Бригадир. Часть вторая, глава пятая

                Глава пятая

   К пяти часам утра весь полк по боевой тревоге занял свои места в окопах и траншее. В капониры были установлены и противотанковые пушки. Полк был готов встретить противника. Взвод Ашукова наравне с остальными бойцами занял своё место на правом фланге между вторым и третьим батальонами. Командир полка вместе с замполитом(с июля будет восстановлен институт комиссаров) обходил позиции бойцов, а начальник штаба подполковник Шевцов остался в штабе на телефоне.

   Связи с дивизией не было. Как не надрывался телефонист, на другом конце провода молчали. Связи вообще ни с кем не было, все телефоны в штабе молчали. "Это неспроста", думал полковник Гринчук. Все решения ему приходилось принимать самостоятельно.

   Около семи часов утра на просёлочной дороге ведущей в полк, появилось облачко пыли и послышалось тарахтение мотора мотоцикла. Соломон сразу же навёл свою снайперскую винтовку на мотоциклиста и стал наблюдать за ним в оптический прицел. Мотоциклистом оказался старший лейтенант, один из офицеров штаба дивизии. Он доложил Гринчуку, что в половине четвёртого утра Брест подвергся воздушной атаке немцев. Одна из первых бомб угодила в штаб и почти всё командование дивизии погибло в первые минуты нападения. В живых остался начальник политотдела полковой комиссар Волков, он и отправил старшего лейтенанта в полк доложить об обстановке.

   В пять часов утра в город ворвались немецкие танки и солдаты на машинах и бронетранспортёрах. Видимо в городе уже были немецкие диверсанты и шпионы, потому что фашисты без труда ориентировались в расположении улиц города. Так как в городе не было крупных войсковых частей, а только органы управления ими, то в течении часа все они были уничтожены, либо блокированы танками и солдатами. В шесть часов начальник политотдела приказал старшему лейтенанту на одном чудом уцелевшем мотоцикле ехать в полк, а сам с пятью бойцами отправился в локомотивное депо, чтобы постараться вырваться из города на паровозе. Вокруг города идут бои, все главные дороги запружены немецкими войсками и старшему лейтенанту пришлось лесными тропками и просёлочными дорогами в течении часа добираться до расположения полка.

   - Да, - задумчиво протянул Гринчук, - теперь значит скоро надо ждать "гостей".

   Вызвав командира сапёрного взвода командир полка приказал немедленно на всех танкоопасных направлениях выставить противотанковые мины.

   Первые гости дали о себе знать ближе к полудню. В 11 часов со стороны шоссейной дороги послышался глухой рокот моторов. Подняв к глазам бинокль Гринчук увидел, что по шоссе нескончаемым потоком двигались немецкие войска. Впереди мотоциклисты, а за ними танки вперемежку с бронетранспортёрами и машинами, полными солдат.

   - Пётр Степанович, а может ударим им сейчас во фланг? - спросил Гринчука батальонный комиссар Григорян.

   - Вартан, горячая твоя душа, ты что хочешь с винтовками наперевес выйти в чистое поле против танков и бронетранспортёров? Они скоро и сами к нам завернут. А ты лучше иди в расположение полка и вместе с Шевцовым подготовь все полковые документы к уничтожению, на всякий случай.

   Григорян пожал плечами и что то недовольно бормоча на армянском языке, направился в штаб полка.

   К Ашукову подошёл Соколов:

   - Миша, ты мой лучший друг, которому я всё доверяю. Отойдём в сторонку, есть разговор.

   Выйдя из окопов, они отошли метров на десять и сели на траву. И тут Соколов огорошил Михаила:

   - Миша, у меня будет ребёнок.

   Глаза Ашукова чуть не вылезли из орбит:

   - Как ребёнок?

   - Ну не я конечно рожать собираюсь, а Валя.

   - Какая Валя? - совсем запутался Ашуков.

   - Какая, какая, - передразнил Соколов, - капитан Шевцова Валентина.

   - Ну ты даёшь! А почему ты решил, что это будет твой ребёнок, а не подполковника Шевцова,а?

   - Дурак, Валентина с Шевцовым уже три года живёт, и никаких детей. Валя сначала очень переживала, что родить не может. Теперь всё стало понятно, дело не в Вале, а в самом Шевцове, - ответил Соколов.

   - Понятно, а я то думал, что у тебя здоровенного мужика какая то хроническая болезнь. Ведь ты каждую неделю не меньше двух раз медсанчасть посещал. И на каком месяце?

   - Уже три месяца будет. Я тебя хотел попросить, если со мной что-нибудь случится, погляди за Валей, не давай её в обиду. Я Шевцову не доверяю, он карьерист. Ты что, не видишь, он спит и видит себя командиром полка. Ждёт, когда Петра Степаныча уберут из полка. Ведь нашему командиру через два месяца уже 60 стукнет.

   Соколов достал приготовленный химический карандаш и, послюнявив его, что то написал на клочке газеты.

   - Это адрес моих родителей в Архангельске. Если со мной что то случится, сообщишь по этому адресу. Валя адрес моих родителей тоже знает. Мы договорились, что рожать она должна будет в Архангельске. Я даже неделю назад и письмо своим на эту тему отправил. Так мол и так, женился и скоро у вас будут внуки.

   Ашуков взял клочок бумаги с адресом и положил в грудной карман. И, попросив химический карандаш, в свою очередь написал московский адрес своей жены Вари:

   - Володя, давай взаимно. Если со мной что-либо случится, сообщишь по этому адресу, - на этом друзья расстались и разошлись каждый в своё подразделение.

   А поток немецких войск продолжал катиться по шоссе на восток. Где то в половине первого часть колонны свернула на просёлочную дорогу и двинулась к окопам полка. Гринчук насчитал в бинокль 10 танков, 5 бронетранспортёров и два десятка машин с солдатами. Притихшие бойцы наблюдали за приближением немцев. Гринчук же был очень спокоен. Первую мировую войну он прошёл рядовым солдатом, в гражданскую командовал взводом, ротой. И теперь он очень спокойно и хладнокровно отдавал приказы, батальонам открывать огонь по его команде. Сигналом к открытию огня должна быть красная ракета. Заняв своё место на оборудованном наблюдательном пункте(НП), Гринчук не спеша зарядил ракетницу и стал ждать момента для подачи сигнала ракетой.

   Немецкая колонна продолжала движение к позициям полка. Впереди колонны ехали пять мотоциклов с пулемётами в колясках. Они двигались метрах в ста впереди колонны. Знали ли немцы, что полк буквально перед самым вторжением германских войск успел зарыться в землю? Навряд ли. А вот о расположении казарм полка они конечно знали.

   С НП полка поступила команда, как только немцы заметят замаскированные позиции, снайперу снять мотоциклистов, а батальонам ожидать красной ракеты. Не доезжая до позиций полка ста метров, передний мотоциклист что то заподозрил, притормозил и поднял руку, останавливая остальных и начал показывать рукой в сторону окопов. Михаил Ашуков понял, пора начинать.

   - Давай Соломон, открывай огонь, - приказал он Гурчаеву.

   Снайпер не торопясь навёл свою СВТ на переднего мотоциклиста и плавно нажал на спуск. Раздался выстрел и водитель мотоцикла нелепо взмахнув руками вывалился из сиденья мотоцикла. Тут же раздался второй выстрел и пулемётчик в коляске также повалился набок. Громко крича немцы начали разворачиваться к колонне, но Соломон успел завалить ещё одного мотоциклиста вместе с пулемётчиком. Оставшиеся три мотоцикла понеслись назад. Колонна на какое то время притормозила. Но уже через минуту немецкие танки начали расходиться веером. Солдаты, попрыгав из машин стали группироваться за танками, чтобы начать атаку на позиции полка. Гринчук был спокоен. По связи он приказал командиру противотанковой батареи разобрать цели, а командирам батальонов по сигналу открыть огонь по пехоте, отсекая её от танков.

   Когда до позиций полка оставалось метров 60-70 первый, вырвавшийся вперёд танк наскочил на противотанковую мину. Раздался сильный взрыв, танк подкинуло на полметра в воздух и развернуло но 90 градусов. Одновременно в воздух взмыла красная ракета. Батарея открыла огонь. В борт подбитого танка вонзились два снаряда. Ещё один танк наскочил на противотанковую мину и густо задымил. Остальные, поняв что наскочили на минное поле, начали отходить назад. При этом артиллеристами был подбит ещё один танк, неосторожно подставивший свой борт под огонь противотанковых орудий. А батальоны вели прицельный огонь из всех видов стрелкового оружия по наступающей пехоте противника. Через пятнадцать минут противник оставил на поле боя три подбитых танка и до полусотни трупов. Немцы явно не ожидали такого отпора. Отойдя назад до полкилометра, в течении получаса они не предпринимали ни каких действий. А потом на позиции полка обрушился град миномётных снарядов и обстрел из танковых пушек. В первую очередь досталось артиллеристам, немцы стремились подавить артиллерийские огневые точки. Полк понёс первые потери, появились убитые и раненые. Одна из выпущенных немцами мин угодила в командный пункт командира батареи и все находившиеся там погибли. Командование батареей принял на себя старший сержант Волохов, бывший старшиной батареи.

   Интенсивная перестрелка с обоих сторон продолжалась до восьми часов вечера. Больше всех досталось артиллеристам. Четыре орудия были разбиты. Не обошлось без потерь и во взводе Ашукова, двое убитых и пятеро раненых, из них один тяжелораненый. Легкораненые отказывались идти в медсанчасть и после перевязки возвращались на свои позиции.

   В восемь вечера немцы неожиданно прекратили обстрел позиций полка, наступило затишье. Полковник Гринчук понимал, что это затишье перед бурей. Собрав на своём КП командиров батальонов и других старших офицеров полка полковник приказал под покровом темноты эвакуировать в овраг медсанчасть и провести минирование подходов к полку справа со стороны оврага и слева со стороны реки, чтобы не дать немцам шанса обойти позиции полка с флангов и ударить с тыла. У Гринчука всё ещё теплилась надежда, что должна подойти помощь. Он даже не догадывался, что за первый день наступления немцы на их участке продвинулись на 50-60 километров.

   Утром 23 июня начался кошмар. В шесть часов утра над окопами появились два пикирующих бомбардировщика Ю-87 и начали прицельно бомбить позиции полка. Несколько бомб были сброшены на казармы и там начался пожар. "Хорошо, что во время эвакуировали раненых и медсанчасть", - подумал Гринчук. После воздушной бомбардировки начался артиллерийский обстрел, а около 8 часов на позиции двинулись танки с пехотой. Танки были встречены огнём "сорокопяток". От батареи остались лишь четыре целых пушки, остальные были разбиты. Один из танков был подбит артиллерийским огнём, но два танка смогли прорваться к окопам, где были уничтожены противотанковыми гранатами. Немецкую пехоту почти в упор расстреливали из ручных пулемётов. С большим трудом атака немцев была отбита. И так продолжалось целый день, миномётно-артиллерийский обстрел, затем атака пехоты, небольшой перерыв с полчаса и снова обстрел и атака пехоты. Всё также внезапно закончилось в 8 часов вечера. "Воюют как по расписанию", - подумал Гринчук. Он уже понял, что помощи ждать неоткуда.

   За два дня боёв полк понёс чудовищные потери. Он потерял 50% личного состава, погиб комиссар Григорян, погибли два командира батальона, многие ротные командиры и командир полка принял решение. Собрав у себя на КП уцелевших офицеров, полковник развернул карту и сказал, что в сорока километрах по прямой к востоку находится укрепрайон, созданный Советским Союзом в 20-х годах на старой границе с Польшей. В состав укрепрайона входили пять артиллерийских ДОТов, десять пулемётных ДЗОТов, склады с боеприпасами и вооружением. Всё это законсервировано и охранялось одной лишь ротой. Сегодня после захода Солнца полк выступит в направлении этого укрепрайона, так как завтра немцы дожмут полк танками и самолётами, а помощи скорее всего ждать не стоит. Приказав похоронить убитых в общей братской могиле, полковник вызвал к себе младшего лейтенанта Ашукова.

   - Что у Вас? - спросил Гринчук, указывая на левую руку Ашукова, висевшую на перевязи.

   - Да осколком от бомбы зацепило. Осколок прошил плечо, но кость не задел. Так что всё нормально.

   - Сколько человек у Вас в строю?

   - Вместе со мной семнадцать, товарищ полковник.

   - Хорошо. Возьмёте себе во взвод оставшихся артиллеристов.

   Полковник поставил взводу задачу. Полк покидает окопы после десяти часов вечера и оврагом уходит к лесу. Далее лесными дорогами двигается в направлении укрепрайона. Это будет не менее 60 километров. Взвод Ашукова до пяти часов утра будет находиться в окопах для прикрытия отхода полка, на случай внезапной атаки немцев. После пяти часов взвод также по оврагу уходит к лесу и самостоятельно двигается к укрепрайону.

   Получив задачу, Михаил вернулся к своим бойцам и объяснил им дальнейшие действия. Вместе с артиллеристами, а их осталось только трое человек, взвод Ашукова теперь насчитывал двадцать человек.

   Опираясь на палку к Михаилу подошёл замкомвзвода старшина Дрозд. Осколком мины ему прошило мягкую часть правого бедра.

   - Ты Василий, давай отправляйся вместе с полком, - сказал Михаил.

   - Вы что, товарищ младший лейтенант, - обиделся Дрозд. - Вы думаете я буду обузой? Да у меня уже почти всё зажило. Рана пустяковая. Разрешите остаться со взводом.

   - Ладно, оставайся, - махнул рукой Ашуков.

   После 10 часов вечера, когда Солнце своим краем коснулось верхушек деревьев, полк небольшими группами побатальонно, стараясь не производить шума, начал покидать окопы и спускаться в овраг. К Михаилу подошёл комбат Соколов:

   - Ну Миша, прощай. Надеюсь, что мы с тобой через пару суток встретимся.

   - Володя, я не буду говорить тебе прощай. Я уверен, через пару дней мы с тобой увидимся. Давай, будь здоров, - стараясь изобразить на своём лице улыбку, Михаил здоровой рукой хлопнул Соколова по плечу.

   В течении 40 минут весь полк покинул свои позиции и спустился в овраг. Последняя группа уходила, когда было уже достаточно темно. На западе отсвечивала небольшая полоска зари, а на небе тучи прикрыли Луну, как бы помогая полку незаметно покинуть окопы.