Спеши жить!

                Опус с философско-мистическим уклоном. Повествование о жизни и развитии личности главного героя в кризисный, нестандартный период его жизни со всеми вытекающими обстоятельствами. (Время написания - месяц. Стихотворение - Чепикова А.А.). IS/2008г.

                Оглавление

Глава 1
Скверная-Судьба
Глава 2
Шаги к небесам
Глава 3
Достучаться к страху
Глава 4
Страсти Преисподние
Глава 5
В гостях у Дьявола
Глава 6
Дверь первая
Глава 7
Дверь вторая
Глава 8
Дверь третья
Глава 9
Дверь четвертая
Глава 10
Дверь пятая
Глава 11
Дверь шестая
Глава 12
Какой сегодня день?
Глава 13
Спеши жить!



Глава 1

   Сегодня рухнул мой бизнес. Восемь лет назад, когда отец передавал мне все семейные дела, я почему-то был твердо убежден, что обеспечен навеки. Уже тогда я знал: мне ни в чем никогда не придется нуждаться. Восемь лет я был руководителем крупного предприятия по приему, переработке металла, включая холодную ковку, вышивку по металлу и прочее. Но сейчас не об этом.
   Сегодня все резко изменилось. И никак не выходит свыкнуться с мыслью, что все, к чему прикасались мои руки и голова - разрушено. К тому же, я  влез в необъятные долги. Месяц назад умер отец. Полоса неудач захлестывает стремительно и уверенно.
   Водитель отвозит меня домой. На центральной дороге за перекрестком ДТП. Задняя легковая машина всмятку. Внутри что-то смутно напоминающее человека. Обычно я не отвлекаюсь на дорогу. Но теперь из-за образовавшейся пробки водителю пришлось остановиться и я невольно стал свидетелем человеческой смерти. Еще не успела приехать скорая помощь. По боковому стеклу сбегают ручейки теплой багровой крови. Это явно произошло несколько минут назад. Невероятно, но на секунду мне захотелось быть на месте этого бедолаги. Его смерть была спонтанной и достаточно быстрой. Его тело мертво. Вместе с ним умерли все его жизненные тяготы и страдания. Наконец-то он свободен. Ему больше не придется беспокоиться о завтрашнем дне. Завтра стало иллюзией. Он растворился во времени или время растворилось в нем. Он освободился... в отличие от меня. Для меня впервые в жизни мысли о "завтра" станут неимоверно актуальными. И это очень пугает. Дух пессимизма прочно окутал мою дрожащую оболочку. Утешая себя, я начал сосредотачиваться на мысли, что скоро вернусь домой к любимой жене. Она будет расстроена случившимся. Но поймет. Она должна понять. Она - все, что у меня осталось и сейчас как никогда необходима супружеская поддержка.
   Моя Лиза никогда не работала. Я не видел в этом нужды. Большую часть своего времени, за исключением походов в салоны красоты и шопингов, она проводила дома. Говорила, что до жути скучает за мной. Приятные слова, к которым я никогда всерьез не относился. Сегодня я буду раньше...
   Сквозь тонкие шпили высокого декоративного забора в глаза бросается оздобленный фасад моего дома. А перед ним живописные, декоративные кусты и фонтанчики. Я обнаружил, что раньше так не заострял внимание на его красоте. Сегодня я словно вошел в другой мир, где все очень знакомо, но как-то... совсем по-другому. Да, я достойно жил. Чтоб погасить долги придется продать дом, участок, отказаться от прислуги и от многих других этических и материальных ценностей. Только сейчас я понял, насколько мне все это дорого, до конца еще не сознавая, что все это мне уже не принадлежит.
   Проходя по аллее сада перед самым крыльцом я столкнулся с запыхавшейся горничной. Она просила пройти к садовнику, с целью решить некоторые возникшие вопросы. Но я отложил все на потом. Проходя мимо кухни, я заметил своего охранника. Он выглядел достаточно взволнованным, мимо воли колыхая в руке стакан с водой.
- Алексей? Почему ты не на рабочем месте?
   Подойдя ближе, я смог заметить, что его лицо и шея неравномерно покрыты красными пятнами.
- Константин Владимирович, я прошу прощения, у меня жутко разболелась голова. Я только таблетку выпью...
   Я качнул головой и молча вышел, направляясь в свою комнату.
   Лиза сидела в халате возле зеркала, плавно расчесывая волосы. Увидев меня, она ослепительно улыбнулась.
- Добрый день, милый! Ты сегодня рано... У нас праздник?
   У меня почему-то пропали мысли. Приступ удушья нахлынул на тело и что-то очень горячее подошло с низа живота до самых висков. Я прошел вперед к окну, слегка приоткрывая шторку, пустым взглядом окидывая сад, дабы не смотреть жене в глаза. Я ждал, что она заговорит. Но Лиза, словно нарочно, молчала, должно быть несколько наполошившись моим нагнетающим видом. Я резко обернулся, направившись к бару.
- Прости..., - как-то брякнуло у меня, сливаясь со звоном кубиков льда, лязгнувших об бокал. Наливая виски, я начал пытаться говорить правду:
- Ты прости, у меня неприятности. Я...
- Что? – на ряду с недоумением в ее голосе ощущалась сильная встревоженность.
- Вернее, у нас неприятности. Как бы это сказать..., в общем, скажу покороче: отныне у нас ни копья. Я знаю, в это трудно поверить, но пока нам придется смириться... Пока...
   Кажется, Лиза хотела что-то сказать, но ее горло настолько пересохло, что она смогла лишь приоткрыть рот. Застыв в таком положении, взволнованная супруга, словно каждой клеткой своего тела, поглощала то, что я силился из себя выдавить.
- Послушай, я знаю, это звучит совершенно невообразимо. Но я обещаю все исправить. Мне нужно только время. Мы вынуждены будем снять в городе квартиру и временно там пожить. Но это ненадолго. Я все верну. И дом этот выкуплю. И… А летом поедем на Филиппины. Ты хочешь на острова? Конечно, хочешь. Обязательно поедем.
   Допив до дна, я снова подошел к окну, вынимая из карманов старые чеки. Что они у меня здесь делали, я даже не помнил. Лиза по-прежнему молчала. Я нагнулся к корзине, дабы их выбросить. Привстав и уже повернувшись к двери, меня словно током оглушило – я, будто увидел там – в корзине – незнакомый предмет. Вернее, мне он был знаком, но было очень непривычно видеть его в нашей корзине. Показалось?  Поворачивая голову к мусору, краем глаза я заметил снова непонятный предмет, небрежно свисающий с кресла. Мне пока это было не интересно. Глаза устремились в корзину. И тут я замер: среди бумаг, разорванных Лизиных чулок и прочей мишуры лежал презерватив. Я никогда не ложу использованные презервативы в корзину. Подымая глаза на второй незнакомый предмет, уже совершенно позабыв о нем, я вдруг понимаю, что он мне тоже знаком. Это галстук. Да это Лёшкин галстук! Спокойным, немного задумчивым голосом я спросил:
- А что у нас Лёшка делал?
   Лиза, отложив в сторону расческу, метко оглянулась на меня:
- А что ему здесь делать? Его здесь не было!
   Я не спеша подошел к ней. Лиза смотрела на меня. Смотрела на меня сквозь зеркало. Она предпочла не поворачиваться. Я посмотрел на нее. Затем на себя. Помолчав несколько секунд, я непроизвольно усмехнулся, нагнулся к Лизиному уху и услужливо произнес:
- Пойду, скажу Эльвире, чтоб не разбрасывала чужие вещи, пока убирается у меня в комнате.
   На последнем слове я медленно вложил ей в руку жаккардовый галстук и направился к двери. Вышел во двор, сел в машину и поехал. В этот день я освободил шофера и сам поехал в бар. По дороге набрал управляющего и приказал освободить на пару дней всю прислугу.
   Я был шокирован. И мой шок потери работы нельзя было сравнить с шоком от потери любимой жены. Мое отчаяние невозможно было описать человеческими словами.
   Сегодня я много выпил. И тут меня осенило набрать своего психолога. Как ни странно, она оказалась свободна и уже собиралась домой. Я испытал некое облегчение. Мы договорились о встрече и минут через двадцать я был уже у нее. Последний раз я был здесь несколько месяцев назад. Мой психолог – женщина лет тридцати трех. Оксана Олеговна. Она знала обо мне многое…
- Как Ваши дела, Константин Владимирович? – отложив в сторону ручку, она приятно улыбнулась.
  Усевшись на кресло, с озабоченным видом я немного помолчал, затем улыбнулся и начал говорить:
- Сегодня я убил свою жену.
  Оксана Олеговна что-то вечно записывала в свою тетрадку. И теперь она что-то быстро записала, посмотрела на меня и ровным, немного успокаивающим голосом спросила:
- Как это произошло?
- Лиза была отличной женой. Я всегда очень любил ее. Я и сейчас ее люблю. Но не могу с ней больше жить. Нам больше не по пути.
   Тут я замолчал. Она не перебивала моих кратковременных раздумий.
- В детстве, когда я был еще мальчишкой, у меня был друг. Самый лучший из друзей. Айк. Так звали моего собаку. Я дружил с ребятами, но Айк был лучшим. Он никогда ничего не требовал, никогда не обижался. Он всегда был рад меня видеть. Мы могли часами играться и никогда не надоедали друг другу. Со мной Айк был ласковым и преданным, а чужих ни на шаг не подпускал к нашему дому. Но самое главное, я мог ему полностью доверять. Он никогда бы не предал меня, не соврал бы мне и не обидел. Я так думал. Пока он не укусил меня. В тот день Айк был уже взрослым псом. Я решил с ним поиграться и погладил его посреди его трапезы. Айк набросился на меня. Я никогда таким его не видел. С тех пор я больше не видел Айка. Отец отвез его куда-то, а я еще неделю лежал в больнице. Я не помню, как сильно у меня тогда болели раны под бинтами. Больней всего было разочароваться в самом дорогом существе на свете.
   Выдержав минутную паузу, я продолжил:
- Больше у меня не было собак… Сегодня случилось нечто похожее. Похожий по ощущению комок сегодня подкатил к горлу.
   Я ждал, что Оксана Олеговна спросит, что я имею в виду. Но она внимательно слушала.
- Мне изменила жена. Ха-ха, самое интересное, что ее любовником был охранник, которого я к ней заботливо приставил. Она была человеком, которому я доверял всё! Она знала обо мне всё! Понимаете?! А теперь я даже не знаю, любит ли она меня… И любила ли когда…
   Только теперь я заметил, что говорю слишком громко. Вытерев рукой лоб, на секунду я затих.
- …Я убил ее. Обмотал вокруг шеи галстук и держал, пока она не перестала двигаться. Я ей даже слова не дал сказать. Не хотел, чтоб она унижалась, просила прощения, клялась в любви или называла меня ужасным мужем. Не хотел ничего слышать. Я запомнил ее такой, какой знал…
   Я не мог ей позволить быть еще чьей-нибудь.
   Тут меня психиатр перебила:
- Вы говорите о Лизе? Вашей жене?
- Моей Бывшей жене, - я сделал глубокий акцент на втором слове и задумчивым голосом продолжил, - нет, теперь я вдовец… Конечно, о Лизе, - переключившись на вопрос Оксаны Олеговны, резво произнес я.
- Вы говорите, что задушили ее…
- Именно.
- А где теперь ее тело?
- В саду.
   Оксана Олеговна озадаченно поправила очки и отодвинулась назад на своем кресле.
- Ей нравился наш сад. Положил ее под яблоней, где она обычно любила отдыхать… Что ж, пусть отдыхает…
   Я молча встал и направился к выходу. Оксана Олеговна не останавливала меня. Напоследок оглянувшись, я кинул:
- А этот сучонок… он тоже… сдохнет!
   Махнув рукой, я вышел. Затем поехал домой. Дома никого не было. Еще ни разу мне не доводилось видеть этот большой уютный дом пустым. Волна жуткого одиночества накатила на меня. Я решил лечь поспать. Но, проворочавшись в кровати два часа, точно понял, что сегодня не уснуть. Тысячи дурацких мыслей лезли в голову. Резко тишину обрушил стук в дверь. Кажется, я ворота оставил открытыми. А дверь? Не помню. Я накрылся подушкой. Но минуты через три кто-то снял ее с меня. Несколько людей держали мне руки и ноги, а еще пара человек надевала на меня смирительную рубашку. Кто-то что-то по ходу всего этого говорил мне. Но я уже ничего не вспомню…
   Подходя к машине, я заметил на переднем кресле возле водителя Оксану Олеговну. Через некоторое время мы прибыли в лечебницу для душевнобольных.
Помню, в палате кричал что-то. Мне задавали какие-то глупые вопросы, касающиеся моей жены. Через гул медработников, которые меня держали, выделялся голос моего психиатра.
- Я убил ее! – кричал я в истерике, - Я должен быть за решеткой, а не в этом шелудивом психиатрическом месте! Сейчас же снимите с меня эту хрень!
- Вы хотели убить ее. Ваша жена жива и здорова, уехала к маме. Успокойтесь, пожалуйста.
- Я убил ее! Задушил! Она лежит в саду!
- Нет, вы хотели так убить ее! Успокойтесь. Вы не контролируете себя. И мы временно присмотрим за вами здесь.
   Я с ума сходил от ярости. Мне кажется, еще немножко, и я растрощил бы их всех с этой больницей к чертовой матери. Но в меня что-то вкололи, и я уснул. Поутру я был тихим. У меня было время все обдумать и сознать серьезность сложившейся ситуации. Мне провели осмотр. Затем повели беседовать с одним молодым врачом. Я признался, что вчера был пьян и вел себя так неадекватно только в связи с чрезмерным количеством употребленного спиртного и сильным депрессивным состоянием. Убедившись, что я вполне вменяем и способен здраво мыслить, меня отпустили, назначив курс двухмесячного лечения.
   Я сел на такси и поехал домой. Дома я снова лег спать и, как не удивительно, проспал до следующего утра.

   Среда, третье октября. 8:30. Сегодня никуда не хочется идти. Тяжкие мысли вновь возвращаются ко мне. Я думал, это дурной сон. Но когда понял, что это реальность, на меня снова нашла жуткая паника. Теперь я начал здраво размышлять и только теперь, всё взвесив, понял всю ничтожность своего положения. Меня совсем недавно оставил отец. Я потерял работу, дом, жену… Друзья? Друзей у меня нет. Особенно теперь. Нет денег – нет друзей. Все очень просто. Да еще и в психушке побывал. Стою на учете. Смешно до слёз. Я не знаю, что делать. Как выбираться. Такое впечатление, что этот кошмар меня полностью заглотнул и полоса неудач никогда не закончится. В полном отчаяние я подошел к окну. На улице было пасмурно. Шел дождь. Мне стало так грустно и горько, что следующая мысль показалась надеждой на спасение. Я вдруг вспомнил вчерашнюю аварию, искалеченного человека в машине. И во мне появилось практически непобедимое желание умереть. Повешусь прямо в этом доме – подумал я, и побежал искать веревку.
   Подготовив для ритуала всё необходимое снаряжение, я подошел к книжному шкафу, наугад взял первую попавшуюся в руки книгу и жадно начал перелистывать страницы, будто надеясь найти здесь ответ. Раньше я любил читать эти книги. На политурке было выгравировано «Оскар Уайльд». Бегая глазами по одной из страниц, мой взгляд вдруг остановился. «Все можно пережить, кроме смерти». Волна негодования омыла меня. Глупость какая-то! Я резко захлопнул книгу и бросил её в корзину. Я уже все решил. Что он там понимает, все пережить… Интересно как? Бомжевать раздавленным и разбитым, блудить по этому пустому миру и тихо гнить, ожидая своего конца от туберкулеза или проезжающей вблизи машины?! А этот мир… Он будто остров. Ты тянешься к нему в поисках жизни, а он либо заглатывает тебя, либо выбрасывает умирать со скуки. Он меня почти уничтожил и выкинул. Я не могу больше думать о будущем. Теперь оно теряет всякий смысл. Раньше я никогда не обращался к Богу, но сейчас меня словно осенило: я поднял вверх голову и прошептал: «Господи, пусть мои страдания прекратятся. Пожалуйста. Я, правда, не хочу жить!». На этом я подошел к подоконнику и начал взбираться на стул. Дождь, кажется, усилился. Набросив на шею петлю, я стал на стул и посмотрел на улицу. Я долго смотрел пока не начал замечать людей. Что они делают в моем саду? Они бегают слегка встревожено, смотрят по сторонам, оглядываются. Поначалу нашедшее на меня чувство возмущенности теперь сменилось чувством любопытства. Что происходит? Дождь стал заметно обильнее. А через минуту передо мной образовалась стена дождя. Порой люди казались настолько размытыми, что я мог различать лишь силуэты. Такого сильного дождя я отродясь не видел. Казалось, он усиливается с каждой секундой. А вместе с ним разыгрался страшный ветер. Высокие деревья нагибались почти до корней. Картина нагнеталась все больше, и это происходило так молниеносно, что на мгновение могло почудиться, будто я уже не контролирую время. Я стоял, разинув рот, и лишь смотрел, как мимо моих окон пролетают кусты и клочья от деревьев. Наверное, у меня начались галлюцинации. Человека ветром сбило с ног и пронесло мимо моего окна. Что-то стукнуло об стекло и оно рассыпалось, словно просачиваясь с водяными потоками через оконную решетку. Я был смертельно напуган, но не мог двинуться с места. Мое тело оцепенело. На моих глазах кувыркались тела, я слышал ужасающие крики под громыхающую дождевую дробь, разрывающую мои перепонки. Что это? Конец света? Или просто один из мощнейших знаменитых ураганов, о которых мне доводилось слышать в детстве из новостей? Я был в истерике. Хотелось бежать, прятаться, молиться… Но я не смог. Сегодня я был жертвой землетрясения. Мой стул колыхнулся подо мной, и я был бы рад упасть, если б в мою шею не впилась эта проклятая петля. Не помню, сколько времени я так болтался, отчаянно пытаясь оттягивать руками веревку. Это не помогало. Я видел, как небо заволокло черной тучей. Я видел, как распахнулась земля, порясь большими трещинами и разъединяясь широкими мощными плитами. Всё выглядело как из американских блокбастеров. Я видел море воды и крови, сбегающей в образовавшиеся трещины. Я видел массы тел, летящие в грунтовые обрывы. Отчаявшись, я отпустил руки. На моих глазах земля поглотила человечество. В эти секунды я был готов дьяволу продать душу за возможность побыстрее умереть…


Глава 2
   От удушливого запаха гари и дикого давления в ушах, я закрыл глаза. Нет. Ничего не изменилось. Мои глаза были уже закрыты. Я начал бешено моргать, но ничего не видел. Я только чувствовал. И это незнакомое ощущение заставило меня дрожать. Тысячи картинок из прошлого пронеслись смерчем в моей голове. Я умер? Но где же тогда то облегчение и чувство умиротворенности, испытываемое людьми во время клинической смерти? Миф. Лучше мне не стало. Наверное, я стоял, окутываемый этим необъятным пространством, потому как вскоре потерял равновесие и упал. У меня кружилась голова. Через какое-то время сквозь густую тьму я начал замечать проблески слабого света. Сам не зная почему, я встал и начал идти вперед. Свечение постепенно усиливалось. Теперь я мог видеть свое тело. Я был все в той же пижаме, что и утром и шел босиком. Я понял, что шагаю по какой-то странной пыльной широкой дороге. Она была совершенно прямой. Порой по пути встречались мелкие камешки. Ноги царапались. Но я продолжал идти. Мощнейший поток света был далеко за горизонтом. Я должен был к нему добраться. Поэтому молча шел, лишь сопя носом и вскрикивая время от времени от прожигающей боли в ногах. Теперь я не чувствовал запаха гари. Я вообще не чувствовал запаха. Ни запахов, ни звуков. Только свет где-то вдалеке. Оглянувшись назад, я увидел все ту же каменистую пыльную дорогу, уходящую во мрак. По сторонам было пусто. Дорогу окружали огромные массивы каких-то низких непонятных растений, напоминавших траву. Но это была не трава. Поля казались бесконечными. А дорога напоминала узенькую тропинку в бескрайнем ночном лесу. Мне стало жутко. Я пошел вперед и больше не оглядывался.
   Я долго шел. Но не мог останавливаться. Мне скорее хотелось добраться до чего-нибудь определенного…, или хотя бы освещенного. Я с детства боялся темноты. Мама часто рассказывала страшные истории про ночных призраков и монстров, чтоб я вовремя ложился спать. Так они не могли меня тронуть. Просто было еще не темно. Повзрослев, я понял, что это чушь, но чувство волнения от пребывания в темноте с годами так и не покинуло меня. Я не верил в потусторонние миры, не верил в карму. Хотя своей теории так же не было. Что же случается с человеком после смерти? Я был уверен, что долго еще проживу. Еще воспитаю детей и наиграюсь с внуками… А пока рано об этом думать. Глупо… И все изменилось в этот роковой день… Когда я захотел умереть. Я еще не понял, что это значит. Не задумывался о том, что будет дальше. Я просто думал, потом будет лучше. Неизвестно как, но лучше!
   Такая каша в голове… Не знаю, жив я или нет. Сегодня был конец света? Почему я один? Где поделись все те люди? Может быть, мне всё это только кажется. А что, если мой врач была права? Что, если я начинаю галлюцинировать? Это просто мое воображение выкидывает такие вот штуки! Или я заснул… Я сплю! Порой сны бывают очень реальными, правдоподобными. До сих пор не могу понять, этот сон цветной или черно-белый. Я не вижу цветов, я вижу только свет и тьму, дорогу и поля растений в слабо освещенном сером тоне. Да и пижама… На ней, кажется, тоже нет цветов. Всё-таки, сон черно-белый. Или черно-белая галлюцинация…
   Или я умер…
   Холодок прошелся по моему телу так, что я застегнулся на верхнюю пуговицу. Вдруг меня осенило посмотреть на часы. Я никогда их не снимаю. Они водоустойчивые. Но на руке часов не оказалось. Куда же они поделись? Наверное, слетели, когда я падал. Я очень расстроился, что не могу посмотреть время. Кажется, камней под ногами стало меньше. Или я стал внимательнее… Нет, их значительно меньше. Вскоре их совсем не стало, а дорога плавно перешла в совсем иную форму. Она стала гладкой, как асфальт. Но это был не асфальт. Что-то очень похожее на кафель. Одна большая сплошная длинная плитка. Совсем не холодная. И не скользкая. Не блестит. Она темная и матовая. Подлинно кафельной я ее назвать не могу. Она сделана из чего-то… необыкновенного. Никогда не видел подобных дорог. У нас таких не сыщешь. Я должен был уже устать, но с каждым новым шагом чувствовал все большую легкость. Мои избитые ноги почти перестали болеть. По сторонам вдоль дороги были все те же растения, но некоторые из них распустились и кое-где можно было видеть маленькие фиолетовые цветочки. Я приближался к свету. Через несколько минут я почувствовал, что ступаю по чему-то очень мягкому. Под ногами была трава. Я бы сказал, обыкновенная трава, но она была немного необычна. Густая… и такая мягкая…, как пух с подушек. Мои ноги утопали в ней. Я шел как по зефиру. Стало намного светлее и я мог созерцать её сочный зелёный цвет. Мой сон стал по-настоящему цветным и красочным. Над головой царило тёмно-синее небо. Я услышал лёгкий приятный запах. Он успокаивал меня и придавал уверенности. Чем ближе я продвигался к свету, тем больше очерчивался его источник. Это светились большие высокие ворота. Что-то было внутри за воротами. Самым интересным было то, что продолжения ворот не было. Словно их окружала плотная пустота. Сами ворота выглядели потрясающе. Высоченные…, полностью усыпанные сверкающим жемчугом. Они настолько ослепляли, что я поневоле зажмурил глаза, подойдя к самому основанию. Тут я заметил такую же сверкающую жемчужную ручку. Не раздумывая, я дернул за нее…

   Кажется, я попал в другое измерение. Невероятно!  Я оказался в бесконечно красивом саду. Деревья, которых я раньше никогда не видел. Их листья почти бесшумно трепетали на ветру. А ветер… Настолько приятный и мягкий. Как шелковое одеяло. Он окутал меня с головы до ног, и я чувствовал себя, словно у мамы в животике – так же безмятежно и умиротворенно. Я пошел вперед. Мои ноздри баловал запах апельсин. Я просто обожаю их запах! Откуда он доносится? По пути я не встречал апельсиновых деревьев. Но было море других. Просто море. Со столь невообразимыми плодами… У меня разбегались глаза. Они выглядели до того сочно и красочно, что я просто забыл, почему так люблю мясо. В природе похожих красок и оттенков просто не существует. Я не знаю, как бы назывались эти цвета. Мои восторги и удивления не утихали. С неиссякаемым любопытством я блуждал по чудному месту и с жадностью упивался любимым запахом, непроизвольно ощутив, как кружится голова. Но это было приятное головокружение. Как на качели во время детской прогулки. Только сейчас я поднял кверху голову. Это было просто голубое небо…, но такое светлое… и белые облачка были такими белыми…, как чистые воздушные простыни. Я не знаю, с чем схожим это можно сравнить. У нас даже снега такого нет. По краям они блестели. А как блестело солнце! Нет, это не то Солнце, которое я привык видеть. Это нечто намного величественнее, могущественнее. Оно светит, но не ослепляет…, светит, но не обжигает. Оно – удивительной завораживающей силы и красоты. Я буквально чувствую, как оно наполняет меня приятной теплотой и светом. Оно…, словно излечивает каждую клетку моего тела, расслабляет его, наполняет его энергией. Я словил себя на мысли, что улыбаюсь. Не той подержанной улыбкой, которую видят все мои коллеги, товарищи, друзья и даже родственники. Эта улыбка шла прямо изнутри. Я её не контролировал. Ни единой мыслью. Она просто с меня «выходила»…
   С каждым новым шагом моя прогулка становилась всё увлекательнее. К своему удивлению, впереди за малиновыми кустами я обнаружил животных. Трое антилоп не спеша жевали траву. Одна от них отделилась и побежала в сторону. Я пошёл за ней. Пройдя через дюжину серебристых берез, я наткнулся на небольшое озеро. Его маленькие волночки переливались на солнце и чуть дрожали мелкой малахитовой рябью. А возле берега я увидел людей. Много незнакомых людей… И у меня возникло непреодолимое желание со всеми ними познакомиться и пообщаться… Одежды на незнакомцах были совершенно разные. Лёгкие… и необычайно красивые. Они улыбались… так же неподдельно и чисто. Их улыбки блистали не хуже солнца. Наверное, я могу показаться романтиком. На самом деле, это не так. Я никогда себя не считал сентиментальным. Но увиденное мною здесь, не удается описать иначе.
   Всё происходящее подле, казалось удивительной фантазией. В неё очень хотелось поверить. И я уже почти верил. Но на секунду мне показалось, что это самая настоящая галлюцинация… Я увидел Айка. Немыслимо, но это был Айк!
- Дружочек!
   Не помня себя от радости, я побежал к нему. Он заметил меня и пустился навстречу, бешено махая хвостом. Айк был таким же, каким я видел его в последний раз. Я больше не чувствовал никакой обиды. Подбежав, он прыгнул на меня, облизывая мне руки. А я запустил пальцы в его густую чёрную шерсть. Как же я давно его не гладил!
- Мальчик мой, ты что здесь делаешь? Как ты сюда попал? Как и я? Ннну, мистика!
   Я присел на траву и начал играться с ним как ребенок. Пока меня кто-то не тронул за плечо.
   Я оглянулся и увидел… Позади меня стоял отец. А за ним… Кто это за ним? Моя мама… Она так помолодела, что я ее сразу не узнал. Последний раз я с ней виделся семь лет назад. Опухоль измучила её и визуально добавляла лет десять. А как она похудела… Просто истощалась. Но теперь… Она выглядела совершенно другой. Её розовые щечки, улыбка, густые длинные волосы и голубое, обшитое бисером платье… Она  сияла.
   А отец! Он тоже был молод. Лишь лёгкая седина немного затронула его виски. Белая рубашка тонко выделяла загорелое тело. Подтянутый, крепкий… Только сейчас я заметил, какой он высокий. От радости и неожиданности, у меня пересохло в горле. Я хотел что-то сказать, но не смог, поэтому просто кинулся обнимать своих родителей и целовать их много-много раз. Наверное, я должен был расплакаться. Но у меня не получалось. Я мог только улыбаться.
- Господи, как же я рад вас видеть!
- Привет, сынок! – отец первым заговорил со мной, - Ну, как, нравится тебе у нас?
- Еще бы! – ответил я, не задумываясь.
- Надеюсь, ты еще вернешься к нам…
- Что значит, вернешься? Я не собираюсь никуда уходить.
   Отец задумчиво потер усы, но я не мог ждать ответа:
- А где я, собственно? Где мы? – через секунду я поправился.
- Айк нашел тебя! – отец не спешил отвечать на мои вопросы, - видишь какой молодец. Нюхом чувствует.
   Отец широко улыбнулся. Мама взяла его за руку и тоже немного усмехнулась. Мои мимолетные волнения спонтанно испарились.
- Сынок, мы безмерно счастливы сегодня встретиться с тобой, но ты скоро уйдешь. Ты еще не должен быть здесь…, - продолжал отец.
- А где я должен быть? – перебил я его, не унимаясь.
   Отец немного загадочно улыбнулся, выдержал небольшую паузу и ласково сказал:
- В другом месте…
   Я ничего не понимал, но мне уже становилось все равно. Зачем забивать голову глупыми вопросами. Я здесь останусь, куда мне деваться?
- Я так за вами соскучился! Расскажите мне, как вам живется?
   Я понимал, что они умерли, но я ведь видел их! Разговаривал с ними! Разве они умерли? Они живы так же, как и я. Мы просто в каком-то другом мире.
- У нас всё отлично! Мы можем заниматься, чем захотим. Здесь нет законов, но никто никому и никогда здесь не может навредить. Это просто  невозможно.
- Как невозможно?
- А вот так! – смело рассмеялся отец. Сделав глубокий вдох, он тихо произнес:
- В этом просто нет смысла…
   Я понимающе кивнул головой.
- Здесь так вкусно пахнет апельсинами… Вы чувствуете?
- Нет, сынок, - улыбнулась мама, - я чувствую, как пахнет сирень.
- А мне пахнет свежескошенной травой… Здесь ты будешь чувствовать тот запах, который тебе нравится. Помнишь, как я часто по утрам косил газоны у своего дома? У меня никогда не было садовника. Я любил это делать сам. Поэтому мне до сих пор нравится, как пахнет трава…
- Точно…, - я вспомнил, как еще ребенком недовольно просыпался от громких звуков папиной машинки, - Но это невероятно… Это невозможно… - Я не мог подобрать слов. Кажется, мой лексикон истощился.
- Запомни, сынок, невозможное – только у нас в голове, - внимательно глядя мне в глаза, он приложил палец к виску, - Невозможного не существует..
   Почему-то я снова забеспокоился.
- Папа, я умер?
- Нет, Константин! Не умер.
- А что будет после смерти? Ты знаешь? Скажи, что будет? – я разволновался ещё больше.
- С тобой будет то, что захочешь…, и что сможешь принять… Ты всегда можешь выбрать…
- Что ты имеешь в виду? – не унимался я, - Папа, о чем ты говоришь? Ты знаешь, столько всего случилось. Ты ведь не знаешь!
   Я хотел было уже поведать родителям все свои беды, но вовремя спохватился, представив как они огорчатся, узнав, что их единственный сын превратился в безработного рогатого сумасшедшего. Зачем им знать, что я неудачник?!
- Мы знаем, - участливо произнесла мать.
  Я оторопел. И даже испугался. Отец продолжал:
- Мы знаем, что тебе плохо. Но это состояние у человека временное. И у тебя оно пройдет. Представь, что твоя жизнь – всего лишь увлекательная забавная игра… Ведь так оно и есть. И любые препятствия преодолевай с интересом, азартом. Даже если тебе придется проиграть, помни:…. Это всего лишь игра…
   Я не понимал до конца, что пытается сказать мне отец, но он говорил так глубоко и проникновенно, чутко и сердечно, что я почувствовал заметное облегчение.
- Тебе нечего волноваться, - продолжал отец, - и запомни: жизнь – это прекрасно!
- И как же мне жить? – казалось, я был близок к пониманию, но мои мысли блуждали, как молекулы в клетке. Так же хаотично и скоро. Они мешали сосредоточиться. Вдруг у меня ужасно закружилась голова. Всё мое тело, словно вихрем закрутило. Я почти ничего не видел. Последним, что я слышал в гуле образовавшегося смерча, были отцовские слова. Он сказал:
- Толстой прав – «Надо жить так, чтобы не бояться смерти и не желать её»…..


Глава 3
   Когда я открыл глаза, понял, что снова нахожусь на той же широкой пыльной каменистой дороге. Я был в отчаянии. Все та же непроглядная темнота. Лишь вдалеке светил слабый огонек, к которому я совсем недавно стремился. Как я сюда попал? Что твориться со мной? Я не мог найти ответов на эти вопросы.
   Медленно я поднялся на ноги. Непроизвольно посмотрел на них и обнаружил на земле свои часы. Я нагнулся, чтобы поднять их. На часах было 10:20. Но они стояли. По привычке я надел их на руку. Скорее всего, я вернулся точно в то же место, откуда начинал свой путь к жемчужным воротам. Меня это предельно огорчало. Что я здесь делаю? Не находя другого выхода, я решил снова идти к свету. Но не смог. Я не смог даже двух шагов ступить навстречу ему. Передо мной был все тот же пейзаж, но я не мог идти вперед. Словно на моем пути стояла необъятная бесконечная прозрачная стена. Я ходил в стороны, трогал ее руками, но выхода нигде не было. Я был, мягко говоря, обескуражен. Такое впечатление, что перед моими ногами просто выросла огромная вертикальная стеклянная плоскость. На ощупь она была никакой. Не как стекло, по крайней мере. Мне это напоминало несгибаемое тело тёплой сухой медузы. Очень трудно описывать ощущения, которые я никогда раньше не испытывал. Трудно подбирать слова. Получается что-то несуразное. В целом, так оно и есть.
   После долгих безутешных попыток пройти сквозь прозрачную стену, я начал все чаще оглядываться назад – в темноту, и подумывать, что там. Может, я никогда не пройду эту стену… А что, если я и не должен туда идти. Отец что-то говорил про «другое место»…
Осторожно я сделал несколько шагов навстречу тьме. Приостановившись, я еще минуту подумал, пытаясь обуздать свой страх. Но мне ничего не оставалось, как просто идти вперед. Мои  ноги снова натыкались на мелкие шершавые камешки. Какое-то время я их видел. Но вскоре начал идти на ощупь. Они вонзались в подошвы, забиваясь между пальцами. Я замедлился и начал выше поднимать ноги. Но от чувства безвыходности у меня «опускались руки» и легче почти не становилось. Я не понимал, куда идти. Не видел смысла. Слабый огонек, который мерцал позади, почти погас. Непонятно откуда подул ветер. Растения странно зашелестели. Каким-то тонким скрежетом. Было жутко, очень страшно идти непонятно куда. Я понимал, что могу из этого места больше никогда не выбраться. Но отказывался в это верить. Выход должен быть. Эта дорога должна куда-то вести.
Все время пока я шел, у меня было странное ощущение. Будто за мной следят. Но я ничего не видел, каждый раз бешено оглядываясь по сторонам в приступах очередной острой паники. Не видел, но чувство не покидало меня. Я был почти уверен, что здесь не только я. Не выдержав в какой-то момент, я неистово закричал:
- Кто здесь?
   В ответ – лишь тот же тонкий скрежет. Ветер, то усиливался, то совсем затихал. Я больше не мог идти по камням и решил сойти с дороги на траву. Чтобы идти параллельно. Я ошибся. Эти растения были ничем не лучше. Странная трава с мелкими листочками и шипами пронзила мои ноги, прожгла их до костей. Я не сразу ощутил боль. Только спустя несколько секунд. С криком я выпрыгнул на дорогу.
   Я снова посмотрел вперед. И в этот раз заметил вдалеке еле доносящийся проблеск красного света. Это немного напоминало горизонт перед рассветом. Хотя цвет был гораздо гуще и насыщеннее. С каждым новым шагом я видел, как сгущаются краски. Что это? Солнце? И на солнце это не похоже. Свет расплывался по горизонту темно-красной полосой.
   Я поспешил вперед. Теперь я видел, куда стремиться. И почувствовал заметное облегчение. Но камней стало больше. Больших камней. Я ходил по ним, как по скалам, согнувшись, дабы не упасть. А в какой-то момент они вообще исчезли. Каменистая дорога просто испарилась. Передо мной предстала дорога из вязкой грязи. Мои ноги утопали в ней. Я сделал несколько шагов. И решил остановиться, когда мои ноги погрузились до колена. Я испугался. Эта вязкая масса напоминала густое-густое болото, если такое существует в природе. Я боялся, что грязь поглотит меня. Как сыпучие пески. Но, стоя на месте, понял, что ноги упираются во что-то твердое. И я пошел вперед,  с высоко поднятыми ногами. Должен признать, сначала мне это даже немного понравилось – ощущение, которое я испытал, вступив на рыхлую жидкую мягкую почву после остроконечных твёрдых камней. Но теперь, я понял, что быстро устаю. Я уже почти выдохся от своей «мягкой» прогулки. А свет был еще так далеко…
   Становилось жарко. Я начал спотыкаться о собственные ноги. И почти обессилел. Но продолжал идти. Изредка я останавливался, и, немного отдышавшись, продолжал свой путь. Со временем я стал чаще останавливаться. Ноги в районе коленей ужасно болели. Я не мог свободно ходить внутри этой почвы. Ноги приходилось подымать. И на каком-то моменте я этого сделать не смог. Разогнавшись и не подняв достаточно высоко ногу, я встретился с сопротивлением грязи и упал в неё. Я был полностью в грязи и, что есть силы, упирался ладонями в землю, расправляя спину и оттягивая шею, чтоб не окунуть лицо. Эта грязь воняла каким-то дымом. Или серой. Я хотел встать, но подняться не было сил. И я снова упал, накрывшись в болоте с головой. На какую-то долю секунды я уже готов был сдаться и позволить этой вязкой массе полностью поглотить меня. Но, немного привстав, услышал голос.
- Иди вперед, - раздавался чей-то шепот, - не останавливайся!
   Я замялся. Мои ноги окоченели, и казалось, прилипли к земле. От страха я не мог пошевелиться. Голос доносился из неоткуда и отовсюду. Нельзя было разобрать. Новая галлюцинация? Или за мной действительно кто-то следил все это время? Решив, что это выдуманные голоса из моей головы, я с достаточным усилием поднялся на ноги и медленно пошагал вперед. Оставаться гнить здесь мне расхотелось. Но чувство, что за мной наблюдают, не покинуло. Полоса от света становилась шире. И я, согнутый и скрюченный от боли в ногах и спине, шел к ней. На лбу выступили первые капельки пота. Жара не утихала, но только усиливалась. А вместе с тем, становился все невыносимее этот серный запах. Все время меня разъедали мои тревожные мысли. Что со мной происходит? Почему я здесь? Почему один? Состояние полной безвыходности изнуряло. Что это за местность? И куда она ведет? Чем дальше, тем жарче, и вязче кажется грязь. Она заметно сгущается. Я с трудом отрываю ноги. Кажется, грязь каменеет прямо на ногах. На подошвах остаётся несколько сантиметров почти засохшей грязи. Все суше и суше становится эта вязкая масса. Я, можно сказать, выхожу из неё, время от времени проваливаясь в еще невысохшую почву. Впереди меня кардинально меняется картина земли. Из вязкого болота она превращается в сухую извилистую, пористую почву. Должно быть, это от сумасшедшей жары. Так жарко было, помню, года два назад, когда я с коллегой ездил в Техас. Жара поедает меня. Теперь я шагаю по иссушенной земле, покрытой всюду глубокими и мелкими бороздами. С подошв слетают куски застывшей грязи. Довольно неприятное ощущение. Идти по земле босыми ногами становится по истине невыносимо. Она настолько горяча, что, кажется, еще немного, и мои ноги испепелятся. Пижама прилипла к телу и страшно воняет. Пот стекает с висков по лицу, затекая в глаза. Я пытаюсь вытирать руками голову и лицо, но лишь размазываю по телу грязь. Я чувствую полное отчаяние.
   Подойдя уже почти к основанию красного света и собрав воедино все оставшиеся силы, я ускорил шаг. Красный свет исходил из похожих ворот. Но ворота были черными, а за ними виделось некое здание, очень высокое. Оно напоминало мне собор с большими куполами и длинными острыми шпилями. Казалось, они поддерживают это странное синее одеяло над головой, по-нашему именуемое небом. За воротами небо поменяло свой окрас с темно-синего на темно-фиолетовый.
   Я подошел к воротам. И стал, замерев возле них, уставившись на черную резблёную ручку. Я понимал, что дальше возврата нет, но боялся переступать порог. Это всё, к чему я так стремился последние несколько часов. А вдруг там ничего нет. Или есть, но не то, к чему стоило стремиться. Наконец, набравшись смелости, я взялся за ручку. По ней слетели комочки сухой грязи и ворота отворились…

Глава 4
   Сад. Перед глазами широкий сад. С деревьями, живописными декоративными кустиками и фонтанчиками. Где я его уже видел…?
   Я сделал два шага вперед и замер. Так это же мой сад! На долю секунды я ужасно обрадовался, подумав, что, наконец, попал домой. И дом – мой. С такими же острыми шпилями. И как я их не узнал?! Здесь полутемно. А красный свет выходит из окон. Внутри кто-то есть? Постепенно приходя в сознание после бурлящих эмоций, я начал понимать, что это не мой дом. Не совсем мой… Внешне он был точной копией моего. Но что-то здесь было не так. Не торопясь я прошел к нему и начал медленно разглядывать почти каждую деталь. Я не спешил войти. Сквозь окна ничего не проглядывалось. Картину закрывал насыщенный красный свет. Кроме него я ничего не видел. Возбудив любопытство,  я решил войти. Встал на порог и позвонил в звонок. Никто не открывал. Убедив себя, что это все же мой дом, я решительно повернул ручку.
   Не помню, как отворилась дверь и как затворилась. Я просто оказался один на берегу, со всех сторон облизываемым пламенем горящей воды. Позади не было двери. И дома своего я больше не видел. Это был не мой дом. Это было самое настоящее пекло. Меня окружала кипящая вода.
   Эта вода вскипает, и на ней образуется пламя. Она непрозрачна, а, наподобие лавы, оранжево-красного цвета.
Я испытал сильный страх. Здесь было так жарко и источалось такое зловоние, что я непроизвольно прикрыл нос воротником от рубашки. Мои ноги стояли на желтом песке, наполовину смешанным с чёрным пеплом. У воды берег был усыпан исключительно пеплом. Горячим, но не обжигающим.
Передо мной у самого основания кипящей лавы сиротливо стояла лодка. В ней кто-то сидел, согнувшись, но я не мог рассмотреть, кто.
Я был почти уверен, что это сон. Здесь настолько жутко, что я уже вот-вот должен буду проснуться. Еще совсем немного. Я зажмурил глаза. Потер их с силой пальцами. Но когда открыл, мой страх удвоился. Ничего не менялось. Тогда я, что есть силы, ущипнул себя за руку. Должен сказать, это было больно.
Я робел даже допустить, что я в аду. Хотя внешне, очень было на то похоже. В глубине души я надеялся, что это лишь мои галлюцинации. Я почти смирился с этим. Лишь бы всё это было не по-настоящему.
Ноги сами пошли к стоящей в двадцати метрах от меня лодке. Подойдя ближе, я содрогнулся. Меня буквально откинуло назад. В лодке сидел чёрт. Он был похож на чертей из картинок религиозных книг, которые мне когда-то доводилось держать в руках. Я не читал подобную литературу. Но что-то слышал, что-то видел… И это точно был чёрт!
Я крикнул, отпрыгнув назад. Он сидел боком ко мне. Услышав мой крик, он повернулся и медленно встал на ноги. Я был уверен, что он знал о моем присутствии задолго до того, как я крикнул. Он только притворяется, что не ожидал этой встречи.
В правой руке у него была какая-то бумажка. Кажется, он что-то считал с неё, затем снова повернулся ко мне и страховито улыбнулся.
- Бревнов? Константин Владимирович?
   Он с таким потворством растянул слово «Константин», что у меня по спине «забегали мурашки». Я не знал, что ответить. Согласиться или отказаться? Но он не мог угадать мое имя. Откуда он знает меня?
   Я стоял как вкопанный с широко раскрытыми глазами.
   Чёрт нагнул вниз голову, не отводя от меня глаз, настаивая жестом  на ответе.       
   Едва ощутимым голосом я ответил «Да».
   Он снова уродливо улыбнулся и, кивнув головой на лодку, сказал: «Ну что, поехали?!»
   Дрожащими ногами я пошагал навстречу. И не смотря на свой душераздирающий страх, осторожно перебросил ноги в лодку.
   Чёрт погреб вперед. Мы сидели друг напротив друга. Весла уверенно опускались в лаву, но не горели.
   Сейчас я мог лучше разглядеть лукавого. Низкий, до одного метра ростом. Он был мне по грудь. Весь черный, волосатый. Полностью покрыт шерстью. На голове красуются небольшие рога. А почти у моих ног почивает его тонкий мохнатый хвост.
Какой ужас! У него, и правда, нет ног. Копыта. Самые настоящие копыта! И пятачок на морде, как у свиньи. Зрачки черные. Хорошо выделяются на фоне больших белых белков. А на руках… на руках нет копыт. По пять пальцев на каждой, как у человека. Но черные, словно в саже и с небольшими заостренными ноготками.
Время от времени он помахивал своим хвостом, словно играясь. А я каждый раз отсаживался, лишь бы не столкнуться с этой мерзостью ногами. Кажется, его это забавляло. Как же жутко он вонял!
- Тебе, наверное, интересно будет знать, где ты? – сквозь шум лопающихся пузырей на поверхности кипящей воды раздался его голос.
   Я положительно качнул головой.
- Ты у себя дома, - протянул чёрт с присущей ему иронией, - Теперь это твой дом. Добро пожаловать в нашу большую славную семью!
   На этом он дико расхохотался.
- Почему? – вздрогнул я.
- Что почему?
- Почему…?
- Почему ты здесь?
   Я кивнул.
- Ты сам захотел сюда.
- Что ты такое говоришь?! Это чушь! Как я мог хотеть сюда? Собственно, я здесь даже не бывал ни разу!
- Ты сам захотел сюда, - настойчиво меня перебивая, повторил чёрт.
   Я не знал, что говорить.
   Вскоре он продолжил:
- Ты знаешь, что такое «грех»? Должно быть, знаешь, поскольку, не зная это, не попал бы сюда. Так вот, тебе должно быть известно, что «смерть» - это не конец. Это лишь начало твоей бесконечной загробной жизни.
- Откуда мне об этом знать? – съёжился я.
- Ооо, ты об этом знаешь. Ты в это веришь. Для тебя это существует. Значит…., это существует.
- А ты откуда знаешь, во что я верю?
- Я знаю о тебе больше, чем ты сам можешь о себе рассказать, исповедуясь перед зеркалом.
   У меня задрожали руки.
- Ты ведь не рассчитывал, что просто исчезнешь без следа? Нет, ты надеялся на лучшую участь.
   Мне стало страшно от того, что он был прав.
- Но я не верю в Бога! – сам от себя не ожидая, я удивленно закричал.
- Нда?  - чёрт потер свою чёрную торчащую бородку, - Кстати, это было бы тебе так же не в прок. Ты снова подло обманываешь себя. Это ведь не я просил его помочь себе умереть в среду утром.
   От неожиданности, я разжал губы.
   Черт, не обращая на меня внимания, продолжал:
- Скажи, что я наговариваю на тебя! Но стоп! Давай не будем говорить об этом мифическом Боге. Веришь ты в него или нет – это твои личные причуды. Ты не веришь в себя. Вот, что существенно.
   Мое дыхание участилось. Он говорил о том, в чём я себе отказывался признаться.
- А что я мог изменить? – отчаявшись, провопил я.
- Не строй из себя великого мученика! Ты и пальцем не пошевелил, чтобы что-то сделать.
   Я хотел возразить, ссылаясь на свою безвыходность, но он уже не слушал меня.
- Вернемся к определению греха, - здесь чёрт на секунду замолчал, затем поднял высоко голову и глядя мне в глаза со страшной бешеной ухмылкой прошипел: «Ты согрешил!».
- Но как? – я не мог понять, о чём он говорит.
- Самоубийство – это грех, милый мой! Это, если ты не в курсе.
- Но я не убивал себя. Это… апокалипсис! Землетрясение!
- Не напрягайся так оправдывать себя. Нам обоим известно, что это не так.
- Но я передумал вешаться! Слышишь? Я не хотел этого!
Черт зажмурил глаза и пристально посмотрел в мои.
- Что ж, ты облажался. Надо быть поаккуратнее со своими желаниями… С этого момента твоя душа принадлежит дьяволу.
   Его безобразная усмешка пронзила меня до конечностей. Только теперь он улыбнулся по-настоящему широко, оголив белые зубы. Этот оскал был истинно зверским. От ужаса я механически отклонился назад и забился, дрожа в неистовой панике. От волнения мой язык приклеился к нёбу и я больше не мог говорить. Ах, если б я знал, что сказать…    

Глава 5
   Причалив к берегу, я стал свидетелем тяжких людских пыток. Я пребывал в предобморочном состоянии от увиденного здесь, но все время оставался в сознании. Мы поднялись на мост, а вокруг нас пылали в огне человеческие души. Они выглядели как обычные люди, но иногда виделись лишь силуэты, растворяясь в пламени и сливаясь с ним. Жуткое зрелище и невыносимое зловоние потрясли меня. У меня началась сильная рвота. Выхаркав все что можно, я почувствовал острую боль в спине, словно мощная плеть прошлась по моему телу. Это чёрт ударил меня хвостом, подгоняя вперед.
- Пойдем, некогда хворать! – пробормотал он безучастно и показал пальцем на небольшую плиту, похожую на дверь. Она находилась прямо за мостом и служила входом  в высокую пещеру. Подойдя ближе, чёрт еще раз показал мне кивком на каменный проем и тот плавно расширился.
   Он хочет, чтобы я пошел туда, подумал я и сделал несколько шагов к раздвинувшейся плите. Но у самого основания оглянулся. Чёрт стоял на месте. Он не собирался идти со мной. Сжимая кулаки от страха, я пошел вперед. Здесь было очень темно. И я не знал, куда идти. Я просто шел по тоннелю, постоянно оглядываясь  и нервно дергаясь в стороны. Громкий голос раздался из жерла пещеры и я, не помня себя от ужаса, упал на колени.
- Самоубийца?! Здорово! Через несколько дней состоится Суд над тобой. А пока тебя ждет временный круиз по здешним местам. Небольшая экскурсия до решения Суда. Будь уверен, тебя провозгласят падшим грешником и ты уже никогда не увидишь жизни. Теперь твоя жизнь наполовину принадлежит мне. Ты видел, что твориться здесь с непослушными людьми? Не надейся избежать этого. Совсем скоро твоя душа станет моей. А пока… прогуляйся по периметру своей прошлой жизни…
   Зажегся слабый свет, и я увидел, что стою в начале длинного полутемного коридора с множеством одинаковых по бокам чёрных дверей.
- Но прежде, - раздался тот же голос, - ты увидишься с теми, кто нашел выход… и обрел мир. Они были в аду, но поняли секрет... Я хочу, чтобы ты его тоже понял. Самое интересное в том, что узнав его, больше никогда им не воспользуешься, ибо он пригоден только для жизни. Здесь это не имеет смысла…
- Кто ты? – его тяжелый голос меня очень пугал.
- Отныне я твой Бог.
- Ты существуешь?
- Не смеши меня! По-моему, не стоит разжевывать то, что ты уже глотнул.
Голос рассмеялся.       
- Ты… Дьявол?
- Я? Я ем самоубийц с особым упоением…, - как он промычал последнюю букву…, - И я уже ответил на твой вопрос. Задай лучше другой. Разве тебя не волнует, кто ТЫ?
- И кто же я?
- Ты у Меня спрашиваешь? – голос снова разразился мелким хохотом, - Что ж, время вышло. Видишь эти двери? Заходи в любую.

Глава 6.
   Я послушался и открыл первую дверь слева.
   Словно во сне, я увидел улицу, дорогу, пешеходов, десятки машин, пешеходный переход… Я уверенно шел по нему, глядя вперед.
   Рука сжимала клочок бумаги. Остановившись, я решил оглядеть его. Здесь был список из пяти имен: Артур, Нина, Валерий, Ждан и Ярослав.
   Что это? Застряв глазами на листке, я медленно зашагал.
   Под резкий звук визжания машины от удара по тормозам меня кто-то справа сильно оттолкнул назад.
   Я присел на ногу, с усилием удерживая равновесие и, зажмуриваясь от ослепляющего солнца, поднял вверх голову.
- Меня тоже однажды чуть не сбили на пешеходном переходе, - сказал мне мужчина справа, подавая руку.
- Спасибо, - я не до конца соображал, что со мной произошло, - должно быть, вы мне спасли жизнь…
   Человек засмеялся.
- Я ведь жив? – во мне проснулась надежда, что я уже проснулся от страшного сна и вернулся к жизни.
- Конечно! – улыбнулся мужчина.
- Как мне отблагодарить вас? – я готов был отдать ему всё, что он попросит.
- Ну, что вы. Я сделал то, что сделал бы любой на моем месте. Эти выкрученные водители  вечно куда-то опаздывают. Только мы не спешим… - мужчина загадочно улыбнулся.
- Да уж, я точно не спешу, - сказал я, задумчиво отряхивая пиджак.
- Неужели? – приятно удивился мужчина и снова подал мне руку, - Артур!
- Артур?!?
- Так меня зовут, - улыбаясь, он пожал плечами.
- А, извините, а я Константин Владимирович. Гм, Костя. Просто Костя.
- Сегодня отличная погода. Зря зонтик взял. Я решил прогуляться по центральному парку. Вы не возражаете, если я попрошу вас составить мне компанию?
- Нет, буду даже рад. Честно признаться, уже забыл, когда в последний раз гулял по улице.
   Мы перешли дорогу и направились к парковой аллее.
   Мой собеседник был одет в элегантный черный костюм на двух застегнутых пуговицах. Белоснежный воротничок от рубашки и бордовый галстук создавали о нём впечатление очень обстоятельного делового человека. И взгляд у него был серьезным. Не взирая на достаточно искреннюю улыбку. В руке Артур держал длинную черную трость с массивной деревянной ручкой. На вид ему можно было дать лет сорок пять. Время от времени он в шаг потешно помахивал своей тросточкой, напоминая шаловливого молодого юношу.
   Пока мы переходили дорогу, я также успел рассмотреть и свой костюм. Смрадная пижама просто испарилась. А на ее месте красовалась белая рубашка  и серый пиджак с такими же серыми брюками. На ногах удобно сидели черные начищенные туфли с торчащими вверх носками. Я почувствовал себя, как рыба в воде и, зажмурив один глаз, с упоением повторил:
- Да, замечательная сегодня погода…
- Согласен! Но не поймешь ее: то льет как из ведра неделю напролет, то вот – ни облачка, - наигрывая легкое разочарование, Артур покрутил зонтиком.
- Я часто прихожу сюда, - сказал он задумчиво, - мне пятьдесят два года, у меня налаженный бизнес и теперь я могу отойти от дел и посвятить себя полностью самому себе и своей семье.
   Немного помолчав, он продолжил:
- Жизнь – удивительная штука. С детских лет и довольно долгий период времени я был очень закрытым человеком. Можно сказать, нарочно избегал людей. Но сейчас, я не представляю свою жизнь в одиночестве. Не поймите меня превратно,  я просто очень люблю новые знакомства, новых людей, новые впечатления, эмоции, места…, не пренебрегая, разумеется, при этом старыми дорогими для меня вещами и людьми. Жизнь – это бесконечный бурлящий процесс. Это движение. И стоит мне остановиться, как она пройдет мимо меня, избавив от созерцания всех своих прелестей. Поэтому, я никогда не останавливаюсь. Мне кажется, вы понимаете меня. Довольно не каждый согласился бы оставить на время мир своих задач и хлопот, разделив приятную беседу с незнакомцем. Уверен, вы согласились составить мне компанию не из чувства долга…
- Нет, конечно, - я перебил его, слегка краснея, - извините за вероятную  бестактность вопроса, не расскажите, чем вы занимаетесь? – Нужно было что-то спросить в доказательство своей заинтересованности его неподражаемой натурой.
- Вам действительно это интересно? - улыбнулся он, словно угадывая мои мысли.
- Да. За что вы так цените жизнь? Может это глупый вопрос, но…
- Ничего-ничего, и вовсе он не глупый. Я попытаюсь ответить. Но это долгая история. Вы уверенны, что хотите её услышать?
- Не сомневайтесь. Я сегодня свободен и никуда не спешу.
- Видите ли, я родился в бедной семье. У моих родителей едва хватало денег  оплачивать счета за съём квартиры. Помню, как еще мальчишкой ходил по мусорникам и собирал бутылки. Сдавал их за копейки и покупал себе и родителям булочки. Это были самые вкусные булочки, из всех, что я когда-либо ел. Потому что, я сам на них заработал. Родители не поощряли моих действий, но я знал, что им приятна моя забота и старания. Со временем я узнал, куда сдают все эти бутылки и, будучи уже подростком, нанялся работать на стеклотарный завод. С каждым годом работы, я все чаще подумывал о своем собственном бизнесе. Я знал о работе своего цеха всё. Мог заменить любого сотрудника. Как бы мне хотелось быть на ступеньку выше. Да чего уж скромничать, я просто мечтал стать управляющим!  Но не мог. Это было невозможно. Знаете выражение «выше головы не прыгнешь»?
   Я кивнул головой.
- Оно ошибочно. И я – живой пример тому. К тридцати годам я был уже частным предпринимателем своей личной фирмы по вторсырью. А еще через шесть лет – директором сети супермаркетов «СъемТБ». Я знал, к чему стремиться: я хотел, чтоб родители гордились мною, чтоб товарищи-одногодки, иронично зовущие меня «стеклоторбой», поняли, насколько они ошибались… Хи, - засмеялся Артур, - смешно, но так и было. Думаете, я не сомневался в своих силах? Сомневался, и не раз. Но я хотел доказать себе, что смогу добиться успеха. А он преследовал меня, но здоровался так редко, что порой я был готов всё бросить, сдаться и достойно оплакать время, потраченное впустую. В такие минуты я часто перечитывал выписанные на обороте своего маленького облезшего зеркальца слова Роберта Кийосаки. Он говорил: «На твоем пути нет никого, кроме тебя самого и твоей неуверенности в себе. Так легко остаться прежним. Так легко не изменяться. Большинство людей выбирают этот путь – оставаться неизменным всю жизнь. Но если ты бросишь вызов сомнениям и лени, то найдешь путь к свободе». Эти слова вели меня к победе.
   И … должен сказать, я неплохо держался, - Артур снова широко улыбнулся, - Каждый раз, преодолевая очередной приступ депрессии, я был настолько горд собой… Это придавало мне уверенности. Я выбрался с глухой бедности. Выкарабкался. Главное, поверить в себя. Поверьте, это главное.
   Смешной оборот слов заставил меня улыбнуться. Он нарочно так сказал.
- Даже если у вас в кармане ни копья. Вы всегда можете наполнить его с избытком. Нужно только сильно захотеть.  В Библии сказано – «человек таков, каковы его мысли. Ваш разум контролирует всё ваше тело, и нет ничего такого, чего бы он не смог сделать для вас. Всё, что вам следует для этого сделать, - это сфокусировать собственные мысли и избавиться от убеждений, лишающих вас сил».
   На секунду он замолчал, а я шел, не отводя от него взгляда, глубоко внутри искренне восхищаясь этим необычным человеком.
- Я добился почти всего, чего хотел. А пока я хочу съесть двойную порцию клубничного мороженного и выбрать жене подарок  на годовщину. Она у меня такая славная!   …Не возражаете? -Артур повернул в сторону кафе, внимательно разглядывая холодильник.
- Хотите, я вас угощу? – предложил он, расплачиваясь за две порции.         
- Нет, спасибо. Пока не хочется. Но от воды бы не отказался.
   Механически я полез в карманы в поисках денег, но вытащив помятую бумажку с именами, снова вспомнил про преисподнею, про дверь, дорогу, знакомство… От волнения сердце забилось чаще и из правой руки выскользнул кошелек. Это был не мой кошелек, но он лежал в правом кармане моего костюма, вернее, костюма, что был на мне. Я вынул пару долларов и протянул их бармену.
- Нет, я угощаю, - настойчиво предложил Артур.
   Я не отказывался. Мы вышли и не спеша направились к фонтану. Меня предельно волновало, что первым в списке имен на бумаге, было его имя.
- Артур?! Как вы думаете, мы никогда раньше не встречались?
   Он перестал жевать и пристально посмотрел мне в глаза.
- Сомневаюсь! У меня очень хорошая память на лица.
   От накатившего отчаяния я уже был почти готов рассказать ему свою необыкновенную жуткую  историю, показать этот листик и спросить совета, но вовремя прикусил язык, представив, как разочаруется во мне этот солидный человек, посчитав, что я полностью съехал с катушек. Он ничего обо мне не знает. И врядли ему приходилось сталкиваться с похожими ситуациями. Я просто буду выглядеть дураком. Мысли разрывали меня. Как же мне хотелось поделиться ими с Артуром…И я решил кое в чем признаться:
- Совсем недавно я потерял свою работу, свой бизнес. Отец над ним трудился много лет. Мысли об этом меня убивают…
   Артур, как не странно, не спросил меня, с чем я работал и как это произошло.
- Осечки бывают в любом деле, - выдохнул он, - Но это ведь не конец жизни?!
- Нет, но вы не понимаете…
- Конечно, я не могу прожить за вас и все прочувствовать за вас. Я могу лишь сказать, что Я думаю по этому поводу.
   Я предложил Артуру присесть на лавочку и буквально впился в него глазами.
- Как я уже сказал, это не конец жизни, и ошибки случаются у всякого. Большие, маленькие, весомые и ничего не значащие… От этого никуда не денешься. Если бы мы знали наперед, что делать правильно, а что неверно, жизнь бы утратила всякий смысл. Вы хотите вернуть себе командование фирмой или утраченное вами финансовое положение?
- И то, и другое.
- То есть, вам нравилась ваша работа?
- Ну, не знаю, - его странный вопрос заставил меня задуматься.
- Понимаете, лично я твердо убежден в том, что случайностей не бывает. И без денег вы остались не случайно. Теперь остается понять, в чем причина, и устранить ее.
- Что вы имеете в виду? – он окончательно меня запутал.
- Подумайте, может вам не нравилось там работать. Или наоборот, очень сильно нравилось. Настолько сильно, что постоянно боялись все потерять.
- Вы знаете, скорее второе. Я всегда боялся разочаровать своего отца. Я получил готовое поприще действий и… Хотя дело не в этом. Я вспомнил. Была одна история. У вас есть время?
- Ну, разумеется!
   Это выглядело уже смешно.
- У меня был товарищ по парте. Еще в школе. Андрей. С одной стороны мы дружили, но, в то же время, были постоянными конкурентами. Я хорошо учился. Но и он мне ни в чем не уступал. У него даже лучше все получалось. Однажды я попросил его помочь мне решить одну задачу по математике. Он согласился. Но когда время поджимало сдавать работы, сказал, что слишком занят и пожаловался на жуткую головную боль. Конечно, я не поверил ему. Он это сделал специально. Помню, я долго потом еще ходил пересдавать неблагополучный предмет. Что ж, закончили мы школу, закончили разные вузы. И вот, однажды приходит он ко мне в кабинет на ковер и просит устроить его на работу. Я понял, что выиграл ту неофициальную еще юношескую борьбу, но помочь ему не захотел. Сказал, что все занято. У меня действительно не было вакансий. Но я бы смог похлопотать, если бы хотел. Андрей на тот час планировал свадьбу, и у него совершенно не было денег. И он пришел ко мне по старой дружбе за помощью. Знаю, наверное, это было подло с моей стороны – так поступить. Но тогда я не мог поступить иначе. Даже то, что он жениться…. У меня на тот час и девушки то не было… Зато была должность! Поэтому я сказал, что-то наподобие «прости, я сейчас очень занят,  да и вакансий пока нет. Но если, я что-нибудь найду, обязательно позвоню тебе». Нажав вызов секретарше, чтоб она принесла мне кофе, я услышал напоследок от Андрея: «Будь ты проклят! Думаешь, выгнав меня, на душе полегчает? Да пошел ты, со своей фирмой! Тоже мне, директор! Я ничем не хуже тебя. Я мог бы быть отличным специалистом, но ты теперь настолько крут, что даже в помощники тебе не гожусь! Профитькаешь папины деньги… - попомни мое слово». На этом он вышел. А я еще долго стоял посреди комнаты, разинув рот. Главное, он был прав – он мог быть лучшим специалистом, чем тот, что стоял на его должности. Но мне было приятно ему отказать. Потом я пожалел. Я просто начал бояться. Каждый раз, когда у меня случались неполадки в работе, я с дрожью в конечностях вспоминал предписания Андрея. Я был почти одержим этим страхом. Первое время. Потом все немного поутихло. Намечалась неплохая сделка... Она и оказалась моим самым наихудшим вложением, где я оставил все акции своей фирмы и нескольких своих клиентов. Хорошо, папа не видел этого позора…
   Артур слушал меня, не моргая.
- Знаете, дело ведь не в проклятии Андрея. Дело в том, как вы к нему относитесь.
- К Андрею?
- Нет же, к его словам. Помните, я уже говорил, человек таков, каковы его мысли. Вы сами притягивали поражение своими страхами за будущее. Само по себе проклятие с одной стороны мало чего стоит. Если его не подпитывает другая сторона. Понимаете?
- Понимаю…, - кажется, я начал что-то понимать…, - но что мне теперь делать?
- Подумайте, чего вы хотите, и делайте это. У вас сейчас кризис, но, как говорят в армии, «еще не было ночи, которая не сменилась бы рассветом».  Начните мыслить с позиции «Возможно всё»,  но помните, вера в это ничего не стоит без действия. Ставьте цель и идите к ней. У вас все получится, поверьте. У меня ведь получилось.
   Артур сердечно улыбнулся.
   Я был готов расплакаться, но что-то сильно ударило в голову. В глазах потемнело и я снова оказался в полутемном коридоре с множеством черных дверей.
- Артур, где вы? – кричал я, надеясь вернуться. Но больше никто не отвечал.
Я снова здесь. Этот кошмар не закончился! Слабые лучики надежды целиком и полностью растворились в коридорном полумраке. Я метался из стороны в сторону, разрывая на себе одежду. Моя пижама… Мокрая и грязная. Она снова на мне. Что мне сделать, чтоб вернуться обратно? На мгновение я затих. Я решил полезть в карман за листочком с именами. Что это за листочек? Я долго дёргал одежду, пока не понял, что карманов в пижаме нет. И больше нет того загадочного листочка. Что же теперь делать? В отчаянии я с силой бросился на следующую дверь. И без особого труда высадил её, приседая на корточки от давления в висках…

Глава 7.
   Когда давление утихло, я открыл глаза.
- Вы хорошо себя чувствуете? – послышалось позади. Ко мне подошла зрелая женщина довольно приятной внешности.
- Да, ничего страшного, все в порядке. Ой, кажется, я уронил стакан.
Засуетившись, я нагнулся собирать осколки.
- Нет-нет-нет, не волнуйтесь, я сама…, - заметушилась активно молодая официантка.
   Я сидел за столиком кафе или ресторана. Зал был небольшим, но уютным. Интерьер -  в классическом стиле. Женщина обошла меня со стороны и села за мой столик напротив. Она была среднего роста. Закрученные в ракушку волосы и длинные сережки, свисающие жгутиками до плечей, придавали ей особую пикантность. … На ней был кожаный красный костюм и черные, обшитые бордовым бисером сапоги. Тяжелое колье, лежащее на шее, и такими же жгутиками свисающее и утопающее в грудной прорези, наводили меня на мысль, что моя собеседница – довольно знатная женщина.
   Присев, она оглядела меня и сказала:
- Добрый вечер еще раз. Илья Игнатьевич очень приятно отзывался о вас. Говорил, что вы лично у него начинали журналистскую деятельность.
Я понял, что она говорит обо мне. Она считает меня журналистом. Мне жутко всё это не нравилось, но так же, до жути хотелось, поскорее разобраться со всем этим.
- Здравствуйте. Да, он не соврал.
Она улыбнулась, плавно перейдя глазами с моего внешнего вида на меню.
На мне была надета голубая рубашка и черные в полоску того же тона брюки. По правую руку от меня на столе лежал открытый блокнот. Я взял его с умным видом. На отмеченной странице несложным почерком было написано: «Исаева Нина Владимировна». А под именем – «бестсел.» и название в кавычках – «По лезвию страсти и власти».
Отложив в сторону меню, она посмотрела на меня и с интересом произнесла:
- Ну, что, Александр, приступим?! Что вы хотите узнать о моей книге?
- Ах, да, - заметно разволновавшись, я нервно глянул в блокнот, - Нина Владимировна…
Нужно было выждать некоторую паузу для полной уверенности, что это именно она. Нина сосредоточенно смотрела на меня. Тогда я задал несколько совсем незатейливых вопросов:
- Расскажите, пожалуйста, в кратцах, о чем ваша книга, и почему вы решили так её назвать? Это роман?
- Разумеется, я рассчитываю на то, что вы уже ознакомились с моей книгой, прочтя ее…, - на предпоследнем слове, она сделала слегка заметное ударение, - но я не против буду еще раз сделать небольшую аннотацию. Конечно, это роман.
   К нам подошел официант, и Нина заказала принести средне прожаренный бифштекс и лимонный фреш. Я попросил чай без сахара, и мы продолжили наш разговор.
- Название говорит само за себя! Речь идет о вытеснение любви путем внедрения власти в отношения между любящими. Бестолковая страсть и доминирование одного человека над другим по кусочку отравляет нить, связывающую обоих. Попытки порабощения приводят к конфликтам среди сторон, либо к самопожертвованию того, кто слабее. В любом случае, мы наблюдаем лишь разрушение любви.  Это история двух влюбленных, которых заглотнула проблема власти. Любовь превратилась в презрение. Осознав свои ошибки, каждый из них после найдет еще свою любовь. Но любовь друг к другу больше не вернется.
   Нина отклонилась назад, словно почувствовала за спиной официанта с заказанным блюдом. Мне принесли чай с лимоном и я, аккуратно пытаясь выдавить из него сок, задал сопутствующий вопрос:
- Какой мотив побудил вас написать этот роман?
   Нина, занятая разрезанием бифштекса, на секунду подняла на меня глаза, и, качая головой, тихо усмехнулась.
- Скажу не как журналисту…, - тут она заговорищески нагнулась телом ко мне, - У самой в жизни были похожие проблемы. Поэтому, мало что пришлось брать из головы.
   На этом она шутливо рассмеялась. Накалывая на вилку кусочек полусырого мяса, Нина решила чистосердечно признаться:
- Вы знаете, я с мужем развелась из-за этого…
   Мне стало неудобно, что пришлось затронуть такую тему, но она, ничуть не смущаясь, продолжала:
- Он был жутким ревнивцем. Стремление к власти чаще всего есть порождение ревности.
   Нина посмотрела на в очередной раз наколотый ею кусочек мяса, как удав на лягушку, покрутила вилкой, словно вспоминая что-то, и отправила его резко себе в рот.
- Он просто съел меня своими подозрениями. Самое обидное, я до умопомрачения любила его. Но он все испортил. Своей глупой ревностью. Он не позволял мне ни с кем общаться. Постоянно названивал. А какие истерики закатывал, если опоздаю на пять минут с работы или сделаю что-то, не посоветовавшись… Он всегда говорил, что это проявление его большой ко мне любви. Сначала я жертвовала своим привычным образом жизни для него, но потом стала жить своей жизнью. На этом наши отношения закончились. Мы прожили вместе пять лет. Один год рая и четыре мучительно-адских года. Теперь, пересматривая свое прошлое, я всё больше уверяюсь – это была не любовь. Любовь должна быть чистой, построенной на доверии, без всяких примесей ревности. До тех пор, пока ты будешь испытывать страх, до тех пор, пока у тебя есть себялюбивое эго, ты не узнаешь истинной любви. Сережа потерял меня, от того, что сильно боялся потерять… Не смешно ли?
   Нина вопросительно махнула стаканом. А я уже думал о другом. Вся эта Нинина история была мне так знакома. Она напомнила мне наши с Лизой отношения. У меня внутри все запекло, будто туда залили кипяток. Неохотно я начал признавать, что вел себя, почти как Нинин Сережа. Еще с самого знакомства. И после свадьбы ничего не изменилось. Я был все таким же ревнивцем. Господи, как же я боялся её потерять! И к чему это привело. Ей скучно было торчать одной дома. Я видел, как она тоскует, но не уделял этому надлежащего внимания. Главное, пока Лиза дома, я мог за неё не волноваться. Вот она и нашла себе любовника - менее занятого мужчину…
- Но почему люди ревнуют? - не удержался я, - не от того ли, что все таки любят?
- Нет. Только от неуверенности в себе и чувства собственничества, подкармливающего свое эго. Понимаете, для того, чтобы быть уверенным в безоговорочной любви к себе другого человека, ты сам не должен ставить ему никаких условий. Для того, чтобы научиться любить другого, ты должен, прежде всего, полюбить себя, и для того, чтобы получить любовь, ты должен сперва её дать. Такие простые истины, но мы так часто их игнорируем.
   Чем больше я слушал Нину, тем больше убеждался в её правоте. Мои страхи не давали мне жизни. Постоянно всплывал один вопрос: «Что я буду делать, если Лиза меня бросит?». Этот страх вызывал у меня стремление обладать.  Пристрастившись, я стал ревнивым и требовательным. Я не мог понять, любовь – безусловна. Страх всегда выдвигает условия. Может, я не любил никогда по-настоящему?
- Нина Владимировна, раз мы уже откровенничаем… Вы знаете, должен признаться, мой брак тоже распался по тем же причинам. Я был непроходимым ревнивцем. И она мне изменила. Что мне теперь делать? Вы могли бы простить измену?
   Кажется, я немного озадачил ее. Нина отложила в сторону стакан и пододвинула стул ближе.
- Проблема в гордыне. Гордыня, самолюбие… Забудьте о них. Забудьте о чувстве собственной важности и простите её, или попросите прощение за то, что были таким эгоистом. Я не говорю, что это легко. Но это лучшее, что вы можете сделать. И совсем скоро вы увидите, как к лучшему измениться ваша жизнь.
- Но я не смогу жить с ней, как прежде, будто ничего не произошло. Всё изменилось. Для меня всё изменилось.
- Тогда не живите с ней!
   Нина сказала это так просто. Меня даже задело.
- Но я люблю её.
- Значит, не расставайтесь.
- Не могу. Да, мы должны расстаться. Так будет лучше.
- Не отчаивайтесь. Простите её, и начните жизнь с чистого листа. Не нужно мучить друг друга. Все мы ошибаемся. И порой ошибки дорого стоят, оставляют глубокие раны. И есть раны, которые никогда не заживают. Зачем же их ковырять? Рано или поздно, пойдет заражение крови… Это все равно, что ходить по лезвию…
- Вы знаете, Нина Владимировна, вы мне очень помогли. Спасибо. У вас замечательная книга. Надеюсь, она «вылечит» многих людей…
- Это вам спасибо, Александр! За то, что вы такой интересный и приятный собеседник.
- Ну что ж, уже поздно. Я вызову вам такси.
- Нет-нет, я на машине.
   Вставая с кресла, Нина немного склонилась надо мной и тихо сказала:
-  Вы еще обязательно узнаете, что такое настоящая любовь. Вы сразу поймете, когда почувствуете…
   Здесь она загадочно улыбнулась. Затем полезла в сумочку и достала небольшой кожаный коричневый блокнот. Полистав его, Нина вырвала страницу и протянула ее мне:
- Вот, держите, я не знаю, кто написал этот стишок. Но всегда ношу его с собой. Он немного нагоняет тоску и помогает мне творить.
- Спасибо, а-а-а, у вас…?
- У меня есть, не беспокойтесь, - улыбнулась Нина, направившись к выходу, - До свидания!
- Нина Владимировна?  - закричал я ей вдогонку. Она отзывчиво посмотрела мне в глаза. И я с немного застенчивым видом спросил:
- Вы нашли свою любовь?
- Конечно, - подмигнула мне она и вышла, а я еще некоторое время сидел за столиком, вчитываясь в стихотворные строки:

«Любовь спасает мир от разрушений -
Запомни это каждый человек -
Она идет от глаз твоих, от век,
От мыслей, чувств, желаний и творений.
Любовь спасает мир от суеты,
Великое даруя от Вселенной,
Но мы ползем вперед по жизни бренной,
Не ведая Великой Красоты.
Любовь - начало всех начал на свете,
Она рождает все, что в мире есть.
Лишь человеку выпадает честь:
Хранить живое, быть за все в ответе.
Его предназначенье - жизнь беречь,
Но он не помнил и забыл об этом.
Пренебрегая Разума советом,
Он сбрасывает ношу эту с плеч.
Так легче жить, духовность презирая,
О Высшем не заботясь никогда.
У человека есть одна беда:
Живет он, о Великом мало зная».


   Читая, я расплатился за ужин и направился к двери. На меня нахлынули эмоции. Я так затосковал… по Лизе, по родителям, по друзьям, которых не имел, по утренним пробежкам и вечерним прогулкам, по Солнцу, ветру, чистому воздуху и по чему-то, чего никогда небыло. Я снова чуть было уже не прослезился от спонтанно посетивших ощущений, как вновь почувствовал сильное головокружение и свист в ушах. Через долю секунды я уже стоял в коридоре. Теперь я не сильно отчаивался. Я понял, что Хочу узнать все эти секреты… И медленно заглянул в третью дверь.



Глава 8
   Я испытывал  те же ощущения. В глазах стремительно потемнело. Так, что пришлось нагнуть вниз голову. Открыв глаза, я содрогнулся от ужаса. Я вел на скорости автомобиль и в нескольких десятках сантиметров от меня стоял, замерев от страха, человек. Я не успел ничего предпринять. Все произошло слишком быстро. Человек ударился о капот машины, и его отбросило на пару метров в сторону. Я пытался тормозить, но автомобиль двигался по инерции.
   О, ужас, я сбил человека! Это был обыкновенный бомж. Так я смог определить по его внешнему виду. Но меня это не волновало. Я сбил человека…
Пребывая в состоянии шока, я остановил машину и мигом кинулся назад к потерпевшему. Подбегая к нему, моё, судорожно сжимающееся сердце испытало огромное, непередаваемое облегчение – он встал. Поднялся, поднял сумки и, даже не посмотрев на меня, похромал в сторону тротуара.
- Простите, - крикнул я, догоняя его, - я виноват. Как вы себя чувствуете? Может, вызвать скорую? Я сейчас позвоню.
- Не стоит, - ответил мне бомж, не оглядываясь.
- Но, давайте, я вас подвезу. Я могу чем-нибудь помочь? Мне так неловко.
   Тут бомж остановился, презрительно посмотрев на меня:
- Не нужно так деликатничать. Дойду без твоей помощи.
   Мне не нравился такой тон беседы, никто так дерзко мне еще не отвечал, но я понимал, что виноват перед ним, поэтому приходилось терпеть, дабы хоть немного очистить совесть.
- Давайте, я вас подвезу. Мне действительно очень неудобно.
- Отчего? От того, что перешел дорогу в неположенном месте?
   Я оглянулся на проезжую часть, медленно соображая, что он не врет, и бомж отрадно рассмеялся. Не зная, что ответить, я кинул стандартную фразу:
- Зачем же рисковать? Правила дорожного движения одинаково касаются как водителя, так и пешехода.
- Я не живу по правилам.
- Я вижу, - хотел уже было я рявкнуть. Но не сказал. Я начал понимать, что не зря с ним встретился. Что он хочет этим сказать? Может, он знает секрет…?
- И всё же, - продолжил я, - вы поранены, давайте я вам помогу.
   Я протянул руки к его большим грязным сумкам.
- А давайте! – сказал бомж, потешно улыбаясь.
- Куда пойдем?
- Поедим. Я был бы не прочь съездить в ресторан. Очень хочется креветок с пивом. Мне брат когда-то привозил. Крупные такие. Вкусные…
- Хорошо, - ответил я, нащупав в кармане бумажник. Мы подошли к машине. Это был черный тонированный лексус. На мне была белая рубашка и черные брюки. Черный пиждак лежал на пассажирском переднем сидении.
- Прошу, - показал я жестом на сидение возле себя, убирая назад идеально  выглаженный пиджак. Бомж был глубоко удивлен происходящим. Пока он выкладывал аккуратно свои сумки, я посмотрел в зеркало. В зеркале был я. Такой же, как обычно: стильный, деловой, влиятельный. Таким я видел себя в зеркале каждый раз, собираясь на работу. Улыбнувшись, я положил руки на руль. На левой руке красовался золотой Ролекс, а на правой - широкий золотой браслет с крупной золотой печаткой. Кажется, я богатый! На всякий случай, я решил глянуть в бумажник. Обнаружив там несколько стодолларовых купюр и три кредитки, я полностью успокоился и мы поехали. 
- В какой вы хотите ресторан? – спросил я, проезжая мимо пары интересных заведений. Немного подумав, бомж решил:
- Давай в Праду! Это через три улицы за четвертым перекрестком. Прямо, - показал он рукой вперед.
- Угу, - кивнул я, ожидая зеленого света на светофоре и выбирая правой рукой на приемнике радиоволну.
- Вот-вот, хорошая рэпчина, - приостановил меня бомж, активно задвигавшись в такт.
   Мне было и смешно, и досадно от такой непредвиденной наглости. Я оставил волну с бессмысленным дворовым рэпом.
- Мне больше нравится классика, - протянул я, задумчиво вглядываясь в багажник вперед вырвавшейся машины.
- А-а-а, Моцарт, Бетховен…, кто там еще…? Я уже наслушался. Хочешь, плёночку тебе подгоню? Только не знаю, на чем ты её слушать будешь.
- Наслушались, говорите…? Это был риторический вопрос.
- Ну! А я разное слушаю. Всякое приходится. Сверху на первом этаже как включит молодежь…. – ни сна, ни отдыха. В общем, знаю все хиты. Ты не боишься, что я испачкаю тебе сидение?
- Что? – обернулся я, - А-а, нет, не боюсь. Этот ресторан?
- Вот он! Давно здесь не был, - сказал бомж, с предвкушением потирая руки.
- Выходите, я закрою машину.
   Мы вышли и направились к заведению. Я видел недопонимающие взгляды людей. Они смотрели на меня, будто я клоун и здесь сейчас идет прямая трансляция комедийного шоу со скрытой камерой. Я нелепо себя чувствовал. Мне было стыдно, и в то же время я был зол на них.
- Давайте сядем на улице. Внутрь нас могут не пропустить.
   Глупо, но я боялся, что он может отказать.
-  Что ты заладил, вы да вы?
- Ну ладно, - вздохнул я, - присядем.
   Мы сели за круглый столик под зонтиком и я заказал минеральную воду и поднос креветок с пивом.
- Подожди, - крикнул бомж вдогонку принявшего заказ официанту, - я бы не прочь еще мартини. Хочу мартини с пирожным.
- Вы уверенны? – немного несмело произнес официант, обратив на меня внимание.
- Конечно, уверенны! – ответил я, - принесите всё, чего хочет …..
   Я показал рукой на бомжа, сделав паузу, для его имени.
- Валерий! – гордо кивнул бродяга.
- Хм, - я почти удивился, - а меня зовут Кон…
   На этом я остановился, вспомнив, что это не моя жизнь и я не тот, за кого себя выдаю. Значит, у этого человека не мое имя. Хотя, какая разница!
- …Стантин Владимирович, - закончил я.
- Костяяян! – бомж радостно подал мне свою серую немытую руку, - тёска моего брата!
  Сначала я автоматически  отстранился, но, окончательно решив расширить свой предел брезгливости на этот день, уверенно пожал ему руку.
Обслуживание здесь было превосходное, и уже через полминуты у нашего столика стоял официант с нашим заказом.
- А где сейчас твой брат? – спросил я, расстегивая до груди две пуговицы на рубашке.
- Сидит уже семь лет. За кражу. Чёртовы законы! – возмущенно покачал головой бомж и хлебнул со стакана пиво, - Ммм, холодненькое…
   Я не знал, о чем можно с ним говорить. Странно, что я вообще его с собой позвал.
- Ты считаешь меня странным…? – глянул я на бомжа, медленно отпивая воду со стакана.
- Да ты просто извращенец! – сказал он, безразлично ковыряясь в креветках, словно это было само собой разумеющееся.
- Прости…! – я очень возмутился.
- Какой нормальный человек, вроде тебя согласится сидеть сейчас и тратить  на меня своё посчитанное время?!
- Может, ты и прав. Но что, если я просто хочу пообщаться с тобой, узнать о тебе больше. Может, мне интересно…
- Ну вот, я же говорю, извращенец!
   Мне уже было безразлично его мнение по поводу меня. Я хотел понять, что он из себя представляет. И как планирует свой каждый новый день.
- Хорошо. Что ты планируешь делать вечером?
- Кх, - бомж наигранно поперхнулся, - ты что такое говоришь?
- Не понял.
- Нет, это я не понял. Разве я должен планировать свой вечер?
- Ну, не знаю, - я даже растерялся очень искренним удивлением своего собеседника.
- Ну вот, не знаешь, а задаешь такие глупые вопросы. Это Ты, видимо, привык всё планировать. Утром – подъем в 6:30, Телячья грудинка с шампиньонами, салат из персиков и груш и апельсиновый сок на завтрак, работа, 12:30 – бизнес-ланч, работа, конференции, собрания, мероприятия…, по ходу их фуршет. Вечером ты возвращаешься домой, отказавшись от приготовленного женой ужина, поскольку тебя уже тошнит от красной икры и маринованных мидий в белом соусе, съеденных на фуршете; ложишься на диван; включаешь телевизор без звука, и заезженный диск с музыкой, одновременно пытаясь читать газетные новости. Не найдя ничего нового ни в газете, ни на экране, засыпаешь прямо на диване. Жена будит тебя, зовя в спальню. Но ты уже так устал, что не можешь уделить ей внимание. И повернувшись лицом к стенке начинаешь храпеть до следующего утра, 6:30.
   Я смотрел на него с широко открытыми глазами и не знал, что ответить. К чему он это всё говорит..?
- Я знаю это, потому что сам так жил.
   У меня отвисла челюсть. Нелегко было вообразить, что человек, сидящий сейчас напротив меня, и с большим нескрываемым удовольствием уминающий креветки,  был когда-то совсем другим. Я мог бы допустить, что он шутит, но по неизвестным причинам я верил ему. 
- Ну и что же случилось?
- От меня ушла жена, я понял, что ненавижу свою работу, и решил изменить свою жизнь.
- И ты променял ту жизнь на эту? – я удивленно поморщил нос.
- Ты не поймешь меня. Ты не поймешь, что такое «свобода действий», «свобода мыслей», «свобода слова» и «свобода выбора». Ты все это имеешь, но не можешь использовать целиком в своей текущей жизни, поскольку боишься ошибиться. Страх совершения ошибки загоняет тебя в тиски посредственности. И чтобы освободиться, нужно преодолеть этот страх.  Но это слишком сложно для тебя. Потому что, все, что ты делал до этого дня – уже крепко вошло в привычку.
   Я не мог поверить, что он может так красиво и убедительно говорить. Как он может бродяжничать?
- Я тебе расскажу одну историю, - продолжил Валерий, - может ты её уже слышал…  «Как я могу узнать, каким путем лучше пойти по жизни?» спросил ученик своего учителя. Наставник попросил, чтобы ученик изготовил стол. Когда стол был почти завершен – требовалось только забить гвозди в крышку – учитель приблизился к ученику. Тот вбивал гвозди тремя точными ударами. Но все же один гвоздь вбивался с трудом, и ученик должен был потратить на него еще немного времени. Четвертый удар вбил его слишком глубоко, и дерево покрылось трещинами. «Твоя рука всегда била молотком только три раза», сказал учитель. «Когда какое-нибудь действие становится обыденным, оно теряет свое значение; и это может стать причиной повреждения. Каждое действие – твоё действие, и есть только один секрет: никогда не позволяй привычке управлять своими движениями».
- И что ты предлагаешь делать? Стать таким как ты?
- Не обязательно. Хотя я в своем теле никакого дискомфорта не чувствую. Я бы никогда не променял свою жизнь на жизнь одного из этих упитанных папаш.
   Здесь Валера обернулся и обвел рукой мимо сидящих персон.
- Жизнь должна подчиняться велению сердца, а не ума. Ты уже не мешаешь самому себе в погоне за счастьем. Ты сбрасываешь с плеч гнёт стыда и чувство вины, освобождаешься от осуждения самого себя и окружающих. С этого момента все взгляды и принципы, которые осложняли твое существование и делали тебя несчастным – просто улетучиваются.
- Хочешь сказать, что ты счастлив?
- Ну, конечно! Мне всего хватает. Для жизни и для удовольствий. Я больше не унижаюсь и не пресмыкаюсь перед боссами. Я сам себе хозяин. У меня появились настоящие друзья. У меня есть любимая женщина. У меня появилось небо над головой, которым я могу любоваться, не вспоминая, что уже поздний час и мне пора идти спать, потому что завтра рано на работу. Меня ничто не обязывает, ничто не держит, я никогда ничего не планирую. Это преображает мою жизнь. Она становиться увлекательной. Увлекательной игрой. Меня могут полить грязной водой с ведра из окон высотки, и угостить мартини с креветками, покатать на Лексусе. Я не знаю, к чему приведет каждый мой новый шаг. Но я никогда не жалею, куда бы ни пошел. Не пытайся быть последовательным. Еще Святой Павел сказал: «Мудрость мира является безумием в глазах Бога». Не пытайся быть правильным. Всем не угодишь. А жизнь одна. И её нужно прожить для себя. Так, чтоб потом не винить себя и других в своем несчастье.
- Ты веришь в Бога?
- Конечно! Только он мог создать всё это, - устремляя в небо глаза, Валерий  едва заметно нарисовал головой в воздухе окружность.
- Нда, наверное…
   Валерий начал есть пирожное, с наслаждением откусывая консервированную вишенку на верхушке.  А я молча сидел, с интересом вдумываясь в его слова.
Я не стал завидовать Валерию, но, должен признать, он был во многом прав. Я всегда пытался оправдывать чужие надежды, не задумываясь над степенью важности всего этого для меня лично. Поэтому я страдал. Не оправдывая и оправдывая - когда понимаешь, что силы и время потрачены впустую и тебе это не нужно. Почти всегда я делал то, что от меня просили, не уделяя внимания своим истинным  большим и мелким желаниям. Хотя, как можно отдавать свою жизнь на волю случая? Разве так можно?
- Скажи, ну что плохого в том, что ты строишь на завтра планы?
- В этом нет ничего плохого, только если это не переходит в твои ежедневные заботы и твои действия не переходят в привычку. Это всё равно, что всегда носить один носок.
- Но это лишь дисциплина, труд, ответственность – всё, что является необходимым условием богатства. Разве тебе не хочется быть богатым?
- Я и так богат. По-своему. О настоящем размере богатства судят не по количеству денег в кошельке, а по качеству жизни, которую ты ведешь. По-настоящему богат лишь тот, кто способен прожить свою жизнь так, как он хочет.
   Он говорил так благосклонно и искренне, что теперь я ему завидовал. Допивая бокал мартини, он действительно выглядел счастливым.
- Я выйду на минутку в туалет, - сказал, закончив трапезу Валерий, и медленно направился внутрь.
   А я расплатился по чековой книжке и ждал… пока улечу узнавать следующий секрет. Облако шума и пыли в голове не заставили себя долго ждать и через несколько секунд я уже стоял в коридоре у четвертой двери. Что на этот раз мне придется пережить? Меня это волновало и притягивало. Ни один психолог не помог бы мне решить мои проблемы так, как это сделали простые почти незнакомые люди. Минут десять я блуждал по коридору, пытаясь собрать воедино все мысли.  Подготовившись эмоционально к следующему полету, я переступил порог четвертой черной двери.

Глава 9
   Я оказался во дворе большого красивого дома. И двор выглядел достаточно внушающих размеров. Оглядевшись по сторонам, я заметил, как за моей спиной закрылась дверка от ворот. В руке я держал две коробки пиццы и одет был очень непривычно: бордовые штаны, светло-розовая рубашка и фартук с рисунком горячих парующих блинчиков по центру. Должно быть, я – разносчик пиццы. Куда же ее доставить? Зайти в дом или отдать дедушке, что играется с детьми в саду?
   Подойдя ближе, я смог заметить, что дедушка сидит в инвалидной коляске. Но это ему совсем не мешает играться с внуками, проказливо отбивая теннисной ракеткой маленький мячик. Он казался таким жизнерадостным и молодым дедушкой, что я засмотрелся на их интересную игру, поражаясь его движениям, выносливости и неповторимому энтузиазму, ведь он далеко уже не мальчишка! А играется увлеченно, отдаваясь игре, как ребенок. 
- Доброе утро! – поздоровался я, улыбаясь.
- Доброе утро! – ответил мне дедушка, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.
- Я принес вам Пиццу. Все как вы и заказывали? – я протянул ему коробки, пытаясь завязать беседу.
- Ой, да это хлопцам! Пусть сами смотрят, что заказывали. А ну ка, мальчики, поглядите, какую дядя принес вам пиццу!
- Круто! – послышался детский хор, - Деда, ты с нами?
- Нет, я еще погуляю. Жарко, совсем есть не хочется, - посмотрел он на меня, потягиваясь, - Вы так целый день ездите с заказами?
- Нет, это последний. Я с самого утра. Уже освободился, - ответил я, не желая никуда ехать. Мне больше хотелось пообщаться с этим улыбчивым пожилым человеком.
- Сегодня отличная погода, - задумчиво кинул я стандартную фразу.
- Да, - поддержал меня старик, - присаживайтесь, если хотите.
   Он показал на подстилку, лежащую подле него на подстриженной зеленой траве.
- Вы уверены? – осведомился я, немного смутившись.
- Ну, только, если вы не возражаете.
- Не возражаю, - ответил я с настроением и мигом уселся на расписной коврик.
- Меня Костя зовут, - продолжил я, рассчитывая с ним познакомиться.
- А меня – Ждан. Он учтиво подал мне руку.
- Красивое имя. И очень редкое, - заметил я, снимая туфли и опуская ноги в траву.
- Спасибо, - усмехнулся дедушка, отпивая с фляги воду. – Хочешь воды?
- Нет пока, спасибо. Это ваши внуки? – я кивнул головой в сторону дома.
- Мои… Стасик и Славик! Один старше другого на три года, но похожи… - не разлей вода.
- Должен признаться, вы так активно игрались с ними, так живо и весело… Ваше задорное настроение произвело на меня огромное впечатление.
   Старик щедро рассмеялся.
- Да, я серьезно, я восхищаюсь такими людьми. Может, грех говорить плохо об усопших, но со мной мой дед никогда раньше так не играл. Я бы хотел в старости быть похожим на вас.
- Ну, что ты деда, право, в краску вгоняешь? Разве я что-то немыслимое сделал?
- Нет, но… разве вам не больно? – Я посмотрел на его ампутированные от колена ноги.
- Дело к старости. Сейчас легче заболеть, чем раньше. Сегодня - то болит, завтра – другое. На то она и старость. Но не буду же я сидеть и жаловаться. Зачем мне так себя наказывать?! – дед сказал это, словно не уловил моего намека насчет инвалидной коляски.
- Вы очень позитивно мыслите. Это здорово!
- Думаешь, раз я инвалид, обязательно должен быть сварливым ворчуном, либо ничем не интересующимся, безразличным овощем?
   Я уже открыл рот, чтобы все отрицать, но он не дал мне ответить.
- Ты прав, очень многие такими становятся. Знаешь, мне перерезало ноги еще в юности. Я тогда, помню, за девченкой одной бегал. И был лучшим футболистом во дворе. Любил играть, когда она наблюдала за нами с трибуны. Наверняка, мне удалось бы её соблазнить, если б в один день поездом не переехало мне ноги. Мы играли в прятки и я притаился между рельсами. Услышав звон поезда, я пытался бежать, но зацепился брючиной на что-то. Я думал, что не переживу последствий этого дня. Ноги пришлось ампутировать. Раньше удавалось  ходить на протезах, но теперь предпочитаю коляску.
- Извините, что спросил вас…
- Не стоит извиняться, мальчик. Мне не грустно об этом рассказывать. Я получил от жизни урок. Долго я печалился, плакал и болел. Я не хотел никого видеть. И несколько дней по приезду домой пролежал в кровати. Родители были очень обеспокоены. Через какое-то время я начал читать книги, не зная больше чем себя занять. Так начались мои летние каникулы. С улицы постоянно доносились крики увлеченно играющих ребят, и я снова начинал плакать. Телевизор больше не интересовал и не радовал. Эти красивые, богатые звезды, актеры… Ни у кого нет такого горя, как у меня. Я читал книги, и порой мне становилось легче. Но боль не проходила. Пока однажды я не наткнулся на книгу Эммет Фокс «Нагорная проповедь». Меня потрясли слова, которые я там прочел. Я выписал их на листок и повесил у своей кровати, чтоб никогда не забывать. И до сих пор их помню: «Не важно, насколько глубоко вы омрачены печалью, каким безнадежным представляется будущее… должное осознание любви развеет всё это. Если вы только сможете полюбить достаточно сильно, то станете счастливейшим и самым могущественным человеком в мире…».  Я не до конца понимал фразу «должное осознание любви», но слова заставили меня расплакаться. Я почувствовал, что был не прав по отношению к своим друзьям, когда не подпускал их к себе, кричал, что не хочу никого видеть. Я был не прав по отношению к родителям. Они заботились обо мне, проявляя искреннюю любовь, а я лишь грубил и затворялся от мира. Я был слишком зациклен на своих проблемах. И не понимал, насколько плохо моей семье и близким видеть меня таким… Таким изувеченным и таким разбитым. И что ты думаешь? Я изменился. С этого дня я начал заниматься собой. Качал руки и пытался разнашивать протезы. Я занимал себя любым делом, лишь бы не скучать. Помогал родителям, работал у папы в мастерской, рисовал, гулял на улице. Из уличного хулигана я превратился в примерного ученика. Мной восхищались в школе и гордились родители. Повзрослев, я стал одним из лучших дизайнеров в городе и встретил женщину своей мечты. Мы полюбили друг друга еще, когда я был студентом. Лежа на кровати в те дни депрессии, я даже представить не мог, что женюсь на таком прекрасном человеке и воспитаю троих детей. Теперь у меня двое внуков от старшей дочери. Младшая полгода назад вышла замуж. И сын уже собирается обзавестись своей семьей. Я счастлив, что смог реализовать себя, найти свое место в жизни. Кто знает, может, если б не тот случай на железной дороге, я бы так и не узнал, что такое счастье, и никогда бы не познакомился со своей любимой Даной.
- Я так рад за вас, - не удержался я. – У меня тоже в жизни были большие неприятности, не со здоровьем, правда, но тоже достаточно драматичные. Я был так расстроен, что чуть не покончил жизнь самоубийством. Мне стыдно говорить, но так и было.
- И что, ты понял, что ошибался?
- Конечно, я ошибался. Просто тогдашнее ничтожное положение слишком угнетало меня... Я чувствовал себя самым неудачливым человеком на свете. И не знал, с чего начать, чтоб исправить свою жизнь. 
- Послушай, никогда не отчаивайся, чтобы ни случилось. Нужно перестать обижаться на окружающий мир, войти с ним в гармонию, полюбив себя и всё то, что таится в твоем сердце. И верить, что все получится. Мне помогла моя вера.
- В Бога?
- Не обязательно. Нет. Вера в себя. Вера – это большая сила. Она делает возможным невозможное. Вера - это надежда, способная жить даже в отчаянии, это свет в конце тоннеля. Вера – это жизнь. Она не имеет ничего общего с религией, она живет в душе каждого из нас.
- А вы верите в Бога?
- Я верю в Бога. Кто-то однажды сказал: «Есть два Бога. Бог, которому учили нас профессора, и Бог, который учит нас. Бог, о котором всегда говорят люди, и Бог, который говорит с нами. Бог, которого мы научились бояться, и Бог, который говорит с нами с состраданием. Есть два Бога. Бог, который где-то очень высоко, и Бог, который принимает участие в нашей повседневной жизни. Бог, который требует от нас, и Бог, который прощает нам наши долги. Бог, который угрожает нам кострами Ада, и Бог, который показывает нам наилучший путь. Есть два бога. Бог, который сокрушает нас под нашими грехами, и Бог, который освобождает нас своей любовью». Есть два Бога. Лишь тебе выбирать, в которого верить и верить ли вообще.
- Ну а ты веришь в Бога? – спросил Ждан после небольшой паузы.
- Верю, только пока не знаю, в которого из них.
   Старик доброжелательно улыбнулся.
- А вы верите в Ад? Или в Рай? Что, по вашему мнению, происходит с человеком после смерти? – очень долго мучивший меня вопрос, наконец, вышел наружу.
- Лично я не верю в Ад или Рай после смерти. Мы уже, прямо сейчас, живем в Раю или в Аду. Эдем и пекло существуют только в голове. Я верю, что разум не гибнет вместе с мозгом, поэтому, если мы страдаем, сейчас, то будем страдать и после смерти. Рай или ад – здесь и сейчас. Не нужно ждать до самой смерти. Если не пускать жизнь на самотек, а принять за нее ответственность, и делать то, что делает тебя счастливым, ты можешь жить в раю уже сейчас, пока живешь на земле.
- То есть, вы думаете, что бы со мной не случилось, я всегда могу выйти из этого, и быть счастливым, поверив в свои силы?
- Именно! Вера и любовь творят чудеса. Чего бы ты не захотел в своей жизни – будь то здоровье или счастье, любовь или богатство - поверь, что это возможно, что оно твоё, и бери смело, оно –твоё!
   Как сильно прозвучали эти слова! У меня даже сердце забилось чаще. Я хотел поблагодарить старика за все его полезные ненавязчивые советы, но почувствовал, что отрываюсь от земли. Шум в голове заставил приложить ладони к ушам, и я очутился снова на пороге длинного полутемного коридора. Я бы согласился со словами старика, о том, что Рай и Ад – лишь продукты сознания, если б он ответил на вопрос: Где я сейчас? Где, как не в Аду? Немного поразмышляв об этом, я понял, что лучше будет не мучиться необъяснимыми вопросами, и живо прошел к пятой двери.

Глава 10
   Голова пошла кругом, на секунду я приостановился, и, открыв глаза, снова пошел вперед. Я шел с букетом в руках по огромному затемненному залу. А со мной десятки человек. Мы продвигались к сценической площадке под шум бурлящих аплодисментов. По очереди люди подходили к человеку во фраке, стоявшему посреди сцены, восторженно вручая ему цветы. Я понял, что нахожусь на концерте, и, кажется, концерт только-что закончился. Подойдя к неизвестной мне знаменитости, я также, улыбаясь, вручил ему свой пышный букет. Он поблагодарил меня и я обернулся, чтобы уходить, но мои часы зацепились за обертку. Расстегнувшись, они соскользнули по руке и остались висеть на букете. Мне стало очень неудобно, и я сделал вид, что ничего не заметил.
   На выходе из зала, при виде раздевалки, я нащупал в кармане номерок. Выдавая мне пальто, дежурная бабушка спросила:
- Ну как вам Собески?
- Кто? – не понял я.
- Ярослав Симеонович, - ответила гардеробщица, немного удивленно разведя руками.
- А, - кажется, я понял, о ком идет речь, - конечно, понравился. Спасибо.
   Я надел пальто, а дежурная, улыбнувшись, продолжала  выдавать верхние одежды нахлынувшему потоку людей.
   Выйдя на улицу, мне захотелось закурить. Обычно я не курю. Но, обнаруженная руками в кармане пальто коробка сигарет, сейчас чрезвычайно возбудила.
   Я курил, стоя у двери здания, слегка опершись об широкую колонну без малейшего понятия, куда податься. Что-то держало меня здесь. Я отпустил все мысли и просто смотрел на моросящий дождь и проезжающие мимо машины, медленно выдувая дымовые кольца. И вот, что-то меня стукнуло вновь прокрутить в голове наш разговор с дежурной. Как она сказала? Ярослав Симеонович? Ярослав?
   Я начал жадно перерывать свои карманы. Но ничего больше в них не выявил. Немного огорчившись, я опустил руки в брючные карманы. И вынул оттуда то, что искал. Тот список с именами. Моя память подвела меня с именем пятого в нем по счету человека. Я пересмотрел все четыре имени, по-очереди вспоминая все события и эмоции, связанные с каждым из них. Под пятым именем был Ярослав.
   Невероятно! Я должен буду встретиться с этим известным певцом, которому только-что дарил цветы. Но как? Я стоял, смотря на каждого выходящего из двери человека. Минут через двадцать толпа полностью «рассосалась». Но я продолжал стоять. Я не знал, что говорить, если вдруг увижу его. Но это было уже не важно. Главное, увидеть. Постепенно надежда угасала. Может, он ушел через другой выход и уже давно уехал? Я подождал еще десять минут и, полностью отчаявшись, бездумно двинулся вперед, медленно спускаясь по ступенькам.
- Молодой человек? – послышалось сзади.
   Я взволнованно обернулся. И увидел его! Не зная, зачем он ко мне обращается, я машинально двинулся навстречу.
- Вы забыли свои часы, - сказал с поучительной улыбкой Ярослав.
- И вы пришли, чтобы отдать мне их? – я недоумевал.
- Как видите, - смешно пожав плечами, он протянул мне позолоченный браслет.
- Но я мог уже уйти, - сказал я, представив, что его забота могла оказаться бессмысленной.
- Но не ушли же, - улыбнулся снова Ярослав.
- Спасибо! Большое спасибо! Я это случайно… зацепились, наверное.
- Бывает. Давно вы ходите на оперу?
- Я? Нет. Откровенно говоря, впервые здесь.
- Надеюсь, что оправдал ваши надежды.
- Безусловно!  - Я собрался уже было что-то наврать, поскольку не слышал его пения, но он не дал мне закончить.
- Не хотите есть?
- Что? – этот вопрос был, как снег на голову, - Да, я перекусил бы!
- Можно, я вас угощу. Мне нужно было лететь домой. Но рейс отменили из-за надвигающейся бури. Поэтому, я весь вечер свободен.
- Поужинать с вами? С удовольствием! – я был приятно удивлен и мы спустились по ступенькам прямо к его машине. Водитель повез нас в ресторан.

   …Здесь играла живая музыка. Ненавязчивый внутренний пейзаж и слегка приглушенный свет от ламп создавали чувство комфортности и легкости.
- Я не люблю шумных заведений. Назар угадал с местом, - промолвил Ярослав, присаживаясь за столик.
   Я понял, что речь идет о его водителе.
   Мы сели, и я не знал, о чем можно говорить с известной личностью. Он первым обрушил секундное молчание.
- Для меня стихи, музыка – это смысл жизни. Я этим живу. Это нечто святое, нечто неотделимое от меня. Понимаете?
   Я кивнул головой, не понимая до конца, как можно считать музыку высшим благом на свете. Я тоже любил искусство, но как-то по-своему, без фанатизма. Впрочем, Ярослав не выглядел фанатом, и я по-доброму завидовал ему. У человека талант. Он раскрыл его и получил признание. Вероятно, крайне приятно делать то, что приятно делать.
- Это отлично, что вы нашли себя, своё место в жизни.
- Моя детская мечта! – сказал Собески, заказывая рыбный салат.
- Я тоже в детстве мечтал быть величайшим писателем. Как я любил в школе писать сочинения! Однажды моя любимая учительница, Ирина Борисовна – до сих пор помню ее имя, похвалила меня и сказала: «Сынок, у тебя талант!». Я тогда был очень горд за себя и очень признателен ей. Но прошли годы, и я начал заниматься делом отца. Тысячи выпускников института, в котором я учился, мечтали бы оказаться на моем месте. А я не ценил. Руководил фирмой, словно она не моя. Пока не потерял все. Не знаю, кем я теперь хочу быть. Думаете, я занимался не своим делом?
- Возможно.
- Но разве я могу сейчас заняться воплощением детской мечты? Что, если она тоже ошибочна?
- Что вы почувствовали, когда Ирина Борисовна сказала, что у вас талант?
- Я поверил ей. Но разве сейчас это имеет смысл? Столько воды утекло…
- Разумеется, имеет!
   Я заказал отбивную с греческим салатом и кофе в то время, как  Ярослав продолжал:
- Хотите, я расскажу вам любопытную историю одного мальчика?
   Я сделал положительный кивок головой.
- Когда мальчику было одиннадцать лет, он работал на автомобильной мойке. И ужасно мечтал стать певцом. Но его первый учитель охладил детский пыл: «Ты не можешь петь, - сказал он. – У тебя совершенно нет голоса. Он похож на скрип несмазанной старой двери». Мальчик очень раздосадовался. Но его бабушка, которая сама воспитывала мальчишку, обняла и похвалила своего внука. Она сказала, что он отлично поет, и что нисколечко не сомневается в его способностях к пению. Пока родители работали в другой стране, старушка собирала по копейке деньги, торгуя семенами и откладывая с пенсии, и отдавала все своему единственному внуку на уроки пения. Бабушка хвалила его и подбадривала в минуты, когда у мальчика не всё получалось. Говорила, что уверенна в его таланте и в том, что он всего достигнет.  Мальчик поверил в свои силы. Он не сдался. И эта вера изменила его жизнь. Его звали Собески Ярослав, и он стал, простите нескромность, одним из величайших и самых именитых оперных певцов своего времени.
   Должен сказать, у меня пересохло в горле от неожиданности. Я не мог поверить, что его учитель когда-то так ему сказал.
- Это немыслимо, - развел я руками.
- Но именно так и было, - улыбнулся певец, приступая есть принесенный официантом овощной салат.
- Я потрясен вашим рассказом.
- Главное, не раскисать и не сдаваться. Вас все равно будут критиковать. Делайте то, что подсказывает вам сердце, и не слушайте других. Вы добьетесь многого, если поверите в себя.  В каждом из нас есть свой уникальный талант. И у вас он есть. Откройте его, пользуйтесь им – и наслаждайтесь!
   Его слова несли в себе такую легкость и оптимизм, что я буквально почувствовал, как заряжаюсь его энергией.
- Вы уверенны? А если у меня все же не получится? И желания пойдут врознь с действительностью?
- Вы не должны об этом думать. Побеждает тот, кто не боится поражения. Выходите в этот мир с установкой победителя и ничего не бойтесь. Ведь жизнь проходит очень быстро. И в конце мы жалеем обо всем, чего не сделали в своё время, испугавшись. И казним себя за упущенные шансы, которыми воспользовались другие люди.
   Мои мысли перебил шум людей, сидевших рядом в ресторане.
- Собески? Это же он! Видишь? – прокричал кто-то позади меня, и уже через минуту около нашего столика образовалась завидная толпа. Все они просили автограф. Ярослав чистосердечно расписывался на бумажках, записных книжках, и даже на туфлях и телефонах. На всём, что подавали ему восхищенные поклонники. Внезапно кто-то выкрикнул с массовки: «Ярослав Симеонович, а спойте нам, пожалуйста, что-нибудь со своего репертуара». Его сразу же подхватили. «Спойте! Спойте!», - кричала публика. И Ярослав, ни капли не смущаясь, оставив на столе недоеденный салат, вышел на сцену. Он что-то шепнул пианисту и под слаженные звуки рояля полился его обворожительно чистый голос. Он сражал своей силой и гармоничностью. Ярослав  пел так высоко и так низко, что я чуть не прослезился, представив, какой путь прошел этот уникальный человек. Такой талант нельзя было скопировать. Он был неподражаем. И я немного огорчился, что до сих пор не взял у своего нового друга автограф. Как здорово, что я сегодня с ним ужинал, - подумал я, ловя ушами каждый звук творения природы.
Через секунду я испытал легкое головокружение, а еще через секунду – потерял сознание и пришел в себя  в темном, навевающем страх, но уже привычном коридоре. Только сейчас я понял, что Ярослав был последним в скомканном списке, который я обнаружил у себя, перешагнув порог первой двери. Что теперь мне делать? Неопределенность обуревала меня. Долго не раздумывая, я открыл шестую…   

Глава 11
 
   Это поле. Бескрайние массивы напоминают пустыню. Но помимо песка под ногами встречается выжженная короткая трава. Никого нет, ни души, кроме меня, песков и искусственного солнца. Оно не слепит и не даёт тепла. По непонятной причине я в этом уверен. Но отчего же так жарко? Словно под землей дышит вулкан, то и дело, пытаясь вырваться наружу. Здесь нет тропинки, нет дороги, нет направления или цели, на которую хотелось бы ориентироваться. Здесь ничего нет. Я кружусь, безнадежно пытаясь найти изменения в пейзаже. Но все тщетно. На душе тоскливо и одиноко. Я не вижу выхода. Может, мне заснуть. Я так давно не спал. Засну, проснусь – и всё закончиться. Но, как на зло, спать не хочется вовсе. Я опустился на песок, закупорен в свою грязную пижаму, и просидел так в течение часа, бездумно рассматривая каждую песчинку. Что со мной? Я заперт здесь навеки?
Непонятно откуда взялся сильный ветер. Он не освежал, но был, напротив, очень горячим. Подняв вверх пыль и тысячи песчинок, он закружил их в яростном танце. Песчаные вихри напоминали морские волны. Руками я закрыл глаза, сворачиваясь в бублик, и ждал, когда закончится хлыст горячим песком по моей спине. Казалось, он прожигает дырки в моем теле. Казалось, это никогда не закончится. Казалось, еще немного – и я умру.
   Но вскоре ветер утих, и я, вытерев губы и выплюнув изо рта угодивший туда мусор, решил встать на ноги. Это было больно. Ноги почти не ощущались. Тело покрылось пятнами, как после весенней аллергии. Я неистово чесал его, струшивая с себя песочную пыль. Это был чудовищный зуд!
Поднявшись на ноги и расчесав до крови свербящую сыпь, я снова посмотрел вокруг. Все было такое однообразное и бесконечное, что у меня закружилась голова. И я упал. Силы почти иссякли. Жара пытала мое тело, мою волю. Кожа полностью покраснела и покрылась волдырями. И я умирал от жажды и голода. Временами, возникала мечта потерять сознание и будь что будет. Но не терял. Я пребывал в здравом рассудке и в полной трезвости.
   Я был здесь таким одиноким и таким беспомощным, что мысли о жизни начали казаться чистой фантазией. Время перестало существовать. Кажется, я здесь пробыл полвечности. Сколько мне суждено еще прожить? Это Ад. Настоящий. Больше всего в жизни я боялся одиночества. И оно меня нашло. Я выдумывал себе тоску, притворяясь при жизни одиноким. Я редко откровенничал и вел затворный образ жизни. А потом жалел себя и всех обвинял, за то, что меня не понимают. Среди людей жил, как на острове. Я считал, что это подлинное одиночество… Пока не понял насколько оно фальшиво. У меня были планы, мечты, я жил, а сейчас я уже не тот «Я». Пропал внутренний диалог. Мне незачем думать. Тоска пожирает меня.  Сейчас я либо обгорю заживо, либо сойду с ума.
   Я уже схожу с ума. Наверное, ко мне вернулись мои галлюцинации. Я увидел то, что меньше всего ожидал здесь увидеть. По песку шла Лиза. Она шла куда-то, уныло опустив голову.
   Что она здесь делает?
- Лиза?! – крикнул я. Но почти не услышал своего голоса.
- Лиза! – она тоже меня не слышала.
   Я попытался идти за ней, бежать… Но она двигалась быстрее. Образ жены виделся все туманнее и расплывчатее. Она почти исчезла с горизонта. И я, собрав все силы, на последнем дыхании, кинулся за ней. Я бежал быстрее ветра, быстрее бури, быстрее времени. Я почти догнал её. Но приостановился. Потому что остановилась она. Лиза подошла к дереву. Это было первое дерево, которое мне довелось здесь видеть. Большое, раскатистое. А под деревом стоял табурет. Я закричал: «Лиза!», но она вновь не услышала меня. Она не знала, что я позади неё. Лиза подошла впритык к дереву и медленно встала на табурет. Только теперь я увидел, что с ветки свисает непонятная черная тряпка, закрученная в петлю. Лиза развернулась на табурете и надела на шею черную веревку. Она подняла свои зеленые глаза и посмотрела прямо на меня.   
- Эй, что ты делаешь? Не надо! Не смей, слышишь? Что ты делаешь? – я кричал всем оставшимся голосом, преодолевая путь к супруге. Но она не обращала на меня внимания. Двинув бёдрами вперед, она уронила табурет и повисла на дереве.
- Лиза! – оказавшись подле жены, разум отказывался воспринимать на веру происходящее. Её тело болталось на веревке с зарумянившимся лицом и раскрытыми, поднятыми к небесам, глазами.
- Что ты наделала?! – я поднял табурет и встал на него, отчаянно пытаясь перегрызть зубами веревку. Не сразу, но в итоге жгут подался. Лиза упала на песок, плавно моргая пышными ресницами. Я наклонился к жене. Она была жива. «Слава Богу!», - вырвалось у меня изнутри. Она дышала, вглядываясь мне в зеницы.
- Ты узнаешь меня, Лиза?
- Я выходила за тебя замуж… - ее монотонный голос был как никогда приятен.
- Да… Да! Ты помнишь?! – я празднично улыбнулся.
- Ты обещал, что мы будем счастливы вместе.
- Конечно! Почему ты плачешь?
- Я люблю тебя…
- И я тебя люблю! – не дал я ей закончить, но Лиза, словно ничего не слыша, продолжала:
- Но я не счастлива... Я не хочу тебя любить. Я люблю другого…
- Как? Алексея? – на моих руках затряслись пальцы.
- Алексея.
- Как? Ты любишь нас обоих?
- Убей меня, ибо я к тебе не вернусь.
- Что ты такое говоришь? – у меня полились слезы, - Я ведь люблю тебя!
   Лиза заулыбалась:
- Не любишь, - ответила она тихо.
- Ты не можешь говорить за меня, - я сказал это так осторожно, как только мог, внушая ей свою любовь.
- Я изменила тебе. Я – грязная блудница! Зачем ты спасаешь меня? Я должна повеситься.
   Лиза начала подыматься.
- Не должна! Это не выход!
- А ты знаешь, где выход?... – Она посмотрела мне между глаз, так – словно в душу. Не выдержав её испытывающего взгляда, я отвел глаза. Обернувшись вновь, я не увидел жены. Больше здесь никого не было. Ни Лизы, ни дерева, ни табурета. Только песок с выжженной травой. Я бы поверил, что это мираж, но всё было слишком реально. Это было только-что. Я держал её за плечи. Я чувствовал её запах. Она была здесь. Нет, мне это не приснилось. Куда же ты подделась?
- Лиза!
   Вместо ответа меня накрыло песком. Я чесал нервно спину, шею, живот и конечности. Невыносимый зуд одолевал меня. Что-то показалось вдалеке, и я побежал навстречу промелькнувшей тени.
- Лиза! Лиза! Это ты?
   Никто не отвечал. Я бежал так сильно, что почти задыхался от поднявшихся в воздух мелких частичек песочного порошка.
- Кто ты? – на секунду я замешкался, когда увидел обрисовавшийся впереди силуэт. Это была не Лиза. Это мужчина. Я покарабкался к нему. А он уселся на камень, словно, ожидая моего приближения.
   Подойдя достаточно близко, я смог заметить знакомые черты. Это был Андрей. Тот самый, которого я выгнал, не дав места в своей фирме.
- Андрей?
- Привет, - задумчиво, не подымая на меня глаз, отозвался бывший приятель.
- Что ты здесь делаешь?
- То, что и ты.
- И… что мы здесь делаем?
   Он помолчал немного и тихо произнес:
- Страдаю…
- За что? За что мы здесь?
- Я мучаюсь здесь за то, что проклял тебя.
   От волнения у меня участилось дыхание. И запекло в груди, словно кто-то поджег там порох. Мне стало так жаль его и так стыдно за себя.
   Ни о чем больше не думая, я упал на колени и начал перед ним извиняться:
- Андрей, прости меня! Я не хотел, чтоб так все получилось.
- Нет, это ты меня прости. Я не ведал, что говорю. Слова имеют большУю силу. БОльшую, чем мы можем себе представить. Это ты прости меня. Прости, или мне не жить! Прости!
   Я был так обескуражен и взволнован. Мне было так неловко прощать его, зная, кто на самом деле, виноват. Но он неистово молил:
- Прости! Прости,  я не хотел! Не дай мне умереть!
- Ты не умрешь!
- Ты ведь умер!
   «Прости! Я умоляю! Я раскаиваюсь!» - Андрей упал мне в ноги, и я разрыдался: «Я прощаю! Прощаю тебя».
- Обещай, что будешь жить! Жизнь – она такая светлая и вкусная! Она так пахнет! А как она смеется! Ты будешь жить? Пообещай мне!
   Я вытер руками глаза и открыв их, больше не видел Андрея. Я лег на песок, скрутившись в комочек, и плакал как ребенок. Как же я хотел жить! Как же я хотел увидеть всех и всё! Понюхать воздух, полюбоваться звездой, почувствовать свежее дыхание ветра, испить глоток воды, отведать яблоко, ступить на землю, поговорить с человеком…
   В полубреду и диком отчаянии, глотая песок с собственными слезами, я кричал: «Господи! Прости меня! Я каюсь! Я умоляю, прости меня! Господи, я так хочу жить! Дай мне пожить! Дай пожить!...»…
   Меня лихорадило. Пока я не упал в обморок…

Глава 12

- Светлана Николаевна! Он приходит в сознание? – услышал я сквозь сон и медленно открыл глаза. Почувствовалось временное облегчение, которое  уже через секунду сменилось волной необъяснимой тяжести.
   И я увидел красивое женское лицо.
- Да…, - сказала она, улыбчиво вглядываясь в мои зрачки, - померяйте давление.
- Где я? – еле слышно мои пересохшие губы извлекли вопрос. Я ничего не видел, кроме девушки лет двадцати пяти в белом халате и белого потолка с тремя продольными лампами.
- Всё в порядке, - ответила девушка, - отдыхайте, за вами присмотрит Ирина.
   Я попытался встать, окидывая взором торчащие из вен проводки и стоящие рядом капельницы, но тело не слушалось меня, и я неуклюже упал на подушку, плотно закрыв глаза и стремительно входя в глубокий сон.

***
   Сегодня я проснулся раньше. Солнце залило нашу комнату. Жена еще спала. А я сделал пробежку, позавтракал, прочитал пару печатных работ и, сделав свои корректировки, решил немного прогуляться.
   Уже почти 11:30. Безоблачное небо и солнце светит, щекоча глаза и то и дело отбивая от окон проезжающих по дороге машин солнечных зайчиков. Но мне не жарко. Такая погода, наверное, бывает всего пару раз в году, когда солнце светит, смеется тебе в лицо, но тебе совсем не жарко. Поздняя весна. Глаз давно балуют зеленые шубы деревьев. «Спасибо за эту красоту», - подумал я, шагая по парку и поднимаясь по ступенькам к мосту.
   Я решил остановиться, и в какое-то мгновение мое сердце съежилось от неожиданности. На мосту стоял человек, готовившись прыгнуть вниз. Под мостом протекала речка. Но этот человек явно не купаться в ней собирался. Все знали, что речка слишком мелкая, чтоб в ней купаться и дно устилала крупная галька. У этого паренька, похоже, большие проблемы…. И он решил покончить с собой.
   Я медленно подошел к нему, чтобы не спугнуть. Он стоял за заборчиком и пристально, почти не моргая, вглядывался в горизонт. На расстоянии я уловил еле ощутимое амбре спиртного.
   Когда до парня оставалось несколько шагов, я остановился и удивленно произнес:
- И не жалко вам умирать в такой красивый день?
- Что? – он резко повернул в мою сторону голову, так и не взглянув на меня.
- Какая разница, - буркнул парень, приняв предшествующую позицию.
- Знаешь, ты прав, - перешел я на «ты», - однажды я тоже хотел уничтожить себя. За окном лил дождь. Просто сумасшедший дождь. Но я убежден, от светящего за занавеской солнца, мое решение тогда врядли бы поменялось.
- И кто вас спас? – протянул мой собеседник едва удивленным голосом.
- Сам не знаю. Как говорится, Бог отвел.
- Вы верите в Бога? Это самая большая глупость, которую могли придумать люди.
- Может быть. Но эта глупость сберегла мне жизнь.
- И вы не жалеете?
- Я счастлив.
   Тут мальчик заинтересованно обернулся. В его глазах бурлила смесь отчаяния, недоверия и почти незаметный огонек надежды.
   Он посмотрел на меня, и его зрачки заметно расширились.
- Бревнов? Константин Владимирович? Это вы?
- Знаешь меня? – усмехнулся я, приятно удивленный неожиданным оборотом ситуации.
- Еще бы! Я же перечитал все ваши книги! Вы же известнейший издатель!
- Спасибо, я очень рад, что тебе понравилось.
- Не могу поверить, что вам было настолько плохо…, - растерянно выговорил он после небольшой паузы, вспоминая наш разговор.
- Я и сам бы не поверил, если б не довелось пережить… Дай, я тебе помогу, - подходя ближе я подал мальчишке руку.
   Он не отказывался, и, перешагнув заборчик, направился со мной к ближайшей лавочке.
- Жизнь несправедлива, - качал головой мальчик.
- Хочешь, я расскажу тебе свою историю? Я её никому не рассказывал, даже жене. Это было давно, но я отчетливо помню каждую деталь. Словно это было вчера.
- Конечно, Константин Владимирович.
- В один прекрасный день рухнул мой бизнес… - до меня дошло это, когда я понял, какую ошибку совершил накануне вечером, заключив неудачный контракт и потеряв все акции своей фирмы и своих клиентов.
- А чем вы занимались?
- Это не так важно. Я занимался папиным делом.
   Так все и началось.

Глава 13

   В больнице я проснулся разбитым. В буквальном смысле. Медсестра Ира потом рассказала мне, что я разбился на машине во вторник второго октября.  И меня сразу привезли сюда. Здесь я неделю пролежал в коме. Меня доставили со сломанной ключицей, двумя сломанными ребрами, сломанной правой ногой и с сотрясением мозга. Врачи не могли понять, почему эта закрытая травма головного мозга, вызывающая временную потерю сознания, у меня сопровождалась глубокой комой. Мне приписывали терминальное состояние.
   Я долго не мог понять, что со мной произошло. Ведь во вторник вечером я приехал домой после психиатрического обследования и лег спать. В среду третьего октября, проснувшись в пижаме, я встречал своё последнее дождливое утро. Врачи утверждали обратное. Я не мог с ним спорить. На календаре был вторник, девятое октября. Ровно неделя прошла после моего ДТП, как они и сказали. Значит, всего этого…, начиная с дождливой среды, в которую я решил повеситься, на самом деле не было? Я никому не говорил о следующем дне после аварии. Я знаю, что это было. Но не здесь. В какой-то другой жизни. Может, в другом измерении. Но это было на самом деле. Мне дано было это пережить. Видимо кто-то или что-то просто подарило мне шанс. Шанс – вновь ощутить радость жизни. И я догадываюсь, кто это был…
   Помню, как, немного придя в себя, я выкрикнул на больничной койке:
- Я жив? Я жив! Смотри, я жив!
   Здорово я тогда переполошил медсестру.
- Конечно, жив, - отвечала Ира, вытирая пот у меня со лба и не зная, плакать ей со мной или смеяться.
   Я плакал и смеялся одновременно.

   А потом ко мне пришла моя жена.
- Лиза? – смятенно прошептал я, увидев её в коридоре на пороге моей комнаты.
   Она прослезилась и робко пошагала к моей постели.
- Мне так жаль, - слетело с её губ, когда она гладила меня по волосам.
- Ничего, - ответил я, - переломы – это еще не конец света.
- Это верно, - вздохнула она с печалью и облегчением.
- Как твои дела? – спросил я, взяв её за руку.
- Хорошо… Пока живу у мамы.
- К Алексею потом переедешь?
- Хочешь апельсинов? Я тебе принесла.
- Конечно, спасибо.
   Я взял в руки апельсин. Лиза хотела его почистить, но я сказал, что сам.
- Да, - выдавила она с себя, - прости меня. Я, наверное, никчемная жена. Я не достойна тебя.
- Не извиняйся. Я ни в чем тебя не виню. Чем я лучше?
 - Что ты такое говоришь? Конечно, луч…
- Тшь…, - перебил я жену, - я не могу просить вернуть всё и начать всё заново. По-другому просто быть не может.
- Костя?
- А?
- Мы можем остаться друзьями?
- Я думаю, всё может быть.
Я улыбнулся ей. Лиза с некой благодарностью несмело улыбнулась в ответ.
- Лиза, можно я попрошу тебя кое о чем?
- Конечно, проси.
- У меня был школьный друг Андрей Краснов. Можешь найти его и позвать ко мне. Мне нужно перед ним извиниться. Хотя нет, не думаю, что он согласится ко мне придти. Просто узнай его номер. Сможешь?
- Я постараюсь.
- Пожалуйста, это очень важно для меня.
- Конечно, я найду его. Не переживай. Отдыхай, я еще приду.
   Она поцеловала меня в щеку и я заснул.
   Я был еще слишком слаб, поэтому медсестра запрещала долгие встречи, настаивая на постоянном покое.
   Прошло три дня. В полдень со мной поздоровалась Ирина и предупредила, что ко мне пришел гость.
   Я смотрел на дверь и не мог поверить. На пороге стоял Андрей.
- Эх, Костик, говорил же - зря тебе права выдали! – сказал он, беззаботно проходя в комнату.
   Я рассмеялся.
- Андрей, я так рад, что ты пришел.
- Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Все в порядке. А ты? Как ты?
- Да, что я? Тоже ничего.
- Послушай, я давно хотел извиниться. Понимаешь, это детское соперничество… Извини, что не дал тебе работу. Я очень сожалею.
- Да что ты, я уже забыл. Если на то пошло, то это ты меня извини. Я много лишнего тогда сказал. Эмоции…они не всегда на пользу.
- Без обид? – я подал ему руку.
- Без обид, - ответил Андрей, крепко её сжимая.
- Ну что, ты женился?
- Женился. Хочешь посмотреть на неё? У меня есть фото.
   Я кивнул, и Андрей полез в барсетку.
- Вот, - вытянул он из бумажника фотографию, - Катя…
 Здесь они были вместе – Катя и Андрей.
- Красивая…
- Спасибо.
- Да нет, за истину спасибо не говорят.
   Андрей улыбнулся, пряча бумажник.
- А я развожусь, - сказал я, разводя руками.
- Мне очень жаль.
- Спасибо. Красивый у тебя костюм. Ты отпросился с работы?
- Нет, у меня есть время.
   Не смотря на свое любопытство, мне было неудобно спрашивать Андрея, чем он занимается. Но он будто почувствовал мои мысли и сам начал тему:
- Я занялся рекламой. Финансовый директор. Хочешь, подкину работку?
- Поздравляю, - похлопал я его по плечу, - спасибо, я подумаю. Хочешь апельсинчик? У меня вот, в холодильнике должен быть.
- Не поверишь, я тебе целый десяток принес.
   Он поднял вверх полупрозрачный пакет и мы дружно рассмеялись.
   На работу к нему я так и не ходил устраиваться. Решил добиваться всего сам. И это принесло мне ни с чем несравнимое удовольствие.
   Пару раз ко мне еще приходила жена. И несколько раз заходила Светлана Николаевна – главный хирург.
   Я долго работал над собой, пока не встал на ноги. Светлана помогала мне, всячески поддерживала, а иногда по вечерам – просто заходила поболтать. Она была очень красивой и очень молодо выглядела на свои тридцать лет. И я не мог понять, почему у неё до сих пор на крохотном безымянном пальчике не красуется крупная бриллиантовая женская реликвия.
   О её возрасте мне призналась Ирина. По секрету она мне шепнула, что девушка-хирург была замужем, пока её муж не попал в аварию и не погиб. Очень часто в разговоре Ирина шутливо замечала, что я – любимый Светланин пациент.
   Прошло время, пока я полностью оправился. Именно здесь я научился нелицемерно улыбаться. Я знал, что мне выпал шанс. И я не мог терять времени. Ни минуты.
   Первым делом, я устроился на автомойку. Раздал долги. Снял квартиру. И параллельно по вечерам занимался любимым делом. Я писал небольшие рассказы. Через два года мои рассказы вошли в сборник «Сказки на ночь» и стали известными наибольшему кругу читателей нашей страны.
Затем я написал еще два бестселлера – «Любовь напрокат» и «Живи до отказа».
А затем еще один «Смотри, он внутри тебя!».
- Потом «Полный месяц», - не удержался мальчишка.
- Верно-верно, - рассмеялся я, похлопывая ему по плечу, - и, конечно же, «Натуральное чувство». Я не знал, что мои книги станут выходить большими тиражами и будут пользоваться таким спросом. Я просто писал. Для себя и для людей. О жизни и смерти, любви и ненависти, дружбе и власти. Эти темы… Похоже, они всегда будут актуальными для человека. И немного тайными… Вопросов возникает много. Но никто не может дать для всех один правильный ответ. Каждый должен поискать его в себе. И каждый из нас внутри – неповторимая загадка.
- У вас большой талант. Вы можете простыми словами описывать самые необъяснимые вещи и ощущения.
- Спасибо. Но я бы этого никогда не достиг, если б не тот случай. Я, можно сказать, раскопал своё любимое дело - то, что ты называешь талантом.
- Это здорово. Вы говорите, что у каждого есть свой талант. Но где он у меня?
- Это одному тебе должно быть известно. И будь уверен, он у тебя есть. Талант – это не обязательно писать книги или музыку, или уметь красиво танцевать. Безусловно, кто-то в этом может быть очень даже одаренным. Но всему можно научиться. Ты просто должен делать то, что ты делаешь лучше всего и получать от этого удовольствие. Наслаждаться этим. Для каждого на нашей земле есть своё дело. Ты можешь быть бездарным певцом, но очень хорошим сапожником. Просто мастерским сапожником! Поищи себя.
- Мои друзья называют меня глупым неудачником. Родители тоже так думают, только и того, что не произносят вслух.
- И ты им веришь?
- Не знаю. Скорее, они правы.
- Они будут правы, только в том случае, если ты им поверишь. Если на то пошло, я ведь тоже был неудачником, - я игриво приставил палец к губам, словно это очень большая тайна.
- Я никому не скажу, Константин Владимирович, будьте уверенны.
- Я верю тебе. Что ты видишь? – быстро сменив тему, показал я на цветок, растущий за лавочкой. Это был обыкновенный бурьян, но с маленькими колокольчиками.
- Куст.
- Куст? Это цветок. Присмотрись, как он дышит.
- Это ветер.
- И ветер дышит. Он живой, ты видишь?
- Вижу, - неуверенно произнес мальчик.
- Он всё чувствует. Как и ты. Он даже чувствует, нравится он тебе, или нет. А еще, он умеет говорить.
- Вы так думаете?
- Конечно. Я это знаю.
- Говорить?
- Да, - сказал я шепотом, - мы просто не слышим.
- Не слышите?
- Люди не слышат.
- А вы?
- Я научился слышать.
- Как?
- Когда-нибудь ты тоже сможешь научиться. Это не приходит сразу, но это можно почувствовать. Это поразительное чувство, когда ты понимаешь, что всё вокруг живое, и ты – часть этой системы. Этого мира. Вокруг нет ничего безобразного или неправильного. Полюби себя такого, какой ты есть, и получай всё, на что желания хватит. Как растение. Оно стремится к солнцу, к жизни. И ты стремись. А умереть всегда успеешь.
- Я вами восхищаюсь. Я так мечтал увидеть вас вживую.
- Ну вот, видишь, - засмеялся я, - вот мы и встретились.
   Мальчик искренне улыбался. На вид ему было лет двадцать, как моему младшему сыну.
- А скажите, вы мечтали быть знаменитым?
- Даже не думал об этом. Мне нравится то, что я делаю, а когда люди этим, грубо говоря, пользуются и покупают мои труды, это нравится вдвойне. Я рад, что могу помочь им.
- А вы читаете других писателей?
- Безусловно. Я ведь еще и редактор. Вот сегодня, например, я с утра уже прочитал две небольшие книги одного моего товарища.
- И как? Вам понравились его книги?
- Понравились, иначе я не взялся бы их корректировать. Я уже знаю, что выпущу эти книги в печать. 
- Значит, у вас в жизни сложилось всё, как вы мечтали?
- Поразительно, но это так. Правда, я больше не останавливаюсь на достигнутом. Я мечтаю дальше.
- И о чём же вы мечтаете? Ведь у вас всё есть.
- Да нет, такого не может быть. И это было бы не интересно… Я бы хотел объехать весь мир, взлететь как птица и научиться плавать как рыба, чтоб увидеть каждый уголок подводного царства.
- И я б так хотел…, - мечтательно произнес мальчик.
- Можно спросить, а с Лизой вы еще виделись?
- Пару раз. Когда оформляли развод. Но через год я снова женился. И Светлана Николаевна родила мне отличных детишек. Старшую дочь Оксану, которая мне уже успела подарить внука Славика, и сына твоего возраста Серёжку. Так, что я теперь самый счастливый в мире почти шестидесятилетний отец и дедушка. В этом году будет юбилей.
   Тут зазвенел мобильник юноши.
- Нет, пап, я гуляю. Скоро буду дома. Я уже иду, - с энтузиазмом ответил парень.
   Положив трубку, он радостно посмотрел на меня:
- Они не забыли про мой День Рождения!
- А ты сомневался? – я задорно похлопал ему по спине.
   Мальчик опустил глаза.
- Мне так стыдно, так стыдно, что мы так встретились. При этих обстоятельствах…, -  вздыхая, он посмотрел на меня.
- С каждым бывает, - сказал я шепотом, снова прикладывая палец к губам, - но я никому не расскажу, будь уверен.
- Спасибо, ну мне пора, - хихикнул мальчик, - меня Аким зовут. Надеюсь, мы еще увидимся!
- Красивое имя у тебя! Обязательно увидимся.
   Аким улыбнулся и побежал в сторону моста. На секунду он приостановился, оглянулся и закричал:
- Я вчера купил вашу новую книгу!
- Первый абзац на сто тридцать восьмой странице! Не забывай об этом! – кричал я ему вдогонку.
- Не забуду, - отвечал мальчик, скрываясь за мостом.

***
   В этот тихий теплый весенний вечер, отпраздновав свои двадцать лет, уже созревший, но еще не набравшийся жизненного опыта, мальчик, прочитал на сто тридцать восьмой странице – последней странице из книги Бревнова К.В. «Натуральное чувство» -  слова, которые он больше никогда не забудет:
«Ты можешь быть Богом и Дьяволом, богатым и бедным, плачущим и улыбающимся… Но помни, ты живешь один раз. И лишь тебе выбирать, кем здесь быть. Бери от жизни всё, что хочешь! Спеши жить».