Цыганская любовь

"И только память дорогая
Несёт тебя в моей душе"
(из стихотворения цыганского
поэта В Васильева)

Вчера Матрена была с отцом в лесу, заготавливали дрова на зиму. Когда возвращались домой на телеге, на краю леса на лугу заметили цыганский табор. Наверное, они появились рано утром. Кибитки стояли открытыми, кое-кто из цыган еще ставил шатры. Лошади паслись на лугу,  вокруг бегали дети, женщины варили еду на костре, кто-то играл на гитаре. Увидев их, отец улыбнулся. Весело будет в деревне. Жители Авдеевки уже привыкли к цыганам. То один, то другой табор останавливался на лугу у леса. Иногда задерживался на месяц, а то и на все лето.
Сегодня девушки пошли в лес за грибами. Вчера Матрена нашла две семейки белых грибов, и сегодня позвала Настену с Полиной в лес. Девушки не боялись цыган, Цыгане деревенских не обижали. Они выменивали у них молоко и яйца на платки, или нанимались за еду помочь с дровами. В лесу было прохладно. Темноглазая Полина быстро набрала полный березовый кузовок. У Насти на дне лежали четыре ядреных гриба. А Матрена набрала больше половины кузовка.  Когда вышли из леса, встретили молодого цыгана. Он вел лошадь к реке на водопой. Яркая красная шелковая рубашка горела на солнце, кудрявые черные волосы путал ветерок, большие черные глаза в густых длинных ресницах серьезно и с любопытством смотрели на девушек. Матрена подумала:
- Какой цыган красивый!
А он, оглядев девушек, задержал взгляд на Матрене. Она была выше всех, статная, с ясными голубыми глазами. На голове – белый платок, а из-под него до пояса спускались две длинные русые косы. Под взглядом цыгана Матрена опустила глаза и смутилась. Когда поравнялись, он спросил:
- Грибы собирали? А завтра мне покажите, где грибы растут? Меня Павел зовут.
Полинка рассмеялась:
- Покажем!
Вечером, подоив корову, Матрена лежала на печке и вспоминала блестящие цыганские глаза.
На следующий день девушки ждали, когда спадет роса, чтобы не мочить ноги в лесу, и пошли за грибами. На краю деревни возле табора их ждал Павел. Девушки поздоровались с ним, и Полина заметила,  как пылает румянец на щеках Матрены. А Павел глаз с неё не сводит. В этот раз одна Полина набрала полный кузовок грибов, а Павел с Матреной больше друг на друга смотрели, чем в траву.  Павел свои грибы складывал к Матрене, а там и половины не набралось.
С того дня Павел и потерял покой, всё о Матрене думал. Её синие глаза не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Он каждый день шел на речку, в лес, в деревню, чтобы её увидеть. Матрена была девушкой боевой, смелой, работящей, но при виде Павла смущалась, краснела, замолкала. Иногда Павел в лесу помогал ей с отцом рубить березы  и отвозить в деревню.
Павел решил рассказать отцу про свою неожиданную любовь. Он с детства знал, что невесту ему выбрали родители, дочку вожака барона Мито Ганку.  Ослушаться отца – плохо, но что же делать с этой любовью? Павел сам не ожидал, что так сильно полюбит русскую девушку. Отец – человек справедливый, понимающий. Да и барон должен понять, что не сможет он без любви жить с Ганкой. Есть еще цыганский суд. Но ничего не пугало Павла, даже вероятное отлучение от табора из-за нарушения цыганских законов. Но разве любовь подчиняется законам? Встречаться наедине с девушкой юноши в таборе не имели право. Вот и решил Павел рассказать всю правду отцу.
Ивано сидел в углу шатра на ковре и ел  свекольный суп. Рядом младшие сыновья Саша и Лекса делили жаренного на костре ежа – любимое цыганское лакомство. Мама наливала младшей дочке молока, выменянного на платок в деревне.
- Ай, чявалэ (ребята), оставьте кусок мяса Павлу. Садись,  чаворэ (сынок)!
- Дадэ (отец), я хочу жениться, - выпалил Павел с порога, боясь поднять глаза на отца.
Черные густые брови Ивана поползли вверх.
- Мы же осенью будем играть твою свадьбу. Тебе уже 18.
- Дадэ! Я полюбил русскую девушку. Я не могу без неё жить. Отпусти меня в деревню.
Ивано бросил ложку и вскочил, потеряв дар речи. Лекса с Сашей рты открыли, не дожевав ежа. Мама закрыла рот рукой от неожиданного заявления сына, потом стала поправлять то фартук, то платок, то мониста на груди, со страхом ожидая реакцию мужа.  Мария очень любила старшего сына. Что теперь будет?
- Дэ сави строна на гэян, везде пэскири семья ласта? (В какую страну не пришел, везде свою семью нашел?) – сердито спросил отец.
- Я любовь нашел, - твердо произнес Павел и посмотрел отцу прямо в глаза.
- А барону что я скажу? Вы же с Ганкой с детства помолвлены.
Барон Мито был уважаемым человеком в таборе. «Баро» - значит по-цыгански «большой, главный». Ивано знал, что предстоит трудный разговор с Мито. Но для сына, которого он очень любил, он не хотел позора. По обычаю провинившихся  цыган «оскверняли», кидая в них женскую юбку, и отлучали от табора. Что решит барон? Не страх, а уважение заставляет повиноваться вожаку, который всегда поступал по справедливости. 
- С тобой завтра поговорим, - сказал Ивано и вышел из шатра.
- Дае (мама)!- Павел подошел к матери, глядя ей в глаза и ожидая ответа. У Марии по щекам текли слёзы.. Что бы не решили Мито с Иваном: отлучить Павла от табора с позором или разрешить ему жениться на русской девушке – всё равно ей предстояла разлука с любимым сыном. А может, эта девушка захочет жить с ними в таборе?
На следующий день Иван ходил к барону. Мария с Павлом ждали его, переживая. Иногда встречаясь взглядом с сыном, Мария тяжело вздыхала. Она варила обед на костре, рядом бегала с собакой босоногая младшая дочка. Братья ушли на речку поить коней. Павел смотрел на огонь и чувствовал, что в его сердце также горячо, как в костре. Камам. Любовь.
- Мэ банго ли (я виноват), - думал Павел, но я люблю. Разве любовь – это грех?
Отца долго не было. Видно разговор с бароном был трудным.
Сначала показалась из-за деревьев шляпа отца, когда-то коричневая, а теперь выцветшая от дождя и солнца, потом  плечо в синей рубахе и  безрукавке из овчины, темные штаны до колен. Он шел быстро решительным шагом. Посмотрев на Павла, сказал:
- На дарпэ (не бойся). Завтра с пирогом пойдем в деревню.
Павел от радости не сдержал улыбку на лице. Это означало, что барон понял и простил.  По цыганскому обычаю сваты идут в дом невесты с пирогом.
-Дадэ! – он бросился обнимать отца.
Вся деревня гуляла на цыганской веселой свадьбе. Во двор Матрёны все жители деревни несли хлеб, яйца, молоко, кур, яблоки, картошку, брагу – у кого что было. Мария благословила молодых иконой Николая Угодника, приколола на блузку Матрены красный цветок – символ цыганской свадьбы, а Иван повесил на шею Матрене монетку.  Отцы Матрены и Павла братались, потому что их имена были одинаковы: Иван Павлович. Барон Мито, а по-русски Дмитрий, распивал брагу со своим тёзкой Дмитрием, Матрениным дядей. Цыгане пели, плясали вместе с деревенскими. Иван отдал Павлу одного коня, приговаривая: «Мандар ханцы катар о Дел май буж (От меня немного, от Бога больше)».  Барон со своей женой поднесли хлеб и соль молодым, говоря традиционные свадебные слова: «Чтобы вы не стали противными друг другу, как не становятся противными один другому соль и хлеб. Как не могут люди оторваться от хлеба, так чтобы вы не могли оторваться друг от друга». Молодые отламывали по кусочку хлеба и съедали его с солью.
 Матрена не захотела жить в таборе, кочевать в любую погоду.  Она привыкла работать на заготовке леса.
К зиме табор ушёл. Мария вытирала платком слёзы  и просила Матрёну заботиться о сыне, надеясь, что к лету они вернутся. Павел провожал кибитки с тоской в глазах.
Через год табор приехал на крестины первенца. Его назвали Дмитрием в честь барона. Почти каждый год Матрена рожала детей. Всего родила четырнадцать. Выросли шесть сыновей и две дочери, остальные умерли в младенчестве. Все дети были похожи на Павла: большие черные глаза, черные кудри. В деревне Авдеевка у всех была фамилия Авдеевы, а семью Павла все звали Цыгановы. Жители деревни полюбили Павла за его доброту, веселый нрав, за трудолюбие, отзывчивость. С Матреной жили дружно, «как хлеб и соль», как говорили цыгане, хороших детей воспитали. Трое сыновей погибли в Великую Отечественную. Павел умер рано, не дожив до войны, до  гибели своих сыновей. Сердце у него не выдержало. Может от тяжелой работы по заготовке леса или от горя, когда его дети умирали от голода и болезней.  А может от тоски по своим цыганским корням? Матрена еще сорок прожила без Павла, дождалась и внуков, и правнуков. Когда рождались черноглазые и чернокудрые, Матрена счастливо улыбалась, принимая роды в деревенской бане, и вспоминала свою первую и единственную любовь цыгана Павла.