и поиском дезертиров. Меня поддержали радостными возгласами. Остался лишь вопрос, что делать с полицейским, который уже пришёл в себя и крутил головой, отходя после нокаута.
- Его нельзя оставлять живым, - объяснил я. – Продаст нас с потрохами! И тогда нам всем будет каюк! Кто из вас его убьёт?
Странно, но это сделать вызвался Лука. Он принял в руку пистолет и, отойдя на шаг назад, хладнокровно выстрелил пленнику в затылок.
Делать тут нам было больше нечего.
- По коням! – объявил я, и мы всей гурьбой пошли к бронетранспортёру, стоящему на трассе.
- Но как мы его заведём? – спросил Штык.
- А что? – не понял я.
- Эта машина, как и все другие, заводиться только после программы идентификации владельца, - объяснил Лука. – Компьютерная программа не позволит нам включить зажигание.
- Точно! – подтвердил Штык. – Никто из нас не сможет её завести. Хакер возможно сможет. Но среди нас нет хакеров.
Я выругался про себя. Ну откуда мне об этом знать? Неожиданно я вспомнил эпизод из полузабытого фильма:
- Вот что мы сделаем! Мы отрубим кисть руки у мёртвого водителя, приложим его палец к кнопке и идентификация в программе произойдёт!
Лука недовольно наморщил нос:
- Михаил, я тебя уважаю, но ты рассуждаешь как типичный садист из средних веков. Убить, отрезать мёртвую руку… Мы пойдём другим путём. Есть ещё способ, которым можно заставить ездить эту финскую колымагу!
- Колдовство? – Штык уставился на Луку.
- Колдовство, - ответил Лука. – Только чудо механическое из магии физики.
- А почему финскую? – спросил я.
- Это финская модель, - улыбаясь, объяснил Лука. – Бронетехника закупается Россией в Финляндии. Это БТР марки AMV. Ничего себе машинка! Весит двадцать шесть тонн, но на скорости 120 легко идёт по трассе! Горючее годится любое, от авиационного керосина до солярки. Пятьсот литров горючки зараз в бак входит.
- А в Туле, что, ничего уже не выпускают? – продолжал расспрашивать я, вспомнив, что этот город издавна славился своими оружейниками.
- Эка хватил! – Лука сожалея пожал плечами и тяжело вздохнул. – Там заводы давно остановлены и кроме сковородок ничего не выпускают!
Я промолчал.
Лука нашёл ящик с инструментами, который обнаружился в бронетранспортёре, вскрыл панель на водительском месте и, кряхтя, начал в ней копаться. Пока он был занят делом, я осмотрел нашу трофейную машину со всех сторон и остался доволен. Водительские места были отделены от остального салона не полностью, так что перемещаться по всей машине можно было не выходя из неё. Два ряда мягких сидений вдоль стен могли успешно заменять лежаки. Тут же на ремнях были пристёгнуты пледы. Пулемёт был с полным боекомплектом, к автоматической 105 мм. пушке был изрядный запас снарядов. Пара цинков с патронами, ящик противопехотных гранат, световые гранаты, сигнальные ракеты, маскировочная сеть. Хоть впору в бой идти. Кроме того, меня обрадовал обнаруженный вмонтированный внутри машины холодильник с запасом консервов и пива.
- Ого! – изумился Штык. – Неплохо живёт класс Б.
- Совсем неплохо, - согласился я.
- Я бы в этом БТР жить согласился, - помечтал Штык. – Захотел, поехал туда, захотел – сюда. А если кто-то недоволен, то пулемёт есть.
В этот момент бронетранспортёр взревел, выпустив облако сизого дыма.
- Поехали! – прокричал Лука. Мы не заставили себя приглашать дважды и уселись внутри. Я занял соседнее место с водителем, роль которого на себя принял Лука.
- Как ты смог завести машину? – спросил Штык с любопытством.
- А, ничего тут сложного нет. Посмотрел, что в моторе лишнее, взял и выбросил.
-Ну-ну, - скептически проворчал Штык. – Выбросил лишнее…
- Не бойся, - ответил Лука. – Лишним был только электронный идентификатор. Его-то я и убрал. Теперь любой из нас может без проблем завести бронетранспортёр.
- Первый, ответь четвёртому! – вдруг заговорила рация.
- Это мы или кто-то другой? – спросил Лука, посмотрев на меня. Но я не знал. Но к счастью первый принял позывной и мы услышали разговор в эфире: "Первый на связи". "Вы где находитесь"? "В городе Катынь. Завершаем загрузку продуктов". "Понятно, отбой связи. Второй, ответьте четвёртому".
- Вот это, кажется, нас вызывают, - произнёс Лука и, одев на голову наушник с динамиком, ответил: - Второй на связи!
- Дезертиры обнаружены? – подсказала ему ответ рация.
- Ищем! – лаконично ответил Лука.
- Будьте внимательны. Они могут быть вооружены – ответила рация. – Конец связи.
Лука отключил рацию и, полуобернувшись ко мне и всем остальным, спросил:
- Куда едем?
Пока Штык и Ёж размышляли над его вопросом я, уже просмотрев электронную карту в документе, нашёл ответ:
- В город Катынь. Нам всё равно по пути.
- Зачем? – удивился Лука. – Там же полицаи! Лучше в объезд.
- Потому, что они продукты вывозят куда-то! – сказал я. - Мы без еды продержимся три-пять дней. А потом? Магазины по пути штурмом брать будем? Путь у нас не близкий. А тут всё просто. Приезжаем в посёлок, внезапно атакуем полицейских, быстро всех убиваем, продукты берём себе.
- А что? – согласился Лука. – Неожиданность будет на нашей стороне. Только вдруг их там с десяток? Ухлопают всех нас. Стрелки мы все неважные…
- Если что не срастётся, отступим! – решил я. – Давай, Лука Лукич!
Так Луку называл Валера Штык, когда хотел высказать ему особое уважение. Лука плотно сжал губы и бронетранспортёр помчался по асфальту, жарко нагретому августовским солнцем.
Я смотрел на дорогу, изредка бросая взгляды на Луку, который вёл нашу тяжёлую машину настолько свободно, словно занимался этим всю жизнь. Между тем я знал, что он совсем недавно убил человека, но при этом совсем не проявлял никаких следов волнения. Застрелил и сразу забыл об этом? Так не бывает! Это действие впору для старого наёмника, но не для обывателя этого мира. Поэтому, я решил выяснить для себя, что скрывается под маской равнодушия у Луки. Спросил небрежно:
- Это у тебя первый труп?
Лука не поворачивая головы, отозвался:
- Да.
- Не похоже, - не согласился я.
- Почему не похоже? – возразил Лука. – Я долго ждал этого часа, и теперь, наконец, время расплаты наступило. Ты удивляешься моему спокойствию? Застрелил, мол, человека и как будто ничего и не было. Что ты знаешь про меня? Только то, что я рассказывал. А остальное?
Рассказ Луки оказался для меня ценным в информационном плане. Он был насквозь пропитан ненавистью бесправного человека к представителям класса Б. Наверное именно так люто ненавидели рабы своего хозяина, который издевался над ними, порол плетьми, унижал, калечил и мог убить в любой момент. В центре его рассказа присутствовала девушка, на которой он собирался жениться. Но один из полицаев сделал ее своей секс-рабыней и насильно держал в своём доме несколько месяцев. Лука узнал, где она находится, но закон, а точнее беззаконие было против него. Отпустил полицай её, избив на прощанье, только когда у невесты Луки вырос живот до носа. Не выдержав этого унижения, девушка никому ничего не сказав, ушла из жизни. Лука сильно переживал её смерть и поклялся мстить всем полицаям. Но выполнить свою клятву не успел, потому, что его арестовали.
- Понятно, - сказал я, прослушав его рассказ. – И теперь ты не успокоишься.
- Не успокоюсь, пока не вырву эту сорную траву с нашей земли, - подтвердил он.
- А женщин ты тоже будешь убивать? – спросил Еж, сидящий сзади.
- Они тоже носят форму полиции, - ответил, не поворачиваясь, Лука. - Чем они лучше? Для меня они не женщины, а бешеные суки, которых надо истреблять без всякой жалости.
- А дети? – снова спросил Ёж.
- Это семя должно быть полностью уничтожено, потому, что из волчат могут вырасти только волки. Злые, безжалостные, жадные! Или считаете, что я неправ? Да нет в нашей стране такого человека, который не был унижен полицаями! Об которого ни за что много лет вытирали ноги. А люди никогда не забывают своего унижения. Никогда! И нас таких очень много! Нас сотни тысяч. И мы себя ещё покажем!
- Дети тут не виноваты, - заспорил Еж.
- Если ты их считаешь невиновными, то можешь оставаться в стороне, но не мешай мне творить справедливое возмездие, - зло бросил ему Лука.
- Поживём – увидим! – философски добавил я, прекращая абсолютно не нужный спор, грозящий перейти в ссору. И завёл разговор про другое:
- Кто из вас знает, как пользоваться автоматической пушкой?
И вдруг неожиданно Валера Штык заявил:
- Я умею!
- Откуда? – я даже не пытался скрыть своё удивление.
- Я четыре года прослужил в армии по контракту, - произнёс он. – БТР и всё вооружение хорошо знаю. Только водить его не умею.
- И молчал! – с осуждением сказал Лука.
- Он сказал об этом в самый подходящий и нужный момент! – заметил Ёж. – За что его ругать?
--------------------------------------------
1. Реальный случай произошедший в Москве в 2013 году. Если подобное уже происходило во времена Марка Твена, то почему бы такому не случиться в Будущем?
ГЛАВА 12. Катынь.
12 августа 2134 года. 14 часов 16 минут по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
Катынь оказался небольшим и полузаброшенным посёлком. С помощью карты мы без труда нашли складскую зону. Наша БТР с опознавательными знаками полиции была пропущена на территорию без всякой проверки со стороны охраны. Складская зона была невелика, и ещё от въездных ворот я заметил стоящий фургон около ворот одного из складов. Рядом находился полицейский БТР, что лишь подтверждало услышанную нами информацию о том, что полицаи, пользуясь неразберихой, начали мародёрство. Но этот БТР отличался от нашего вооружением. Вместо орудия он был оснащён крупнокалиберным пулемётом.
Из-за фургона, стоявшего на загрузке, вышел пузатый полицай, и, обманувшись знакомой машиной, дружески помахал нам рукой. Но когда вместо ожидаемых сослуживцев из неё вылез я, настроение полицая несколько испортилось. А мои звёзды подполковника не позволили ему первому лезть ко мне с расспросами. Но предупреждая любопытство обладателя "трудовой мозоли" на животе я заговорил, отрывочно бросая фразы:
- Подполковник Рабер из Москвы! Специальный отдел внутренних расследований! Командирован сюда по специальному предписанию! Представьтесь, сержант! И объясните мне, чем вы тут занимаетесь?
- Старшина Толстобрюхов! – полицай попытался встать по стойке смирно, но его живот, как он не пытался его втянуть, гордо выпирал вперёд. – Спасаем государственное имущество от хищения, господин подполковник.
- Сколько у вас тут людей? – небрежно поинтересовался я, обводя складскую базу ленивым взглядом. Недалеко, на соседнем складе тоже шла какая-то работа, но полицаев там я не заметил.
- Нас двое, господин подполковник. Сержант находится внутри, на складе. За этими рабочими нужен надзор, они все поголовно не чистые на руку, - ответил старшина, пытаясь определить по моему лицу настроение приехавшего из самой Москвы большого начальника.
- Очень хорошо! – быстро ответил я. – Показывайте, старшина, какое имущество вы решили эвакуировать.
- Консервы мясные и овощные, крупы различные, сахар, - начал перечислять старшина, войдя на склад. Я шёл за ним следом. Второй полицай, увидев меня, молча отдал честь.
Грузчики, человек пятнадцать, работали как муравьи, их мой приход никак не заинтересовал.
- Какой начальственный приказ вы имеете?
- Загрузить машину полностью и транспортировать её в место, которое нам должны сообщить после окончания загрузки.
- И всё? – спросил я, замечая по почти забитому кузову, что погрузки осталось ещё минут на тридцать.
- Всё, господин подполковник! – ответил старшина.
Это были его последние слова. Два выстрела громкими хлопками прозвучали, эхом отскакивая от стен склада. Полицейские упали у моих ног. Я сделал ещё два контрольных выстрела и, пряча пистолет в карман брюк, оглядел грузчиков, бросивших работу и со страхом взирающих на меня.
- Продолжаем работу, - скомандовал я.
Они смотрели на меня и два трупа у моих ног и молчали. Но когда на склад вбежали Штык и Ёж в военной форме они удивлённо переглянулись. Зато работу продолжили.
- Поспешил, Миша, - сказал Лука. – Я бы и сам их с удовольствием грохнул.
- Ничего, - отшутился я. – Дай бог не последние.
- Айн, цвай, полицай! Взяли!
Штык и Ёж быстро отволокли трупы полицаев в сторону, сняли с них ремни и забрали оружие. Я отдал приказ им также обыскать БТР полицаев.
Я же спокойно закурил сигарету и стоя чуть в стороне, наблюдал за погрузкой.
Минут через пятнадцать автофургон был загружен под завязку. Когда двери фургона были закрыты объяснил Штыку и Ежу:
- Пойдём колонной. Первый БТР поведу я, второй Лука, а фуру поведёт Ёж. Справишься?
- Да.
- А зачем нам столько техники? – полез с вопросами Штык. – Нам и две машины достаточно!
- Много будешь знать – скоро состаришься! – ответил я. – Это же огневая мощь! К тому же мы можем потерять в дороге одну машину. Или может нам с боями прорываться придётся.
Больше мне не задавали вопросов. Только Лука улыбаясь, сказал:
- Ты, Михаил, словно уже давно всё продумал. Аналитик ты хороший. Оракул!
- Спасибо, - скромно поблагодарил я. – Отгоняйте фуру. Выстраивайте машины к движению.
Они ушли. После этого я повернулся к грузчикам, которые толпились в отдалении.
- Вы тут работаете? – спросил я.
- Какое там работаем! – недовольно послышалось из толпы. – Утром полиция по домам прошлась, здоровых мужиков похватали и на работу сюда пригнали.
- Все, братцы, рабство ваше закончилось, - объявил я. – Полиции больше нет. Я тоже не полицай.
- Слагаете с себя обязанности, господин полицейский? – услышал я вопрос.
- Нет! Я никогда не служил в полиции. Я – простой пехотный офицер! Не из штабных.
Один из них, мужичок лет пятидесяти осмелился спросить меня:
- А тогда почему вы… полицейских казнили? И форма на вас полицейская… Кто вы?
- Кто мы? – переспросил я, сверкнув золотой фиксой. – Мы – обычные люди, которых полицейская власть отправила в лагеря без всякой вины! Мы – люди, которых в лагере одели в военную форму и отправили защищать власть кровососов! Мы – люди, которые больше не желают жить под пятой вечного страха и выполнять дурацкие постановления зажравшегося правительства и вместо зарплаты получать кукиш с маслом! Вот кто мы такие.
Грузчики начали переговариваться между собой вполголоса обсуждая услышанное.
- Выходит вы что-то вроде махновцев? – предположил мужичок.- Поэтому полицаев на тот свет сразу спровадили.
- Нет, - не согласился я. – Мы не анархисты. Мы за порядок. За справедливость. А убил я плохих полицейских, ставших на путь мародёрства.
- А что в мире-то происходит? – спросил один из грузчиков. – Ничего мы тут не знаем. Связи совершенно никакой нет.
- Плохие дела в мире! – я сокрушённо помотал головой. – Началось всеобщее радиоактивное заражение местности. Вся Европа находится в руинах. Вам тут оставаться опасно. Умрёте от радиации. Уходить вам отсюда надо и поскорее. Радиоактивную пыль с запада сюда ветром принесёт уже через двое-трое суток.
- Так и Москвы, мы слышали, больше нет! – сказал один грузчик.
- И Питера тоже! – подал голос второй.
- Мы и без Москвы и Питера обойдёмся! – заявил я решительно. – Были бы живы!
- А нас с собой не возьмёте? – поинтересовался молодой парень.
- Есть желание – возьмём! – ответил я, но сразу предупредил: – Но только я начальник строгий!
- Надо подумать! – сказал один из мужичков и достал из кармана сигареты.- Вопрос серьёзный!
- Пока ты думать будешь – в мутанта превратишься! – тут же прозвучал ответ. – Или зомби! Верно офицер сказал!
Страсти разгорелись:
- А дома? А добро всё как бросить?
- Какой у тебя дом? Хибара столетняя!
- А у тебя халупа, что лучше?
- Поэтому её и бросать не жалко!
- А детей куда девать?
- С собой, конечно! Я свою семью не брошу!
- Тут опасно!
- А как легко они полицаев убили…
- Революция без крови не бывает!
- А куда они едут?
- Вот ты у них и спроси!
Я дождался пока прекратятся споры, и закончится обмен мнений, взял слово:
- Теперь вы все, выслушайте меня! Мы будем искать место, которое наименее пострадало и пострадает в будущем от радиации. Людей класса А и Б больше не существует: большинство их проживало в крупных городах, а города эти подверглись наибольшему разрушению. Тоже самое произошло по всему миру. Поэтому никаких военных действий со стороны зарубежных стран, скорее всего, не будет. Но именно поэтому сейчас будут образовываться разные местные правительства из бывших полицаев, пытающиеся сохранить своё влияние и банды грабителей. Те и другие будут использовать силовые акции устрашения. Мы же не просто бежим, а хотим создать свою республику, в которой не будет классового общества, в которой каждый может рассчитывать на возможность безбедного содержания семьи, иметь свой дом, получить быструю помощь врача и иметь кусок хлеба в старости. Но для этого каждому нужно будет много работать, научиться уважать своего соседа и если понадобиться, защищать своё достояние с оружием в руках. Те, кто хочет жить по-старому и медленно умирать от радиации или принять смерть от рук вооружённых бродяг, могут оставаться дома. Каждый выбирать должен сам. Я никого не принуждаю следовать за нами.
- Мы готовы! – раздалось несколько голосов. – Что нужно делать?
- Выберете себе старшину, найдите ещё одну такую фуру и загрузите её полностью продуктами, - ответил я. – Нам нужен удобный автобус для женщин и детей. Старые вещи, кроме одеял, кастрюль и сковородок можно с собой не брать…
Тут меня вдруг разобрал смех. На немые вопросы, я, всё ещё посмеиваясь, добавил:
- По пути мы всё возьмём для переселенцев всё новое и самое лучшее!
- А-а! – гул скрытого удовольствия пронёсся по складу.
- Так фуру мы уже загрузили, - сказал кто-то.
- Одна хорошо, а две лучше! – заметил я. – Понятно?
- Понятно, - произнёс молодой парень, который первый попросился ко мне.
- Но, - мой голос стал жёстким, взгляд с прищуром пробежал по лицам людей. – Предателей, тунеядцев, алкоголиков и паникёров рядом с собой терпеть не буду. Сразу всем это говорю! Время не ждёт. К утру быть всем готовым к отъезду. Выполнять!
Я был уверен, что далеко не все из них захотят следовать за мной. И причин будет различных множество. Только мой призыв имел совсем другой смысл: отобрать среди толпы людей исключительно отважные и деятельные натуры, которые не испугаются трудностей и будут опорой нашего нового поселения.
Я был уверен, что тут, вблизи линии фронта, нас никто не будет искать. У военных на это не было сил. Два БТР вполне достаточно, чтобы дать отпор полиции. Но что-то мне подсказывало, что полицейских тут быть больше не должно.
Но когда грузчики разбежались, на меня надвинулся Штык:
- Зачем нам нужны эти люди? – спросил меня он. – Пока нас мало, мы втихую просочимся, куда нам надо. А так за ними табор целый потащится…
- Много ты понимаешь! – возразил ему Лука. – Что ты один можешь сделать?
- Валера, - сказал я, обращаясь к Штыку. – Нам не выжить четверым. Человек – стадное существо! Один он никак не может. Робинзон Крузо в одиночестве на своём острове одичал через два года1! Понимаешь?
- Кто это такой, Робинзон Крузо? – спросил заинтересованно Штык.
- Потом расскажу, - ответил я.
Как тяжело жить в мире полуграмотных незнаек! Штык временами меня просто бесил, задавая, как мне казалось, поистине примитивные вопросы. Но это была не его вина. Всё дело в том, что ему просто не дали возможность учиться.
12 августа 2134 года. 16 часов 53 минуты по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
В Катыне мы нашли домик, который выглядел более-менее уютно. Мы решили определиться на постой на одну ночь. Мы хотели помыться, побриться, привести себя в порядок, постирать носильные вещи.
Хозяйка домика совсем не обрадовалась, увидев, что около её дворика остановились, рыча моторами два БТР с опознавательными знаками полиции. Её тревога возросла ещё больше, когда она заметила, что из машин выходят люди в полицейской и военной форме. Но она не посмела ничего возразить.
Каждый может представить себя месте человека класса С, который, живя в своей стране, постоянно ощущает присутствие других, чуждых людей, неких оккупантов, готовых при любых признаках неповиновения открыть огонь.
Она не посмела убежать, не посмела ослушаться, всем своим видом она выражала готовность содействовать властям, но на самом деле просто жила по старой поговорке: "Будь, что будет".
Я скажу, что увидев хозяйку домика, почувствовал, как запели соловьи в райских садах, в моей душе забурлил вулкан чувств, едва не вытолкав из груди сердце.
Кого она напоминала мне? Юную певицу Сати Казанову из группы "Фабрика". Представили? Вот и отлично!
Не знаю, нет, точнее знаю, что вы мне сейчас скажите. Мол, ничего особенного! Не хочу вас слушать! На вкус и цвет, как говорят, товарищей нет. Но многие мужчины, скорее всего, кто явно, кто тайно, одобрят мой выбор. Зато женских упрёков мне не избежать, это точно! Скажут: "Кобель старый, а всё за девушками волочиться! Не нагулялся что ли?"
Но разве я старый? Мне сорок два. Зрелый возраст. До пенсии ой, ещё как далеко. Не пожилой я, и тем более не старый!
Короче говоря, понравилась она мне очень!
Ещё до побега я имел разговор с моими приятелями насчёт женского пола. Понимал я прекрасно, что они давно женщин не видели и оказавшись на свободе могут по дурости своей таких дров наломать, что лаптем не расхлебаешь! Предупредил я их, что не терплю насилие над женщиной ни в какой форме и если что узнаю, пусть потом на себя пеняют, когда без ушей останутся. Но теперь я уже знал, что Лука, потерявший невесту, не пойдёт на такую мерзость. Ёж, севший в тюрьму, пытаясь помочь своей матери, имеет уважение к женщине и противник подобных акций. Штык? Штык меня тревожил больше других. Но и он, старался во всём мне подражать. Поэтому моё слово для него значило очень многое. На всякий случай я напомнил Штыку, пожирающему хозяйку домика жадным взглядом голодного самца:
- Никакого насилия, Валера, понял?
Штык молча мотнул головой. Понял, дескать, чего не понять.
Хозяйку домика звали Лилиана.
Я объяснил ей, что мы - не полицейские, а солдаты освободительного фронта. Она выслушала меня спокойно, а потом ответила:
- Я всё понимаю. Как вас называть? Вы же главный среди всех?
- Михаил! - я слегка запнулся. Хотел сразу задать ей интересующий меня вопрос, но не хватило мужества.
Мы занялись своими делами. Установили БТР на неширокой улице, развернув их носами в разные стороны. Так удобнее вести огонь в случае внезапного нападения. Так же есть шанс уйти на одной из машин, пользуясь второй как прикрытием. Я определил первому стоять в карауле Луке, который без лишних слов взобрался на броню БТР и прихлёбывая холодное пиво, взятое из холодильника нашей первой машины, начал вести обзор улицы с обеих сторон.
Пока мы стирались и мылись, набрав колодезной воды, я поручил Лилиане приготовить нам ужин, для которого нашлись в избытке различные консервы и концентрат картофельного пюре, которые мы перетащили на кухню. Попросил приготовить её крепкое кофе из зёрен, если она умеет. Лилиана, выслушав мои наставления, ушла стряпать.
Я обмылся холодной водой до пояса, смывая с себя пот и грязь. Вымыл ноги. Странно, но раньше я никогда не любил мыться холодной водой, предпочитая сауну с друзьями. Другого просто для меня не существовало. Теперь, после ГУЛага мне всё было нипочём. Только сейчас я вспомнил слова Штерна и поразился их железной логике. Да, курсант, прошедший тюрьмы и лагеря, становиться крайне неприхотливым в быту, следит за своей речью и поступками, старается тщательно продумать наперёд свои действия.
Всё верно. Я мысленно поблагодарил Штерна, растираясь до красна полотенцем. Я постирал своё нижнее бельё и носки, развесил их для просушки. Присел на врытую в землю скамеечку и закурив сигарету, наблюдал за движением облачков на небе.
"Тяжело нам придётся", - подумал я. - "Наверное человек - это такое существо, которое сам себе создаёт кучу проблем и трудностей, а потом стремиться преодолеть их, радуясь при этом!"
Мы, сидя во дворе домика, сытно поужинали консервами, насладившись долгожданным ужином. Утолив свой голод, мы затянули неторопливый разговор. Сказать честно, поначалу разговор не клеился и был отрывочный, невесёлый. Все мы, не исключая меня, осознавали, что наш привычный мир, в котором мы жили относительно беззаботно, без жалости к нам разбился вдребезги и собрать его из образовавшихся фрагментов будет практически невозможно.
Все мы потеряли связь со своими родными, друзьями. И справедливо подозревали, что можем их никогда больше не увидим. Мы не собирались отказываться от попыток наладить свою жизнь, но видели, что это будет нелегко.
Также как сотни лет назад солнце медленно уходило за горизонт, так же как много тысячелетий назад над нами простиралось безбрежное небо с размытыми пятнами облаков, играющих на закате яркими красками. По-прежнему ветер играл в кронах высоких деревьев. Слышалось беззаботное щебетание птиц.
А впереди нас возвышался уже другой, чужой и непонятный нам мир. Но какой он будет, мы ещё до конца не могли себе представить. Хотя уже многое было понятно. Теперь электричества почти нет, хотя во многих домах сохранились автономные движки, способные вырабатывать электрический ток. Но их не много, а большинство из них скоро остановятся от нехватки горючего. Потому, что бензин, керосин и солярку больше никто не будет производить. Даже поломка движка это полная катастрофа. Не все умеют их ремонтировать, а те кто и умеет, не найдут подходящих деталей. Но уже в значительном количестве присутствуют солнечные батареи, которым вовсе не нужно топливо. Им нужно солнце и ничего больше. Но и они могут стать бесполезны с приходом "ядерной зимы"…
Отсутствие электричества автоматически превращает стереовизоры, компьютеры и массу бытовых механизмов в бесполезную кучу ненужного железа и пластика. Не работает радио, интернет и телефонная связь. Посмотреть на нас со стороны – мы обычные пещерные люди. Правда, ещё работает автотранспорт, мы пользуемся автоматическим оружием и носим синтетическую одежду изготовленную на фабриках. Но всё это дело времени. Автомобили поломаются, патронам придёт конец, а одежда износиться. А что дальше?
А ничего хорошего, потому что даже пищу мы едим почти исключительно консервированную из банок и тюбиков. А её запасы ограничены. Не потому, что мы её быстро съедим, а по срокам годности. Она испортиться, причём очень быстро. Уже сейчас нарушены условия её хранения. И лекарства скоро испортятся, а новых у нас нет и не будет. Когда мы израсходуем запас, который сможем себе сделать мы станем бессильны. Если конечно, не одичаем, слившись с природой.
Но этого никому не хочется. Человек, познавший уют, с трудом сможет перейти к жизни в пещере. Но для того, чтобы жить в первобытно-общинном строе тоже необходимы определённые навыки. Например, плести корзины из ивняка или верёвки из стеблей конопли. А кто сейчас владеет навыком строительства без гвоздей? Кто владеет умением хлебопашества или животноводства? И одежду или обувь мы изготовлять не умеем.
Правда у нас есть библиотеки, в которых можно почерпнуть что-нибудь полезное. Придётся переучиваться, перестраиваясь на новый жизненный ритм. Но это не всем по плечу. Подавляющее большинство людей не готовы жить иначе. Жить они, разумеется, хотят, но, к сожалению, не смогут приспособиться к новым условиям. Единственное на что они способны, это примитивное собирательство. Пока есть склады и магазины, они выживут. А потом? Потом их ждёт смерть от голода.
Я решил поделиться со своими спутниками собственными соображениями происходящего и люди ожили, встрепенулись. Они выслушали меня заинтересовано с серьёзным видом и сосредоточенностью на лицах.
- Всю свою жизнь мечтал поохотится на мамонта с дубиной! – зло произнёс Штык. – Надеть на себя шкуру оленя, обвешаться побрякушками и ракушками и потрясая каменным топором, матюгаться на Луну! Хорошие у нас планы на будущее.
- Шутишь так? – спросил Лука.
- Какие тут шутки, если Михаил все верно сказал! – Штык бросил взгляд на Луку. – Так оно всё и случится. Ты ещё вспомнишь этот разговор, когда лёжа на грязной соломе, будешь вычёсывать блох у своей немытой и вонючей самки и плодить новых дикарей-людоедов!
- Осторожней на поворотах, а то споткнёшься! – буркнул Лука, метнув в сторону Штыка недобрый взгляд.
- Ша, братцы, проехали, - вмешался я. – Нам нужно жить в мире. Вместе мы сила, а перессоримся, разбежимся в разные стороны, и ничего хорошего не произойдёт. Всем только хуже будет. Утихните.
Штык пожал плечами, словно объяснял: "Я – не я, и лошадь не моя". Лука пожевал губами и тоже успокоился.
- А может всё совсем не так плохо? – подал голос Евгений.
- А что тут хорошего? – сразу ответил Штык. – Ёж, что тут хорошего?
- Не паникуй! – напомнил Лука.
- Да я вовсе и не паникую! – ответил Штык громким голосом, но тут же осёкся и взглянул в мою сторону: - Говори, Ёж, чего ты хотел нам сказать.
- Нам вовсе не обязательно доходить до состояния полной дикости, - заметил Евгений. – Положение не аховое, но каждый из нас обладает определёнными навыками и если ими грамотно воспользоваться, то вполне можно приспособиться к новому миру и построить новое общество.
- И что ты умеешь, чего не умеем мы? – Штык ждал ответа. Но Евгения его вопрос не смутил:
- Я действительно закончил мединститут по профилю фармакология. И многие лекарства я в состоянии приготовить самостоятельно. Не из химикалий, а из трав и кореньев. Я знаю растения и вполне могу найти нужные нам лекарства. Разве этого мало?
- Лет через десять, Ёж, тебе цены не будет, - резонно заметил Лука. Евгений принял похвалу с достоинством и сказал:
- Но это ещё не всё. До поступления в институт я жил в селе и немного знаком с сельским хозяйством. Ещё я умею плотничать. Дома меня отец научил. Так что мне немного подучиться, и я вполне смогу поднять фермерское хозяйство.
- Совсем замечательно! – рот Луки расплылся в улыбке. – Ёж у нас будет за фермера, плотника и доктора. А ты, Штык, чем похвастаешь?
- Похвастаю, уж будь спокоен, - ответил Штык. – Я любил на рыбалку ходить. Хоть с удочкой, хоть с сетями. Рыба на столе никогда лишней не будет. Свежая и вяленая. Летом ловлю и зимой тоже.
- Тоже неплохо, - одобрил Лука. – А ещё?
- Я на стройке работал. Кирпич класть умею, шифер стелить, трубы прокладывать. Ещё Ежу помогать буду. Он один с работой не справиться. Воевать ещё могу!
- Принимается, - согласился Лука. – Ты тоже незаменимый человек в нашей компании. А теперь о себе скажу. Я в механике спец. Без меня вы пропадёте.
- Почему это пропадём? – ворчливо произнёс Штык. – Мы тоже кое-что умеем.
- А кто бронетранспортёр вёл? Не я? – Лука хитро блеснул глазами. – Что бы вы делали, если я его не завёл?
- Лука прав, - подтвердил Евгений. – Он действительно хороший механик.
- Через несколько лет ездить будет не на чем, - Штык вдруг рассмеялся. – И эти твои знания и умения, Лука, станут бесполезны!
- Ты проживи ещё эти несколько лет! – тоже смеясь, отозвался Лука. – А потом надобность в подъёмниках понадобиться. Откуда я могу знать, какую машину строить придётся?
- Ты принят в наше племя, чужеземец! – важно произнёс Штык, надув для солидности щёки. – Разреши тебя поздравить с этим событием!
- Нет проблем!
Настала моя очередь "прописываться". Но к своему стыду мне нечего было сказать о своих талантах, кроме мира финансов. Но я все-таки нашёлся:
- Ничего такого полезного делать как вы я не умею. Но умею считать, планировать и немного воевать. Так, самую малость.
- Фокусник, - сказал мне Штык. – Ты вытащил нас из лагеря, вытащил из пекла войны, спас, одним словом. И на выдумки ты здорово горазд. Значит, тебе и руководить нами. Когда нас будет пятьдесят-сто человек кто-то должен стоять у штурвала. Флаг тебе в руки. Голосуем за Михаила! Я – за! Кто против, кто воздержался?
Таких не оказалось. Так я единогласно был признан вожаком вновь образованного племени. Тут из дома вышла Лилиана и спросила, о чём мы тут разговариваем. Ей охотно объяснили, и она тоже попросилась к нам в племя.
- Можно я тоже с вами поеду? – спросила она.
Дальше ей пришлось выслушать много хороших слов и клятвенных обещаний от всех нас. Ей гарантировали защиту от полицаев, хулиганов, диких зверей и зимней стужи. Ей предлагалось быть красиво и тепло одетой, иметь дом в несколько раз лучше, чем этот и никогда не испытывать голода. Всех обрадовало её желание присоединиться к нам. Я, конечно, понимал почему. Каждый из нас в тайне от других рассчитывал завоевать ее для себя. Я был не исключением.
Так было во все времена. Красивая девушка всегда может без труда оказаться в центре мужского внимания. Правда, только в том случае, если она не играет роль бездушной и холодной куклы. Такая игрушка мужчинам быстро надоедает. Девушка должна быть красива и умна. Хозяйственна... Кажется, я отвлёкся от темы.
- Что будем делать дальше? – сказал Штык. – Нужно определиться, куда нам двигаться.
- Здесь мы точно не останемся! – произнёс я. – Налицо опасная близость радиоактивного заражения. Надо уходить подальше отсюда. А вот куда, будем сейчас решать сообща.
- Что бы куда-то ехать, нужно знать зачем. На какое время? Отсидеться или на постоянное место? – спросил Лука.
- Нам нужно искать постоянное место, - сказал я. – Но место это должно быть рассчитано на прокормление пятьсот-тысячи человек.
- Это если к нам захотят присоединиться ещё желающие? – почесал затылок Штык. – Ничего тут сложного нет. Можно выбрать любой регион и местность. Только не на Север.
- Подождите, - вмешалась Лилиана. – Вы многое упустили из виду! Так решать нельзя!
- Что же мы забыли? – поинтересовался я. Все остальные тоже посмотрели на неё с любопытством и ждали её пояснений.
- Существуют хозяйственно-экономические формации, которые определяют культурно-социальный уровень населения и производственно-товарный. Торговли при нашем бедственном положении в мире долго не будет. Значит натуральное хозяйство будет основой новой экономики. Согласны? А раз так, то нужна местность с лесом, ровными полями без оврагов. С климатом не слишком холодным, но не засушливым. Там, где можно будет сеять хлебные культуры и пасти скот.
- И где нам лучше искать такую местность по-твоему? - спросил я.
- Там, где местность меньше всего пострадает от войны. Наверное в Сибири, где-нибудь.
- Там холодно! - Штык поёжился.
- Лилиана преподнесла нам хорошую идею, - сказал Ёж, поднимаясь. - Я иду на пост. Сменить меня не забудьте.
- Ты так далеко от нас будешь! - улыбнулся Лука. - За забором, в трёх метрах. Если забудем, крикнешь!
После выпавших на нашу долю нагрузок, уставшие от переживаний, споров и отяжелевшие от еды мы разбрелись по самодельным постелям. Не знаю, как другие, но я словно провалился в сон.
------------------------------------------------
1. Героем романа Даниэля Дефо "Робинзон Крузо" послужил матрос, существовавший в реальной жизни. Только не книжный, а настоящий Робинзон превратился в дикаря, когда его случайно спасли.
ГЛАВА 13. Прокурор.
"Почему я, простой гражданин, не совершивший ничего противозаконного, когда вижу человека в полицейской форме, то мне хочется побыстрее перейти на другую сторону улицы, чтобы не встретиться с ним? По закону полиция обязана нас защищать, но на практике помощи от них не дождёшься и ничего кроме неприятностей от них увидеть не получается. Кому они в таком случае служат и для чего вообще нужны?"
Вопросы на которые нет ответа.
13 августа 2134 года. 00 часов 58 минут по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
Катынь окутал вечерний мрак, когда меня разбудил Ёж. Я посмотрел на часы в документе. 23-30. Потянувшись, я одел уже высохшее чистое бельё, взял автомат и вышел за калитку. Улица была тёмной, на фоне ночного неба виднелись силуэты домов и деревьев. Я не спеша покурил, затушил окурок. Неожиданно сзади скрипнула калитка и при короткой вспышке фонарика я увидел как из дома появился полусонный Лука.
- Я буду спать в БТР, - объяснил он. - Так надёжнее.
- Добро, - согласился я. При этом я тоже решил последовать его примеру и полез во второй БТР. Под защитой брони всякий часовой чувствует себя много спокойнее. Темнота, это такая скверная штука, скажу я вам. То в ней монстры мерещатся, то скелеты, то полчища незаметно подбирающихся к тебе врагов с ножами и автоматами. Детские страхи, конечно. Смешно. Но будучи уже взрослыми людьми мы никак не можем избавиться от этого кошмара детства. Идёшь ночью в туалет по коридору, и не проходит чувство, что на тебя сейчас выпрыгнет откуда-то из темноты чудовище. А выключив свет, спешишь быстрее запрыгнуть на кровать и накрыться одеялом, потому, что чувствуешь, что под твоей кроватью находится монстр, который только и ждёт удобного случая схватить тебя когтистой зелёной рукой за ногу.
Но не успел я расположиться на водительском сидении, как услышал лёгкий стук по броне дверцы.
Я щёлкнул кнопкой, снимая блокировку и приоткрыл дверцу. Предо мной прижав руки к груди стояла Лилиана и смотрела на меня.
- Михаил, можно я тоже буду спать в машине? - спросила она.
- Боишься, что мы уедем без тебя? - уточнил я. - Зря. Иди, я открою дверь с другой стороны.
Когда она забралась в БТР, я заметил:
- Я не сплю, я - в карауле. Но в десантном отсеке много места, можешь там ложиться спать.
- Я не хочу спать, - ответила она. - Можно я просто посижу рядом с тобой?
- У нас дальняя дорога, тебе не мешает поспать.
- Не страшно, - она слегка улыбнулась. - А можно вопрос?
- Задавай.
- Почему тебя называют "фокусник"? Ты раньше работал в цирке?
Я добродушно рассмеялся. Ответил:
- Вовсе нет! Люблю фокусы показывать.
- Покажешь?
- Не сейчас. Для этого нужны свежие, не усталые руки.
Она легко согласилась с моим ответом. Я искоса посмотрел на неё, попросил:
- Расскажи немного о себе.
Она не стала отнекиваться и сразу заговорила о своей семье. Рассказывала она не спеша, с некоторыми подробностями, которые считала достойными к включению в повествование. Рассказывала она интересно, заслушаешься.
Она - типичный представитель С-класса. Правда, её отец смог накопить средств и открыть маленький магазинчик, который кормил её семью. Кроме отца у неё были ещё мать и сестра. Магазин отца, благодаря умело поставленной торговле начал приносить большие доходы. Дело расширялось. Семья получила возможность выучить детей. Лилиана закончила институт, получив специальность учителя истории и географии. Младшая сестра тоже училась, готовилась к поступлению в ВУЗ. А дальше началась полоса неприятностей. Уходивший со службы полицай, решил прибрать к своим рукам магазин и склад её отца. Отца обвинили в ночном грабеже со взломом, быстро арестовали и увезли. Больше о нём никто ничего не слышал. Магазин и склад тут же были конфискованы.
Потом таинственно пропала младшая сестра. Полиция даже не стала заниматься её поисками. Через неделю младшая сестра появилась также внезапно как и исчезла. Но со следом операционного рубца на пояснице, который начал сильно гноиться. Оказалось, что ей насильно вырезали почку. Видимо какому-то представителю класса Б срочно понадобилась новая почка и девушку использовали как донора. Она умерла от заражения крови через две недели.
Мать Лилианы от таких потрясений получила инфаркт и тоже умерла в одночасье. Лилиана осталась одна. Случилось это три недели назад.
- Ты, Михаил, хорошо сделал, что убил этих гадов! - сказала Лилиана в конце своего рассказа.
- Каких гадов? - переспросил я.
- Полицаев на складе! - пояснила она.
- Ты откуда это знаешь? - с недоумением спросил я.
- Соседи рассказали, - она поправила волосы, которые сползли ей на щёку. - Ты же не знаешь, что этот склад принадлежал нашей семье.
- Вот значит как! - я наконец всё понял. - Выходит, это я тебя ограбил, взял твой товар?
- Склад уже не мой, - она взглянула на меня, - и товар тоже. Ты появился внезапно, как мститель… И я хочу сказать, что я благодарна тебе!
- Ты меня оправдываешь?
- Конечно!
Я ещё раз поразился тому, насколько были бесправны люди перед представителями закона в этом мире Будущего России. При Сталине, при строительстве нового общества, были необходимы радикальные, подчас жестокие меры. Но они коснулись не всего населения, а затронули может быть 10-15 процентов людей. Тут же, всё, что я слышал и видел было намного страшнее. Люди стали подобно животным, которых содержали в загоне для скота. Хозяин в любой момент мог выбрать себе жертву из этого стада и ненаказуемо сделать с ней всё, что ему было угодно.
Но Лилиана чётко обрисовала весь трагизм своей ситуации, произошедшей с её семьёй. При этом она не видела во мне убийцу, а воспринимала меня как мстителя, творящего вендетту за поруганное человеческое достоинство. Кстати история Лилианы очень походила на то, что я услышал от Луки. Исходя из этого, я отметил для себя, что выбрал верный путь к объединению людей. Уничтожая безжалостно представителей касты правящего класса я мог вызывать лишь уважение со стороны простых людей. Но как трудно будет управлять людьми, которые однажды почувствовав свободу, готовы бывают растерзать и уничтожить каждого, кто посмеет снова покуситься на любое ограничение их действий.
Свобода! Слово это сладкое! Во все времена люди мечтали о свободе, боролись за неё различными способами. Выступали тайно и открыто. Поднимали бунты и восстания. Устраивали пикеты и объявляли голодовку. Занимались открытым терроризмом, убивая своих врагов и взрывая здания. Сколько человеческой крови было пролито под лозунгом "Свобода" я даже не берусь представить.
Что же такое Свобода?
Примитивный и недалёкий ответ на этот вопрос может звучать примерно так: "Свобода - это делай, что хочешь, езжай куда хочешь. Можешь говорить, что хочешь. Работать не нужно, никто не стоит над тобой. Никто не имеет права трогать тебя и заставлять что-то делать. Это и есть - Свобода!"
Это не верно. Такой свободы в человеческом обществе нет и быть не может. Если какой-то человек не хочет работать, то почему он имеет право взять, точнее отобрать еду у другого? Это уже нарушение свобод другого человека! Поэтому, такое высказывание предполагает, что вторая, большая часть людей добровольно и с радостью возьмёт на себя обязательство кормить, одевать и развлекать таких "Свободных". Так в жизни не бывает! И никогда не будет! Это уже не свобода, а классы бездельников-трутней и рабочих пчёл.
Поэтому свободой можно назвать свод обязательных общественных правил, где у каждого человека есть свобода выбора в своих решениях, при которых он любыми своими действиями не затрагивает интересы других людей. А это уже ни что иное как законодательство.
Не устраивает? Человек, ты хочешь полной свободы? Тогда тебе остаётся один-единственный шаг: уйти в тайгу или уединиться в горах и там обрести самую полную свободу, которую вообще можно вообразить.
- Лилиана, ложись и поспи немного! - предложил я.
- Как скажешь, - она согласилась со мной.
Когда Лилиана ушла я принялся размышлять, вспоминая, что мне известно о институтах государственной власти разных стран. Но тут же сделал поправку, что мы ещё не скатились, но скоро будем в средневековье. Что тут было раньше? Но чем больше я размышлял, то больше приходил к выводу, что легче всего и
правильнее будет восстанавливать именно древнерусскую культуру. Почему именно её? А вот почему!
Старая Русская культура с её древнейшим, проверенным веками бытом оказалась настолько прочной и удобной, что именно по этим причинам возникла "отсталость" Российского государства от стран Западной Европы. И вполне достоверно известно, что в 12-16 веках Русь во многом опережала "просвещённую" Европу.
Этот перечень нужно начать с грамотности населения. На Руси находят множество берестяных грамот, написанных простыми людьми. Такого в Европе не наблюдается. Там засилье в науке мёртвой латыни делало обучение поистине титаническим процессом, осилить которое было не под силу каждому студенту.
Богослужение на Руси проходило на славянском языке, а во Франции католики резали гугенотов, которые были виноваты лишь в том, что хотели слушать церковные проповеди не на латыне, а на родном языке.
Европейцам казалось страшным варварством и дикостью, что русские каждую неделю моются в банях. Сами европейцы подобно кочевникам-ордынцам не мылись никогда. Знатные дамы, чтобы убить исходившую от их тел вонь, флаконами выливали на себя духи и благовония. И рыцарские замки не блистали чистотой. Мочились и испражнялись там прямо в жилых комнатах и находили это нормальным явлением.
Что говорить о простолюдинах-европейцах, если в постели французского Короля-Солнце Людовика-XIV, водились клопы?
А как вам нравиться овсянка на воде, которой завтракали Английские лорды? Ели они её надо думать не от хорошей жизни, а от отсутствия средств. Что не скажешь о Руси, где пироги с зайчатиной могли себе позволить даже нищие. А застолье без хорошего куска мяса не считалось трапезой. На древней Руси ели мясо с хлебом, а не хлеб с мясом! Уже потом оказались забыты настоящие русские кулебяки, оладьи, блины, пряжные пироги и прочая вкусная снедь, уступая место заграничным хот-догам и гамбургерам эконом класса.
Издавна Русь кормила Европу своим хлебом, мёдом, торговала с ней лесом, мехами и пенькой. А какой товар, крайне нужный Руси, могла предложить взамен Европа? Никогда не было такого товара!
Русский квас вообще не имеет в мире аналогов как напиток.
Одежда на Руси тоже была под стать её жителям. Кто это придумал вечный лже-образ мужика-лапотника? Да, лапти были и раньше, но в повсеместный обиход они вошли только в 17 веке! До этого времени вся Русь поголовно ходила исключительно в кожаных сапогах.
А кожаные куртки и штаны носили смерды, меховые шубы из лисы и куницы имелись и у крестьянок. А подростки щеголяли в заячьих полушубках. И это в 12 веке!
Русские одежды были ярче, добротней, богаче чем западные. И украшений женских было великое множество. Об этом говорит лишь один факт. Однажды девушку, собирающеюся к свадебному венчанию так богато нарядили и украсили, что она не смогла встать на ноги! Сколько же килограммов золота и серебра весило её убранство?
Строевого леса было в избытке. Дома, особенно в селе, ставили всем миром за три-четыре дня. Принимай работу, хозяин!
А военное дело? Оно было поставлено много лучше, чем в Европе. Мушкетёры на Западе появились на 80 лет позже, чем на Руси! Русские мушкетёры - это известные всем стрельцы.
Но не только в этом Русь обошла запад. Швейцарцы мушкетёры, совершив выстрел, были беззащитны на поле боя и нуждались в защите пикинёров-копейщиков. Русский стрелец, вооружённый пищалью и секирой был одновременно и тем и другим.
А мастерство русских зодчих? Кремль Московский строили свои, русские мастера. И ремесленники были не хуже зодчих. А оружейные мастера Руси превосходили западных многократно. Например, Великий князь Дмитрий Донской, участвуя в Куликовской битве в доспехах простого воина, отделался лишь синяками!
И не все знают тот факт, что Новгородские доспехи на двадцать килограммов были тяжелее брони тевтонских рыцарей! Крестоносцам, преграждая путь на восток, противостояли простые русские дружинники, не уступающие им в военной выучке и толщине брони.
А красавицы Русские? Наверное, не один народ в мире не мог похвастаться таким числом красивых женщин, как Русь-матушка.
Куда всё это ушло? Почему мы не ценим то, что столетиями создавали наши предки? В этом пренебрежении и есть наша беда. И в большей степени - вина.
И началось это падение Русской культуры не на пустом месте, а с правления царя Петра-I. Именно он деспотично и насильно начал прививать русскому народу чужие нравы и обычаи! До тех пор пока Русь не воспринимала чужих культур и не равнялась на них, она была сильна своей духовностью.
Лучше было бы, если царь Петр-I провёл реформы, взяв за основу Русские обычаи, а не бездумно рушил тысячелетиями созданное народом, внедряя в свою страну чужой менталитет, показав тем самым дурной пример другим самодержцам. Будь ты проклят за содеянное зло, царь Пётр Алексеевич! Недаром тебя раскольники "антихристом" называли...
Прокрутив всё это в уме, я пришёл к выводу, что для новой России, если она когда-нибудь сможет возродиться, будет лучше вернуться в 11-13 век, чем принимать западную систему феодального управления или погрязнуть в первобытно-общинном обществе. Цель на будущее поставлена, теперь нужно будет приложить массу усилий для её осуществления.
Это необходимо, так как известно, что общество, лишённое целей становятся паразитически-бесполезным. Человек без цели в жизни превращается в инертное, вялое полуживотное, лениво скользящее по-течению и не желающее вообще что-либо делать.
13 августа 2134 года. 03 часа 16 минут по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
Я посмотрел на часы и вышел покурить. Городок Катынь, окутанный ночной темнотой, безмолвствовал. Не успел я выкурить сигарету до половины, как вдруг в конце улицы послышался звук мотора. Потом я увидел свет включённых фар. В мою сторону ехал легковой автомобиль. Вряд ли это была полицейская машина, но на всякий случай я передёрнул затвор автомата и поспешил отойти за броню БТР. Автомобиль остановился, не доехав до бронетехники десять метров. Я ждал.
Из открывшейся дверцы вышел представительный мужчина лет сорока пяти одетый в белую сорочку и строгие брюки. Я успел заметить за стеклом автомобиля женскую головку. Я выступил вперёд и отрывистым голосом приказал:
- Стоять на месте! Предъявите документы!
На мне была форма подполковника полиции, я был относительно высоким чином в полицейской иерархии и не сомневался, что моё требование будет безоговорочно исполнено. Тем более автомобиль, который остановился тут, был меньше, чем среднего размера.
Я уже успел заметить, что положение человека в России Будущего было представлено многими факторами, в том числе его автомобилем. Люди класса "Д" не имели права иметь автомобиль. Классу "С" разрешались автомобили лишь с двумя дверцами и большей частью двухместные. Остальные машины были четырёхместные, семиместные и многоместные, больше напоминая автобусы, чем легковушки. В таких громадных автомобилях были внутри все удобства, они напоминали больше дома на колёсах. Правительственные машины класса "А" были настолько громоздкие, что занимали две дорожные полосы и были неповоротливы. Но гоночные качества от них и не требовались, на первое место ставился уют и престиж владельца.
Но вышедший мужчина вытащил документ и внушительно произнёс:
- Подполковник, это не вы, а я должен требовать, что бы вы предъявили мне документ! Я – второй прокурор России, генерал-полковник юстиции Балдеев!
Вот это номер! Гусь лапчатый-то из самой Москвы. Мне представиться подполковником из службы внутреннего расследования будет как-то несподручно. Вдруг ему известны служащие там офицеры. Подозрительно получится. А вот местных офицеров он может не знать. Хотя неизвестно, может быть этот генерал и не генерал совсем, а такой же дядя прикинутый. Можно его сразу без лишних разговоров завалить. Можно. Но если он такая шишка серьёзная, много новостей полезных может подкинуть.
И я принял решение раскрутить его, если проверка подтвердит его звание и должность.
Я сразу стал любезным, словно мне была известна эта фамилия и представился:
- Подполковник Рабер. Смоленское УВД. Командую сводной группой состоящей из полиции и солдат Российской армии. Ловим дезертиров, паникёров и диверсантов.
- Доброй ночи, подполковник! – генерал Балдеев шагнул ко мне и протянул руку для пожатия.
Ладонь у него была мягкая, как котлета. По хилому рукопожатию было заметно, что он никогда не поднимал ничего тяжёлого и физический труд его злейший враг.
- Здравия желаю, господин генерал!
- У меня случилась небольшая неприятность! – заговорил Балдеев. – Я тут отдыхал с семьёй. Война нас застала к счастью тут, а не в Москве. Поэтому, после ядерной атаки противника мы остались живи и невредимы. У меня был вертолёт, но лётчик куда-то исчез. Пришлось одолжить чужую машину и добираться на ней. Я заблудился на этих дорогах. Навигатор не работает, интернета нет. Горючее на исходе. И, ещё, как назло, случился прокол заднего колеса. Поэтому мне очень нужна ваша помощь, подполковник.
- Так точно, господин генерал! – отрапортовал я, думая про себя, что генерала и его семью нужно срочно спровадить в дом Лилианы. В любой момент могли появиться люди с Катыни, которые по моим расчётам готовились к эвакуации, и тем самым спутать все мои планы. Тогда информацию из генерала придётся вырывать пытками. Он расколется, я был в этом уверен. Но я совершенно не представлял, что нужно спрашивать у него.
Из машины, вслед за генералом вышла моложавая девица, которая выглядела как типичная проститутка. Но эта гламурная сука оказалась вдруг генерал-майором МВД. И последним из машины вылез откормленный чудо-ребёнок лет двенадцати, смотревший вокруг лениво и с чувством повышенного превосходства над окружающими людьми.
- Нам немедленно нужны горячий душ и сытный обед! – потребовала приказным тоном эта девица. – Распорядитесь, подполковник! Мы не можем долго ждать!
- Осмелюсь заметить, что это не гостиница! – попробовал возражать я, несколько возмущённый такой безалаберностью и наглостью.
- Меня это не касается! – взвизгнула крашеная овца с генеральскими погонами. – Офицер, не стойте как мумия!
- Ладно, тварь, - пробормотал тихо я сквозь зубы. – Будет тебе тут приём по высшему классу!
Я повернулся и полез в БТР, будить Лилиану.
Но она уже проснулась и прислушивалась к разговору, спрятавшись за машиной.
- Почему ты их не убьёшь? – зашептала она, оказавшись рядом со мной.
- Сделай вид, что ты рада им прислуживать, - тихо ответил я ей прямо в ушко. – Молчи, так надо!
Она рассержено фыркнула, но справилась с собой и молча направилась в дом.
Появился заспанный Лука, с сигаретой, зажатой в зубах, закатанными рукавами куртки и автоматом наперевес. Он остановился, расставив ноги и, окинув взглядом генерала, громко спросил:
- Этих как паникёров, тоже к стенке, господин подполковник? Расстреляем враз, мне патронов не жалко!
Молодец, Лука Лукич! Быстро вкурил, что к чему!
Гламурная сука услышав это, открыла от изумления рот, но тут же разразилась грубой площадной руганью. Она не могла себе даже представить, что какой-то нижний чин провинциальной полиции осмелится так нагло разговаривать с ней. Но генерал Балдеев неожиданно оказался более понятливым, смекнув, что в создавшихся обстоятельствах козырять своей должностью и званием на каждом шагу нельзя. Война, неразбериха, люди злые, нервные. До беды недалеко… Поэтому он поспешил успокоить свою жену, что-то горячо начав ей объяснять тихим шёпотом.
Пока генеральская чета вела архиважные переговоры о правилах своего поведения и безопасности, я быстро объяснил Луке в нескольких словах, какую роль он должен сыграть в предстоящей комедии. Лука кивнул и отправился будить Ежа и Штыка.
- Не обращайте внимания, господин генерал! – извинился я. – Сержант сегодня шестнадцать человек казнил. Нервы сдали!
Они приняв моё извинение, многозначительно переглянулись.
Я пригласил генеральскую чету в дом, улыбаясь как можно любезнее приговаривая при этом:
- Пожалуйста, сюда. Здесь аккуратнее, ступеньки! Не ударьтесь, тут двери! Рад служить!
Лилиана уже хлопотала в доме, подогревая остатки нашей еды.
Генеральша в юбке попросила отвести её в ванную комнату, потребовала мыло и полотенце, которое долго и придирчиво рассматривала на предмет чистоты. Скорчив недовольную мину, она ушла мыться.
Чудо-ребёнок взгромоздился на стул в кухне и, нахохлившись, сидел, сонно хлопая глазами, нисколько не обращая внимания на происходящую вокруг суету. Зато генерал Балдеев неотлучно находился в соседней комнате рядом со мной, считая себя в безопасности в присутствии моей персоны. Он горячее доказывал мне, что его жизнь сейчас важнее полученных мной приказов и мой первый долг – охранять его. Он намекал мне, что правительство в Москве и ряде крупных городов уже не существует, почти все представители класса А погибли, а чиновничье-полицейский аппарат, скорее всего, лишился всех людей, занимавших командно-руководящие посты. Он, далеко не маленькое лицо, возможно даже самое значительное в России в настоящий момент и если я смогу помочь ему, то меня ждёт самая головокружительная карьера, вплоть до должности министра.
- Если я министр, - прямо спросил я. – То конечно вы – президент? Верно?
- Я уверен, что смогу удержать пошатнувшуюся власть в России, - ответил он, не меняясь в лице.
- Хорошая мысль, - мне начала нравиться эта игра, в которой я ничего не терял, но получал возможность узнать всё, что было необходимо. – Военно-полицейский переворот? Узурпация власти в гибнущей под ядерными бомбами стране? Очень хорошо! Что вы предлагаете, господин президент?
Он резво вскинул голову, но обращение "Господин президент", которое я произнёс с почтением верного и преданного служаки, прибавило ему дополнительной бодрости и запаса энергии:
- Нам нужно три-четыре сотни солдат-десантников, танковый полк и вертолёты, - на полном серьёзе произнёс он. – Мне известно, куда могли эвакуироваться остатки правительства. Мы должны подавить последние вспышки мятежа, который может возникнуть сейчас. Каждый из этих надутых спесью остолопов, немедленно захочет стать президентом России. Там мы легко захватим их, и нам больше никто не помешает.
- Вы уверены? – спросил я. У меня есть тридцать преданных мне людей, которые пойдут за мной в огонь и в воду. Но я что-то им должен пообещать, не так ли?
- Разумеется! Все они, после окончания чистки получат полковничьи погоны.
- Ну, тогда считайте, что мы легко управимся с людьми, которые нам мешают! Я сегодня же отправлю людей, которые вызовут танки с передовой. У меня есть контакт с командованием Западного фронта. Куда мы должны двигаться, господин президент?
- Пока это государственная тайна, - важно ответил он.
- Господин президент, если я, ваш ближайший помощник, ничего не буду знать, то каким образом я смогу планировать развитие операции? Нам нужно горючее, питание. Мне необходимо знать, где находятся полицейские блок-посты на дорогах и секретные подземные бункеры. Сколько в них имеется охраны. Какими силами могут располагать наши противники, если привлекут на свою сторону часть армии. Наконец, какие воинские части мы можем привлечь на свою сторону? Нельзя же просто взять автомат и слепо броситься в бой! Это самоубийство! Нас разбомбит первая встречная вертолётная эскадрилья или миномётная батарея.
Он немного подумал, согласился:
- Резонно. У меня есть карта, которую мы можем спроектировать над столом или на стену. Среди ваших людей есть преданные лично вам?
- Конечно! – соврал я. – Тот младший сержант, который во дворе повёл себя не совсем корректно, потому что не знал, кто стоит перед ним, он вовсе не сержант. Он – майор Смоленского УВД по оперативной работе.
- Почему же он сержант? – не понял прокурор
- Это для конспирации, господин президент! – объяснил я. – Дезертиры считают, что с сержантом можно договориться.
- Ах, вот оно как! – рассмеялся прокурор. – Забавно, но весьма умно.
- Да. Так вот, он – мой родственник и первый помощник. И может быть вам крайне полезен. Вы можете рассчитывать на него как на меня.
- Зовите его! – важно кивнул прокурор. – Но больше никого. Это тайное совещание и присутствие случайных людей на нём недопустимо.
- Так точно! – козырнул я.
Но тут раздался шум и гневные крики гламурной суки, несущиеся из кухни. Я немедленно поспешил туда.
Спор начался из-за чудо-ребёнка, который понюхал варёные овощи, отодвинул тарелку и затребовал себе манной каши с изюмом. Ничего другого он есть не желал и грозился объявить голодовку, исхудать и умереть, задушенный костлявой рукой голода. Гламурная сука потребовала, чтобы Лилиана немедленно приготовила кашу с изюмом для малыша, иначе она обещала перейти от слов к делу и разнести весь домик по брёвнышку, а всех находившихся в нём придать страшной казни и анафеме.
Лилиана, разводя руками, возражала, что манки у неё нет и достать её негде. И изюма нет. Генеральша, упрямо сев на ишака, настаивала на поиске злосчастной крупы в окрестностях городка и добыче изюма из неоткуда.
Я хотел вмешаться, но прокурор меня опередил. Он бросился к жене и начал ей внушать, что молочная каша – сейчас не самое главное, без неё можно обойтись, но у него сейчас намечается правительственное совещание, на котором она обязана присутствовать как председатель совета министров России.
Они ещё шептались некоторое время, после чего эта светская львица вдруг улыбаясь, стала крайне любезна к окружающим.
Только чудо-ребёнок, получивший решительный отказ в своих требованиях, остался недоволен. Он взял ложку и нехотя стал возить ей в своей тарелке.
Я подмигнул незаметно Лилиане и слабо кивнул, давая понять, что всё идёт как надо, пошёл во двор, где, дожидаясь меня, у калитки толпились Лука, Ёж и Штык.
Ночь уже померкла, начинало светать.
- Ничтяк! – произнёс я. – Крутим этого прокурора дальше. Лука, ты временно мой родственник и оперуполномоченный майор УВД города Смоленска. Прикиньте, прокурор план восстания в стране готовит! Ты, Лука, слушай его внимательно, я могу что-то не запомнить или забыть. А потом, ну а что потом каждому и так понятно…
13 августа 2134 года. 04 часа 21 минута по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
Прокурор, его супруга, Лука и я стали, таким образом, организаторами вооружённого восстания, которое намеревались ознаменовать государственным переворотом с захватом власти, с последующим террором и репрессиями.
Прокурор, который испытывал огромное желание стать президентом России, извлёк свой документ и, поставив его на стол, что-то в нём включил. Я, увидев, появившееся вслед за этим зрелище, чуть не выдал себя восторженным восклицанием. На столе возникла объёмная голограмма рельефной карты России с городами, посёлками, дорогами, возвышенностями, реками и лесами. Выглядело это настолько реалистично, что я едва сдерживал свой восторг. Это всё было немного похоже на вид ландшафта местности с низколетящего самолёта.
Прокурор снова щёлкнул что-то в документе и на карте к вышеперечисленному ещё обозначились военные объекты и секретные заводы, правительственные нефте и газопроводы, войсковые части, аэродромы и полигоны.
Прокурор начал показывать карту, увеличивая и приближая её, где это было надо, и снова ловко уменьшая. При этом он давал весьма точные и грамотные пояснения, называя точный состав войсковых частей и их вооружение. Он указал, какие части станут небоеспособны, а какие мы можем использовать для наших целей. Я, признаюсь честно, почти ничего не запомнил, настолько был увлечён яркой, просто фантастической красотой этой невиданной виртуальной карты.
Но когда Балдеев в рассказе коснулся подземных туннелей, по которым члены правительства могли эвакуироваться в безопасный район, я начал слушать его более внимательно. Всё оказалось как будто просто. По секретным туннелям можно было свободно передвигаться на автомобилях и попасть из Москвы в район города Солнечногорска за три-четыре часа. Только там могли собраться уцелевшие. И там мы должны были внезапно появиться.
Лука важно кивал и поддакивал. Только задал вопрос:
- А кто строил эти туннели?
- Это государственная тайна, - оборвал вопросы прокурор, многозначительно посмотрев на Луку.
- Понятно, - отозвался Лука и в его руке появился пистолет. Всё это произошло очень быстро, и я не успел ничего сделать. Первым выстрелом Лука сразил прокурора, вторую пулю послал в грудь его жене. Они замерли на мгновение, а потом рухнули на пол со страшным грохотом. Я много раз видел покойников, убивал не раз сам, но эти трупы были не такие, как обычно. Они лежали на полу и осмысленно смотрели на меня, шевеля губами:
- Вы арестованы, подполковник Рабер! – отчётливо произнёс Балдеев, у которого была страшно изуродована голова. – Вы и все ваши люди! Вы обвиняетесь в государственной измене и умышленной порче государственного имущества!
- Не усугубляйте свою вину и сдайтесь добровольно в руки властей! – хрипло, с клокотанием в груди, заговорила генеральша, у которой было навылет простреляно сердце. – Вы будите переведены в класс "Д" и ограничитесь сроком заключения всего на сорок лет!
- Вот это да! – я с ужасом смотрел на говорящие трупы. Такого шока в своей жизни я никогда ещё не испытывал. – Что это за наваждение такое? Зомби они что ли?
- Это роботы! – выкрикнул Лука. – Правительственные андроиды для специальных поручений. – Миша, быстрее убей ребёнка! Это тоже андроид!
Я, получив это объяснение, рванулся с места, доставая на ходу пистолет. Я не знал, какую угрозу мог нести робот-ребёнок, но судя по всему, вполне мог применить оружие не хуже ковбоя из вестерна. Я успел вовремя! Чудо-ребёнок уже достал пистолет и поднимал его, наводя в спину Лилиане. Я всадил в него несколько пуль, одна из которых нанесла ему критическую поломку в его сложной системе проводов, реле и системных плат. Он упал на пол, заискрил, и слабо задымился.
Лилиана, как значительное большинство женщин, не была исключением и, услышав выстрелы завизжала. А когда она увидела, как я расстреливаю мальчика, она, схватив руками голову, сползла на пол.
Я подобрал чужой пистолет, вырвав его из руки мальчика-андроида и отступив на шаг, сделал ещё несколько выстрелов в останки робота, который почти не отличался от человека.
Из комнаты, где остался Лука, тоже раздалось несколько выстрелов подряд.
Дверь, едва не слетев с петель, пропустила на кухню Штыка и Ежа с автоматами наперевес. Увидев меня и Лилиану невредимыми, они заметно успокоились. Лука, вышедший из комнаты с пистолетом в руке, сказал:
- Это не люди, это - необычные роботы. Очень дорогие модели.
- Роботы? – переспросила Лилиана, решив, что ослышалась.
- Точно, роботы? – Штык склонился над «ребёнком» и рассмотрел раны от пуль. – А верно! Крови-то нет! Как настоящие, в самом деле!
- Андроиды! – поправился Лука. – Я слышал про эти модели, только никогда не видел. Я не знаю, какое полицейское задание они выполняли, но они имеют вмонтированный микрофон, видеокамеры, сканер слежения, тепловые датчики и ещё кучу различных приспособлений. Наши фотографии уже имеются в полиции. Так, что нас, вполне вероятно, будут искать. Нам лучше уехать отсюда как можно скорее.
- Чего же мы медлим? – спросил Штык. – Поехали!
- Лилиана! – позвал я девушку. – Садись в мой БТР!
Она бросилась ко мне и обхватила меня обеими руками. Её ещё бил нервный озноб. Я неловко погладил её плечо.
- Поехали отсюда, - повторил я специально для неё.
ГЛАВА 14. Первые встречи.
13 августа 2134 года. 06 часов 19 минута по местному времени.
Западный фронт, Орловская область.
***
Я, поддерживая Лилиану под руку, в задумчивости последовал за своими спутниками. Меня одолевало нехорошее предчувствие. Появление полицейских андроидов в Катыне можно было с натяжкой считать случайным совпадением, отнеся его к теории вероятности. Но что можно искать в этой глубинке? Конечно, тут рядом проходила линия фронта, но фигура второго прокурора, за которого выдавал себя андроид и генеральское звание его "супруги" было необходимо только в том случае, если игра происходила на самом высоком правительственном уровне. Никто из нас не был правительственным чиновником, которого нужно проверять таким образом. Наверное, такой андроид стоил кучу денег. Я спросил об этом Луку. Он, растянув в улыбке рот, ответил:
- Сколько стоит такой андроид? Примерно пятнадцать миллионов рублей, не меньше. Такой совершенный андроид - почти человек, имеющий очень высокий уровень интеллекта. Он собирается только по специальному заказу и имеет документ. Такой человек с искусственным интеллектом программируется только один раз и предназначен для длительного использования. Я знаю, что некоторые олигархи держат дома целый штат слуг из таких автоматов и даже гаремы. С таким андроидом-женщиной переспишь и даже не заподозришь, что это искусственная кукла. Я и сам не ожидал, что они оказались не люди, а андроиды. Раскусить их тяжело, почти невозможно. Они даже запах пота выделяют… А ты, что, не знал этого?
- Я техникой не интересовался, так подробно как ты, - пояснил я.
Значит, один андроид, рассуждал я, стоит 15 миллионов, а три уже – 45. Это огромное состояние. Дешевле и практичнее засылка на задание одного андроида, а не целой семьи. Что-то здесь не то. Странно очень. Словно эта "семья" предназначалась на внедрение в общество. Довоенное или послевоенное? Тогда зачем этот андроид пытался подбить нас на вооружённое восстание с целью перебить оставшихся в живых олигархов? А это можно допустить только в том случае, если это андроиды не правительства, а оппозиции, которая умышлено пытается организовать подобие стихийного революционного движения. Мне был известен лишь один оппозиционер – Штерн. Но возможно он действует не один, иначе давно был бы схвачен и предстал перед судом. Что же, эта версия имеет право на жизнь. Но может быть и обратное: это правительственные андроиды, пытающиеся выявить изменников внутри полицейского аппарата или опального клана. Или это тайная война кланов, где в ход идут все средства? А не работа ли это внутреннего отдела расследований, которого так боялся начальник ИТЛ подполковник Максим Ледовый? Или Максим сам каким-то образом связан с разведкой и упорно пытается найти Штерна через меня? Не знаю… Что это вообще такое?
От всех этих вопросов у меня пошла кругом голова. Я даже не сразу заметил, что оказался на водительском месте БТР. Мы тронулись в сторону трассы, где была назначена встреча с жителями Катыни. Мне было безразлично, будет там кто-нибудь или нет. Я больше рассчитывал, что нас будут поджидать две-четыре отчаявшиеся семьи: человек пятнадцать. Поэтому я удивился, когда заметил стоящую фуру, автобус, возле которого толпилось человек сорок мужчин, женщин и подростков. Но ещё больше меня удивила шестиколёсная бронированная штабная машина, в которой возят высших генералов или используют в разведывательных целях. Это техника военная, откуда взялась в городке? Неужели кто-то прятал её в своём сарае?
Я спросил об этом Лилиану, которая сидела рядом со мной. Она отрицательно покачала головой, прибавив при этом:
- Это не наша машина…
«Ещё одна загадка!» - подумал я. – «Планета загадок, больше никак не назовёшь».
Но едва я подъехал ближе, как сразу через стекло заметил отделившуюся от бронемашины фигуру человека в камуфляже. Теперь я знал, чья это техника. БТР я покинул без боязни и сразу подошёл к человеку в форме.
- Капитан Кривошеев! – шутливо отдавая мне честь, представился он.
- Подполковник Рабер, - я старался быть серьёзным, но у меня это плохо получилось. – Откуда ты тут взялся, Николай?
- Решил последовать твоему совету, Михаил! – ответил он. – Узнал тут о твоих подвигах и решил тебя дождаться. А чего это ты в полицейскую форму обрядился? Службу поменял?
- Ты забыл первое правило разведчика, - полусерьёзно, полушутя ответил я. – Без маскировки теперь никуда.
- Понимаю. Куда вы едите?
- Пока не определились. Есть предложение? Но мы не одни, - я показал рукой на мужчин и женщин, которые сразу окружили меня и капитана Кривошеева.
- Когда едем? – спросил кто-то.
- Через пять минут определим маршрут и в путь, - ответил я. – Сколько людей в автобусе?
- Человек сорок! – прозвучал ответ.- Или чуть больше.
"Неплохо для начала," - подумал я. - "Если люди готовы идти за тобой, Михаил, то теперь не ударь в грязь лицом. Это большая ответственность. Всегда помни об этом".
- Садитесь в автобус! – отдал распоряжение я. – Водители машин – ко мне!
Я повернулся к капитану:
- Что у тебя?
- Моя жена находится в городе Брянске. Можем ли мы проехать через него, чтобы я смог её забрать с собой?
Я прикинул в уме расстояния и согласился.
- Нам вообще без разницы, как ехать. Можем и так, через Брянск.
- Спасибо! – обрадовался капитан. – Я не забуду этого, Михаил!
- Тогда, Николай, давай, принимай командование над нашей походной автоколонной! - приказал я. - Ты это лучше меня знаешь.
- Есть! – ответил он.
Я был рад, что среди нас появился хоть один профессионал, который разбирается в стратегии и тактике современной войны. Я хотя и был когда-то солдатом, вернувшимся на дембель с лычками, но этого было слишком мало в тех обстоятельствах, в которых находились мы.
После короткого инструктажа водителей, который провёл капитан Кривошеев, мы выехали из Катыни в следующем порядке: первым мой бронетранспортёр с орудием, БТР с пулемётом, автобус, два фургона гружёные продовольствием. Шествие замыкала бронемашина капитана Кривошеева. Было решено представляться полицейским отрядом, который эвакуирует семьи из заражённого радиацией города. Лилиана сидела рядом со мной. Штык ехал в десантном отсеке, готовый в любой момент открыть огонь из пушки. Он не спеша, с достоинством, цедил холодное пиво из банки, которую извлёк их из холодильника, но я ему в этом не препятствовал. Лилиана молчала, пребывая в расстроенных чувствах. Я хорошо понимал её состояние и не приставал с вопросами. Она ехала в неизвестность, как и я. Как все мы.
Этим утром я впервые ощутил слабый запах дыма от далёких пожаров, которые полыхали по всей планете.
13 августа 2134 года. 12 часов 58 минут по местному времени.
Город Глинщево. Брянская область.
***
Наша небольшая автоколонна помчалась вперёд. Я был совершенно убеждён, что когда мы достигнем конечного пути назначения, количество наших машин увеличится в несколько раз. Но куда мы приедем, в конце концов, никто из нас ещё не знал. Мы просто ехали по России, направляясь на восток, и наслаждались дорогой. Километры по трассе пролетали незаметно, один за другим. Напрасно мы считаем, что наша страна велика и необъятна. Это справедливо лишь в том случае, если ты путешествуешь сидя в телеге, запряжённой старой клячей. В автомобилях, которые стремительно несутся по асфальту, совершенно не ощущаешь расстояний. Утром мы были под Смоленском, а два часа спустя уже подъезжали к Брянску.
Дальше началось самое интересное. Если на заправочной станции мы получили нужное нам количество горючего без большого труда и лишних вопросов, то при остановке у первого большого продовольственного магазина я увидел на что способна неуправляемая толпа, и как она ведёт себя на погроме. Из нашего автобуса посыпались мужчины и женщины, подростки и дети. Они, оказавшись на воздухе, тут же разбежались в разные стороны в поисках укромного места в кустиках, чтобы справить нужду. Через пару минут все они собрались снова в одну, озирающуюся по сторонам, толпу. Я тоже сошёл с Лилианой на землю и стоя около БТР спокойно перекуривал.
Ко мне подбежала маленькая девочка из переселенцев, спросила:
- Дядя Миша, а я хочу кушать!
"Ого, дядя Миша! Значит я не такой уж и страшный... Ладно, пусть так".
- Вот магазин, - ответил я. – Сейчас он откроется, мы возьмём в нем немного еды и водички и поедим. А потом поедем дальше.
Она, внимательно выслушав меня, потом побежала обратно к матери, крича при этом:
- Мама! Мама! Дядя Миша сказал, что наша еда в магазине и её надо взять!
Этим словам ребёнка все поверили почему-то сразу. Всё в них было понятно и не требовало лишних вопросов. Еду надо взять. Просто взять. Дальше события покатились по нарастающей линии естественной вероятности событий.
Витрины магазина дружно брызнули стёклами во все стороны от соприкосновения их с тяжёлыми булыжниками. Магазин сразу принял вид мрачного здания, в котором засели злобные террористы, подлежащие ликвидации или осаждённого замка, который берут в кольцо восставшие крестьяне, скажем, времён Ивана Болотникова. В магазине конечно никого не было, но штурм начался горячий. Подбадривая друг друга воинственными криками, в разбитые витрины полезли мужчины, а женщины и дети, безусловно составляя главные силы атакующих, столпились у входа в ожидании, когда ворота для них будут открыты. И когда это случилось, вся толпа с визгом и радостным гомоном ворвалась в магазин.
Начался повальный грабёж. Мужчины, взломавшие двери подсобок, выносили из магазина ящики с консервами, мешки с сахаром, ящики с пивом и водкой. Женщины не отставали от них, словно соревнуясь с сильным полом в искусстве грабежа, тащили овощи и фрукты, масло, мыло и сухое молоко. Дети выбрали для себя тоже достойные объекты мародёрства: конфеты, пряники и другие сладости. Они набивали ими карманы, наполняли целые сумки и довольные тащили свою добычу в автобус.
Холодильные установки работали по-прежнему, хотя уже перешли на местные генераторы энергии. Поэтому среди захваченных "с боем" продуктов было множество колбас и скоропортящихся продуктов. Странно, что люди ещё не могли себе представить, что видят и попробуют многие продукты в последний раз. А многим забытый вкус отдельных деликатесов будет сниться ещё годами.
Через двадцать минут, толпа, натащив достаточно продовольствия в автобус, бросилась в отделы одежды, обуви, ювелирных украшений и игрушек. Я рукой остановил двух мальчишек и двух девчонок постарше:
- Вам будет особое задание! В отделе игрушек ищите настольные игры. Знаете какие?
- Знаем!- ответил один из мальчишек. - Это в которые можно играть без документа или компа.
- Верно, - подтвердил я. - Все, что в магазине найдёте, тащите в автобус.
Они, гордые моим поручением, умчались.
Недалеко уже то время, когда нам придётся навсегда забыть про электронику, подарившую нам компьютерные игры. Настольные игры - это шаг назад. Но шаг вынужденный.
Старые игры, которые я ещё застал в начале своего детства, были давно забыты за ненадобностью. А ведь когда-то люди коротали вечера не у телевизора, именуемого в просторечии зомбоящиком или за ноутбуком, засиживаясь в инете. Они проводили досуг за игрой в шахматы или шашки. Во дворах собирались шумные компании, где шли нескончаемые сражения в домино или лото. На Кавказе и Средней Азии больше в почёте были нарды. А об игре в карты я вообще умолчу. Это была самая распространённая игра, в которую не играл лишь редкий человек.
Мы возвращаемся к прошлому. У нас просто нет другого выбора. Игры - одно из мощных средств для борьбы со скукой, которое привносит хоть какую-нибудь пищу для ума и не даёт людям делать ненужные глупости.
- Михаил! - окликнул меня через некоторое время Штык. - Посмотри вокруг! Местные уже собираются!
Я оглянулся и действительно увидел невдалеке отдельные фигуры, которые не осмеливались подойти ближе, видя перед собой полицейские БТР и не понимающие, что происходит.
- Полицаи тоже могут нагрянуть в любой момент! - напомнила мне Лилиана.- Нам лучше побыстрее уехать отсюда.
Я подозвал двух мужчин, тащивших в автобус несколько подушек и одеял и приказал:
- Собирайте всех сюда! Быстро! Кто не успеет, мы ждать не будем.
Я залез в БТР и дал подряд несколько длинных гудков-сигналов.
Услышав призыв, наши люди стали быстро покидать магазин и занимать места в автобусе. Люди, которые решили связать судьбу с нами, оказались расторопны и я скоро услышал, что все на месте. И позже оказалось, что это действительно, так.
Мой БТР двигался первым, поэтому я первый заметил встречное движение легковой полицейской машины. Мне объяснения с этими людьми были не к чему, поэтому я крикнул Штыку:
- Валера! Возьми на прицел полицейскую машину. Я сбавляю ход - ты стреляешь!
- Готов к бою! - задорно крикнул Штык в ответ.
Башенное орудие БТР, издав рокочущий грохот, выплюнуло смертоносный снаряд, который разнёс вдребезги, приближающуюся нам навстречу полицейскую машину. Взрывом её разнесло, а останки смело с дороги и опрокинуло в кювет. Поэтому путь оказался свободен, и наша автоколонна весело пролетела мимо. Проехав ещё с пятнадцать километров по шоссе, я начал тормозить и остановился. Колонна встала.
- Ты чего? - не понял Штык.
- Надо! - ответил я. - Я мигом! Внимательно следи за дорогой впереди!
Выбравшись с БТР, я пробежал к автобусу, дверь которого при моём появлении, открылась и взобрался по ступенькам в салон. Оглядев встревоженных людей и детей, которые, не обращая на меня внимания и хрустя бумажками, поедали сладости, громко крикнул:
- Мужики, это касается в первую очередь вас! Водки сколько ящиков набрали? Знаю, что много! Так вот: что бы никто из вас не смел пьянствовать!
- Как же так? - послышались недоумевающие голоса. - Почему? Мы люди теперь свободные...
- Объясняю! - мой голос стал жёстким. - Полицаи ещё в силе и они могут в любой момент обстрелять нас. Пьяный из горящего автобуса может и не успеть выбраться. Если кто хочет сгореть заживо - пожалуйста, пейте на здоровье. И ещё, о семьях своих подумайте! Но я предупреждаю всех и каждого, и напоминаю, что мне не нужны алкоголики! Высажу вон, а скорее всего, расстреляю! Как дважды два - четыре! Понятно? Если понятно, пока мы в дороге, разрешаю пить только пиво по литру на человека, не больше. Обещаю так же, что праздники у нас будут, но не сейчас, позже!
Прослушав мою речь, люди многозначительно переглянулись, но большая часть мужчин и все женщины остались довольны. Я вернулся в БТР и наше движение возобновилось.
Брянск мы решили объехать стороной, пологая, что местная полиция сможет противопоставить нам военной техники побольше и ничего хорошего для нас не получится. Свернув на просёлочную дорогу мы поехали в объезд. Среди Катыньских мужичков нашёлся один водила, который долго проработал дальнобойщиком, и он немного подумав, проложил наш маршрут, при котором можно было не опасаться встреч с полицией. Он же указал место, где лучше всего устроить ночёвку.
Капитан Кривошеев по дороге отстал от нас. Он собирался забрать свою жену и получил исчерпывающие инструкции, где сможет нас нагнать по дороге. Перед расставанием он открыл дверцы своего броневика и, показывая на горы различного оружия, сказал:
- Если что, вам будет, чем защищаться...
Действительно, арсенал, который был у него в машине, выглядел устрашающе. Гранатомёты, ручные пулемёты, снайперские винтовки, автоматы и пистолеты разных марок. Гранаты и патроны. Было даже несколько противотанковых мин. Я догадывался, откуда это оружие. Штык только одобрительно кивал, пока мы перетаскивали всё это вооружение в мой БТР.
- Я буду ждать твоего возвращения! - сказал я, прощаясь. - Не пропадай надолго. Ты мне будешь нужен. Удачи тебе, Николай!
- К чёрту! - ответил он.
13 августа 2134 года. 21 час 04 минуты по местному времени.
Город Нарышкино. Орловская область.
***
Вы вообще представляете себе цыганский табор? Вот нечто похожее я увидел вечером, когда мы сделали привал и обозначили место ночлега. Начались суетливые хождения людей во всех направлениях, послышались крики о помощи, а смех детей заглушал разговоры взрослых. Кто-то кого-то постоянно искал или звал. Песни не звучали, но музыка тихо играла.
Только тут я почувствовал, что сильно проголодался. Во время пути, в состоянии напряжения, как-то не особо ощущаешь голод. Но потом, когда живот прилипает к позвоночнику, понимаешь, что человек - вечный раб голода. Голодный человек одновременно и жалок и крайне опасен, подобно дикому зверю. Голод мешает сну. Голод отвлекает от всяких мыслей, кроме еды. Голодному не нужна любовь. Ему не нужно ничего, кроме еды.
Всё это я уже когда-то испытал. Но различной еды у нас было больше, чем достаточно. Только оказалось, что её никак невозможно разогреть или сварить простой суп. Никто почему-то не подумал о том, что возникнет необходимость в обычном инструменте. У нас не было топоров и пил. Были только ножи, но ими дерево не свалишь и дров не наколешь. Поэтому всем пришлось ужинать всухомятку, реквизированными продуктами. Но никто особо не жаловался. Хлеб с сыром и копченой колбасой, устроили всех. Запивали это кто молоком, кто соками. Пиво тоже пошло в ход. Подозреваю, что его выпили больше разрешенной мной нормы, но пьяных я не замечал.
Для подсветки нашего лагеря мы использовали фонари, которые питались от автомобильных аккумуляторов. На лесной опушке было хорошо, от леса тянуло свежестью. Но неприятно щекочущий в горле запах дыма всё-таки явственно ощущался. Совсем не хотелось вспоминать о крупных городах, которые сейчас дымили и чадили во множестве. По всему миру, скорее всего, уже начались лесные пожары. Впереди... Не хотелось даже думать об этом.
Лилиана позаботилась о нас, приготовив на ужин кучу бутербродов с всякой всячиной. Женщины принесли к нашему столу молока и воды в бутылях. Я, Ёж, Штык и Лука впервые собрались снова все вместе за целый день. Мы расселись около моего БТР, и как говорят на Востоке, воздали должное ужину. Остальные переселенцы нам не мешали.
Неожиданно наш разговор коснулся старинных дворянских званий, которые Штык решил вдруг применить к нашему объединению.
- Граф, Барон, Виконт, Маркиз, - начал их перечислять Лука. - Маркграф, Идальго, Шевалье. Ещё слышал, что есть какой-то Видам, только не знаю, что он обозначает.
- Герцог, - добавил Штык.
- Князь. Боярин, - дополнил Ёж.
- Вы всё смешали, - подала голос Лилиана. – Эти титулы должны звучать по-порядку.
- Как? – спросил Штык. – Ты знаешь?
- Ничего сложного нет, - засмеялась Лилиана. – Но в разных странах были различные титулы. Никто из вас почему-то совсем не упомянул восточные титулы. Эмир, например, или Ходжа.
- Давайте послушаем, - предложил я.
Видам оказался древнейшим феодальным титулом Франции, существовавшем ещё до времён династии Каролингов. Это был светский представитель епископа.
- А ты, Валерий, в графы что ли намылился? - спросил Лука Штыка.
- А почему бы и нет? - отозвался тот, с деланным безразличием отбрасывая в сторону пустую пивную банку.
Но наш спор, не успев даже разгореться, решился на удивление просто и быстро. Лилиана подсказала лучший и, пожалуй, оптимальный вариант с самоназванием:
- К чему вообще нам нужна эта западная феодальная система? Мы же русские! Если мы переселенцы Российские, то в старое время нас бы называли казаками.
- А что? – Лука поднял глаза вверх. – Звучит! И по смыслу подходит. Мы в Сибирь едем. Значит, Сибирские казаки!
- Казаков называли по тем рекам, вдоль которых находились их поселения. Кубанские, Донские, Уральские…
- Прекрасно, - мне понравилась эта идея. Тем более, я сам уже определил, что для средневековья, которое нас ожидает в скором времени, нет ничего лучше Древнерусского общества и его экономики. – Лилиана, ты просто умничка!
- Казачка! – поправил меня Лука.
Лилиана зарделась от удовольствия.
- А какие звания носили казаки? – спросил я.- Делились они, по-моему, на курени…
К своему стыду я плохо помнил школьную программу по литературе, а все мои познания о казачьих рангах можно было свести к трём словам: – Полковник Тарас Бульба.
- Это запорожцы на курени делились, - произнёс Ёж. – Зачем нам чужеземные названия? Российские станичники подразделялись на сотни.
- Вот и чудесно! - подхватил Штык.- Первая сотня, хотя и неполная, у нас уже есть. Как буду называться я на казачий манер?
- Лилиана? - Лука перевёл взгляд на девушку. - Твоё слово!
- У них были такие же звания, как в старой царской армии,- ответила она. - Только звучали чуть иначе.
- Вот так и мы будем организовываться, - вставил я.
- Значит графом мне не быть, - Штык поскрёб щёку. - Обидно!
- Да ладно тебе! - миролюбиво произнёс Лука. - Нашёл чему обижаться! Что такое граф? Пузырь заморский! Вот Михаил наш теперь - атаман!
- Постойте,- начал возражать я, но мне не дали договорить.
- Слава атаману! - крикнул, недолго думая, Штык.
Его возглас услышали переселенцы и быстро разобравшись в чём дело, скоро целый хор голосов радостно восклицал:
- Слава нашему атаману! Слава!
Атаман, в моём понимании, был чем-то сродни предводителя ватаги бесшабашных удальцов или шайки разбойников. Это слово я не воспринимал с должным почтением. А зря. Чуть позже я понял, как я ошибался.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ВЫЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.
"...сорвись все звезды с небосвода,
исчезни местность,
все же не оставлена свобода,
чья дочь - словесность.
Она, пока есть в горле влага,
не без приюта.
Скрипи, перо. Черней, бумага.
Лети, минута".
Иосиф Бродский.
ГЛАВА 15. Никто не искал лёгкого пути.
14 августа 2134 года. 07 часов 25 минуты по местному времени.
Город Нарышкино. Орловская область.
***
Николая Кривошеева я увидел утром, когда наша походная колонна пустилась в дальнейший путь. Его бронемашина стояла на дороге в километре от того места, где мы ночевали. Не имея возможности связаться с нами, как как связь не работала, он посчитал за лучшее дождаться нас на проезжей дороге. Он рассчитал правильно и действительно встретил нас. Я сразу остановил БТР и вышел к нему навстречу. Мы дружески приветствовали друг друга. Я первым делом спросил его:
- У тебя всё в порядке?
Он утвердительно качнул головой:
- Всё хорошо. Обошлось. Забрал жену, ребёнка и тёщу. Вот и вся моя семья в сборе!
Он выглядел уставшим, но был доволен. Глядя на него, я подумал, а много ли надо человеку для счастья? Нет, пожалуйста не говорите, что много, начиная перечислять мне удобства и списки различных вещей и предметов. Это счастье мещанина, который безвылазно живёт в одном месте и настолько прирастает к своему окружению, что его мир рушится, если он потеряет что-то. Мещанин порой не видит и не понимает свою родню. Родственники для него - его конкуренты, нарушающие гармонию его вещевого окружения. Для человека, у которого нет ничего, таких проблем не возникает, а самым дорогим для него является его семья.
У меня в этом мире не было ничего и никого. Но я был тут чужим человеком и поэтому не мог испытывать чувство зависти.Сказал в ответ:
- Я рад за тебя, Николай! У нас тоже все спокойно. На привале поговорим. Занимай своё место в колонне и в путь.
Теперь мы и остальные люди, проведя ночь в лесу, были научены первым опытом. Сразу появились мысли о тех вещах, которых нам недоставало. Теперь проезжая через мелкие поселения, мы брали в магазинах не только крайне нужные нам вещи, но и то, что могло бы пригодиться в будущем.
По дороге к нам присоединились ещё две семьи в полном составе. Но всё равно, количество людей, которые последовали за нами было слишком недостаточным.Поэтому я решил сделать очередную остановку на ночь в каком-нибудь маленьком городке, что бы увлечь за собой массы. Тем более в небольших магазинах, кроме продуктов было трудно что-либо найти. Мне, для грабежа были нужны специализированные магазины. Нам нужен был ещё один автобус, обязательно исправный бензовоз, потому что в пути могли возникнуть проблемы с горючим, желательно ещё один фуражный трейлер.
Впереди тянулись хлебные поля и поля засеянные сахарной свёклой. Встречались так же поля с созревающим подсолнечником. Небольшие лесопосадки и одиночные строения разнообразили пейзаж.
Всё вокруг, залитое жарким августовским солнцем, казалось находилось в какой-то дрёме, разрушения причиненные стране войной совсем не затронули этого благодатного края, оставшегося до этого времени Российской житницей.
Глядя на всю эту красоту и богатства черноземья южных окраин России,становилось даже обидно, что ей владеют лишь некоторые "избранные" представители класса Б, которые посчитали, что им принадлежит весь мир, а все остальные люди - ничтожные создания, которым абсолютно чуждо чувство прекрасного, что они совершенно не хотят жить по-человечески, что они не хотят любить и быть любимыми, что они вообще не умеют мечтать, не испытывают боль и не нуждаются в крове, как бродячие собаки...
Вечером, когда мы остановились на ночёвку, Николай принёс мне завёрнутую в ткань гитару.
- Это подарок! - сказал он.
Я поблагодарил его и принял в руки инструмент. Гитара была старая, но не рассохлась от времени, её звучание было вполне удовлетворительное. Для концерта она не годилась, но что бы исполнять песни у костра, вполне пригодна. Я взял несколько аккордов, задумчиво послушал звук струн. Мне понравилось.
- Откуда она? - спросил я.
- От отца досталась, - объяснил Николай. - Таких гитар уже не делают нигде во всём мире.
Я тронул струны:
- Тихо как в раю - звёзды над местечком высоки и ярки
Я себе пою, я себе крою.
Опустилась ночь, отдохните, дети, день был очень жаркий
За стежком стежок, грошик стал тяжёл, ой вэй, - запел я негромко. Но сразу в лагере наступила тишина. Меня услышали все.
- Было время, были силы, да уже не то
Годы волосы скосили, вытерли моё пальто
Жил один еврей, так он сказал, что всё проходит.
Солнце тоже, вэй, садится на закате дня,
Но оно ещё родится, жаль, что не в пример меня
Кто же будет одевать их всех потом по моде?
Девочка моя, завтра утром ты опять ко мне вернёшься
Милая моя, фэйгалэ моя.
Грустноглазая, папа в ушко майзу скажет, засмеёшься
Люди разные и песни разные, ой вэй.
Будет день и будет пища - жить не торопись
Иногда богаче нищий, тот, кто не успел скопить,
Тот, кого уже никто нигде ничем не держит.
Нитка, бархат да иголки - вот и все дела,
Да ещё талмуд на полке - так бы жизнь шла и шла
Только солнце вижу я всё реже, реже1...
Я умолк и наступила тишина. Люди по-прежнему молчали, услышав эту старую песню. Они, в своём большинстве никогда не посещавшие концертов, слышавшие в своей жизни только электронную музыку, были в каком-то тихом восторге от живого исполнения. Но я чувствовал в этом молчании невысказанную благодарность толпы.
И решил усилить эффект, запев новую песню, которая по моему мнению будет понятна и близка всем слушателям:
- Я начал жить в трущобах городских,
И добрых слов я не слыхал...
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал2.
Я исполнил всего лишь две эти песни, но люди, которые меня сейчас слушали, сделали правильные выводы. Я постарался раскрыть в них то, что должен чувствовать лишённый всего в жизни человек, мечтающий о малом счастье. Переселенцы поголовно были такими же как и мы, и моё исполнение песен задело струны их души и всколыхнули человеческие чувства. Я и мои друзья по ИТЛ сразу перестали быть для них чужими. Они поняли, кто мы. Они поняли, кто я. Меня перестали бояться, но стали уважать.
- Дядя Миша, а ты можешь мне спеть колыбельную? - пробившись вперёд, спросила меня та девочка, которая уже спрашивала меня про еду в городе Глинщево. Но её мать быстро оттащила ребёнка от меня и стала внушать, что к дяде-командиру нельзя приставать.
- Ты хорошо поёшь! - одобрительно заметил Лука.
- Где ты этому научился? - спросил Штык.- И молчал!
- А ещё споёшь? - попросила Лилиана. - Пожалуйста!
Но спеть в этот вечер мне больше не представился случай. Переселенцы вместо того, что бы разойтись и заниматься своими делами, окружили меня.
Я не хотел продолжать жить жизнью разбойника. Если я раньше вынужденно играл эту роль, то теперь такой необходимости не было.
Зато теперь, я, сидя у костра на каком-то ящике из под консервов, отвечал на многочисленные вопросы переселенцев. Вопросов было много, они касались самых различных сторон дальнейшей жизни и далеко не на все у меня был готовый ответ.
Да, мы едем в Сибирь. Подальше от радиации и болезней, которые она вызывает. Где будем жить? Построим тёплые дома конечно! Еды у нас хватит на год, не меньше. Продуктов мы ещё запасём на несколько лет вперёд. Потом разведём огороды, сады посадим. Правительство у нас будет своё, казачье. Вы не ошиблись. Я теперь казачий атаман. Атаман походный. А вы все теперь казаки и казачки. На полном серьёзе конечно. Нет, без организации никак нельзя. И врачи у нас будут, у которых лечиться будет можно. А школу для детей мы организуем свою и учить их будем долго и не так как учились вы. Вы мало учились, поэтому даже не знаете, где Сибирь находится... Не холодно за Уралом! Я сорок с лишним лет прожил там и не замёрз. Печи русские будем из кирпича складывать. Нет-нет, русская печь - это не буржуйка железная. Русская печь в мороз тепло двое суток держать может, если её правильно сложить. Нет, я сам не умею их класть. А книги на что? В них можно прочитать, как это можно сделать. И книги найдём! Всё у нас будет. И коровы и козы тоже. Молоко коровье вы никогда не пили? Жалко. Сухое молоко - это химический продукт. А раньше было не так. Съел четыре блина с животным маслом и густой сметаной и сыт целый день. Когда это было? Давно. Но почему бы и нам всем так не жить? Кто нам помешает? Полицаев, этих эксплуататоров и кровососов, мы всех перебьём как бешеных собак. Для этого мы технику военную и оружие собираем. А вы как думали? Мы будем защищать свою свободу и не позволим какому-то мерину-бездельнику сесть опять нам, свободным казакам, на шею.
Вот примерно такой обстоятельный получился у меня первый разговор со станичниками. Я так теперь называть переселенцев буду. Всё-таки мы обозначили называть себя казаками. Не все мне поверили. Обязательно найдётся два-три человека, которых трудно убедить. Но они погоду не делают. Главное - заразить толпу общей идеей, раскачать её, показать ей путь.
Но этот разговор сразу перешёл в первое собрание узкого казачьего круга, которое я организовал безотлагательно. Кроме меня в нём приняли участие Валера Штык, Николай Кривошеев, Станислав Лука, Евгений Ёж и Лилиана.
14 августа 2134 года. 22 часа 48 минут по местному времени.
Орловская область.
***
С помощью Лилианы мы легко и быстро разобрались, что представляют собой казачьи звания и чины в начале двадцатого века.
Рядовой солдат назывался казак. То есть любой казак, достигший совершеннолетия, сразу становился рядовым. С рядового начинались нижние чины. У казака был чистый погон.
Ефрейтору соответствовал приказный, который имел одну лычку.
Унтер-офицерам или сержантам соответствовали два звания: младшего урядника и старшего урядника. Они носили на погонах две и три поперечные лычки.
К фельдфебелю или к армейскому старшине приравнивался вахмистр. Широкая лычка на погоне.
Звание прапорщик именовалось подхорунжий, который носил на погоне одну звёздочку.
Далее, после низших чинов шли младшие офицеры, или как их тогда называли обер-офицеры.
Лейтенант - хорунжий. Погоны его были с одним просветом и двумя звёздочками.
Старший лейтенант назывался сотником. Он носил на погонах три звёздочки. Но командовал полусотней.
Капитан назывался - подъесаул, командовал казачьей сотней. Погоны имел с четырьмя звёздочками.
Майорское звание обозначалось словом - есаул. Нечто вроде комбата, под командованием которого могло быть от трёх до шести сотен казаков. Зато на погонах у него звёздочек не было.
Далее следовали штаб-офицеры или старшие офицеры.
Подполковник. Он назывался - войсковой старшина. Носил погоны с двумя голубыми просветами на серебряном поле и тремя звездами
Полковник. Командир полка. Погоны тоже с двумя просветами, но без звёздочек.
Атаман Походный. Это было генеральское звание.
Атаман Наказной - Начальник над всеми казаками Краевого уровня. Например, Донского казачества.
- Если я с этого часа называюсь Атаман Походный, - такими словами начал я совет. - То это означает, что мой ранг соответствует званию генерал-майора? Правильно я понимаю?
- Правильно, атаман, - подтвердил Лука, растянув по привычке рот в улыбке. - Не больше, не меньше.
- Значит, считаю напомнить казакам, что я являюсь командующим нашим воинством и моё слово остаётся решающим. Первым делом я решил распределить должностные обязанности между старшинами. То есть, всеми вами. Я один ничего не сделаю, если вы все не будите помогать мне.
Я обвёл глазами всех. Сделал небольшую паузу.
- Николай, - обратился я к капитану Кривошееву. - Поскольку среди нас ты самый сведущий в воинском деле человек и имеешь боевой опыт, то назначаешься есаулом, в обязанности которого будет входить боевое обеспечение нашего воинства, охрана колонны во время движения, а в дальнейшем охрана лагеря и границ нашего поселения. Нужно обязательно просчитать, сколько нам будет необходимо техники и оружия. Как всё это лучше хранить и эксплуатировать. Нас пока немного, но с каждым днём будет становиться всё больше. Формально все взрослые мужчины могут взять в руки оружие, но на практике это не так. Среди нас только трое, кто имеет навыки боя. Это ты, я и Валера Штык. Валера служил в армии, хорошо знает артустановку и пулемёт. Я тоже служил, но уступаю Штыку в умении владения оружием. Николай, ты понимаешь, что, не считая меня, у тебя сейчас под началом всего один полноценный боец?
- Понимаю, - спокойным тоном ответил бывший капитан Кривошеев, ставший есаулом. - Сколько людей из казаков для мобилизации я смогу использовать?
Мне понравился его деловой подход.
- У нас ещё восемнадцать мужчин, не считая нас. Четверых из них присмотри себе сам. Пятый будет Валера Штык.
- Добро! - согласился Кривошеев. - Завтра выберу себе людей.
- Может быть проще всем сразу раздать оружие? - спросил Ёж. - У нас его хватит на всех.
- Нет, - возразил новоиспечённый есаул. - Не годиться! Стрелять человека можно научить за час, но даже за месяц его нельзя сделать солдатом. Этому нужно упорно учиться, как и всему другому. С другой стороны нельзя всех людей готовить к войне. Нам, как я понимаю, многое нужно построить. Подготовка к предстоящей зиме - тоже очень важное дело. Нам необходимы жилища. Но предложение хорошее. Каждый из казаков должен пройти обязательную краткую военную подготовку. Иногда успех в бою может решить плотный огонь.
Я согласно кивнул.
- А я? - спросил Штык.
- Ты назначаешься на должность вахмистр. Будешь отвечать за наших солдат.
- То есть, я по званию всего лишь старшина? - протянул Штык.
- Не всего лишь, а казацкий вахмистр. Второе лицо в нашей армии, - ответил я. Армия у нас небольшая. Это пока. Когда разрастётся, тогда получишь повышение, - пообещал я. - Но для этого тебе придётся здорово потрудиться. А если военная служба тебя не устраивает, то по приезду за Урал, можешь заняться любым другим делом. Хочешь быть старшиной рыбацкой артели?
- Нет, служба меня устраивает,- произнёс Штык, не соблазнённой такой перспективой. - Я не возражаю.
- Вот и хорошо! - с удовлетворением заметил я и обратился к Луке: - Теперь ты, Станислав! Ты как-то хвастался, что механизмы хорошо знаешь. Поэтому ты назначаешься как и Штык вахмистром и твоя главная задача, это водители и техническая исправность нашей автоколонны. На тебе контроль за горючим. Кроме того нам обязательно нужен бензовоз. Может быть, пустые металлические бочки, в которые можно залить запас топлива. Не знаю. Это поручение ложится на тебя. В дальнейшем ремонт техники. Поэтому смотри, какие нам необходимы инструменты и запчасти. Подумай хорошо. Мы не можем стоять на месте. Нужно забирать с собой то, что можно достать по дороге. Кто знает, сможем ли мы это ещё где найти?
- Я понял, Атаман, - сказал Лука и запустив руку в карман, вытащил из него документ. - Вот мы сейчас и посмотрим, что и как!
Лука что-то включил и я снова увидел завораживающую объёмную карту-голограмму местности. Это был трофейный документ уничтоженного нами андроида, называвшего себя прокурором Балдеевым.
- Вот и вот, - показал Лука на карте два места пальцем. - Здесь, у нас по-пути, есть две небольшие моторизованные воинские части, где можно разжиться техникой и запчастями.
- Это достаточно опасно! - сказал есаул Кривошеев. - Могут обстрелять. Тогда придётся брать с боем. Никто нам ничего просто так не даст.
- Если там остались ещё люди, - рассмеялся Лука.
- Да, пожалуй, - согласился Кривошеев. - Возможно, мы застанем воинскую часть, где всё брошено. А может и нет.
- Зачем гадать? - вмешался Штык. - Приедем и узнаем!
- Точно! - согласился я, чуть сожалея, что Лука быстро выключил документ и карта исчезла.- Евгений, теперь твоя задача!
- Слушаю, атаман! - ответил Ёж.
- Ты тоже получаешь звание вахмистр и твоя задача пока будет учёт всех остальных реквизированных ценностей. Продуктов, одежды, медикаментов. Особенно медикаментов. Никто из нас не знает, сколько и каких лекарств нам понадобиться. Думаю, что одной ватой и бинтами нам не обойтись. Ты специалист в этом вопросе, аптекарь по образованию. Думай и решай сам.
- Будет исполнено, атаман! - Ёж достал из кармана свой документ и тут же начал делать набор текста.
Я посмотрел на Лилиану, которая сидела чуть в стороне и внимательно слушала наш разговор. Не помню, что казачкам присваивались воинские звания при царском режиме, но в моём времени девушки учились в кадетских корпусах, в военных училищах и довольно часто носили погоны различных государственных структур и ведомств. Не таких, как метрополитен, разумеется.
Впрочем, тут, в Будущем, все женщины класса Б имели военные звания. Поэтому, моим словам, никто из присутствующих не удивился:
- Лилиана, ты получаешь звание младшего урядника. Твоя забота - дети. На новом месте, когда мы построим школу, ты займешься педагогикой, а пока следи за сохранностью детей, перепиши их, узнай о них всё, что сможешь. Нам скоро будет дорог каждый человек.
- Да, Михаил! - ответила она тусклым голосом.
Я внимательно посмотрел на неё:
- Ты как будто не рада?
- Да нет, я очень рада. Это я о своём...
- Какие будут вопросы, господа казаки? - спросил я.
- Есть один вопрос, - сказал есаул Кривошеев. - По поводу нашей одежды.
- Давай! - разрешил я.
- У нас должна быть одинаковая одежда, - предложил Кривошеев. - В любом городке можно спутать своих и чужих. Если случится какое-нибудь вооружённое столкновение, в перестрелке легко перепутать своих и чужих.
- Разумно! Какую же одежду предлагаешь ты нам надеть? - спросил я. - В моём полицейском наряде, как видишь, намного безопаснее ехать.
- Это так, но всех остальных нужно одеть как-то одинаково. Или отличительные повязки, может быть, на рукава одеть.
- Присяга войску казацкому должна быть! - вдруг воскликнул Штык.
- Верно! - подтвердил Кривошеев. - Присяга действительно нам нужна. Иначе мы не казачье военное объединение, а обычная ватага.
- И знамя нам тоже нужно! - добавил Штык.
- И герб! - прибавил Ёж.
- Мы подумаем над этим в скором времени, - улыбнулся я.
- Нам нужен врач! - сказала Лилиана. - Хирург. Это намного важнее.
Мы, услышав это, сразу примолкли. Но посмотрели на Лилиану многозначительно. Мы в самом деле, как дети малые, начали играть в войну, но не позаботились о спасении раненых. Тех, которые когда-нибудь у нас появятся. Ранен может быть и любой из нас...
Молодец, Лилиана! Лихо всех нас за пояс заткнула!
Я укорил себя за промах, но порадовался тому, что меня окружают далеко неглупые люди, которым не чуждо чувство коллективизма и ответственности.
---------------------
1. Песня Михаила Шуфутинского "Еврейский портной".
2. Песня "Генералы песчаных карьеров".
ГЛАВА 16. Атаман Походный.
15 августа 2134 года. 07 часов 12 минут по местному времени.
Орловская область.
***
Утром, когда я брился в ожидании завтрака, я снова заметил шуструю девочку, которая играла невдалеке от меня и старательно делала вид, что меня не замечает.
- Дядя Миша, а ты теперь наш атаман? - спросила она, остановившись напротив меня.
- Атаман, - подтвердил я. - Но ты знаешь, как меня зовут, а я твоего имени не знаю.
- Меня зовут Настя! - ответила она и тут же задала мне вопрос:
- Ты раньше был артистом? Ты хорошо поёшь. Папа и мама тебя хвалили.
- Нет, артистом, Настя, я не был. Я сначала работал в Москве, а потом пошёл в армию.
- Жалко! - она огорчилась.
- Как приедем на новое место, я тебе фокусы покажу! - пообещал я. - Тебе и всем остальным детям.
- Правда? - её лицо озарила радость. - А говоришь, что ты не артист!
- Пускай артист! - развеселился я.
- Дядя Миша, а хочешь, я тебе расскажу свой секрет? - вдруг спросила она.
- Секрет? - переспросил я и сказал: - но секрет потому и является секретом, что о нём никто не знает. А если узнаю я, то он уже не будет секретом.
- Будет! - она не согласилась со мной. - Если ты никому о нём не расскажешь! А ты не расскажешь?
- Обещаю, что сохраню эту тайну в секрете! - пообещал я.
- Слушай, - она сделала таинственное лицо. - Я когда уезжала из дома, то взяла с собой домового. И он путешествует с нами. Даже моя мама про это ничего не знает. Вот!
Одни люди верят в домовых, другие нет. Я лично верю и вот после какой истории, произошедшей со мной. Однажды мне довелось оказаться в загородном домике со своей женой и детьми. Дети играли на улице, а мы с женой сидели за столом на кухне и пили чай. Вдруг я услышал звон, как будто монетка покатилась по полу. Я спросил жену, почему она деньги роняет, но жена заявила, что это не она, а монета, скорее всего, выпала из моего кармана. Но в моих карманах спортивных брюк никаких денег не было. На полу я действительно нашёл обыкновенную мелкую монету. Вторая монета ударилась о стол и со звоном покатилась на пол. Наши руки лежали на столе и каждый из нас видел, что никто из нас не подкидывал монету вверх. Она упала с потолка! С ровного и гладкого потолка. Кто её посадил на клей и зачем? Мы с женой, как по команде, подняли головы вверх, и я стал свидетелем настоящего чуда! Прямо над нашим столом, на потолке было заметно крохотное серое сгущение дыма или плотного пара, в котором начала отчётливо проявляться третья монета. Когда туман полностью исчез, оформившаяся монетка полетела вниз! Мы сидели и заворожено смотрели на потолок, но больше ничего не произошло. Так я впервые стал очевидцем необъяснимого с точки зрения физики, процесса материализации вещества, который я назвал "играми домового".
Поэтому спросил Настю вполне серьёзно:
- И ты с ним дружишь?
- Конечно! - она казалась, говорила вполне искренне и правдиво. - Мы даже разговариваем с ним.
- Как? Неужели он по-русски говорит?
- Нет. Я его не слышу. Но знаю, что это он сказал.
- И что он сказал тебе сегодня?
- Сегодня война будет. В обед. Когда мы приедем к посёлку, там есть мостик и там нас будут ждать очень плохие, злые дядьки. Они в нас стрелять будут. Убивать.
- Полицаи? - я почему-то сразу поверил словам Насти.
- Нет, не полицаи. Домовой говорит, что это бандиты.
Поверил ли я её словам? Мистика, скажете вы, чепуха! А я вот поверил, и не пожалел об этом.
И это мне очень не понравилось. Что это может значить? Засада, которую решили устроить случайные бандиты? Или уже где-то стихийно образовалась новая власть, которая посчитала какой-то кусок территории своей собственностью? Власть самоуправления, стоящая на страже своих границ. И то и другое было некстати. Лишние проблемы. Но я был готов к такому повороту событий. Внезапно меня осенила одна мысль, которая показалась мне сначала фантастической, но немного подумав, я признал, что такое тоже вполне возможно.
Я дождался, когда Настя выговорилась и убежала, закончил бритьё и направился к импровизированному столу, за которым Лука уже деловито нарезал к завтраку хлеб, а Лилиана разливала по кружкам горячий, ароматный кофе, сваренный на огне костра.
Николай завтракал вместе со своей семьёй, поэтому его не было с нами. Но он как раз был сейчас мне нужен больше всех. Я, молча пожевал бутерброды со шпротами и зеленью, выпил кофе и обратился к Луке:
- Карта, захваченная у андроида, у тебя с собой?
- Конечно! - ответил он и спросил, слегка обеспокоенный: - А что?
- Пошли, - коротко бросил я.
- Куда? - он тоже встал.
- Пошли, вахмистр, к есаулу. Нам нужно на сегодня наш путь определить.
Есаул Кривошеев уже давно закончил свой завтрак и был одет по всей форме. Он поздоровался и посмотрел на нас, ожидая новостей или моих распоряжений.
- Николай, давай посмотрим, какой нам выбрать путь движения, - сказал я. Лука включил документ андроида и мы стали рассматривать трассы и местные дороги. Пока Николай с Лукой определяли маршрут, я молчал, внимательно изучая местность на объёмной карте. Наконец они после короткого спора пришли к общему решению, учитывая все наши насущные проблемы, касающихся горючего, запчастей, оружия и прочих мелочей.
- Замечательно! - сказал я, когда Лука выключил карту. - Так и поедем.
Я молча протянул руку, взял документ андроида из руки Луки и поставил его под колесо бронемашины. Приложив палец к губам, я посмотрел на Луку и Николая и показал пальцем левой руки направление к лесу. Надо им отдать должное, они не стали ничего спрашивать, а правильно исполнили моё требование предосторожности. Оказавшись в лесу, в удалении от машины, я обернулся к своим спутникам и произнёс:
- Меня гложут сомнения, друзья. Может быть, мы напрасно взяли эту карту. Я подозреваю, что в ней имеется маячок, по которому прослеживается наш путь. И не только пеленгатор, но и голосовой передатчик наших разговоров.
Они внимательно посмотрели на меня. Первым вопросы задал Николай:
- Почему ты так считаешь? Что это вообще значит? Кому мы понадобились?
Лука привычно улыбнулся, хотя я видел, что его улыбка вышла натянутой, какой-то невесёлой.
- Вас я не подозреваю ни в чём, - сразу поспешил заверить я их. - Николай, ты не мог знать где мы остановимся и никак не мог повлиять на появление андроидов-провокаторов. Лука, ты со мной неотлучно уже два месяца и зная случайные обстоятельства нашей встречи, трудно тебя представить правительственным агентом. То же самое можно сказать о других. Все со мной встретились случайно. Иное дело я. Девяносто из ста, что слежка идёт за мной. Но не знаю и даже не догадываюсь, кто это делает. Зачем, сказать могу. Теперь это не тайна, тем более, что сообщив её вам, вы ничего извлечь для себя не сможете, а я ничего не потеряю. Но с моей стороны по отношению к вам будет правильнее и честнее, если вы будите об этом знать. Вся моя тайна заключается в том, что когда-то я знал опального олигарха Штерна. Точнее даже не знал, а работая в Кремле, беседовал с ним несколько раз на различные темы. На этом моё знакомство с ним заканчивается. Когда Штерн оказался в опале, я уже не работал в Кремле. Я не его доверенное лицо, я не работал на него, не знаю, где он сейчас находится. Но кто-то упорно считает обратное, что я его помощник и надеется через меня его найти. Вот что я хотел сообщить вам по первому вопросу.
- Значит, будет и второй, - сказал Лука. - Про Штерна я много слышал. Что-то невзлюбили его сильно в правительстве олигархи.
- Знаю о деле Штерна, - коротко подтвердил есаул. - От одного его имени наше правительство просто лихорадило. Готов поверить в твой рассказ. Говори, Михаил, дальше.
Я изложил свои соображения по поводу появления андроидов, сделав акцент на то, что "прокурор" подбивал нас на вооружённое восстание. То есть, возможно, пытался таким образом, выяснить где находится Штерн, который не остался бы в тени, в случае проведения подобной акции. Я заметил, что цена создания и программирования, подобных андроидов баснословна велика, что указывает на лиц, имеющих власть и деньги. В этом со мной они сразу согласились.
- Теперь последнее, - сказал я. - Мы выбрали оптимальный маршрут движения и пока всё шло благополучно. Но у меня появилось дурное предчувствие, что в обеденное время нас на дороге ждёт засада. И я, примерно, знаю где.
- Откуда ты знаешь? - перебил меня Лука.
- Чувствую, - как можно спокойнее отозвался я. - Когда вы смотрели объёмную карту, я увидел наших врагов, которые ждут нас за мостом реки .... Считайте это чем хотите, но мне кажется, что я не ошибаюсь...
- Что ты предлагаешь? - поинтересовался Кривошеев. - Я понимаю, о чём ты говоришь. Такие предчувствия иногда появляются у человека, когда его нервы напряжены в бою. Бывает, что он ошибается, но бывает, что он оказывается прав. Лучше будет нам перестраховаться. И заодно проверить документ андроида на наличие пеленгаторов.
- Или лучше сразу выбросим этот подозрительный документ, атаман? - спросил Лука. - Карта в нём красивая и точная, но мы и без неё вполне сможем обойтись. У нас есть бумажная. Её вполне достаточно.
- Не стоит, - отозвался я. - Если документ андроида "прослушивает" и пеленгует наш маршрут, то люди, пытающие устроить ловушку, будут ориентироваться на него, на его местоположение. Мы обманем их. Карту я хорошо помню. Мы попробуем переправиться через реку в другом месте и выйти в тыл к тем людям, которые нас ждут. Нам обязательно нужно взять пленного. Лучше даже двух. Надо выяснить с каким врагом мы имеем дело. Предлагаю сделать следующее. До реки два часа езды. Когда мы подъедем к ней ближе, то...
15 августа 2134 года. 13 часов 44 минуты по местному времени.
Орловская область. Река Труды.
***
Следуя моему предложенному плану, наша автоколонна остановилась, не доезжая реки Труды километров двадцать. Мы с есаулом Кривошеевым и вахмистром Штыком, оставив документ андроида Лилиане, загрузились в два БТРа и поехали дальше по направлению к поселению, где нас, возможно, поджидала засада.
БТР - прекрасная машина. Она не только ездить умеет по бездорожью, но и плавать по воде тоже, хотя имеет внушительный вес. Мы пересекли реку и объехали поселение, где нас могла ждать засада. Выехав на трассу, мы остановились в метрах шестистах от моста.
Кривошеев долго рассматривал в бинокль мост и местность рядом с ним, потом махнул рукой и сказал:
- Вижу их! Пятеро всего.
Я взял бинокль и посмотрел туда, где, по словам есаула Кривошеева, находились люди, ожидавшие нас в засаде. Я их увидел среди кустов, росших около моста, без всякого труда, потому, что они особо и не прятались. На них была обычная полевая военная форма со знаками различия, указывающая на принадлежность к Российской армии. У одного из них был гранатомёт, который тот держал на коленях. Второй, в солнцезащитных очках, с засученными до локтя рукавами, был вооружён пулемётом и больше напоминал расхристанного американского наёмника из фильмов-боевиков.
Но, без всякого сомнения, это были не простые мужички-разбойники, взявшие в руки охотничье оружие для грабежа проезжающих. Это была специальная воинская команда, спланированная акция, в задачу которой была поставлена остановка нашей автомобильной колоны. Гранатомёт - оружие серьёзное. Пулемёт - тоже.
Я поискал биноклем ещё людей, которые ждали нас в засаде. Вторая группа, которую я обнаружил, находилась в метрах пятидесяти с другой стороны дороги и насчитывала три человека. У этих гранатомётов не было, зато один был со снайперской винтовкой.
Кривошеев что-то прикинул в уме и негромко шепнул мне:
- Обрати внимание, Михаил, их только пятеро. Это слишком мало. Но вполне достаточно, чтобы справиться с безоружной или плохо вооружённой толпой беглецов. Кто-то недооценил нас. Что же, мы воспользуемся этим. Двое у моста должны остановить БТРы, застопорить колону, и отвлечь на себя внимание. Двое из второй группе выполняют главную задачу. Снайпер - их прикрытие. Какую задачу они должны выполнить, мы знаем: захватить тебя. В первой группе офицера скорее всего нет. Значит, первую группу мы уничтожаем, а потом попробуем справиться со второй. Пулемётчика и его напарника мы снимем с двух выстрелов. Расстояние между вражескими группами такое, что они не поймут сразу, что часть их людей перебита. Тем более дорожная насыпь скрывает их друг от друга. Далее мы на БТР, прикрываясь его бронёй, идём в атаку. Неизвестный БТР с полицейскими метками, идущий с противоположной стороны, для них станет неожиданным и неприятным сюрпризом. Но наш план, Михаил, может сорваться, если мы одновременно не сможем вывести из строя двоих противников. От этого дуплета зависит весь наш дальнейший успех. Ты точно попадёшь в пулемётчика?
- Постараюсь, - ответил я. - Никогда не был в роли киллера.
- Мы ведём войну, - поправил меня Николай. - Это нечто другое.
Мы залегли. Так стрелять удобнее. В снайперский прицел тяжёлой и массивной винтовки, которую мне вручил Кривошеев, мой враг выглядел так, как будто находился в трёх-четырёх шагах от меня. Помня напутствие Николая, что нажимать спусковой крючок нужно плавно на выдохе, я ждал его команды.
Я повёл винтовкой и взял в прицел спину одного из двух лежащих за кустами людей. Николай тоже прицелился.
- Огонь! - скомандовал он. Мы выстрелили одновременно. Глушители погасили наши выстрелы, их невозможно было никак услышать в лагере наших противников. Тем более расстояние до них было не меньше шестисот метров. Теперь гранатомётчики были нам больше не страшны.
- Начали! - скомандовал есаул и метнулся к своему БТР. Я помчался к своему. Наши машины выскочили на дорогу и устремились по дороге к посёлку. Мой БТР, вооруженный пушкой шёл вторым. Мы рассчитывали, что наш эффект от внезапности поможет нам полностью деморализовать неизвестного нам врага.
Так и случилось. Трое оставшихся в живых, посчитали, что это едут полицейские машины и решили их пропустить. Но мы, резко затормозив, остановились напротив них. Они прятались в кустах, их не было видно. Но наши пулемёты злобно ударили по ветвям и побегам молодой поросли…
Один из наших противников уцелел просто чудом, он закатился в канаву, в которой мы его и обнаружили. Он был только ранен в ногу, остальным не повезло. Выжить под градом пуль крупного калибра не может никто. Никакой бронежилет не спасёт…
Николай склонился над раненым, присмотрелся к нему и, выпрямившись, вдруг спросил:
- Не узнаёшь меня, Виталик?
- Николай! - воскликнул тот. - Это ты? Нет, не может быть! Вот так встреча!
Видно было, что он действительно оказался рад Николаю, но боль в прострелянной ноге вернула его к действительности, напомнив ему, что он пленный.
- Невесёлая получилась у нас встреча, Виталик! - с сожалением покачал головой Кривошеев. - Ты поднял на меня и моих друзей оружие. Ты теперь мой враг. Помни об этом!
Раненый прикусил губу не понятно, то ли от боли то ли от постигшего его разочарования.
- Понимаю, - пробормотал он. - После допроса языка почти всегда расстреливают. Поэтому, Николай, просить пощады я не буду, но по старой дружбе расскажу тебе всё, что знаю. Мне терять нечего, а играть в героя, у меня нет настроения. Но, клянусь всеми святыми, я не знал и даже не догадывался о том, что ты с семьёй сможешь оказаться в этой автоколонне!
- Рассказывай, кто отдал приказ охотиться за нами? - потребовал Николай.
- Нет, не за вами... Нам была поставлена задача: остановить колонну, уничтожить только всех кто помешает захватить живым Михаила Рабера. Его мы должны были доставить в соседнее село. Там нас ждёт вертолёт. Лётчик должен был забрать Рабера с собой, он знает дальнейший маршрут. А наша группа, после выполнения задания, должна была вернуться на Западный фронт.
- Вертолёт ещё там?
- Да.
- Так, понятно. Кто вам отдал приказ захватить Михаила?
- Генерал-полковник Балдеев, второй прокурор города Москвы.
- Что?! - не выдержал я. - Кто-кто? Повтори-ка, я что-то не расслышал!
- Балдеев, прокурор, - повторил пленный. - Я слышал, что он представился именно так. Имя и отчество его не знаю.
- И когда ты, Виталик, видел его, этого прокурора? - спросил Кривошеев.
- Вчера.
- Вчера? - переспросил Кривошеев бросая на меня многозначительный взгляд. - Ты ничего не напутал?
- Обижаешь, Николай! - поморщился пленный от боли. - Я всё-таки с ума не сошёл! Точно вчера. Какой мне смысл что-то придумывать?
Вот ведь какой интересный ребус получается! Опять Балдеев! Настоящий, собственной персоной? Или может быть, это очередной андроид, назвавшийся прокурором Балдеевым? На всякий случай я решил уточнить:
- Ты хорошо его рассмотрел?
- Он стоял от меня в двух шагах, - уточнил пленный. - Его было невозможно не рассмотреть.
Я в целях проверки обрисовал яркий портрет подполковника Максима Ледового, поинтересовался, не Балдеев ли это? Пленный отрицательно качнул головой, подтвердив тем самым, что говорит правду. Тогда я описал лицо и манеры андроида-Балдеева, которого уничтожил Лука. На этот раз пленный с уверенностью подтвердил, что именно так и выглядел прокурор, отдавший приказ.
Мы снова переглянулись с Николаем. Он еле заметно сделал глазами знак и снова посмотрел на пленного:
- Виталик, мне нужно взять живым пилота вертолёта. Понимаешь?
- Понимаю, - тот опустил голову. Но тут же поднял её и, смотря в глаза Николаю, сказал: - Выдав тебе почти всю информацию о нашем задании, Николай, я пытался как-то искупить свою вину перед тобой. Ты просишь от меня невозможного. Я - офицер, я присягал России, а помощь мятежникам, это уже предательство. Это слишком разные вещи, ты не находишь?
- Не кипятись, Виталик, - ответил Кривошеев. - Послушай меня. Тебя обманули. Ты ничего не понял и погубил несколько невинных парней. Я прекрасно понимаю, что ты исполнял приказ. Но, ты не знал, что данный приказ тебе отдал человек, который следовал своим личным интересам, а не интересам России. Это тоже разные вещи, ты не находишь?
- Возможно, но какая теперь мне разница?
- Есть разница! - несколько повысил голос есаул. - Трое суток назад я думал в точь-точь как и ты. Теперь я увидел обратную сторону медали. И больше не хочу служить правительству старой России, которое живёт лишь для себя, забывая тех, кто создаёт ему богатства и привольную, беспечную жизнь. Я хочу служить новой России, которая поднимется из руин и пепла, но в которой будет всё иначе!
- Зачем ты мне говоришь это? - печально проговорил наш пленник. - Я не пойду на предательство, не хочу быть замешенным в заговоре, как ты. Я никогда не бредил идеями революции. Мы же изучали, что за любое выступление против правящего класса следует деклассирование... Можешь расстрелять меня...
- Разве я собираюсь тебя расстреливать? - спросил Николай. - В этом ты ошибаешься. Вовсе нет. Знаешь почему? Потому, что ты мне не враг и никогда им не был. Не хочешь нам помочь, хорошо, это твой выбор. Не могу осуждать его. Не хочешь быть с нами? Никто тебя не заставляет. Каждый человек должен иметь право на свободный выбор. Но куда ты денешься раненый? Армии нет, государства нет, правительства нет, никому ты больше не нужен. Кто в течение трёх недель, пока заживёт рана, обеспечит тебе уход, лечение, питание? В стране наступает такое смутное время, что даже нищенством не проживёшь.
- Ты странно рассуждаешь, Николай, - ответил Виталик. - "Право на свободный выбор". Это изречение ты откуда взял?
- Я думаю и говорю, как человек новой России! Слушай, Виталик, я поехал к месту посадки вертолёта, а твоей раненой ногой пусть займётся наш доктор. Называй его Евгений Ёж. Мы скоро вернёмся. Не прощаюсь с тобой. Если честно, хочется вспомнить те годы, в которые мы вместе учились, воевали.
- Я у вас буду вроде заложника? - усмехнулся пленный. - Это меняет дело...
Вертолёт, к сожалению, мы захватить не сумели. Не потому, что мы оказались плохо подготовленные и не смогли подобраться к нему незаметно. Мы банально опоздали. Пилот поднял машину в воздух, когда мы ещё до него не доехали около километра. Скорее всего, у лётчика была своя секретная система позывных. На очередной сигнал, который периодически посылал пилот вертолёта на передатчик группы захвата, не поступил ответный.
Мы проводили вертолёт взглядами и развернувшись, поехали обратно.
- Жаль! - сказал я. - Упустили.
- Больше нас господин Балдеев не найдёт, - сказал в ответ Кривошеев. - Теперь мы точно знаем, что в документе маячок. Подбросим этот документ в какую-нибудь встречную машину, и пусть нас ищут, там, где нас нет.
- Ты забываешь ещё про одно важное обстоятельство, Николай, - напомнил я.
- Ах, да! - он кашлянул. - В каждом из нас тоже есть маячки-пеленгаторы. И фамилии наши известны.
- Эти имплантанты необходимо срочно извлечь из человеческих тел, - подтвердил я. - Не знаю, что представляет собой эта операция и насколько она сложна, но нам нужен хирург.
Про то, что такого маячка в моём теле нет, я пока решил не говорить.
Я, смотря в окно БТР, обратил внимание, что из-за далёких пожаров теперь в воздухе постоянно висела серо-голубоватая дымка, в которой смазывались и даже растворялись далеко стоящие строения. Запах этой гари неприятно щекотал мне ноздри.
ГЛАВА 17. Атаман Походный (продолжение).
15 августа 2134 года. 15 часов 19 минут по местному времени.
Орловская область. Посёлок Крутое.
***
Правильно глаголет истина, что нет худа без добра. В поселении Крутое, находящимся недалеко от города Ливны, не захваченного бомбардировкой, мы неожиданно для себя нашли радушие и полное понимание со стороны местных жителей. Правда, их тут было немного. Напуганные военными действиями третьей мировой войны и неизвестностью, они собрались вокруг наших казаков и вступили с ними в разговор. Мне и моим старшинам почти ничего не пришлось объяснять местным жителям, кто мы такие и куда едем. Всё это было сделано за нас словоохотливыми Катыньскими казаками.
Услышав о том, что в мире твориться нечто страшное, узнав подробности о бомбардировке Европы, глобальном заражении местности и росте радиоактивного фона, многие из местных попросились ехать с нами. Я повторил для них свои требования и на этом вопрос приёма в казаки был исчерпан. Но зато сразу возникла новая проблема: число мест в автобусе было ограничено, а число желающих ехать теперь превышало наши возможности. Конечно, в автобусе были места, но они были заняты пожитками и реквизированным продовольствием, необходимым в дороге. БТР для перевозки пассажиров не подходили. С одной стороны, это были военные машины. При их использовании в бою, жизнь гражданских людей, находившихся в них, подвергалась бы ненужному риску. С другой стороны, в БТР мы складировали оружие, инструменты и десятки мелочей, которые, возможно, могут пригодиться нам в дальнейшем.
В Крутое я решил задержаться на сутки. В первых, нам нужна была техника, ещё один автобус и бензовоз, которые я решил раздобыть в Ливны. Во-вторых, новым переселенцам нужно было дать время собраться в дорогу. В-третьих, водителям был нужен короткий отдых, потому, что нас впереди ждала длительная дорога. Абсолютно все люди устают в дороге, не только водители. Те, кто совершал хотя бы раз в жизни тысячекилометровые автомобильные рейсы, меня поймут. В-четвёртых, в посёлке мы решили полностью опустошить продовольственный магазин, здесь это можно было сделать в относительной безопасности. И последнее, в садах и огородах Крутое можно было собрать хоть какой-то урожай свежих овощей и ягод, который здесь больше был никому не нужен.
Я и другие старшины обратили внимание, что значительно увеличилось число машин, перемещавшихся по дорогам. До этого времени мы не трогали встречные автомобили, проезжали мимо, делая вид торопящихся куда-то людей. Теперь, я решил не пропускать проезжающие автомобили, а останавливать и обыскивать их, пологая, что беглецы могут везти с собой самые ценные предметы. Конечно, я не имел в виду людей класса С, большинство которых были просто бедны, а те, которые что-то имели мало чем отличались от остальных. Существовавшая государственная система России будущего сделала всё, что бы ничего и не у кого не было. Если ты не относился к классу Б или А, то ты представлялся полным ничтожеством и не имел права жить в достатке. Люди, которые меня окружали, всё хорошо это знали, они испытали на себе все прелести полицейского засилья, и даже я, много повидавший, был шокирован тем зрелищем, которое я тут увидел.
Мы установили БТРы орудиями в разные стороны на проезжей дороге рядом с магазинчиком. Есаул Кривошеев, Лука и двое катыньских казаков направились на разведку в бронемашине в Ливны. Остальные катыньцы, кроме вставших в караул, принялись выносить продовольствие из магазина, сортировать его для последующей загрузки.
Штык и Евгений, усиленные казачьим подкреплением, находились в БТР, готовые в любой момент открыть огонь из пулемётов. Лилиана тоже нашла себе занятие, она находилась неотлучно при мне, выполняя роль ординарца. Получив от меня повеление, она, передавая мой приказ, звонко объявляла: "Я - младший урядник! Казак, ты что, не слышишь, что атаман приказал?" Поначалу это выглядело немного комично, но уже к вечеру все привыкли к казацкому чину Лилианы.
Действительно, уже через полчаса наши патрули БТР остановили первую легковую машину. Судя по размерам автомобиля, мощности двигателя и прочим наворотам, она принадлежала человеку класса Б. Из её открытого окна недовольно выглянул упитанный круглолицый мужчина. Увидев его, Штык повёл стволом автомата и потребовал:
- Куда направляешься? Документы, давай показывай! Кто ты такой, кто?
- Чего? Не видишь, кто я такой? - набычился тот. Его лицо покраснело от гнева, он сделал понятное движение, потянувшись за пистолетом висящем в плечевой кобуре.
Штык, недолго думая быстро развернул автомат и с силой ударил прикладом в лицо строптивца. В следующее мгновение Валерий распахнул дверцу автомобиля и грубо вытащил не успевшего прийти в себя полицая на дорогу. Этого Штыку показалось мало. Следующий удар солдатского тяжёлого ботинка пришёлся полицейскому в пах, от которого он завыл и упал в пыль. Штык вытащил у упавшего пистолет из кобуры, сунул себе в карман и крикнул Катыньским казакам:
- Сюда, братцы! Смотрите какого важного полицая мы изловили!
Те, давно уже бросив работу, наблюдали, как Штык вытаскивал и избивал полицейского чиновника. С радостными криками десяток казаков бросились на зов и окружили корчившегося и стонущего на дорожном бетонном покрытии полицая. Они смотрели на поверженную власть и откровенно веселились.
- Вот лежит, держась за свои отбитые яйца полицай! - театрально покрикивал Штык, глумясь над врагом. - Посмотрите на эту кучу дерьма! Он считает себя лучше, чем мы все вместе взятые. Он много лет пинал нас в задницу своим подкованным сапогом и считал, что это хорошо! Теперь времена изменились, и пинать его будем мы. Ну, что же вы смотрите? Он сделал бы это, не задумываясь, потому, что он - власть, ему ничего за это не будет. Но теперь власть - мы, и нам за это тоже ничего не будет! Бей!
Казаки не заставили себя долго уговаривать. Такой ярости у людей я не видел давно. Казаки, оскалив зубы, били полицая ногами остервенело, с каким-то исступлением, топтали его, радуясь кровавым брызгам, как дети праздничному салюту...
Изуродованный труп полицая казаки отволокли в кусты и словно не удовлетворённые содеянным, в заключение цинично помочились на него. После чего, перекурив, принялись за свое прежнее занятие.
Штык подошёл ко мне, подмигнул, поинтересовался:
- Ну как тебе наши казачки?
- Решил их всех кровью повязать? - спросил я.
- Ага! - подтвердил Штык. - Сам же рассказывал, что старые воры в середине двадцатого века такую привязку новообращённым делали, через кровь. Что бы человеку, вставшему на воровской путь, обратной дороги не было. Разве я не прав?
- Рассказывал, помню, - согласился я. - Валера, скажи, я тебя когда-нибудь обманывал? Подводил? Сделал для тебя плохо?
- Нет, атаман, не было такого! Ты что? - Штык виновато посмотрел на меня, не понимая, в чём он совершил оплошность.
- Тогда послушай умное слово старого еврея, - сказал я. - Забудь про всё, что связано с нашим тюремным заключением. У нас начинается новая жизнь. И я хочу, что бы она была светлая, а не наполненная бессмысленным и ненужным злом. Не хочу я видеть, как с людей заживо снимают кожу, как их заживо сжигают. И слышать об этом не хочу. Казнить их надо, не спорю и поддерживаю. Но в следующий раз отведёшь полицая за угол или в лес и там шлёпнешь по-тихому. К чему устраивать этот балаган? Наш народ, если озвереет, то потом не утихомирится, пока весь пар не выпустит. И не ты, не я и никто другой его потом не сможет остановить. Слышал о загадочной русской душе?
- Нет, - со вздохом ответил Штык.
- Так древние мудрецы называли славян, не понимая их внутренней сущности. Но для разгадки им недоставало всего одного понятия, которое отсутствовало почти у всех народов Европы. Славяне не имеют предела. Во всём. В работе, в любви, в пьянстве, в бою. Вот так!
- Понял тебя, атаман. Исправлюсь!
- Но разоружил полицая ты, вахмистр, грамотно! - не удержавшись, похвалил я его.
Штык довольно осклабился.
- Давай машину посмотрим! - предложил Штык.
- Давай!
При осмотре вещей в машине убитого полицейского мы сразу обнаружили несколько непонятных ящиков, отдалённо напоминающих компьютерные корпуса.
- Так это - серверы! - выпалил Штык. Он покрутил головой словно в раздумье: - Полицейские серверы, - добавил он и многозначительно посмотрел на меня, ожидая ответа.
- Уверен? - я сразу понял, какая для нас это удача.
- Точно, они, - подтвердил он. - Может быть какой-то архив. Только без пароля мы не сможем его прочитать.
- Нужен хакер? - спросил я.
- Да. Хакер. И не какой-то, а очень грамотный.
Я обвёл серверы взглядом, подумал и решил:
- Перетащим пока их к нам в БТР, когда-нибудь мы их прочитаем.
Конечно, при виде серверов, меня охватило острое желание узнать, какие тайны хранятся в этих блоках, но в данной ситуации я был бессилен. Простые алгоритмы информатики я бесспорно знал, мог написать короткую программку-файл для автоэкзека и конфига1 для 386 модели компьютера, но... Передо мной была электроника Будущего с программами и защитой, которые я себе даже не мог вообразить.
- А с машиной полицая, что делать будем? Хорошая машина, почти вездеход и на ходу. Жалко такую бросать.
- Водителя найдём, не переживай.
15 августа 2134 года. 16 часов 02 минуты по местному времени.
Орловская область. Посёлок Крутое.
***
В течение часа мимо нас проехало ещё две легковые автомашины. Эти автомобили выглядели старыми, со следами ржавчины. И люди, сидевшие в их салонах, ничем не напоминали чиновников. Они жались друг к другу и со страхом взирали на грозные БТРы, стоявшие в боеготовности. Но больший ужас им внушала моя полицейская форма. Одну машину мы пропустили не задерживая. Её водитель, сутулый немногословный мужчина жил в селении, которое мы проезжали. Вторая машина заинтересовала нас больше.
- Кто такие? - допрашивал пассажиров Штык. Автомат внушительно висел у него на груди, а заткнутая за погон кепи, медали и подсумки с боеприпасами дополняли картину бывалого воина.
- Местные мы, - отвечали они. - Мы с Ливны... Покидаем город... Там настоящая война идёт!
Словно в подтверждение их слов, со стороны города Ливны прозвучала канонада далёких взрывов.
- Что там происходит? - спросил Штык, с интересом посматривая в сторону города. Мы, Лилиана и я, приблизились, что бы лучше слышать. Водитель старой легковушки, выбравшись из машины и размахивая руками, стал рассказывать, что происходит в городе. Это был пожилой, седовласый мужчина астенического телосложения. Очки в тонкой оправе постоянно сползали у него с носа и он поправлял их. С его слов следовало, что в городе начались беспорядки, которые полиция попыталась пресечь. Горожане разбили двери магазинов и дорвавшись до запасов спиртного, перепились. Несколько человек были застрелены подоспевшими полицейскими. После этого народ впал в неистовство и разъярённая пьяная толпа набросилась всем скопом на десяток полицейских и задавили их числом, убили всех. Но погибшие полицейские почему-то оказались не живые люди, а андроиды, которые были лишь внешне похожи на людей.
- Андроиды? - уточнил я.
- Андроиды, господин офицер! - вскричал водитель. - Я сам видел их останки! Это просто невероятно! В людей стреляли не полицейские, а роботы-полицейские! Вот до чего дошло!
Оказывается, в Будущем андроидов использовали значительно чаще, чем я предполагал. Возьму на заметку. Это может оказаться важным.
- А где же настоящие полицейские? Люди? - спросил Штык.
- Полицейский участок разгромили, там бунтовщики убили несколько человек полицейских и захватили всё оружие. Остальные полицейские заняли оборону в доме начальника полиции. Вооружённые повстанцы окружили его со всех сторон. Между осаждёнными и осаждающими сейчас идёт перестрелка.
- А ты, значит, решил тихо сбежать? - спросил я. - Трусливо исчезнуть?
- Господин офицер, - воскликнул с обидой водитель. - Я не бунтовщик. Я уважаю власть и законы. Я совсем не военный человек. У меня семья, дети. Что будет с ними, если я погибну? Разве вы сами не видите, что твориться вокруг? Мир просто сошёл с ума! Кругом происходит нечто страшное! Идёт мировая ядерная война, это самое ужасное, чего так боялось всё человечество. И тут ещё начался дикий погром. Революция? Не знаю. Кругом пьяные толпы с оружием. Что хорошего от них может ожидать старый человек? Они убьют меня, убьют мою жену и мою тёщу, надругаются над дочерьми... Я не стал ждать подобной развязки, решил уехать подальше от этого безумия, спасти свою семью. Это самое правильное, адекватное решение. Почему вы меня за это осуждаете?
Я скосил глаза в салон автомобиля. Там действительно сидели две молодые девушки, женщина в возрасте, должно быть их мать и совсем старая женщина. Мне подумалось, что, возможно, этот мужчина прав по-своему. Погибнуть, защищая семью, для мужчины священный долг, но при этом знать, что твоя семья переживет тебя на несколько минут, не придаёт мужества...
- Куда же вы решили уехать? - спросил Штык, тоже посмотрев в салон автомобиля.
- Подальше отсюда, - ответил водитель поправляя очки. - Всё равно куда. Пока всё это не закончится...
- Уехать можно. Но куда? - Штык сплюнул. - Везде происходит одно и тоже.
- Отпустите нас пожалуйста, господин офицер! - умоляюще смотря на меня, попросил этот напуганный пожилой водитель. - Мы ничего не сделали плохого.
Речь этого человека была не засорена жаргонизмами, звучала вполне интеллигентно. Поэтому, отметив всё это, я задал ему вопрос:
- Кем ты работал раньше, отец?
- В больнице. Врачом. Видите, это совсем мирная специальность.
- Врачом!? - я даже сначала не поверил своим ушам. - Неужели врачом?
- Хирургом, - отозвался он. - Я всю жизнь лечил больных людей. И моя жена тоже врач. И старшая дочь.
Удача прямо сама шла ко мне в руки!
- Чего же ты молчал, батя! - я не пытался скрыть свою радость. - Ты уже приехал туда, куда тебе было нужно! Видишь эти БТРы? Они защитят тебя и твою семью от любых пьяных громил.
- Как защитят? - не понял он, беспомощно поводя глазами вокруг.
- Лилиана! - позвал я девушку и отдал приказ: - Младший урядник, объясни господину доктору и всему его семейству, кто мы, куда и зачем направляемся. И пусть он не думает, что мы совсем потеряли совесть и человеческое достоинство. Пусть он и его семья знает, что нам нужны врачи, и мы готовы о них позаботиться. А что бы он не думал, что мы его обманываем, то намекни, что просторный и мощный автомобиль полицейского, которого мы пленили час назад, куда лучше его ржавой колымаги и может стать его собственным. В нём, кстати, ему и его родным будет намного удобнее путешествовать с нами.
- Будет выполнено, Атаман! - чётко, по-военному ответила Лилиана, весело сверкнув светло-карими глазами.
- Атаман? - прошелестел ничего не понимающий доктор.
Уговаривать доктора нам долго не пришлось. Он, узнав, что нас уже намного больше ста человек, что мы хорошо вооружены и представляем собой сплочённую силу, способную дать отпор, согласился с большой охотой ехать с нами. А когда я подарил ему мощную и удобную машину, то он чуть не прослезился от радости.
Я завёл с ним деловой разговор, сразу объяснил, что я от него жду в дальнейшем. Он подтвердил, что работал в операционной много лет и по-прежнему может выполнять обязанности хирурга. Я сообщил, что мы имеем проблемы с медицинским оборудованием, инструментарием, медикаментами, точнее всего этого у нас просто нет. Но всё это необходимо достать. Он сказал, что этот вопрос разрешимый, но нужно будет снова вернуться в Ливны и там он сможет многое найти и взять с собой. Но, прибавил он, для этого ему нужна машина и охрана. Я пообещал, что организую надёжную охрану и найду машину под загрузку медикаментов, необходимых инструментов и аппаратов.
Я тут же попросил доктора осмотреть нашего раненого.
- Пулевое ранение в ногу, - объяснил я. Он сразу согласился, спросил деловым тоном:
- Где больной? Показывайте э... Атаман!
Кажется, наше становление нового Российского казачества потихоньку налаживалось. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
15 августа 2134 года. 22 часа 07 минут по местному времени.
Орловская область. Посёлок Крутое.
***
Присев в тенёчке и не спеша покуривая сигарету, я для себя сделал небольшое открытие. Если в небольших городах использовали роботов-полицейских, то это означало лишь то, что класс Б во всех крупных городах вследствие атомной бомбардировки практически уничтожен полностью. Из этого следовало, что нам никто не помешает передвигаться по дорогам. Но, как заведено, всегда есть оборотная сторона медали. Не пройдёт и нескольких дней, как повсюду, как грибы после дождя, возникнут различные вооружённые формирования, которые будут сильно разниться своими задачами и целями на будущее. Только в одном лозунге они будут схожи между собой: "Бей чужаков!" Поэтому в запасе у нас времени не более недели. Мало, но я не волшебник, повернуть время вспять. Для подготовке к зиме у нас останется месяц, от силы полтора. Но всё надо успеть в срок. Потому, что помощи нам ждать неоткуда. Хорошо, если никто мешать не будет...
Мой есаул целый и невредимый вернулся в Крутое вечером. Никто из наших людей, отправившихся с ним, тоже не пострадал. Уже на въезде, когда я только увидел их, то уже понял, что разведка прошла больше чем успешно. За броневиком Кривошеева следовал вместительный автобус. За автобусом степенно урча, двигался бензовоз. За бензовозом шли два мощных грузовика-фургона, у которых вместо кузовов находились железные восьмидесятикубовые морские контейнеры. Насколько я помнил, с Николаем отправились Лука и двое казаков, а тут я насчитал пять машин. Значит, ещё кто-то присоединился к нашему отряду. Это совсем неплохо!
В августе темнеет рано. В Крутое сгустились сумерки. Электричества, можно сказать, уже почти нигде не было. Не только Крутое, но и город Ливны погрузились в темноту. Линии электропередач уже не действовали, почти все электростанции мира перестали вырабатывать электроэнергию.
Как должна выглядеть ночь? Мрак, крик птицы в ночи, яркие звёзды в небе, проглядывающие из-за облаков, холодный ветерок. Ничего не видать вокруг. Темень такая, хоть глаз выколи!
Теперь ночь выглядела именно так, больше ничем не напоминая мне ярко освещённые фонарями и фарами машин, залитые мягким неоновым светом витрин и яркими огнями реклам улицы городов.
Мы использовали для освещения свет автомобильных фар и панели солнечных батарей. К моей радости в карманных фонарях использовалась атомная мини батарея, рассчитанная на много лет, и не нужно было переживать, что она в любой момент сядет.
Есаул Кривошеев, остановив колонну, подошёл ко мне и рассказал, что произошло в городе. Он, опуская ненужные подробности, повторил рассказ доктора, прибавив, что дом начальника полиции в конечном итоге был взят штурмом, в городе полицейских больше нет, но нет и порядка. Город захлестнула волна анархии, разгула и празднования провозглашённых кем-то свобод. Магазины полностью разорены и разграблены, на улицах очень неспокойно. Кое-где в городе слышна стрельба. Уже есть убитые. Он лично видел трупы.
Бензовоз, группа Кривошеева обнаружила на одной из городских автостоянок, подогнав к заправочной станции, они его полностью заправили. Там же, на автостоянке, казаки без шума реквизировали два контейнера. Проще говоря, угнали. С автобусом тоже всё получилось гладко. И с водителем автобуса, который, по примеру доктора, тоже вместе с семьей поспешил покинуть город и согласился ехать с нами.
Таким образом, за одни сутки наша автоколонна выросла до одиннадцати транспортных средств, в число которых входили теперь: четыре фургона, два автобуса, два БТР, бензовоз, броневик, внедорожник. Мы теперь были готовы с утра продолжать свой путь.
---------------------------------------
1. Компьютерный сленг. Файлы, без которых невозможно запустить программу.
ГЛАВА 18. Бункер Президента.
16 августа 2134 года. 17 часов 12 минут по Московскому времени.
Москва. Подземный бункер на территории бывшего Кремля.
***
Семён Чернов сидел в своём кубрике и с ненавистью рассматривал бетонные стены подземного бункера. Стены, лишённые всяких картин и репродукций, не позволяющие ни на чём задержать взгляд, действовали на него угнетающе. Тесное солдатское помещение бункера почти ничем не отличалось от тюремной камеры. Две кровати, заправленные полушерстяными одеялами, жёсткие подушки, полотенца на спинке кроватей. Маленький столик между кроватями. Узкий шкаф в углу у двери. Может это и походило на купе поезда, но окна в помещении не было и быть не могло. Зато не на миг не оставляла мысль, что над головой, за потолочным перекрытием находится громадная, многометровая толща земли. Ещё это помещение можно было сравнить с отсеком подводной лодки, лежащей без движения на дне океана. Но всякая подлодке рано или поздно всплывёт на поверхность, а здесь это сделать было никак невозможно. Там, на поверхности ничего не осталось живого, дома разрушены страшными взрывами. Радиоактивное заражение таково, что стоит оказаться в зоне разрушения, ты без лишних слов получишь такую сильную дозу облучения, что можешь сразу прямиком отправляться на кладбище. И даже не это самое неприятное. Выйти на поверхность физически невозможно. Оплавленный метал и бетон под воздействием сверхвысоких температур наверху превратились в сплошную тысячетонную спёкшуюся массу, пробиться через которую к выходу на поверхность не хватит никаких человеческих сил и возможностей.
Семён не снимая обуви прилёг на койку и воткнулся взглядом в низкий потолок. Что такое радиоактивное заражение он хорошо себе представлял. Тридцать лет нужно, не меньше, что бы выйти наружу без угрозы для жизни. Тридцать лет! Совсем немного. Ха-ха, немного. К тому времени ему будет далеко за пятьдесят. Уже совсем не молодой, скорее пожилой возраст. Почти вся его жизнь пройдёт... в бункере. В этой долбанной комнате!! Нет, камере. Отсюда даже сбежать невозможно.
С утра он ничего не ел. Офицер из президентской охраны объявил, что пайка будет урезана в связи с длительностью их пребывания под землёй. Пайка... Концентрат не имеющий вкуса привычных продуктов. Какие-то отвратительные кубики. Чай, не похожий на чай. И так питаться тридцать лет? За что?
Семён невесело усмехнулся, вспомнив графа Монте-Кристо, просидевшего в замке Иф долгих четырнадцать лет. А ему, Семёну Чернову, предстоит провести здесь времени в два раза больше...
Соседнюю койку занимал офицер из полка охраны Президента. Семён невзлюбил его с первой минуты. Офицер, в звании капитана, теперь постоянно находясь в ближнем окружении президента, явно рассчитывал на карьерный рост. Глупец! Кому теперь нужна эта карьера? А президент? Разве человека, укрывшегося в подземном бункере и собирающегося просидеть тридцать лет под землёй, не имеющего связи с внешним миром, можно считать президентом? Едва ли. Для всех тех, кто пережил ядерную катастрофу, он уже мёртв. Через год о нём никто и не вспомнит. А через тридцать лет? Неужели сосед Семёна по комнате, капитан настолько глуп, что не понимает этого? Появление на поверхности старика-президента совсем не будет напоминать явление Христа народу. Его просто никто не узнает, а если и узнают, то отнесутся к нему с полным равнодушием.
Когда дверь открылась и на пороге появился капитан, Семён даже не пошевелился. К лешему свинячьему всю эту субординацию!
- Чернов! - капитан неодобрительно взглянул на валяющегося на койке младшего сержанта. - Почему вы лежите на кровати в обмундировании? Что вы себе позволяете в присутствии офицера?
- И что ты мне сделаешь? - не вставая с кровати отозвался Семён. - Хочу тебе напомнить, что я отношусь к классу "А", а ты, капитан, всего лишь к классу "Б". Поэтому усмири свой служебный пыл и заткнись!
Напоминание такого рода капитану явно пришлось не по вкусу. Но он попробовал спорить:
- Мы являемся военнослужащими, поэтому приказы и требования вышестоящих начальников не обсуждаются, а подлежат неукоснительному выполнению, младший сержант Чернов!
Семён нехотя спустил ноги на пол и смотря снизу вверх на капитана, спросил:
- Военнослужащими, какой армии?
- Армии России!
- И где она эта армия, капитан?
- На поверхности, оказывает сопротивление врагу, ведёт бой!
- Ты в этом уверен?
- Конечно!
Спорить с этим дуболомом у Семёна не было никакого желания. Но капитан всё-таки решил додавить строптивого младшего сержанта:
- Сержант, как вы вообще смогли попасть служить в полк охраны Президента, если вы отличаетесь таким вольнодумством и неуважением к власти?
Семён промолчал. Ему было противно.
- Почему вы не отвечаете, когда я спрашиваю? - наседал на него капитан.
- Что вы собственно от меня хотите? - вспылил Семён. - Как я попал сюда, это вас не касается!
- Что? Это бунт? - капитан налился краской гнева и вдруг стремительно выскочил из комнаты. Семён проводил его взглядом, пожал плечами и остался сидеть на постели, смотря в одну точку. Капитан вернулся через минуту. Он был не один. За ним следовали два солдата.
- Немедленно арестуйте этого предателя! - приказал им капитан, показывая пальцем на Чернова. - Младший сержант Чернов обвиняется в правительственном мятеже, шпионаже, оскорблении государственного флага и измене Родины!
Семён встал, снял с себя портупею, бросил её на постель.
- Куда мне идти? - спросил он с плохо скрытой насмешкой.
- Я запрещаю вам арестовывать этого солдата! - раздался голос из-за спины капитана.
Все присутствующие, кроме Чернова, дружно обернулись на голос с намерением узнать, кому он принадлежит.
- Господин Президент! - воскликнул капитан, увидев стоящего позади него главу правительства России.
- Я попрошу солдат охраны покинуть это помещение и идти заниматься своими делами, - сказал президент. Когда двое солдат козырнув, вышли, президент осмотрел капитана с головы до ног и произнёс: - Благодарю вас за службу, господин капитан! Но, - прибавил он, замечая, что офицер хочет что-то ответить, - этого сержанта я запрещаю вам трогать! Это мой личный приказ вам! С этого дня, господин капитан, вы переходите под командование этого сержанта. Не рассуждать и не задавать лишних вопросов, если хотите стать майором! Все его распоряжения вы будите неукоснительно выполнять! И последнее, вы лично отвечаете головой за его жизнь! Позже, вы сами поймёте причины такого приказа. А теперь, оставьте нас одних!
Капитан попятился к двери, при этом он тихо бормотал:
- Но вопрос безопасности вашей жизни, господин Президент... Слушаюсь, господин Президент...
Когда он исчез за порогом, президент России тяжело опустился на соседнюю постель и изучающе посмотрел на Семёна.
- Ха-ха-ха! - вдруг рассмеялся глава страны. - Он решил тебя арестовать? Занятно!
- Ничего смешного, - отозвался Семён и спокойно присел на свою постель.
- Действительно, ничего смешного, - подтвердил президент и снова засмеялся.
Только тут Семён заметил, что президент сильно пьян.
- Почему ты стал брокером? - перестав смеяться, спросил президент.
- Диггером! - поправил Семён.
- А я как сказал? Ну да, диггером. Оговорился.
- Интересное занятие.
- Чем же?
- Поиск нового.
- Что же нового может быть в туннелях, которые проложил в земле человек?
- Не все туннели созданы человеком, господин президент! - возразил Семён.
- Конечно, понимаю, - президент покрутил кистью руки возле своего лица, словно подыскивая нужные слова. - И много таких, нерукотворных туннелей?
- Достаточно! - коротко ответил Семён.
Президент облизал пересохшие губы и, сложив руки на столе, вдруг горячо заговорил:
- Скажу откровенно, как равный равному. Ты же, как и я, принадлежишь к классу А. Я знаю это. Значит мы, люди одного общественного сословия, должны, точнее обязаны поддерживать друг друга. Такие остолопы, как этот капитан, совсем ничего не смыслят в политике. Мы используем подобных людей лишь для исполнения наших замыслов, для диктатуры нашего клана. Они думают, что управляют обществом. Но, на самом деле, всё решаем мы - класс А. Мы определяем политику государства, мы диктуем свою волю, мы стремимся к сохранению и упрочнению нашей власти! Почему же ты, миллиардер и банкир стал квакером, а не захотел получить любой понравившийся пост в Государственном аппарате управления?
- Диггером, - поправил Семён.
- Что?
- Диггером я стал, а не квакером.
Президент не обратив внимания на поправку, повторил свой вопрос:
- Почему?
- От природной лени, наверное, - сообщил Семён.
- Так ты выходит отъявленный лентяй? Что же, человек, имеющий крупное состояние и миллиардные доходы, мог позволить себе ничего не делать, а заниматься чем его душе угодно. Но это было в прошлом. Теперь мы больше не можем позволить себе пребывать в состоянии праздности. Мы обязаны начать действовать, если не хотим остаться тут похороненные, в этой проклятой могиле, в полном забвении.
- Наверху сейчас настоящий ад, - тихо напомнил Семён. - Горячий пепел...
- Знаю, - подтвердил президент. - Но нам всем жизненно-необходимо выйти на поверхность.
- Этот шаг мы сделать не сможем! - Семён отрицательно качнул головой. - Вход в бункер заблокирован, завален. Даже видеодатчики вышли из строя. Об этом знают все, кто здесь находятся. Мы ничего не знаем о том, что твориться над нами.
- А что ты скажешь, если узнаешь от меня, что не только датчики, но и часть кондиционеров тоже вышли из строя? - спросил президент. - Качество воздуха в бункере будет с каждым днём становиться всё хуже и хуже. Кроме того, часть генераторов холода не выдержав нагрузок, сгорела сразу после бомбардировки. Значительная часть запасов воды и пищи испортятся до того, как мы выйдем на поверхность. Нас тут, года через три, ждёт неминуемая смерть от голода и жажды, или мы рискуем медленно задохнуться. Это очень страшная смерть, если мы к этому времени не сойдём с ума или не перебьём друг друга как дикие звери. У нас нет связи с главным бункером: двери соединяющих коридоров напрочь заклинило. У нас сгорели блоки силовой тяги. Мы отрезаны тут от всего мира.
Семён впился глазами в президента. Тот перехватил его взгляд:
- Всё что я сказал - это чистая правда. В бункере мы долго не выдержим... Месяц, два. Потом неизбежен первый массовый психоз.
- Всё так плохо? - Семён ощутил страх, который вдруг пробежал по его телу от ног к голове.
- Скверней и быть не может! - подтвердил президент. - Или может быть, ты думаешь, что президент струсил, всё бросил, спрятался, спасая свою шкуру. Нет! Ты ошибаешься, сержант! Этот бункер - лишь временное убежище, в котором я и немногие близкие мне люди, должны были переждать первые дни после начала атомной катастрофы. Москва погибла, древнего Кремля больше нет. Это прискорбно сознавать. К сожалению, многие наши города повторили участь столицы. Но ещё жива Россия! Три четверти населения должны были уцелеть в этой бойне. И мы все, те, кто уцелел, обязаны вернуться к выполнению своего долга и обязанностей перед страной, возглавить оборону.
- Боюсь, что нам это сделать будет невозможно, - ответил тихо Семён.
- Возможно. Всё возможно! - президент шутливо погрозил Чернову пальцем. - И ты, ради будущего России, ты должен принять на себя задачу по спасению всех нас, всех людей находящихся в бункере.
Президент наклонился ближе, знаком поманил Семёна и дыша свежим запахом спиртного, прошептал:
- Из бункера на поверхность имеется секретный подземный ход. Но это, пока тайна для всех. О ней знают всего два человека: я, мой секретарь и теперь ещё ты. Завтра ты отправишься по этому ходу, проверишь его, пройдя полностью, и найдёшь выход на поверхность. Потом вернёшься обратно тем же ходом и выведешь нас всех из бункера. Никто, кроме тебя, не в состоянии это сделать! Понимаешь, на что я намекаю?
- Понимаю. Но есть такое страшное слово, которое меня пугает: "радиация", - произнёс Семён, бросая при этом вызывающий взгляд. Но президент, казалось, этого не заметил.
- Подземный ход из бункера тянется до города Солнечногорска. Это место находится вне зоны радиоактивного заражения...
- Это тридцать или даже все пятьдесят километров пути! - опешил Семён, быстро подсчитав расстояние в уме. При этом он сделал поправку на то, что туннели не всегда тянутся по прямой линии. Чаще, как раз наоборот.
- Совершенно верно, полковник Чернов! - подтвердил президент. - Завтра утром мы обязательно продолжим наш разговор. Жду вас к девяти утра в моих апартаментах..., хотя какие это апартаменты? Одно название! В общем жду вас у себя!
Продолжение этого разговора последовало незамедлительно. Сразу после ухода президента, в комнату вернулся капитан, который пряча глаза, старался не смотреть на наглого сержанта. А потом, минут через десять, миловидная девушка-андроид в белом передничке внесла в комнату поднос, на котором стояла бутылка очень дорогого коньяка и мясные нарезки на тарелочках.
- Это от господина президента вам лично, господин полковник! - сообщила она, поставив поднос на стол.
- Благодарю! - Семён вежливо кивнул. Когда девушка-андроид ушла, Семён посмотрел на ничего не понимающего капитана и дружелюбно сказал:
- Капитан, вы переходите в моё распоряжение. Приказываю вам пить коньяк и закусывать вместе со мной. Вам не должно быть стыдно выпить с полковником! Завтра у нас будет очень тяжёлый день и секретное ответственное задание, о задачах и целях которого я пока умолчу. От его выполнения зависит, какое у вас будет следующее звание. А о том, что у нас с вами произошло небольшое недоразумение, забудьте, как уже забыл я.
Семён уже догадался, что именно служаку-капитана президент определил ему в напарники. Чернов не хотел идти сто километров под землёй с человеком испытывающим к нему неприязнь.
17 августа 2134 года. 09 часов 03 минуты по Московскому времени.
Москва. Подземный бункер на территории бывшего Кремля.
***
В назначенное время полковник Чернов в сопровождении капитана прибыл на аудиенцию к Президенту. В маленькой комнатке, кроме президента, ещё находился государственный секретарь.
- Господа офицеры, прошу садиться! - разрешил президент и тоже сел в кресло. - Сейчас вы узнаете, в чём состоит ваше нелёгкое правительственное задание.
Капитан, услышав многообещающее начало, весь подобрался и обратился в слух. Секретарь достал карту и бережно расстелил её на столе. Семён, выслушав пояснения секретаря и изучив внимательно карту, поднял глаза и встретился с напряжённым взглядом президента:
- Как вы считаете, господин Чернов, насколько наш план выхода на поверхность через подземный ход реален? Только прошу вас, говорить абсолютно всё.
- Я могу задать несколько вопросов? - поинтересовался Семён.
- Конечно-конечно! - разрешил президент.
- Как давно этим ходом кто-нибудь пользовался?
Президент беспомощно пожал плечами. Секретарь, откинувшись на спинку кресла, сделал неопределённый жест:
- Понимаете, господин Чернов, этот подземный ход является государственной тайной высшей степени секретности... О нём почти никто ничего не знал и мы считали, что лишние посвящённые в эту тайну люди, неизбежно рассекретят эти сведения. Так, что этим ходом никто не пользовался, если я не ошибаюсь, уже лет сорок-пятьдесят.
- За такой период времени, подземный ход мог разрушиться, там мог произойти обвал, стенки могла подмыть какая-нибудь подземная речушка и затопить его наполовину или даже полностью на каком-то участке, - заметил Семён. - Такое вполне может случиться.
Президент со страхом посмотрел на Чернова, словно тот уже вынес окончательный отрицательный приговор плану выхода из бункера.
- Но я это не утверждаю, - поспешил успокоить всех Семён. - Я всего лишь рассказываю о трудностях, с которыми мы можем столкнуться.
- Лучше будет, если этих трудностей мы сможем избежать, - ответил Секретарь.
- Я того же мнения, - поддержал его Семён и задал следующий вопрос:
- Кто и когда строил этот туннель?
Президент опять промолчал, а капитан, за всё время не произнёсший ни одного слова, только слушал разговор. На этот раз секретарь ответил не сразу.
- Господин Чернов, это вторая государственная тайна, в которую мы готовы вас посвятить. Вас и вашего напарника, который в виду этого обстоятельства не может больше оставаться младшим офицером. Думаю, что погоны подполковника будут для него более подходящими...
Президент степенно кивнул. Лицо капитана, в одночасье ставшего подполковником, озарила радостная улыбка. Семён, которого не интересовала военная служебная лестница, терпеливо ждал ответа на свой вопрос.
- Итак, господа офицеры, на счёт того, кто и когда построили этот туннель... Этого к моему прискорбию, никто не знает.
- Что это означает? - потребовал Семён. - Любая, даже самая незначительная информация может спасти нам жизни. Спелеология - не увеселительная прогулка, смею вас уверить. Там может произойти всё, что угодно. Он скопления подземных газов, до внезапно появляющихся в стенах плаунов и грязевых потоков!
- Это мы всё понимаем, - секретарь сокрушённо развёл руками. - Но нам трудно, что-либо объяснить. Единственное, что нам достоверно известно, что этот туннель строили не во времена Ивана Грозного или ещё раньше. Этот туннель уже существовал. Сколько ему лет, никто не знает. На него совершенно случайно наткнулись строители этого бункера. Они оставили коридорчик, соединяющий бункер с туннелем. И перегородили его сверхпрочной дверью, которую вы видите в этом помещении. Это и есть вход в туннель.
- На карте обозначен лишь один ход туннеля, - сказал Семён. - Действительно ли, что этот туннель один, или он имеет где-то разветвлённую систему ходов на различной глубине?
- Мы не знаем, - ответил секретарь. - У нас имеется только эта старая карта, выполненная восемьдесят лет назад, с которой вам лично нужно будет сделать кальку.
- Как обстоят дела с оборудованием? - спросил Семён.
- Комплекты диггеров у нас имеются. Всё необходимое мы заготовили заранее, - ответил секретарь. - Хотите посмотреть? Всё самого лучшего качества.
- Посмотрим, - сказал Семён. - Попозже. Что ещё интересного вы можете рассказать нам про этот туннель?
Секретарь переглянулся с президентом. Семён чувствовал, что рассказывая о туннеле секретарь умышленно многое недоговаривает. Это Чернову не нравилось, но он был уверен, что узнает всё.
- Я никогда не был в этом туннеле, - признался секретарь и словно в раздумье произнёс: - но, судя по старым отчётам, с которыми мне довелось ознакомиться, он кажется мне творением не человеческих рук. Стенки его словно оплавлены. Люди, побывавшие в нём и составившие отчёты указали, что этот туннель не копали, а словно выжигали в земле каким-то приспособлением. Никаких древних и современных технологий, с помощью которых можно это выполнить, не мне и никому другому неизвестно.
- Я кое, что знаю об этом, - кивнул Семён. - Читал. Видел. И это для меня не секрет.
- Вам известно кто его строители? - спросил президент.
- Нет, не известно. Но с такими или похожими туннелями я уже сталкивался.
- Знаете, господин Чернов, - сказал президент. - Я в этом бункере нахожусь уже семь суток. Я ночую здесь, в этой комнате. Ничего такого я не замечал. Но вчера, вчера ночью я слышал неясный гул, который доносился из-за двери, ведущей в туннель. Ощущение по звуку было такое, что там будто бы двигались товарные поезда. Удивительно, как я вообще мог что-то слышать, эта дверь не пропускает абсолютно никаких звуков. Даже рёв авиационного двигателя, если он находился по ту сторону двери, я бы не услышал. Но тут...
- Это очень странно! - впервые подал голос напарник Чернова. - Откуда тут взяться поездам? Мы находимся на глубине восемьдесят метров!
- Не знаю, что это может означать, - произнёс Семён теребя свой подбородок.
- Вот всё это вам и надлежит выяснить, - подытожил секретарь. - Давайте обсудим детали, а потом займёмся вашим снаряжением.
- У меня есть ещё один вопрос, - сказал Семён. - Но он не относится к делу.
- Слушаю, - произнёс президент.
- Скажите, почему олигарх Штерн был объявлен государственным преступником?
- Я с большим удовольствием отвечу на ваш вопрос, - после секундной паузы проговорил президент. - Когда вы, господин Чернов, вернётесь обратно и примите соответствующую вам по праву рождения высокую государственную должность. Есть вещи, которые могут знать не все люди класса А, а лишь отдельные должностные лица.
ГЛАВА 19. Путь на восток.
16 августа 2134 года. 15 часов 43 минуты по местному времени.
Пензенская область.
***
Наш полевой передвижной лагерь уже начал приобретать определённую организацию в плане быта. Уже не возникало вопросов в плане того, где и сколько брать топлива для ночных костров. Проезжая мимо заброшенных деревень, мы неизменно находили или готовые дрова или сухие брёвна, которые казаки тут же на коротком привале превращали в распилы.
Вечером, разместив караулы, поставив машины в круг, таким образом, чтобы избежать риска от их умышленного угона, мы готовили пищу на кострах и наслаждались заслуженным отдыхом.
Лично я ночевал в БТР. Рядом со мной спала Лилиана. Некоторые казаки считали, что у нас с ней существует близость. Вы всё правильно поняли, чего я недоговариваю. Но я утверждаю обратное. Мы спали с ней вдвоём, но одетыми, под разными одеялами и у нас с ней ничего не было. Многим покажется, что я, мол заливаю, кривлю душой. Но попробуйте встать на моё место. Начнём с того, что я уже не молодой мальчик, который едва завидев красивую девушку, начинает распускать хвост перед ней. Я, проводя за управлением БТР целый день, каждый вечер разбирая различные, постоянно возникающие вопросы, требующие немедленного решения, страшно уставал. Ночью я проверял караулы. При всём при этом, постоянное состояние повышенной боеготовности совсем не располагает к порханию амуров, вздохам влюблённых при луне и тому подобным вещам. Какая тут может быть романтика, спрошу я вас?
В лагере мы ставили небольшие десятиместные палатки, в которых на ночь размещались семьи казаков. Палатками мы разжились чисто случайно.
Подъехав к одной воинской части, которая была обозначена на карте, мы обнаружили в ней лишь с десяток полупьяных солдат, которые завидев толпу переселенцев поначалу начали геройствовать. Но вид наших БТР со стволами крупнокалиберных пулемётов, приведённых в состояние боеготовности и короткая автоматная очередь в воздух, сразу охладил их пыл. Казаки отобрали у солдат оружие, а их самих загнали в комнату дежурного по КПП. Один из допрошенных мной солдат, напуганный моей полевой формой подполковника, поспешил всё рассказать.
Большинство военнослужащих, в течение нескольких дней после начала войны, уже разбежалось по домам, остальные, наиболее робкие остались, боясь, что им придётся отвечать за дезертирство по закону. Они, оставшиеся в части, не знали, что им делать дальше. Я, посмеявшись, посоветовал им идти на все четыре стороны, прибавив, что в ближайшие тридцать или сорок лет никто не будет интересоваться их прошлым.
Мы сразу обнаружили, что продовольственный склад, уже частично разграблен, в оружейных комнатах было хоть шаром покати. Почти всё оружие и патроны дезертиры разобрали и унесли с собой. Защитные каски нам были не нужны, поэтому мы их тоже не тронули.
Но зато вещевой склад нас всех откровенно порадовал. Обилие комплектов военной формы, полевой и повседневной, летней и зимней, разных размеров и различной камуфляжной окраски значительно подняло наш боевой дух. Тут же обнаружились ремни, разгрузочные жилеты, ботинки и сапоги.
- Лука! - позвал я громко. Но Лилиана, повсюду меня сопровождавшая, доложила, что он отправился обследовать брошенную в части технику.
- На складе полно макаронных изделий и мешков двадцать крупы! - доложил мне подбежавший казак из тех немногих, которых мы решили вооружить. - Соль есть. Будем брать с собой, господин Атаман?
- Обязательно будем! Возьми ещё пять человек и пусть готовят всё под загрузку. Скоро к складу подгоняют машину.
- Господин Атаман, знамя части нашли брошенное! - доложил второй.
- Не нужно, пусть остаётся здесь... Хотя, погоди! Отнеси-ка его в мой БТР, может быть пригодиться.
Сообщения следовали одно за другим, но ничего интересного я больше не услышал. Пока не пришёл Лука. Его физиономия была испачкана машинным маслом, но излучала такое довольство, что первым не выдержал я:
- Вахмистр! Рассказывай, что там?!
- Не поверишь, Атаман!
- Поверю, поверю... Что нашёл интересное?
- Автокран. Двадцатипятитонник на колёсах.
- Наверное, нужная нам машина, - в раздумье произнёс я, силясь сообразить, какую выгоду мы можем получить с этого механизированного чудовища в дальнейшем.
- Не напрягайся ты так, - Лука заметил мои размышления и махнул рукой. - Это моё дело распоряжаться техникой. Кран будет нужен, поверь мне, и мне для него необходим водитель.
- Ну это понятно, - ответил я. - Но не из-за крана же ты так радуешься?
- Не из-за него. Я осмотрел парк брошенной техники. Тут много поломанной и старой, но в боксах можно забрать несколько единиц вооружения, вполне пригодных к боевым действиям.
- Что именно?
- Два грузовика и три бронемашины. Всё это на ходу. Но в них нет, к счастью, горючего. Иначе их бы тут уже не было. Зато вооружение на них тоже полностью отсутствует. Сняли до нас. Но это не моя проблема, а Штыка. И кое-какие запчасти тоже имеются. Ещё есть нужные инструменты. Переносные автоматические слесарные станки. Сварочные аппараты... Много чего интересного и нужного.
- Вот спасибо, Лука Лукич! - воскликнул я. - Обрадовал, честное слово!
Лука подмигнул мне, мол, знай наших! Хороший он человек.
Я распорядился выгнать грузовики и остальную технику из боксов. Заправив её горючим из бензовоза, мы получили дополнительную боевую мощь для нашего казачества.
Бронированные легковые машины, которые мы здесь нашли, были четырёхколёсные, четырёхместные и представляли собой нечто похожее на усовершенствованный мощный автомобиль марки "Хаммер" у которого откидывался верх, образуя из металлических пластин трехсторонний броневой щит для ведения пулемётного огня. Но кроме всего прочего это были превосходные машины-вездеходы, внедорожники, способные преодолеть осеннюю грязь распутицу и снежную целину. Мечта любого первопроходца и пионера, которыми нам надлежало стать в скором времени.
Оба новых грузовика мы поставили перед вещевым складом, где Ёж начал руководить погрузкой военного обмундирования и обуви, попутно отбрасывая в сторону то, что считал бесполезным. Например, шинели, фуражки, кители. Зато всё остальное тщательно паковалось и укладывалось в машины. Наличием палаток мы были обязаны именно Ежу. Они занимали слишком много места и поначалу он брать их не хотел. Но разум взял верх и пять палаток всё-таки были погружены во второй грузовик.
Машины с крытыми кузовами, взятые нами в воинской части уже были полны, грузить обмундирование было некуда и Еж посоветовал одеть здесь же всех казаков однотипно, что бы не путать чужих и своих. Так как новой формы на складе оставалось ещё полно, то я, осмотрев несколько рисунков камуфляжа, ткнул в один понравившийся мне комплект "милитари". Это был двухцветный камуфляж темно-зеленого болотного и коричневого цветов. Почему я его выбрал? Не просто так, он мне понравился. По-моему для тайги, это самые подходящие цвета маскировки.
Тут же, на складе наши казаки начали примерять новое обмундирование, подбирая себе по размеру. Причём каждый, следуя полезному совету Ежа, брал с собой второй комплект обмундирования. Через час наша разношёрстно одетая толпа начала приобретать однотипный, военизированный вид. Причём некоторые из женщин-казачек тоже не погнушались подобрать для себя форму различных камуфляжных расцветок, мотивируя это тем, что она намного удобнее в пути, чем юбки или платья. Мы им не препятствовали. Что касается Лилианы, то она уже переодетая в новый камуфляж, находилась недалеко от меня. Он сидел на ней немного мешковато, но никто и никогда в любой армии мира не носит военную форму по фигуре в обтяжку.
Один из солдат, выглядевший постарше других, из оставшихся в части, тут же попросился ко мне в казаки:
- Атаман, у меня родни нет и идти мне некуда... Из сирот я. Возьми меня к себе, я много что умею!
- Воевал? - спросил я.
- Случилось повоевать в Африке три года. Отдельный террористическо-истребительный батальон специального назначения.
- Есаул! - позвал я.
На мой зов явился Кривошеев уже переодетый в новую форму:
- Вызывал, атаман?
- Забирай к себе в отряд этого бойца! - я показал на нового казака, изъявившего желание примкнуть к нам. - И сразу переодень его. Это контрактник, учить его воевать не нужно...
- Что-то мне знакомо твоё лицо, - сказал ему есаул. - Где я тебя мог видеть?
Тесен мир! При дальнейшем разговоре, для меня вдруг выяснилось, что Кривошеев и наш новый казак несколько лет назад вместе служили и воевали в джунглях Африки.
Так наш отряд постоянно обрастал всё новым и новым народом. Когда мы покидали эту воинскую часть, нас было уже общей сложностью 186 человек. Изрядная толпа. Я считал, что больше двухсот-трёхсот человек населения нам будет трудно прокормить. Тем более, что почти треть нарождавшегося казачества были дети и подростки, не достигшие совершеннолетия. Я совсем не против детей. Но рассчитывать на них ближайшее время как воинов или как работников не приходилось и думать. Хотя дети детям рознь. Эти подростки, хотя и не были "детьми улицы", но больше им подходило название "дети подземелья". Они были малограмотные, но зато хорошо знали жизнь. Что такое хорошо, а что такое плохо, они уже усвоили. И что такое труд, они тоже знали.
В России будущего все слабые дети не выживали, а все нарождавшиеся лидеры заканчивали свою жизнь уже в юности. Некоторые, пытаясь протестовать, попадали в различные переделки, при этом, при задержании, истреблялись полицией без всякой жалости. Государству были не нужны те, кто способен на безумства и вожаки, способные увлечь за собой толпу. Дети, видя бесславную кончину своих сверстников, всячески учились скрывать свои чувства, становились хамелеонами, но отнюдь не теряли при этом своей индивидуальности и не разучились мечтать.
16 августа 2134 года. 19 часов 03 минуты по местному времени.
Пензенская область.
***
Я увидел как девочка Настя, примеряет брошенную фуражку. Фуражка была ей велика и сползала с головы.
Я подошёл к ней, улыбнулся Насте и поинтересовался:
- Как поживает твой знакомый?
- Хорошо, дядя Миша! - ответила она, принимая у меня яблоко.
- А мне он ничего не просил больше передать?
- Нет, дядя Миша, он тебе вообще ничего не говорил.
- А как же насчёт бандитов? - напомнил я.
- Нет! - возразила она. - Он говорил это мне. Это он меня защитить хотел. А тебя он не любит, говорит, что ты человек, которого нет.
- Как это нет? Вот же я!
- Нет, - упрямо повторила она. - Он говорит, что ты мёртвый. Но я не понимаю его. Ты живой. А мёртвых в могилу закапывают.
Оказывается ангел-хранитель Насти был поглощен заботой о ней, а не обо мне. Ладно, обойдусь как-нибудь. Зато мою сущность этот домовёнок узрел в корень. Меня тут действительно нет, потому, что до 2134 года я никак не смог бы дожить, как бы не старался. Но если бы такое смогло вдруг случиться, то мне бы было сто шестьдесят пять лет. Самый, что не наесть солидный, пенсионный возраст для старца.
Хорошо, что она ребёнок и не полезет назойливо с расспросами. А с другой стороны, доказать моё невероятное появление здесь сейчас совершенно невозможно. Документ у меня есть. Впрочем, никто и не будет это пытаться делать...
А пока надо оставаться самим собой. Я улыбнулся Насте, сказал ей:
- Крошка моя, я здесь, и совсем не умер. Не нужно меня бояться.
- А я и не боюсь, - ответила она.
ГЛАВА 20. Лилиана.
16 августа 2134 года. 22 часа 18 минут по местному времени.
Пензенская область. Посёлок Беково.
***
Вскоре, после того, как мы расположились на ночлег в близости посёлка Беково, Штык попросил меня переговорить с двумя местными мужичками, которые хотели влиться в наше казачество. Я разрешил и сидя около костра в окружении своих старшин, допустил их к себе. Один из них, степенный дядька лет за сорок, сразу назвался инженером-строителем и честно предупредил, что с ним находится вся его родня, которую он бросить не может - человек восемнадцать. Но он проявил нужный такт, пообещав мне, что все его родственники, за исключением детей и стариков, будут трудиться где угодно. Я дал добро на его вступление в казачество, и он ушёл очень довольный. Зато второй, пытался показать себя неким аристократом, хотя начал разговор со слов утверждающий обратное:
- Атаман, я выходец из класса С, такой же как и все остальные. Я услышал про вас и считаю, что я буду необходим всему нарождающемуся казачеству.
Старшины переглянулись. Кто-то спрятал усмешку. Но я на полном серьёзе спросил, в чем же проявляются его неординарность по отношению к остальным казакам? И услышал в ответ, что он - очень грамотный, знающий экономист.
- Это хорошо, - согласился я. Но поскольку я сам закончил экономический факультет, прежде чем стать финансистом, то решил скрестить с ним шпаги, проверив его профессионализм. - Что же ты будишь экономить у казаков?
Я умышленно сделал свою речь малограмотной, неправильно построив фразу. И мой собеседник тут же попался в подстроенную ему ловушку.
- Экономист не занимается накоплением, - возразил он несколько напыщенно. - Экономист подсчитывает прибыль, прогнозирует экономический рост, определяет валовой доход, советует правильное направление, дающее выгоду в любой отрасли хозяйства. Управляет процессами, если это вам более понятно. Вот всем этим я готов у вас заниматься.
- Это всё мы как-нибудь осилим своими слабыми мозгами.
И следом процитировал я отрывок Пушкина из поэмы "Евгений Онегин":
- "Он был великий эконом, то есть умел судить о том, как государство богатеет".
Но моя цитата не возымела действия на экономиста, который, скорее всего её никогда не слышал, потому, что не читал русского классика. Не дождавшись ответа, спросил:
- Где ты работал раньше, экономист?
- В крупной пищевой компании, занятой выпуском газированных напитков и соков, - с гордостью ответил он. - Я приносил фирме семьдесят процентов прибыли.
- У нас, - возразил я, - нет производства, нет предприятий, нет денег. Какой же экономический эффект можно подсчитывать в наших условиях?
- Деньги были всегда! - нравоучительно заявил экономист, игнорируя мой вопрос и отвечая о другом. - Или их эквивалент. Иначе и быть не может. Каждое государство обязано иметь деньги. Поэтому деньги будут и у нас.
Он был так уверен в себе, что произнёс "у нас", так, как будто я уже дал ему согласие занять пост министра экономики. У меня создалось впечатление, что он явно страдал если не манией величия, то по крайней мере ярко выраженным эгоцентризмом.
- Знаю-знаю, - я согласно качнул головой. - Медные прутья, раковины каури, серебряные слитки, бычьи кожи, зёрна какао. Ещё в качестве обмена служили меховые шкурки, овцы, пачки чая и даже порох. Всё это было когда-то деньгами...
- Откуда вы это знаете? - отрывисто спросил он и подозрительно посмотрел на меня. - Кто вам рассказал? Эквивалент денег тоже должен иметь рассчитанную усреднённую себестоимость, который важно определись исходя из территориально-промышленной зоны и тарифа транспортных расходов на перевозки. Всё это непросто и требует пристального, всестороннего подхода, составлением смет, калькуляции...
Этот хитрый приспособленец начал раздражать меня. Нет, всё, что он говорил, соответствовало истине, но истина была ещё и в том, что при новых условиях существования людей, содержание подобных "мыслителей" было для нас непростительной роскошью.
- В твоих знаниях я больше не сомневаюсь... Люди мне нужны. У меня для тебя есть специальное предложение, - сказал я с важным видом и многозначительно посмотрел на казацких старшин. - Экономисты нам пока не требуются, но зато есть острая нужда в подсобных рабочих. Поднести, разгрузить, перетаскать тяжести. Ты человек молодой, здоровый. Как раз подходишь для подобной работы. Так как?
- Рабочим?! - округлил глаза экономист. - Носильщиком? Я? Как можно!? Я имею высшее образование, опыт работы управленца и мне после всего этого ходить в подсобных рабочих? Меньше, чем начальником отдела я...
- Умолкни, говорун! - рассержено рявкнул я. - Ты зачем пришёл ко мне такой учёный? Получить хорошую, сытную должность и сидя в офисе или правлении, давать мне ценные советы? А у тебя советов не спрашиваю! Думаешь, что мне нужны твои наполеоновские планы и многотонные отчёты на бумаге? Мне нужны фермеры, строители, водители, солдаты, даже землекопы. Мне не нужны экономисты, которых нужно содержать за счёт труда других казаков. Убирайся прочь, умник, и не попадайся мне больше на глаза!
Старшины и казаки, которые слышали наш диалог, дружно рассмеялись. Горе-экономист тут же поспешил испариться. У него хватило ума понять, что дальнейшее препирательство может для него плохо закончиться.
Мы ехали по дорогам на восток. Часто делали остановки, давая себе отдых. Наверное, поэтому ни одна из наших машин в пути не разбилась, не оказалась кверху колёсами в кювете. Единственные наши поломки в дороге - два пробитых ската - были сразу же устранены и мы снова продолжили своё движение.
Первая живность, которая мне попалась на глаза на одном из ночных привалов, была серая кошка. С ней забавлялись дети. Кошка, которую они наперебой кормили мясными, рыбными консервами и копчёной колбасой, лежала у них у всех по очереди на коленях и издавала хрюкающие и урчащие звуки, напоминавшие тихий рокот мотора.
Тут у меня впервые промелькнула мысль о том, что неплохо бы где-то достать коз, курочек и другую полезную в хозяйстве скотину.
17 августа 2134 года. 02 часа 14 минут по местному времени.
Пензенская область. Посёлок Беково.
***
Я задыхаясь бегу по тайге, сзади слышен захлёбывающийся лай собак. На мне ватник с нашитым на нём номером. Ветки деревьев больно бьют меня по лицу. Неужели я сбежал из лагеря? Из какого? Не могу понять.
Сзади раздаётся несколько выстрелов, я почувствовал, как что-то тяжёлое ударило меня в ногу. Боль пронзила меня. Попали. Больно-то как! Я ранен. Всё, теперь мне конец...
Меня окружили гогочущие солдаты и лающие собаки. Офицер НКВД, руководящий погоней, приблизил ко мне лицо:
- Ты - мертвец! В лагерь мы тебя возвращать не будем. Зачем тащить тебя целиком? Твоей отрубленной головы для показа начальству и остальным зэка для устрашения будет вполне достаточно...
- Шмарануть1 меня хочешь, пёс позорный, меня, магирана? - кричу я. - Плюй, падла2! Потом кровавыми слезами умоешься, когда на Лубянке товарищ Берия прикажет тебе все кости переломать!
"Причём тут товарищ Берия? Зачем я это крикнул?"
Солдат передёргивает затвор карабина и наводит его на меня. Я смотрю в чёрное дуло, дышащее на меня запахом смерти. Я дёрнулся и ... проснулся.
- Миша, Мишенька, успокойся, я тут, рядом! - услышал я голос Лилианы. - Это всего лишь плохой сон.
Я почувствовал узкую ладошку Лилианы у себя на щеке.
Чего нельзя отнять у женщины, так это её внутреннюю сущность. И не важно, сколько ей лет, двадцать или пятьдесят. Она всегда остаётся женщиной. Успокаивающий голос Лилианы окончательно выгнал из меня остатки ночного кошмара. Щёлкнула кнопка фонарика, Лилиана убавила его мощность до яркости одной свечи.
- Какие странные слова ты произносил, Миша, - сказала полушёпотом Лилиана. - Я таких даже не слышала: "магиран", "шмарануть".
- Это очень старые слова, - пояснил я и не желая развивать эту скользкую тему, попросил: - Дай мне, пожалуйста, воды.
- Может молока?
- Нет, лучше воды.
Лилиана достала флягу с водой и подала мне.
- А почему ты произнёс фамилию Берия? Он, по-моему, жил лет двести тому назад.
Другой человек, на месте Лилианы не обратил бы внимания на мои вскрики, приняв их за бред. Но не Лилиана. Она - учитель истории. Пришлось мне рассказать ей про свой сон.
- Ты совсем измучился, Мишенька. Я же всё вижу. Ты хочешь сделать мир лучше. Но ты устал и тебе снятся кошмары...
При этих словах Лилиана начала расстёгивать пуговицы на своей куртке, потом медленно сняла её. За курткой последовала майка. Ничего на ней кроме штанов больше не было.
Увидев её полуобнажённой я ахнул, но был уже не в силах оторвать свой взгляд от её груди. В горле от волнения у меня пересохло.
- Лиля, ты что делаешь? - хрипло спросил я.
- Тебе надо немного расслабиться. Снять напряжение, - просто отозвалась она, расстёгивая ремень на своих брюках.
- Лиля, так же нельзя! - я попытался её остановить. Она замерла, посмотрев на меня, спросила:
- Я тебе не нравлюсь?
- Да что ты такое говоришь? - возразил я. - Нравишься, даже очень!
- Тогда почему нельзя? Что тебя смущает? Мужчина и женщина вместе - это вполне естественно. Ты не женат, ты не гей, не старый и не больной. И сам только что сказал, что я тебе нравлюсь.
- Но, - я уцепился за последнюю слабую попытку вразумить её. - Что о нас скажут люди?
Но у неё наготове уже был ответ:
- Люди? Люди уже давно про нас это говорят, хотя ты, конечно, этого не знаешь. Теперь, всё?
- Почти.
- Что ещё? - она не собиралась сдаваться и видимо решила довести своё задуманное до конечной точки.
- Почему я?
- Что?
- Разве у нас мало молодых мужчин, что ты выбираешь меня. Мне, девочка, уже за сорок. Лет через десять-пятнадцать я уже буду стариком. А ты останешься ещё молодой женщиной, по-прежнему красивой и привлекательной. Не стоит тебе сейчас делать глупость, за которую ты будешь казнить себя всю оставшуюся жизнь.
- Откуда тебе знать какая я буду через пятнадцать лет? - она с печальной улыбкой посмотрела на меня. - Может быть, я превращусь в неповоротливую толстуху, на которую не посмотрит не один мужчина? А почему я выбрала тебя? Разве я знаю? Полюбила и всё.
Женщина подсознательно всегда знает, кто ей нужен. И переубедить её, если не существует табу, никак невозможно.
- Посмотри на изгиб моих бёдер, на упругость моей груди, на стройность моих ног. Мишенька, посмотри мне в глаза, что бы ты смог увидеть в них все мои чувства, всю мою любовь к тебе.
Лилиана между тем уже стащила с себя форменные штаны, оставшись в одних трусиках. Неяркий свет портативного фонаря неравномерно освещал её, как бы внося некоторую толику интима, насколько этому способствовал транспортный отсек БТР.
Всё это стало меня "заводить". И я не выдержал искушения!
Я ощутил жар во всём теле, бешеный танец мышечных импульсов и прилив крови. Даже не замечая, что я делаю, я тоже начал быстро раздеваться.
- Иди ко мне, Лиля! - тихо позвал я её.
Наши губы встретились в долгом поцелуе. Оказавшись в моих объятиях, Лилиана вдруг безвольно поникла, уступив мне ведущую роль любовника и позволила мне наслаждаться её податливой плотью. Это была чудесная ночь, за которую я трижды наполнил её чрево живительной влагой.
17 августа 2134 года. 18 часа 38 минут по местному времени.
Саратовская область. Город Балаково.
***
Я, хотя и мало спал этой ночью, целый день был бодр и весел как никогда. Влюблённый человек ничего не видит и не слышит. Он живёт в своём мире грёз и мечтаний, он парит на крыльях в заоблачных высотах своего счастья.
Но я мечтал немного о другом. Я хотел сделать моей Лилиане королевский подарок, достойный её. Что я мог ей подарить? Пистолет? Не смешно. И тогда я, вспомнив воровской закон прошлого, решился на дерзкий шаг. Мне захотелось ограбить какой-нибудь магазин, подобно американскому гангстеру или почтовую карету в стиле мексиканского бандита.
Но подходящего объекта для грабежа нам не попадалось целый день. Все эти заурядные магазинчики и бензоколонки мы грабили без всякого риска для жизни.
Пока не приехали к городу Балаково. Тут нам неожиданно перегородила дорогу баррикада, за которой находились решительно настроенные люди. Хотя вооружены они были, чем попало, начиная от штурмовых винтовок и вплоть до булыжников, называемых орудием пролетариата.
Баррикада нас встретила грозным рёвом и свистом. Правда, огонь по нам не открыли, но дальше ехать мы не могли.
- Заряжай! – сам себе подал команду Штык и прильнул к прицелу.
- Отставить! – скомандовал я. – Подожди! Нам война с народом не к чему.
С баррикады к нам спустился один человек и, махая белым платком несмело приблизился к нам. Я приоткрыл дверь БТР, что бы он мог меня слышать.
- Вы кто такие? – спросил он.
- Переселенцы. Казаки, - ответил я. – Мы не полицаи и не грабители. Посмотри за нами едет целых два автобуса с женщинами и детьми.
Когда он вернулся, убедившись в правоте моих слов, я спросил:
- А вы кто? Что у вас тут происходит?
Оказалось в городе стихийно началось восстание. Полицаев перебили всех кроме одного. Его дом пытаются штурмовать, но, не имея в достатке нужного оружия, ничего не получается.
- Мы поможем огнём, - предложил я. – Но есть два условия.
- Что за условия?
- В объезд города нам надо сделать слишком большой крюк. Но мы торопимся. Вы всего лишь нас пропустите через город, не задерживая. Мы тоже никого не тронем.
- А второе условие? – спросил парламентёр.
- Мы сами убьем полицая! Что скажешь, дядя?
- Годиться! – согласился тот, поднимая вверх большой палец, что бы результаты переговоров видели люди на баррикаде.
…
Уже после первого залпа из орудия БТР, из одного из окон осаждаемого дома высунулась голова перепуганного человека, который клялся, что готов сдаться и впустит нас в дом. Я и Лука, поднявшись по каменным ступенькам, подошли к дверям трёхэтажного особняка. Они были не закрыты. Около входных дверей стоял запуганный полицай. Он трясся всем телом и издавал какие-то всхлипывающие звуки.
- Веди нас в свой кабинет, скотина!
- Зачем? – он заикался со страха.
- Нам нужны ценности и всё твоё золото! – объяснил я.
- Но это грабёж! – побледнев, воскликнул он. – Нечестное присвоение материальных ценностей группой лиц путём насилия!
- Разбой! – поправил я.
- А сам-то ты такую домину отгрохал на честно заработанные деньги? – зловеще прошипел Лука.
- Я служил! – вдруг испугался полицейский чиновник.
Лука подскочив к нему, нанёс ему несколько ударов. Тот упал на пол и захныкал.
- Где у тебя хранится награбленное золото? – повторил я.
- Не убивайте! - запричитал насмерть перепуганный чиновник, ползая по полу и пытаясь поцеловать мой ботинок. - Господин, я отдам вам всё, что хотите, только не убивайте меня!
- Пошли, давай! – зло произнёс Лука.
Он семенил впереди. Я и Лука шли сзади.
- Доставай золото, сучий сын! - потребовал я. - Живо все ценности на стол! Выкладывай, я ждать не привык!
Он под пристальным надзором Луки на нетвёрдых ногах приблизился к сейфу и набрал код. Памятуя о том, что в сейфе часто оставляют заряженный пистолет, я криком остановил полицая:
- Стой! Отойди в сторону, мразь!
Он послушно отступил от сейфа на несколько шагов. Я сам открыл сейф. Так и есть! Пистолет лежал на полочке. Я взял его, проверил обойму и вщёлкнув её обратно, сунул за пояс. Вытащил из сейфа коробку и взглянув на её содержимое. Довольно кивнул, обратился к Луке, показывая глазами на полицая:
- Он нам больше не нужен!
- Нет! - закричал полицай.
Лука, наконец-то дождавшийся своего часа, развернул его лицом к себе, схватил за грудки:
- Конец тебе, тварь!
В руке у Луки появился нож. Когда я выходил за порог, я слышал стоны полицая и следовавшие с каждым ударом восклицания Луки: "Получай, получай"! Я не хотел смотреть на эту бойню. Я, уже случалось, видал сцены и похлеще...
Зато Лилиана получит теперь от меня хороший подарок, достойный Атамана. В коробке, которая теперь принадлежала мне, лежало множество различных золотых украшений.
-----------------------------------
1. Шмарануть (жаргон, устаревшее) - убить.
2. Плюнуть (жаргон, устаревшее) - выстрелить.
ГЛАВА 21. Подземная Одиссея.
17 августа 2134 года. 15 часов 22 минуты по Московскому времени.
Москва. Подземный бункер на территории бывшего Кремля.
***
- Господин президент, - спросил Чернов. - Когда мы уйдём в туннель, то дверь за нами будет закрыта. Каким образом мы сможем дать вам знать о своём возвращении, если достучатся до вас у нас не получиться? Есть вероятность того, что мы вернёмся обратно не через неделю, а раньше. Мы не знаем о причинах, которые нас могут заставить вернуться в любое время.
- Два раза в сутки мы будем открывать её на две-три минуты. Этого достаточно?
- Вполне, - Чернов посмотрел на президента и секретаря. - Тогда мы приступаем к заданию. Давайте открывать дверь!
Массивная, многотонная дверь открылась удивительно мягко. Тёмный проход, открывшийся за ней, пахнул горячим воздухом и обозначил в своей дали сгущение мрака. Семён и и его напарник включили мощные фонари, прикреплённые к защитным шлемам и фонари, которые держали в руках.
- Хочу пожелать вам удачи! - произнёс президент.
- В добрый путь! - отозвался Чернов и первым шагнул в неведомый ему коридор. Его напарник двинулся за ним следом. Семён, пройдя по коридору метров двадцать, услышал, как за ними закрылась дверь. Теперь они были отрезаны от бункера. Семён остановился, сказал напарнику:
- Если хочешь остаться в живых, тогда делай то, что я скажу. Не задавай никогда вопросов, зачем и почему. Если я сказал делать так, - немедленно делай. Будешь много думать, зачем это надо, может случиться, что и не заметишь, как нечаянно погибнешь. Или погибну я. Или мы погибнем вместе. Понятно я объясняю, господин подполковник?
Тот промолчал, водя фонарём по серым стенам и полу коридора.
- Странный туннель. По нему никто не ходит, а в нём даже пыли почти нет...
- Откуда тут может быть мусор? Стенки у него как будто камнем выложены. Корней деревьев, разрушающих свод тут нет - слишком глубоко он находится. А нам от этого только польза одна, дорога легче. Пошли! Нам нужно добраться до выхода максимум за двое суток.
Туннель, по которому передвигались наши путешественники, был достаточно широкий. Они вполне могли идти плечом к плечу, но Семён не разрешил такой способ передвижения. При этом он объяснил:
- Если мы будем идти рядом, то случись внезапный обвал, он нас обоих сразу похоронит, а так есть шанс одному уцелеть и помочь спастись напарнику. Я иду впереди, значит всегда есть опасность, что я провалюсь в какую-нибудь яму и мне срочно понадобится помощь. Иногда и обычный пол бывает хитрой, подстроенной ловушкой: наступил на ровную поверхность, а она быстро поддаётся вниз. Поэтому я иду первый, ты - в десяти шагах за мной. И следи за мной. Я остановился, ты тоже замри на месте, не приближаясь ко мне...
Семён, шагая впереди, в течении четырёх часов давал офицеру Кремлёвской охраны непрерывные советы и пояснения, как вести себя во внештатных ситуациях. В течении четырёх часов туннель был тягуче однообразным. Они прошли без всяких приключений шестнадцать километров пути и сделали привал.
Они минут двадцать сидели, отдыхали, вяло перебрасываясь короткими фразами. Без аппетита пожевали сухие галеты, выпили по стакану воды и снова пустились в путь тем же порядком. Но не прошли они и трёхсот метров, как Семён резко остановился. Его напарник тоже остановился, но не подал при этом голоса. Он всё сделал по-инструкции, которую ему успел довести Чернов. Семён остановился потому, что увидел ту странность туннеля, которую боялся увидеть изначально. Туннель раздваивался. Куда идти дальше? Семён подозвал своего напарника. Тот увидев, то что минутой раньше остановило Семёна, открыл рот от удивления:
- Это что такое? - забормотал он. - Это почему? Туннель должен быть один! А тут их целых два! Какой же нам нужен?
- Проверим на карте, - решил Семён. Пока его напарник доставал карту из кармана брюк, Семён вытащил флакон-распылитель с красной краской и отметил на стенках с двух сторон туннеля по которому они шли две стрелки с обратным направлением пути.
- Это метка на обратный путь, - объяснил он. - Теперь посмотрим показания шагомера.
Взглянув на цифры, сверившись с часами, Семён взял карту и начал изучать её, при этом посматривая в чёрную глубину двух открывшихся ему туннелей.
- Зажги свечу! - попросил Семён.
- Зачем? - не удержался от вопроса подполковник. - Освещение у нас и так достаточно сильное. Я могу включить запасной фонарь, если тебе мало света.
Семён, услышав это предложение, хотел рассердиться, но лишь хрюкнул и еле сдерживая смех, пояснил:
- Да нет, освещение мне дополнительное не нужно. Это совсем для другой цели.
Зажжённую свечу он поочерёдно ставил в середину трёх туннелей и наблюдал за её пламенем.
- Что увидел? - спросил Семён.
- В правом коридоре пламя свечи как будто слегка отклоняется в сторону, - несмело отозвался напарник.
- Верно, - похвалил его Семён. - А это значит, что правый туннель имеет какую-то связь с выходом на поверхность. Или там имеются какие-то неизвестные мне подземные сооружения. Только, - добавил он, - мы не пойдём туда. Нам нужен левый туннель.
- Если в правом есть выход, то именно туда нам и надо! - возразил подполковник.
- По карте, расстояние, которое мы прошли, - терпеливо объяснил Семён, - слишком мало. Мы не дошли до Солнечногорска. Это ещё Москва. Химки. Территория заражённая радиацией. Скорее всего, где-то произошёл подземный обвал в результате разрушений на поверхности. И через это мы наблюдаем незначительный приток воздуха по полу. Но нам лучше побыстрее покинуть это место. Воздух этот, заражённый, не очень полезен для нашего дыхания.
- Не будем тогда задерживаться, - задув свечу, поторопил его напарник. И уже в спину Семёну спросил:
- А почему второго туннеля нет на нашей карте?
- Не знаю, - не поворачивая головы, ответил Семен, шагая по левому туннелю.
Примерно два километра они прошли без происшествий. Туннель, поражающий своим однообразием, неожиданно закончился большим завалом. Пути дальше не было.
- Вот невезение! - вырвалось у Чернова.
- Что будем делать? - спросил подполковник, подойдя вплотную к Семёну и встав рядом. Он тоже начал рассматривать завал: - Тут понадобится экскаватор!
- Подожди-ка! - остановил его Чернов, снимая рюкзак со спины. - Давай зажженную свечу!
На этот раз вопросов не прозвучало, напарник сам догадался, зачем она понадобилась. Семён со горящей свечой поднялся по завалу и тщательно обследовал пространство под потолком.
- Есть! - воскликнул он. - Завал можно попробовать расчистить вдвоём!
- Ты сумасшедший? - возразил напарник. - Тут двадцать или сорок большегрузных машин земли и камней! Мы и в неделю не управимся вдвоём! Надо вернуться в бункер и привести сюда ещё несколько человек в помощь на расчистку.
- Но нам вовсе не нужно разгребать завал целиком! - возразил Семён. - Он тянется метра на четыре, может чуть больше. Мы сделаем в нём небольшой лаз, что бы через него смог ползком пролезть человек.
Подполковник сделал несколько гримас на лице, но согласился:
- Это... это нам под силу вдвоём...
- Тогда снимай с плеч бачок, передохнуть надо полчасика и за дело.
Завал поддавался легко. Офицеры, расчищая себе дорогу, дружно выгребали землю, извлекали небольшие камни и оттаскивали всё это в стороны. Подполковник при этом хрипло бранился, отплёвывался, когда земля попадала ему в рот и уши. Семён работал молча, но и он вдруг громко выругался.
- Ты что? - вопросил напарник.
- Смотри! - Семён бросил ему кость. - Это берцовая человеческая кость!
- Откуда она тут взялась? - тот смахнул с одежды землю. - Может быть, это кость подрывника, который устроил тут этот обвал?
- Может быть и так! - согласился Семён. - Видно, что кость старая...
Но они ошиблись. После того, как офицеры с землёй достали ещё несколько костей и один за другим, извлекли два полуразрушенных черепа, Семён догадался:
- Это кладбище!
- Кладбище? - не поверил напарник. - На такой глубине? Быть такого не может!
- Конечно, кладбище! - повторил Семён. - Могилы старые от времени просели, а потом провалились. А глубина здесь небольшая. Мы в пяти метрах от поверхности, не больше!
- Может быть тогда нам имеет смысл копать вверх? Кстати, где мы сейчас находимся?
Семён бросил выгребать руками песок и глину, спустился вниз.
- Мне и самому интересно, где мы, - произнёс он и потянулся. - Устал я!
- У меня тоже ноги устали с непривычки! - пожаловался напарник. - Может быть отдохнём?
- Надо заварить чай! - попросил Семён. - И давай ложиться спать. Ночь уже.
Произведя все необходимые вычисления, они установили своё местоположение. В дополнение к бумажной карте подполковник достал документ и включил голографическое изображение местности. Набрав запрос "старые и заброшенные кладбища северо-запада Москвы" он нашёл много быстрее Семёна их местоположение под землёй. Оказалось, что они уже миновали МКАД, и находятся под Химкинским кладбищем. Тут ещё была зона поражения и поэтому выход на поверхность был нежелателен. Но это открытие вселило в них радость, поскольку это место позволяло выбраться на поверхность уже через три года, даже если всё остальное задуманное закончится полной неудачей.
Они впервые после начала войны почувствовали, что к ним возвращается любовь к жизни, всё стало казаться не таким мрачным и захотелось делиться этой радостью с другими людьми. Но кроме них тут никого не было, если не считать двух скелетов.
- Нам нужно будет спать по очереди! - напомнил Семён.
- Зачем? Господин полковник боится спать на кладбище? - пошутил напарник.
- Господин полковник вовсе не боится спать под кладбищем, - тоже шуткой ответил Семён. - Здесь встречаются крысы-мутанты! Вот чего я боюсь.
- Они что, с тремя головами? Обычные большие крысы! Мерзость, конечно! - сказал подполковник. - Но бояться их, имея оружие?
- Крысы ходят стаями, - рассказал Семён. - Иногда очень большими. Когда их много, они могут наброситься на человека. Будет очень неприятно, если это произойдёт с нами, когда мы спим. Тут, над нами, разрушенное кладбище и появление стаи крыс более вероятно, чем где-то ещё. Мы, конечно, отобьёмся от их атаки, но укус крысы может привести к летальному исходу. Не сразу, конечно. Кто знает, какая инфекция у крысы на зубах. А противостолбнячной сыворотки у нас с собой нет. Крысы разносят холеру и ещё...
- Согласен, будем караулить друг друга, - больше не стал возражать напарник.
- Я пятнадцать лет занимаюсь диггерством, - сказал Семён. - И если бы не соблюдал правила безопасности, не воспитывал в себе дисциплину, то был бы мёртв уже раз десять. Под землёй всякие шутки и разногласия недопустимы. Пятеро ушли под землю, пятеро должны выйти на поверхность. Если обиделся на кого-то под землёй, отложи выяснение отношений до выхода на поверхность...
- Это ты уже мне объяснял! - сказал подполковник.
- Я напоминаю, что бы ты всё это покрепче запомнил, - ответил Семён, принимая в руки кружку с горячим сладким чаем.
- Расскажи лучше какую-нибудь интересную историю, которая с тобой под землёй приключилась, - попросил напарник, усаживаясь по-турецки.
- Историю? О чём же? О гигантских сороконожках, которые иногда встречаются в подземельях? Или о тараканах, размером почти с ладонь?
- И что, такие твари встречаются в подземельях?
- Иногда встречаются. Но увидеть такое чудовище - это везение, - ответил Семён и рассказал своему напарнику древнюю байку про "белого спелеолога".
Таких рассказов, в целом, в диггерской среде существует несколько. Они чем-то напоминают по содержанию старые детские ужастики про "Зелёную руку", "Чёрную простыню" или "Красное пятно". Весь сюжет легенд спелеологов трагичен изначально. Несчастный диггер, которого бросили в беде злые, трусливые друзья, погибает в подземелье. Но дьявольская сила катакомб даёт диггеру возможность отомстить предателям и трусам за свою смерть. И он, в виде мертвеца или как призрак ночи, выходит на охоту за бывшими друзьями и в конце-концов, справедливо наказывает их.
- Что это там светиться вдали туннеля? - вдруг спросил подполковник.
Семён быстро среагировав, отключил фонари, его напарник сделал тоже самое. Они остались в полном мраке и через некоторое время их глаза привыкли к темноте.
- Ничего не вижу, - сказал шёпотом Семён. - Что ты видел?
- Три огонька, похожие на искры, - так же шёпотом отозвался подполковник.
- Но шума шагов не ты и не я не слышали, - сказал Семён и включил фонарь. - Это "глюки".
- Что? Какие глюки? - возмутился напарник.
- Обыкновенные "глюки", - пояснил Семён. - Проще сказать ты видел призрак. Но его можно не бояться. Он не сможет нам ничего сделать.
- Призрак? - подполковник уставился в глубину тёмного туннеля. - Никогда не верил и не поверю в эту чепуху!
- Поверишь, когда сделаешь фотографию под землёй, а на ней вдруг обнаружишь лицо какого-нибудь неизвестного человека, выглядывающее из-за твоей спины, - усмехнулся Семён. - Мы двигаемся по туннелю, который построен по неизвестной технологии, неизвестно кем, неизвестно как и неизвестно когда. В туннель то ты веришь или станешь мне доказывать, что его не существует?
- Туннель я вижу, - буркнул подполковник.
- Вот и замечательно, - примирительно сказал Семён. - Я буду спать первым. Фонари не выключай. Пусть их свет будет направлен в проход туннеля. Не нужно слепить глаза, и если появятся крысы, то их сразу заметишь.
Семёну удалось поспать лишь два часа. Он был разбужен грохотом выстрелов, сопровождаемых многочисленным эхом, гулко разносившимся вокруг. Он вскочил, озираясь в поиске опасности, в его руке появился пистолет. Напарник его стоял, в центре туннеля и держа оружие тупо смотрел на стену.
- Что это было? - крикнул Семён.
- Там... там..., - голос подполковника дрожал, глаза готовы были выскочить из орбит.
- Что там? - Семён посветил фонарём на стену, но не заметил на ней ничего необычного.
- Из стены вышла белая женщина и пошла ко мне! - закричал подполковник. - Что здесь происходит, Семён?
- Обыкновенный призрак, - констатировал Семён. - Бывает...
- И ты так спокойно мне говоришь об этом? - взвизгнул напарник.
- Ты же не веришь в эту чепуху, - еле сдерживая смех, выговорил Семён.
- Поверишь тут! Тем более над нами кладбище и человеческие кости вокруг. Может быть, мы лучше не будем спать, а продолжим расчистку завала?
- Не возражаю! - отозвался Семён, немного подумав.
Они снова приступили к работе. Завал приходилось расчищать, посматривая наверх во избежание нового обрушения. К счастью, часть потолка туннеля при обвале образовала некое подобие щита, который создавал защиту при проведении подкопа.
Проработав около часа, они, наконец, выбрались с другой стороны завала, захватив с собой бачок с водой и вещевой мешок.
По расчётам идти по туннелю им предстояло ещё около сорока километров, которые они планировали преодолеть примерно за девять часов.
Семён Чернов не сказал своему напарнику всю правду о призраке белой женщины, появившейся в подземном коридоре. Это, по поверьям диггеров была плохая примета, но он не хотел его напрасно нервировать. Как себя чувствует человек, оказавшись под землёй? Можно сравнить с ощущением похороненного заживо. Не все это могут выдержать. И так все нервы напряжены до предела, а тут ещё нехорошее поверье...
19 августа 2134 года. 06 часов 07 минут по Московскому времени.
Солнечногорск. Окраина города.
***
Семён Чернов с трудом повернул круглую ручку входной двери и она, издав слабый скрежет, поддалась его усилиям.
- Пришли! – сказал Семён. – Задание выполнено!
- Давай быстрее выйдем на поверхность, - потребовал напарник.
- Ну, пошли!
После того, как дверь была раскрыта настежь, на них дунуло свежим ветерком, солнце ещё не взошло, но их глаза, ещё не привыкшие к дневному свету, подчиняясь инстинкту самосохранения, плотно зажмурились от яркого освещения.
- Мы видеть сможем? – с тревогой спросил офицер-подполковник.
- Сейчас пройдёт! – успокоил его Семён.
Действительно, через некоторое время их глаза перестали слезиться и постепенно привыкли к дневному освещению. Семён осмотрелся вокруг, сверился с картой.
- Мы вот здесь, - он ткнул в бумагу пальцем и его напарник согласно кивнул. Семён взял дозиметр из рюкзака, включил его.
- Индикатор радиоактивности показывает, что фон радиации чуть завышен, но находится в пределах нормы, - сообщил он через несколько секунд.
- Нам нужно отдохнуть, - сказал напарник.
- Закроем дверь и отойдём отсюда, - решил Семён.
- А это не страшно?
- Что именно? Дверь снаружи выглядит как пласт песка.
- Нет. Если мы потом не сможем открыть её снова?
Заложим дверь камнем, - предложил Семён. – Не закроется!
- Нет, - напарник с ним был не согласен. – Я останусь здесь. И тебе советую тоже. Отдохнуть можно не отходя от двери.
- Можно и так! – подтвердил Семён. – Но воды на обратную дорогу раздобыть для питья нам не помешает.
- Так точно, господин полковник!
Семен, оставив напарника около входа в туннель, сам налегке, взяв с собой лишь пистолет, компас, бинокль и флягу, отправился на разведку. Он считал, что здесь воду найдёт без труда. Но пройдя около километра, он был удивлён тишиной, которая окружала его.
"Не может быть, что все люди погибли!" - подумал он. – "Тут нет следов радиации и нет разрушений. В чём же дело? Где люди? Это же населённый пункт! Может их куда-то эвакуировали?"
Семён ничего не понимал. Он шел, с недоумением озираясь вокруг. Тут должны были быть строения! Но тут почему-то ничего не было! А может быть, он заблудился под землёй и попал не туда? Возможно, но вериться с трудом. С его-то опытом! Нет, тут что-то другое.
Услышав рёв мощных моторов, Семён, повинуясь нахлынувшему на него чувству опасности, упал на землю в траву и затих. Скоро он увидел как в метрах ста пятидесяти он него промчались два БМП и два БТРа. За машинами следовал бронированный штабной автомобиль. Семён определил, что машины ехали прямо к месту выходу из туннеля, от которого он отошёл всего на полкилометра. Развернувшись в траве на сто восемьдесят градусов, он достал бинокль и подкрутил оптику, подстраивая под свои глаза.
Ветер до него донёс короткую пулемётную очередь. Семён смотрел в бинокль. Техника остановилась и из машин начали выпрыгивать солдаты. Из штабной машины вышли три офицера и генерал, в котором Семён признал второго заместителя Министра обороны России. Генерал что-то приказал солдатам и те торопливо забегали от машин к выходу туннеля, что-то таская тяжёлое.
"Да это же они минируют вход!" - догадался он. Через десять минут, когда работы были, по-видимому, закончены, солдаты снова залезли в боевые машины и отъехали от входа туннеля метров на триста. Семён видел в бинокль, как один из офицеров незаметно вытащил пистолет и выстрелил в спину генералу. Затем офицеры сели в бронированный автомобиль и поехали в сторону дороги. Семён почувствовал, как земля дрогнула от взрыва. Выход из туннеля перестал существовать. Но несколько секунд спустя он увидел и услышал ещё четыре мощных взрыва, которые опрокинули и зажгли БМП и БТРы. Бронированный автомобиль с офицерами невредимый благополучно достиг шоссе и неспешно поехал по нему дальше.
"Что это значит?" - подумал Семён. – "Врагов здесь нет. Значит, свои убивают своих? Зачем?"
Он выждал ещё минут десять, затем встал и побрёл подальше от этого места. Ему было противно.
ГЛАВА 22. Посёлок Карымск.
"Чиновники — это трутни, пишущие законы, по которым человеку не прожить. Почему у министров жалованье постоянно и независимо от того, хорошо или дурно живётся населению Пруссии? Вот если бы квота жалованья бюрократов колебалась вверх-вниз в зависимости от уровня жизни народа, тогда бы эти дураки меньше писали законов, а больше бы думали".
Отто фон Бисмарк.
25 августа 2134 года. 14 часов 33 минуты по местному времени.
Иркутская область, брошенный посёлок Карымск.
***
Сибирь. Для людей, которые не знают что это такое, Сибирь представляется в виде гор, сопок и бескрайних хвойных лесов тайги, страной снега, льда, трескучих морозов и бродящих медведей по улицам посёлков. Это ошибочное мнение. Край, в котором я вырос и жил, всегда казался мне прекрасным, самобытным и родным. Вы просто не видели красот озера Байкал, широкую Ангару, не вдыхали полной грудью воздух, наполненный смоляным запахом хвои. Согласен, что морозы у нас стоят сильные, что бывают обильные снегопады, а лето короткое, но очень жаркое. Ну и что из того?
Сибирь имеет очень большую протяжённость, поэтому она имеет различные климатические особенности. В Иркутской области, куда мы прибыли, до начала осени оставалось ещё две недели. Осень длиться тут месяц, а потом начинаются первые заморозки. Это и определяло наши сроки на подготовку к зимовке.
Зима в Иркутской области холодная, от минус 15 до минус 30 градусов по Цельсию, есть отдельные районы, где столбик термометра падает до отметки минус тридцать пять, но зато совсем нет сильных ветров, и поэтому низкие температуры не так заметны, мороз переносится намного легче, чем в других регионах. Но всякий мороз - враг человека, поэтому нам были крайне необходимы тёплые жилища, печи и топливо. Дрова. Об ином теплоснабжении не приходилось и мечтать.
Мы окончили свой путь в посёлке, который когда-то имел название Карымск. Он находился от Иркутска, полностью разрушенного бомбардировкой, на расстоянии триста километров. Расстояние это было вполне достаточным, что бы избежать радиоактивного заражения. К тому же я рассчитывал, что тайга примет на себя большую часть радиации. Конечно, мы могли бы переместиться на полуостров Таймыр, который не пострадал в экологическом плане в ядерной войне, только выжить там нам было бы чертовски тяжело. Тундра, ягель и снег не самые лучшие друзья человека. К тому же очаги радиоактивного заражения были разбросаны по всей земле и так или иначе гарантированного, безопасного места для проживания просто не существовало.
Посёлок Карымск был построен очень давно, но в описываемое время, он уже претерпел значительные изменения. Тот старый Карымск, который был в моём времени, уже не существовал. Когда мы приехали туда, нам открылся замечательный вид нескольких двух и четырёхэтажных домов, в которых никто не жил лет, наверное, пять-шесть. Они образовывали единственную улицу посёлка. Были видны останки и деревянных домов, которые я затрудняюсь назвать строениями. Дерево, из которых они были когда-то сложены, практически сгнило и превратилось в труху. Заборы и железные столбы порыжели от ржавчины. Но окна в уцелевших домах были в большинстве целые и отражали солнечные лучи своими стёклами. Единственными зданиями, кроме жилых домов, которые здесь сохранились ещё два одноэтажных, сложенные из кирпича. Они стояли отдельно, рядом с трассой и, скорее всего, были когда-то магазинчиками. Карымск очень напоминал город-призрак, который был брошен жителями. В общем-то, именно так всё и было в действительности.
Зато дорога, проходящая через посёлок, сохранилась прекрасно. Трава и растения не успели полностью захватить её. Каменное покрытие отчаянно сопротивлялось буйству растительного мира. Кое-где здесь от старой цивилизации в виде узких тропинок сохранился и асфальт.
Само собой, тут не было электричества, не работал водопровод и канализация. А чего вы хотели? Гостиницу-люкс со всеми удобствами?
Нам всё предстояло начинать сначала. Жизненные удобства мы создаём себе сами. К этому нужно лишь приложить руки. Так было всегда.
Я остановил БТР и вылез с водительского места. Чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету, и осмотрелся вокруг.
- Это и есть наш новый дом? - спросила Лилиана.
- Ты угадала, моя дорогая, - ответил я. - Это теперь наш дом. Навсегда. Мы приехали.
- Я думал, будет хуже! - сказал Валера Штык, выпрыгнув из бронетранспортёра и подойдя к нам. - Дома сохранились, нам легче: строить их пока не надо. Это бодрит. Сделаем внутри ремонт, доведём их до ума. Места хватит на всех. Мне нравиться, Атаман! Разбиваем лагерь?
Я, ещё раз посмотрев на всё вокруг, дал добро:
- Передай всем казакам, что бы приступали к разгрузке! Пусть ставят палатки!
Глядя на суетящихся людей, слушая шум, который они издавали, я только здесь, в таёжном безмолвии, увидел, что общее количество казаков-переселенцев было совсем не маленькое.
При подсчёте людей мы определили, что мужчин разного возраста, включая и меня, у нас оказалось сто восемнадцать человек, женщин - сто двадцать шесть, детей и подростков - восемьдесят девять человек. Всего триста тридцать три человека. Кошка насчитывалась в единственном экземпляре и мы, посмеиваясь, занесли её в красную книгу.
Техники тоже оказалось немало: два БТР, три бронемашины и броневик, на котором изначально ехал есаул Кривошеев. Эти шесть колёсных военных машин составляли нашу передвижную механизированную армию. Кроме этого, мы привезли четыре автофургона, два военных грузовика, автокран, бензовоз и три автобуса. Не считая этого, в нашем распоряжении находились ещё пять легковых автомобилей разных марок и один малогабаритный закрытый пикап.
25 августа 2134 года. 16 часов 04 минуты по местному времени.
Иркутская область, брошенный посёлок Карымск.
***
- Бог в помощь, добрые люди! - услышал я голос, прозвучавший сзади.
Я занимался общим руководством обустройства. В первую очередь по приезду, были выставлены два поста. Уже привычные к ночёвкам, казаки быстро установили пять палаток, и наш лагерь сразу принял жилой вид. Вбили колья и протянули между ними верёвки – для просушки белья. Достали фляги с водой, складные стульчики и покрывала для сидения. Извлекли из машин консервы и запас дров.
Люди начали привычно заниматься своими делами.
Услышав произнесённую фразу, я обернулся и увидел одетого в старые, сильно поношенные вещи старика бомжеватого вида. Этого дедка я не знал и среди казаков его не видел раньше.
- Спасибо и тебе не кашлять, старче, - ответил я и спросил: - Ты кто такой?
- Местный я.
- Местный? - переспросил я. - А где остальные люди?
- Тут никого больше нет, - ответил он. - Я живу тут один.
- А куда остальные ушли?
- Не знаю, - он поправил на голове картуз. - Я живу тут третий год, но это место давно уже пустует. Филин говорит, что здесь уже лет шесть почти никто не живёт...
- Кто? – не понял я. - Какой филин?
- Так и говорит, - подтвердил старик. - Филин - это не птица. Я так зову одного тофалара1, охотника местного, который в тайге живёт. Он мне и рассказывал.
- Филин? – я решил обыграть его ответ: - Что же ещё Филин интересное рассказывал?
- Разное, - уклончиво ответил дед. – Он мне помогает иногда. Трудно одному тут жить.
- Что же ты, дед, в такую глушь забрался?
Он хмуро посмотрел на меня:
- А куда мне прикажешь деваться? Я из класса "Д". Человек без прав.
- Нет больше классов в России! – сообщил я. – О войне слышал?
- Дальнобойщики проезжающие сообщили, знаю…
- Вот поэтому теперь жизнь другая будет.
Он помолчал, искоса поглядывая на меня. Не поверил. Всем своим видом он словно говорил: «Твоими бы устами только мёд пить».
- А куда вы едите? – он первый нарушил возникшую паузу.
- А мы уже приехали. Здесь останемся.
- На совсем?
- Да.
- И классов в России действительно теперь больше нет?
- Нет ни классов, ни полиции, нет правительства и олигархов, - разъяснил я и спросил:
- Подскажи, дед, где ты тут воду берёшь?
- Тут речка есть. Ручей. Кимильтей её название. Вода в ней вроде кажется чистая, но я в ней воду не беру. Из скважины подземной набираю. Ее тут ещё до меня построили. Покажу где, идём со мной.
Дед привёл меня к роднику, бывшему из-под земли. Родник был уже облагоображен: из земли торчала старая труба, из которой бежала вода, обложен камнями. Я присмотрелся.
Из этой трубы вода вытекала примерно двадцать литров в минуту. Я быстро подсчитал: тысяча двести литров в час. Такого количества на триста человек вполне было достаточно.
- А зимой труба замерзает? - поинтересовался я.
- Только в сильные морозы, - ответил он. - Я зимой снег растапливал.
- Ну что же, - я остался доволен его ответом. - Давай сразу определимся с тобой, дед. Никто тебя гнать отсюда не будет. Живи, как жил раньше.
- А кто вы вообще такие? - спросил он.
- Казаки мы, вольные люди, переселенцы из разных мест России. А что это меняет?
- Мне показалось, что вы - военные.
- Бывшие, - поправил я. - Не все, правда.
- Значит, мне поспокойней будет. Я смотрю, у вас даже пушка на БТР есть. Ко мне два дня назад банда сюда наведывалась. Но меня они не видели.
- Что за банда? - заинтересовался я.
- С десяток их было. На трёх легковых машинах приезжали...
- Разберёмся, - пообещал я.
Когда мы с ним шли обратно, с попытался выяснить, за что деда перевели в класс Д. Моему вопросу он не удивился:
- Хакер я был, хакер в законе.
- Знаю, доводилось мне в тюрьмах посидеть, - проговорил я. И вспомнив о серверах, лежащих в моём БТР, спросил:
- Полицейский сервер сможешь взломать?
Он глянул на меня из-под колючих бровей:
- Так ты говорил, что полицаев уже больше нет.
- Полицаев нет, но серверы остались. Мы их с собой привезли.
- Может и смогу, - немного помедлив, он усмехнулся: - Не могу сказать, не взглянув на них.
- Ты, дед, пургу не гони, - я ввернул в разговор старое выражение. - Хакеров в Д-класс не переводят. Для этого нужно такое натворить, что волосы дыбом встанут! Чем-то не понравился ты полицаям, если они тебе Д-класс оформили.
- Да, взъелись они на меня, - он повздыхал. - Я полицейские серваки как раз и взламывал. Документы подделывал. Меня долго поймать не могли. Но добрались все-таки, арестовали. Двадцать пять лет я в тюрьме отсидел, вышел на свободу с Д-классом. Три года назад. И вот тут осел. Идти-то мне было некуда.
- Если не покривил душой, - сказал я. - То теперь, дед, будет у тебя постоянная работа. Серверы мы с собой привезли, а ключ к ним подобрать не можем. Но серверы взломать - это ещё половина дела. Надо с информацией, которая в них храниться разобраться. Это займёт очень много времени. Вот этим ты и будешь у нас заниматься. Дело нужное и ответственное. Библиотекой нашей заведовать станешь. Сыт, одет будешь.
25 августа 2134 года. 18 часов 22 минуты по местному времени.
Иркутская область, брошенный посёлок Карымск.
***
Пока ещё совсем не стемнело, я отдал распоряжение вкопать столб и подвесить на поперечную перекладину небольшой рельс. Такой нехитрый сигнал оповещения был почти в каждом лагере ГУЛага и я ещё не забыл об этом. Удары по рельсу слышны очень далеко. Даже в сильный снегопад, когда совсем не видно огней, по звукам от ударов, которые издаёт рельс, легко определить место маршрута домой и не заблудиться.
В сопровождении инженера и ещё целой толпы любопытных мы произвели осмотр снаружи и внутри двух близлежащих двухэтажных домов.
Лестницы и стены находились в удовлетворительном состоянии. Протёков на стенах я не заметил, что говорило о целостности крыш. Деревянные дощатые полы слегка поскрипывали при ходьбе, но доски ещё были крепкие, и настил новых полов можно было отложить до будущей весны. На многолетнюю пыль и мусор в квартирах вообще никто не обратил внимания. Правда, многие двери от времени немного перекосило, зато подавляющее большинство рам сохранились, как и стёкла в них. Мы насчитали двадцать четыре квартиры и тут же сообща приняли решение заселить эти два дома полностью.
Квартиры в этих домах были просторные, имели по две-три комнаты. А так как мебели у нас практически не было никакой, а надвигающаяся зима ставила нам условия по отоплению квартир, то никто не стал возражать на уплотнении. Так было намного легче отапливать жилища и требовалось меньше дров.
Как известно дрова готовят в основном в июне месяце. Их пилят и колют, складывая в поленницы. За два жарких летних месяца они вполне успевают просохнуть. У нас на носу был сентябрь, а что это означает, объяснять не нужно.
В двухэтажных домах печи были, не русские, а каминного типа. Они более холодные, но тоже не самый худший вариант. Их надо было прочистить и обязательно попробовать протопить. Этим надлежало заняться в ближайшее время неотлагательно.
Таким образом, сорок восемь семей казаков, примерно треть наших поселенцев жильём была обеспечено.
Остальных решили расселить в трёхэтажных домах, которые мы должны были осмотреть завтра. Третий этаж в них не прельщал никого. Это понятно: высоко было носить воду, дрова и помои. Но и особой нужды селить на него людей у нас не было. Предварительно было решено оставить третьи этажи свободными и устроить на них склады не очень нужных, но необходимых всем вещей и предметов. Например, вещевой склад военной формы. Инструментальный. Да мало ли что нам придётся держать там в будущем.
В этот вечер в нашем полевом лагере царило необычайное оживление и веселье. Все люди без исключения радовались, что длинный путь окончен, они наконец-то обрели новое жильё. Все ожидали перемен к лучшему. В честь этого события были извлечены из запасов несколько ящиков с водкой и среди горящих костров люди поднимали кружки, славя своего мудрого и предусмотрительного Атамана.
Как вы правильно догадались – меня.
26 августа 2134 года. 08 часов 39 минут по местному времени.
Иркутская область, брошенный посёлок Карымск.
***
Первое совещание казацких старшин началось у нас уже с утра. Я, памятуя, что нам совсем непростительно терять время, пока трава и листва ещё зелёные, сразу после завтрака, отправил всех свободных людей на уборку и расчистку от мусора двух осмотренных нами вчера домов.
Кроме казацких старшин я пригласил в наш круг ещё доктора и инженера, которые в нашем поселении были просто незаменимыми людьми. Но атаманом казацким я себя чувствовал не до конца. Лично у меня создавалось впечатление, что я больше напоминаю председателя какого-нибудь колхоза, о которых, кроме меня присутствующие почти ничего не знали. Слишком много хозяйственных, а не военных вопросов стояло перед нами.
- Начнём? – спросил я. – Дел у нас с вами крайне много и все их необходимо срочно решать. Рации есть у всех?
- У всех, - в разброд ответили старшины.
- Связь постоянно держим через рации. Позывные есть у каждого. Вопрос первый я хочу адресовать нашему доктору.
Я умышленно не указываю имена многих людей, что бы у вас не создалось путаницы. Наш доктор, конечно, имя и отчество, но мы все называли его просто и со вкусом: "доктор".
- Слушаю, вас, Михаил Аркадьевич, - отозвался он.
- Теперь Карымск стал казацким посёлком, - ответил я. – Пройдёт немного времени и он будет городом. Новым городом в России. Но пока мы не в состоянии ничего строить сами и вынуждены приспосабливать существующие постройки под свои нужды. У нас есть трёхэтажные жилые здания. Предлагаю для медпункта использовать одну или две-три квартиры на первом этаже одного из этих домов. Кроме того, одну квартиру рядом, доктор, будет занимать ваша семья. Таким образом, в лазарете, если у нас появятся больные или раненые всегда будет кто-то из врачей.
- Правильно, - подтвердил есаул Кривошеев. – Второй этаж не подходит. Раненым, например, будет трудновато подниматься выше…
- Я в принципе, согласен, - согласился доктор. – А моя вторая дочь? Она где будет работать?
- Она может быть медсестрой в медпункте. Санитаркой.
- Кем? – переспросил Штык. – Какой сестрой? Это ты о чём, Атаман?
Я сразу сообразил, что сейчас сморозил страшную глупость. В будущем вероятно медсестёр и в помине не было. Я замялся, пытаясь сообразить, как выпутаться из этой ситуации, но невольно мне помог доктор:
- Михаил Аркадьевич подразумевает существовавших давно врачей самой низшей квалификации, - произнёс он. – Или как я знаю, их сначала называли «сёстры милосердия».
- Совершенно верно! – обрадовано подтвердил я. – Не смог сразу вспомнить, подзабыл… Так, на чём я остановился? Ах, да! Значит вторая ваша дочь, доктор, побудет пока сестрой милосердия. Четыре врача на триста-четыреста человек нашего населения – вполне достаточно. Но надо иметь в виду, что и местное население тоже захочет лечиться у нас. Значит, число ваших пациентов может увеличиться. Поэтому, доктор, пройдите в эти дома, посмотрите и выберете себе подходящее помещение. Определите, где и какую аппаратуру нужно будет расставить, где можно будет оперировать. Не мне вас учить, согласитесь. Сожалею, но ничего лучшего у нас не будет несколько лет.
- Я понимаю, спасибо, Михаил Аркадьевич, - и доктор ушёл.
- Второй вопрос мой звучит так? Вахмистр Лука, что у нас с автотранспортом?
- Все машины на ходу, атаман, - ответил Лука. – Но их надо посмотреть, проверить моторы, масло, резину.
- Тогда для этого, ты, Лука, возьми трёх водителей, которые хоть немного соображают в этом деле, и начинайте заниматься техникой. В первую очередь военными грузовиками и автокраном. Потом, всем остальным.
- А почему не военной техникой? – поинтересовался Штык.
- Потому, что грузовики нам понадобятся для перевозки дров, кран – для загрузки в них стволового леса. Заготовка дров – самая важная для нас задача. Знаете сколько кубов дров нам нужно? Десять-двенадцать на квартиру, не меньше. Поэтому кран и грузовики должны быть готовы к завтрашнему утру. Ясно, вахмистр?
- Ясно! – Лука улыбался. Но я знал, что он уже озаботился. – Я могу идти?
- Да.
Нас осталось поменьше. Ёж, Николай Кривошеев, Штык, Инженер и Лилиана.
- Николай, - обратился я к Кривошееву. – Ты, кажется, говорил, что твоя жена – учитель?
- Да, она преподавала в начальной школе.
- Значит, у неё есть все навыки быть педагогом в новой школе, - сказал я. – Она и Лилиана – вот у нас уже есть два учителя. Как ты смотришь, что бы её назначить директором школы по совместительству?
- Думаю, что это нужное дело, - Кривошеев качнул головой. – Мне её сюда позвать?
- Зачем? – я посмотрел на Лилиану. – Они вдвоём с Лилианой сами посмотрят три-четыре квартиры для классных занятий. Первое сентября уже скоро. Надо детей начинать учить.
- Я поняла, Мишенька, - Лилиана встала и направилась на поиски жены Кривошеева.
Я поморщился, но Штык перехватил мою гримасу.
- Атаман, мы всё понимаем, - сказал он, сохраняя серьёзное лицо. – Семья – есть семья.
- А ты, Валера, свою жену из Лыткарино решил бросить? – спросил я.
- Да какая она мне жена? – он махнул рукой. – Жили вместе недолго и всё. Ее, скорее всего и в живых-то нет…
- Ладно, оставим это. Нам надо о другом теперь думать. Вахмистр Еж, теперь будем решать с тобой. Ты же у нас начальник складов и других вопросов по хозяйственной части.
- Нам нужно выгрузить из машин запасы продовольствия, - подал голос Евгений. – Одежду, разные мелочи. И посчитать всё.
- Обязательно, - согласился я. – Но сначала нам нужно организовать питание. Столовую. Если наши люди будут заняты поиском дров и каждая семья начнёт готовить только для себя трехразовое питание, то часть рабочих рук мы не досчитаемся. Поэтому нужно отобрать пару мужичков: истопников и кольщиков дров, и десяток знающих поварих и организовать правильное питание.
- Мысль дельная, - согласились все.
- Ты вахмистр, присмотри также место для столовой. Возможно, к зиме мы всё закончим, но два месяца нам всем придётся питаться из общего котла. Сегодня занимайся столовой, а завтра будешь определять место разгрузки и размещения складов. Какие вопросы появятся, сразу ко мне. Справишься?
Ёж кивнул. Когда он ушёл, я перевёл взгляд на инженера:
- Теперь строительные вопросы. Надо посмотреть и определить, как нам организовать проводку воды в дома. Скважина есть, но она может замёрзнуть. Зимой топить снег – последнее дело.
- Может быть, тут есть коммуникации? – спросил инженер.
- Вполне вероятно. Но их необходимо найти и …
- Я проверю, - пообещал он.
- Еще надо построить хотя бы примитивный умывальник и временный душ. Людям нужно мыться и постираться. Сварочные аппараты у нас есть.
- Я подумаю над этим. Только, - инженер замялся. – Нам понадобятся доски, а их нет. Брус нужен. Гвозди. Сваи. Инструмент.
- Над этим будут работать другие, - я выразительно посмотрел на Штыка.
- Атаман, ты что? – Штык с удивлением посмотрел на меня. – Где я доски тебе найду?
- Найдёшь! – усмехнулся я. – Куда ты денешься, Валера! Тут раньше где-то в километре отсюда была пилорама. Её закрыли из-за нерентабельности. Дед мне уже рассказал. Съездишь туда и посмотришь. Наши казаки всё равно лес валить будут. Горбыль на дрова, а из ровных стволов мы досок и бруса напилим, столько, сколько нам надо.
Инженер удовлетворённо хмыкнул, глянул на Штыка весёлыми глазами и отправился по своим делам.
Около меня остались только Штык и Кривошеев.
- Вот что, друзья! Вы – командиры нашей армии. Пограничники и разведчики. Глядите, что мы имеем в ближайшем окружении. Недалеко от нас проходит железка со станцией перегон 4911 километр. В шестнадцати километрах к северу от нас находится посёлок Кимильтей. Там тоже есть станция. Её надо проверить в первую очередь. В семи километрах на запад – поселение Игино. Южнее нас по автотрассе "Байкал" есть ещё два поселения. Зима и Перевоз, что ли? Так станция называется. На востоке находится населённый пункт Саянск, до которого километров двадцать пять… С жителями всех этих населённых пунктов нам надо наладить тесную связь. Эти все люди в дальнейшем могут стать залогом нашего нового нарождающегося казачества, поэтому по отношению к ним, запрещаю всякую грубость и насилие. Я сразу это говорю вам и передайте всем остальным. Местные быстрее расскажут, что где можно найти. Обратите внимание на грузы, магазины и склады, которые есть поблизости. У нас почти ничего нет, так что всё, что найдёте, может оказаться нужным и полезным. Особенно тёплые вещи, одеяла.
Я посмотрел в сторону домов, вокруг которых суетились люди и спросил:
- Николай, сколько людей тебе нужно, что бы мы были под постоянной охраной? Казаки должны спокойно работать и не отвлекаться на всякий шорох. И нельзя забывать, что у нас у всех есть жёны и дети.
- Нам нужен укреплённый блокпост, - произнёс есаул, посерьезнев. - В Карымск идёт всего одна дорога. Её необходимо перекрыть. Я надеюсь, что диверсантов тут нет, а вот на машинах приехать налётчики смогут. Двое казаков дежурят на посту, двое там же отдыхают. Десять человек мне надо обязательно, включая меня и Валеру.
- Тогда определись сразу со своими людьми. Они не должны заниматься никакими другими делами. Остальных людей у нас на все работы хватит. Твоё дело, Николай, - блокпост и разведка окружающей нас территории. Валера – пока будет твой заместитель.
Сразу сообщу, что нам страшно повезло. Трубопровод в Карымске оказался неповрежденным. Трубы были в целости, они оказались не металлическими, а из тугоплавкой керамики. Так, что я на полном серьёзе начал рассчитывать, что в наших домах зимой будет холодная вода и возможно, цивильные сливные туалеты.
1. Тофалары - народ проживающий в Нижнеудинском районе Иркутской области. Они являются частью древнего тувинского народа.
ГЛАВА 23. Первые шаги.
"Меня называют самым бедным президентом, но я себя бедным не чувствую. Бедные - это те, кто работают только для того, чтобы жить в роскоши. Им все время хочется все больше и больше. Если у вас мало вещей, то нет смысла всю жизнь вкалывать, как раб, ради того чтобы приобретать эти вещи. В результате образуется больше времени для самого себя. Может, я и похож на старого чудака… Но это мой выбор".
Президент Уругвая Хосе Мухика.
28 августа 2134 года. 16 часов 42 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
У нас начались трудовые будни. Занятые работой с утра и до позднего вечера, мы шли к нашим намеченным целям. Мы нашли подходящее место для медпункта, организовали под навесами столовую. Наши две поисковые группы на бронеавтомобилях уже вернулись после первых разведок и принесли много полезной информации. На станциях оказались товарные склады, которые не были подвергнуты грабежам. Наверное, это объяснимо тем, что местное население по-прежнему боялось появления полицаев, которые почти все были владельцами этих складов. На станции стояло так же два товарных поезда, о составе содержимого которых можно было лишь догадываться. Наша группа, возглавляемая Штыком, проявила предусмотрительность и не стала в спешном порядке разбивать двери вагонов.
Для транспортировки грузов со станции, нам нужны были фуры, но их содержимое мы ещё не успели перегрузить в подвалы и склады Карымска.
После таких приятных новостей всё наше казачество, стало работать намного быстрей. Получив прекрасные квартиры, многие из людей, в их понимании, попали в просто сказочный мир. О таких квартирах раньше они и мечтать не могли, ютясь в старых полуразрушенных домах.
Две фуры с продовольствием были разгружены к вечеру второго дня. Ёж сбивался с ног, пересчитывая и раскладывая наши продуктовые запасы.
На второй день отряд дровосеков из тридцати казаков впервые выехал на заготовку дров. Две грузовые машины и кран, в сопровождении одной бронемашины с пулемётом, отправились в тайгу. Лука тоже уехал с этой бригадой. Имея мощные пилы, которые работали от атомных батареек, можно было не сомневаться, что запас дров у нас будет.
Пилораму мы действительно обнаружили и не изношенное состояние её механизмов внушило в нас уверенность, что она вполне пригодна для эксплуатации. Но на этом наше везение не окончилось. Тут же находился небольшой нефтеперегонный завод, который тоже был законсервирован. Лука обещал посмотреть его, когда просмотрит специальную литературу. Но необходимой литературы у нас пока не было, как и особой надобности в горючем мы не испытывали. Лука начал устанавливать на автомобили атомные двигатели, которые обнаружил в воинской части и привёз с собой. Обычный транспорт мог работать на одной такой батарее без замены примерно полтора года, мощный БТР - месяца четыре.
Есаул Кривошеев разметил дорогу, определил, где будет необходимо выкопать траншеи, затрудняющие доступ к проезду в Карымск. Решил установить тяжёлый шлагбаум. Он предложил ещё натянуть колючую проволоку. Это было великолепно, слов нет. Но проволоки у нас не было, однако мы не сомневались, что найдём её рано или поздно.
Для нужд блокпоста решено было использовать одно из кирпичных строений, стоящих возле трассы. Второй домик, рядом, пока не нашёл у нас применения. Но мы все знали, что в том темпе, в котором мы готовились встречать зиму, у нас будет использованы и задействованы все строения, и возможно их ещё окажется мало.
Местное население встретило нас насторожено. Кажется, нас приняли за бандитов. Хотя с нами разговаривали, но как-то неохотно, без особого удовольствия.
30 августа 2134 года. 11 часов 22 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Дед пришёл ко мне довольный, радостно поблёскивая глазами:
- Сервер взломан, господин Атаман! – отрапортовал он.
- Удалось? – я почувствовал, что у меня одной проблемой стало меньше. – Ты смог подобрать правильный код?
- Конечно!
- Где решил устроить хранилище информации? – спросил я. – Присмотрел себе квартиру под библиотеку?
- А разве моё жилище не подходит для этого? – он пожал плечами. – Я один живу. Они мне не мешают. У меня серверы надо лишь на стеллажи расставить. Когда они будут.
Дед ещё до нас жил в одной из квартир трёхэтажного дома. Там у него почти не было никакой мебели, кроме самодельного топчана и колченогого столика. Если не считать старого монитора.
Я, подумав, согласился:
- Ладно, уговорил. Какая собственно разница, где их держать? Пошли, покажешь, я хочу ознакомиться с хранящейся на них информацией.
Информация на серверах оказалась действительно интересной. Это полицейское хранилище было собранием огромного количества самых разнообразных данных. На серверах было не только законодательство России и судебные архивы, текущие дела и приказы по полицейскому Управлению. В них можно было так же найти почти всё, что угодно, причём информация была аккуратно разложена по "ящичкам", каждый из которых имел множество ячеек, в ячейках хранились папки, а в папках – файлы.
По большому счёту это была огромная художественная и научно-техническая литература с множеством справочников, словарей, энциклопедий, большим количеством аудио и видеофайлов, огромная фильмотека.
Дед показал мне, как легко можно было производить поиск нужного материала. После трёх случайно набранных запросов, я попросил деда оставить меня одного. Дед удалился с видом человека, выполнившего свою работу.
Я повернулся к монитору и набрал: "Дело Самуила Александровича Штерна". К моему разочарованию и даже негодованию, ничего кроме сухой, ничего не значащей справки сервер не выдал. Всё, что там было сказано, для меня уже не было секретом. Тогда я решил просмотреть полицейский материал по своим старшинам. Это я нашёл без труда. Штык, Лука, Ёж. Он тоже был скуден, но понятен. Но обо всём этом я знал уже от них. Тогда я решил уточнить данные о Ледовом Максиме Юрьевиче. Из открывшегося моему взору дела я узнал, что Ледовый был деклассирован 10 августа 2134 года, то есть за сутки до начала Третьей Мировой Войны. Но не указывалась дата его ареста, не было отметки судебной коллегии о вынесении приговора. Я предположил, что Ледовый скрылся, не дожидаясь ареста. Но благодаря этому чтению, я теперь был уверен, что он рассказал мне правду о себе.
Закончив с этим, я решил поднять своё дело. Прочитав о Кремлёвском пьянице-прорабе Рабере и его смерти, я обнаружил отметку начальника Лыткаринской тюрьмы о восстановлении меня в С-классе, отметку об отправке в лагерь Мордовии. Прочитал приказ об освобождении и зачислении меня в ряды Вооружённых сил России. Обычный путь ничем не привлекательного неудачника.
Ничего нового и интересного. Но отсутствие информации о Штерне меня сильно расстроило. Если не здесь, то где о нём и его деятельности можно было чего-то узнать?
Я позвал деда. Он немедленно явился.
- Дед, что я подумал, - медленно произнёс я. – Может быть, ты случайно знаешь или слышал об олигархе Штерн?
- Знаю, - дед присел рядом. – А Филин видел его три раза.
- Филин его видел? – воскликнул я. – Где?!
- Здесь, - спокойно отозвался дед. – Ты разве не знал, что Карымск построен на земле, принадлежащей Самуилу Штеру? Это же его городок!
Это было невероятно. Городок, оказывается, принадлежит Штерну! Так вот почему всё цело и не разворовано! Местные жители боялись хозяина. Я не верил своим ушам:
- И когда Филин его видел?
- Примерно полмесяца назад до вашего приезда. Здесь.
- В Карымске?
- Почему в Карымске? Нет. В тайге.
- Зачем же Штерн в тайгу забрёл?
- Это надо у Филина узнать, - ответил дед.
- Подожди, если ты говоришь, Филин его трижды видел, значит, он тут живёт где-то? Так?
- Может и живёт… Он же государственный преступник. Ему прятаться от всех надо, как деклассированному.
- Дед, а как с Филином твоим встретиться можно? – спросил я.
- Я дороги к нему не знаю, - вздохнул дед. – Тайги жутко боюсь. Он сам приходит сюда. Его дождаться надо.
- И как долго? – с надеждой проговорил я.
- По первому снегу точно здесь будет, - уверенно заметил дед.
По первому снегу! Долго! Но что делать? Остаётся ждать…
30 августа 2134 года. 14 часов 07 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
От деда я пошел прямо к доктору, которого рассчитывал найти в медпункте. Конечно, он был там. Медпункт преобразился буквально за два дня. Он сиял свежевымытыми стёклами. Часть медицинской аппаратуры уже выгрузили и занесли внутрь. Мебели у нас не было, но медицинские кушетки, операционный стол, несколько шкафчиков и автоклав уже создавали какое-то подобие медицинского учреждения.
Я отозвал его в сторонку, оставив его женщин заниматься делами по распаковке и сортировке медицинских препаратов, спросил:
- Как вам, новое место?
- Прекрасно, Михаил Аркадьевич! Просто замечательно! Когда у нас будет горячая вода и … О лучшем я и не мечтал!
- Очень рад! – ответил я. – Доктор у меня к вам есть серьёзный разговор.
- Слушаю вас.
- Сначала я хочу вас немного порадовать и поставить в известность, что у нас теперь имеется своя библиотека, точнее файлотека, из которой вы можете получить всё вам необходимое по медицине или в плане развлечений. Пока только на свой документ, но чуть позже я снабжу вас самым лучшим настенным монитором. Найти любую информацию можно у нашего деда.
- О, спасибо вам! – доктор поправил очки и снова посмотрел на меня в ожидании.
- Теперь о деле. Разговор с вами пойдёт о проклятых радиоактивных датчиках, которых имплантировали в тела людей класса С. Эти датчики, приносящие организмам людей непоправимый вред, нужно извлечь, доктор.
Он задумался, снова поправил очки:
- Это достаточно сложно, но выполнимо.
- Вся необходимая литература в вашем распоряжении, - поторопился я.
- Да, понимаю, но дело не только в литературе. Я знаю, как извлекать их. Я умею. Потому, что я их много раз ставил. Такой приказ никто не имел права не выполнить.
- Но я вас вовсе не упрекаю, - отозвался я.
- Я это вам объясняю, лишь для того, что бы вы поняли, что я буду оперировать, но не всех сразу. Нужна операционная. Для этого мы ещё не готовы, - он показал рукой вокруг.
- Разумеется не завтра. Через месяц-полтора.
Он кивнул, соглашаясь.
- К тому же нам понадобятся койки для послеоперационных больных.
- Сделаем, - пообещал я. – Мебель будет!
- Тогда у меня нет к вам никаких вопросов, дорогой Михаил Аркадьевич!
- Но зато один вопрос у меня есть к вам.
- Пожалуйста, задавайте.
- Доктор, у меня нет в теле такого датчика, - медленно произнёс я. – Не пугайтесь, я человек класса С и никто другой. Но другим этого знать совершенно не обязательно.
Он посмотрел на меня долгим взглядом:
- Вы напрасно волнуетесь. За свою многолетнюю практику мне уже доводилось встречать людей класса С, у которых тоже не стояли эти датчики. Не похожи вы на полицая, Михаил Аркадьевич, совсем не похожи! От меня никто ничего не узнает, если вы так хотите. Считайте, что это врачебная тайна и я её сохраню.
- Спасибо! – и я пожал ему руку.
05 сентября 2134 года. 10 часов 02 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
После нескольких дней нашего пребывания в Карымске появились первые признаки недовольства со стороны Катыньских казаков, которые собрались вокруг меня числом около десяти:
- Мы хотим своего выборного старшину, - заявили они. - Ливны нам не чета.
- Это почему? - удивился я. - Чем же они хуже?
- Хуже, - отвёл глаза казак, первым затеявший со мной разговор. - А твои старшины тоже не из Катыни.
- Вот оно что! - догадался я. - Мои старшины, говоришь? Пошли, казаки!
- Куда это?
- На площадку! - ответил я.
На площадке, которая была раньше двориком между четырёх домов, уже был установлен рельс, подвешенный на проволоке. Он заменял систему оповещения и заменял нам своим подобием колокол. Я взял железную палку и ударил в рельс, призывая народ на площадку.
Удары палки по рельсу, впервые после нашего приезда, прозвучали в Карымске как набат. Не прошло и нескольких минут, как всё население посёлка, включая женщин и подростков, собрались вокруг тревожно озираясь вокруг и спрашивая друг друга, что случилось. Некоторые из казаков были с оружием.
- Атаман, неужели враги приближаются? - спрашивали меня. - Технику заводить?
- Нет! - крикнул я. - Нет поблизости никаких врагов! Совет держать будем! Женщины и дети могут уйти, я с мужчинами говорить буду!
- Атаман, а нам тоже интересно, о чём вы тут шептаться будите! - выкрикнула бойкая молодая казачка. - Может вы тут насчёт нас чего-то удумали, а мы и знать не будем!
- Правильно, - поддержали её женщины. - И мы послушаем! Говори, Атаман!
Я дождался, пока наступит тишина и, обведя взглядом всех собравшихся, заговорил:
- Где мои старшины?
Первым я увидел улыбающегося Луку, обнажённого по пояс. Лука, как обычно, был вымазан машинным маслом.
- Казаки! Вот вы видите перед собой Луку Станислава! Он - вахмистр казаков! Знаете вы его?
- Знаем! - раздалось отовсюду.
- И я его знаю, он с Подмосковья. Только он что-то совсем не похож на казацкого старшину. Всё время ходит чумазый, возиться с техникой, с железками разными, а командовать вами ему некогда.
Я нашёл глазами Евгения Ежа:
- Вот перед вами второй старшина казацкий - вахмистр Ёж! Он родом с Пскова. Я уже забыл, когда с ним разговаривал! Ему всё время некогда. Кто знает, чем он занимается?
- С нами он плотничает! - выкрикнул рослый казак родом из под города Новосибирска. - Работает с утра до вечера. Мы как раз двери устанавливаем...
- Все тебя услышали! Теперь вахмистр Валерий Штык и есаул Кривошеев Николай. Они что делают?
- На блокпосту они дежурят! - громко произнесла жена Кривошеева. – И в разъездах всё время. Я мужа третьи сутки уже не вижу!
- Они пограничники наши! - заметил кто-то из Катыньских казаков. - Что мы не понимаем, что ли?
- Значит не все понимают, что старшины мои не ведут праздную жизнь! Они трудятся со всеми наравне! И оттого, что есаул Кривошеев уроженец города Владимира, а Штык Валера из Лыткарино, это совсем не делает их плохими людьми.
- Кто сказал, что они плохие? - послышалось два-три возмущённых мужских голоса. Люди начали крутить головами, подозрительно посматривать на своих соседей.
- Атаман, ты самого главного не сказал! - снова послышался звонкий голос молодой казачки. - Трое из четырёх наших старшин-то мужики холостые!
Женщины засмеялись, загомонили все разом. Рассмеялись и большинство казаков, послышались шутки и остроты.
- Вам бы, бабы, только о своём лясы точить! - с укоризной сказал пожилой казак.
- Нам внимание мужское нужно! - не остались в долгу женщины.
- Во-во, мужик под боком и всех делов! - шутили мужчины.
Но я был рад, что так случилось. Меня перервали, но это сняло напряжение. Люди развеселились.
- Казаки! - воззвал я. - Я говорил вам это, и буду повторять впредь! Запомните крепко: теперь мы все - одно целое. Мы все - казаки и не имеет значения, где жил до этого человек раньше. У нас началась новая жизнь и мне не хочется потратить её на примирение вражды внутренних группировок. Вокруг нас простирается тайга. Но мы не одни в ней. Таких групп как наша, образовалось не мало. Не все они захотят быть нашими друзьями. Поэтому, мы должны все жить в мире между собой.
- Верно глаголет, Атаман! - поддержало меня тридцать-пятьдесят голосов.
- Вот доктор! - сказал я, заметив хирурга стоящего в толпе. - Почему я против, что бы он работал наравне со всеми? Я объяснял ему, теперь объясню вам, но сначала хочу, что бы вы ответили на один вопрос: почему многие из нас не доживают до пятидесяти лет?
- Работа тяжелая! - выкрикнул кто-то.
- Жить трудно! - добавил второй.
- Денег на лечение нет! - послышался чей-то голос.
- Еда плохая, - крикнул четвертый.
Я терпеливо выслушал все ответы и попросил знаком тишины.
- Друзья! Вы все правы. Но это не всё. Самая главная причина кроется в другом...
- В чём же? - сразу спросил кто-то.
- Я недавно читал полицейские архивы, - сказал я. - Там сказано, что датчики, которые вживляют в людей, являются очень опасными. Они радиоактивные и поэтому разрушают организм человека. Эти датчики находятся в наших телах. В телах ваших детей. Вы же не хотите смерти ваших родных и близких? Датчики, несущие угрозу, необходимо извлечь из наших тел и сделать это может только один человек - наш доктор. Если доктор как все, будет таскать камни, то своими мозолистыми руками он не сможет сделать операцию. Или сделает её плохо. Вы этого хотите?
В ответ - тишина, только тихо ахнули женщины. Казаки потупили глаза в землю, погрузились в размышления. Не давая им опомниться, я добавил:
- Мы живём с вами в глубокой тайге! Не забывайте этого! Если кто-то из вас нечаянно тюкнет себя топором по ноге и будет умирать от потери крови, то доктор ему помочь не сможет, потому, что он пилил доски целый день и не чувствует рук от усталости. Здесь водятся такие звери как волки, росомахи, медведи. Если кого-то из вас помнёт дикий зверь, то и здесь не рассчитывайте на помощь доктора - он, по-вашему, строитель, а не хирург. Поэтому, я освободил доктора от всех тяжёлых работ. Ну, что, казаки? Что скажите? Правильно ли я сделал или нет?
- Правильно, атаман! Ты прав! - загудел в ответ разноголосый хор. - Мы не подумали.
- Может быть, я плохой атаман для вас? - спросил я на всякий случай. - И мои решения не устраивают казаков?
- Хватит! - тут дружно всколыхнулись женщины. - Работать надо. Михаил, ты нам как солнышко, путь показываешь! Ты - атаман! Если у тебя кто-то на дороге встать осмелиться, мы его живо к ногтю прижмём!
Глава 24. Бандиты.
13 сентября 2134 года. 07 часов 46 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Когда я встал после сна, Лилиана уже проснулась и успела приготовить нам на двоих завтрак.
Пока мы завтракали сухарями и пили утренний кофе, она рассказывала мне о системе обучения в России людей из класса А. Её рассказ меня очень взбудоражил. Оказывается совсем недавно люди класса А, какими бы их не считали злобными хищниками и акулами капитализма, учились всю свою жизнь.
Для человека класса А было не престижно и непростительно иметь одно или два высших образования. Три – четыре высших образования были нормой. Но самое интересное, что все экзамены студенты класса А сдавали без каких-либо поблажек, наоборот, профессора им предъявляли повышенные требования.
Обычно первым высшим образованием для всех детей олигархов было экономическое, которое считалось основой умения владеть и понимать бизнес. Второе высшее образование человек выбирал себе уже сам, в зависимости от призвания или имея к нему влечение. Это могло быть любое направление в науке или искусстве, любое образование, кроме юридического. Юридическое было полностью отдано классу Б и человек класса А никогда не сошёл бы до уровня изучения знаний более низшего класса. Но и надобности в юридическом образовании для класса А не было. Класс А стоял над законом и не имел с ним дела.
Получив, например, специальность биолога, дважды побывший студентом выпускник, всегда при знакомствах называл именно эту специальность, как главную.
Третье и четвёртое высшее образование люди получали уже как руководители определённого направления их родового бизнеса: энергетика, робототехника, инженера-машиностроителя, горного инженера и другое. Олигарх всегда предпочитал самостоятельно разбираться в производственных и технических вопросах своего бизнеса, а не зависеть от мнения консультанта, отводя для себя роль простого управленца.
Как оказалось, Российские люди класса А были очень грамотными, разносторонне развитыми людьми.
13 сентября 2134 года. 08 часов 33 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
У меня запищала рация.
- Атаман, - послышался голос Валеры Штыка. – На нас тут сейчас какой-то мужик наехал!
- Что значит, наехал? – я чуть не выронил чашку из рук, настолько абсурдно прозвучали слова Штыка.
- То и значит! Приехал, посмотрел на нас так и говорит: "Вы теперь будите работать на Атамана Светлячка! Мы, говорит, сегодня все приедем сюда и наведём у вас порядок! Понаехали тут, говорит! Так что ждём гостей!"
- А поподробней ты мне не можешь объяснить, что за Светлячок у нас объявился? – спросил я.
- А я и сам не знаю! Бандиты, одним словом. Ты же сказал: местным не грубить. Ну, я и не грубил. А мне так хотелось этому балаболу в лоб прикладом приложить…
- Понял тебя, - ответил я. – Когда этот Светлячок к нам пожалует? Мы его встретим, как положено!
- Вот теперь я тебя узнаю, Атаман! Что бы он точно приехал, не отказался от нашего угощения, я балабола на самом деле прикладом в лоб приложил! Ругался он как! Обещал к обеду нас всех проучить за дерзость и в капусту нашинковать.
- Ты там усиль бдительность!
- Я на посту.
- Есаул где?
- Он сегодня отдыхает.
- Выходной день у него точно пропал, - усмехнулся я.
- Вот и я говорю, - отозвался Штык и дал отбой.
Рация работала на громкую связь и Лилиана всё слышала.
- Бандиты?
- Рэкет, - ответил я. – Но не тот, который был раньше. Это - не голубые ребятишки. Это кое-что похуже. Нам ли их бояться, дорогая?
Лилиана вместо ответа наклонилась, поцеловала меня:
- Но ты будь осторожен, ладно?
- Я всегда осторожен. Такая у меня профессия.
Я про себя договорил, то, что не сказал ей вслух: "Агент службы Межвременья".
13 сентября 2134 года. 09 часов 13 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Ко мне по вызову пришли трое: есаул Кривошеев, его приятель по военному училищу, нога которого уже зажила после ранения и солдат-контрактник, воевавший в Африке. Они степенно расселись в моём кабинете и приготовились меня слушать.
Забыл вам рассказать, что мой, так называемый кабинет – это просто одна комната в моей квартире. В ней находился и штаб, и управление и всё остальное.
- Господин есаул, господа старшие урядники! – начал я. – Я позвал вас по делу и что бы сообщить пренеприятнейшее известие. К нам в гости едет вооружённая банда!
«Почти как по тексту Ревизора» - подумал я при этом.
- И наша задача её встретить и уничтожить! Уничтожить полностью. Люди, которые выбрали себе путь разбоя, нам не нужны не сейчас ни потом. Что скажите, господа?
- Состав банды? Время прибытия? Наши возможности в бою? – спросил контрактник.
Остальные промолчали, но одобрительно кивнули.
- Банда не имеет бронетехники. Скорее всего, приедут на двух или трёх легковых автомобилях. Оружие у них скорее будет охотничье. Не знаю, не могу сказать, сколько и какое. Число их бойцов может варьировать от пяти до пятнадцати максимум. Но скорее человек десять.
- Я и один справлюсь, - буркнул контрактник. – Мне нужен гранатомёт, пулемёт и несколько гранат.
- Я не сомневаюсь, что ты справишься, - Кривошеев посмотрел на своего бывшего однополчанина. – Но на задание всегда ходят парами.
- Приглашаю! – контрактник сделал приветливый жест.
- Принимаю! – есаул театрально приложил руку к сердцу.
- А может лучше поговорим о предстоящей операции? – перебил их старший урядник Виталий. – У наших врагов тоже оружие имеется, и кто знает, как они им умеют пользоваться. Может среди них профессиональные охотники, бьющие белку в глаз без промаха. Надо идти группой.
Видимо недавно полученное ранение кое чему научило этого человека.
- Разделимся на пары или выведем в поле БТРы? – спросил есаул.
Но у меня была другая идея:
- Не то и не другое. Вы забыли, что мы все – казаки. Вы все, кого я собрал здесь, - профессионалы. Вы знаете бой, но остальные казаки его совсем не знают. Сейчас на нас идёт войной небольшая банда. С ней вы втроём легко справитесь, я не сомневаюсь. Но если завтра придётся вести бой с такими же профессионалами, то вы не сможете им противостоять из-за своей малочисленности. Надо учить остальных казаков военным действиям. И как раз сегодня надо их приобщить к бою. Пусть немного почувствуют себя солдатами. Им может и не придётся сегодня стрелять, но даже участие в военной операции укрепляет мужество и заставляет гордиться своими односельчанами.
- Это разумное решение! – они не долго думали. – Давайте составлять план боевых действий.
План боя, который мы разработали, оказался не сложен. Мы в спешном порядке подогнали поближе к блокпосту два БТРа, спрятав их за деревья, отправили примерно тридцать казаков в лес, в засаду под командованием есаула и стали ждать неприятеля. Как раз наступало обеденное время.
Светлячок не опоздал. К блокпосту он действительно подъехал на трёх дешевых автомобилях класса С. Из машин вылезли "братки". Но я никогда бы не назвал таких чудиков этим словом, внушавшим страх в людей в девяностые годы двадцатого столетия. Это были мужички, довольно потрепанные на вид, больше похожие на гастарбайтеров того же времени. Трое держали в руках охотничьи ружья. Возглавлял их какой-то опереточный бородач, имевший определенное сходство со спившимся капитаном дальнего плаванья, потерявшим свою курительную трубку. Он лениво осмотрелся вокруг и показал пальцем на дорогу ведущую в Карымск, которую мы перегородили парой небольших брёвен.
Но не успели "братки" подойти к брёвнам, что бы убрать их, как с нашей стороны появились два БТРа. Братки опешили, увидев их и мгновение спустя, издавая крики ужаса, бросились к своим машинам.
Они ещё успели заметить, как у них в тылу из леса вышла густая цепь людей, одетых в камуфляжную форму, вооружённых автоматами и штурмовыми винтовками. Бандиты торопливо захлопали дверями автомобилей, спеша сесть в них и уехать. Они поняли, что тут им крепко дадут сдачи.
Всё сражение с бандитами заняло не больше минуты. Штык, сидевший в головном БТРе, сделал один за другим три метких выстрела, превращая машины "братков" в груды разбитого метала. Три взрыва, разбрасывая куски автомашин и останки тел бандитов, за считанные секунды полностью уничтожили банду Светлячка.
Всё было кончено. Мы праздновали победу.
Эта победа сдружила нас с местным населением. Местные сначала считали, что мы такая же банда, но проведав о том, кто мы, и узнав о славном сражении под Карымском, переменили к нам отношение. Мы никого не грабили и не трогали. Многие окрестные жители теперь приходили и приезжали в Карымск. Они почувствовали, что мы не только власть, но и защита. Человек – это существо, которое ищет себе подобных и всегда ищет, чем занять себя.
Некоторые находят успокоение в коллекционировании, другие соблазняются программой какой-нибудь партии или народного движения, часто даже не понимая его смысла. Мы став казаками, стали для местных неким маяком, который показывает путь в это смутное время. Война, разрушения, неизвестность, всё это в совокупности вселяло страх. Мы же в данной ситуации оказались той соединяющей силой, которая двигает народными массами.
В казаки, в течение недели после этого, изъявили желание вступить ещё человек двадцать пять местных жителей. Так незаметно начался наш рост.
Больше всех был рад Валера Штык, которому я присвоил звание хорунжий, которое соответствовало лейтенанту. Его поздравляли казаки, кое-кто немного завидовал. Но все понимали, что, в общем-то, своё звание он честно заслужил в бою.
18 сентября 2134 года. 17 часов 04 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Неожиданный приезд Максима Ледового в Карымск меня приятно удивил. Увидев его, одетого в обычную одежду гражданского человека, в сопровождении жены, держащей за руку ребёнка, я шагнул к нему навстречу:
- Какими судьбами? – я был искренне радушен.
- Насилу нашёл тебя, - отвечал Максим пожимая мне руку. – Но про тебя тут в области уже такой слух прошёл, что ошибиться я просто не мог. Говорят, что ты банду злодеев уничтожил, которая никому жизни не давала?
- Было дело, - отозвался я. – Как ты? Что, решил к нам присоединиться?
- Решил. Но только в том случае, если ты меня к себе примешь?
- Приму, о чём вопрос, - ответил я. – Для тебя всегда у меня местечко найдётся.
Неожиданно вмешался Штык:
- Зачем нам нужен этот полицай? – спросил он, с неприязнью смотря на Максима. – Это же бывший начальник ИТЛ, в котором мы сидели!
- Верно, - согласился я. – Но он не полицай, а бывший полицай. Класс Д по-старому. Чуешь разницу?
- Вот это да! – ахнул Штык. – За что же так?
- А это он тебе сам расскажет, когда ты перестанешь на него волком смотреть, Валера. Максим – мой друг и не нужно пытаться обидеть его не за что. Ты в ИТЛ плохо жил? Нет. За это Максиму спасибо скажи, - высказал я ему.
Штык сдвинул кепи набекрень, смущённо почёсывая голову. Но, что нельзя было отнять у Штыка, так это его веры в правильности моих действий. Он уже много раз убедился, что всё, что я делаю, имеет какой-то тайный, может быть даже мистический смысл, но всё это, в конечном итоге оказывается своевременно и полезно. Поэтому он сразу умолк и даже извинился перед Максимом.
Мы засиделись в моей квартире допоздна, увлечённо рассказывая друг другу о своих приключениях. Мы разговаривали о многом, но никто из нас не коснулся темы о поисках Штерна. Разговаривая с Максимом, я вдруг понял, что у меня очень много неотложных дел, все они важные и от сроков их выполнения многое может зависеть в будущем. Я был рад его приезду. Он казался мне порядочным человеком, он был среди нас единственным юристом и мог возглавить милицию. Наконец, он с женой оба были родом с Иркутской области, и через него я надеялся выйти на его родной посёлок охотников и золотодобытчиков. Меха и золото – всегда нужный и очень дорогой товар.
Я смотрел на Максима, на его жену и искренне радовался их счастью. Они были нежны друг с другом, обходительны, понимали каждый другого по одному движению губ, прочитывали просьбу по одному взгляду. Жаль, что у людей, живущих в браке, редко такое бывает.
Спать я уложил их всех в соседней комнате. Благо у меня дома нашлись две сбитые из досок кровати. Завтра помогу им с жильём.
Глава 25. Симеон Штерн.
23 сентября 2134 года. 11 часов 56 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Я, сидя за столом, просматривал заметки с текущими делами, когда ожила рация:
- Атаман, на дороге нами задержан водитель, - произнёс Штык. - Он транзитный. Отпустить его? Приём.
- Куда он едет? - спросил я.
- Он ищет какого-то Штерна...
- Кого он ищет!? - я даже подскочил он неожиданности.
- Штерна! - повторил Штык.
- Валера, немедленно задержите его! Не разрешай ему уехать! - прокричал я в рацию. - Сейчас же передай рацию Николаю.
Я обратился к Есаулу:
- Николай, кто этот человек, который ищет Штерна? Может быть это тот, кто мне нужен и он знает побольше других. Привези его сюда! Но проверь сначала, не андроид ли он. Я уже достаточно наслушался про дела этих разведчиков и камикадзе...
Едва взглянув на незнакомого мне молодого человека, которого доставил ко мне есаул Кривошеев, я сразу понял, что вижу перед собой еврея. И он тоже сразу понял, кто перед ним и его бесстрастное лицо сразу заиграло красками жизни.
- Шалом! - поздоровался он.
- Шалом! - ответил я.
- Это человек! - доложил вошедший следом Ледовый и присел на лавку. – Не андроид.
Я кивнул и показал молодому человеку место слева от присевшего напротив меня Кривошеева. Когда он сел, я назвался и спросил его:
- Кто ты, откуда? Рассказывай.
- Меня зовут Симеон Штерн, - представился он.
- Самуил Александрович Штерн, олигарх, не твой случайно родственник? - быстро спросил я.
Но эффекта разорвавшейся бомбы не вышло.
- Да, это мой родной дядя. И я его разыскиваю, - спокойно ответил Симеон. - Я езжу по России и пытаюсь найти его местоположение. Но пока безрезультатно. Вам что-нибудь известно о нём, Михаил Аркадьевич?
- Очень немного. К сожалению, сказать, где он сейчас я не могу. Не знаю.
- Но может быть, у вас есть какие-то предположения, относительно его планов?
- Кое-что мне, действительно, известно, - подтвердил я. - Только сначала вы расскажете нам о том, что знаете вы? Кроме всего прочего, мой вопрос повис в воздухе.
- Хорошо, - не раздумывая, согласился Симеон.
От него я узнал о последних днях Москвы перед ядерной бомбардировкой, о правительственном бункере, о подземном путешествии Симеона от Кремля до Солнечногорска. Он описал мне, как силами Российской армии был уничтожен выход из туннеля, об убийстве второго заместителя Министра обороны, о том, как гусеничная и колёсная техника начала взрываться после отъезда группы офицеров. Он рассказывал обо всём им увиденным спокойным, ровным голосом.
- О моём дяде что-то интересное знал президент, - закончил рассказ Самуил. - Но теперь, к сожалению, он уже ничего нам не расскажет.
- И что всё это, Симеон, по-твоему, может означать? - спросил я.
- Только одно. В России действует неизвестная мне группа оппозиции, и она физически уничтожает всех оставшийся в живых людей из аппарата президента.
- Здесь я с тобой соглашусь, Симеон, - ответил я. И в свою очередь рассказал, что андроиды в Катыне предлагали мне возглавить мятежную бригаду для уничтожения в Солнечногорске уцелевших представителей класса "А". Симеон выслушал меня с интересом. Он задумчиво смотрел на свои кисти рук, наконец, сказал:
- Это лишь подтверждает моё предположение о каком-то заговоре, но никак не связано с моим дядей. Он всегда делился со мной мыслями, но никогда не намекал, что связан с какой-нибудь оппозиционной группой. Дядя никогда не был опасным радикалом и экстремистом. И ему совсем не к чему поддерживать террористические направления каких-то опасных фанатиков, которые выражаются в том, что физическое устранение нескольких десятков людей будет способствовать принятию его предложений в Государственной думе. И мстить всему миру таким отвратительным образом он бы не стал, поверьте мне. Тем более что сейчас, это вообще потеряло всякий смысл. Весь мир находится в руинах, мы наблюдаем крах цивилизации, её агонию, которая продлится несколько лет. По пути сюда я видел больницы, переполненные людьми, поражёнными лучевой болезнью. Но им никто уже не может помочь. Лекарств нет. Они все обречены. Бедняги. Кругом происходят безобразия. Магазины и склады во многих населенных пунктах уже полностью разграблены. На дорогах горят машины, трупы людей можно встретить в самых неожиданных местах. При этом у людей, которые их видят, на лицах читается полное безразличие. Всё это страшно, очень страшно.
Некоторое время мы молчали.
- У меня вырисовывается очень интересная ситуация, - вмешался в наш разговор, молчавший всё это время Ледовый. - Обратите внимание на следующие факты. По стране разгуливают десятки дорогостоящих андроидов, которых явно запрограммировали заранее. То есть, ещё до начала войны. Эти неизвестные нам люди уже знали о войне впредь и готовили андроидов. Быстро их запрограммировать не получится. А мы точно знаем, что целых три запрограммированных андроида появляются под Смоленском. Они ищут Самуила Штерна и людей, связанных с ним, что бы их уничтожить. Нападение на автоколонну было напрямую связанно с похищением нашего Атамана. Но, как становиться очевидным, эти андроиды преследуют не только оппозиционеров и их доверенных лиц, они преследуют и уничтожают абсолютно всех людей класса "А", которые каким-то образом были облечены властью. Людей, которые раньше относились к С-классу, они не трогают. Из чего я делаю вывод, что какое-то зарубежное правительство, имеющее неограниченные финансовые возможности, занимается истреблением в России правящего класса. Кто этим занимается, какие разведки задействованы, сказать я не берусь. Или этим занимается один из могущественных Б-кланов России, пытающийся таким образом незаметно совершить государственный переворот и захватить власть. Как я понял, исполнителей тоже сразу уничтожают. Такое вполне реально.
- Логично, но есть одно маленькое "но", - возразил я.
- Какое же? – слегка смутился Ледовый.
- Никто во всём мире, не один человек, не имел никаких данных о том, что я знал Штерна! - чётко разделяя слова, произнёс я. - Никто, кроме тебя, Максим!
- Что? - Ледовый поперхнулся и уставился на меня. - Но я никому ничего не сообщал о нашем разговоре!
- Возможно ты говоришь правду, а возможно и нет, - сказал я.
- Я не предатель! - глухо вымолвил Ледовый.
- Я этого не говорил, - быстро ответил я. - Скорее всего, Максим, дело вовсе не в тебе.
Максим, Симеон и Николай посмотрели на меня, ожидая от меня чего-то интересного, моя фраза их заинтриговала.
- Помните, что я говорил, что родился в Сибири? - спросил я всех и сам же ответил: - Это на самом деле так. И микрочипа у меня в теле нет. И это правда, потому, что там, где я жил их действительно никому не ставили. Но вот Самуила Штерна в Кремле я никогда не видел, потому, что не только там не работал, но и никогда не был в Москве. И это правда. Меня действительно зовут Рабер Михаил Аркадьевич, в чём подтверждает мой документ. Но одна оплошность, допущенная при составлении документа сделала меня другим человеком. Её не сложно распознать, если за дело взялись бы специалисты. И они без особого труда смогли бы вычислить, что я - совсем другой Рабер, не москвич, а сибиряк из города Иркутска. Но это все почему-то оставляют без внимания, операция начинается и идёт полным ходом. Минимум четыре дорогостоящих андроида пущены по моему следу. Вот во всём этом и скрыта загадка. Зачем спецслужбам, оппозиции или иностранной разведке - кто это, я тоже не знаю и даже не представляю - охотится за обыкновенным, ничего не значащим в масштабах страны человеком, дважды засылая к нему андроидов? Но и тут есть странности. В первый раз меня пытаются "завербовать", для уничтожения олигархов в Солнечногорске, словно не зная, кто я такой. Во второй раз меня уже хотят не убить, а похитить, скорее всего, для получения какой-то информации. Но что я могу интересного рассказать, если ничего не знаю?
- Ого! - выдохнул Кривошеев. - Интересный вопрос ты нам задал. Но может, именно всё так и было в действительности? Предположим, некоторые группы андроидов, представляясь высокопоставленными чиновниками, ищут любые воинские подразделения, которые им помогут выполнить задачу: уничтожить выживших олигархов и членов правительства после ядерной атаки. Это чистое совпадение. После того как в наших руках оказалась объёмная карта, нас прослушали и ошибочно определили, что ты - Рабер, связанный со Штерном. Ошибка произошла в связи с недостатком времени. И наши тайные противники приняли решение захватить тебя и допросить. Для чего и использовали группу захвата.
- Очень странно, хотя вполне вероятно! - согласился Максим и добавил: - Но глупо. Штерн. Ну и что? Он интересовал правительство лишь как государственный преступник, которого нужно посадить в тюрьму. Всё имущество в России у Штерна было конфисковано, а после начала войны он также лишился имущества за рубежом. Кому после этого может быть опасен человек, не располагающий возможностями что-то сделать?
- Он может быть очень опасен, если он знает что-то важное, - возразил я.
- Михаил, ты тогда сказал мне неправду? - спросил Ледовый.
- Не верно, - возразил я. - Только немного изменил факты.
- Теперь я сомневаюсь в этом, - ответил он. – Вы назвались мне, насколько точно я помню агентом Штерна по каналам экономической разведки. Разве не так?
- Так, - вынужден был согласиться я. – Но когда вы навели на меня пистолет, я был готов назваться даже папой Римским, а не только агентом Штерна!
- Допустим, - принял моё объяснение Ледовый. – Но ты, Атаман, назвал мне точную дату Третьей мировой войны за две недели до её начала. Могу ли я поинтересоваться, каким образом, заключённый в лагерь сибиряк Рабер мог знать вещи, которые были известны лишь узкому кругу военных?
- Её я узнал от Самуила Штерна, - спокойно ответил я.
- Тогда, Михаил, мы ждём твоего объяснения дальше.
- Так значит, вы Михаил Аркадьевич, всё-таки знали моего дядю? - спросил Симеон.
- Терпение, я ещё не всё вам рассказал, - ответил я. - Штерна Самуила я встретил в городе Чита в начале лета и действительно разговаривал с ним однажды. Но, я не знал тогда о том, что - он опальный олигарх и государственный преступник. Штерн намекнул мне, что бы я смотрел и слушал. Что именно? Не знаю. Он сказал именно так: "Смотри и слушай"! Больше я его не видел и никак не связывался с ним. Потом я очутился в подмосковном Лыткарино. Не прошло и суток, как я попал в тюрьму. Остальной мой путь легко проследить. Я не расставался с тех пор со Штыком и Лукой.
- И он сообщил в разговоре незнакомому человеку о начале войны? – не отставал Ледовый.
- Да, - подтвердил я.
- Но зачем? – Ледовый вцепился в меня мёртвой хваткой.
- Этот вопрос нужно адресовать не мне, - выкрутился я. – Я же говорил, что тогда не знал, кто это такой.
- Но может этот разговор со Штерном и является той точкой, с которой на тебя началась охота? - предположил Ледовый.
- Сомневаюсь, - я покачал головой. - Штерн, наверное, принял все меры необходимой предосторожности, что бы сохранить свое инкогнито и тут же поменять место пребывания. А я вообще нигде и никогда не упоминал его имя.
- Теперь мне понятно, что для нас следы утеряны, - с огорчением произнёс Ледовый.
- Вы считаете, что мой дядя находится где-то здесь, потому, что вы встретили его в Чите? - снова подал голос Симеон.
- Вероятнее всего, - подтвердил я, скрыв от всех, что Штерна видел местный охотник "Филин". - Он вполне может находится где-то в этом регионе. Поэтому отчасти я и приехал сюда.
- Тогда мы его точно найдём! - уверенно произнёс Ледовый. - Тут совсем мало населённых пунктов. Если только он не погиб во время бомбардировки.
- Надеюсь, - устало сказал я. - Но кто за мной ведёт эту странную охоту? Кто мне ответит?
Ледовый промолчал, погрузившись в свои мысли. Кривошеев повернулся к Ледовому:
- Максим, а зачем тебе понадобился Штерн?
- Почему? Он занимался вопросами генетики...
- И что?
- Я когда-то случайно прочитал докладную записку президенту составленную моим покойным тестем, в которой указывалось, что Самуил Штерн в одной из лабораторий Иркутской области занимается научным вопросом по изучению искривлённого пространства.
- Ты хотел стать физиком?
- Нет, - возразил Ледовый. - Штерн имел возможность создать перемещение вещества в другой мир. Машина времени. Он создавал её. Экспериментировал. И был близок к успеху. Я считаю, что у него это получилось. И что бы у вас больше не возникало вопросов, сообщу вам всем, что я хочу найти Штерна и уговорить его, что бы он помог мне уйти отсюда, из этого мира навсегда вместе с женой и ребёнком...
Теперь Ледовый ответил правдиво, зачем он искал Штерна. Максиму, оказывается, просто не нравился мир, в котором он жил. Но теперь-то всё по-другому…
- Это невозможно! - не поверил ему Кривошеев. – Машина времени? Ты, Максим, веришь в подобные смешные фантазии?
- Это правда! - вмешался Симеон. – Не фантастика, правда. Мой дядя действительно построил этот аппарат и апробировал его.
Кривошеев умолк.
- А он не говорил, где этот аппарат находиться? - тут же спросил Ледовый.
- Не знаю, - Симеон печально вздохнул.
После недолгого совещания, мы решили оставить Симеона у себя. Пусть он немного отдохнёт, придёт в норму. Тем более он оказался химиком. Такой специальностью у нас не владел никто. Пригодиться. Для будущего казаков Симеон мог стать незаменимым специалистом своего дела. Мог в школе преподавать. Или, например, он мог приготовить пороховой заряд. Что это такое и для чего это нужно всем и так понятно.
Глава 26. Лаборатория Штерна.
29 сентября 2134 года. 15 часов 23 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Наш посёлок Карымск стал достаточно известен в Иркутской области.
После того как мы в течение недели уничтожили ещё две подобные банды, желающих разбойничать на больших дорогах вблизи нашего поселения больше не оказалось. В Карымске стали появляться местные жители, которые от казаков выслушивали новости, давали советы по зимовке, рассказывали о местной флоре и фауне. Кое-кто из местных искал у нас работу. Мы не отказывали им, потому что после многочисленных рейдов по различным окрестным складам, у нас рабочих рук не хватало. Мы свозили всё, что считали нужным. В Карымск были перевезены и несколько вагончиков специальной планировки, При сдваивании их получалась крошечная квартирка. Они тоже были использованы под складские помещения.
Часть складов, находящихся вне Карымска, мы вообще не тронули, но считая, что их ждёт неминуемое разграбление, вынуждены были выставлять посты.
У нас появился свой, небольшой пошивочный цех. В нём теперь трудились три постоянные швеи. Мы смогли раздобыть устаревшие швейные машинки, оверлоки, запасы ниток.
Один из казаков немного понимал в сапожном ремесле, и ему была поставлена задача по оборудованию сапожной мастерской.
Я считал, что нам необходимо иметь пусть небольшое, кустарное, но своё производство. Такое дело, как починка обуви кажется мелочью, но если у тебя отвалиться подмётка ботинка, то сапожник сразу превращается в нужнейшего человека, от которого зависит твоё дальнейшее благополучие.
Пока работы для пошивочной мастерской было мало, я озадачил наших швей работой по производству погон, шевронов и лампасов. Если погоны и шевроны вышивались с помощью различных ниток, то красные лампасы в виде двух широких полос просто пристрачивали на камуфляжную форму.
Теперь Карымские казаки начали щеголять своими лампасами и новыми погонами. Небольшое новшество, но оно было воспринято не как блажь, а на полном серьёзе.
Казачки тоже не остались в стороне, приложив нездоровый интерес к женской одежде прошлого. Многие нарядились в длиннополые юбки, сапожки без каблуков и стали украшать шею бусами.
Карымская казачья община сплотилась за очень короткое время и теперь уже никто не делил казаков на своих и чужих.
Нас стало намного больше. В Карымск постепенно стекались и другие переселенцы, которые имели желание остаться у нас. В основном это были люди из-под разрушенного войной Иркутска и соседней области – Красноярской. До начала холодов в население Карымска возросло ещё человек на двести. А общее число людей приближалось к шестистам.
Заготовку дров на зиму мы закончили уже к середине октября. А пилорама уже начала давать первые доски через три недели после нашего приезда. И они, хотя и не были, как следует, просушены, сразу пошли в дело. Кое-где меняли полы, но в основном их пустили на производство топчанов. Мебели у нас почти не было. Поэтому решили в первую очередь обеспечить всех людей кроватями. Они, может быть, были не очень красивыми, но зато намного прочнее, чем мебель из прессованных опилок в моём времени. Работа шла быстро: их делали однотипно, по шаблону.
Среди казаков появились и свои, неформальные лидеры, которые стали хорошим подспорьем для старшин.
Больше всех работы было у Евгения Ежа, который к вечеру уже падал от усталости. Он руководил так же сборкой мебели.
Со всех сторон поступали различные грузы, которые частично раздавались казакам, а частично оприходовались на склады. Еж всё это подсчитывал, определял степень нужности, делал отметки. Но со своей задачей он справлялся. Так как Ёж был тихим, незлобным человеком и, что бы его авторитет не упал в глазах бойких казаков, я своей властью присвоил ему звание сотника.
А между тем звания казаков, носящих погоны в Карымске и его окрестностях стали значить очень многое. Люди поняли, что теперь будет не так, как раньше при классовой системе. Они поняли, что любой человек может подниматься по карьерной лестнице и всякий, имеющий талант, может быть отмечен.
В общем, забот у нас, у всех нисколько не уменьшилось. Все дела были срочные, и приходилось их решать немедленно.
***
- Что вы думаете о боге? - обычно задают первый вопрос Свидетели Иеговы, когда вы открываете входную дверь своей квартиры и видите на пороге совершенно незнакомых людей. Такой вопрос может вас подстерегать на улице, когда вы гуляете один или со своей женой. Наверное, редкий человек не подвергался подобной назойливой атаке со стороны этих людей. Спорить с ними бесполезно. Они фанатичны в своих убеждениях. Всё, что вы им сможете противопоставить, они сразу объявляют ересью, если это не вписывается в их доктрину. Ругать их и грозить им бесполезно, они уходят с гримасами довольства на лицах, считая себя возвышенным существом, а вас моральным, разложившимся уродом. Правда, их можно легко вывести из себя ответив на их извечный вопрос следующими словами: "Что я думаю о себе? Вас это не касается, вы не в состоянии проникнуть в промысел Божий". То есть надо разговаривать с Иеговистом с позиции Бога. Может это и кощунство, но они сразу теряются или с криком: "Антихрист!", испуганно, но задыхаясь от ярости, бросаются наутёк.
Иеговисты страшно не любят буддистов, ламаистов и мусульман, с которыми вообще пытаются не иметь дел. В этом они не признаются, но это факт. Узнав, что вы мусульманин-сунит или буддист-махаянист, они теряют к вам всякий интерес.
Почему это происходит? Познание чужих религий для них запретная тема, и они просто не знают, как можно бороться с вашим духовным миром цитатами из их журнальчиков.
Примите это к сведению, уважаемый читатель, если они постоянно достают Вас. Зачем я рассказываю это? Потому, что ко мне в Карымске подошла какая-то незнакомая женщина и задала мне именно этот вопрос:
- Что вы думаете о боге?
- О Боге? – я даже сразу не нашёлся что ответить. – Что я должен думать о нём?
- Бог любит нас и он присутствует вокруг! – нравоучительно произнесла женщина и начала объяснять мне, что каждый человек должен иметь бога в своём сердце и помнить о загробном спасении. По её доктрине, я должен был забросить все дела, пожертвовать общине своё имущество, а сам целыми днями и ночами молиться богу, испрашивая для себя в раю тёплое местечко среди святых и мучеников.
Мне надоело её слушать, я повернулся и, невзирая на её бормотание о вечной жизни, которая ждёт не всех, а лишь избранных, ушёл прочь.
После чего вызвал к себе всех старшин и решил выяснить, что в Карымске делают религиозные фанатики.
На следующий день ко мне пришли Кривошеев и Штык с полученными отовсюду данными разведки:
- Это однозначно Свидетели Иеговы! - доложил Кривошеев. - Они действительно организовали своё собрание, вытеснили из одного небольшого местечка всех местных жителей и теперь живут в нём замкнутой общиной.
- Сколько же у них народа? - спросил я.
- По нашим данным человек тридцать, не больше.
- Они нам как-то могут помешать?
- Только в том случае, если начнут свою программу вербовки местного населения в свою секту. Задурят всем напрочь головы своей религией о Конце Света. Ничего хорошего от них нам ждать не придётся.
Я на короткий миг задумался, потом принял решение:
- Свидетелей Иеговы в посёлок больше не пускать, - распорядился я. – Никакой помощи им не оказывать. Продукты питания не давать. А к ним отправить человека, который должен их жёстко предупредить о следующем: если до меня дойдут слухи об их пропаганде и агитации, то я, носящий имя Михаил, подобно Архангелу Михаилу1 сделаю всё возможное, что бы они побыстрее оказались в царстве Божьем! Всё! Разговор окончен!
01 октября 2134 года. 10 часов 43 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Я вышел из подъезда. Старый, незнакомый мне тофалар, присев на штабель досок, сложенных во дворе, учил мальчишек играть на ыяш-хомусе. При этом он хмурил брови и назидательно выговаривал:
- Однако ты не правильно играешь. Что у тебя получается? "Плям-плямс-плям". А надо "Плюмс-плямс-плямс"! Э, совсем не похоже!
Но увидев меня, он бросил возиться с ребятами, поздоровался и спросил:
- Атаман?
"Да это Филин!" - догадался я и отозвался:
- Он самый!
И, не считая удобным величать своего собеседника именем "Филин", осведомился, как мне называть его?
- Называй меня Манзырыкчы.
- Хорошее имя, - похвалил я. – Сильное!
- Атаман знает, что оно означает? – спросил он недоверчиво.
- Знаю, отец мой2.
Он, остался невероятно доволен моим учтивым ответом, уважающим честь простого старика старинного рода Хори-туматов. Древний тюркский обычай. Хотя, если разобраться, не только тюркский. Это был древнейший обычай многих старых народов и племён, в том числе и монголов.
Мы немного поговорили о погоде, которая радовала нас последним осенним теплом. Потом я немного порасспросил его о жизни в тайге:
- А еду, Манзырыкчы, где достаёшь?
- Мы мясом питаемся, - ответил он. – Охочусь всегда. Много едим.
- Это летом. А зимой где еду берёшь?
- И зимой мясо едим.
- Как же ты охотишься зимой? Снега в тайге по пояс наметает. Какая тут охота?
- Атаман, ты человек не глупый, - дипломатично начал Манзырыкчы. – Но в моих делах ты совсем не учёный. Для этого у меня в тайге домики стоят. На сваях. Любого крупного зверя словить не просто. За ним идти далеко надо. Вот я пошёл на охоту и зверя крупного добыл. Медведя там убьешь или лося. Они, туши большие, тяжёлые. Домой мяса триста килограммов на плечах сразу не унесёшь. А бросишь – другие хищники тут же съедят. Я туши зверей там же на месте разделываю, а мясо на ледник в свайных домиках складываю. Зимой я не охочусь – я лишь за мясом хожу, которое летом и осенью добыл охотой. То туда на лыжах, то сюда. На санках за раз много увести можно. Так, что всю зиму я с мясом живу сытно.
- Хорошо придумано, - заметил я.
- Это не я придумал, - ответил Манзырыкчы. – Это все охотники-зверовщики с давних пор так делают.
Исчерпав эту тему, Манзырыкчы спросил меня:
- Здесь, значит, решили поселиться? Хорошее место!
- В Карымске, - подтвердил я. – Я в этом городке раньше не жил, но родом я из Иркутска.
- Так ты, выходит, местный! – обрадовался старый тофалар. – Это хорошо! Значит, жизнь в этих краях не понаслышке знаешь. Очень хорошо!
- Мне рассказывал о тебе хакер, которого ты называешь "дед", а он меня в шутку называет «Филин», - с хитрым прищуром сказал Манзырыкчы. – Я слышал, что ты сильно интересуешься человеком по имени Штерн?
- Интересуюсь, - не стал скрывать я. – Хотел у тебя узнать про него подробнее. Когда встретимся.
- Много я не расскажу, мне совсем мало известно. В этих краях я живу, мой отец жил, мой дед жил, мой прадед, все жили. Я тут на сто километров вокруг всё и всех знаю. Кто где живёт… Город Карымск существует очень давно, но уже давно совсем обветшал и разрушился. Люди разъехались, кто куда. Совсем город плохой стал. Но лет двадцать назад клан Штернов купили эту землю. Вот тогда и началось строительство этих домов. Старший Штерн приказал снести всё, что от города осталось и на его месте построить новый. Дома эти были построены за год. В них поселились рабочие, которые в тайге работали.
- На лесопилке и нефтеперегонном заводе? – уточнил я.
- Нет! Это только хитрость. Для видимости эти предприятия созданы. Они работали, но на них работало людей очень мало. Все остальные что-то строили в тайге. Где, никто не знает. Зачем, никто не знает. Долго строили. Потом все строители сразу уехали. Лет пять прошло. Вот как всё было.
- А здесь, где ты Штерна видел?
- Младшего Штерна! – уточнил Манзырыкчы. – Война уже началась. Несколько дней прошло. Не знаю точно число.
Услышав это, для меня стало очевидным, что Самуил Штерн приехал в Карымск, что бы попасть на свой секретный объект. Теперь я понимал, что именно здесь Штерн создавал свою технологию, позволяющую путешествовать ему в Межьвременье. Подумалось и о том, что разыскать этот объект будет делом не сложным. Следы строительства, как их не скрывай, всегда остаются. И находится он в пределах пяти-семи километров от трассы. Никто не будет ничего строить дальше, чем на этом расстоянии.
Услышав от Манзырыкчы все эти полезные сведения, я сказал:
- Спасибо, Манзырыкчы. За это спасибо. Я распоряжусь, что бы тебе выдали сахару, табака в достатке, чаю и патронов. Чай сам выберешь любой, какой понравиться.
Манзырыкчы внимательно посмотрел на меня:
- Про тебя, Атаман, люди в Карымске, и не в Карымске, только хорошее говорят. Я слышал. Людей не обманешь! Я бы подумал, что ты покупаешь меня, но не могу. Ты для всех, для каждого человека стараешься. Всем добра желаешь. Значит хороший ты. О людях думаешь. Это очень хорошо! И я помогу тебе. Другому я бы ничего не сказал, но тебе всё открою, ничего не потаю! Я знаю, где Штерн свою стройку делал. Подземный город у него там давно есть. Я тебе, Атаман, покажу, где он находится.
Я, услышав такое, едва не затанцевал на месте в быстром темпе "Хаву нагилу", но еле сдержался. Положение обязывало, понимать надо!
- Подземный город? – вопросил я.
- Город! – подтвердил Манзырыкчы. – Без меня ты его не найдёшь. Сам увидишь, почему.
- А ты сам там был?
- Не был! Там место страшное. Гиблое место! Урочище злых мангусов. Не захотел я там ничего смотреть.
- Тогда сейчас поехали!
- Давай-давай! – согласился Манзырыкчы.
01 октября 2134 года. 12 часов 03 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
На БТР мы проехали по шоссе всего три километра. Кроме проводника тофалара, с собой я взял Симеона Штерна и Валеру Штыка.
- Здесь! – остановил машину Манзырыкчы. – Дальше пешком пойдём. Там дороги нет.
- Как нет? – удивился я. А как строили без дороги? На вертолётах что ли грузы привозили?
- Нет! – ответил он. – Дорога была, но её срыли и по ней больше никто не ходил. Тайга её поглотила за пять лет. Кустарник вырос, трава. Местность заболоченной стала.
- Пошли, - согласился я. Валеру Штыка я оставил охранять БТР, наказав ему быть на связи. Он очень неохотно, согласился.
Дальше мы пошли втроём. Тофалар бодро шагал по тайге, обходя деревья. Пройдя около километра, он вдруг остановился:
- Вон, видите, Михаил, чёрные вороны сидят стаей? - спросил Манзырыкчы.
- Вижу. И что?
- Это у них, однако, суд идет!
- Что? – удивился я. – Суд? Какой суд?
- Какой-какой? – проворчал тофалар. – Вороний суд. На средней ветке сидит одинокий ворон. Это его судят. Сейчас приговор вынесут.
Я начал внимательно наблюдать за вороньей стаей. Словно в подтверждение его слов вороний галдёж внезапно прекратился. От одинокого ворона, сидевшего с опущенной головой, вороны, сидевшие рядом на ветке, начали отодвигаться, перебирая лапками. Секунд двадцать было тихо. Вороны чинно замерли на ветвях, не двигались и молчали. Одна здоровенная ворона вдруг пронзительно каркнула и на одиноко сидящего ворона с разных концов бросились другие вороны. Тот взмыл и уворачиваясь от ударов, обратился в паническое бегство. За ним в погоню помчалось несколько воронов.
- Осудили его! – сказал тофалар. – Приговорили к смерти. Не уйдёт. Заклюют.
Я смотрел на воронью стаю, в галдеже которой в моём сознании слышался явный хохот. Проводил взглядом беглеца и его погоню, и мне слало даже жалко ворона-смертника3.
- За что его так? – спросил Симеон.
Манзырыкчы развёл руками:
- Кто может это знать? У ворон примерно каждый четвёртый самец не имеет пары. Самок не хватает. Эти не женатые вороны тоже в стае летают. Они разведчики. Их не жалко. Их всегда посылают вперёд. Этот ворон не справился. За это его и наказывают.
- Выходит, у воронов свои законы? – спросил я.
- Не только у птиц, - не согласился Манзырыкчы. – У всех зверей и птиц есть свои законы!
Тут в моём сознании появился новая идея создания законов для казаков.
01 октября 2134 года. 14 часов 11 минут по местному времени.
Иркутская область, Лесной массив рядом с Карымском.
***
Мы шли около часа, когда Манзырыкчы остановился.
- Мы пришли! – объявил он.
- Где же… - я не договорил. Вокруг меня стояли только деревья. Тайга окружала меня.
- Посмотри внимательно! – засмеялся наш проводник. – Я же говорил, что без меня вы ничего не найдёте!
Но сколько я не вглядывался в окружающий пейзаж, сколько не шарил по траве, ничего похожего на базу Штерна я не обнаружил. Симеон, никогда не видевший вблизи тайги, так тот вообще даже не начинал поиска.
- Сдаюсь! – признался я.
- Ты стоишь, Атаман, на самом входе!
Присмотревшись, я заметил под дёрном квадратный люк, который легко открылся, едва я потянул за кольцо. Подсвечивая фонариком, я увидел идущие вниз каменные ступеньки. Сделав вниз несколько шагов, я увидел на стене выключатель, и когда я его коснулся, всё озарилось нежным голубым светом.
- Манзырыкчы, Симеон, - позвал я. – Идите сюда!
- Я лучше тут побуду! – отказался Манзырыкчы, но Симеон без возражений последовал за мной.
Мы проверили местность вокруг дозиметром, оснащённым счётчиком Гейгера-Мюллера, но повышенного радиоактивного фона нигде не обнаружили. Следов радиоактивного заражения не было и внутри бункера.
Мы спустились по ступенькам дальше вниз, прошли по коридору. При слабом, струящимся с потолка светом, моему взгляду открылась большая подземная комната с высокими потолками. От обилия аппаратуры внутри у меня перехватило дыхание. Я смотрел вокруг, и мне казалось, что я попал в какой-то технический музей гения человеческой мысли. Тут было множество приборов и различных аппаратов, для различных исследований и измерений: калориметры, фотометры, цифровые осциллографы, куб Лесли, капнографы, автоклавы, бинокулярные микроскопы и множество неизвестных мне научно-технических приспособлений. Пробирки и штативы, центрифуги и мини плавильные печи повсюду окружали меня.
Мы, озираясь по сторонам, прошли в соседнюю дверь.
В огромной зале препараторской на стеллажах и в закрытых шкафчиках расставленные в строгом порядке находились сотни штанглас с реактивами, порошковыми химическими соединениями, кислотами. Мензурки и кюветы, бутыли Вульфа, дистилляторы, воронки, термометры, кристаллизаторы, колбы… Это была химическая лаборатория.
Мы продолжили осмотр подземного бункера.
Одна из небольших комнат оказалась оружейной. Автоматы, гранатомёты, пулеметы различных систем… Миномёты, ящики с боеприпасами. Позже мы обнаружили ещё БТР с миномётной установкой для ведения навесного огня. БТР стоял готовый к бою перед широкой бронированной дверью, позволяющей выехать технике с бункера.
Был и продуктовый склад. Очень большой. Огромное количество консервированного мяса, сливочного масла, злаков, овощей и фруктов. Сухари в больших металлических банках. Запасы питьевой воды, соков и крепких напитков. Всего этого было очень много. Не берусь сказать сколько.
Видимо бункер строился на длительное нахождения множество людей под землёй. Но мы не увидели никого внутри. Снаружи тоже не было никаких следов человека.
Может быть, про этот бункер все забыли? Или в него не успели эвакуироваться? Но тогда зачем в этом убежище нужна научная аппаратура в таком количестве? Что тут исследовали?
Бункер тянулся далеко под землёй. Коридоры, оснащённые массивными металлическими дверями, соединяли многочисленные комнаты, служившие спальными помещениями, кладовыми, кабинетами и лабораториями.
Зато в последней комнате, метров двадцать на двадцать царил разгром, лежали поломанные, опалённые конструкции, битые стёкла, куски стеллажей и какие-то бочки. Я, осмотрев весь этот хаос, был вынужден признать, что тут произошёл сильный взрыв. Об этом говорили следы высокой температуры, покорёженные конструкции и следы пожара. Мне припомнились слова Самуила Штерна о том, что восстановить его прибор не представляется возможным в его времени.
Значит Штерн, уйдя в Межвременье, позаботился о том, что бы его технология никому не досталась, и никто не смог бы восстановить её по обломкам. Он ушёл в Прошлое, а потом в его лаборатории прогремел взрыв…
-------------------------------------------------
1. Свидетели Иеговы считают, что Архангел Михаил — имя Иисуса Христа, действующего в небесной сфере, до рождения на Земле.
2. Имя Манзырыкчи – означает название священной буддийской книги.
3. Реальный случай, произошедший в 2001 году.
Глава 27. Переговоры.
17 октября 2134 года. 17 часов 13 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Симеон Штерн нашёл меня на строительной площадке, где я принимал работу, связанную с окончанием возведения приземистого здания водозабора. Родник, который мне в первый день прибытия в Карымск, показал дед, теперь представлял утеплённую постройку, которую возвели казаки. Инженер пообещал, что теперь подача воды в дома домой будет постоянна.
За это, и все работы, связанные с трубопроводом я тут же поздравил его с получением звания вахмистр.
Так у нас, как-то стихийно, образовалась строительная бригада из различных умельцев.
Я напомнил инженеру, о возведении забора вокруг Карымска и получил ответ, что он давно разметил, где, по его мнению, должны быть установлены столбы будущей ограды. Забор, о котором идет речь, должен был с трех сторон окружить наш городок. Во время наших рейдов по окрестностям нами была найдена колючая проволока, которую мы и решили натянуть вокруг в целях некоторой безопасности. Не столько от людей, сколько от диких зверей. Тайга, здесь можно и волка встретить запросто. Конечно, при существующем хищническом отношении человека к природе. Звери стали редкостью. Но зато теперь их число начнет заметно увеличиваться. Не пройдёт и нескольких лет, как какой-нибудь косолапый абаг захочет прогулять по Карымску. Или другое – матери будут спокойны, что их дети в тайгу нечаянно не уйдут.
Когда инженер отошёл от меня, ко мне приблизился Симеон и, поздоровавшись, сказал:
- Михаил Аркадьевич, я кое-что обнаружил.
После того как мы нашли в тайге подземную базу Штерна, Симеон жил и работал в бункере своего дяди, занимаясь там синтезом белковой пищи. Обычно я сам ездил к нему. Поэтому я расценил его приход, как нечто неординарное, означающий, что он нашёл нечто интересное.
- Что именно? - поинтересовался я.
- Когда я разбирал останки дядиной "Машины времени", пытаясь понять их первоначальное значение, - стал рассказывать он, - то под ними оказался металлический люк, который должен вести в какой-то подвал. Я подумал именно так. Я увидел ведущий вниз лаз. Лаз был не большой, метра три. Я спустился туда на тросе и обнаружил, что нахожусь в туннеле. Туннель вроде обычный, но он напомнил мне кремлевский коридор, такие же стенки, мало пыли.
- И что же дальше? - нетерпеливо воскликнул я.
- Я прошел по нему метров двести в одну сторону. Там туннель разделился на три одинаковых хода. Я дальше не рискнул идти без специального оборудования. Вернулся обратно.
- Это правильно! - похвалил я его.
- Но это не все, Михаил Аркадьевич! Туннель этот не имеет никакого отношения к дядиному бункеру. Это более древняя постройка.
- Возможно, - согласился я, - и что же? Твое открытие нам может и пригодиться когда-нибудь потом, но ты пока не ходи туда один. Хорошо?
- Да я туда один и не пойду!
- Ты там видел, что-то? – догадался я. – Симеон?
- Не видел! Слышал! Мне показалось, будто рядом за стеной туннеля проходит другой туннель, я явно различил, как там проехал поезд.
- Поезд?
- Да, мной был слышен рокот и чёткие удары колёс на стыках рельс.
- Откуда тут может взяться поезд? – недоверчиво протянул я. – Тем более под землёй. Крупных городов здесь нет, а Иркутск разбомбили. Даже если ты слышал звуки проезжающего поезда, как ответить на целый ряд вопросов? Поезд ли это? Куда он едет? Откуда? Что везёт? Зачем? Ну и другие.
- Не знаю, - Симеон посмотрел за моё плечо. – Я рассказываю, что слышал. Я опытный диггер и не сошёл с ума. Я пока умею отличать галлюцинации от реальности…
Я задумчиво покачал головой:
- Да нет, я тебе верю. Не могу не верить. Кругом сплошные загадки. Подземная лаборатория, где работает "Машина времени", подземные туннели исчезнувших цивилизаций, поезда, которых не видно.
Симеон молчал.
- Мы чуть позже разберёмся с твоим туннелем, - решил я. – Скоро наступит зима. Зимой у нас забот будет несколько поменьше, а времени хоть отбавляй. Тогда и возьмемся.
19 октября 2134 года. 11 часов 37 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
- Здравствуйте, господин Рабер! – с улыбкой поприветствовал меня незнакомец. Этому пришельцу было на вид лет тридцать. Держался он прямо, подбородок задирал высоко, что указывало на его принадлежность в прошлом к одному из двух правящих классов.
Когда он снял с себя полушубок, то под ним оказался красиво сшитый дорогой костюм из темно-синей шерсти.
- Здравствуйте! – в ответ произнёс я. – Кто вы и откуда меня знаете?
- Я вас лично не знаю, - ответил он. – Но много о вас наслышан. О вашей Казацкой Иркутской республике постоянно ходят слухи, в правдоподобие которых верится с трудом. Говорят, что вы отменили классы и даже строите в обществе некое подобие социализма. С другой стороны вы – диктатор, взявший путь развития на милитаристический уклон. Всё это вяжется с трудом.
- Между тем, всё, что вы сейчас подметили, является правдой, - стараясь быть по прежнему вежливым ответил я. И напомнил: - Вы не назвали себя!
- Да, верно! – ответил молодой человек. – Я – Мартин-18, усовершенствованная модель боевого андроида, приспособленного для террористических актов и ликвидационных мероприятий.
- Андроид?! – воскликнул я, и моя рука сама потянулась в карман брюк, в котором лежал пистолет.
Максим Ледовый и Николай Кривошеев тоже потянулись за оружием, но андроид опередил нас:
- Прошу вас, не двигайтесь! – воскликнул он. – Первого кто возьмёт в руки оружие, я убью без всякой жалости!
И Мартин-18 продемонстрировал нам всем троим свои вытянутые руки. Кончики его пальцев сложились, и на месте ногтей и фаланг я увидел нацеленные на нас острия каких-то игл.
- Парализующий дыхание яд! – объяснил андроид и добавил: - Если бы мне была поставлена задача уничтожить вас, то вы все были бы уже мертвы. Но я прибыл сюда вовсе не за этим. У меня другая миссия. Мне поручено сесть с вами за стол переговоров.
Доказав своё превосходство Мартин-18 остался совершенно бесстрастным. Но у робота нет человеческих эмоций, это и так понятно.
- Вести переговоры с андроидом? – я, наконец, пришёл в себя.
- Нет, не с андроидом, а с президентом государственного образования Сибирь, президентом России. Разумеется, делать вам это придётся через меня. Президент в связи с опасностями на дорогах не может напрасно рисковать своей жизнью. Другой связи кроме радиовещания не существует. Но и она не везде работает хорошо. Заражённая атмосфера значительно искажает радиосигналы и от этого в эфире так много помех, что практически ничего невозможно передать и услышать. Моё радио настроено на кабинет президента напрямую. Поэтому я вполне подходящее средство для налаживания контакта и установления добрососедских отношений взаимопонимания.
- И поэтому ты, электронная голова, решил нас припугнуть? – не сдержавшись, зло бросил есаул.
- Господа! Если бы вы изрешетили меня пулями, то никакого контакта у нас с вами бы не получилось, - не остался в долгу андроид: - А вы собирались это сделать. Не понимаю, почему у вас такая негативная реакция на андроидов? Я же сразу назвался тем, кто я есть, хотя мог бы с успехом обозваться человеком. Так что всё честно.
- Будем считать, что мы квиты, - согласился я. Логика у этого проклятого робота была железная. – Лучше перейдём к основному вопросу.
- Пожалуйста! – произнёс андроид. – Через рацию, которая находиться во мне, вы можете хоть сейчас пообщаться с президентом. Хотите?
- Хочу! Соедините меня.
"О каком президенте идёт речь?" - гадал я по-прежнему, но не высказывал свой вопрос вслух.
Рация заработала. Андроид замер.
- Рабер! Рабер! – звал какой-то далёкий голос из его глубин. – Вы меня слышите? Отзовитесь! С вами хочет говорить президент России! Рабер! Рабер! Вы меня слышите?
Я, стараясь не обращать внимания на андроида, ответил:
- Приём! Говорит Атаман Рабер!
- Минуту. Оставайтесь, пожалуйста, на связи, господин Атаман Рабер. С вами хочет говорить президент России.
- Какой президент? – вопросил я, зная от Симеона Штерна, что президент России остался погребён навечно в бункере. Но ответа не получил.
С полминуты динамик в ухе андроида молчал, потом я услышал голос:
- Господин, Рабер? Здравствуйте! Я - новый президент России. Моя резиденция находится южнее бывшего города Красноярска. Вы, как я понимаю, сейчас живёте недалеко от бывшего Иркутска?
- Здравствуйте! Рад вас слышать, - отозвался я. – Кто вы?
- Вы же слышали. Новый президент России. Моя фамилия как не странно это для вас покажется, звучит просто: Иванов. У меня к вам есть деловое предложение, которое вас заинтересует. Хотите выслушать его?
- Слушаю вас, господин Иванов! – ответил я.
- Россия должна быть по-прежнему сильным государством. Только сильное государство способно дать внешнему и внутреннему врагу достойный отпор. Я предлагаю вам территориальное объединение наших областей в единое государство. Выборное лицо в Новосибирской области уже получило моё предложение. Что вы скажите на это?
- Я буду готов вам дать ответ только после нового года, господин президент!
- Почему так долго, господин Рабер?
- А почему вы не называете меня Атаманом, господин Иванов?
- Понимаете, вы не были выбраны в Атаманы, господин Рабер! – с сожалением произнёс Иванов. – Поэтому Россия не может считать вас Атаманом.
- Какая Россия? – уточнил я. – Старая или Новая?
Он не сразу нашёлся, что мне ответить. Я задал другой вопрос:
- Какой класс был у вас до начала войны?
- Разумеется класс "А", - ответил он немного помедлив.
- То есть, у вас государственность строиться по-старому принципу подчинения олигархам? Так?
- Немного не так, - он начал юлить, и я сразу понял это. – Все люди класса "А" грамотные, знающие. Будет неправильно, если они не будут стоять у власти.
- И наживать непомерные доходы?
- Ну зачем вы так, господин Рабер. – ответил человек который был где-то под Красноярском. – Богатство – оно не делает людей хуже. Иметь большие доходы совсем не так плохо, как вам может показаться…
- Тогда выслушайте меня! – попросил я, вертя на цепочке брелок, который мне не так давно вручил вахмистр Лука. – Я хорошо умею просчитывать будущее. Ваш андроид уже давно мной отключён. У него из всех механизмов рабочей осталась лишь рация, по которой мы разговариваем. Этот металлический двуногий хлам, теперь ничем не отличается от обычного манекена, его можно просто выбросить на свалку как мусор. Меня, признаюсь вам, коробят сверхдоходы, которые раньше наживал класс "А". Имея всего одну десятую часть своего состояния, любой олигарх может содержать трёхуровневый коттедж, ездить на шикарном автомобиле, питаться самой изысканной пищей. Тогда ответьте мне: зачем олигархам нужно столько денег? Потратить их они просто не в состоянии. Унести с собой в могилу? Я знаю, что это люди грамотные и образованные. Но почему образование у вас служит для того, что бы всех остальных превратить в своих рабов? Мы – не рабы, рабы – не мы! Мы теперь - казаки! Вольные люди! Мы будем яростно отстаивать свою свободу с оружием в руках! Мы больше не позволим никаким чиновникам-полицаям сесть нам на шею! Мы категорически против любого засилья класса А. Если вы, господин Иванов, желаете жить с нами в мире, то должны это понять.
- У нас есть военная техника, - произнёс Иванов.
- Вы угрожаете? – потребовал я ответа.
- Нет, - ответил он. – Но я буду ждать ответа от вас в первых числах нового года. Предложение я вам сделал. Не уничтожайте моего андроида. Рацию для связи со мной я вам больше не пришлю.
- Робота я сохраню, - пообещал я.
Глава 28. Офицеры.
20 октября 2134 года. 10 часов 54 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
С очередной разведки вернулся Валера Штык, который тут же доложил мне обо всём, что он видел, о двух фургонах, забитых под завязку различным имуществом и продовольствием. Под конец он сообщил, что недалеко от нас примерно в девяноста километрах в посёлке Залари находится войсковая часть.
- Вот с этого места, поподробнее, пожалуйста, - попросил я.
- Она стоит невдалеке от посёлка, - сказал Штык. – Часть маленькая. Но меня туда не пустили, а я не особо настаивал. У них там, в лесопосадке домики стоят. Единственное, что я узнал, - это ремонтники.
- И это всё?
- Всё.
Я взял рацию:
- Говорит Атаман! Дед, отзовись!
"Дед" - позывной нашего библиотекаря.
- Дед слушает! – раздалось в ответ.
- Дед, быстренько поищи на серверах всю информацию о воинской части под посёлком Залари и когда будет готово, принеси её ко мне! – отдал я распоряжение.
- Уже приступил, Атаман!
Часа через полтора я в своём кабинете уже изучал представленный мне материал о военных, радуясь про себя, что серверы оказались поистине полезным приобретением.
Воинская часть, даже по меркам контрактных частей России будущего была не большая. Всего двадцать офицеров и пятнадцать солдат-контрактников. Там же в части проживали и их семьи. Стало понятно, почему эти воины оказались не востребованы в произошедшей войне – это были не ремонтники, как сообщил мне Штык, а танкисты. В части имелось всего пятнадцать боевых машин. Или их посчитали нецелесообразным перебрасывать в театр военных действий, а скорее всего, просто про них забыли. Как бы то ни было – часть была укомплектована техникой полностью и боеспособна.
Пятнадцать боевых тяжёлых машин – сила совсем не маленькая. Особенно современных. А в тех условиях, в которых оказались мы, мощь грозная, не имеющая альтернативы.
Мне подумалось, что место для воинской части было выбрано совсем не подходящее. Но припомнив, что в штабах соединений часто сидят ограниченные люди, которые имея огромные звёзды на погонах, никогда не видели жизнь и быт воинских гарнизонов на окраинах России и совсем не представляют, где и в каких условиях служат там военные. Ткнул небрежно пальцем куда-то в карту такой важный начальник и всё. Решение принято. Гарнизону быть! Такое случается не так уж редко.
Часть была укомплектована наполовину из русских, наполовину из калмыков. Командиром её числился майор Водопьянов Валентин Валерьевич. О нём в полицейских архивах было множество не лестных отзывов. Он принадлежал к командному составу Российских войск, многократно запятнавший честь офицерского мундира. Список его преступлений впечатлял своей тяжестью. Бунт, дерзкие подстрекательские речи, подготовка к восстанию, участие в организованном терроризме и тому подобное. Но я уже научился пропускать мимо ушей всю эту галиматью, не верить в полицейские бредни. Как я предполагал, когда-то майор Водопьянов посмел высказать начальству своё недовольство, за что и поплатился переводом в далёкий Сибирский гарнизон. Потому, что находился на этой должности целых десять лет, не получая очередного звания, будучи причислен к вечному лику "штрафников". Хотя он был участником двух войн, но никакой перспективы на будущее не имел.
Изучив подробно весь материал я долго курил, обдумывая как мне лучше построить своё сотрудничество с Водопьяновым. Было над чем задуматься. Президент Красноярской республики уже начал точить на меня зубы. Ополчение казаков, это конечно хорошо. Но заполучить пятнадцать танков и тридцать пять профессиональных солдат и офицеров – это ещё лучше. Об этом можно было только мечтать.
Я связался по рации со Штыком и Кривошеевым, отдал приказ подготовить к завтрашнему выезду БТР и бронемашину. И отобрать для поездки с десяток вооружённых казаков. В бой я вступать не собирался, но демонстрация нашего казачества не помешает. Вместо себя я оставил старшим Штыка. Кривошеев должен был ехать со мной. Он – бывший офицер и возможно мне понадобиться его помощь. Офицерам легче найти общий язык друг с другом.
Штык был, конечно, неучем, но зато лихой вояка. На него я вполне мог положиться. И считал, что своим мужицким умом Валера грамотно разберётся со всеми вопросами, которые могут появиться в Карымске в моё отсутствие.
21 октября 2134 года. 14 часов 52 минуты по местному времени.
Иркутская область, поселение Залари.
***
Войсковая часть нас встретила опущенным шлагбаумом. Никакого забора вокруг воинской части не было. За шлагбаумом начиналась бетонная дорога.
Несший на КПП службу офицер-калмык и сержант с некоторым любопытством взирали на подъехавший к ним БТР без опознавательных знаков и следом за ними бронеавтомобиль. Они ещё больше удивились, когда из БТР вылезли с десяток человек в камуфляжной форме с красными лампасами и непонятными шевронами.
Я подошёл к лейтенанту и вежливо попросил вызвать сюда майора Водопьянова.
- Кто вы? – спросил меня лейтенант, при этом косясь на казаков, которые выстроились в шеренгу и встали за моей спиной.
- Передайте ему, что с ним хочет говорить новый губернатор Иркутской области! – ответил я.
Лейтенант ушёл к домику охраны и скоро вернулся обратно:
- Господин майор сейчас подъедет, - сообщил он.
Не прошло и десяти минут, как с другой стороны шлагбаума появилась легковая машина из которой вышел майор Водопьянов. Это был невысокий, но широкоплечий мужчина примерно моего возраста или чуть старше.
- Майор Водопьянов, командир части! – представился он, подходя ко мне и прикладывая руку к шапке. – С кем имею удовольствие разговаривать?
- Губернатор Иркутской области Атаман Рабер! – ответил я.
Майор оглядел казачий строй, удивлённо вскинул брови:
- Ваши люди, господин Рабер, одеты несколько не по форме. Вообще, к чему этот цирк? Я никогда не поверю, что вы являетесь губернатором. Правда, на бандитов вы тоже мало похожи. Казаки? Решили поиграть в казаки-разбойники? Валяйте. Что вам надо?
К подобному ответу я был готов. Поэтому увидев, что наш разговор изначально принял подобное направление, сразу взял быка за рога:
- Господин Водопьянов! Вы сказали правильно. Мы – казаки, казацкое объединение. Но отнюдь не бандиты, как сейчас вы правильно выразились. Казацкий круг избрал меня Атаманом Иркутского казачьего ополчения. Почему? Да потому, что вся Россия как государство просто перестала существовать. Мы – местная власть, самооборона, если хотите нас так называть. Но с другой стороны – мы реальная и почти единственная сила, которая способна организовать сопротивление любому агрессору. Может быть, вы догадывались об этом? Поэтому это вовсе не цирк, а новая реальность, которую надо признавать.
- Предположим, вас господин Рабер, выбрали Атаманом. Хорошо! Но я солдат, в обязанность которого входит защищать Россию от внешних врагов. Какое дело вам и вашим казаком до меня и вооружённых сил России?
- Самое прямое, господин майор! Я отвечу чуть позже. Но прошу вас, сначала ответить мне на один-единственный вопрос.
- Какой же?
- Как ещё долго вы и ваши люди, ваши жёны и дети протянут на полуголодном пайке? Подвоза продуктов у вас нет, и больше не предвидится.
Он бросил на меня быстрый взгляд:
- Почему вы спрашиваете меня об этом?
- Потому что ваши продуктовые запасы иссякнут через месяц, максимум полтора. А что вы будите делать потом? Грабить местное население, отбирая у них последнюю еду? К новому году вы будите голодать. А теперь я отвечу, какое мне до всего этого дело. Казачий круг – это не десять-двадцать человек. Нас уже несколько тысяч. Это реальная народная сила. И когда вы, дайте мне сказать, не перебивайте меня, прошу вас, попытаетесь отобрать еду у нескольких казаков, то поднимутся все казаки Иркутской области одновременно. Вы своими действиями можете стать камнем преткновения, вызвав не нужную никому войну. А оружием мы не бедны. Вы это понимаете?
Я слегка кивнул в сторону шеренги казаков вооружённых новейшими штурмовыми карабинами.
- Мы вовсе не собираемся этого делать, - сказал неуверенно майор.
- Пока не собираетесь, - выделил я свои слова. – Но когда офицерские дети попросят еды, жёны потребуют у мужей накормить голодных детей, вы и ваши люди сядете в свои пятнадцать танков и будите заниматься грабежом и мародёрством. Не так ли?
Майор с всё большим удивлением смотрел на меня. А я продолжал безжалостно добивать его аргументами:
- Или ваши бойцы разбредутся во все стороны. Что будет дальше?
- Откуда вам известно, сколько технике у меня в гарнизоне? – перевел разговор на другое майор.
- Известно, - не стал умалчивать я. – Наши люди имеются и в Залари.
- Видел, - подтвердил Водопьянов. – Никак не мог понять, почему один из мужичков вдруг нарядился в синие бриджи с красными лампасами и в таком виде теперь ходит по посёлку. Теперь понимаю. Что вы хотите, господин Рабер?
- Я, господин майор, сначала немного обрисую вам общее положение в стране, а потом изложу свои предложения. Согласны?
Я коротко рассказал ему о трёх уничтоженных нами бандах. Об этом майор слышал. Оказывается, слух об этом уже докатился до воинской части. Но теперь он видел перед собой того человека, стараниями которого был наведён порядок.
Я рассказал о становлении казачества, об его объединении в границах Иркутской области, ставшей Иркутской республикой. Он с удивлением узнал подробности о полном развале России и образовании на её месте множества отдельных самостоятельных государств, в том числе о Новосибирской и Красноярской республиках. Услышав об этом, он долго скорбно качал головой.
- Выходит России пришёл конец… Жаль, что это произошло. Очень жаль!
- Судьба России, её будущее находится в наших руках, господин Водопьянов! – возразил я. - Вот для этого я к Вам и приехал. Я хочу предложить вам следующее…
- Подождите! – перебил он меня. – Давайте переговорим с вами не здесь, у меня. Мелкий снег и холодный ветер не самое лучшее место, что бы разговаривать о таких серьёзных вещах.
В сопровождении Кривошеева я оказался у Водопьянова дома, в воинской части, где мы продолжили разговор уже втроём.
Действительно, есаул Кривошеев в короткое время сумел доказать майору Водопьянову, что лучший вариант для него – это переход в ряды казачества. России больше нет, но Иркутская область - это тоже её часть. И по-прежнему выполняя свой долг, Водопьянов будет служить Отечеству, только в другой форме и в ином качестве.
Коньяк, который мы привезли с собой, тоже неожиданно стал нашим союзником.
- Какую же должность вы можете мне предложить, Атаман? – спросил Водопьянов. Он был не сильно пьян, но под хмельком.
- Старая власть России совсем не ценила вас, майор, - ответил я. – Ветерана двух войн, человека прослужившего более двадцати лет. Напрасно. Но я хочу, и я могу исправить эту несправедливость. Вас устроит звание полковника и начальника штаба комитета обороны Иркутской Казачьей Республики?
- Как? – вымолвил он и замолк, поражённый высотой предложенной ему должности.
- Выше идёт Атаман Походный, - напомнил я. – Это моя должность. Я не могу сделать вас равным по званию себе.
Неожиданно в комнату вошла жена Водопьянова. Она посмотрела на меня, потом на своего мужа и сказала:
- Валентин, соглашайся! Господин Рабер абсолютно прав! Ты все равно был в черном списке. Десять лет я ежедневно ждала твоего ареста. Теперь жизнь совсем другая. Что ты теряешь?
И я сразу понял, что она подслушивала за дверью.
- Выбор у меня небольшой, должен согласиться. А другие мои офицеры и солдаты? Они куда пойдут?
- Они тоже перейдут в казаки и будут служить в армии так же, как и прежде. Но мы со своей стороны готовы обеспечивать их продовольствием и вещами первой необходимости. Они же тоже будут казаками!
- Но у меня в части служат восемнадцать калмыков!
Видимо в его неправильном представлении, казаком мог называться лишь русский.
- Казаки – интернациональное объединение! – парировал я. – Какая разница?
И Водопьянов сдался под напором коньячных паров, наших приведённых аргументов и требований своей жены.
Водопьянову я поставил условие, что он в ближайшее время переедет в Карымск и будет жить там. Он согласился.
Так, без единого выстрела я стал обладателем воинского подразделения. Из этой воинской части лишь двое контрактников не захотели присягать мне на верность. Они уехали, но их никто не задерживал.
От Водопьянова я узнал о существовании ещё двух подобных воинских частей.
Колесо событий вращалось в бешеном темпе.
***
До конца нового года все мы активно занимались вербовкой в казаки местных жителей.
Мы устанавливали всё новые и новые связи в области, строили планы дальнейшей жизни людей, определяли объемы нужных работ, подсчитывали технику, людей и доставшиеся нам в наследство природные и материальные ресурсы. Не все, конечно, люди верили нам. Но таких было меньшинство. Основная масса людей, которых мы встречали, теперь искала у нас защиты и надеялась на нашу помощь. Скорее всего, наше казачье движение сильно импонировало простым людям, мечтавшим о свободе и независимости от правящих классов. Именно казачье движение в Иркутской области не дало возможности разгуляться отдельным бандитским формированиям, которые попытались в начале времени безвластия взять управление в свои руки.
Иркутская область окончательно стала Казачьей республикой.
Мы вели нескончаемые разговоры, мы мечтали, мы радовались жизни. Мы жили.
За несколько дней до нового года Лилиана стала моей законной женой.
- Днем люби работу, а ночью – жену! – это было одно из многих пожеланий, кроме традиционных обычных.
Уже вечером, взяв гитару в руки, я негромко исполнил лично для Лилианы песню из неизвестного ей репертуара Михаила Шуфутинского "Сингарелла". Я в ней заменил только имя, но, по-моему, получилось совсем неплохо.
Лилиана, Лилиана,
Как глаза твои сверкают,
От чего стучит так сердце,
От чего оно так тает.
Лилиана, Лилиана.
...
...
Лилиана, Лилиана,
Под гитару в брызгах винных,
Я твоё целую тело
Страсть ползет дорогой длинной.
Лилиана, Лилиана.
Этой песней мной всё уже сказано. Кто не понял – увольте меня рассказывать интимные подробности своей первой брачной ночи…
Только один главный вопрос постоянно не давал мне покоя. Самуил Штерн говорил мне про Апокалипсис. Но я не наблюдал ничего подобного. Я не видел, что наступает Конец света, о котором он мне рассказывал. Тем более Штерн покинул это время раньше. О чём он вообще говорил? Я не понимал. Но очень хотел знать, что он имел ввиду.
Признаюсь, мне очень хотелось посмотреть что представляет собой Армагеддон.
Что же, поживём – увидим!
Глава 29. Начало конца.
12 февраля 2134 года. 13 часов 18 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Беда всегда приходит незаметно, её не ждёшь, но она приходит. Мы ждали войны с Красноярской республикой, но её вооруженные формирования нас не тревожили. Наоборот, судя по слухам, которые приходили оттуда, никто воевать с нами и не помышлял.
- Доктор, от чего умер этот человек? – спросил я.
Мне было интересно и немного тревожно. У нас умер один из казаков. Молодой, полный сил и здоровья человек. Умер внезапно. Люди видели, как он вдруг застыл и рухнул на землю. Когда его попытались привести в чувство, оказалось, что он мёртв.
Никто не понял, что произошло.
- Необходимо сделать вскрытие, - ответил доктор. – Я хотя и хирург, не патологоанатом, но мне нужно обязательно убедиться, что не инфекционная болезнь явилась этому причиной…
- Готовьте тело, - согласился я. – Ледовый будет присутствовать на вскрытии наблюдателем.
- Вы не доверяете мне, Михаил Аркадьевич?
- Не то, совсем не то, - поморщился я. – Ледовый будет проводить следствие, если вы, доктор, ничего не найдёте, объясняющее причину смерти или, наоборот, найдёте нечто подозрительное. А для этого Максиму Юрьевичу необходимо самому лично ознакомиться с состоянием внутренних органов покойника.
Он согласился с моими доводами.
Ледовый Максим явился, и они вдвоём с доктором занялись телом умершего казака.
- Протокол патанатомического вскрытия трупа. Записывайте Максим Юрьевич, - произнёс доктор и, собравшись с духом, сделал глубокий разрез трупа, рассекая мягкие ткани от гортани до паха. Он разрезал фасции, вскрыл грудную клетку…
- Признаков гнилостного разложения не отмечается, - говорил доктор в процессе работы. – Инородных тел в гортани и брюшной полости нет… Сердце не увеличено… Печень в пределах нормы, следов некроза не наблюдается...
Ледовый всё это аккуратно записывал, суммируя полученные данные.
Наконец доктор отложил нож в сторону:
- Всё!
- И это всё, что вы можете сказать, доктор? – Ледовый повертел блокнот в руке. – Вы ничего не сообщили мне о возможной причине наступившей смерти.
- Я не обнаружил никаких внутренних нарушений. Все органы в порядке. Нужны ещё гистологические данные, - добавил доктор. – Но для их проведения необходимо время.
- Отравление? - осведомился Ледовый.
- Исключено! - отрезал доктор. - Здесь есть опасные ягоды, но сейчас зима. И потом, чтобы отравиться ими, их нужно съесть очень много. А следов отравления в желудке я не обнаруживаю. Отравление, как правило, сопровождается рвотой, коматозным состоянием... Этого нет.
Но время, отведенное доктором для анализов, решительно ничего не дало нового. Следствие, которое проводил Ледовый, тоже зашло в тупик.
Доктор недоумевал:
- Я вижу, что у всех моих больных в анализах присутствует лимфопения и лейкопения. А также резкое повышение числа эозинофилов…
- И что это означает? – вопросил я.
- СПИД, вероятно, - уклончиво ответил он.
Что это такое я знал. Поэтому спросил:
- Что, все одновременно заболели СПИДом? Как такое возможно? И почему?
- Не знаю, - ответил он. – Это скорее всего не СПИД, но симптомы очень сходные…
У нас за короткое время умерло уже пять человек. И появлялись всё новые больные, хотя наши доктора не могли объяснить причину их болезни и смерти. Умирали совершенно здоровые люди. С нами со всеми происходило что-то нехорошее. И моя бедная Лилиана заболела тоже.
Она лежала на постели бледная.
- Почему такая горькая вода? – спросила меня Лилиана. – У неё какой-то неприятный привкус.
- Ты, наверное, болеешь, - ответил я. – У больных людей всегда меняется вкусовые ощущения.
- Не знаю. Может быть… Дышать тяжело... Мишенька, я сочинила стихи. Хочешь послушать? - спросила она слабым голосом.
- Хочу, - согласился я, присаживаясь на табурет рядом с её кроватью.
- Тогда слушай…
Вот старый дом. Открыта дверь.
Что увидала я?
друг милый мой, поверь,
Кусок небытия!
На стенах пыль и на полах,
И нет на ней следов.
След паутины в двух углах,
В безмолвии годов.
Свет, словно мутный дым реки;
Вливается в окно.
Он падает на куклу без руки;
Забытую давно.
Игрушка взрослых и детей;
Она была мила.
Но в череде минувших дней,
Вдруг стала не нужна.
Вся жизнь - игра, она уйдет,
Был прав Вильям Шекспир.
И нас как эту куклу изорвет,
Этот жестокий мир1…
Я слушал эти стихи, и мне становилось жаль Лилиану, которая между тем изложила в нескольких строках жестокую правду, которая нас окружала в действительности. Она словно соприкоснулась с гранью жизни и смерти… На ум мне пришло стихотворное окончание, которое я зачитал ей:
- Иные люди в солнца свете,
Все видят мрачно на планете!
Она слабо улыбнулась мне в ответ и произнесла:
- Я люблю тебя, Мишенька!
- Лилиана, я тоже люблю тебя! – ответил я.
Хотя я не подавал вида, мне хотелось плакать от собственного бессилия.
20 февраля 2134 года. 18 часов 25 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Я в сопровождении есаула Кривошеева и Штыка приехал в бункер к Симеону Штерну. Мне были нужны новые данные исследований, которые он проводил в одиночестве.
- Я провёл эмиссионный спектральный анализ, - заговорил Симеон Штерн. – Мне необходимо было уточнить: какие ещё атомы вещества присутствуют в соединениях йода.
Он выдержал короткую паузу.
- Насколько известно мне, - сказал Симеон, держа в руке исписанные химическими формулами и вычислениями листы бумаги - кристаллическая решетка йода всегда ромбическая. В этом можно легко убедиться с помощью рентгеноструктурного анализа. Но, работая над этими двумя веществами – солью и йодом и тремя образующими их химическими элементами – натрием, хлором и йодом я нашёл нечто непонятное для меня. Совершенно непонятное!
Небольшой эксперимент фотоядерной реакции проведённый мной с изотопом йода 129 с временем жизни 105 лет, который преобразуется в изотоп 128 йода с временем жизни всего в 25 минут. Последний изотоп йода распадается в стабильный изотоп инертного газа ксенона 128. Так должно быть. Но всё происходит совсем не так!
Во всех полученных мной формулах присутствуют какие-то чужеродные непонятные соединения, нагромождения ионов, радикалов… они присутствуют везде, откуда?
Изотоп Йода 128 вместо положенных двадцати минут распадается за восемь! Из тридцати семи известных изотопов йода, только один, 127, стабилен. Но, как лично наблюдаю я, он тоже оказался подвержен распаду. Я не нахожу причину. Но наблюдаю этот факт. И это сводит меня с ума!
Симеон выпалив это, возбуждённо заговорил снова:
- При разложении способом электролиза поваренной соли с целью ее анализа я провёл свои исследования неоднократно и с разными её количествами. Любой химик вам скажет, что можно провести этот опыт бесчисленное множество раз, но при этом всегда натрий и хлор выделяются в одинаковой весовой пропорции – 46:71. Этому не противоречит и таблица Менделеева. Атомный вес вещества и молярные массы всегда будут пропорциональны вышеназванным числам. Я вроде не сложно объясняю, это должно быть всем понятно?
Я кивнул. То, что пока говорил Симеон Штерн, в принципе не выходило за рамки общеобразовательной химии.
Максим Ледовый усиленно морщил лоб, пытаясь правильно понять, что это означает. Николай задумчиво смотрел куда-то на потолок, напоминая мне студента, который своим видом пытается всем доказать, что он знает, но нечаянно забыл. Только один Штык честно таращил непонимающие глаза на Симеона и даже не пытался что-либо понять. Слово "химия" для него было каким-то далёким туманным определением, не имеющим большого смысла. Впрочем, его не в чем упрекать. Его не разрешили учиться этому.
Симеон заметил наше тягостное раздумье.
- Я тебя прекрасно понял, - сказал я. – Продолжай. Можно со специальными терминами. Я пойму или постараюсь понять.
- Нет, - Симеон покачал головой. – Я скажу так, что бы всем сразу стало понятно. Нам всем очень не повезло. Произошло что-то непоправимое. Страшное. Случилась ужасная беда! И из неё нам не выбраться.
- Что случилось? Что? – закричали мы хором. Симеон даже отшатнулся от нас, испугавшись крика.
- Кричать бесполезно, - сказал он. – Вы готовы услышать, что ждёт нас всех?
- Говори, не тяни! – громко сказал Штык и прибавил два-три ругательства.
- Мы обречены, и мы все скоро умрём, - с болью произнёс Симеон Штерн. – Всё дело в окружающем нас мире. Химические элементы почему-то начали очень быстро распадаться, переходя от сложных форм к самым простым, и всё происходит это крайне быстро. Скажу, что окружающий нас мир почему-то начал разрушаться!
- Как это разрушаться? – протянул есаул с недоумением. – Зачем? И что его разрушает? Последствия радиоактивного заражения местности?
- Объясни поподробнее! – попросил я. – Симеон? Ты сам-то, в порядке?
- Я в порядке! – громче сказал Симеон. – Как я могу объяснить, что происходит с нашим миром, если я сам не понимаю ничего!
- Давай по-порядку. Ты провёл исследования трёх элементов, Симеон? – я старался деловым тоном успокоить всех остальных. – Что ты выяснил? Говори, всё, что считаешь нужным, все предположения, как бы фантастично они не звучали. Мы хотим это знать, и может быть, тебе нужна какая-то помощь?
- Я попытался использовать Озонатор для синтеза озона. Вы же знаете что это такое. Под воздействием электрического разряда всегда образуется озон. Но у меня почему-то ничего не получается! Озон не образуется. Понимаете? Это элементарный эксперимент, о котором знает не только инженер-техник, но любой образованный человек! А у меня ничего не вышло! Такого не может быть! Но я вижу и то, что этого действительно нет!
- Может, испортился озонатор? – спросил я. – Недостаточное напряжение в сети или какое-то окисление вольтовой дуги?
- Михаил Аркадьевич! – Симеон взглянул на меня с упрёком. – Я всё проверял неоднократно и ручаюсь вам за свои слова. Если бы прибор был неисправен, то я так бы вам и сказал. Но нет, не прибор виной неудач.
- Может быть, ты объяснишь ещё раз коротко и понятно? Что происходит? – поторопил Симеона есаул.
- Коротко и понятно? – вдруг Симеон отрывисто рассмеялся: – Пожалуйста! В силу независящих от меня обстоятельств на Земле произошли явления катастрофического характера в результате, которых частично нарушена система атомного строения всех химических элементов, образующих все вещества и тела в нашем мире.
- Насколько это опасно для нас? – спросил я.
- Не знаю, - ответил Симеон. – Но думаю это конец не только человечества, но и всего органического мира в целом. Представьте, что часть элементов наших тел уже изменили свои свойства. У нас скоро поменяется физиология, возможно анатомия. Но в худшую сторону, это очевидно. Пятеро умерших нам уже доказали со всей очевидностью, что мы не сможем приспособиться к новой физиологии. Точнее и правильнее сказать, мы, наши тела не предназначены для столь быстрой мутации.
- И это нельзя остановить? – вопросил Кривошеев.
Дальше в разговор я не вмешивался.
- Как? – вопросом ответил Симеон.
- Я не учёный, - с сожалением произнёс есаул.
- А я всего лишь химик-органик, - напомнил Симеон. – Если подходить к этому вопросу со всей серьёзностью, то этой проблемой должна заниматься целая многопрофильная научная группа. Что я смогу один?
- У нас есть доктора, - вспомнил есаул.
- Есть. И что?
- Они могут помочь.
- Каким образом?
- У них же есть какие-то знания по биологии.
- Только самые общие. А тут для работы нужны профессиональные биохимики, генетики, биофизики, физики. Много людей различных специальностей…
- У нас таких специалистов нет…
- И найти их непросто.
- Но можно попробовать поискать?
- Это может занять год-два. Слишком долго.
- Но мы не можем сидеть, сложа руки!
- Не можем, - согласился Симеон.
- Значит, будем искать!
- Сколько у нас в запасе времени? – вопросил Ледовый.
- Мало. Времени нет, - ответил Симеон. – Те опыты, которые я провел, указывают на возрастание скорости химических процессов в природе, и происходит это в геометрической прогрессии. А это означает, что счёт идёт уже не на недели, а на дни или даже часы.
А я, слушая их, молчал, но приняв решение, вмешался в их разговор:
- Симеон, то, что ты сказал, нуждается в проверке. Это пока лишь твоя версия. Как возможно убедиться в том, что всё, что ты предположил, действительно так?
- Надо проверить уровень радиоактивности на местности, находящейся ближе к Иркутску.
- И это всё, что ты можешь предложить?
- Да.
- Это не опасно?
- Риск есть, но небольшой. Я могу съездить сам. Для замеров вовсе не нужно ехать в очаг заражения, а подъехать к нему километров на сто.
- И что ты хочешь выяснить в этой поездке?
- В Космосе существует определённый набор химических элементов, которые постоянны и составляют в нём некую основу. Это водород, гелий, углерод, встречается в чистом виде железо. Эти элементы не подвержены распаду. В противовес им радий, уран и другие им подобные являются главной силой движения. Разве вы не знаете, что в кишечнике обычного человека протекают микро термоядерные реакции? Нам надо всего лишь определить стабильность вещества в зоне повышенной радиоактивности.
- В этом уже нет никакого смысла, - заметил я. - Радиоактивного фона больше нигде нет. Нет!
- Почему? Откуда ты это знаешь?
- У нас вышли из строя все батарейки, работающие на атомной энергии. Они уже разложились полностью. Распад тяжёлых элементов полностью завершён. Ты прав - теперь распадаются металлы…
- Так вот почему ложки из нержавеющей стали начали ржаветь! – воскликнул Есаул. – И появилась сильная ржавчина на многих железных предметах!
Симеон молча кивнул, подтверждая сказанное.
- Мы что, все умрём? – вдруг выкрикнул Штык с истеричной ноткой. – Да? Умрём?
Теперь я начал догадываться, о каком конце света мне не стал рассказывать бывший олигарх этого мира Самуил Штерн. Что такое истинный апокалипсис? Теперь я знаю, что это такое! Смерть всего живого и неживого, постепенный полный распад вещества.
Я вспомнил о девочке Насте. Может быть она, что-то расскажет мне что-то интересное, что дополнит общую картину надвигающегося на мир кошмара? Но настроение у меня совершенно испортилось. Хотя не только у меня одного.
04 марта 2134 года. 13 часов 18 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Настю я встретил во дворе её дома. Там была она и ещё несколько её подружек.
- Здравствуй, Настя! – поздоровался я с ней. – Расскажи мне, как живёшь? Как мама? Как братик?
Она посмотрела на меня долгим печальным взглядом:
- Плохо! Очень плохо.
- Что так?
- Мы все скоро умрём! – объяснила она.
- Кто же тебе сказал такую глупость? – я не выдал себя, сохранив на лице улыбку. Но теперь я заметил то, на что раньше как-то не обращал особого внимания: лицо девочки заметно изменилось. Она постарела! Вокруг её глаз лучились мелкие морщинки, которые встречаются у женщин, имеющих возраст за пятьдесят.
- Это не глупость! – возразила она. – Это мне мой домовой рассказал.
- Он так и сказал, что мы все умрём? – решил уточнить я.
- Да, - у нее дрогнула нижняя губа. – Мой домовой сказал, что он тоже умирает… Всё вокруг умирает… Наша бедная кошка уже умерла…
Я в оцепенении смотрел на Настю и не знал, что сказать ей. В мою душу постепенно стал закрадываться страх. Это был страх неминуемой смерти, смерти от которой нет спасения.
Я быстро поднялся к себе домой и остановился у входа в спальню. Лилиана лежала на постели и спала. Нет. Она была мертва, и я уже понял это каким-то звериным чутьём…
---------------------------------------------------------
1. Стихи автора.
Глава 30. Путь в Иркутск.
07 марта 2135 года. 19 часов 48 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Моей любимой Лилианы больше нет. Она ушла от меня навсегда. Никогда больше я не увижу её. Мой дом, лишившись хозяйки, бывшей светочем в моей жизни, стал мне вдруг противен до омерзения. Меня охватила такая тоска, что захотелось вырвать из груди сердце.
И многих людей, что окружали меня, уже нет в живых. Только что от меня ушёл пьяный Штык. Он кричал, обливаясь пьяными слезами, что жить ему осталось недолго и он не хочет видеть, как умирают вокруг люди. Он хотел умереть тихо во сне.
Я слышал тихий плачь, который раздавался сверху. Это было просто невыносимо слушать.
Я поднялся с постели, сжал кулаки. Снял с вешалки бушлат, набросил его на плечи, спустился по лестнице и вышел из подъезда. Невидящим взором я смотрел вокруг. Мыслей в голове не было никаких. Я не знал, куда мне идти, что делать, но мои ноги сами решили, что мне нужно и понесли меня на окраину Карымска. Туда, где с недавних пор располагалось кладбище.
Я остановился, когда увидел, что нахожусь около свежей могилы Лилианы. Опустив голову, я долго стоял, вспоминая её. Только тут, сейчас я понял, что за короткое время она настолько плотно в мою жизнь, что потеря её перечеркнула меня, сломала, сделала жалким ничтожеством, пресмыкающимся червём. Как жаль, что мы мало задумываемся о той роли женщины, которую она играет в нашей жизни.
Мы, если вы всё это понимаете, то знаете, что мы живём не для себя. Мы живём всегда для других. Для своих близких, родных, детей, жён. Но не замечаем этого в суете. Отнимите у вас всю родню, и вы, оказавшись круглым сиротой, сразу поймёте, что я прав. А таких людей, кто не следует этому правилу – ничтожное меньшинство. Но я не относился к нему. Я перенёс этот удар жизни. Я выжил, но потерял смысл жизни.
Вся вселенная, весь мир был обречён и я уже знал это. Его агония продлится еще несколько лет, всё живое умрет, рассыплется в прах. Пройдет ещё двадцать лет и наша планета будет полностью безжизненна, как Марс или Луна.
Когда я еще был мальчишкой, я помню из курса уроков географии, что Аральское море было большим и полноводным. За тридцать пять лет, море почти высохло, это совсем маленький срок. Мне было удивительно узнать, что геологические процессы протекают столь быстро, в течение одной человеческой жизни. Но Аральское море умерло, и никто не смог этому помешать.
Теперь я видел, с какой скоростью умирает окружающий меня мир. В этой ситуации люди бессильны, ничего сделать невозможно. Мы уже все мертвы...
Я перевел взгляд на несколько могил расположенных по соседству. Эти люди уже ушли в небытие. Они не увидят последних недель надвигающегося кошмара. А мои глаза снова смотрели на могилу Лилианы. К горлу подкатился комок, мешающий дышать.
"Вот это и есть конец света", - подумал я - "Вот он и пришел апокалипсис, он пришёл нежданно. Видимо Земля настолько постарела, что она умирает, теряет дыхание, ритм жизни. Это неизбежно, об этом было сказано во всех древних пророчествах".
Порывы холодного ветра били мне в лицо, трепали волосы. Я решительно вытащил из кармана пистолет. Отрешенно посмотрел на него, снял с предохранителя.
"Это слишком просто" - сказало мне моё сознание.
"Мы проиграли. Впереди нас не ждет борьба, а только гибель" - ответил я. - "Зачем тянуть? Мы все - уже мертвецы, гниющие, разлагающиеся заживо. Сегодня ли я уйду из этого мира или две недели спустя, какая разница?!"
Я резким быстрым движением вставил в рот ствол пистолета и нажал на спусковой крючок. Звука выстрела я уже не услышал, мое сознание уносилось куда-то далеко-далеко.
08 августа 2011 года. 07 часов 38 минут по местному времени.
Гостиничный номер в Чите.
***
Я полулежал в кресле, и сознание медленно возвращалось ко мне. Открыв глаза, я увидел сидящего рядом Штерна, который внимательно смотрел на меня.
- Я вернулся? – слабым голосом спросил я. И сразу же получил ответ, который едва расслышал:
- Да.
Штерн вдруг резко вскочил с кресла и засуетился вокруг меня:
- Водички холодной не хотите, Михаил Аркадьевич, или вам валокордина накапать? Может быть коньячку?
- Я в полном порядке, - откликнулся я. – Просто всегда тяжело возвращаться…
- Я знаю это, - он замер напротив меня. – Очень тяжело для любого человека сразу сменить обличье и мир, который его окружает. Не все выдерживают подобное…
- Да, да, - отозвался я. – Мне это понятно. Только… давайте немного помолчим.
И я неожиданно для себя вдруг выкрикнул:
- Заткнитесь, я хочу побыть один!
Он умолк. Он понимал моё состояние и не обратил никакого внимания на мою грубость.
Я сидел в кресле, закрыв глаза. Наконец все видения рассеялись, и я снова обрёл чувство, что я – Рабер Михаил Аркадьевич, что я нахожусь в номере гостиницы города Читы и сегодня мне нужно явиться в филиал банка для инспекторской проверки. Я снова ощутил себя прежним человеком, человеком без фантазий и человеком, который никогда не переживал необычные приключения. Только какая-то усталость незримо окутывала меня со всех сторон.
Но я так же знал и другое.
Умываясь холодной водой в номере гостиницы, я теперь понимал, что представляет собой Агасфер, вечный жид, бессмертный человек с клеймом проклятия, не знающий покоя. Теперь я тоже стал таким же вечным странником. Я смертен, но отпущенное мне время на путешествия в другое время, практически превратило меня в вечного. Это тяжело. За неполные сутки здесь я прожил почти два полных года в Межвременье. Я побывал в двух временах, в Прошлом и Будущем. От ощущений, возникших при этом открытии, мне стало легко внутри, но посмотрев на своё отражение в зеркале, я грустно улыбнулся.
На моих висках слегка обозначилась лёгкая седина: признак пережитых волнений. Десять минут назад её не было. Нет, это совсем нелегко быть агентом Межвременья и совсем не просто…
Штерн терпеливо ждал меня. Когда я вернулся, он смущённо спросил:
- Михаил Аркадьевич, я не смею настаивать, но может быть, вы найдёте в себе силы, рассказать мне всё, что с вами там приключилось?
- Да, конечно, - ответил я, снова присаживаясь в кресло.
И я рассказал ему всё, о чём вы уже знаете. Он долго и с глубоким интересом слушал меня не перебивая, не задавая никаких вопросов. Когда мой рассказ подошёл к концу, он решительно хлопнул себя ладонью по ляжке:
- Вам нужен покой. Отпуск и полный покой! Езжайте домой, отдохните. Приведите свою нервную систему в порядок. О новом задании сейчас и речи быть не может. Вы и так слишком много сделали. А когда вы отдохнёте, я вас найду, и мы обо всём переговорим в спокойной обстановке.
- Но моя работа…, - начал я.
- Об этом и не думайте! Неделю назад я выкупил контрольный пакет акций вашего банка. Этот банк принадлежит теперь мне. Поэтому у вас никаких проблем не возникнет. Я тут сам решу все ваши вопросы. А, кроме того, я хочу вас поздравить с должностью вице-президента банка. Вы не возражаете?
- Спасибо, - ответил я. Радоваться у меня просто не было сил. – Самуил Александрович, разрешите попросить вас об одной услуге?
- Слушаю.
- В поезде со мной была случайная попутчица. Её имя Инна. Она жаловалась на затруднение по выплате кредита. Не могли бы вы мне помочь с погашением её кредита?
- Напишите ей письмо, утром его ей вручат в банке, а остальное я всё устрою, - легко согласился Штерн.
Пока я писал письмо Инне, Штерн сделал несколько звонков по телефону. Он отдавал короткие распоряжения, и можно было не сомневаться, что всё, что он приказывал, будет исполнено точно и в срок.
Штерн принял у меня письмо для Инны, провёл вниз и пригласил садиться в легковую машину, в которую уже раньше сели водитель с охранником.
- Вас отвезут в Иркутск! – объяснил Штерн.
- Вы можете рассчитывать на меня, Самуил Александрович, - сказал я на прощание, пожимая ему руку. – То, что вы делаете, это важнейшая задача для всего человечества. И, ещё раз спасибо вам за всё!
08 августа 2011 года. 11 часов 21 минута по местному времени.
Автомобильная трасса Чита-Иркутск.
***
Я, полулежал на заднем сидении джипа, который мчался в Иркутск.
Водитель и охранник, сидевший на переднем сидении, хранили между собой молчание и благодаря этому, ничто не отвлекало меня от воспоминаний пережитого. Незаметно для себя я задремал. Я видел сон, в котором главным действующим лицом была моя попутчица Инна в поезде Иркутск-Чита. Мне снилось, что она утром пришла в наш банк.
Посмотрев её документы и уточнив некоторые данные, девушка за стойкой сказала ей:
- Вам нужно подняться в кабинет начальника отдела банка по кредитам. Он ждёт вас.
Узнав, как попасть туда и номер кабинета, Инна поднялась на лифте на второй этаж и постучала в нужную дверь. Получив разрешение войти, она увидела перед собой мужчину средних лет, который радушно ей улыбнулся и, излучая доброжелательность, попросил её присесть.
- Чай, кофе? – вежливо предложил он.
- Нет, спасибо, не нужно, - ответила она.
- Мне поручено решить ваш вопрос в самые кратчайшие сроки.
- Благодарю, но я хотела бы ещё переговорить о своём деле с кем-нибудь из дирекции банка. Понимаете, у меня возникли финансовые затруднения...
- Расскажите мне, в чём они состоят, и я вам помогу их преодолеть, - отозвался мужчина. – Хотя мне кажется, что у вас их нет. Михаил Аркадьевич не простит мне, если я не смогу быть вам полезным. Это распоряжение исходит лично от него.
- Михаил Аркадьевич? - переспросила Инна. - Кто это?
- Разве вы не знаете нашего нового вице-президента банка Рабера Михаила Аркадьевича? Мне показалось, что он вас хорошо знает…
Она ничего не понимала. Рабер? Какой ещё Рабер? Инна была в замешательстве. Начальник отдела между тем взял со стола пакет документов и, передавая их молодой женщине, сказал:
- Честно вам скажу, я не совсем понимаю, какую помощь я могу со своей стороны предложить вам. Ваш кредит целиком возвращён, проценты вы выплатили полностью и в положенные сроки. Так, что вы больше ничего не должны нашему банку. Может быть, речь идёт о новом кредите?
- Мой кредит выплачен? - Инна захлопала ресницами. Удивление её росло: - Каким же образом?
- Последний ваш платёж на сумму в пятнадцать миллионов рублей поступил на ваш счёт час назад, - пояснил начальник кредитного отдела.
- Но как же? - Инна беспомощно развела руками. – Этого быть не может… Вы так шутите со мной!?
- Нисколько. Взгляните сами: у вас в руках полный список ваших платежей по датам. Ваш кредитный счёт закрыт. Пожалуйста, убедитесь в этом.
Инна начала разбирать и просматривать документы. Она пролистала, проверила всё. Никакой ошибки не было. Кредит её был полностью погашен.
- Михаил Аркадьевич оставил вам личную записку, - сказал начальник отдела и, взяв со стола заклеенный конверт, протянул его Инне: - Вот, пожалуйста!
Инна приняла его и аккуратно надорвав, вытащила исписанный лист бумаги. Вот что она прочитала в письме:
"Дорогая, Инна!
Нас с вами в дороге свёл случай. Может быть, вы помните чудесную сказку из вашего детства "Принц и Нищий"? Нечто похожее на эту сказку вы увидели за прошедшие сутки. Я появился в начале вашего пути в образе Нищего. Но этот Нищий смог доказать вам, что он Принц. Однако позже вы усомнились, действительно ли перед вами Принц? Я вас вовсе не упрекаю: вы имели право на это. Теперь наступило время вам поверить мне, убедиться, что я - если и не принц Уэльский, то нечто похожее: я - Робин Гуд, добрый разбойник, король воров.
Я взял на себя смелость выплатить оставшуюся часть кредита вместо вас. Но я ничего за это не прошу взамен, вы мне абсолютно ничего не должны. Свои обещания, которые я даю, я всегда выполняю. Я сделал это, и не будем больше вспоминать об этой мелочи.
Искренне желаю Вам счастья.
Рабер Михаил Аркадьевич, магиран из Прошлого".
Слово "Прошлого" было зачёркнуто и исправлено на "Будущего".
Инна прочитала письмо, подняла глаза и воскликнула:
- Скажите мне, ради Бога, где и когда я могу встретиться с Михаилом Аркадьевичем?
Начальник отдела виновато пожал плечами:
- Мне очень жаль, но господин Рабер срочно выехал на машине обратно в Иркутск три часа назад. Неотложные дела. Я что-то ещё могу для вас сделать?
Она отрицательно качнула головой. Ей было немного стыдно пред мной за своё поведение в поезде...
А я спал и видел этот сон. Или грезил во сне. Но этот сон вполне мог быть не сном, а явью, происходившей за двести километров, разделяющих нас с Инной.
Приятно иногда ощущать себя Робин Гудом, согласитесь. Я улыбнулся во сне своим мыслям и поудобнее поправил под головой подушку.
(Продолжение следует)
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
Москва. Октябрь 2014 - март 2015 гг.
ОГЛАВЛЕНИЕ.
ПРОЛОГ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАТАСТРОФА.
ГЛАВА 1. Сон или явь?
ГЛАВА 2. Вор в короне.
ГЛАВА 3. Поток Времени.
ГЛАВА 5. Чай без сахара.
ГЛАВА 6. Тюрьма.
ГЛАВА 7. Лагерь.
ГЛАВА 8. Кому на Руси жить хорошо?
ГЛАВА 9. Западный фронт.
ГЛАВА 10. Господин президент.
ГЛАВА 11. Дезертиры.
ГЛАВА 12. Катынь.
ГЛАВА 13. Прокурор.
ГЛАВА 14. Первые встречи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЫЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.
ГЛАВА 15. Никто не искал лёгкого пути.
ГЛАВА 16. Атаман Походный.
ГЛАВА 17. Атаман Походный (продолжение).
ГЛАВА 18. Бункер Президента.
ГЛАВА 19. Путь на восток.
ГЛАВА 20. Лилиана.
ГЛАВА 21. Подземная Одиссея.
ГЛАВА 22. Посёлок Карымск.
ГЛАВА 23. Первые шаги.
ГЛАВА 24. Бандиты.
ГЛАВА 25. Симеон Штерн.
ГЛАВА 26. Лаборатория Штерна.
ГЛАВА 27. Переговоры.
ГЛАВА 28. Офицеры.
ГЛАВА 29. Начало конца.
ГЛАВА 30. Путь в Иркутск.
Оглавление.
Приложение.
Приложение.
Казачий табель о рангах в настоящий книге. Старые дореволюционные звания даны в сравнении с настоящими.
Рядовые:
Казак – рядовой.
Приказный – ефрейтор.
Младший урядник – младший сержант.
Старший урядник – старший сержант.
Вахмистр – старшина.
Подхорунжий – прапорщик.
Обер-офицеры:
Хорунжий – лейтенант. Обращение: "Ваше благородие".
Сотник – старший лейтенант. Обращение: "Ваше благородие".
Подъесаул – капитан. Обращение: "Ваше благородие".
Есаул – майор. Обращение: "Ваше высокоблагородие".
Штаб-Офицеры:
Войсковой старшина – подполковник. Обращение: "Ваше высокоблагородие".
Полковник – полковник. Обращение: "Ваше высокоблагородие".
Генералы:
Атаман Походный – генерал-майор. Обращение: "Ваше превосходительство".
Атаман Наказной – генерал-лейтенант. Обращение: "Ваше превосходительство".
Магиран из Прошлого
© Copyright: Розалия Фридман, 2014
Свидетельство о публикации №214120601812
Свидетельство о публикации №214120601812
Рецензии