Примак

 
 
 
Из окна гробовщика Норика постоянно неслась отборная брань, а сам он был вечно пьян. Правда, как другие, не качался, жену не бил, деньги всегда носил в дом, отдавал матери, чем сильно нервировал жену, а та не могла даже пикнуть. Знала, что Норик рано остался без отца и рано пошёл работать, привыкнув зарплату отдавать матери. Нато давно поняла, что легче с самого начала поставить как надо, чем потом переделывать. И давно махнула рукой. Горе у неё было посерьёзнее.
Свекровь сразу прятала деньги и тут же спрашивала невестку:
– Нато, ты вчера сдачу мне не дала…

Бедная Нато еле сдерживала себя. В своих снах она видела себя в отдельном доме, у неё куча детей и в бабушке не нуждаются, раз есть она и няня. А Норик работу поменял, хорошо зарабатывает и никаких ругательств не помнит.

Почему говорят, что мечтать не вредно, не совсем понятно, ведь Нато после этих снов вновь попадала в реальный мир и начинала ненавидеть и мужа, и соседей, и глинобитные стены двухэтажного, узковатого дома в Конде, и родившуюся там свекровь, которая при каждом новом знакомстве спешила сообщить:
– Мы коренные ереванцы.
Всё равно деревенские! – в глубине души была уверена Нато, которая родом была из настоящей столицы, Тифлиса. Приехала в Ереван учиться, вместо вуза встретила хорошего парня, обрадовалась, что и замуж выйдет, и останется в Ереване. 
Но в Конде?!– злилась она, грустно спрашивая сама себя… Оглядывалась вокруг и вновь начинала грезить… Конд был нищим и отсталым. Конд был средоточием пороков и нехватки любви, света, территории. Находясь в центре города, Конд жил своей жизнью, без канализации, без газа, без удобств. Как можно было считать себя человеком, живя в Конде?

Причиной неудач Норика был его собственный характер. Нигде не мог приспособиться, ни с подчинёнными, ни с начальством. Имел золотые руки, хороший вкус, учил заказчика, как надо, а богатого кто чему научит? Заказчик же, имея хороший тыл в виде оттопыренного деньгами кармана, железным голосом изрекал:
– Я ТАК хочу!
– А я ТАК не хочу!– все вопросы и разговоры Норик резко закрывал вместе с заказом.
Чтобы полностью насладиться независимостью, Норик пошёл в «кар-сервиз», водил такси, мечтая накопить на свою машину. Сутками его не видели дома, приходил смертельно усталый и валился спать. Хорошо, разругался с хозяином, тот недоплачивал, ушёл и оттуда.

Друг стал уговаривать:
– Апер, давай к нам, выучишься на зубного техника, подумай сам, такси могут и не заказать, весь город таксует, трудно конкурировать, а зубы всегда есть, и неизбежно болеют, и выпадают… все зубы сосчитаны и бесчисленны…
Норик подумал, подумал и не пошёл. Решив, что есть более неизбежные вещи, например, смерть человека. Однажды он притащил домой с рынка у ГУМа дубовый гроб, разобрал его, собрал, снова разобрал и собрал, отвёз обратно, мол, размером мал оказался.
– А что, горячей водой постирали, меньше стал? Мы изделие назад не берём, кому я предложу использованный гроб? – разозлился мастер, но Норик разразился таким семиэтажным матом, что тот вылупился на него и потерял дар речи.
Норик вытащил из нагрудного кармана косушку и примирительно предложил:
– Братан, я исправил все браки твоего изделия, теперь этот гроб будет служить вечно. Хочешь, часть заказа мне пересылай, хочешь, только вип-заказы, как тебе угодно. Я смотрю, народ опять стал план смертей перевыполнять, всем нам хватит.
– Ай брат, все уезжают, тамошним гробовщикам на радость, – расчувствовался мастер, – давай, раз помощник нашёлся, два срочных есть, как ты говоришь, вип-заказа, парни с нашей улицы, авария была, половина – мне, сам понимаешь, головная боль на мне, налог–малог, сам знаешь…

Договорились быстро, а Норикины гробы сразу понравились заказчикам.
Золотые руки оставляют золотые следы. Но всего лишь следы. Работа всегда была, люди прощались с жизнью и близкими нескончаемым потоком, но к Норикиным рукам деньги не приставали, и водка стала утешением. Нато грустно вспоминала, что такси хоть этим был хорош – не пил. Норик включал телевизор, и начинал ругаться с персонажами сериалов. Ругался и крыл матом. Хоть и  засовывала Нато вату в уши, чтоб не слышать, всё равно не помогало.

Однажды к ним зашёл родственник, врач, прописал свекрови лекарства от суставных болей. Посмотрел на Норика, послушал, как тот со сценаристом соревнуется, и покачал головой:
– Парню нормальное лечение нужно, не медлите. И не от сериала это, хорошего врача-частника
порекомендую, может вылечится…
– А что, может и не вылечиться? – испуганно вскрикнула Нато.
– Нато, лечится только простуда и то не полностью. У твоей свекрови ноги и суставы от нелечённой простуды сейчас болят. А тут дело посерьёзней будет…

Врач-частник, знакомый родственника, дал жидкое лекарство, сказал, что надо незаметно растворить с пищей в обед и ужин. Через некоторое время Норик перестал ругаться, работу стал прогуливать, потом и вовсе перестал работать, весь день валялся на диване и дремал, а из-за непонятной сонливости и пить ему не хотелось. Зато по ночам не мог уснуть и приставал к Нато, мол, жена ты мне или нет?
Со временем лекарство своё сделало. Норик бросил работу, руки дрожали, не мог работать с мелкими гвоздями. Хоть сериалы бы смотрел! Пусть и ругался с ними!– смотрела Нато с жалостью на мужа и тайком утирала слёзы.

Но сериал сам пришёл к ним домой. У свекрови боль в ногах отпустила, поехала она на похороны своей давней знакомой ещё по Тбилиси, и встретила там старичка, свою первую любовь, которого не видела лет 30. Нато всё распрашивала:  Как же вы узнали друг друга? А почему не за него вышла замуж, то, да сё, а свекровь грустными влажными глазами смотрела куда-то вдаль, или тихо плакала. Как всегда, помешали родители, кого-то побогаче хотели в зятья, а она не смогла отстоять свою любовь, и тот уехал в другой город… Норик плохо помнил отца, тот сидел, старушку сбил на скорости, потом бежал, снова сел, там в тюрьме и умер. И как-то за обедом вдруг подал голос:
– Ма, если и он тоже вдовец, может, хоть сейчас будете вместе? Я не против. И Нато обрадуется, да, Нато?
– Хочет, пусть переедет, слава Богу, места много, я о тебе думаю, мне-то что! – удивлённо, но тут же откликнулась Нато, а свекровь через несколько дней привела знакомить свою первую любовь, теперь уже не с родителями, давно ушедшими в мир иной и давно прощёнными, а с сыном и невесткой. Старичок оказался довольно обаятельным и умным человеком, своего дома уже не имел, дочь предусмотрительно перевела на своё имя, чтобы ничего не упустить ни при каких обстоятельствах. Норик глядел на него, глядел и предложил:
– Дядя Микаэл, а давайте переезжайте к нам. Как тнпеса!

Тнпеса-примак оказался очень деятельным и практичным человеком. Вывалил перед Нориком кучу деталей, показал, что с чем делать и на балконе начался кипёж. Из России, у военных покупали графитовые стержни, внутри с алмазами. От графита избавлялись, ломая, извлекали оттуда алмазные стержни, очищали в химических колбах, разрезали и продавали в Нор Гаджн гранильщикам. В ящиках с платами и деталями находились огромные залежи золота, их обрабатывали, как на рудниках, извлекали оттуда золото и осаждали «чистый червон».
–«Ну, по золоту», – нехотя отвечал Норик на расспросы, но и этого единственного слова оказалось достаточно, чтобы участковый унюхал запах прибыли, видимо, донесли, золото всех и всегда привлекало. И, несмотря на все предосторожности, однажды участковый подловил их на остановке и прямо спросил:
– Ребят, что же это вы в одиночку работаете? А мне ничего не полагается, а?
Участковому рот закрыли, а производство от греха подальше переместили на заброшенную дачу дальней родни, уехавшей в Россию.

А Нато лечилась и лечилась, да безрезультатно. Норик уже осуществил одну мечту – купил машину, и, хотя дома знали, что то ли от лекарств, то ли от болезни ему нельзя водить, он подвозил мать на рынок, а Нато развозил по врачам.

У Нато нашли теперь непроходимость труб, она лежала в очередной клинике, когда двери их палаты вдруг стали осаждать санитарки и медсёстры с сочувственными взглядами. Наконец, старшая сестра отделения отважилась и сообщила ужасную новость: Норик со свекровью лоб в лоб столкнулись с КАМАЗ-ом, а остальное было ещё ужасней – еле собрали в гроб хоронить.

Нато рыдала и падала в обморок, соседи и родственники ходили за ней с нашатырём, а тот бедняга тнпеса вообще на ногах еле стоял. Все сорок дней бедная Нато ничего не могла делать, мешком валялась в доме.
Хотя родственники уговаривали, у Нато язык не повернулся предложить «тнпесе» съехать. Так и жили на разных этажах, готовила, обстирывала, и больше не лечилась, кто без мужа от бесплодия лечится?
После годовщины и Србхеча, церковного праздника, обязательного для покойника, тнпеса пришёл домой с незнакомым мужчиной и на кухне вполголоса подготовил её к знакомству:
– Нато джан, это сосед моего родственника, давно с ним дружу, посмотри на него, примерься, оцени, ты у нас молодая, может подойдёт, жены – детей нет у него, работящий, хороший парень.
Подойти-то подошёл, но тоже бездомный, квартиру свою продал, вложил в дело, и как водится, погорел. Особенно Нато понравились его культурные манеры и высшее образование, хотя жених, с трудом устроившись, всю блокаду проработал экспедитором.
Через полгода выяснилось, что хоть и не зря лечилась, но и не от неё это было. Бедный Норик!
Тбилисские родственники по телефону заботливо следили за долгожданной беременностью. И, потому что по статусу и этот сосед родственника был тнпеса-примак, не забывали каждый раз предостерегать:
– Как там муж? А как там тот тнпеса? Ты смотри, чтоб завтра невестку тебе в дом не привёл!

* Тнпеса – примак