Побег

- Они не найдут нас, ни за что не найдут, - уверяю я случайных спутников, с которыми, кажется, нас все-таки что-то связывает.

Мы меняем транспорт после сложной перестрелки в узкой улице рядом с Невским, причем у противника явное превосходство в воздухе. Летательным аппаратам позавидовал бы Дарт Вейдер, они ловко пикируют среди дореволюционных домов, не нанося им решительного урона – в отличие от нашего танка.
В конечном итоге приходится бежать через пустые и неожиданно аварийные квартиры, угрожая жаждущим выдать нас жителям оружием, которое практически разряжено. На ходу меняем одежду – смешная уловка. Всем известно, сколько нас, и как мы выглядим.

Закутавшись в невнятные платки и безразмерные куртки, забиваемся в первую попавшуюся маршрутку, не успев озадачиться вопросом, откуда она вообще взялась в центре города. Это так же естественно, как наш брошенный танк. Движемся к Исаакию – почему-то через Спас, медленно, почти растянувшись на грязном полу, боясь поднять голову. Впрочем, виноваты обычные пробки – кажется, нам действительно удалось оторваться, что нисколько не успокаивает. В точке назначения мы вновь выходим на свет – и все начинается заново.

Нас ждет машина, но я чувствую подвох. Предлагаю своим спутникам пробираться к реке и бежать на остров водой, они соглашаются после недолгого спора. Мужчина возражает, словно не понимая, что сесть в красивую тачку и подъехать к набережной – все равно, что пустить себе пулю в лоб. Мы мелкими перебежками пробираемся к пристани, стараясь держаться поодаль друг от друга, но не теряться из виду. За нами точно не следили, ибо представление было столь фиглярским и бездарным, ребенок – и тот бы не купился.

Пристань встречает огромным количеством людей, много женщин в платках, с котомками, детьми и нервными возгласами – похоже, беженцы, но нам это на руку. В такой толпе несложно затеряться, и здесь весьма пригодилась наша кустарная маскировка.

Орудуя локтями, мы целенаправленно пробираемся к суденышку, неубедительно качающемуся на огромных свинцовых волнах. Ветер бьет в лицо, из глаз катятся слезы – ни черта не видно, что под ногами. Женщина из моей группы спотыкается о кусок колбасы и не сдерживает крепкое слово. Я бы одернула ее – но в гудящей, бурлящей и клокочущей толпе некому идентифицировать голос.

Капитану посудины наплевать, кого везти, он любит деньги и взамен не задает вопросов. Парень предпочел бы обойтись оружием, но вовремя сообразил, что подобный номер не пройдет. Не мы одни имеем пушки в нынешние времена, и уж точно не мы одни умеем ими пользоваться.

Минута – и мы оказываемся на борту под вопли возмущенных людей, что выглядит абсолютно нормально. Здесь не существует записей и договоренностей, перевозки осуществляются регулярно, но всегда – сейчас или никогда, ибо нет обязательств и долгосрочных соглашений. Каждый за себя.

Особенно очевидным это становится, когда мы отправляемся в путь. Каждый произносит короткие фразы, которые можно оправдать нечеловеческой качкой, но я не питаю иллюзий: они сдадут меня, если потребуется. Точнее, при первой же возможности.
А я не смогу отплатить тем же или предвосхитить события, потому что знаю – цель не они, не за ними охотятся наши преследователи.

Парень за меня не вступится. Он слишком худосочен, несмотря на рост, кожа на щеках нежнее младенческой, а блондинистые волосы с бледно-серыми глазами не вызывают никакого доверия. Таким обычно не импонируют решительные девки с мужскими замашками.

Мужчина и женщина держались со мной, потому что хотели спастись относительно безопасным способом. Что ж, я почти сдержала слово – вывезла их из центра вместе с собой. Дальнейшее сотрудничество становилось опасным и нежелательным для них, а рассчитывать на человеческую благодарность в наши дни сродни самоубийству.
Стало быть, все решит тот, кто первым выхватит пистолет.
И, похоже, это не я.

2013 год