Ай да, сукин сын!

И все же, разница между двумя понятиями - «самый русский город» и «российский город» существует и она вполне велика. Почти четверть века (и для друзей, и для недоброжелателей, если не сказать – врагов) мы были жителями «самого русского города» и заслуженно этим гордились. Вскоре после Февральской революции мы вполне логично приобрели статус «российского города», чего в т.н. «переходный период» еще не до конца осознали. Переходный-то период рано или поздно пройдет – на то он и переходный, а вот сознание, устои, привычки, традиции и менталитет – весьма инертные субстанции, и не могут поменяться по спущенной сверху инструкции, резолюции, указа или закона.

Это – достаточно долгий и кропотливый процесс, причем – внутренний. То есть, менять менталитет, «затачивать» его под российский каждому из нас придется самостоятельно, а это не всегда легко. Точнее, всегда нелегко! Мало поменять флаги и символы на фасаде здания, необходимо, чтобы «триколор» навсегда водрузился внутри нас, а российское самосознание проникло в каждую клеточку головного мозга.

А теперь от общего – к частному. Недавно двух моих приятелей с интервалом в неделю оштрафовали на пятьсот рубчиков каждого за… Правильно, за употребление пива в общественном месте, то есть, на улице. И оба восприняли этот факт, как веселое недоразумение, как некую акцию под названием: «Самое дорогое пиво только на нашей улице!». Понятно, что выписанный штраф для семейного бюджета не летальный, но и повторять этот подвиг ни одному из них больше не хочется. Видимо, на очереди я. Но именно Москва девяностых приучила меня к этому времяпрепровождению: с бутылкой «Белого медведя» дорога от метро к дому или к работе казалась короче и веселее.

Теперь, похоже, именно Москве придется меня же и переучивать, пусть даже и пятисотрублевым негуманным способом.

Примерно та же ситуация и с табакокурением: большинство курильщиков моментально научились точно на глаз определять пятнадцатиметровую «зону отчуждения» от любой остановки общественного транспорта! Иное дело – кафе, рестораны и поезда дальнего следования…Теперь для того, чтобы после сытного жаркого и стопки анисовой смачно затянуться любимым сортом табака необходимо пойти в гардероб, одеться, выйти на дождливую или морозную улицу, отмерить, как на дуэли, двадцать шагов, и лишь тогда сделать первую «сладкую» затяжку. Хотя, сладкой на промозглой дождливой улице она уже не покажется… Про поезда я и вовсе молчу: если раньше можно было договориться с проводником и спокойно выкурить перед сном сигарету в трясущемся тамбуре, то теперь… Ждем ближайшей станции. С учетом того, что на российских просторах прогон между населенными пунктами может длиться три-четыре часа, и на каждой остановке – свой «станционный смотритель». Печалька! Но и с таким неудобством рано или поздно придется смириться, ведь это – Закон. А севастопольцы всегда славились своей воспитанностью и законопослушанием.

Ну а сейчас мы плавно подошли к очень животрепещущему для мятущейся русской души вопросу. Речь идет об употреблении так называемой «обсценной» лексики, проще говоря, великого русского мата! И, если в случаях с алкоголем и сигаретами все предельно ясно, то в вопросах употребления с детства понятных и знакомых вербальных конструкций – полная неразбериха. Кто-нибудь из вас читал перечень слов и оборотов, запрещенных к употреблению?

Я – нет. К примеру, если некий глагол русского языка является носителем признаков мата, то карается ли употребление отглагольных прилагательных от опального глагола? А их, этих самых прилагательных, существует великое множество. Про прилагательные, производные от явно матерного существительного, я тактично умолчу, хотя, именно сейчас хочется употребить, как минимум пять таких прилагательных, которые знаю лично я.

Про ситуацию в различных исправительно-трудовых учреждениях и прочих пеницитарных заведениях я снова промолчу, ибо большинство жителей Севастополя, к счастью, не знают об их существовании (дай Бог, никогда и не узнают), но вот о самой распространенной категории граждан славного города я молчать не буду! Речь идет о военных пенсионерах, военнослужащих, моряков всех флотов и флотилий (торговый, научный, рыболовецкий и, собственно, военно-морской), а также – членах их семей! А это, как всем известно, две трети населения города. Что поделать, если незлобные ругательства в семье дети слышат с первого дня функционирования слуха?! Как подметила Анна Герасимова (она же – известная рок-певица Умка, к тому же - кандидат филологии!): «У вас в Севастополе не ругаются матом даже дети. Они им говорят»!

В этом смысле мне не повезло: я родился в семье, где обсуждаемые сейчас слова попросту не употреблялись (хотя отец имел самое непосредственное отношение к ВМФ). Даже сейчас не могу сказать, почему. Не матерились дома и – все. Но потом-то я попал в яхт-клуб! Вот где я наверстал упущенные знания и выкинутые из жизни детские годы! Моим капитаном, наставником, кумиром и гуру был Рюрик Николаевич Акимов – отставной капитан второго ранга, участник Обороны Севастополя, служивший на легендарном лидере «Ташкент», орденоносец, «морской волк»…

Его суровую штурманскую школу, курсы мореходства и выживания в экстремальных ситуациях прошли многие будущие флотские офицеры и командиры. Так вот, он настолько в совершенстве владел великим и могучим, что одной фразой, составленной из нескольких удачно подобранных и скомпонованных слов мог: оценить твой внешний вид, объем и качество выполненной по его приказу работы, предсказать твое ближайшее будущее, провести сравнительный анализ твоего разгильдяйства и поставить смертельный диагноз о твоей полной профнепригодности для службы на флоте! И каждый из его воспитанников испытывал одновременно стыд и гордость. Стыд – за свою… никчемность, а гордость – за именное публичное обращение к себе Кэпа.

Такие образные, эмоциональные и емкие спичи я не слышал больше ни от одного человека, несмотря на то, что сразу после института попал в операционную, где повидал множество хирургов, использующих обсценную лексику даже без малейшего повода – лишь для поддержания тонуса и настроения всей бригады во время сложнейших двух-трех часовых операций. Меня поймут лишь те, кто хоть раз был в операционной, к примеру, с величайшим мэтром урологии Александром Петровичем Вайнером! Там я здорово обогатил свой словарный запас не поддающихся логике словесных структур…

Про телевидение, кино и театр говорить вообще не буду, чтобы не разочаровывать вас: при помощи чего и каким именно волшебным способом возникают шедевры мирового балета, кинематографии и сцены. Прокомментирую этот феномен стихами великой Анны Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда».

Резюме. Лично я готов отказаться от ледяного пива на летних раскаленных улицах города, от курения в общественном транспорте, в театре, в кино, на остановках… Более того, я готов включиться в программу оздоровления нации и сдать нормы ГТО, пробежав метров двести (не бесплатно, разумеется!), я согласен платить профсоюзный взнос – все, что угодно, но прошу предоставить мне конституционное право в исключительных случаях использовать наш «особый» эзотерический язык с многовековой традицией. Конечно же, не с целью оскорбить, унизить, растоптать собеседника, а с целью в сжатой лапидарной форме передать окружающим весь бурлеск эмоций и чувств, переполняющий меня в этот тяжелый, либо – наоборот – радостный миг моей жизни!

Пример: стою на остановке, подъезжает нужная маршрутка, и из нее буквально вываливается дородная взъерошенная тетка, вступающая в вербальные отношения с самой маршруткой, ее водителем, мамой и бабушкой водителя, ну и заодно со всеми пассажирами. Если честно, очень зрелищно и комично. Я улыбнулся и шагнул в салон: пассажиры замерли и, изо всех сил сдерживая смех, испытующе смотрят на меня… Первое, что я сделал – стукнулся темечком о выступ полки с видеомонитором над водителем. Понятно, что вслед за теткой, я повторил тот же спич, только на несколько другом наречии с применением изощренных идиоматических оборотов. До следующей остановки я под хохот попутчиков потирал ушибленное место. И тут моим путем проследовал вошедший очкарик интеллигентной внешности. Стукнувшись тем же местом, он на мгновение замер и… произнес всего одно слово! Одно! Но какое! И как! Вот оно – торжество лаконизма! В одном единственном слове все: обида, боль, трудное детство, низкие потолки, деревянные игрушки…

Назовите мне еще один язык, способный передать одним словом всю нелегкую жизнь бывшего инженера какого-нибудь НИИ. Нет больше такого языка! Вот почему представители малых народов перенимают из могучего и свободного русского лишь всем понятные слова и выражения. Мат – это своего рода синопсис, квинтэссенция словарей Даля и Ожегова. Зная его (мат), можно свободно изъясняться с представителем любого сословия и любой национальности. Вспомним несравненную Эллочку Людоедку, которой для успешного общения вполне хватало 30 слов, преимущественно – междометий! Отметим, что все ее прекрасно понимали. Употребляя мат в нужном месте и в нужное время, вы запросто можете снизить свой словарный запас до 10-15 слов, и будьте уверены – достучитесь до любого собеседника, коллеги, родственника или первого встречного (не пытайтесь экспериментировать с полицейскими!).

А теперь скажите мне на милость, будьте честны хоть раз в жизни, хотя бы перед самим собой: что бы произнесли вы в ситуации инженера НИИ? Только честно, словно положили руку на Конституцию. Ага, вот видите! Значит, я уже не один в защиту санкционированного употребления мата в специально оговоренных жизненных ситуациях, закрепленных (я надеюсь!) в будущем Законе.

Теперь – анонимный тест на толерантность к использованию табуированной лексики в исключительных случаях. Ваша первая реплика, если вдруг:
 - вам сообщают, что у вас родилась дочь? Нет, вы не поняли, не просто дочь, а четвертая по счету?!
 - вы застряли в лифте из-за неанонсированного отключения света, и вы не в курсе, на сколько его отключили?..
 - защитник вашей любимой футбольной команды забивает автогол? А потом - еще один?..
 - утром под подъездом вы находите свой любимый внедорожник, покоящийся на кирпичах?
 - у вас – флюс и бессонная ночь, а на дверях кабинета вашего стоматолога позитивная табличка: «Ура! Мы переехали!», да еще и «смайлик» в придачу?
 - жена радостно сообщает, что у нее «две полоски»? При том, что она – не ваша жена, а вашего шефа, и он два месяца в загранкомандировке?..
 - вы напрочь забыли свой пин-код, а водитель привезшего вас поздно ночью такси зачем-то вертит в руках монтировку?
 Можете не отвечать: список вопросов бесконечен, а ответ всегда один и тот же.

Так что давайте не будем лукавить и создадим инициативную группу в поддержку «второго родного языка»! Не будем предавать вековую традицию наших предков и добъемся разрешения хождения «альтернативного мата» хотя бы на территории Севастополя, ссылаясь в том числе и на то, что без оного на кораблях и береговых частях может резко снизиться дисциплина, что несомненно скажется на их боеготовности! (Интересно, а кто будет штрафовать за использование мата в связи с производственной необходимостью на флоте, а? Тоже – вопрос).

И еще один убийственный аргумент: из всех учебников русского языка и литературы придется вымарать большинство классиков именно за использование ими ненормативной лексики не только в быту, но и в своих произведениях (пусть и в подпольных самиздатах). Фамилии называть не буду, дабы не подрывать устои и столпы русской словесности.
 По всему выходит, что мату на земле Русской быть! Главное – никого им не оскор..! Простите, ничего личного, так в первоисточнике.

А еще мат может прозвучать как предостережение врагам, если немного переиначить Пушкина: «Не приведи Бог услышать русский мат, бессмысленный и беспощадный!».
 «Ай да Пушкин! ай да сукин сын»!