Венценосный Государь Николай II. глава 14

XIV

   Николай Александрович Мотовилов родился 3 мая 1809 года в дворянской семье. Отец его умер очень рано, когда Николаю шел только восьмой год, и маленький Никола остался с матерью и сестрой, которая была моложе его на два или три года. Его отец, Александр Иванович Мотовилов, оставил своей семье большое состояние, которое заключалось, главным образом, в помещичьих землях трех губерний.
   Но горе и тоска по умершему мужу заставили мать Николы потянуться за советом и помощью к отшельнику и иеромонаху Серафиму, жившему, в то время, в Саровской пустыне. Слава о нем была так велика и обширна, что распространилась едва ли не по всей земле русской.
   Марья Александровна, мать Николая, отправилась в Саров, прихватив с собой и своего сына.
   Существует предание, будто бы в Арзамасе их встретила почитаемая всеми блаженная, предсказавшая юному Николке его судьбу на службе Богу.
   В те времена, когда рос и воспитывался Никола, уже по всей Руси успело распространиться масонское движение. Масоны были везде, и в школах, и в семинариях, они проникли во все учреждения, распространяя свое учение, в корне отличавшееся от учения Христа.
   Отец Николая уже тогда предчувствовал, что масонство не может принести России ничего, кроме гибели. Он видел, сколько талантливых, умных и прекрасных людей подпадает  под влияние этой секты, лишь по видимости казавшейся безобидной. Великое множество молодых людей того времени вступали в масонские ложа, и Александр Мотовилов очень боялся того, что и его сын тоже может стать масоном. Опасаясь того, что он рано умрет, а, может, и, предвидя свою скорую смерть, он наставлял свою жену:
   - Смотри матушка, береги Колю от масонов, если меня не станет! – говорил он. – Именем моим закажи ему не ходить в их богоборное общество – погубит оно Россию!
   Неоднократно он и сам наставлял сына, заклиная его остерегаться этого крайне вредного и опасного  движения.
   Конечно, маленький Коля не имел представления, что такое масоны, но наставления отца возымели свое дело, мальчик навсегда усвоил, что масонство – заклятый враг России.
   Тем не менее, учеба в университете негативно отразилась на Николае Мотовилове. По сути уже и в то время все светские и научные предметы, преподававшиеся в учебных заведениях, проповедовали атеизм и отвергали Бога. Это сделало Николая довольно равнодушным к Христовой вере. Он стал недолюбливать священников и монахов, тем более что довольно часто монахини и странницы бывали в их доме, куда их приглашала Марья Александровна. 
   Неизвестно, к чему бы все это привело Николая, если бы с ним не произошел один случай, перевернувший все его мировоззрение.
   Во время учебы в университете с ним произошла одна неприятная история, которая могла бы привести к нехорошим последствиям для Мотовилова. Впавший в отчаяние студент отправился ночью к озеру, чтобы утопиться. И вот, когда он уже был готов броситься в воду, он увидел в ней, в ярком сиянии, образ Казанской Божьей Матери. Богородица укоризненно взглянула на Николая, и бесследно растворилась в воде.
   Случай этот – это необычайное видение, произвел глубокий духовный переворот в Мотовилове. Тем более что никаких последствий для него в университете не было.
   После окончания учебного заведения у Николая Мотовилова произошла стычка и одним очень влиятельным масоном, грандмастером одной из лож. Тот попытался уговорить юношу вступить в масонскую ложу но, поскольку Мотовилов решительно отказался от вступления, грандмастер сильно разгневался, и заявил, что отныне ему все пути к каким-нибудь должностям заказаны.
   Это оказалось не простой угрозой. Действительно, поскольку масонская сеть  опутала практически все в России, то Николаю Мотовилову все дороги были перекрыты. Служебные неудачи, преследования масонов, привели к тому, что Николай слег от тяжелой болезни. Физическое и духовное его состояния были такими, что впору было впасть в отчаяние, но вместо этого Мотовилов потянулся к Богу. Он понял, что дошел до такой черты, где помочь ему мог только Всевышний.
   И тогда Николай вспомнил о старце Серафиме из Оптиной пустыни.
   Тяжко больной, он отправился в Саров. Его надежды на старца Серафима оправдались. И не просто оправдались, а произошло самое настоящее исцеление по молитве старца.
   Когда Николай Мотовилов обратился к Серафиму с просьбой об исцелении, тот ответил ему:
   - Да ведь я не доктор.
   Вероятно, не просто было слышать Мотовилову такие слова от старца, на которого он возлагал свои последние надежды. К тому же болезнь в нем достигла такой стадии, что он совершенно не мог самостоятельно стоять на ногах, и его поддерживали несколько человек.
   - Веруешь ли, что Господь прежде исцелял мгновенно и одним словом своим? – спросил преподобный Серафим. – Веруешь ли, что по ходатайству Божьей Матери он может и тебя также исцелить?
   - Верую, - горячо воскликнул Николай. – Верую всей душой своею и сердцем своим.
   - А если веруешь, то ты уже здоров, - сказал Серафим, глядя на больного.
   Мотовилов посмотрел на старца с изумлением, к которому примешивалось и недоумение.
   - Как здоров? – спросил он. – Меня же люди держат на руках.
   - Нет! – отвечал Серафим, качая головой. – Вы совершенно здоровы.
   Это было решительно свыше понимания Николая Мотовилова. По правде говоря, он решил, что преподобный его разыгрывает. А как же иначе, ведь тот ничего не сделал для того, чтобы его исцелить. Не накладывал на него руки, не призывал Господа Иисуса Христа, просто сказал, что больной уже здоров.
   Поняв по лицу Мотовилова, что тот ему не верит, старец Серафим приказал людям, державшим больного, отпустить  его, и отойти в сторону.
   Приказание было выполнено, и Николай почувствовал слабость в ногах. Серафим взял его за плечи.
   - Вот видишь, как   хорошо ты стоишь, - произнес он с улыбкой.
   - Да ведь это потому, что вы крепко держите меня за плечи, - возразил Николай.
   - Ты так думаешь? – спросил старец, и убрал руки. – Видишь, теперь я не держу тебя.
   Это было правдой, Мотовилов твердо держался на ногах, и не падал.
   - Господь исцелил тебя. Иди же.
   И Николай Мотовилов пошел. С превеликой осторожностью сделал он первый шаг, потом второй. Болезнь ушла, словно ее и не было вовсе.
   - Видишь, какое чудо с тобою сотворил ныне Господь. Веруй же всегда в него, Христа Спасителя нашего, и благодари Царицу небесную за ее великие милости.
   Так старец Серафим исцелил Николая Мотовилова одним только словом своим. Совершившееся чудо произвело на исцеленного сильнейшее впечатление. С той поры  его все больше и больше тянуло к преподобному Серафиму, и он стал часто приезжать в Саров, где проводил по две-три недели, не желая возвращаться обратно домой.
   Много позже Николай Александрович женился. Когда создавался Серафимо-Дивеевский монастырь, одними из первых его насельниц были две сестры Милюковых, с которыми жила их племянница Елена. Она-то и стала женой Мотовилова. К тому времени Николай Александрович окончательно решил посвятить себя служению Богу, Божьей Матери, и преподобному Серафиму, за что удостоился быть прозванным служкою Серафима. А незадолго перед своей кончиной преподобный Серафим передал Николаю Александровичу запечатанное письмо, которое, по его словам, было адресовано последнему Русскому Царю Николаю II.
   - Ты не доживешь, - наставлял преподобный Серафим. – А жена твоя доживет, когда в Дивеево приедет вся Царская фамилия, и Царь приедет к ней. Пусть она ему передаст.
   Все это передал Государю архимандрит Серафим Чичагов. Николай слушал очень внимательно, и бледнел все больше и больше. Какой еще удар может нанести ему это письмо. После страшного пророчества Паши Саровской он уже не ожидал получить ничего доброго  и от преподобного. Государь собрал все свои внутренние душевные силы, для того, чтобы выдержать этот новый грозящий ему удар. В то же время рассказ о чудесном исцелении Мотовилова произвел на Императора неизгладимое впечатление. И все же письмо, которое хранила столько лет Елена Ивановна Мотовилова, волновало его гораздо сильнее. Семь десятилетий прошло с тех пор, как оно было написано, и все эти годы оно ждало именно его Николая II. Последний Император России – как же страшно звучит эта фраза. Господи, как же не хочется поверить в это пророчество! Господи, спаси и сохрани!
   В тот же день Царская семья встретилась с Еленой Ивановной Мотовиловой, женщиной очень пожилой, страдающей провалами памяти.  Тем не менее, она хорошо помнила о письме, и свято хранила его. Беседа Царя и Царицы с Мотовиловой продолжалась около полутора часов, но содержание этого разговора осталось неизвестным. Заветное письмо было передано Николаю II, и тот благоговейно принял его, положив в нагрудный карман.
   - Я прочту это письмо позже, - сказал Государь с глубоким почтением в голосе.
   На самом же деле ему вовсе не хотелось читать это письмо. Он боялся того, что сможет в нем прочесть. Теперь ему предстояло еще принять участие в освящении двух храмов. За все то время, что проходил обряд, письмо огнем жгло грудь Николая, словно призывая Императора как можно скорее прочесть его.
   Позже, вернувшись в игуменский корпус, Государь, наконец, распечатал письмо и приступил к его чтению. Решиться на это ему было очень и очень тяжело, но Царь понимал, что это необходимо сделать. Когда пожелтевшие от времени страницы открылись перед ним, Николай почувствовал себя так, словно его поразило ударом грома. Подробное содержание этого письма осталось неизвестным. Очевидно, существуют такие вещи, которые предназначены только для определенных лиц, всем же остальным не следует знать того, чего им знать не положено. Содержание письма преподобного Серафима Саровского предназначалось только для глаз Императора и Императрицы. Но все же, несомненным является одно: в этом письме содержалось подробное пророчество о будущей судьбе России и самого Государя. Судя по всему, это пророчество мало чем отличалось от пророчества Прасковьи Ивановны, но вероятно так же и то, что в письме имелась дата мученической гибели Императора и всей его семьи, так как позже Николай неоднократно говорил, что до 1918 года он ничего не боится.
   Окончив читать письмо, Государь в голос разрыдался. Плач его был настолько горьким и безудержным, что ни у кого не осталось сомнения в том, что преподобный Серафим оставил ему страшное пророчество.
   Родные и близкие пытались утешить Императора. Они пытались убедить его в том, что Преподобный Серафим, человек, вне всякого сомнения, святой, но и святым тоже суждено ошибаться. Кто знает, может быть, как раз здесь батюшка Серафим и ошибается. Пути Господни неисповедимы, и никто не может знать его промысла. Все в руках Божьих.
   Но подобные доводы не имели для Николая значения. Он нисколько не сомневался в том, что преподобный знал, о чем писал, и что предвидел. Он не мог ошибиться. Не было сомнения в том, что Голгофа, которую пророчил Серафим ему и всей его семье, неизбежна.
   Пророчества начали сбываться уже через неделю, когда у царской четы родился наследник Алексей, с врожденной болезнью гемофилией, так называемым «Проклятьем Кобургов»,  которую передала своему сына принцесса Алиса.
   К сожалению, многие историки склонны приписывать все горести и беды, свалившиеся на голову Государя, Божьему гневу, свидетельствующему о не угодности ему последнего Императора. Но так могут думать лишь те, кто совершенно не знают ни биографии Николая II, ни вообще всей истории тех времен, и кто рассматривают события той эпохи лишь с революционной позиции, позиции бунтовщиков и предателей.
   Необходимо вспомнить, что Государь родился в день Иова Многострадального, и был склонен в душе видеть в этом знак свыше. Но вспомним также, что Многострадальный Иов подвергался напастям и бедам вовсе не за то, что на нем был гнев Божий, а для испытания стойкости и верности Богу. И своими страданиями он не наказывался, а возвышался. Не то же ли самое произошло и с последним русским Императором Николаем II? Не следует забывать слов, сказанных преподобным Серафимом Саровским: «Того Царя, который меня прославит – я прославлю».
   Так, мистическим образом слились две судьбы воедино, судьба преподобного Серафима Саровского и последнего русского Императора Николая II.