5937

[...].

свинцовые тучи носятся над полем целый день, как корабли в океане, который кишит айсбергами. в такие дни все вокруг становится серым, заостренным, лишенным красоты и прежней грации. в такие дни все становится безумно бессмысленным, искусственным. я не помню когда началась война. я была еще совсем маленькой девочкой, и помнила лишь один эпизод, когда любимое поле солнечной пшеницы было залито кровью, зерна мешались с мясом, кровью, потом. желтое море колосьев было пропитано смертью и воняло ею на тысячи километров. стальные птицы расстреляли небо, из него тоже сочилась кровь, оно умирало и выбрасывало звезды. пламенные звезды, которые рождали взрывы. мне было 7. в тот день я перестала верить красоте того, что я вижу, никогда не желала видеть солнце на проклятом небе и никогда не смотрела на то, как падают звезды.

сегодня был дождь. маленькими, противными каплями он касался лица, они стекали по подбородку и шее. измотанное долгой дорогой тело беспомощно сжималось. было очень холодно, такой холод липнет к тебе, как противная рыбья чешуя и ты сдираешь его вместе с собственной кожей, обнажаешь куски своего гнилого мяса. в такую погоду все обычно сидят по домам, прячутся в одеяла, горячий кофе, книги или в друг друга. холодная погода- хороший повод быть ближе, у приличных людей так принято, возможно,если бы холод на улицах держался дольше, меньше людей разводилось бы, потому что в разводе не было бы смысла, ведь кто бы тогда грел тебя?
я иду по утопающей в грязи дороге. она состоит из черной, вонючей каши, веток, камней, человеческих тел и их же говна. резиновые сапоги тонут в этом сочетании всего "лучшего" по самую щиколотку, вязкая жижа чавкает, как жирный чиновник, который тратит деньги правительства. кожаные потертые перчатки и потрепанный камуфляж военной формы- все, что я имею на сегодня. выдержу.
эта дорога, окруженная лесом вселяет ужас хотя чего может бояться солдат, который должен отдать свою жизнь Родине? у нас нет выбора, мы все отдаем жизнь своей стране, которая вряд-ли будет помнить нас по именам. автомат зажат в руке, до хруста материала перчаток, напряжение толчками отдается в руки и тело, которое давно просит отдыха, небольшой передышки, хотя бы чего-нибудь. пожалуйста. сегодня вторник черт знает какого года. сегодня вторник, потому что мне так нравится. плюс войны в том, что пока ты не знаешь времени, таких вторников в неделе может быть 84 или даже 2689. ты один и у тебя свое время. среди деревьев постоянно мелькают беспорядочным танцем тени, они манят, угрожают, хотят напасть. они слишком близко.
палец срывается с курка и пули пронзают пустоту диким свистом..

[...].

несколько дней пути. лагерь. несколько дней= 42 вторника +15 пятниц +4 среды. тебя встретили, тебе улыбаются. ты выжил, а значит для них ты уже герой. ты выжил. доказал. теперь ты там, куда стремился. это твой маленький дом до момента пока не прикончат. раз-два-три. пули насквозь.

Дом- обычный палаточный городок для военных. У нас нет ничего кроме этой маленькой надежды на жизнь, общее единство, идея о благе, счастье, радости. ЭТО ВСЕ ЛОЖЬ!
мы вроде как живем своей жизнью здесь. в перерывах между смертью, разрываясь между предательством и долгом.
те, кто расплатился собирает кишки с разделочных столов, запихивает в себя.
слишком много раненых под стрелами правосудия или истребления? они- больные,истекающие кровью лежат тихо-тихо. они умирают очень долго. "люди гибнут не от пуль."-ведь так говорят?
лагерь в глубине леса,среди красивых деревьев. деревья- дозорные башни наших надежд. мы в тишине, как под стеклянным колпаком. мы мертвые призраки собственной идеи.
седьмой вторник льет дождь.

захожу в штаб, там никого, все огромной толпой сжигают тела мертвых. традиция. отдать честь- забрать честь. противный запах горелого мяса и волос. я уже вижу, как первыми у них лопаются глаза. трескается 'зеркало души'. драма? ну драма.
палатка командира.
он не разговорчив обычно, хотя я люблю слушать этот спокойный, уверенный голос, который немного хрипит. командир молодой. мне чуть больше, чем ему. мы преступники, герои или добровольные мученики?
нервно бросаю на стол бумаги, на них очень много крови.бумажки дьявола, мы продаем за них души. и тела.
- я в эту дрянь ни ногой.понял?
разворачиваюсь и иду к выходу, пока крепкие пальцы не перехватывают запястье.

[...].

пространство пропитано теплым запахом бумаг, огня, горячего чая и чернил. пространство палатки наполнено спокойствием и отстраненным чувством собственной зависимости от этого места, вещей, которые наполняют светом неприветливость лагеря. слишком быстро, слишком медленно.два положительных/ отрицательных заряда.
я спокойно сижу на краю смятой кровати. мне нравится приятный материал покрывала, постельного белья, запах подушек. заворачиваюсь в рубашку командира. сквозь нее не пройдут пули врагов, дождь и холод.мне казалось. я хотела так думать.
командир спокойно одевается, я вслушиваюсь в щелчки ремня на брюках. он такой же собранный.садится за стол. рассматривает карты. в воздухе веет напряжением, я чувствую его запах сквозь открытые окна.безумно неприятный вкус расстрелов.
"пули любят предателей". здесь холодно.очень.
- базы разбиты.нас окружают.
щелчок.командир медленно кивает.
-раз. два.три.

[...].

пулями летят стрелы. накрывают наш дом. ломают стекло защиты. свобода без возможности быть невидимым. нас ставят на колени, самым гордым ломают ноги.
невидимые стелы.
я смотрю в мертвые, синие глаза девушки напротив. она распятая стрелами висит на холодных, тоненьких мышцах своего хрупкого тела. маленькая кукла с больной бледностью, как мраморная статуэтка. изо лба торчит конец стрелы.
я подхожу ближе к ней. выдыхаю холодом в испачканные кровью губы. темные волосы спутаны.
тонкие пальцы сжимают конец стрелы и резко выдирают ее.
мертвая девочка падает к ногам, ломается, как фарфор.
"умерла не ты, умерла моя душа."
закрыть глаза. мы все горим в огне этой войны. путники, странники.
мы умерли.
мне холодно, слишком много снега внутри.

[...].

холодное утро. солнца по-прежнему нет. дождь лезвиями рассекает воздух, оставляет на небе кровоподтеки, срывается вниз сильными волнами. мы тонем в океане правительственных решений. наши солдаты отдают жизни.
за границей лагеря тишина.туда свозят тела тех, кто отныне не будет держать руку на пульсе.
пусто. в лагере нет никого, кто мог бы помочь, дождь ядовит для людей.
напротив нашего "дома" семьсот тридцать два вторника. нам выплатили их в алых бархатных гробах и телах.
военные, герои лежат с открытыми глазами устремленными в небо.мертвое небо.
732.
тонкими гвоздями в крышки последнего ложа, убежища, мыслей.
вас нет, нас не было тоже.

[...].


мы предатели, безумные, верные своему долгу. мы мертвые, мы живые. кто мы? ломать ногти о прутья решетки. попытки вырваться сквозь железные грани.получая удары в больные тела. кровь моя за тебя, и времени нет до рассвета.

говорят, что глаза человека могут убить.достаточно вылить всю ненависть во взгляд.

повязка на глазах, проволоки связали запястья. и в стену. ты же есть рядом, не так ли. сосчитать до трех.

один.
щелчок затворов, автоматы на уровне плечей, подбородка, локти в сторону.

два.
на головы мешки. я слышу твой кашель, ты чувствуешь мою боль.стало совсем темно.тебе страшно?
- нет.

три.
выстрелы в три порядка.мы роняем кровь на гладкость мрамора.смешиваем рубиновую жидкость.

рассвет.
привет, солнце.
пока.

[...].

сколько времени прошло. ты дышишь, я тоже. огромные окна нашей квартиры обнажают красоту неба, которое в обычные дни разукрашено мерцанием звезд- алмазов или золотом-солнцем. небо в котором сливаются оттенки всех самых красивых радуг.
сегодня привычная "улыбка" неба стерта, его рот зашит. свинцовое, тяжелое небо, рушится, падает холодным дождем.
мне кажется, на нас обрушился океан.
стекла покрывает ледяной корочкой.мы заперты в оболочке льда.

я дергаю тебя за рукав, кончиками пальцев касаюсь запястья. ты наливаешь крепкий чай кровавых оттенков в бокал и садишься за стол.
"замолчи, нас не искали!". взгляды говорят сами за себя.
снова дергаю за рукав белой рубашки, твоих губ касается улыбка. забираюсь на колени , прислоняюсь спиной к груди командира.он, ты, спокойно читает газету.
сквозь щели входной двери в квартиру проникает дым.
ты делаешь глоток чая, наслаждаешься вкусом. я кладу на блюдце кусочки сахара.
немного трудно дышать.красные прицелы скользят по стенам.
ты переворачиваешь страницу газеты. я разворачиваюсь и поправляю твой галстук.
пустое пространство оглушают выстрелы, осколки оконных стекол разлетаются во все стороны.
ты смотришь, как красный прицел скользит по моему виску, я улыбаюсь огню, который языками ласкает паркет в гостиной, касается твоего стула.
закрывай глаза.