Некультурные

  Степка Воронин  окончил школу на «хорошо» и «отлично». На семейном совете решили, что поедет он поступать на инженера-дорожника в областной центр.
Старший брат по окончании службы в Мурманске, остался там, подался в рыбаки. Сестру увез муж на Кубань.  Еще одна сестра вышла замуж и уехала в соседнюю область. Степка самый младший в семье, что называется поскребыш. Хочется родителям – зрелым возрастом людям определить своего последыша – вывести в люди.
Воронин старший заколол кабанчика. Засолил сало. Жена Полина испекла хлеб, настряпала пирогов с мясом, наварила холодца, накрутила фарша. Собрала десятка три яиц в плетеную корзину. Пропустила молоко, нагнала сливок, наварила творогу. Из вчерашней сметаны взбила масло. Отправила Степку в ямку – нагрести мешок картошки.
- Морквы, свеклы там брось сверху, - крикнула вслед.
Все эти дары Воронины собрали в гостинец для городских родственников. У старшего Воронина в областном центре проживала тетка по матери. Вот к ней, к тетке и рассчитывал Кузьма пристроить своего Степку. Тетка проживала со взрослым сыном закоренелым холостяком в трехкомнатной квартире в самом центре города, невдалеке от учебного заведения, в которое предполагали супруги устроить Степана. Кузьма   еще раз придирчиво расспросил жену, все ли она уложила, не забыла ли чего.
- Все взяла, еще свеженького варенья прихватила из лесной клубники, грибочков прошлогодних, сыр третьего дня варила, молока утрешнего удоя, может, не скиснется – в мокрую тряпку обернула.
Семейство двинулось на своих стареньких «Жигулях», загруженных до предела, в шесть часов утра едва проводив в стадо скотину. Машину вел Степка - недавно получил права. Кузьма берег силы: вдруг обратно в один день обернутся, тогда Степка в городе останется, а он сам за руль сядет.
Кузьма будто уверяя сам себя, всю дорогу твердил:
- Возьмут на постой, чего им места не хватит?! А ты, Степка, веди себя как следовает – приходи во-время, чужих робят к себе не води, не к чему эти вольности, не дома.
- Да и посуду за собой убирай, не облезешь, - вставляла мать, - Не барин, стирай себе сам. Ладно, там покушаешь с ними (продуктами мы обеспечим), а уж убрать за собой, святое дело.
- Что я маленький что ли? – возмущался Степка.
- Маленький не маленький, а на ус мотай, слухай, что мать велит. У ей, у тетки вон Вовка всю жисть на шее висит – это надоть, сорок с лишним лет мужику, а он ни разу женат не был. Искусством увлекается, больно культурный. Тетка помрет, кто за им ухаживать станет, рубашки кажный день свежие подавать?! – незлобиво ерничал Кузьма. – Он с мальства какой-то малохольный был. Тетка его один раз только в деревню привозила. Я тогда еще сам небольшой был, а помню. Ему горшок где-то добыли, мы все в уборну бегали по нужде, а он на горшок, как енерал.
-Зимой что ли дело было? – спросила жена.
- Какой зимой?! В том-то и дело – летом. Тетка по ягоды приезжала. Не столько ягод набрала, сколько с Вовкой нянчилась.
Степка с женой смеялись. Кузьма подшучивал над сыном:
- Гдядишь и ты у нас культурный станешь, приедешь домой, наступишь на грабли: «Ой, что это у вас за струмент такой? Будь они не ладны – грабли проклятые!»
Степан смущенно отнекивался:
- Ага, как ты угадал?
- Учись, Степа, можа в люди выйдешь, и нас с матерью под старость лет без стакана воды не оставишь. - Затем  сокрушенно вздыхал: - Давно у тетки не был, скажет, не нужна была…
- Да, что она не понимает, что нам некогда. Были бы рядом, уж сколько раз бы навестили.
Еще до обеда прибыли в областной центр, долго кружили по отстроившемуся, изменившемуся городу, пока добрались до дома тетки. Кузьма велел сыну:
- Пошли, Степа, в разведку, можа еще дома нет… А ты, Поля, посиди пока.
Поднялись на пятый этаж. Кузьма выровнял дыхание, остановился перед дверью с нужным номером:
- Дверь заменили, поди и не живут тут совсем? – нажал на кнопку звонка долго удерживая ее.
- Хватит, батя, перепугаешь всех.
- Кто там? - из-за двери послышался знакомый с детства теткин высокий голос.
- Открывай, тетя Соня, свои!
- Кто это свои?
- Племяшь твой, Кузьма Воронин.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась. Тетка Соня мало постаревшая, бодрая, опустив очки на нос, с любопытством разглядывала племянника.
- Кузьма, говоришь? Ой, племянничек, и правда что ты, только постарел очень, я бы не узнала. А это кто с тобой, Гена что ли? – она по-прежнему не впускала их в квартиру, разглядывая на площадке.
- Да нет, тетя Соня, это уж у меня самый младший – Степка.
- Степа?
- Здрассте, - смутился Степка.
- Здравствуй, здравствуй. Ну, что ж проходите, - наконец отступила она от двери.
- Да мы в разведку, думаем, вдруг дома никого нет или место жительства сменили. Мы сейчас, тетя Соня, спустимся к машине, гостинцы принесем.
- Так у тебя, что, машина имеется?
- Та, жигуленок старенький.
- А-а, молодец, Кузьма, смотри-ка, машину приобрел.
- Ты не закрывайся, тетя Соня, мы мигом, - припустил Кузьма вслед за сыном по лестнице.
Вскоре Воронины вернулись все трое: Степка нес на спине мешок с овощами. Кузьма две тяжелые хозяйственные сумки наперевес. Жена тоже несла авоську, корзину с яйцами и сумочку с документами. Поздоровалась с хозяйкой:
- Здравствуйте, тетя Соня.
- Здравствуй, здравствуй, Поля.
Теснились в узком коридоре, расставляя сумки. Прошли по приглашению хозяйки в гостиную. Поля беспокоилась:
- Тетя Соня, надо бы продукты в холодильник прибрать.
- А что тут у вас?
- Несите, Кузьма, Степа, - распоряжалась Полина.
Кузьма с сыном подхватил сумки:
- Куда?
- Вот сюда, - поспешила на кухню тетушка.
Полина доставала банки и свертки, на стол, указывая, где что упаковано:
- Вот это сливки, масло, творог, огурчики малосолые. Грибочки, сыр.
- Сыр, какое название?
- Нет у него названия, сыр и сыр.
- Как это нет? Где вы его купили?
- Нигде не купили, я свой, домашний сварила.
- Правда?
- Конечно. У нас все свое.
- Никогда не пробовала домашнего сыра, а ну-ка я кусочек отрежу – уж больно сыр люблю. – Хозяйка отрезала кусочек, забросила себе в рот и растянулась в блаженной улыбке: - Это же чудо – домашний сыр!
- Тут вот овощи, тетя Соня – картошка, свекла, морква, - довольная похвалой суетилась Поля.
- Ой, этот мешок Кузенька, обратно в коридор тащите, я потом разберу по кулькам.
- Это вот молоко утрешнее, если скисло, можно на столе оставить - простокваша получится.
- Да, да, да, я простоквашу люблю.
- Ну, вот, кажется и все.
- Проходите, проходите в залу, я сейчас тут все расставлю.
- Мне бы в туалет, тетя Соня, - робко спросила Поля.
- Пойдем, пойдем, Полюшка, мы недавно унитаз заменили, - поясняла хозяйка, тут вот нажмешь, смоешь, бумагу в унитаз не кидай.
        - Я знаю, тетя Соня.
        - Руки помыть, полотенчико вот это, Вова у меня очень культурный, если что не так, сердится…
- Хорошо, тетя Соня, я все поняла.
Наконец хозяйка, управившись на кухне, вышла к гостям.
- Ну, что вас привело в наши края? В гости или проездом?
- Степку привезли – поступать думает в строительный институт.
- Вон что! Так что уж вы сразу в область кинулись, надо было для начала в район в профтехучилище на тракториста ли комбайнера поступать. Там ведь общежитие, питание, обмундирование бесплатное.
Кузьму неприятно резануло под ложечкой:
- Корочки тракториста у его со школьной скамьи имеются, комбайнером два лета отпахал, пойдет учиться дальше.
- В строительный институт попасть сложно, там ведь отбор суровый.
- У его аттестат хороший, - засуетилась Полина вынимая из сумочки Степкины документы.
- Да что там ваша сельская подготовка, - едва взглянув на аттестат, констатировала тетка.
- Попробуем, - почти резко вставил Кузьма, - некогда нам, тетка Соня, - и, встав с места, скомандовал: - Поехали!
Оставшийся день сложился удачно. Отстояв очередь в приемную комиссию, сдали Степкины документы, записались на подготовительные курсы. Их спросили, нуждаются ли они в общежитии.  Воронины все трое в растерянности переглянулись (о проживании у тетки они так и не договорились), затем Кузьма решительно махнул рукой:
- На квартире будет стоять у родственников, - и тихо добавил, обращаясь к родным: - Поди не откажут…
Довольные результатами, двинулись на городской рынок. Полина купила Степке комнатные тапочки, полотенце и мыло, зубную пасту, стиральный порошок.
- Вот, Степа, будет у тебя все свое, у них там все культурно. Гляди аккуратность соблюдай.
В шестом часу вечера вернулись в квартиру тетки, намереваясь поесть и переночевать, а с утра двинуться домой.  Дверь на этот раз им открыл Владимир. Кузьма было распахнул руки чтоб обнять брата:
- О, братан, ты как настоящий профессор стал, прямо не узнать !
Но тот ловко избежал объятия, подав руку для приветствия Степану, затем Кузьме. Вновь сидели в гостиной. Тетка спрашивала:
- Ну, какие ваши результаты?
- Все удачно получилось – документы сдали, на подготовительные курсы записались. Только вот голодные как волки с утра маковой росинки во рту не бывало. Устали вот еще с непривычки – в городе суета, у нас в деревне такого нет, - смеялся Кузьма. Он думал, что за столом обсудят Степкино проживание, надеялся поговорить с Владимиром, может у него  какие связи есть, чтоб помочь сыну в поступлении (ну, там конкурс, то-сё), но тетка в растерянности развела руками:
- А мне вас и накормить нечем. Извините, я думала, что вы не вернетесь.
Воронины переглянулись в недоумении. Полина прикусила губы, Степка опустил голову. Повисла нехорошая пауза.
- А что, Кузенька, на могилу-то к матери ходишь? – спросила тетка.
- А как же, и к бабушке с дедушкой ходим. Кому там акромя нас ходить?
- Там, поди, уж все кресты погнили у тяти-то с мамой?
- Конечно, погнили, там уж давно памятники стоят.
- Какие памятники?
- Обнакновенные, у дедов - металлические, у матери моей - мраморный.
- А кто их поставил? Крашеные?
- Я  поставил, я и крашу.
- Надо же! Молодец ты, Кузьма! А мне,  наверное, не бывать у них на могилках. Ты уж, племянничек, от меня по цветочку положи, когда будешь – маме и тяте, сестре.
- Положу.
Опять замолчали. Кузьма теперь не решался спросить за сына.
- Искусством не интересуетесь? – вставил Владимир, - У меня есть прекрасная копия Шишкина «Утро в бору» или вот Айвазовский «Девятый вал», очень недорого, - он указал жестом на стену.
Гости даже не взглянули на картины. Только у Полины недобро засверкали на мужа глаза. Была она женщиной скромной и выдержанной, но гордой. Долго в парнях ухаживал за ней Кузьма, пока получил ее согласие. И уж он-то очень хорошо знал, о чем говорит столь красноречивый взгляд его половинки.
- Мужики, некогда нам рассиживаться, - скомандовала Полина, - Обратный путь не короткий! Тетя Соня, освободите мне корзину из-под яиц.
- Сейчас, сейчас, Полюшка, да и на что она мне та корзина – какая-то она неказистая, мой Владимир Олегович признает только настоящее искусство.
- Для вас может и неказистая, а мне она дорога – память от отца родного и в хозяйстве необходимая.
- Ах, вот как! Может в туалет, Полюшка?
- Нечем в туалет ходить, домой свое добро повезем.
- Папка, я в машину, - подскочил Степка, - До свидания.
- Ну что ж, рада видеть была, Кузюшка. Молодец ты, смотри-ка, как поднялся – дом у тебя полная чаша (все продукты свои) и машинку приобрел! Доброго вам пути, - уже в дверях льстиво ворковала тетка.
- Бывайте здоровы! – припустил вслед за сыном Кузьма.
- До свидания, - скромно выдавила Полина, она шла, неся перед собой корзину не оборачиваясь. Дверь захлопнулась, едва гости спустились на первую площадку.
- Какие все-таки деревенские некультурные, мама, я им про картины, а они даже не взглянули, напротив, Полина глазами засверкала, вроде не то говорю…- передернул плечами Владимир, как только мать вернулась в гостиную.
Деревенские гости, усевшись в машину, подвернули к ближайшему «Гастроному». Полина со Степкой вышли из машины.
- Поля, ты мне купи бутылочки три пива? – мрачно процедил Кузьма.
- Ты что? Говорил, что сам поведешь!
- Да я дома с устаточку выпью.
Набрали продуктов, посоветовавшись, решили ехать домой в полном составе  - Степке до начала занятий на подготовительных курсах еще пять дней - не жить же на вокзале. Выехали за город, разложили продукты. Кузьма с Полиной молча и угрюмо жевали городские ватрушки с сухим творогом, запивая кефиром.  Только Степка не вешал носа:
- Там, наверное, наши пирожки трескают, - склабился он, - с мясом…
- Нечем им нас накормить! - взорвался Кузьма, - Да хошь бы наш пирог напополам разломили, чаем сладким горячим попотчевали и то бы ладно! «Цвяток на могилу матере положи от моего имени» - передразнивая тетку, кривился он. - Приезжай да положи, хоть и два! Кресты сгнили?! А вам тех крестов, глядишь, и ставить некому будет! Не бывать моей ноге больше там! Поехали, кончай обед!
Полина тоже разгорячилась:
- Ты как хочешь, а я сейчас пива выпью, как там по-культурному - стресс сниму.
- А четко ты, мать, про туалет сказанула, мол, свое добро с собой увезем. Я чуть со смеху не умер.
Быстро охмелев от выпитой бутылки пива, Полина еще долго жестикулировала руками,  отпускала родственникам «крылатые фразы» не подбирая выражений. Распаляясь жениным гневом, Кузьма жал из жигуленка последние силы. Кроме злости и досады он испытывал стыд перед женой и сыном – все-таки родственники с его стороны. Только Степка беспечно хохотал, глядя на родителей.
- Чего ты ржешь как жеребец?! – сердился отец.
- А чё мне, плакать? Хоть с культурными родственниками познакомился!
Полина во-время спохватилась: негоже, чтоб муж в таком состоянии машину вел:
- А ты, Кузя, не горюй, вот посмотришь, будет наш Степка инженером, он упорный, правда сынок? Без тетушек обойдемся!
- Я в этом и без тебя не сомневался. Что он у нас, Степка, губошлеп какой? Сам себе дорогу пробьет!
- Поменялся бы ты, Кузя, со Степой, он молоденький – руки крепкие, а глаза зоркие.
- Давай, батя, подменю.
- Не надо, я сам! А ты, Поля, лучше спой.
Любил Кузьма, как его Поля запоет: она может не сильно образованная, а поет так, что за душу берет!
- Только что петь мне осталось, с голодухи, как тот волк в мультике: «Щас спою!»
- Давай, мать, заводи, а я тебе подпою, - смеялся Степка. Он был простой деревенский парень и тоже любил русскую песню.
- Да ну вас! – отмахивалась Полина.
- Ну, тогда ты мне подпевай:
Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жены?
Наши жены – ружья заряжены,
Вот где наши жены.
У Полины Степкины старания даже слезу выжали. Расстегнув сумочку, она стала искать носовой платочек и вдруг засмеялась, сначала сдержанно, потом задорней и задорней.
- Ты чего это, мать? – сбавил скорость Кузьма.
- Ой, умора, ха-ха-ха, варенье-то клубничное в сумочке осталось, оно ж у меня не влезло в те сумки, я его сюда сунула и забыла. Вот и ладно! Ха-ха-ха! Я ж на коленках ползала, по ягодке собирала, потом до полуночи хвостики обирала. Сами съедим, тут особой культуры не надо!
Хохотали и Степка с Кузьмой.
Необычно быстро доехали до родных мест. За деревней по полю, какая-то женщина гоняла коров, собирая в кучу.
- Гляди-ка, никак наша Ночка? – присматривалась Полина.
- Ну конечно, вон и Майка тут и телята. Вот змеи, опять в потраву убежали! Это же Татьяна-соседка их гоняет.
- Ну-ка сынок, беги, пусть тетя Таня к нам  в машину садится, а ты гони их домой.
- Я ж в культурной одежде, родственники!
- Не скалься, иди! - притормозил Кузьма. – Вот мать, у нас картина лучше получилась. Картина Репина: «Успели к вечерней дойке».
 
2010г.