Без обид Чась 1 Сумасшедший дом

Левый берег Киева еще в советские времена был так надежно спеленан звенящими рельсами трамваев, что, казалось, сначала на вольные левобережные просторы прорвались они, а уж потом протянули за собой и дороги, и городские кварталы, и столичную суету.

Быть может, только киевляне и умеют ценить всю прелесть трамваев. Трамваи успешно дублировали маршруты других видов общественного транспорта, но только они давали возможность неспешно полюбоваться Городом, вкусить его загадочность и комковатость, потом вспоминать занудное треньканье и мечтать о новой поездке, исключительно ради отдыха. Двумя словами: медитация такая. Киевская. Задолго до экспансии восточных практик киевляне придумали свой вид отрешения от суеты.

У Искры любовь к трамваям, традиционная для киевлян, просыпалась осенью, когда Киев особенно роскошен. А сейчас было лето, пепеляще-жаркое. В это время года Искра любила метро. Было за что рассердиться на трамвай: тот, в котором болталась она, дребезжал и скрипел всеми своими винтиками и шпунтиками, облезлые бока напоминали обваренный бок Шарикова и вдобавок исторгали смолистый неприятный запах, в полу, меж пятен ржавчины, зияли щели. В довершение картины, сиденья в салоне были из обычной фанеры, а раскалившийся вагон (о кондиционерах и речи не шло) превращал поездку в пытку жарой.

Искра поначалу с трудом удерживала равновесие. Когда приноровиться к "качке" все же удалось, кондукторша вдруг противным голосом объявила нужную остановку. Искра со вздохом вышла и, проводив трамвай злым взглядом, вдруг поймала себя на мысли, что ....жалеет его. И еще она удивлена тем, что ветеран рельс не развалился в пути. Его собрат, такой же облезлый, пытающийся побежать в противоположную сторону, бодро тренькнул. Искре он показался похожим на полутруп-зомби, который откопали со свалки, где он мирно догнивал, и заставили трудиться. К таким агрегатам можно было лишь проникнуться жалостью. Как в анекдоте: купить билет - и пойти пешком. Чтобы его не утруждать.

Но стоило ей перейти дорогу, и добрые мысли сменились прямо противоположными. Путь лежал в психоневрологический диспансер, прятавшийся в тени монументально-циклопических корпусов Больницы скорой помощи. Кто ее туда направил? Павел Петрович, ее куратор, между прочим, у которого в следственном отделе она проходит практику и который должен содействовать. Вот чему, чему он содействует? А Петюня? Подхалим, вынюхивает, высматривает, чтобы отчетик начальству состряпать. Ее вербовал! Искра, ловко огибая многочисленные киоски (соседство с больницами - "золотое" место, улыбались торговцы), представляла, как ее начальник и Петюня то падают на ровном месте, то им высшее руководство "холку намыливает", то их обворовывают...

Сколько бы Искра не терзала воображение, реальность наплывала со скоростью 5 км в час. Она подошла к невзрачным серым воротам. Сбоку красовалась табличка, дескать, психоневрологический диспансер. Из незаметной пристройки вышел благообразный старичок с белой бородой до колен, живо напомнивший царя Берендея (в Опере давали недавно "Снегурочку"), и погрозил Искре пальцем.
 
- Вы чего? - растерялась она.
Старичок вдруг улыбнулся, толкнул ворота и жестом пригласил Искру войти. Она фыркнула, мол, чего ожидать от такого места, и шагнула в тень.

Тенью для мини-психушки была та самая БСП, вознесенная в небо на 25 этажей. После реконструкции строение обрело такие циклопические размеры, что его стали называть Башней Саурона.

Искра всегда боялась БСП. Может, потому, что, попав в больницу, пациент оказывался на каком-то иррациональном конвейере смерти, и хирурги хищно пытались у него обязательно что-то отрезать. Отбивались от хищных хирургов не все, а лишь те, кого привезли с родней, да и то не всегда. Прочие, оклемываясь от наркоза, нередко узнавали, что им отрезали не только то-то, но и то-то. Искре приходилось напрягать логические мышление, чтобы уследить, как бы маме не отрезали чего-то лишнего, когда она туда попала с приступом панкреатита. Врачи страшно обижались.   

Коридоры БСП напоминали лабиринты смерти, как их описывают мистики. Искра ощущала почти физически, как вокруг больницы стоит невидимая стена из горя, слез, тоски и смерти. Ей становилось не по себе.

То больница, а здесь - ее тень. В тени, в искрученных, как на болоте, соснах, прячется ржаво-кровавая "хрущевка" с какими-то двумя желтыми двухэтажными корпусами по обе стороны. Есть скамейки, чахлый парк. Куда идти? Подъездов четыре. Кого спросить? Между скамейками прохаживаются несколько человек, и не поймешь, больны они или пришли своих проведать.

Что-то больно обвилось вокруг руки, повыше локтя. Холодное, липкое. Искра инстинктивно содрогнулась, попыталась сбросить "это", но из-за спины донеслось ласково-ласково:

- Рады, рады, как мы вам рады!

Ее за руку крепко держала сухощавая женщина в самых обычных джинсах чуть ниже колен и в самой обычной футболке в бабочках. Она улыбалась так любезно, что Искре стало слегка не по себе.

- Вы нас осчастливили, правда, осчастливили.

- К-кого, чем? Кто вы?

- Вы - нас. Собой. - незнакомка была конкретна как справочник.

-Простите, я..- Искре наконец удалось освободиться. Может, Павел Петрович позвонил, чтобы ее встретили, и эта женщина - медсестра, санитарка, - вышла ее проводить к главврачу?

- Кто вы? - подумала Искра, а, оказалось, озвучила.

- Я...- вопрос, как морозный ветер, мигом стер улыбку с лица женщины. - Я...А...Не зна-а-а-а-ю...

Она шагнула к скамейке и глубоко задумалась, поглядывая на Искру. Затем догнала ее у одного из пахнущих сыростью подъездов, потеребила за кулек, сердито спросила:

- Вы новенькая? Новенькая, не отпирайтесь. Вот я вас убью. Да, да. Мне ничего не будет. Ха-ха-ха!

- С чего вы взяли, что я новенькая? - Искру пробрало от жуткого смеха.

- У вас ничего нет. Ничего! Документы. Вас привезли. Привезли!

- Где главврач? - краем глаза Искра заметила, что двор перед диспансером опустел.

- Сразу к главврачу хотите? Точно - буйная, - решив загадку, женщина вновь счастливо заулыбалась, поклонилась Искре, шагнула в сторону и пропала. Искра, цепенея от непонятного ей самой ужаса, вошла в первый попавшийся подъезд.

"Дом скорби" изнутри поражал обыденностью: самые что ни на есть заурядные коридоры, мало чем отличающиеся от коридоров БСП, те же жуткие двери (в больницах всегда все двери жуткие, ибо за ними всегда прячут то, что страшно показывать). "Больные боятся дверей, потому что, за дверями приказы и неизвестность, - рассуждала Искра, разглядывая белые крашеные двери без табличек, пытаясь угадать, за какой из них скрывается кабинет главврача, - а коридоров не боятся, потому что, пока ты можешь выходить в коридор, ты жив и есть надежда выбраться. Коридор - это спасение". Так объясняла она самой себе, почему не постучится в первую же дверь и не спросит, как пройти к главврачу.
 
В конце длинного коридора (психдиспансер разместили, видимо, в бывшей хрущевке-гостинке) обнаружились райские кущи: два высоких лимонных дерева в громадных, сбитых из досок, кадок, а за ними замаскированные буйной угловатой традесканцией, белые же двери. Толкнув их, Искра попала в подобие приемной: шкаф, стол и секретарша направо от деревянной двери, выкрашенной в черный цвет.
 
- Вы к кому? - секретарша оторвалась от монитора лишь одним глазом.

- К главврачу.      

Она пристально, изучающе осмотрела Искру и, не найдя к чему придраться, махнула рукой:

- Ну, так идите.

Открывая черную дверь, Искра заметила на столике "секретарши" табличку "Дежурная медсестра". И правда, зачем главврачу секретарша? А зачем медсестра?!

В кабинете главврача оказалось тесно: двое гаишников топчутся у зарешеченного окна, высокий грузный мужчина неопределенного возраста, будто выцветший, вздыхает за роскошным офисным столом под черное дерево...

- Вам кого? - говорит главврач колючим басом.

- Я..- Искра заученно выпалила, кто она. Гашники разом вытянулись в струнку:

- Мы вас ждем. Принимайте!

Они разошлись в разные стороны, и Искра почувствовала, что вот-вот потеряет разум: на стуле сидела ... японка. Искра потерла глаза, - нет, не исчезает. Хрупкая японская женщина, красота которой, оттененная волнами шифонового сарафана цвета морской волны, поражала как удар катаны. Она была контрастная, резко-рубленая, как иероглиф: черные блестящие волосы стянуты в "хвост", слегка раскосые зеленовато-синие глаза смотрят равнодушно, оценивающе. При виде Искры женщина встала. Ее грация пугала сильнее красоты. Кобра, осознающая свою силу. 

Гаишники, облегченно улыбаясь, хотели уйти, но Искра остановила их:

- Подождите, куда вы? Объясните..

- Эдгар Валентинович объяснит, а нам пора.

- Нет-нет, - Искра метнулась ко входной двери, - мне надо, чтобы все по форме.

Гаишникам явно хотелось поскорее выбраться на свежий воздух. Они переглянулись, один начал:

- Гражданка Савченко Виолетта Максимовна утверждает, что стала причиной гибели гражданина Мореходова Егора Ивановича, в ДТП на ул. Стальского. Она была свидетельницей ДТП.

- Вы ее опросили? Других свидетелей? - Искра с трудом, но все же потихоньку вспоминала, что надо делать. - Протокол?

Взяв исписанные листки, просмотрела их.

- Но свидетели утверждают, что гражданка Савченко была на тротуаре, к потерпевшим не приближалась.

- Да, да! Но она продолжала утверждать, что виновна. Наш судмедэксперт (отчет, кстати, имеется) заключил, что гражданка Савченко, став свидетельницей ДТП, испытала сильный стресс. И отправил сюда. На освидетельствование.

- Так, понятно. Ваши показания могут понадобиться, будьте готовы, что вас могут вызвать. Идите!

Гаишники столкнулись в черных дверях и исчезли. Искра оторвалась от бумаг. Главврач стоял рядом, рассматривал ее так же цепко, как и дежурная медсестра.

- Боялись ехать сюда, да?  - главврач противно захихикал. Будто у него тут то, чего нет нигде, и только избранным оно может позволить это видеть. Как мерзко! - Жутковато, э?

- Эдгар Валентинович? Меня зовут...- Искра, когда надо, умела быть официально-строгой. Главврач сделал шаг назад, нахмурился. 

- Ваше заключение? Я не вижу в бумагах.

- Вот, возьмите. Гражданка Савченко, безусловно, в состоянии стресса, но никаких - подчеркиваю! - никаких отклонений у нее нет, - обиженно прогудел он. 

- Значит, так. - Искра прошлась по кабинету до окна, где, у стула, все еще стояла странная женщина-японка Савченко. - Признаков психических отклонений нет, оснований для подозрении в причастности к ДТП нет...Гражданка Савченко, вы свободны, можете идти! Бумаги я отвезу. Все.

Всколыхнулись бутылочно-прозрачные волны, затопили кабинет, на миг скрыли устрашающе-черную дверь и исчезли. Искра и главврач устало посмотрели друг на друга.

- Вас проводить? - первым опомнился он.

- Д-да, пожалуйста. - Искра представила, как одна пойдет по белому коридору, мимо белых, как призраки, дверей, со "слезами" краски, и ей стало не по себе.

Главврач отошел к столу, зазвенел ключами.

- Наши не цеплялись? - осведомился он, закрывая дверь и пригибая голову под традесканцией. - Не испугали?

- Место жутковатое. Нет. Почти нет. Правда, одна женщина все толковала мне, что я новенькая.

- Женщина. Улыбалась, да?! - главврач остановился, задумчиво, цепко еще раз осмотрел Искру, всю, с головы до ног, кашлянул. - Знаете, это плохо. Она наша пациентка. У нее нюх на новеньких. Больше никто?

- Еще был старичок у ворот. - добавила нехотя Искра. - Сначала грозил, потом тоже улыбался.

- Совсем плохо. - расстроился главврач. - Этот тоже не ко всяким выходит. Жаль. Вас жаль. Да уж, что поделаешь.

- Они же ваши пациенты. И так свободно разгуливают. - поддела его Искра.

- Имеют право. Демократия. Европа. - главврач опять остановился, схватил Искру за руку. - Вы представляете, как мне вечером по улицам ходить? А ночью?! А телефон?! Они все помнят. Угрожают. Вам страшно?

- Не знаю, не пробовала.

- А мне страшно. Жутко. Возьмите. - Эдгар Валентинович протянул Искре свою визитку.

- Спасибо, но...

- Скоро понадобится. Звоните, не стесняйтесь. Выход - там!

Главврач исчез в одной из белых дверей, а на Искру налетели какие-то люди, окружили, сбивчиво принялись что-то рассказывать. Она выхватывала обрывки фраз:

- Здесь все добрые, внимательные, не то, что там. И делать ничего не надо, лежи себе, к тебе подойдут, спросят, по головке погладят. Нам здесь хорошо. И тебе тоже будет. Оставайся.

Искра отчаянно рванулась от них, ткнулась в какой-то проем и оказалась на свежем воздухе. Перешагнула порог. И второй раз за последние полчаса почувствовала, что вот-вот потеряет разум. У скамейки стояла убийственно красивая японка Савченко в бутылочно-прозрачной пене шифона.

- Вы меня ждете? - голос Искры предательски дрогнул, стал вдруг писклявым.

- Да. - японка шагнула к ней. - Нам надо поговорить.

- Пожалуйста, успокойтесь и идите домой.

- Но...

- Извините, меня ждут на работе.   
      
- Но я - убийца. Не могу же я разгуливать на свободе!

Искра молча зашагала прочь из этого проклятого места. Ничего страшного, по большому счету, не произошло, но она знала - будут сниться ей и старичок с бородой, и приторно-улыбчивая женщина. И главврач, напоминающий запыленную стеклянную вазу. Первого укола Искра не почувствовала, от второго подломились колени, и она рухнула на раскаленный асфальт, почему-то думая лишь о том, как бы липкое от жары дорожное покрытие не въелось в лицо. 

Когда она очнулась, над ней стояла японка Савченко, в ее руке была зажата длинная стальная вязальная спица с кровавым кончиком.

- Простите. Так надо. Вызывайте патруль. - попросила японка.

- Что вы от меня хотите?

- Ареста. Понимаете, если бы я это сделала там, меня бы упрятали в диспансер на неделю, а потом...Долго рассказывать. Мне нужно в тюрьму. Меня следует изолировать. Пожалуйста, вызовите патруль.

- Да уж, - Искра с трудом села, выудила мобильник, вызвала патруль и как-то отрешенно отметила, что мобильник покрылся пятнами крови. - Вы что, руку мне прокололи?

- Пришлось. - вздохнула японка. - Это будет считаться покушением? Меня возьмут под стражу?

- Арестуют наверняка. А дальше сложно сказать. Я ведь стажер, многого не знаю. - Искра зажала платком ранку. - Зачем вам это?

Патруль примчался быстро, с бригадой прибыл Петюня, засуетился вокруг Искры, скользнул удивленным взглядом по японке, ринулся к аптечке, перевязал рану и, уже в машине, все поправлял на Искре одежду. Патрульные хмуро молчали. Японка, распространяя в раскаленной машине экзотический аромат дорогущих духов, сосредоточила все внимание на Искре, рассматривала, изучала ее по миллиметру,будто примеривала на себя. Искра тоже не могла оторвать взгляда от японки. Такое спокойствие, такое равнодушие. Плохой психиатр этот Эдгар Валентинович. Неужели не видно невооруженным глазом, что японка малость не в себе?

Машина вильнула во двор и остановилась у подъезда отделения. Дежурный Сергей, Павел Петрович, да все, - стояли, встречали. Почетный караул. 

- Петюня, ты раззвонил? - не удержалась от фирменного подкола Искра. - Молодец. Хвалю.

Она тяжело, как куль с цементом, вылезла из машины, криво ухмыльнулась:

- Вот так.