Наш любимый учитель

Маша ЗаИкина была лучшей ученицей 10 класса “А” школы №1*82. Она отличалась во всех предметах, участвовала во всех олимпиадах, трижды ездила представлять школу на окружном съезде по вопросам образования и даже написала литературное эссе “За что я люблю Есенина?”, которое было удостоено национальной премии “Золотое перо” в номинации “Юное дарование”. Также она один раз заняла третье место на городском, два раза второе – на окружном и трижды победила в районном соревновании по греко-римской борьбе. Фотография улыбающейся Маши висела на почётном месте на первом этаже школы №1*82, а также при входе в спортивный клуб “Боец”, честь которого Маша отстаивала на городских и муниципальных соревнованиях. На этой фотографии Маша улыбалась лучшей своей улыбкой и была почти что милой, хотя внешность её милостью не отличалась – если сравнивать её с животным, то она была больше всего похожа на уставшего и слегка косящего бегемота, с диатезной коркой под носом и длинными, но жиденькими волосами, затянутыми в вечно сальный конский хвостик. Несмотря на это, Маша была гордостью школы, гордостью спортивного клуба, а также гордостью её родителей, которые прикладывали все усилия, чтобы их дочка была не просто лучшей, а САМОЙ лучшей; чтобы везде и всегда ей сопутствовал успех.

Когда Маша вступила в тот возраст, когда все подающие большие надежды девушки и юноши должны определиться с тем, какому профессиональному поприщу они готовы посвятить свою жизнь, родители, уличившие в Маше способности как в гуманитарных, так и в технических дисциплинах, решили, чтобы не прогадать, готовить её параллельно по шести направлениям – в 11-ом классе Маша должна была встать перед выбором между специальностями стоматолога, востоковеда, экономиста, журналиста, астрофизика и юриста-международника, и чтобы у Маши этот выбор был, ей, во-первых, надо было сдать ЕГЭ по всем имеющимся в школьной программе предметам, а во-вторых, подготовиться к внутренним экзаменам в соответствующих учебных заведениях. С этой целью Маше наняли если не армию, то небольшой полк репетиторов, которые каждый день недели должны были приходить к Заикиным домой и заниматься с Машей после школы. К сожалению, неделя состояла из меньшего количества часов, чем было нужно для того, чтобы Маша ходила в школу, делала домашнее задание и проходила через весь полк репетиторов, поэтому некоторые из них назначались на одно и то же время и насыщали Машу знаниями параллельно. Поэтому иногда Маша параллельно слушала лекцию о стоматите и училась делать краткий сравнительный анализ стихов Бориса Пастернака и романов Фёдора Достоевского.

Стоит ли говорить о том, что день Маши был расписан не по часам, а по минутам, и в расписании, для точности, были отмечены не только часы занятий, но и минутные перерывы на обед, туалет и душ, а также четыре часа тридцать семь минут на сон и не минутой больше! Родители очень долго сокрушались над тем, что время, отведённое Маше под сон, пропадает даром – почти пять часов Маша ничему не учится, ничего нового не узнаёт, не готовится к ЕГЭ и поступлению, а значит тратит время впустую для своего многообещающего будущего, которое рассыпется, как карточный домик, если Маша не будет как следует стараться! Эти пустые, бессмысленные, бесполезные пять часов так беспокоили родителей, что они даже перестали смотреть свою любимую телепрограмму “Пусть говорят” на Первом, а по выходным не смотрели ни “Один в один”, ни “Голос”, а пребывали в смятённом, удручённом настроении. Но тут будто с неба (а именно в виде рекламы на Мейл.ру, где у папы Маши был почтовый ящик) на них свалилось замечательное решение – аудиокниги.

Ваш ребёнок устал читать?
ПУСТЬ СЛУШАЕТ!!!!  –

гласила реклама, спасшая родителей от депрессии, а Машу от бесполезных часов, а следовательно от гибели её многообещающего будущего. Родители, прочитав в интернете статью немецкого учёного Шлихенберга (которая была гордо вывешена на сайте покупки аудиокниг), были уверены в том, что всё услышанное во сне ложится на подкорку. Отныне перед сном Маша втыкала в уши наушники и включала какую-нибудь аудиокнигу из школьной программы – например, “Тихий дон” Шолохова. Так, отсыпая положенные четыре часа тридцать семь минут под голос, надиктовывающий ей великое произведение Михаила Шолохова, Маша не только удовлетворяла естественную потребность во сне, но и потихонечку становилась самым начитанным человеком в мире, ну, или, по крайней мере, в школе №1*82.

Так Маша семимильными шагами шла к успеху, пока не произошёл ужасный, роковой случай. Каждый год на время новогодних каникул, чтобы Маша не тратила время зря, родители отправляли её в лагерь для одарённых детей “Снежинка”, где Маша учила четыре европейских языка и занималась горнолыжным спортом. И именно в десятом классе, когда Маше было так нужно хорошо и продуктивно готовиться к ЕГЭ и вступительным экзаменам, случилось нечто, столкнувшее Машин поезд успеха с рельс, нечто, навеки поколебавшее её уверенность в себе, нечто, перечеркнувшее всё, что Маша делала до этого, даже окружные олимпиады по математике, даже городские соревнования по греко-римской борьбе. А случилось вот что – в зимнем лагере для одарённых детей “Снежинка” открыли… музыкальный творческий клуб. В клубе этом выступали одарённые, творческие и музыкальные дети, которые пели, играли на гитаре, фортепьяно, домре и даже на баяне. Проводились конкурсы и выдавались такие почётные премии, как “Голос дивный”, “Золотые ручки”, “Сыпь, гармоника!”, “Удалой барабанщик” и многие другие. А Маша… Маша, самая лучшая, написавшая победившее в конкурсе эссе, прослушавшая во сне всю российскую классику, включая даже романы Загоскина и стихи и басни графа Хвостова, Маша была совершенно немузыкальна – она не пела, ни на чём не играла и даже в барабаны не стучала. Если везде Маша была самая лучшая, то в музыке она была никем. И она не могла себе этого простить.

Вся в слезах Маша звонила маме с телефона на лагерной вахте (для своего мобильного Маша, как считали родители, ещё не доросла) и просила забрать её из этого лагеря. Родители же, которые уже пятый год отправляли Машу в “Снежинку” не могли понять, что произошло и, как Маша ни умоляла, забрать её не могли, ведь деньги за лагерь уже были отданы, и забрать Машу раньше положенного срока значило выбросить деньги в мусорку. И Маше ещё полторы недели пришлось плакать, мучиться и смотреть, как другие побеждают на конкурсах, в которых она даже не могла поучаствовать.

Приехав домой, Маша, не переставая плакать, рассказала всё маме. Мама, расстроенная неидеальностью Маши ещё больше, чем сама Маша подумала: “Мы отдаём таааакие деньги, чтобы Маша во всём была САМАЯ лучшая - и что же? Только ещё больше разочаровываемся в нашей дочери!”, а всё ещё плакавшей Маше ответила:

- А ты как хотела? Чтобы в конкурсах побеждать, нужно быть талантливой, нужно что-то уметь. А ты ничего не умеешь! Бездельничаешь только весь день!

И решила мама, что Маша должна научиться играть на гитаре, чтобы в следующем году, поехав в зимний лагерь “Снежинка”, победить в конкурсе “Золотые ручки”, а может, и не только сыграть, но и спеть под гитару песню и победить в номинации “Голос дивный”! Но как научить Машу играть на гитаре? С этим вопросом мама Маши позвонила своей маме, бабушке Маши, та, в свою очередь, позвонила знакомой бабушке из соседнего подъезда, своей лучшей подруге, с которой они в 1974 году работали в одной научной лаборатории при ГИНЦВЕТМЕТе и огого каких делов там натворили, а подруга сказала ей, что у неё как раз есть внучек, замечательнейший и гениальнейший музыкант, который Машу всему научит по цене 100 рублей одно занятие. С добрыми вестями бабушка Маши позвонила маме Маши и передала ей, что её дочурку научит играть на гитаре внук её подруги по мизерной цене – всего 100 рублей за одно занятие.

“Дороговато, конечно…” – подумала мама, но всё-таки согласилась.

Через несколько дней в установленное время в квартиру Заикиных явился молодой человек девятнадцати лет отроду, с всклокоченной головой, похожей на голову подбитого воробья. Он был в потрёпанном, будто потоптанном пальто нараспашку, под которым прятался терракотовый пиджачок, который владельцу уже был явно пять лет как мал. Также при молодом человеке было ничуть не презентабельное лицо в прыщах и лихорадках, а также хронический бронхит, которыми он поначалу очень напугал маму Маши, которая не любила ни прыщавых, ни кашляющих. Перейдя сразу к делу, Алексей (так звали учителя) с порога, ещё даже не успев поздороваться, бросил меткий взгляд на Машу и определил, что играть она не умеет (с чем спорить никто не стал), но девочка явно талантливая, не-без-способностей (с чем также спорить никто не стал), после чего кивнул маме Маше, протянул ей маленькую, всю в цыпках ручку, представился Алексеем и направился прямиком в комнату Маши, чтобы начать занятие. Прозанимавшись с ней час, и почти научив её правильно доставать гитару из чехла, Алексей честно признался маме Маши, что лучше и сообразительней ученицы у него не было, после чего получил 500 рублей вместо положенных ста за то, что так объективно оценил Машины таланты, а чтобы он и впредь оценивал её так же объективно, родители пообещали платить ему столько же за каждое последующее занятие.

Так, раз в неделю Алексей приходил учить Машу играть на гитаре, и на четвёртом занятии, когда Маша научилась не только доставать гитару из чехла, но и убирать её обратно, у Алексея состоялся следующий разговор с мамой Маши:

- Я уже говорил, что Маша – безумно талантлива, - без обиняков начал Алексей, - но, честно признаюсь, за время наших занятий мы почти не сдвинулись с места.
- Что, Маша плохо занимается? – виновато спросила мама.
- Нет, Маша занимается превосходно, - отрезал Алексей, - всему виной малое количество занятий. Один час раз в неделю – этого слишком, даже, я бы сказал, катастрофически мало.
- Но понимаете, - ещё более виновато отвечала мама Маши, - Маша в десятом классе. У неё много домашнего задания, а ещё на носу ЕГЭ, и она каждый день занимается с репетиторами. Наш день расписан не по часам, а по ми-ну-там, поймите Вы нас!
- Нет, я отказываюсь это понимать! – грозно ответил Алесей. – Знаете ли вы, на какое гнусное, бесславное будущее, вы обрекаете вашу дочь, не уделяя достаточно времени обучению игры на гитаре!
- Но ведь гораздо хуже будет, если она не сдаст ЕГЭ…
- ХУЖЕ?! Вы смеётесь?! – казалось, всё возмущается в Алексее: и голос, и прыщи на лице, и даже терракотовый пиджачок. – Вот скажите, зачем вы сдаёте ЕГЭ?
- Как зачем? Чтобы поступить в университет!
- А зачем в университет поступать?
- Чтобы его окончить.
- А оканчивать его зачем?
- Чтобы получить диплом.
- А диплом-то вам на что сдался?
- Чтобы на работу взяли.
- Вот! А знаете ли вы, что по нынешнему ГОСТу работодатель не имеет права брать на работу человека, не умеющего играть на гитаре?

Тут Алексей из внутреннего кармана пиджака достал серую книжицу, на обложке которой голубыми буквами красовалось название: “Российский ГОСТ приёма на работу. Редакция 2015 года”. Алексей открыл книжицу на 45-й странице и ткнул пальцем в третью строчку сверху:

РАБОТОДАТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА БРАТЬ НА РАБОТУ ГРАЖДАН, НЕ УМЕЮЩИХ ИГРАТЬ НА ГИТАРЕ.

Мама Маши наконец-то поняла насколько всё серьёзно, и с этого дня Алексей стал приходить к Заикиным уже три раза в неделю и получал за это уже по 1500 р. за занятие. Постепенно терракотовый пиджачок Алексея сменился вишнёвым, а потоптанное пальто на непотоптанное, но прыщи и лихорадки на его лице так и остались, а хронический бронхит так и не вылечился. Иногда Алексей опаздывал на час или вовсе приходил в неположенный день, и тогда родители были вынуждены выгонять репетиторов, занимавшихся с Машей, потому что Алексей параллельных занятий не признавал. Алексей мог неожиданно прервать занятие и зайти к родителям Маши на кухню и отхлебнуть из тарелки Машиного отца щи или же отпить из маминой чашки компота. Родители Маши были людьми гостеприимными, да и к тому же так уважали Алексея за то, что он ценит и развивает Машины таланты, что были только рады, что он таким образом разделяет с ними трапезу, и вовсе не брезгали его кожными болезнями, а, напротив, за великое счастье почитали бы чем-нибудь от него заразиться. Иногда после занятия Алексей говорил, что очень устал, и родители Маши с радостью отдавали ему свою постель, а сами с удовольствием спали на кухонном полу.

При этом на занятиях до ИГРЫ на гитаре Маша с Алексеем так и не дошли – Алексей не хотел (хоть и запросто мог!) научить Машу ТУПО играть на гитаре – он хотел, чтобы она не просто играла, а понимала, ЧТО она играет. Он хотел, чтобы она поняла ВСЁ и поэтому очень много рассказывал ей о Лессинге, Шопенгауэре и о коммуникационной модели Гарольда Ласуэлла. Через два месяца занятий Алексей принёс Маше самоучитель по игре на гитаре, с помощью которого она самостоятельно с горем пополам выучила песню группы ДДТ “Родина” и сыграла и спела её родителям. Родители были в диком восторге, и мама, несмотря на пугавший её кашель Алексея, поцеловала его в губы, когда он пришёл на следующее занятие. Таким приятным и ласковым жестом она хотела также загладить то, что собиралась, что должна была Алексею сказать, но, чтобы это не звучало так прямо и, возможно, для творческого человека оскорбительно, она решила прибегнуть к форме вопроса:

- Может, Маше можно больше не заниматься? Она же, благодаря Вам, уже научилась так прекрасно играть! – умоляющим голосом говорила Алексею мама Маши, которая с радостью дала бы Маше позаниматься ещё, да только у Заикиных потихонечку заканчивались сбережения, а на зарплату и прожить-то можно было только разве что с трудом, куда уж там до репетиторов по гитаре!
- Закончим заниматься, когда Я скажу! – отрезал Алексей, и занятия продолжились. Но однажды, где-то через недели две, Алексей вышел из комнаты Маши бледный, как больничная стена, как будто близкого родственника похоронил, и мама Маши не могла этого не заметить.

- Что-то случилось, Алексей Павлович? – теперь родители Маши называли его только по имени-отчеству.
- Да, случилось, - с тяжёлым придыханием говорил Алексей, - Я отказываюсь заниматься с вашей дочерью. Всё, мне надоело!

После этого Алексей взял деньги за занятие, которые уже ждали его на журнальном столике в коридоре, и направился к выходу. Мама Маши не на шутку перепугалась, вцепилась в рукав Алексея и стала причитать:

- Как же так, Алексей Павлович? Как же так?
- Это унизительно! Моя ГОРДОСТЬ мне не позволяет…
- Мы же платим Вам ДЕНЬГИ…
Тут Алексей побледнел ещё больше. Лицо его перекосило и даже растрёпанные волосы будто бы вздыбились.

- Ах, деньги! Деньги! Вы мне ПЛАТИТЕ! Ах, вы мне платите! – трясся от сразившей его обиды Алексей, - я вам что, ПРОСТИТУТКА?! Деньги мне ваши суёте! Как шлюхе последней! Что вы думаете, у меня денег нет?! Вы меня нищим называете и деньги мне, как подать, суёте! Да за такие оскорбления!.. За такие оскорбления!!! – распалялся Алексей и уже поднял на маму Маши руку, как из гостиной вырвался отец Маши, седой, низкорослый мужичок, взял за шкирку свою жену и отбросил в сторону со словами:

- Жена! Что же ты такое говоришь? Семью позоришь! Алексей Павлович нам услугу делает - с Машенькой нашей бездарной занимается, а ты… а ты!..
- Виновата! Виновата! – заливалась слезами мама Маши. – Простите, Алексей Павлович! Простите!

Мама Маши упала на колени и принялась целовать не очень чистые ботинки Алексея.

- Встаньте! – великодушно приказал Алексей, - унизительно и смотреть на всё это! Какие родители, такая и дочь!

Сказал, будто плюнул.

- Да, такие!.. Да, такие! Но что ж поделать-то нам? – причитала мама Маши и продолжала целовать ботинки Алексея.
- Ваша дочь… Совсем не занимается без меня, - с трудом сдерживая слёзы, говорил Алексей, - Играет… отвратительно. Не могу, не могу это слушать!
- Да как же так? – причитала мать, - мы же и всех репетиторов отменили, Маша и в школу не ходит, и спать перестала, целыми днями только на гитаре и играет!
- Видно, мало играет, - отрезал Алексей. – Нет, не могу больше!

Обиженный и оскорблённый, Алексей направился к выходу.

- Давайте мы в десять раз платить будем больше! – вся красная, с соплями из носа текущими, умоляла мама Маши.

И Алексей остановился на пороге, слегка повернул голову, но взглядом ни отца, ни мать Маши не удостоил, ибо он был человек гордый.

- Знаете, - тихим, сдавленным слезами голосом начал он, - вы меня так оскорбили, что мне очень тяжело внять вашим просьбам. Но я БУДУ заниматься с вашей дочерью, и я ПРИМУ ваши деньги! Но дело вовсе не в деньгах. Просто я вижу в вашей дочери ПОТЕНЦИАЛ, я вижу, что у неё есть ПЕРСПЕКТИВЫ, и мне жаль их рушить. Мне жаль их рушить так, как их рушите вы!

И Алексей ушёл, а мама Маши, захлёбываясь в слезах и соплях, захохотала и забылась в счастливом истерическом припадке. А отец пошёл в комнату к Маше, ударил Машу пять раз по голове и сказал строго:

- Слышала, что Алексей Павлович говорил? Мало играешь, плохо играешь! Больше играй! Лучше играй! А то!..

И многозначительно тряся пальцем, вышел из комнаты и пошёл досматривать любимый фильм со Стивеном Сигалом.

Алексей приходил уже каждый день и действительно стал получать за одно занятие не 1500, а 15000 рублей. Он приходил и внимательно следил за тем, чтобы Маша чётко следовала самоучителю, и бил её серенькой книжецой из пиджака по голове, когда она брала не ту ноту или не вовремя играла аккорд.

Сбережения Заикиных скоро совсем истощились. Они предложили Алексею взять их квартиру в счёт оплаты занятий. Алексей с трудом на это согласился, утверждая, что тем самым он делает им большое одолжение, и делает его только потому, что верит в Машин потенциал. И уже не Алексей приходил к Маше домой, а Маша приходила домой к Алексею, потому что теперь Заикины жили в однокомнатной квартире бабушки по маминой линии, а заниматься там было невозможно, потому что у бабушки была аллергия на музыку.

Прошло десять месяцев и в один прекрасный декабрьский день Маша постучала в дверь квартиры Алексея, и ей открыл Антон, который ни к Алексею, ни к Маше не имел никакого отношения. Антон сказал Маше, что Алексей здесь больше не живёт, а квартиру он ему, Антону, продал. Маша в слезах вернулась домой и рассказала всё маме, мама рассказала всё своей маме, бабушке Маши, а та позвонила своей подруге, бабушке Алексея, а бабушка Алексея сказала, что он уехал за границу ПО ДЕЛАМ и что она может передать всё, что ему хотят сказать родители Маши. Но в этот день родителям Маши не нашлось, что сказать, и они просто сидели и грустили, что любимого учителя нет рядом и что некому заниматься с Машей гитарой.

А через полтора месяца они написали ему письмо, которое бабушка Алексея отправила ему на тот адрес, который знала только она, да ещё его мама. Вот, что было в этом письме:


Дорогой Алексей Павлович,

Если б Вы знали, как мы грустим, что Вас нет с нами рядом. Как грустно, что некому больше заниматься с Машей гитарой, но она, как может, старается одна и не прекращает играть даже ночью. Чтобы Маша не будила соседей, в интернете мы нашли специальную подкладку для гитары, которая делает звук, издаваемый ею, почти не слышимым. И Маша играет и днём, и ночью, и очень по Вам скучает.

Очень жаль, что вы не отвечаете на наши телефонные звонки! Мы так хотели бы услышать Ваш голос. А также рассказать о том, каких успехов добилась Маша. Этой зимой мы отправили Машу в зимний лагерь для одарённых детей “Снежинка”. Там есть музыкальный творческий клуб, где проводятся разные музыкальные творческие конкурсы. На одном конкурсе Маша сыграла патриотическую песню “Родина”, которую она благодаря Вам научилась играть. Зал ликовал и аплодировал, даже на бис Машу вызывали. В конкурсе Маша заняла… 1 место в номинации “Золотые ручки”!!! А также почётное третье в номинации “Голос дивный”!

Как же я рада, что вы помогли талантам моей дочери раскрыться! Теперь мы с мужем знаем – её ждут ОГРОМНЫЕ перспективы. И всё благодаря Вам,
наш любимый учитель

Любящая и благодарящая Вас,
Людмила Петровна,
мама Маши.


Алексей читал это письму на берегу Средиземного моря, в Италии, где он купил небольшой домик и уже получал итальянское гражданство. А на гитаре он играть никогда и не умел.

P.S. В ГОСТ приёма на работу в 2016 году внесли поправку – строчку о гражданах, не умеющих играть на гитаре, убрали, посчитав её абсурдной. Но добавили новую:


РАБОТОДАТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА БРАТЬ НА РАБОТУ ГРАЖДАН, НЕ УМЕЮЩИХ ИГРАТЬ НА МАРИМБЕ


Но умея играть на гитаре, на маримбе научиться играть несложно, не правда ли?