Новогодние приключения светофорчика

Письмо Деду Лесовику

Сугробы растут и уже подобрались к самому окну моей комнаты.
Совсем скоро Новый Год, а ёлки всё ещё нет. Дед Мороз запаздывает. Меня это беспокоит. Без новогодней ёлки какой праздник? По дому я стараюсь ходить тихо, как кошка Варвара, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Вот и сейчас кто-то там неуклюже затопал, зашкрябал. «На этот раз уж точно Дед Мороз», – подумал я!
В два прыжка и три подскока, чуть не сбив с ног маму, я оказался
у двери. Открыл. Никого, кроме Васьки, моего соседа.
– Деда Мороза ждёшь? – засмеялся он.
Эх, Васька, Васька, не верит в Деда Мороза, вот он к нему и не приходит. А ёлку и подарки приносят родители. Он сам мне об этом не раз говорил. А ещё смеётся надо мною. Но я не сержусь на него. Я даже дружу с ним. Он хоть и вредный, но учимся-то мы с ним в одном классе, а одноклассников не выбирают.
– Проходи, Васька, – сказал я, – не задерживайся. – А Пломбиру строго велел, – стой здесь! Сторожи. Чуть что, зови меня.
Я решил спросить у дедушки, почему Дед Мороз никак не приходит. Он должен знать это наверняка, ведь он тоже, как и Мороз, дедушка. И они оба, я подозреваю, знакомы друг с другом с самого детства.
Дедушка оторвался от чтения книги, когда я зашёл к нему в комнату.
– Ну что, не идёт? – спросил он, явно намекая на Деда Мороза. – Наверное, очень занят, – предположил он и покачал головой. – Столько дел перед Новым Годом! Столько подарков нужно приготовить!
– А вдруг не успеет? – нахмурился я.
– Есть идея! – глаза у дедушки заблестели, он оживился.
Я верил, он обязательно что-то придумает, ведь он такой выдумщик.
– Есть у меня один знакомый дед. Звать его Лесовик, Дед Лесовик, стало быть. Так вот, надо ему письмо написать, чтобы он ёлку прислал. Он по ёлкам даже главнее Деда Мороза будет.
– Главнее? – не поверил я.
– Главнее! – подтвердил дедушка. – Никто другой, а именно он следит за лесом, выращивает ёлки и всякие другие деревья. Он каждое деревце знает в лесу! И, конечно, помогает Деду Морозу отобрать среди них новогодние ёлки – те, которые потом все мы наряжаем у себя дома.
Дедушка, кряхтя и опираясь на свою палку, поднялся с кресла, подошёл к столу и взял лист бумаги.
– Вот сейчас мы и напишем ему.
– А как же мы ему письмо вручим?
– Так у тебя же есть новогодний валенок, в который ты письма Деду Морозу кладёшь? – удивился моей недогадливости дедушка. – А у них почта одна. Не стоит и беспокоиться – письмо обязательно получит тот, кто нам нужен.
– Ну, дедушка! – пришёл черёд удивляться мне. – Как же можно писать такое важное письмо на такой некрасивой бумаге?
Дедушка только развёл руками и улыбнулся. Я сбегал в свою комнату и принёс красивый жёлтый лист и цветные карандаши. Вскоре письмо было готово. Для убедительности я даже нарисовал ёлку, которую хотел получить от Деда Лесовика. Я опустил письмо в свой валеночек. Теперь я мог быть спокоен: новогодняя ёлка не опоздает к празднику, а значит, будут и подарки, и веселье, и смех.


Звезда на ёлку

Ёлка появилась неожиданно. Дед Лесовик оказался таким же осторожным, как и Дед Мороз. Никто не видел и не слышал, как он появился. Все спали. Проснулись – ёлка стоит. Пушистая препушистая. С длинными-предлинными зелёными иголками. Макушка её упиралась в потолок, а ветки, как длинные руки, раскинулись широко и свободно. Ёлка словно ощупывала комнату, устраиваясь на новом месте. Пахло лесом, свежестью и праздником!
– Вот же чудо! – недоумевал папа. – Кто-нибудь знает, как она оказалась здесь?
Дедушка хитро посмеивался и переглядывался со мною. Мы-то с ним знали ответ на этот вопрос.
– Все дома. Можно украшать нашу лесную красавицу, – объявил папа.
Украшать ёлку – дело ответственное, не терпящее суеты. И, конечно же, семейное. Все должны принимать в нём участие – и маленькие, и большие. У каждого есть свои любимые игрушки, которые он хочет повесить на ёлку. У дедушки – сосульки, витые, как рога у горного козла. У мамы – шары с красными маками и снегурочки на прищепках. У папы – разноцветные стеклянные домики и машинки. А у меня – разные животные: лиса, заяц, медведь. Но есть и всеми любимые Дед Мороз и Снегурочка. Прежде чем разместить их, мы друг с другом советуемся, где это
лучше сделать. Им, конечно же, достаётся самое почётное место, самая лучшая ветка, чтобы они всем были видны.
– А ну-ка, подавайте мне мои домики, – просит папа.
Он забрался на стул и всё равно с трудом дотягивается до самых верхних веток. Мама развешивает свои шары чуть ниже, а игрушки на прищепках и вовсе у неё разбегаются по всей ёлке. Нам с дедушкой достаются нижние ветви. Я прячу своих лесных друзей поглубже – им там уютнее. Они же всё-таки дикие звери.
Пломбир всё время крутился и путался под ногами, пока я не повесил его любимую игрушку – белого пёсика с чёрными пятнами.
Щенок сел рядом, задрал голову и, высунув язык, заворожённый, всё время, пока мы были заняты ёлкой, смотрел на него и уже никому не мешал.
– Какая красавица! – папа, расправив струи серебристого дождика, отошёл в сторону, чтобы лучше разглядеть нашу лесную гостью.
Она блестела, сверкала и переливалась разноцветными огоньками.
Теперь уже было совершенно понятно, что Новый Год не пройдёт мимо и не задержится нигде на пути к нам.
– Только чего-то не хватает, – задумалась мама.
– Ах! – испугался я. – Это же как так можно? Всё равно, что дом без крыши, а ребёнок зимой без шапки.
– Да, – согласился дедушка, – это непорядок, когда ребёнок без шапки, а ёлка без…
– Без звезды на макушке! – выпалил я.
– А звезды-то у нас и нет, – с сожалением покачала головой мама.
До ужина ещё было время, и мама отпустила нас с Пломбиром погулять во двор. Я брёл, вяло загребая валенками снег. Я никак не мог забыть о звезде, которой не было.
– Что такой хмурый? – улыбаясь во весь рот, меня встретил мой сосед и друг Васька. – Дед Мороз ёлку не принёс? А вот мой папа принёс.
– Значит, ёлка у тебя не настоящая, – ответил я ему.
– А у тебя настоящая? – рассердился он.
– Настоящая, – подтвердил я, – разве может быть она ненастоящая, если её сам Дед Лесовик принёс?
– А ты его видел, своего Деда Лесовика? – не унимался Васька.
– Если бы я его видел, разве была бы моя ёлка волшебной? – пожал я плечами.
Васька вообще ничего не понимает в волшебных ёлках, убедился я и снова пожалел его. Бедный, ему и в невдомёк, что чудеса случаются только тогда, когда в них веришь. А Новый Год – самое время для чудес!
Я поднял голову в небо. Небо было тёмное-тёмное, цвета самых-пресамых фиолетовых чернил. И повсюду, куда ни посмотри, были рассыпаны голубые звёздочки. Я залюбовался ими, вспомнив, как заходил в тёмную комнату, надевал на голову дуршлаг, через который отбрасывают вермишель, и выглядывал в светлый коридор. Получалось очень похоже на звёздное небо.
– Вот бы одну такую на мою ёлку, – вслух подумал я.
Васька ухмыльнулся:
– Бери, сколько хочешь.
Вдруг кто-то словно чиркнул по небу голубым карандашом. Это одна из звёздочек сорвалась со своего насиженного места и полетела к земле. Яркий след её погас где-то за городом, скрылся в темноте ночного леса. Не говоря ни слова, я помчался домой, оставив Ваську озадаченным.
Выслушав меня, папа задумчиво почесал затылок и согласился, что нужно идти в лес, искать звезду, но отложил наш поход на следующий день, потому что ночью в лесу дальше своего носа ничего не увидать.
Наступил новый день. Папа вернулся домой пораньше, и мы отправились на поиски. Днём в лесу, и правда, сподручнее искать упавшую звезду. Видно далеко. Кругом сугробы. Деревья – где по пояс, а где и вовсе с макушкой – укутались снегом. Мы увидели огромную пушистую сосну. Она выглядела как настоящая королева!
– Давай обойдём её вокруг, – предложил папа. – Ты справа, а я слева. Кто увидит звезду, тот сразу зовёт другого.
Мы разошлись в разные стороны. Я потерял папу из виду, но мне не было страшно, хотя лес был полон звуков: деревья трещали от мороза, а где-то кто-то хлопал крыльями. Звезда была рядом, а значит, все страхи были нипочём.
– Сюда! Скорее сюда! – услышал я папин голос. – Смотри. Она? – показал он мне рукою вверх, когда я, запыхавшийся, подбежал к нему.
Сердце у меня затрепетало. На ветке, запутавшись в иголках, висела голубая звезда. Точно такая, какую я видел на небе.
– Она стеклянная? – удивился я.
– Да, – ответил папа, – все звёзды, которые падают с неба, на земле становятся хрупкими и беззащитными. К ним нужно относиться бережно. Нужно заботиться о них.
– Я буду заботиться! – пообещал я, прижав свою звезду к груди.
Дома мы всей семьёй торжественно украсили макушку нашей ёлки упавшей с неба звездой. Теперь наша красавица, получив свое главное украшение, стала самой настоящей новогодней ёлкой. И Дед Мороз, конечно же, непременно захочет взглянуть на неё и зайдёт к нам.


Солнце на дереве

Всем хороша зима: сахарно-пушистый снег, щипуче-трескучий мороз, лёд прозрачный, как стекло, а ещё Новый Год – праздник, который не променяешь даже на самое жаркое лето. «Но чего-то всё равно не хватает», – мучительно думал я, обводя взглядом заснеженный двор.
Шширк, шширк – это дядя Петя лопатой расчищал дорожку от снега, выпавшего ночью. Снег был повсюду – на холодной земле, на крышах домов, съёжившихся от мороза, на заснувших деревьях. Вокруг меня был белый-пребелый мир. И ничего яркого, за что бы зацепился взгляд. Даже солнце потухло. Полусонное, едва мерцающее, оно запуталось в ветвях деревьев и повисло. Казалось, у него нет уже сил катиться по небу.
– Солнце! Бледное солнце! – воскликнул я. – Вот, в чём дело! Вот, чего не хватает! Нам нужно другое солнце!
– Да где же взять другое? Зима, – мудро заметила Варвара.
Она подошла ко мне тихо, я даже не заметил когда, и сидела рядом, разглядывая вместе со мною наш двор.
– Да, яркое солнце нам нигде не взять, – согласился я и, прищурившись, приложил к глазам руки, сложенные биноклем, – а вот если снегирей рассадить по веткам, то будет очень красиво! – мечтательно улыбнулся я.
Мне представилась моя любимая ёлочная игрушка – стеклянный снегирь, которого я повесил на самую лучшую ветку нашей новогодней красавицы. Он отличался среди других игрушек своим важным видом. Круглый, как теннисный мячик, он выпячивал свою ярко-алую грудку и был похож на маленькое весёлое солнышко.
– Да где же взять снегирей? – махнула хвостом Варвара, подметая снег вокруг себя.
– В лесу, – ответил я, – папа сказал, что они летом живут в лесу, а вот зимой перебираются в город, поближе к людям, где больше хлебных крошек. Вот только почему-то этой зимой они не спешат в город. Ты их не видела, Варвара?
– Не видела, – покачала головой кошка.
– Вот и я ещё ни разу в своей жизни их не видел. Жаль, – грустно вздохнул я и пошёл домой, – а так хотелось посмотреть на них! Хотя бы одним глазком.
Варвара пробормотала мне вслед:
– И что в них интересного? Птицы – так себе. Одни перья да кости. Красный передник на груди. Только и всего!
Но Варвара не могла смириться с тем, что её лучший друг вдруг загрустил.
– Эй, собака! – позвала она Пломбира. – Надо что-то делать с этой Светофорчиковой грустью, а то она может испортить ему весь праздник, а ведь он ждал его весь год.
– Я готов стать снегирём, но вот летать не умею и по деревьям лазать тоже, – заскулил щенок.
– Да, птаха из тебя никакая, – согласилась Варвара. – Ничего не поделаешь. Надо идти в лес, снегирей звать.
– А если не согласятся? – спросил Пломбир. – Они же птицы вольные, где хотят, там и живут, куда хотят, туда и летят.
– Пусть только не захотят! – глаза Варвары хищно сверкнули.
Она выпустила свои острые когти и словно схватила невидимую птаху.
– Ой, – испугался Пломбир, – Светофорчику не понравится, если мы силой заставим прилететь их в город.
Друзья притихли, задумались.
– Чирик, чик-чик, – подлетел к ним Ёршик.
– Орлы не чирикают, – укорила его Варвара.
– Никак не могу избавиться от своего воробьиного прошлого! – сердито махнул крылышком Ёршик.
Варвара внимательно, по-кошачьи, посмотрела на него, разметав хвостом снег.
– Ты чего это? – испуганно отпрыгнул Ёршик, заметив кошкино внимание к себе. – Мы же друзья!
– Вот об этом я и хотела тебе напомнить, – сладко промурлыкала кошка.
Она рассказала Ёршику о Светофорчиковой грусти.
– А я здесь при чём? – нахохлился Ёршик. – Я, между прочим, воробей, ой, быстро поправился он, – орёл. И никакого отношения к этим краснопузым не имею.
– Это так, – согласилась Варвара, – но ты очень уж похож на них!
– Неправда! – рассердился Ёршик. – Где у меня алый передник, а?
Ёршик, растопырив крылья, запрыгал вокруг своих друзей, демонстрируя свою серенькую грудь.
– И ты ради друга не можешь стать снегирём хотя бы на день? – упрекнул его Пломбир. – Если бы я только мог летать…
– Всё! – резко остановил его Ёршик. – Так бы и сказали, что это надо ради друга! Ради Светофорчика я готов стать кем угодно. Был же я воробьём когда-то, а стал орлом. Решено – буду снегирём!
– Только Светофорчик хотел много снегирей, – заметил Пломбир, – а у нас всего один.
Варвара прищурилась, облизнулась.
– Зови всё своё семейство, всю стаю. Были воробьями – станут снегирями!
– Не пойдут, – засомневался Ёршик, – сама понимаешь, Варвара, у воробьёв сложные отношения с кошками.
– Клянусь любимыми сливочными сосисками! – серьёзно сказала Варвара, подняв хвост трубой. – Не трону ни одного из них всю зиму. Пусть клюют свои хлебные корки у подъезда.
Варваре можно верить, об этом знал весь двор. Тем более, что ничего серьёзнее, чем клятва сосисками, для кошки просто не бывает. Вскоре вся стая, бывшие родственники бывшего воробья Ёршика, собралась во дворе, на крышке тёплого колодезного люка. Пока Пломбир бегал домой, птицы наслаждались хлебными крошками. Пёс вернулся с красками и кисточкой.
– Становись! – скомандовала Варвара.
Воробьи по кошкиному приказу встали в очередь. Варвара окунула кисть в банку с краской и начала превращать серых воробьёв в красногрудых красавцев. Выкрасив последнего, она махнула лапой: «Все на дерево! Пломбир, зови Светофорчика!»
Воробьи красными яблоками облепили ветви клёна. И дерево вспыхнуло алым цветом, словно зажжённое солнечными лучами.
Я не знал, зачем Пломбир тащит меня на улицу, но подчинился. Мне было всё равно, потому что было грустно. Но грусть как рукой сняло, когда я вышел во двор.
– Снегири! – закричал я от восторга. – Смотрите! Снегири прилетели!


Будь здоров!

Вечерело по-зимнему рано. Солнце скатывалось за крышу дома, пунцовым румянцем растекаясь по зеркальному насту, покрывшему тонкой хрустящей корочкой пухлый снег. Наст слепил глаза. Я жмурился. За компанию со мной жмурился и Пломбир. Но мы упрямо продолжали смотреть на яркое, но холодное пламя заходящего солнца, вспыхнувшее на снегу.
«Почему же снег не тает? – думал я. – Мы жмуримся, совсем как летом, а снег всё равно не тает!»
– А-пчих! – сказал кто-то рядом со мной.
– Будь здоров! – сказал я.
– Будь здоров! – услышал я в ответ.
– Это ты будь здоров, Пломбир, – сказал я, – это ведь ты чихнул.
– Это не я, – ответил щенок, – это ты.
– Значит, кто-то другой чихал, если мы с тобой не чихали, – оглянулся я по сторонам, но никого другого рядом с собою не увидел.
«Хруп, хруп» – под чьими-то маленькими лапками захрустел наст. Только теперь я увидел Крыса. Розовый сам, он с трудом был различим на розовом снегу.
– Светофорчик, а-пчих! – сказал он.
– Ты хотел сказать «здрасте»? – поинтересовался Пломбир.
– Я и говорю: а-пчих! – снова поздоровался Крыс.
«Это его «а-пчих» и есть «здрасте», – понял я сразу. – Мой друг простыл. Только что он делал здесь, во дворе, днём да ещё и простуженный?»
– Гуляю, – ответил Крыс беззаботно. – Любуюсь закатом. Самое время гулять. Солнце делает снег розовым. Розовый и я. Никто меня не видит.
– Зато этот самый Никто хорошо слышит, – заметил Пломбир.
– Простыл, – кивнул Крыс и снова чихнул. – А-пчих! Сыро у нас дома, в канализации, – объяснил он причину своей простуды, – и постоянно темно. Я становлюсь серым, как и все мои родственники. Быть розовым, понимаете ли, непростая задача для тех, кто живёт в постоянной темноте и боится показаться днём. Для этого надо гулять под солнцем, загорать, а вокруг столько опасностей: то мальчишки, то машины, то кошки, то дворники с метлой.
Вдруг, как гром среди ясного зимнего вечера, раздалось: «А-а-пчих!»
От неожиданности все мы вздрогнули, а Крыс даже нырнул в снег с головой. Но это был не гром. Это чихнул дворник дядя Петя.
– Будьте здоровы, – сказал я.
– Ага, – кивнул он, – буду. Спасибо, – и снова заширкал своей огромной деревянной лопатой, расчищая дорожку от снега.
– Вот уже и дядю Петю заразил, – сказал я Крысу, когда дядя Петя отошёл и не мог уже слышать меня. – Вылезай, пойдём лечиться, а то скоро весь город начнёт чихать.
Крыс вылез из-под снега, отряхнулся и недоверчиво покосился на меня:
– Днём – и к тебе домой? А мама не прогонит?
– Мама? – поморщился я, вспомнив, как однажды она испугалась, только увидав мою заводную мышку: папа тогда помог ей спустится с обеденного стола и долго потом ещё успокаивал. – Да, мама может. Она, как бы это сказать, – я замялся, стараясь подобрать слова помягче, – не очень доверяет мышкам и крыскам.
– Понимаю, – вздохнул Крыс, – мы часто ведём себя некрасиво. А-пчих!
Я решительно повёл его домой. «Друг я или не друг? – рассердился я на себя за минутную слабость. – Мой друг чихает, погибает на глазах, а я сомневаюсь! Не бывать этому!»
– Если что, – бежал Крыс за мной вприпрыжку, еле успевая, – я могу хомяком прикинуться.
– Лучше бабочкой, – посоветовал Пломбир, – мама наша бабочек любит.
Крыс умоляюще посмотрел на щенка:
– Не, бабочкой не могу.
Комната моя быстро превратилась в лазарет: бинты, грелки, градусник, йод, зелёнка, а ещё банка малинового варения, лимон, репчатый лук, чеснок, пышущий паром чайник – всё, что могло побороть простуду.
Крыс с опаской поглядел на всё это моё лекарственное изобилие и робко попросил:
– А можно только малиновое варенье и малюсенький кусочек сыра, а? – умоляюще посмотрел он на меня. – Я обещаю быстренько выздороветь! Сыр на меня действует просто волшебно! Лучшего лекарства и не придумаешь.
Послышались шаги. Дверь в комнату распахнулась. Вошла мама.
– Что это у тебя за шум?
Я испугался не за себя, за Крыса, вскочил и заслонил его собою.
– А что это у тебя там? – заглянула она мне за спину. – Ой, какой чудесный хомячок! – воскликнула она. – Розовый. И где ты только таких находишь?
Я ожидал самого страшного, но такое услышать, конечно, не ожидал. Я оглянулся узнать, чем так восхитилась мама, и увидел Крыса. Он вылупил глазки и, поджав свой длинный хвост, надув щёки и обхватив нос лапами, стал самым настоящим розовым хомяком. «Уфф», – выдохнул я облегчённо.
– Ну просто настоящий хомяк! – изумился даже Пломбир, никогда в своей жизни ещё не видавший ни одного хомяка.
Малиновое варенье вприкуску с сыром, и правда, хорошо сказалось на здоровье моего друга. Крыс так увлёкся лечением, что и забыл чихать. Когда закончились варенье и сыр, закончилась и простуда.
– Вот я и здоров, – сказал Крыс, собрал в пригоршню сырные крошки и отправил себе в рот, – благодарствую, друг, ты спас меня.
– На то и друзья, – ответил я ему.
– Скоро Новый Год, – сказал Крыс, – мне надо возвращаться домой.
Хоть там и темно, но меня ждут мои родственники и ёлка.
– Ёлка? – удивился Пломбир.
– Представь себе, пёс, и у нас там, - Крыс показал пальцем в пол, – в канализации, есть своя новогодняя ёлка. Чем мы хуже других, а?
– А значит, должны быть и подарки, – сказал я и кинулся к шкафу, где хранились мои вещи.
А вот и мои самые первые шапочка, варежки и шарфик! Как хорошо, что мама сохранила их. Мне они уже ни к чему, а вот Крысу будут в самый раз.
– И чтобы на улицу раздетым больше не ходил! – велел я ему, повязывая шарф вокруг шеи. – У меня, конечно, есть ещё и сыр, и варенье, но болеть всё равно не надо.
Я принёс кусочек сыра.
– Вот, – протянул я его Крысу, – прими это лекарство, если чихнёшь снова.
Мы попрощались, и Крыс вылез через форточку, как обычно он это и делал. А я сел за стол и написал письмо Деду Морозу: «Прошу тебя, Дедушка Мороз, сделай так, чтобы мои друзья больше никогда не чихали. Будь здоров и ты, Дедушка. Одевайся теплее. Ты хоть и Мороз, но дедушка. Я волнуюсь за тебя. На улице ведь зима!»
«А ещё, – подумал я, – надо обязательно отнести кусочек сыра дворнику дяде Пете, чтобы и он выздоровел. Хорошее всё же это лекарство от простуды – сыр!»


Новый год опаздывает

И вот наступил последний день старого года, 31 декабря. Наверное, это самый длинный-предлинный день в календаре! Любой другой был намного короче: не успевал начаться, как уже заканчивался – мама велела спать идти. Но 31 декабря не такой день! Он тянулся из последних сил. Похоже, он просто устал за целый год. Мне очень хотелось ему помочь, но я не знал, как это сделать.
«Тик-так, тик-так» – равнодушно отсчитывали секунды и минуты наши настенные часы. Маятник качался ровно, не спеша. Я нетерпеливо поглядывал на него. Но он как будто бы и не замечал меня. «Тик-так, тик-так», – скучно твердил он одно и то же. Ему было всё равно, что я целый год ждал этот праздник.
– Что-то с часами? – улыбнулся дедушка, проходя мимо.
– Думаю, их надо отдать в починку, – нахмурился я, – поломались они.
Дедушка внимательно посмотрел на циферблат, потрогал стрелки, маятник, пожал плечами:
– Идут.
– Идут, – согласился я, – но очень медленно.
– Гав, – поддержал меня Пломбир.
– Эх, Светофорчик, – вздохнул дедушка, – не торопи время. Оно и так очень спешит.
«Удивительно, – думал я, – как же это дедушка не видит, что время идёт уж очень медленно! Наверное, это потому, что и сам дедушка ходит медленно, с палочкой, шаркая ногами».
С кухни доносились вкусные запахи и звон посуды. Папа и мама то и дело, пробегая по коридору, поглядывали на часы. «Ага, – говорили они, – успеваем».
Всё дело в часах, убедился я. Это они отвечают за то, когда наступит Новый год. И конечно, именно часы могут задержать праздник или сделать так, чтобы он наступил скорее.
– Я всё понял! – улыбнулся я. – Сейчас мы всё исправим, Пломбирчик.
Встав на цыпочки, я попытался дотянуться до стрелок, но часы висели слишком высоко. Я подтащил стул, залез на него с ногами, но у меня снова ничего не вышло. Мне нужен был помощник.
– А ну-ка, Пломбир, – взял я щенка на руки и поднял над головой, – передвинь стрелки вперёд.
Пломбир, поскуливая от усердия, тянулся изо всех своих щенячьих сил, но и у него ничего не получилось. Для нас троих – меня, Пломбира и стула – часы оставались недосягаемы. Нужен был кто-то ещё, но не дедушка, не папа и не мама. В этом деле они были мне не помощники. Их устраивает, как идут часы. Иногда им даже не хватает того времени, что часы так щедро отсчитывают. И тогда они говорят: «Вот бы нам ещё часок-другой, а то совсем ничего не успеваем!»
– Что делаете? – неожиданно раздалось за моей спиной.
Это был Крыс. Я пошатнулся на стуле и чуть не упал вместе с Пломбиром на руках.
– Да вот Новый год торопим, – показал я ему на часы. – И ты как раз вовремя. Поможешь.
Крыс мгновенно вскарабкался по мне и залез на голову Пломбиру. Но лапки его были слишком коротки, чтобы дотянуться до стрелок. Но Крыс не был бы розовым Крысом, если бы сдался. Он встал на лапки вниз головой, вытянул вверх свой хвостик и уцепился им за большую стрелку. Стрелка поддалась и быстро перешагнула несколько циферок.
Выстроившись под часами, мы с удовольствием разглядывали нашу работу.
– Гм, а ведь совсем скоро уже Новый год, – серьёзно сказал Крыс, – пора домой.
– Наконец дождались, – улыбнулся я. – Оставайся с нами праздновать! – пригласил я своего друга.
– Отчего же и нет? – задумался он. – Отпраздную у тебя, а потом у себя. У себя же я часы не переводил. Очень удобно мы придумали с Новым годом.
Из кухни показалась мама. Взглянув на часы, она всплеснула руками:
– Ах! Какой ужас! Я совсем забыла про пирог в духовке! – и тут же побежала спасать свое творение.
Какая же тут поднялась суматоха в доме! Мама громче зазвенела посудой. Папа забегал из кухни в комнату и обратно, помогая накрывать праздничный стол.
– Да уж, – озадаченно чесал затылок дедушка, – как-то быстро время пролетело сегодня. До Нового года осталось совсем ничего.
В открытой форточке показалась Варвара. Кошка мягко спрыгнула на пол. На её шёрстке блестели снежинки. Они быстро таяли в тепле, превращаясь в капельки.
– Мне кажется или я, и правда, чуть не опоздала на Новый год? – спросила она.
– Сейчас начнётся, – сказал я уверенно, – садимся за стол.
Что-то сильно ударило в стекло. «Наверное, снежок кто-то бросил», – подумал я. Но это был Ёршик. Он просто не смог с первого раза попасть в открытую форточку, так торопился.
– Я так и знал, что буду самым последним! – зачирикал он, влетев наконец в комнату.
– Ага, я вижу, все друзья в сборе, – посмотрела мама на нашу компанию, – Варвара, Пломбир, Ёршик и хомячок.
Крыс при этом очень старался выглядеть хомячком – надул щёки, спрятал хвостик.
Все сели за стол. Дедушка включил телевизор. Какая-то тётенька пела про зиму, про снег и не торопилась уходить со сцены.
– Странно, – заметил папа, – никто не поздравляет нас с Новым годом.
– Странно, пирог не пропекся, – подозрительно потрогала мама праздничное блюдо, – а, судя по часам, он должен был уже сгореть.
– Новый год опаздывает, – вздохнул я.
– Может, часы неисправны? – предположил дедушка. – Светофорчик ведь предупреждал, что их пора в починку отнести.
Папа высунулся в форточку и поинтересовался у прохожих, сколько осталось времени до Нового Года.
– А ведь наши часы спешат! – сказал он, вернувшись к нам.
– Новый год не обманешь, – согласился дедушка, – он придёт только тогда, когда должен прийти – и ни минутой раньше!
– И пирог тоже не обманешь, – улыбнулась мама, – отнесу-ка я его в духовку, пусть дальше печётся.
Дедушка вернул стрелку на место и погрозил ей пальцем: «Не спеши!»
Нам ничего не оставалось, как слушать праздничный концерт
по телевизору, где ненастоящая Снегурочка и ненастоящий Дед Мороз танцевали, а вокруг них порхали большие тёти, изображающие из себя маленьких снежинок.
Сколько прошло времени, я не знал. На часы я больше не смотрел. Я был в обиде на них. Пирог уже испекся и вкусно пахнул на столе, когда часы неожиданно заговорили: бум, бум, бум. Я начал считать, для надёжности загибая пальцы: раз, два, три…
– Двенадцать! – воскликнул я.
– С Новым Годом! С новым счастьем! – стали все поздравлять друг друга.
Хлопнула дверь. Я сорвался с места.
– Дед Мороз!
За мной помчались и все мои друзья. Дверь была распахнута, но никого не было. Мы побежали на кухню. Потом обследовали мою комнату, комнату дедушки. Никого!
– Вы его видели? – в отчаянии спросил я родителей.
Они только развели руками.
И когда я уже хотел расстроиться совсем, я увидел под ёлкой много маленьких и больших коробочек, обёрнутых цветной фольгой.
– Он был здесь! Он приходил!
– Надо было форточку закрыть, – покачал головой дедушка, –
наверное, он через форточку ушёл. Для него это запросто. Он ведь не простой дедушка, а Дед Мороз.
– Не надо его ловить, пожалуйста, – попросил я дедушку, – он же настоящий, живой, может и обидеться, – сказал я, раздавая подарки своим друзьям. – Главное, что он есть! Главное, что мы ждём его каждый Новый Год и он обязательно приходит!