Чужая

     В этой глухомани почти никого не осталось. Вести сюда дорогу было дорого, хорошо ещё, что было электричество. Магазин далеко, да что в нём надо-то?  Всё своё, но раз-другой сходить можно. Больница? Ну нету, что поделать.
Дед был ещё крепкий, жил один, а с ним собака, кошка и куры. Кур он ни во что не ставил и поэтому письма внукам подписывал: «Ваш дед, Пират и Дуська».
     Дуська время от времени приносила котят. Дед кормил Дуську и Пирата, но перепадало и котятам, которые потом то ли пропадали бесследно, то ли разбредались кто куда. Ими дед не интересовался – всех не прокормишь.
     В одно время появилась в сарае, где обычно подрастали котята, небольшая белая кошечка. То ли из прошлого помёта Дуськи, то ли приблудная, кто её поймет. Потому и прозвал её дед про себя «Чужая». И ведь такая проныра! Что ни положи – стащит. Мышу ловить не хочет, а всё на пороге сидит и подачки ждет.
Положит дед в Дуськину миску селёдкину голову, та зазевается, ан головы-то и нет! Может Дуська и сама уступала, коль то был её котёнок, но дед орал:
- Вот ворА! Вот ворА-то! Ух, я тебя сейчас! – и гонял кошку, чем попало.
     Меж тем кошечка подрастала и начала таскать еду даже у собаки. Как можно облапошить злобного зверя, который мог порвать толстенную цепь, было непонятно, но тут не отвертишься – не раз заставал дед Чужую за этим занятием.
И уж ладно бы таскала кошкину еду, та хоть мышь поймает, а собака-то на цепи! И поскольку на прокорм живности много денег уходило, злобился дед, хотел как-нибудь поймать, да прибить кошку, но ведь как шустра была, холера!
     Народились новые котята, дед по доброте подкладывал Дуське еды побольше, но Чужую кормить не хотел. Но не сторожить же! Та столовалась со всеми вместе, а когда попадалась на глаза деду, зорко смотрела на него и пока он выцеливал её поленом, прикидывала, в какую сторону лучше метнуться. Мимо!
     Долго так и жили они в состоянии то ли войны, то ли охоты, пока одной из зим после очередного акта хищения обманным движением дед не подловил Чужую. Как городошной битой со всего маху влепил он поленом в темноту.
Что попал, было понятно по тому, как взвизгнула по-кошачьи Чужая и как кубарем покатилась под горку. Даже смотреть не пошел – вряд ли вусмерть зашиб, но на таком морозе околеет точно – самодовольно думал дед-победитель.
     И правда неделю ни слуху, ни духу, ни следов! Отделался. Может сдохла, может ушла, какая разница, чужая ведь. Только как-то вечером под окном раздалось жалобное мяуканье. Ещё одна, что ли? – раздосадовано подумал дед, но всё же решил выйти на назойливое мяканье и посмотреть, что там.
     На пороге исхудавшая и голодная с повисшей клоками шерстью сидела Чужая. Она дернулась в сторону, когда дед открыл дверь, но остановилась, глядя на него. В её взгляде не было той хитрости, что светилась раньше, а лишь страх и ужас. Она не бежала. Он не сразу понял, что не могла – перед собой она держала перебитую лапку!
- Что же это я! Как же это я? Ведь зверюга прямо! – корил себя дед за ту меткость, аккуратно, чтобы не спугнуть, принимая на руки продрогшую кошку.
Покормить? Но Чужая есть не стала. И хоть дрожала всем телом от холода, боли и страха, но от деда уже не шарахалась.
- Как же так! Ведь зверь прямо! – ругал себя дед, надев тулуп и прилаживая лыжи. Идти далеко, но как молодой, без палок он преодолевал все взгорки и спуски, бережно придерживая за пазухой затихшую, ничего не понимающую кошку.
     Местный ветеринар такого ещё не видывал. Прийти Бог знает откуда, поднять среди ночи, чтобы лечить кошку! Ладно лошадь, корову или уж овцу на худой конец, но не кошку же! Громоздкий, заснеженный дед, еле уместившийся в проём двери был настойчив и казалось, откажи ему, он и дом с места сдвинет.
     Кошка была в плохом состоянии. Как на таком морозе у неё не отмерзла лапа, не понятно. Пришлось повозиться. Всё это время дед обиженно сопел в углу.
- Перебита. – констатировал ветеринар – Кто это ей так?
- Я это… – смущенно, как нашкодивший школяр промямлил дед и покраснел.
     Под утро, щедро расплатившись, дед забрал сонную пациентку и устало покатил на лыжах назад. Вот уж поистине, на душе у него скребли кошки!
Больше недели отпаивал дед Чужую молоком, кормил, перематывал лангетки, мазал лапку мазью. Ожила несчастная. Сначала потихоньку, потом шустрее и шустрее начала она ходить по дому. Раньше такое позволялось лишь Дуське и теперь она ревниво смотрела на хозяина.
- Вот выхожу и спроважу тебя на улицу. Нечего в доме-то делать – говорил ей дед – Ну что ты на меня смотришь, чужая, ты и есть чужая. А кошка, как будто на кличку откликнулась. Слегка мяукнув, прихрамывая она подошла и потерлась о ногу деда. Он уже давно не казался ей таким страшным, как раньше.
     Одним утром дед проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Да кому смотреть в пустом доме-то? Потянулся, глянул на часы – пора вставать и тут он увидел сидящую у кровати Чужую, а рядом с ней лежала огромная крыса!
- Ах, ты моя умница! Ах, ты моя охотница! – суровый дед наглаживал кошку, которая впервые в своей кошачьей жизни ощутила это и довольно заурчала…
     Близился Новый Год и к вечеру дед сел писать открытки внукам, не надеясь, впрочем, на ответ. Написав, что у него всё хорошо, хотя об этом никто и не спрашивал, перечислив традиционные Новогодние пожелания он задумался и вдруг подписал: «Ваш дед, Пират, Дуська и Чужая».