РИД

                РИД

           Как-то осенью я не спеша прогуливался по аллее, что в центре го-
        рода, любуясь яркими красками осени. Вокруг не было ни души, осенняя
        листва тихо шуршала под ногами, а зеленые елки стояли в ряд словно
        строй почетного караула, неуместного среди этого карнавала красок.
          В центре фонтана стояла статуя в одежде не по сезону, с черным пят-
        ном, оставленным хулиганами, на месте, где обычно водружается фиговый
         лист.
          Мои размышления прервал протяжный свист прямо за моей спиной. Я ог-
        лянулся, но позади меня никого не было. Я зашагал дальше, но через
        пять шагов свист повторился - вновь никого, но я, заинтригованный,
        развернулся и медленно пошел в обратном направлении, внимательно при-
        сматриваясь по сторонам.
          На этот раз свист прозвучал с дерева, находившегося в двух шагах от
        меня. Присмотревшись я обнаружил в кроне полуобнаженного дерева пти-
        цу, смотревшую на меня, слегка наклонив голову. Я замер в ожидании
        следующего свиста, и после полуминутной паузы услышал, но не свист,
        а полную копию скрипа тормозов машины. Настолько полную, что не знай
        я откуда этот звук, непременно взглянул бы на дорогу в поисках авто-
        мобиля.
          Способность многих птиц подражать различным звукам давно известна.
        И это не только попугаи. Грач, а в данном случае это был именно он,
        видимо разочаровался, увидев, что у меня нет никакой панической реак-
        ции на этот звук, и он, блеснув абсолютно черным глазом, тяжело взле-
        тел и скрылся, а я присел на скамеечку и закурил, вспоминая одну дав-
        нюю историю...

          Живет в Средней Азии птичка из славного семейства скворцовых - май-
        на. Приносит она немалую пользу - не покладая крыл, борется с насеко-
        мыми-вредителями. И есть в Средней Азии красивый древний город Самар-
        канд, в котором я тогда проживал. Эта история произошла именно в этом
        городе.
          Однажды я отправился по делам в центр и по пути заглянул на пару
        минут к давним знакомым - Валентине и ее девятилетнему сыну Игорю.
        Тоже была осень - теплая, но неумолимая. Мою беседу с Валентиной
        прервал Игорек, примчавшийся со двора с известием: "Птенец вывалился
        из гнезда!" И мы втроем отправились на место проишествия.
          Каждую осень в Самарканде бывает день с сильным ветром, трещат сла-
        бые ветки, ветер зачастую даже срывает плохо укрепленные птичьи гнез-
        да, такой день как итоговая черта лету и перелетные птицы начинают
        понимать, что нет смысла более тянуть с отбытием в более теплые края.
          Гнездо было полностью разрушено и его остатки валялись под деревом,
        а неподалеку от них сидел птенец, которому по всей видимости было па-
        ру недель от роду. Он беспрерывно пищал, широко раскрывая клюв и од-
        новременно смешно вытягивая шею.
          "Жаль птенца", - сказал я - "он практически обречен: если не съедят
        кошки или собаки, то умрет от голода". Взглянув на  Игорька, я понял,
        что мой приговор ему очень не понравился.
          Он взял птенца на ладони и направился в дом, а мы с Валентиной,
        еще раз осмотрев место проишествия, отправились вслед за ним.
         В зале на обеденном столе уже было сооружено гнездо типа "носовой
        платок", в котором птенец продолжал заниматься основным своим заня-
        тием: беспрерывно пищал, переступая с ноги на ногу, вытягивал вверх
        шею, не обращая никакого внимания на насыпанные перед ним крошки
        хлеба, кусочки колбасы и семечки.
          Пес Жулька (третий и последний обитатель дома - умнейшая дворняга
        небольшого роста), лаем отвечал на писк пришельца, нарушившего при-
        вычное спокойствие и, подумать только, осмелившегося игнорировать
        колбасу.
          Какафонию звуков весьма органично дополнил звон разбившейся вдре-
        безги банки, которую неудачно взял Игорек, чтобы принести птенцу во-
        ды. В общем: "Бой в Крыму - все в дыму.."
          На грохот явилась Валентина с лопатой в руке, грозная, как богиня
        возмездия. Увидев лопату, сжимаемую ее рукой, как боевой томогавк,
        Жулька как-то сразу потерял интерес к дичи и вспомнил о каких-то
        срочных собачьих делах во дворе. Игорек громко сглотнул и пролепетал:
        "Мам, я нечаянно.."
          Валентина властно протянула ему лопату: "Дуй в сад и накопай чер-
        вей", а сама взялась за уборку осколков.
          Когда после получасового червеискательства Игорек вернулся с десят-
        ком червей, осколки были уже убраны, а птенец пищал реже, так как его
        рот был периодически занят очередной мухой, пойманной Валентиной.
          Черви были большие и из опасения, что птенец может подавиться, каж-
        дый был разделен на несколько частей.
          Три червя были съедены сразу и в качестве благодарности присутст-
        вующие получили десять минут тишины и смогли перевести дух.
          По истечении этих блаженных минут писк и упражнения с клювом, шеей
        и крыльями возобновились и для их прекращения был израсходован еще
        один червь.
          Таким, весьма эмпирическим способом, был выведен закон: "Десять ми-
        нут - червь".
          Валентина, подсчитав остатки провианта, сказала: "Этого нам хватит
        на час" и Игорек, уловив намек, схватил лопату и понесся в сад.
          Вспомнив, что я заходил на пару минут: а прошло уже около часа и
        видя, что хозяевам не до меня, я распрощался и ушел.

         Через неделю я снова отправился к Валентине с Игорьком. Всю дорогу
        я гадал: "Чем же закончилась эта история с птенцом?"
          А история не закончилась, а продолжалась - изрядный кусок сада был
        перекопан и, как следствие, птенец заметно прибавил в весе и оперении
        и вперевалку неуклюже топтался по тому же столу, застеленному газета-
        ми.
          Мне показалось, что его глаза смотрят осмысленно-осуждающе на мои
        пустые руки и мне стало стыдно, что я не догадался принести червей.
          Жулька тоскливо лежал на пороге зала - теперь ему был запрещен в
        него вход и смотрел на меня в надежде, что я унесу эту проклятую
        птицу и он снова станет первым и единственным любимцем в доме.
          Игорек соорудил гнездо из веточек и кусочков ваты и поместил его
        в верхней части просторной клеки и теперь на ночь птенец помещался
        туда и запирался на случай, если Жулька нарушит границу.
          "Растем!" - с гордостью сообщил Игорек.
        "А как назвали?", - поинтересовался я.
        "Рид", - лаконично ответил Игорек и, видя мое недоумение, снисходи-
        тельно пояснил: "Это самец породы майна, значит майн, а есть такой
        писатель Майн Рид.."
          Не имею понятия каким образом определялся пол, и очень подозреваю,
        что майна мужского рода тоже будет майна, но имя мне понравилось.
          Рид спокойно вел себя, когда его брали на руки, и кричал, как мне
        показалось, уже не так жалобно и пронзительно...

          Так случилось, что меня год не было в городе и после возвращения я
         вновь оказался в этой семье.
          Рид, к моему удовольствию, был жив и здоров, приобретя, как и все
        майны, коричневато-серое оперение и желтый ободок вокруг клюва и раз-
        мером был больше ладони.
          Он летал по небольшому залу, выписывая крутые виражи, и на лету
        разглядывая чужака, то есть меня.
          Наконец ему это надоело и он приземлился на все тот же стол, засте-
        ленный газетами, на дальний от меня конец. Прохаживаясь там он искоса
        поглядывал на меня.
          Игорек поднял кулак с вытянутым указательным пальцем и скомандовал:
        "Рид, ко мне!". Этой командой обычно подзывают собак, но Рид видимо
        этого не знал и послушно выполнил ее, приземлившись на указательный
        палец.
          После этого мне были продемонстрированны коронные номера из репер-
        туара Рида: Игорь взял второй рукой крохотный, размером со спичечную
        головку, кусочек колбасы, поднес сжатый кулак к Риду и сказал: "Муха,
        ищи муху!", - и Рид начал осторожно разгибать клювом пальцы, начиная
        с мизинца, внимательно заглядывая под каждый разгибаемый палец, ища
        лакомство, которое может и улететь, пока не добрался до вознагражде-
        ния.
          Затем, он по просьбе  издавал различные звуки, это и лай собаки и
        скрип несмазанной дверной петли (двери в зал скрипели именно так), и
        крик осла, и кудахтанье курицы и стук по дереву, при этом перья на
        голове, шее и грудке Рида взъерошились и весь он напоминал шар.
          В это время Валентина сказала: "Кошка! Вон кошка идет!" Реакция бы-
        ла мгновенной - Рид вспорхнул и уселся на оконный карниз, справедливо
        полагая, что кошке там его не достать.
          Валентина объяснила, что когда Риду было пол года, его еле успели
        спасти из когтей, неизвестно как попавшего в дом соседского кота и с
        тех пор каждый раз, как только Рид видел в окно гуляющего по двору
        кота, он взлетал повыше и долго не спускался, а мы ему говорили:
        "Кошка! Вон кошка идет!"
          Мы сели пить чай, освободив половину стола от газет, и Рид, сообра-
        зив, что кошки уже нет, слетел на стол и начал по хозяйски по нему
        прохаживать, ничего не трогая, хотя Бог знает чего ему это стоило!
          Ему было поставлено блюдечко с его деликатесами и он не торопясь
        прошагал к нему. Я начал отламывать кусочки печенья и с руки кормить
        Рида.
          Изюм ему понравился больше и он, видимо освоившись уже со мной, пе-
        репрыгнул на мою ладонь. Я успешно повторил с ним номер с мухой в ку-
        лаке и пару звуков. Затем, видимо наевшись и наигравшись, он реши-
        тельно взлетел, и, забравшись в свой дом-клетку, решительно захлопнул
        за собой решетчатую дверку клетки, потянув ее клювом, - мол надоели
        вы мне все.
          "А как с Жулькой?" спросил я, видя, что пес спокойно находится в
        зале.
        "У них теперь мир" - сказал Игорек - "Рид любит осторожно порыться в
        загривке Жульки и пес в эти минуты не шелохнется - так ему это нра-
        вится.
           Уходил я совершенно очарованный Ридом и впоследствии много раз
        вспоминал его.

           Сигарета кончилась и я в отличном настроении отправился домой,
        улыбаясь осеннему ветру, метко кинувшему янтарно-желтый лист каштана
        на полагающееся место у статуи, мерзнущей в центре фонтана.

                ноябрь 2000г.